Глава 13. Фантомы

Часть 2 "Забытые Боги"
Глава 2-2
------------------------------

Черноглазый с крестообразным шрамом на голове был очень стар и, по всей видимости, давно и тяжело болен. Потому передвигаться достаточно быстро внутри полостей уже не мог и следовал за тремя странниками ориентируясь исключительно на след из их запаха. А когда те покинули комфортные сухие коридоры и вышли в широкую влажную полость, наполненную живыми тенями, он понял, что безнадёжно от них отстал.
В любом случае, пока те не перейдут в новое место, догонять их смысла нет. Да и не факт, что человеки вообще станут его слушать.
Старик, скрипнув суставами, осторожно опустился на передние лапы и замер, переводя сбившееся дыхание.
Говорили ему другие «оставь, пусть сами», но он чувствовал, что девочка с хвостом в этот раз обязательно должна попасть в музей, узнать тайну Медузьего дерева и тем самым спасти не только своего золотого человека, но и всех вообще. Больше просветить на эту тему её было некому, до следующей встречи с ней старик мог попросту не дожить, а остальные - в этом он был почти уверен - ничего и никогда ей не расскажут. Следовательно, ему придется заставить её выслушать его, хочет она того или нет.
Шепчущие голоса растворённых в сумраке в эти дни несли лишь дурные вести. Летун с поддельным лицом и огненными глазами, хоть и подрастерял изначальные силы, был намерен довести свой план до конца. Некоторые Высшие из-за этого сильно злились и успели заслать сюда уже трех гонцов. Правда первое столкновение прошло не так удачно, как планировалось – белая дева не сумела внятно донести свою мысль до хвостатой и лишь подсунула путеводный клубок, но ещё оставалась надежда на говорящую птицу. Если и та не сможет объяснить, в чём, собственно, состоит основная задача, троих странников ожидает чёрная леди, которая, впрочем, ужасающа.
Остальные новости из-за стен тоже не вдохновляли. Ходячий портал приблизился к границе и заметно накалился, словно бы тот, кто заключён внутри него, уже знает грядущее. Его хранители страшно возбуждены. Жёлтый цветок распустится лишь через цикл… При таких исходных данных прогнозы выходили крайне неблагоприятные.
Старик потер лапкой свои блестящие как нефть глаза и несколько раз моргнул, сгоняя с них налипшую пыль.
Какой же несравнимо простой была жизнь тогда, когда он только появился на свет. Сладкое тёплое молоко всеобщей матери, свежие коренья, игры в догонялки с собратьями и кокетливые переглядывания с молодыми самками, случайные разговоры о мироздании с идущими – вот и всё, что его прежде заботило. Теперь же он ощущал лишь едва уловимую дрожь стен, встревоженные голоса растворённых в сумерках, да запах гнили, пропитавший всё вокруг, и искренне боялся, что летун с поддельным лицом в итоге выпустит на волю безумного красного Разрушителя, который уничтожит всё до основания.
Нет, в отличии от других стариков, он не винил в происходящем золотого человека, ведь тот никак не мог помешать собственной гибели во внутреннем мире. Однажды это всё равно должно было случиться. Тем более, что события ускорил не сам золотой человек, а проклятый летун. И ведь никто даже не попытался летуна остановить, потому что никто не верил, что такое вообще возможно – отыскать заранее среди миллиардов живущих «того самого», изменить материю, чтобы за имеющуюся пару часов не только успеть выследить человека в огромном опасном мире, но и как-то взаимодействовать с ним при встрече, а затем перетащить его в иную плоскость бытия раньше положенного срока. Надеясь на то, что он не рассеется и не сойдет с ума в процессе. Наплевав на все законы и правила, своевольно пробив огромную брешь между мирами и тем самым непоправимо повредив их.
И ради чего?
Большинство черноглазых были убеждены – летун во что бы то ни стало хочет снова стать Высшим и попросту не осведомлён о последствиях. Меньшинство же полагало, что пришло время глобальных разрушений, а кем и зачем они будут запущены, уже не столь важно. Мол, этого не миновать. Как говорится, не в этот раз, так в другой.
Перед внутренним взором старика замелькали яркие мыслеобразы, как по часам посещающие весь их вид и некоторых особо чувствительных человеков вот уже которые сутки. Перетекающие огненные слова в космосе снова говорили о восьмигранном ключе и запретной двери, а на их фоне высилась гигантская глыба, умытая слезами.
Опасность, опасность!
Старик вздохнул и медленно поковылял дальше, не поднимаясь на ноги. Его сморщенные верхние лапки раскачивались под грудью в такт шагам, а кончик выглядывающего между зубов языка чуть подрагивал от усталости.
«Возможно, – рассуждал он, – заинтересованным Высшим и правда следовало дать золотому человеку ещё в самом начале здесь переродиться и тогда он сразу стал бы для всех безопасен, но вместо этого они лишь без конца плетут интриги. Неужели они там настолько ослабели? Или на деле всё идет именно так, как и было задумано изначально?»
Он ещё долго брел, погружённый в собственные мысли, а потому не сразу заметил движение впереди.
В узком тёмном простенке, заполненном поломанными сухими корешками и вьющимися в воздухе пылинками, что-то приближалось, влажно шурша по ноздреватому камню.
Наконец старик почувствовал нарастающий звон в голове и остановился, машинально выгибая спину. Тонкие редкие волоски вдоль его гибкого хребта встали дыбом.
«НаЗЗЗад, наЗЗЗад», – проговорил в его мозгу голос, наполненный яростью.
Спустя мгновение в поле зрения появилась и его обладательница. Её похожие на щупальца волосы дико извивались, лицо было искажено, а обнажённое тело густо покрывали царапины и ссадины. Очевидно, незаметно для всех возвратившаяся в Лабиринты иглоногая целенаправленно шла в его сторону внутри стен от самого входа, очень спешила и потому успела не единожды застрять в наиболее узких местах.
Старик открыл рот и зашипел.
«НаЗЗЗад, паСССкуда СССтарая! – злобно звенела привратница, царапая острыми когтями стену в попытке протиснуться к нему поближе. – ЗЗЗнай СССвое меСССто! Куда леЗЗЗешь?!»
Она выстрелила в него картинкой его разорванного живота с выпавшими наружу петлями кишечника.
Старик презрительно фыркнул, но на всякий случай попятился.
Интересно, откуда она узнала, что он здесь?
Их вид никогда специально не поддерживал с ней контакт, а сама она не обладала достаточными псионическими способностями, чтобы случайно подслушать их разговоры.
- Проблема? – глухо спросил старик вслух и отошёл чуть дальше.
Пользоваться телепатией в общении с ней ему не хотелось, хотя так явно было бы проще.
Иглоногая продвинулась вперёд буквально на десять сантиметров и, запрокинув голову, хотела было завопить от негодования, но иссякла, так и не начав. Её сдавленная между стен грудная клетка сокращалась короткими рывками, не давая возможности сделать полноценный вдох.
Старик понял, что она всерьез застряла, и почувствовал себя смелее. Он сел в пыль и начал неторопливо вылизываться, демонстрируя тем самым полное пренебрежение ко всяческим угрозам.
