Ч-2. Глава 2. Фантомы

Часть 2 "Нехорошее Место"
Глава 2
------------------------------

- Знаете, это очень скучно, – несколько домов спустя проговорила Лускус, опускаясь на скрипучий стул. – Не думала, что со временем Лабиринты превратятся в такое унылое место. В прошлые разы здесь было куда веселее.
- Ой, накаркаешь, – отозвалась Пикта.
Она вертела в руках икону в старинном окладе, снятую с притолоки над низким дверным проёмом. Изображение на ней так почернело и облупилось, что его совершенно невозможно было разобрать.
Девушка вернула икону на место, поправила три декоративные жестяные тарелочки, висящие по соседству, погладила заросшую пылью статуэтку бронзовой лошади на старинном буфете и потянулась за чёрно-белой фотографией, закреплённой на стекле, но, едва коснувшись её, тут же отдёрнула руку.
- Странно, – сказала она. – Я вроде как узнаю людей на фото.
Инауро молча подошёл к ней сбоку.
- Это очень вряд ли, – ответила Лускус, но всё равно поднялась на ноги. – Ты просто устала и тебе кажется. Брось, пойдем дальше.
- Нет, ну как же, – Пикта нерешительно стёрла ладонью пыль со снимка. – Это вот тётя Лина, а это её муж…
- Пошли, – чуть настойчивее повторила Лускус и с подозрением поглядела на девушку. – Рыжий, за мной, уводи её.
- Но я правда их знаю, – путница не сопротивлялась, однако покинула комнату с явной неохотой. – Только откуда здесь эта фотография? Она ведь из нашего семейного альбома. Вот только позавчера натыкалась, перед школьным балом, когда мы с мамой искали на чердаке шёлковую бутоньерку. Помню, они оба разбились на машине, я тогда была ещё совсем маленькой…
- Начинается, – пробормотала проводница себе под нос, выходя из лачуги и с грохотом закрывая за подопечными перекошенную дверь.
- Правда совсем недавно я ничего этого не помнила, – продолжала говорить Пикта, растерянно глядя себе под ноги.
- Лу, – еле слышно позвал Инауро.
- Что? – Лускус обернулась и, проследив за взглядом путника, увидела на ступенях соседней веранды кота.
Животное выглядело вполне обычно. Его пушистая серая шерсть лоснилась и лежала ровно волосок к волоску, на белой манишке виднелся зелёный матерчатый ошейник с пластиковой биркой, миндалевидные глаза равнодушно смотрели куда-то вдаль. Кот не двигался, лишь чуть поворачивал уши, прислушиваясь.
- А, не обращай внимания, – проводница решительно зашагала по шатким поскрипывающим конструкциям в сторону веранды и, дойдя до животного, лениво пнула того в бок.
Силуэт животного поплыл и смазался, превратившись в сгусток плотного чёрного дыма.
- Видишь? Фигня, – она ухмыльнулась. – Помню, в одну из прошлых ходок я где-то здесь видела небольшой загон с симпатичными свинками в кокошниках и вязаных кофточках. Вот это было реально странное зрелище. Они напоминали голых карликов, пухленьких таких, смущённых, разрумянившихся. Они жались и толкались в своём загоне, периодически выпрыгивая оттуда прямо в воду… и уже на подлёте к ней точно так же рассеивались в ничто. Такова суть здешних иллюзий, они как бы простые, бытовые, порой бредовые и, главное, при физическом воздействии сразу исчезают. Говорю же, вам особо нечего бояться.
Она отметила флуоресцентной загогулиной следующую дверь и поманила рукой спутников.
Пол нового дома был чуть ли не по колено завален перегнившей листвой и сухими ветками, которые нападали сквозь дырявую крышу. Инауро быстро оглядел помещение. Пустой шкаф, трюмо, круглый стол, стулья с витыми спинками, картины в рамах со сползшей позолотой, диван, торшер. Чьё-то бледное лицо за торшером… А, нет, всего лишь отражение в зеркале.
«Вроде бы ничего особенного, а атмосфера напряжённая, – подумал он, обходя следом за Лускус завалившийся набок книжный шкаф. – Как во сне, который готов вот-вот превратиться в кошмар».
В соседней с предыдущей комнатой спальне пол был рыхлым как губка и проседал под ногами, словно они ступали по старому матрасу.