«Не леЗЗЗь не в СССвоё дело!» – скаля острые зубы, вновь зазвенела привратница.
- Моё дело, – проговорил он спустя минуту и посмотрел в тёмное пространство позади неё.
Иглоногая изогнулась, дернулась вперед, затем назад и в бессильной злобе заскребла стену когтями.
Старик зевнул и как бы нехотя заковылял в её сторону, мысленно рассчитывая скорость, с которой следует двигаться, чтобы она не успела его схватить или хотя бы пнуть.
Привратница громко задышала, но ничего не сказала, лишь швырнула новым набором мыслеобразов, обещавших черноглазому долгую и мучительную смерть от её рук.
- А твоё какое дело? – как бы мимоходом спросил он, не глядя на неё.
- Они все должны умереть, – отозвалась она вслух, вязко растягивая слоги. – Не мешай им в этом.
Пространство вокруг них обоих завибрировало и поползло густым белым шумом, но черноглазому было всё равно.
Резво скакнув вперёд, он вильнул прямо между её раздвинутых коленей и, стараясь удерживать ровный ритм дыхания, скоро оставил завывающую привратницу далеко позади себя.

Они стояли возле очередного невзрачного дома, миновав до него порядка десяти точно таких же зданий, заполненных неясными шёпотками и печальными блуждающими тенями.
- Не хотелось бы заранее вас обнадеживать, но, по-моему, нам сюда, – проговорила Лускус, указывая на дом. – Чую, там внутри есть кое-что интересное.
Путники с сомнением уставились на двухэтажную постройку с мезонином. Та практически ничем не отличалась от предыдущих домишек, разве что стены ещё сохранили следы синей краски, а окна были заколочены досками изнутри и казалось, что сквозь них пробивается неясное свечение.
Лускус неторопливо поднялась вверх по скрипучему крыльцу и подёргала дверь. Та оказалась заперта.
- Ну точно, – проводник спустилась и встала напротив своих спутников, глядя в их хмурые лица. – Я вас предупреждаю. Сейчас начнётся самое веселье. Если я права, в этом доме нас ждут лазы, всякие поворотные комнаты, переходы, тупики и потайные уголки, потому ни в коем случае от меня не отставайте. И разговаривать с обитателями буду только я, а вы молчите и внимательно следите за тем, что я делаю. Мало ли, вдруг пригодится на будущее, – она приглушенно хихикнула и Инауро вдруг понял, что это место действительно ей нравится.
- Ты адреналиновый маньяк, – с укором сказал он.
- Люблю непростые здания, – кивнула она. – Плюс нас ждёт задорный психоделический экшен без всякой тягомотной нудятины. Там странно, но интересно. Считайте, что это игра. Маленькое такое расследование на фоне аркады с элементами хоррора. Я сейчас начну нести полную чушь, а вы в разговор не встревайте. Вообще внимания к себе не привлекайте. И потом сразу идите за мной, куда бы я не пошла. Всё ясно?
- Драться будем? – спросил Инауро.
Лускус мотнула головой, две её спутанные косы задорно заплясали по плечам.
- Нет, в основном только болтать. Ну может потом ещё чуть-чуть побегать придётся.
За её спиной раздался шум отпираемого замка, скрипнула, приоткрываясь, дверь. Проводник сделала круглые глаза и улыбнулась подопечным. Из двери показалось пухлое женское лицо в обрамлении коротких белых кудрей.
- Я уж думала, мне померещилось, – проговорила хозяйка дома и пошире раскрыла дверь.
- Добрый вечер, – бодрым голосом отозвалась Лускус, разворачиваясь.
- Слышу, вроде голоса на крыльце. А кто снаружи, не пойму, – продолжала женщина, одной рукой придерживаясь за ручку, другой запахивая цветастый байковый халат. – Здравствуйте. Вы туристы или кого-то конкретного ищете?
- Мы журналисты, – проводник поправила лямки рюкзака и нетерпеливо переступила с ноги на ногу. – Снимаем репортаж про местные достопримечательности. Нам сказали, ваш дом чем-то знаменит, и мы пришли, так сказать, на разведку.
- Ах, – женщина зарделась, – ну да, знаменит немножко. Здесь некогда останавливался великий этнограф по фамилии Пятия. Слышали про него?
- О да, разумеется. Прекрасный был человек! – воскликнула Лускус, подходя к самому крыльцу. – Несколько лет назад прочла его монографию. Да что там, проглотила буквально от корки до корки. Очень увлекательно.
- Да что ж это я? – заулыбалась женщина, широко распахивая входную дверь. – Заходите пожалуйста. Я сейчас чайку поставлю, и мы пообщаемся. У меня даже фотографии кое-какие с той поры сохранились.
В доме было тепло, чисто и сладко пахло то ли книжной пылью, то ли свежей выпечкой.
- Поль Дормидонович посетил наш поселок в 1234 году, я тогда была совсем ещё девочкой, – рассказывала женщина, грузно ступая впереди по скрипучим половицам. – Однако я как сейчас помню тот знаменательный день. Матушка с батюшкой в ту пору ещё руководили колхозом, который распался каких-то десять лет спустя из-за нашествия крапивников. Все тогда сильно от них пострадали, урожай погиб, нам пришлось даже продать несколько особо ценных книг и лисью шубку, – она шлёпнула рукой по стене, зажигая верхний свет. – Ну а когда к нам приехал Поль Дормидонович хозяйство наше ещё считалось благополучным. Даже, может быть, зажиточным. Двенадцать молочных бурёнок, бычок-производитель, телята, козы, куры, утки, гуси. Сено активно заготавливали, кукурузу опять же.
Комната, в которую они вошли, оказалась неожиданно просторной и светлой. Но даже здесь всё было какое-то рассохшееся и старое. Розовые половики скрывали вытоптанные дорожки на дощатом полу, будто кто-то миллион раз, шаркая, проходил по одному и тому же маршруту туда-обратно. А скатерти, занавески, вазочки, мягкая мебель в мелкий цветок, добротный кухонный гарнитур в углу, пуфики, чайные столики – всё это покрывал толстый слой пыли.
- Вы присаживайтесь, не стесняйтесь, – хозяйка указала на диван и пристально посмотрела на закреплённые у животов путников световые шары. – Можете пока снять свои камеры и вон на тумбочку при входе положить.
- Спасибо, но это дорогостоящее оборудование, – лучезарно улыбнулась ей в ответ Лускус.
Она опустилась на сиденье дивана вместе со всем своим скарбом и с удовольствием вытянула ноги.
- Не переживайте, все камеры выключены, вы ведь пока не давали согласия на видеосъёмку, – добавила она, стараясь успокоить бдительную незнакомку.
- Как хотите, мне просто показалось, что они довольно-таки неудобные, – женщина отошла к раковине и подставила эмалированный чайник под струю воды.
- Ничего страшного, – великодушно отозвалась проводник и подвинулась, освобождая место для своих спутников.
Те сели, осторожно осматриваясь.