- Откуда здесь все эти дома? – шёпотом спросила Пикта. – Такое чувство, будто их собрали с разных уголков планеты и просто свалили в кучу. Или их тоже кто-то…
Она вздрогнула и замолчала.
Люстра под потемневшим от сырости потолком на пару секунд зажглась, но сразу погасла. Слева послышался приглушённый вздох и на заваленной листьями кровати что-то шевельнулось.
- Проходим, проходим, – будничным голосом произнесла проводница. – Не задерживаемся.
Они ускорили шаг и выскользнули в дверь, ведущую в следующую комнату.
На пороге Инауро чуть замешкался, поскольку та секция пола, на которую он поставил ногу, была мягкой и прогибалась. Он поискал более прочное место и невольно оглянулся.
На кровати позади него сидел пожилой мужчина в нижнем белье и печально смотрел в тёмное окно. В руках он держал белого мотылька размером с крупную кошку. Мотылёк был живым и его пушистые лапки вяло елозили по груди мужчины.
- Пошли, – шикнула Лускус и дёрнула его за рукав.
Из нового тесного помещения, доверху забитого поломанными стульями с застрявшей посреди них бледной девочкой с каким-то неконкретным, будто бы смазанным лицом, они попали на лестницу, по которой было совершенно невозможно подниматься бесшумно, как бы того не хотелось. Доски шатались под ногами, рассохшиеся перила скрипели при малейшем прикосновении. Инауро видел наморщенный лоб карабкающейся рядом Пикты и её блестящие глаза, она словно бы с минуты на минуту готова была расплакаться. Он подумал, что надо сказать ей что-то ободряющее, но так и не придумал что.
Наверху расположилась музыкальная комната с поросшим мелкими грибами фортепиано, патефоном на тумбе, тремя громоздкими диванами в мягкой обивке и сервировочным столиком с тускло поблёскивавшими на нём пустыми хрустальными графинами. Все эти объекты казались неправильными и нереальными, на полу валялись разорванные нотные листы.
- Какое грустное место, – заговорила наконец Пикта, пока они осторожно обходили преграждающую путь мебель. – Оно словно бы наполнено памятью о давно ушедших людях и воспоминания эти в основном печальные. Такое чувство одиночества и безысходности… Словно бы их жизнь, любовь, эмоции и желания ничего не стоили.
Она провела рукой по пыльному гобеленовому подлокотнику и посмотрела на свою посеревшую ладонь.
- Это всё влияние Лабиринтов, – отозвалась Лускус, открывая следующую дверь. – Они воздействуют на твой мозг, заставляя почувствовать то, чего на самом деле нет. Здесь лишь гора хлама и протухшие доски. Представь, что ты на большой винтажной помойке.
- Я не могу, – дрожащим голосом сказала девушка и, остановившись, закрыла лицо руками. – Все эти глаза… Они будто заглядывают внутрь меня, прямо в душу.
Вокруг её головы едва заметно вибрировал воздух.
- Ну какие ещё, к чёрту, глаза? – вздохнула проводница.
Она притворила дверь и вернулась. Ухватив вздрагивающую Пикту за плечи, она потрясла её, заставив открыть лицо.
- Посмотри на меня. Смотришь? Внимательно смотришь? Не отводи взгляда. Видишь мой левый зрачок? Видишь, что он намного уже, чем правый? Да, да? Так вот, – она сжала её плечи ещё крепче. – Оба этих зрачка иллюзия. Наведённый морок. Я могу сказать тебе любую чушь, и ты не только поверишь в неё, но ещё и увидишь, потому что ты внушаема сейчас как никогда. А Лабиринты воздействуют в разы сильнее меня, они могут заставить тебя видеть вместо моих глаз катящие вдоль по улице виноградины или превратить мои руки в грабли, а задницу капот автомобиля. Или же решить, будто ты византийская императрица, а мы с рыжим так голодны, что хотим сожрать твои мозги. Это ничего не значит. Абсолютно ничего. Всё вокруг ненастоящее. Это просто гора хлама, по которой идём мы втроём. И впереди нас ждёт выход.
Пикта некоторое время смотрела на неё, затем взгляд её прояснился, и она сконфуженно потупилась.
- Кричи, – приказала Лускус.
- Что? – удивлённо отстранилась от неё девушка.
- Крикни, блин, погромче, – повторила проводница, не отпуская руки подопечной. – Что непонятного? Наори на меня прямо здесь и сейчас! Давай, кричи! Ааа. Давай!