- Вы рассказывали про день, когда к вам приехал Поль Дормидонович, – как бы невзначай напомнила Лускус.
- Ах да, конечно, – хозяйка дома с грохотом водрузила наполненный чайник на плиту и зажгла газ. – Так вот он приехал на тройке, такой роскошный мужчина в длиннополой, подбитой атласом шубе. Я ведь сказала, что на улице стоял трескучий мороз? Зашел прямо к нам в дом, со всеми поздоровался и подарил мне сахарного петушка, – её глаза мечтательно затуманились. – Большого такого, с пышным хвостом…
Лускус чуть наклонилась в сторону подопечных, не переставая наблюдать за женщиной.
- Я её сейчас отвлеку, и мы быстренько смоемся, – заговорщическим шёпотом проговорила она. – Вон видите, та красная дверь в углу? Вот нам туда надо.
- Вы что-то спросили? – откликнулась женщина, выуживая из кухонного шкафа чашки с блюдцами.
- Я говорю, а разве он не на ежегодной ярмарке петушка купил?
- Да, возможно, но тогда таких красивых петушков я отродясь не видывала. Это было словно маленькое чудо, – хозяйка со звоном поставила на столик перед диваном запылённый чайный сервиз. – У меня есть немного вчерашнего пирога с домашним творогом, только вечером испекла. Будете? К чаю.
- Да, конечно. Вы нам, кстати, ещё фотографии показать обещали.
- Фотографии! Разумеется, – всплеснула руками тётушка. – Может быть мы тогда пройдем в другую комнату? У меня там все фотоальбомы. Пока чайник греется, выберете, что вас больше заинтересует.
- Хорошо, пойдемте, – моментально подорвалась Лускус, её подопечные тоже вскочили.
Они все вместе двинулись в сторону невзрачной бежевой двери, расположенной рядом с отмеченной проводником красной.
Помещение по соседству было плохо освещённым, узким и захламлённым. Два больших шкафа буквально ломились от втиснутых в них коробок, стянутые верёвками упаковки стояли на полу, на диване в углу, на тахте и даже на большом круглом столе в центре комнаты.
- Вы уж простите за беспорядок, – смущенно проговорила хозяйка дома, расталкивая перегородившие путь коробки ногами. – Давно пора было тут разобраться, да всё руки не доходили.
- Не переживайте, – успокоила её Лускус, знаками показывая спутникам не подходить слишком близко к столу.
- Так, главное смотреть на даты, нам нужен именно 4321 год, – засуетилась женщина, с трудом протискиваясь вглубь комнаты.
- Готовьтесь, – шепнула Лускус. – Сейчас начнётся.
Из-под накрытого длинной расшитой скатертью стола донеслось еле слышное бормотание и всхлипывания. Пикта выразительно посмотрела на Лускус. Та кивнула.
- Васька! – остановившись, воскликнула хозяйка дома и сконфуженно покосилась на путников. – Простите, это мой брат младшенький. Чудит иногда, но в целом он безобидный, – она с кряхтением наклонилась и отдёрнула угол скатерти.
Под столом, свернувшись калачиком, лежал и трясся крупной дрожью полный мужчина в накинутом на плечи цветастом платке.
- Вася, вылезай, – женщина подёргала стол, пирамида коробок на нём опасно зашаталась. – Перед гостями стыдно.
- Мамочка, ой, мамочка, – плачущим голосом отозвался мужчина.
- Ты чего туда залез-то? Не бойся, это люди с телевидения приехали, про Поля Дормидоновича сюжет снимают.
- Влево отодвинься, – шепнула Лускус, чуть отклонившись в сторону Пикты.
Та было обернулась с недоумевающим видом, и её тут же схватила за ногу вынырнувшая из-под тахты тонкая морщинистая рука. Девушка сдавленно вскрикнула, проводник приподняла подопечную за пояс и резким рывком, как куклу, переставила поближе к Инауро.
Рука убралась.
- Будь здорова, – как ни в чём ни бывало сказала подопечной Лускус и посмотрела на замершую в согнутой позе хозяйку дома. – Всё в порядке, у вас тут просто немножко пыльно.
Та расслабилась, смущённо заулыбалась и продолжила уговаривать брата вылезти из-под стола. Однако на её зов откликнулась лишь сухенькая старушонка в глухом траурном платье, которая пряталась под тахтой. Шлёпая голыми ладонями, она выползла оттуда на карачках и тут же лихо скакнула на пару метров вперед. Её глаза были затянуты молочно-белой пленкой, кончик тонкого противоестественно длинного носа подёргивался. Она незряче пошарила по полу руками и замерла, шумно и по-звериному принюхиваясь.
Лускус попятилась, плавно поджимая спутников к выходу из комнаты.
Мужчина под столом захныкал и капризно задёргал ногами.
Хозяйка дома, наконец, со скрипом разогнулась и посмотрела на гостей.
- Что случилось? – спросила она.
- Да тут просто ваша мать… – отозвалась проводник.
- Моя матушка? – изумлённо воскликнула женщина и оттолкнулась от стола, на который по-прежнему опиралась.
Пирамида коробок не выдержала и рухнула вниз. Из лопнувших от удара об пол картонок посыпались многочисленные фотографии – чёрно-белые, цветные, большеформатные и мелкие полароидные снимки.
По-собачьи сидящая старуха в траурном платье дёрнулась и резво переместилась вглубь комнаты.
- Мамулечка, – тонким голосом протянул мужчина под столом.
В одном из шкафов что-то зашуршало, словно мышь, грызущая щепу, и затем бахнуло в дверцу. Та не открылась, но шкаф заметно покачнулся. Из образовавшейся щели показалась рука старика с крупным перстнем на безымянном пальце.
- Отлично, вся семейка в сборе, – заявила Лускус, быстро вытолкала обоих подопечных из комнаты и, с грохотом захлопнув дверь, навалилась на неё спиной. – Баррикада, баррикада! – прошипела она Инауро.
Тот сразу же понял, чего от него хотят, и метнувшись, приволок сперва громоздкий диван, затем одно из кресел. Вдвоем с Лускус они быстро завалили дверной проём до самого верха и, подхватив под руки Пикту, нырнули в красную дверь.
- А как же Поль Дормидонович, – протяжно, почти нараспев, произнесла женщина в замурованной комнате, но её уже никто не слушал.

«Это всё иллюзия, это всё ненастоящее», – мысленно повторяла себе Пикта.
Подошвы её кед то и дело запинались о змеящуюся по полу ковровую дорожку, но Инауро, с силой сдавив влажную ладонь девушки в своей руке, бодро тащил её за собой, не оглядываясь.
- Эти следом уже не побегут, – отрывисто говорила проводник, вышагивая позади них. – Однако надо как можно скорее вырулить отсюда. Иначе заблудимся. Давайте, поднажмите. Дальше уже незачем будет так гнать.
На бежевых стенах нервно помигивали небольшие светильники в форме лотосов, низкий потолок с облупившейся побелкой будто бы стремился сползти ещё ниже и раздавить идущих, а узкий, словно печная труба, коридор был в шахматном порядке заполнен многочисленными пронумерованными дверьми с одинаковыми вставками из толстого рифлёного стекла.
Тишина этого места была чрезмерной, неправдоподобной и оттого пугающей. Пикта почти не слышала шагов своих спутников, их голоса тоже звучали глухо – пушистый ковер под ногами и рыхлые обои на стенах поглощали все лишние звуки. За полупрозрачными дверьми беззвучно маячили неясные силуэты.
Тягомотная выматывающая тоска, накрывшая Пикту, едва она только ступила на территорию пещеры с домами, уже давно прошла, однако слабость в конечностях и ощущение тревожной щекотки в животе лишь усиливались.
Девушка приложила ладонь к тёплому световому шару, уютно расположившемуся в её солнечном сплетении.
«Как во сне», – подумала она и неожиданно вспомнила уже почти забытое короткое жутковатое сновидение, посетившее её на привале после их ухода из Красного Города.
Ей снилось, будто она лежит на застеленной больничной кровати, привязанная за руки и за ноги, тело её удлиняется и утоньшается, конечности извиваются словно змеи, голову больно загибает внутрь, а рядом сидит кто-то густо чёрный и тихим бесполым голосом тягуче проговаривает страшную детскую считалочку…
Одна из ближайших дверей щёлкнула замком и неторопливо приотворилась.
Лускус бесцеремонно отпихнула подопечную в сторону и ударила по створке двери кулаком, захлопывая её.
- Быстрее, – сквозь зубы процедила проводник. – Осталось совсем чуть-чуть. Коридор заканчивается сразу за поворотом. Нельзя им дать нас здесь заблокировать.
Словно бы подтверждая её слова, разом щёлкнуло ещё несколько замков впереди и двери начали медленно открываться каскадом по мере продвижения.
Лускус чертыхнулась и, резко сорвавшись с места, побежала широкими скачками, захлопывая створку за створкой.
«Они перегораживают нам путь», – задохнулась от неприятной догадки Пикта.
Инауро перехватил руку девушки ближе к запястью и тоже перешел на бег.
Впереди было меньше десяти дверных проемов, но щели в них стремительно увеличивались.
«Шесть, пять, четыре, три», – невольно начала отсчитывать Пикта, вздрагивая от похожих на выстрелы хлопков.
- А блин! – со злостью выкрикнула Лускус и пнула носком ботинка по полностью открывшейся двери, та опасно задребезжала, по стеклу поползла тонкая трещина. – Всего одна! Одна ведь оставалась!
Она оперлась на дверной косяк рукой, шумно выдохнула через ноздри и, некоторое время молча глядела внутрь помещения.
Инауро подошел ближе и нерешительно потянул на себя тонкую фанерную створку, заглядывая за неё. Коридора за дверью уже не было, только глухая стена.
- Комната повернулась, – пояснила проводник, привычным движением затягивая лямки сползшего рюкзака. – Но ладно, попробуем смотреть в будущее с оптимизмом. Всё же пройти лишь одну комнату проще, чем десять или двадцать, так что будем считать нам крупно повезло, – она обернулась к подопечным. – Напоминаю, вы молчите, ни с кем не разговариваете, ни на что не отвлекаетесь, от меня не отстаёте.
Путники поочередно кивнули, вглядываясь в слабо освещённое пространство впереди.
За дверью виднелся тесный закуток с рядом деревянных стульев вдоль стены, простой металлической вешалкой, завалом из выцветших транспарантов в углу и огромным шкафом справа.
- Там тоже призраки? – уныло спросила Пикта.
- Там всё то же самое, – отозвалась Лускус и шагнула внутрь.
Инауро некоторое время смотрел на поникшую девушку, затем оглянулся на пустой коридор позади.
- Успеем ещё отдохнуть, – сказал он будто бы самому себе и потянул её за локоть. – Не дрейфь.
«Легко сказать, – кисло думала Пикта, разглядывая свое отражение в помутневшем овальном зеркале, приделанном к полированной поверхности шкафа. – Как я вообще могла ввязаться во всё это? Хотя… а какой у меня был выбор? Дать себя сожрать мертвецам с пузодёрами или стать секс-куклой у собирателей? – её передернуло. – Боже, да когда же этот дурдом закончится?»
Лускус приложила палец к губам и осторожно, стараясь не скрипнуть петлями, отворила дверцы шкафа.
За ними было два разделенных перегородкой отсека. В первом находились несколько полок с бумажными папками, небольшой металлический сейф и какие-то коробки. В соседнем отсеке стояли мятые женские сапоги и покачивалась на плечиках поеденная молью лисья шуба. Проводник тихо сдвинула шубу вбок и потрогала рукой заднюю стенку шкафа, будто бы рассчитывая, что там скрывается потайной ход.
Затёртый паркет предательски застонал под её ногами, она тут же сместилась в сторону и встала перед низкой обитой коричневым дерматином дверью, на которой красовалась бронзовая табличка с бессмысленной надписью «Поле для гравировки». Чуть ниже на скотч был приклеен листок бумаги с неразборчивым рукописным текстом.
- Бюрократы, – быстро глянув на него, хмыкнула Лускус. – Хорошо хоть эта история мне знакома.
Она потянула ручку на себя.
- Тук-тут, разрешите?
Пикта со своего ракурса не видела, что за дверью, но решила, что там какой-то чиновничий кабинет.
- Вы что не видите, у нас обед! – донесся оттуда раздражённый мужской голос. – Приходите через сорок минут.
- Аркадий Львович, – с нажимом проговорила проводник, – мы к вам по очень срочному делу.
- От кого? – спросил невидимый мужчина.
- От Аркадия Львовича, – уверенным тоном отозвалась проводник, открывая дверь чуть шире.
Из кабинета донёсся звук падения чего-то металлического.
- А, хорошо, – чуть мягче сказал мужской голос. – Обождите. Я вас вызову.
Лускус со вздохом закрыла дверь и оглянулась на подопечных.
- Посидите пока, отдохните, – она кивнула на стулья у стены.
- Я бы лучше поспал, – мрачно отозвался Инауро, опускаясь на сиденье и вытягивая гудящие от усталости ноги.
- Поспать пока точно не получится, возьмите вот, – проводник достала из рюкзака бутылку с водой и раскрошившееся печенье в пакете, всучила их Пикте. – Держи-держи. Понимаю, вы измотаны и вам сейчас особо не до еды, но сладкое поможет некоторое время держать организм в тонусе. Просто погрызите через силу.
Она решительно двинулась вглубь закутка и зашуршала транспарантами.
- Ага, есть лаз, – удовлетворенно отметила Лускус и вернула всё на место. – Если что, пойдем через него. Хотя может в кабинете что получше отыщется. Помнится, я в прошлый раз уходила из похожего помещения через туалет…
«Откуда в ней столько энергии? – думала Пикта, послушно, но без какого-либо энтузиазма пережёвывая закаменевшее сахарное крошево. – Она же вообще ничего толком не ест и практически не спит. Хотя может монстрам это и без надобности. Хочу быть монстром».