Пикта послушно приоткрыла рот и издала сдавленный дрожащий стон.
- Громче! – рявкнула Лускус.
Девушка набрала в грудь воздуха и протяжно завопила, будто страдающее от боли животное, угодившее в капкан. А потом ещё раз, уже громче и уверенней. Звук её голоса эхом прокатился по дальним комнатам и постепенно затих. Проводница удовлетворённо хмыкнула и разжала пальцы.
- Полегчало? – спросила Лускус. – Ты наконец поняла, что происходит?
- Вроде бы да, – смущённо ответила девушка и щёки её ещё порозовели. – Здесь всё иллюзия.
- Напоминай себе об этом почаще, – кивнула проводница и аккуратно смахнула с волос подопечной налипшие комья седой пыли. – В этом месте настоящие только мы трое. И то не целиком.

Черноглазый с крестообразным шрамом на голове был очень стар и, по всей видимости, давно и основательно болен. Потому передвигаться достаточно шустро внутри витков уже не мог и следовал за тремя странниками ориентируясь на след их запаха. А когда те покинули комфортные сухие коридоры и вышли в широкую влажную полость, наполненную тенями, он понял, что безнадёжно от них отстал.
Старик, скрипнув суставами, осторожно опустился на передние лапы и замер, переводя сбившееся дыхание.
Говорили ему другие «оставь, не лезь, пусть сами», но он чувствовал, что девочка с хвостом должна в ближайшее время попасть в музей, узнать тайну Медузьего дерева и тем самым спасти не только своего драгоценного золотого человека, но и вообще всех. Просветить её на эту тему больше было некому, сама идти к ним на поклон она явно не планировала, а до следующей, предположительно более удобной встречи с ней старик мог попросту не дожить.
Он был обязан заставить хвостатую его выслушать. Хочет она того или нет.
Естественно, старик сильно рисковал, однако сегодняшние вести из-за стен, полученные посредством некрофона, не на шутку его взволновали. При всех полученных данных прогноз дальнейшего развития событий выходил крайне неблагоприятным, и он не мог понять, почему других это совсем не трогает. Будто бы они не понимали, что огненный летун с поддельным лицом, даже подрастеряв изначальные силы, во что бы то ни стало намерен довести свой план до конца и выпустить на волю безумного синего Разрушителя.
Да, однажды это всё равно должно было произойти. Но не сейчас и уж точно не так.
Больше всего его раздражал тот факт, что многим было заранее известно, с какой целью в междумирье появился проклятый летун, но никто даже не попытался его вовремя остановить. Все лишь закрывали глаза на происходящее, пассивно наблюдали, а то и вовсе делали ставки и несмешно шутили. Абсолютно никто тогда не верил, что такое вообще возможно – своевольно перекроить материю ради возможности проникнуть во внутренний мир, за пару отведённых часов умудриться среди миллиардов живущих выследить «того самого» человека, успешно взаимодействовать с ним при встрече, а затем, наплевав на все законы и правила, раньше положенного срока перетащить его в иную плоскость бытия. Да и какой у них был шанс на то, что человек не рассеется и не сойдет с ума в процессе несвоевременной материализации? Минимальный, практически нулевой.
Удивительно, но всё получилось. И теперь одни полагали, что огненный летун попросту не осведомлён о последствиях своих действий, но в итоге непременно всё осознает и сам остановится, другие проклинали ни в чём не повинного золотого человека и предлагали его убить, а третьи верили, что пришло время глобальных разрушений, а кем и как они будут запущены, уже не столь важно. Мол, чего не миновать, того не миновать. Чудовищная недальновидность и инфантилизм.
Старик лизнул верхнюю лапу, потёр ею свои блестящие как нефть глаза и несколько раз моргнул, сгоняя с них налипшую пыль.
Так или иначе, даже если в ближайшее время случится чудо и план летуна окончательно провалится, междумирье ожидает тотальный хаос, ведь целостность миров непоправимо нарушена, грозящие вырваться с закрытой территории хранители Темницы ужасающи, а все местные воинственные виды, в случае потери контроля над ними, непременно устроят кровавую бойню. Помощи от древних ожидать бессмысленно, они скорее примкнут к армии восставших чудовищ, нежели решатся дать им отпор. Человеки разобщены, несведущи, слабы и потому не имеют ни малейшего шанса. Особенно с учётом того, что Творитель до следующего цикла заблокировал функционал жёлтого цветка, а значит до той поры даже переродиться никто не сможет. Ну а небожители… Разумеется, не все из них горят первобытной жаждой разрушений. Некоторые, те, что посознательнее, до сих пор пытаются остановить Грядущее, поочерёдно засылая сюда своих гонцов. Вот только пока их потуги не приносят никаких видимых результатов. Контакт белой девы с хвостатой оказался малоэффективен, а её козни против летуна смехотворны. На говорящую птицу надежды было ещё меньше. Оставалась лишь чёрная леди, с которой странникам, по-хорошему, лучше бы вообще никогда не пересекаться.