Она с завистью поглядела на чуть подрагивающий возле ног проводника шипастый хвост.
- Лу, а как становятся проводниками? – спросила девушка.
- В каком смысле? – осеклась Лускус, разворачиваясь.
- Ну, ты говорила, что после смерти здесь люди могут переродиться…
Проводник сделала в её сторону два шага и присела на корточки, внимательно заглядывая Пикте в лицо.
- Это ты чего такое удумала? – строго спросила она. – Не смей.
- Да ничего я не удумала, – девушка отвела глаза в сторону. – Мне просто любопытно, как простые люди без особых способностей становятся такими как ты. Ну, откуда вы берёте свои знания об этом мире, как учитесь, тренируетесь. И так далее.
Лускус натянуто улыбнулась и похлопала её по колену, поднимаясь.
- Поверь, тебе не понравится быть проводником. Мы вечно носимся как загнанные лошади и дохнем от любой ерунды почти так же, как вы. К слову, умирать и перерождаться чертовски больно. Особенно, когда понимаешь, что с тобой происходит. Мы помним каждую свою смерть. Я помню. И потому никому в это лезть не советую. Лучше думай о том, что у нас с тобой всё получится, мы выберемся из Лабиринтов и без потерь дойдем до Зеркальной Башни, откуда ты вернёшься домой и забудешь всё случившееся здесь словно дурной сон. Чем это, по сути, и является.
- Нет, ну а вдруг? – Пикта задумчиво вертела в пальцах кусок недоеденного печенья, не глядя на проводника.
- Не надо никаких «вдруг», слышишь меня? Что за суицидальные мысли вообще? Ты сейчас просто устала, на тебя влияет атмосфера этого места и потому тебе в голову приходит всякая чепуха.
- Я бы, кстати, тоже послушал, – внезапно поддержал спутницу Инауро.
- Да блин, вы чего? – Лускус недоумевающе переводила взгляд с одного подопечного на другого. – Я же сказала, что не дам вам сдохнуть.
- Ты постараешься не дать нам сдохнуть, – поправил её Инауро. – Это немного разные вещи. По-моему, здесь надо быть ко всему готовым. Мы уже поняли, что все здешние варианты говно, но согласись, раствориться в сумерках наиболее неприятная перспектива.
Проводник открыла было рот и тут же его закрыла.
Обитая дерматином дверь распахнулась и из-за неё показалась миловидная секретарша в синем костюме.
- Прошу, – она лихо пристукнула каблучками и отрапортовала, – Аркадий Львович готов вас принять.
- Ну поехали, – Лускус сделала шаг и обернувшись, серьёзно поглядела на путников. – Я расскажу вам всё. Попозже.

Приёмная начальника неизвестного отдела выглядела солидно, но в то же время несколько психоделично.
В обшитые полированными деревянными панелями стены были встроены бесконечные дверцы, антресоли и полки, отчего казалось, будто бы это не помещение вовсе, а внутренности огромного старого шкафа. На отделанном пластиковой плиткой потолке жужжали люминесцентные лампы, испускающие тусклый дрожащий свет. В самом центре кабинета строго между двух симметричных не зашторенных окон с жирненькими кактусами на подоконниках стоял массивный двухтумбовый стол вишнёвого цвета с золотой каймой и помпезными ручками на ящиках.
Кроме двух стационарных телефонов по краям на столе располагался лишь письменный прибор в виде бронзовой пастушки с парой полых стеклянных овечек. Прямо перед ним в глубоком кожаном кресле спиной ко входу, чуть сгорбившись и не обращая внимания на посетителей, восседал небольшой лысый человечек.
- …Так и сообщите им, Любочка, – монотонно гудел он, – я подготовлю документы только своего ведомства. Составлю текст на имя нашего первого стола. Оно должно быть подписано нашим первым столом.
- Я всё передам, Аркадий Львович, – отозвалась секретарша, бесцельно перемещаясь между двумя пирамидами из толстых прошитых папок в правом углу кабинета.
- Но сперва присядьте-ка, Любаша, и составьте поименный список межведомственной комиссии по проверке обсуждаемого горно-обогатительного предприятия на предмет уплаты НДС, таможенных платежей и госпошлин. Документ можно дополнить поручением в центральный округ…
- Привет, начальник, – неожиданно развязным тоном перебила его Лускус, выступая на середину кабинета.
Путники изумленно уставились на неё, а человечек шумно задышал и скрипуче поёрзал в кресле.
- Милиция ходит, пожарные ходят, участковые ходят, санэпидемстанция ходит, торговая инспекция ходит, охрана природы ходит, прокуратура ходит, статистическое управление ходит, – забормотал он. – Налоговая инспекция ходит, борьба с наркотиками ходит, автоинспекция ходит… Все туда-сюда ходят, – он неуклюже развернулся вместе с креслом и уставился на проводника покрасневшими несчастными глазами. – А у нас от этого лишь сплошная головная боль. Вот вы, голубушка, по какому делу пришли меня беспокоить?
- Где тут можно сесть, Аркаша? – Лускус вразвалочку затопала по паркету, схватила первый попавшийся офисный стул и со скрежетом подтащила его к столу. – Служащие твоего ведомства нынче такими строгими стали, без разрешения уже боюсь стул себе выбрать, – она с прихрюкиванием рассмеялась и села, широко расставив колени. – Ну рассказывай, что тут у вас и как?
Её подопечные дружно посмотрели на опешившего от подобной наглости чиновника. Но затем на его лице промелькнула тень сомнения, брови поползли вверх, и он порывисто вскочил, пожимая проводнику руку.
- Не обессудьте, Пархат Шавкатович, не признал! Любочка, сообщите ожидающим, что я покамест занят, пусть придут попозже. Теперь я, Пархат Шавкатович, стопроцентно ваш! Я ж ведь даже и в партийный актив Нижне-Заднего округа нынче вхожу. Все мои клиенты получили наказ только за ваши идеи голосовать!
Лускус снова коротко хохотнула, выдергивая руку из его ладоней, и тут же резко помрачнела.
- Так и что же ты партийных друзей топишь? – она подалась вперёд, строго заглядывая человечку в глаза. –  Твои люди наехали на наш горно-обогатительный комбинат. Ошибка! Промах! В прошлое воскресенье весь коллектив как один проголосовал за нашу партию. А ты их тут же наказываешь. Что, трудно других найти? Может, очки тебе заказать? Пенсне подарить? Бинокль фельдъегерской службой прислать?
- Там грубые нарушения, – растерялся чиновник.
- Да у кого же их нет? Может ты один у нас безгрешен? – Лускус звонко хлопнула себя ладонью по ляжке, поднялась, всё так же вразвалочку дошагала до ближайшего шкафа и распахнула дверцу. – Нет, Аркаша, не безгрешен. Вот что это за беспорядок в формулярах?
Одним движением она разворошила стопку документов, те с шелестом полетели на пол.
- А тут у нас что? – проводник начала активно шерстить все соседние отсеки, осуждающе цокая языком. – Ай, как нехорошо. Ай, как некрасиво. Ну а тут вообще чёрт ногу сломит.
Секретарь бросилась подбирать разлетевшиеся бумаги.
Человечек в кресле сперва побледнел, затем молча вцепился в подлокотники кресла и щёки его стремительно начали наливаться румянцем.
- Ага! Потайной туалет в шкафу! – победоносно выкрикнула Лускус, широко раскрывая одну из полированных створок и демонстрируя всем присутствующим пространство небольшого сортира в углублении. – Испражняешься прямо на рабочем месте?! А, а? Каково?
- Прошу прощения, Пархат Шавкатович, – придушенно пискнул пунцовый человечек. – Смекнул, уяснил. Разумеется, ваш горно-обогатительный комбинат - законопослушная фирма. Никаких нарушений там никто не обнаружил. Невозможно найти то, чего нет, и никогда не было.
- А ты умный человек, Аркадий Львович, – смилостивилась Лускус, закончив беглый осмотр последнего шкафа. – Умные, преданные люди всегда востребованы.
- Рад, рад, – напряжённо заулыбался чиновник, осторожно оседая на стул. – Очень рад. Любаша, не организуете ли вы нам с Пархатом Шавкатовичем и его охраной кофею?
- Пожарный выход у вас где? – деловито осведомилась проводник, как бы невзначай заглядывая под стол.
- А так это… у нас огнетушитель на учёте.
Лускус поджала губы и направилась в сторону ближайшего окна.
- Кто такой Пархат Шавкатович? – шёпотом спросила Пикта у Инауро. – Не понимаю, что происходит вообще.
Ползающая у них в ногах Любаша вздрогнула и уронила все собранные бумаги. Путники поглядели на неё, она на них.
Не дойдя до окна, Лускус остановилась как вкопанная и развернулась всем корпусом.
- А вот это зря, – медленно проговорила она.
Глаза секретарши увеличились, рот раскрылся.
- Аркадьльвооовиииич… – закричала она, резко переходя на ультразвук.
От её вопля словно повысилась нагрузка на электросеть здания, все потолочные светильники разом загудели и испустили нестерпимо яркий поток света. Инауро непроизвольно попятился.
Кисти рук секретарши скрючились и побелели, спина вздыбилась, как у потревоженной кошки, она начала подниматься – горбатая и страшная, позади неё на пол посыпались искры от взрывающихся люминесцентных ламп. Световые шары, примотанные к путникам, мигнули и тут же померкли.
Пикта в ужасе зажмурилась и закрыла ладонями уши.
- Ух, ух, ухряяяяяя! – словно рассерженный шимпанзе заорал начальник неизвестного отдела, тыча пальцем в путников, его нижняя челюсть отвалилась до кадыка, отчего лицо стало походить на морду свирепого дикого животного.
- Я нечаянно, – испуганно проговорила Пикта, отступая от надвигающейся на неё секретарши.
Воздух в кабинете пошёл тяжёлыми волнами и всё вокруг разом стало каким-то очень нереальным.
Личины стекали с чиновников словно размоченная водой краска. Поплыл тонкий аристократический нос Любаши, через прорехи в одежде показалось бледное костлявое тело. Аркадий Львович же наоборот раздулся, будто наполненный гелием латексный шар, от его пиджака отстреливали пуговицы, шрапнелью разлетаясь по приемной.
Световой поток начал стремительно иссякать, по помещению распространился запах протухшей стоячей воды, воздух уплотнился, завибрировал и стал тягучим как кисель.
Едва различимый силуэт Лускус скачком переместился на два метра вперед, с треском прорвал оболочку ещё недавно человекообразного чиновника вместе с креслом и винтом ушёл влево, рассеивая исказившуюся фигуру секретарши будто сгусток плотного дыма.
- Наружу! – яростно прошипел голос проводника, и её руки вытолкнули обоих подопечных из кабинета с такой силой, что те едва устояли на ногах, врезавшись спинами в стену напротив.
Силясь не упасть, Инауро расставил в стороны локти, и на пол полетела сбитая им металлическая вешалка, вырывая из паркета длинную стружку. В приёмной затрещали ломающиеся стулья, лоскутами отслоилась полироль, вспучился обтянутый дерматином вход в кабинет, снаружи захлопали стеклянные двери и нарастающий многоголосый крик срезонировал от узких стен коридора.
- Лаз! – почти потерявшая очертания в полумраке Лускус сорвала с себя ставший бесполезным светильник, зашвырнула его куда-то вдаль и, больно вцепившись в путников, поволокла их в угол.
- Ползи, дура! Ползи! – заорала проводник прямо в ухо Пикте и бесцеремонно затолкала её в небольшое угольно-чёрное отверстие прямо сквозь рвущиеся транспаранты и торчащие обломки гнилой дранки.
Девушка зарыдала в голос, но поползла на четвереньках вперёд. Следом за ней туда же, стиснув челюсти, занырнул Инауро.
Внутри лаза было сыро, ладони то и дело натыкались на влажную грязь, паучьи домики и неразличимые во тьме деревянные конструкции, сверху на головы сыпался строительный мусор.
- Я не хочу, – застонала Пикта.
- Не тормозим, быстрее, – не обращая внимания на скулёж подопечной, угрожающе подгоняла сзади Лускус.
Она тяжело дышала и постоянно оглядывалась.
Инауро на ходу размотал верёвочный шнур с потухшим шаром, оттолкнул его в сторону.
- Говорила же, молчать, – злобно пыхтела ползущая последней проводник. – Нет, ну какого чёрта! Неужели так сложно заткнуться, когда просят?
Впереди забрезжило пятно слабого света и тут же сквозь нору с воем прокатился поток смрадного воздуха.
- Как вылезете наружу, сразу прижимайтесь к стене. Иначе затопчут. И стойте ждите меня. Оба расслышали? Пикта!
- Да слышала я и всё поняла, – плачущим голосом отозвалась девушка и, охнув, неожиданно вывалилась из лаза.
Нору заполнил многоголосый вой, натужное сопение и звук лязгающих челюстей.
Лускус завозилась, переворачиваясь на спину и боднула затылком замешкавшегося было подопечного.
- Вылезай и тяни меня за рюкзак! – крикнула она и начала отбиваться от чего-то невидимого ногами.
Инауро выскочил наружу, оглушённый и почти ослепший, споткнулся на внезапно образовавшихся под ногами ступенях, но тут же влез обратно по пояс, ухватил Лускус за косу, отбросил, быстро нащупал плотную ручку рюкзака, потянул, перехватил проводника подмышками и выволок из лаза.
Они не устояли и оба повалились на идущих по лестнице людей.
Кто-то возмущенно покрыл их трехэтажным матом, пухлая тетушка заохала, пытаясь подняться, вниз по ступеням запрыгали апельсины, вывалившиеся из её разорвавшихся при падении пакетов.
- Набухаются же, сволочи, – брезгливо отшатнулся в сторону бородатый мужчина в элегантном пальто.
- Никакого стыда! – добавила смуглая девушка в розовом пуховике.
Проводник быстро вскочила и скользнула обратно к пролому в стене, подтягивая следом Инауро.
Там их ждала окаменевшая от ужаса и отчаяния Пикта. Её потерянный взгляд шарил по лицам проходящих мимо, грудная клетка судорожно вздымалась, а покрытые ссадинами и царапинами руки непроизвольно сжимались и разжимались.
- Спокойно, – Лускус прислонилась спиной к стене и аккуратно стащила с подопечной остатки лопнувшего светового шара. – На нас не нападут, если мы не будем специально привлекать к себе внимание. Они уже решили, что мы какие-то пьяные бомжи и это нам даже на руку. Отдышитесь и пойдем дальше.
Бетонная лестница, на которой они оказались, была достаточно широкой, чтобы вместить в себя текущую по ней толпу и в то же время дать достаточно места для необходимого манёвра.
- Ты в порядке? – тихо спросила проводник у Пикты, коснувшись пальцами её предплечья.
Та прикусила губу и замотала головой.
- Прости, что наорала. Не сдержалась. Перенервничала. Мне и так нелегко даются все эти импровизации… Но не бойся. Те уроды остались с другой стороны, сюда они не сунутся. А эти едва ли станут прислушиваться к тому, что мы говорим.
- Выведи нас отсюда, пожалуйста, – еле слышно прошептала Пикта и затряслась, силясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.
Лускус приобняла её за плечи и тихонько сдавила.
- Спокойно, спокойно, – повторила она. – Вдох, выдох, давай. Медленный вдох и такой же медленный выдох. Вот правильно, дыши.
Идущие мимо недовольно косились на них, морщили лица и отворачивались, стараясь держаться подальше.
Проводник внимательно огляделась и заметила чуть ниже у стены несколько закатившихся туда и ещё не растоптанных апельсинов. Неподалеку от них лежала также потерянная пухлой женщиной бутылка газировки и что-то непонятное в плоской вакуумной упаковке.
- Вот это удача, – проговорила Лускус. – Рыжий, последи за девчонкой, я мигом.
Она неторопливо спустилась и собрала продукты. Подбадривающе улыбнулась издалека.
Инауро видел, как от неё, громко загоготав, шарахнулась пара подростков, а какая-то дама в полушубке так и вовсе зажала нос рукой, что-то говоря своему спутнику.
Затем Лускус заметила в толпе поднимающихся полицейского в форме, наспех затолкала провизию в рюкзак и запрыгала вверх по ступеням.
- Перерыв закончился, уходим, – коротко сказала проводник.

«Возможно, тут дело вовсе не в мороке, мы и правда сейчас до чрезвычайности похожи на бомжей, – думала Пикта, глядя как с отвращением расступается перед ними толпа. – Грязные, вонючие, ободранные, голодные, с усталыми исцарапанными лицами. Как можно в таких условиях вообще жить? День за днем, неделю за неделей…»
Она вздохнула, глядя на свои недавно ещё новенькие белые кеды со звездами, которые теперь больше походили на два стоптанных рваных тапка.
- Ты чего? – тихо спросил идущий рядом Инауро.
- Да так, – отозвалась она. – Неужели нам никогда больше не видать нормальной жизни?
- Нет такого понятия «нормальная жизнь», – сдержанно проговорила за её спиной Лускус. – Нормальность, она для каждого своя. Вот смотри, мы сейчас движемся посреди проекции человеческого мира, нас окружают образы реально существующих или же когда-то существовавших людей. Видишь вон ту красотку в красном? Ну которая с губами и завитыми локонами? Она могла бы быть дочерью каких-нибудь богачей, просто сегодня ей пришлось оставить в автосервисе свой кабриолет и добираться до салона красоты общественным транспортом. Оттого она раздражена и жалуется по телефону подружке, как мерзко вдруг оказаться среди немытого плебса в самом заурядном переходе метрополитена. Для неё это ненормально, дискомфортно и даже в какой-то степени страшно. Потому как её вырвали из привычного образа жизни. Из зоны, так сказать, комфорта.
Она ненадолго замолчала, высматривая кого-то внизу лестницы, затем тряхнула головой.
- А теперь представим, что, пока наша красотка идет по этой лестнице, её родители обанкротились, а то и вовсе загремели в тюрьму за мошенничество, дом в четыреста квадратов и кабриолет проданы с молотка, гламурные подруги разбежались, в салонах красоты и на крутых закрытых вечеринках её больше не ждут, она беременна тройней от какого-то чёткого пацана, который не желает продолжать отношения с такой лохушкой, и теперь ей даже некуда пойти. И она вовсе не на плебс по телефону жалуется, а уговаривает дальних родственников помочь ей устроиться на работу, чтобы тупо было на что поесть. Дискомфорно ли ей в подобной ситуации? Более чем. Но если она сумеет-таки взять себя в руки и не повесится на ближайшей стройке, то спустя какое-то время непременно адаптируется. У неё появятся новые друзья и новое мерило «благополучия», совершенно новые вещи начнут её радовать. И для неё нормой станет совсем другой образ жизни, иной стиль мышления и восприятие окружающих тоже. Вот так и в твоём случае. Ты просто ещё не привыкла к нынешним обстоятельствам. Понимаешь аналогию?
- А если я не хочу к такому привыкать?
- А у тебя выбора нет, – усмехнулась Лускус. – Ты либо сдохнешь, либо привыкнешь. Правда есть одно «но». Про свои устремления забывать до конца всё же не стоит. Хочешь телесного и душевного комфорта? Добивайся его. Лови момент. Повышай планочку постепенно, стремись к своей мечте. Шаг за шагом. Не унывая и не опуская руки. Потому как уныние неконструктивно. Вот, к примеру, совсем недавно ты меня спрашивала, как стать проводником, как будто это такое очень комфортное состояние. Нет, дорогая, это состояние ничем не лучше твоего нынешнего. Оно просто немножко другое. И скажу тебе честно, я бы с удовольствием сейчас поменялась с тобой местами, но так уж сложилось, что у меня свой путь, а у тебя свой. И проблемы с их решениями, соответственно, тоже свои.
Лестница внезапно закончилась и перед ними открылся вид на большую шумную станцию метрополитена с высоченным сводчатым потолком, богато украшенным лепниной и несколькими огромными люстрами на цепях. По зале свободно гулял вонючий тёплый ветер.
Проводник быстро подхватила под руки своих подопечных и потащила их вправо – к металлической витой ограде, окружающей станцию по периметру.
- Так мы действительно в метро что ли? – пытаясь перекричать хлынувший со всех сторон поток свиста, звона и дребезжания, удивлённо воскликнул Инауро.
- Типа того, – невозмутимо отозвалась Лускус. – Присядьте. Нам надо отдохнуть и подумать.
Она подпихнула их к широкой каменной скамье в основании мраморной колонны, вручила бутылку газировки и отошла в сторону, оглядываясь.
- Поразительный мир, – проговорил Инауро, опускаясь на сидение рядом с Пиктой. – Не думал, что здесь и такое имеется. Мне казалось, что в междумирье нет никаких технологий в принципе. А то, что есть, не работает и используется лишь в качестве своеобразного декора.
Девушка лишь кивнула головой и сделала несколько глотков сладкой шипучки. Мимо прошёл молодой симпатичный парень, окинул её взглядом, порылся в кармане куртки и положил на скамейку рядом смятую бумажную купюру.
- Короче, – заявила вернувшаяся Лускус, – поезд здесь только один и он движется по кругу. Причем без остановок. По-моему, он вообще замкнут вокруг этой станции в кольцо. И никаких других входов-выходов в этом месте я не обнаружила, есть только лестница, по которой мы поднялись, и поезд.
- Так мы что, зря поднимались? – спросила Пикта.
- Нет. Внизу лестницы тупик, – проводник, не глядя, смахнула на пол лежавшую на скамейке купюру и уселась. – Я была внизу. Там только стена, из которой торчат три металлические трубы, выплевывающие на поверхность всех этих псевдо-людей. Лезть в трубы однозначно не вариант, я там в прошлый раз сдохла.
Инауро поднял брови, потёр пальцами лоб и беззвучно рассмеялся. Лускус глянула на него и тоже заулыбалась. Пикта поглядела на них, как на двух психов.
- Но отсюда же должен быть какой-то выход, – с надеждой сказала она. – Может здесь где-нибудь есть карта? В метро всегда есть карты и указатели.
Проводник покачала головой.
- Я ничего такого не нашла. Если ты не заметила, в этом месте вообще ни одной надписи нигде нет.
Они помолчали.
- А что, если попросить кого-нибудь нам подсказать, где выход? Ну там изобразить журналистов или, – Пикта отвела глаза в сторону, – какого-нибудь Пархата Шавкатовича. Я буду молчать, честно-честно.
- Нет, нас уже приняли здесь за бомжей и потому с нами никто не будет разговаривать. Мимикрировать у меня не получится, потому что народу вокруг слишком много. Я могу держать на иллюзии максимум двоих.
- А если сдаться ментам? – предположил Инауро, забирая у Пикты бутылку. – Они же тут ходят. Может быть, в какую-нибудь каталажку нас отвезут, а мы потом оттуда выберемся. Или просто найти других бомжей, которые примут нас за своих и что-нибудь полезное расскажут.
- Кстати, с бомжами интересная идея, – оживилась Лускус, отыскала взглядом выброшенную купюру и быстро спрятала её в карман. – Посидите, я ещё пройдусь. Ведите себя тихо, скромно, поешьте вот, – она вытащила из рюкзака добытую на лестнице вакуумную упаковку, в которой оказалась вполне приличная на вид колбасная нарезка. – Если к вам кто-то подойдет, притворитесь спящими. Ну или, не знаю, блюющими. Чтобы никому не захотелось вас трогать. Я буду тут неподалеку и, если что, быстро прибегу обратно. Но помните, во что эти «люди» превращаются, когда понимают, что вы не то, чем кажетесь, – она ещё несколько секунд смотрела на них, будто не решаясь уйти, потом тряхнула головой. – Надеюсь, всё обойдётся.
Путники проводили её взглядом, потом распаковали колбасу.
- Знаешь, я никогда не любила супы, – невпопад заявила Пикта, – однако сейчас с огромным удовольствием сожрала бы целую тарелку горячего гамбо с креветками. Или простой куриный бульон с лапшой, – она сглотнула. – И сэндвич с копченым лососем, а ещё оладушки с кленовым сиропом и тыквенный пирог…
- Не трави душу, – прервал её гастрономические фантазии Инауро. – Вообще, меня вот в Красном Городе неплохо кормили. Только тогда есть почему-то совсем не хотелось.
Они замолчали, задумчиво пережёвывая кисловатые сырокопченые кружочки.
Монотонный гул человеческих голосов, эхо шагов по мраморным плитам, равномерный стук и свист трущихся о рельсы колес убаюкивали. Пикта почувствовала, как постепенно размягчаются её суставы и наливаются шершавой песочной тяжестью веки.
Она какое-то время держалась, потом протяжно зевнула, прислонилась спиной к колонне и прикрыла глаза.
Перед её внутренним взором тут же закружились неясные геометрические фигуры, чьи-то случайные лица, перекрещенные провода и тянущиеся в неизмеримую высь древесные ветви.
- Это Айрат, хороший, свойский мужик, – сквозь влажную вату в её засыпающей голове, будто бы издалека, пробился приглушенный другими шумами голос Лускус.
В ответ донесся застарелый запах перегара и невнятное сиплое шамканье.
- Пока мы к вам шли, Айрат рассказал, что с другой стороны есть вторая платформа с выходами…
- Бубубу, бубубу, мы туда не ходим, – язык у отвечающего заплетался, но кое-что разобрать было можно. – Из поезда нашего брата гоняют, бубубу.
Пикта с трудом разлепила один глаз.
На фоне нестерпимо светлой залы вяло маячили неясные тёмные тени. Сил разглядывать их не было, и девушка снова размякла.
- Молодка-то ваша тяжёленькая что ли совсем? – засипел незнакомый голос и вонь приблизилась.
- Да спит просто, устала, – сказала Лускус.
- Посидите лучше вон там. К нам вам нельзя, не обессудь. Чем больше народу в одном месте, тем меньше шансов у нас выжить. Ругаются же.
- Мы не в претензии, отец. Отдохнем чуток и дальше двинем. Нам здесь делать нечего. Девочка, вставай, – жёсткие пальцы потрясли Пикту за плечо. – На платформу надо идти, поднимайся… Да, сама дойдет. Вставай, вставай.
Путница с трудом отклеилась от нагревшейся и оттого крайне уютной скамьи и, не открывая глаз, поднялась. Кто-то подставил ей свое плечо, помогая удержаться на ногах.
- Пошли-пошли, – зашептал в ухо голос Инауро.
Она послушно, словно тряпичная кукла, зашагала куда-то вперед, еле ощущая жесткую плоскость пола под подошвами.
- …Жили мы тут с Татарином и Хилей спокойно, – бубнил сиплый, – и вдруг столько народу за эту неделю пришло. Не, ребята, вы-то нормальные. Пришёл человек, ровно сел и начал разговаривать с нами ровно, другие же обычно с ходу дерзить начинают. Порядки свои строят. Нафиг надо. У меня нервы тоже на срыве уже. Я не отбывавший, мне это всё зачем?
- Сюда её посади, – громко сказала Лускус и подпихнула под Пикту что-то мягкое. – А ты сам-то давно здесь?
- Да с начала зимы поди, на улице сейчас тяжко. Не, вещи все хорошие, крепкие. Проблемы у меня с позвоночником, болит сильно, защемление нервов, ага. В тепле получше.
- Молодой человек, будь так любезен, пожалуйста, – забормотал ещё один посторонний голос неподалеку, быстро приближаясь, – у тебя поинтересоваться можно?
- Хиля, пойди прочь, – раздражённо ответил сиплый. – Они не новенькие, мимо идут.
- Да мне бы только сигаретку… Угости сигареткой.
Последние слова донеслись до Пикты словно из-под земли и её измочаленный событиями разум наконец отключился.