В общем, по всему выходило, что ключевые странники оказались совершенно одиноки в своём противостоянии. Два маленьких беззащитных человека в эпицентре разрастающейся катастрофы…
Перед внутренним взором старика замелькали яркие мыслеобразы, как по часам посещающие весь их вид и ряд особо чувствительных контактёров вот уже на протяжении целой недели. Перетекающие огненные слова в космосе снова говорили о золотом восьмигранном ключе и запретной двери, а на их фоне высилась гигантская глыба, умытая слезами. Опасность, опасность!
Старик вздохнул и медленно поковылял дальше, не поднимаясь на ноги. Его сморщенные верхние лапки раскачивались под грудью в такт шагам, а кончик выглядывающего между зубов языка подрагивал от усталости.
Какой же несравнимо простой была жизнь тогда, когда он только появился на свет. Сладкое тёплое молоко всеобщей матери, свежие коренья, игры в догонялки с собратьями и кокетливые переглядывания с молодыми самками, неспешные разговоры о мироздании – вот и всё, что его прежде заботило. Теперь же он ощущал лишь едва уловимую дрожь стен, зловещий шёпот некрофона, да запах гнили, пропитавший всё вокруг.
«Возможно, – меланхолично рассуждал он, – заинтересованным небожителям и правда следует дать золотому человеку исчезнуть. Пустяковое же дело. Сил на добычу третьего ключа у огненного летуна всё равно уже нет, а кто кроме него ещё способен на подобное? К чему лишние телодвижения и бесконечные интриги? Неужели они настолько ослабели? Почему они вообще позволили ему материализоваться? Почему не дали переродиться? Зачем свели золотого именно с хвостатой? Ей ведь и так достался первый ключ. Или всё идет именно так, как было задумано изначально, и нас всех просто морочат?»
Он ещё долго брёл, погружённый в собственные мысли, а потому не сразу заметил движение впереди. В узком тёмном простенке, заполненном поломанными сухими корешками и вьющимися в воздухе пылинками, что-то приближалось, влажно шурша по ноздреватому камню.
Наконец старик почувствовал нарастающий звон в голове и остановился, машинально выгибая спину. Тонкие волоски вдоль его гибкого хребта встали дыбом.
«НаЗЗЗад, наЗЗЗад», – проговорил в его мозгу голос, наполненный яростью.
Спустя мгновение в поле зрения появилась и его обладательница. Её похожие на щупальца волосы дико извивались, лицо было искажено, а обнажённое тело густо покрывали царапины и ссадины. Очевидно, незаметно для всех возвратившаяся в Лабиринты иглоногая целенаправленно шла наперерез ему внутри стен от самого входа, очень спешила и успела не единожды застрять в наиболее узких местах.
Старик открыл рот и зашипел.
«НаЗЗЗад, паСССкуда СССтарая! – злобно звенела смотрительница этапа, царапая острыми ногтями стену в попытке протиснуться к нему поближе. – ЗЗЗачем к СССтранникам леЗЗЗешь?!»
Откуда она узнала, что он здесь и планирует разговор с хвостатой? Их вид никогда специально не поддерживал с ней контакт, а сама она не обладала достаточными псионическими способностями, чтобы случайно подслушать их переговоры.
- Проблема? – глухо спросил старик вслух.
Пользоваться телепатией в общении с ней ему не хотелось, хотя так явно было бы проще.
В ответ иглоногая лишь выстрелила в него картинкой его разорванного живота с выпавшими наружу петлями кишечника. Старик презрительно фыркнул, но на всякий случай попятился. Сейчас она была явно шустрее и здоровее него, а соплеменники могли не успеть или попросту не захотеть прийти ему на подмогу.
«ЗЗЗнай СССвое меСССто, блорп!» – скаля острые зубы, зазвенела смотрительница Лабиринтов и с силой дёрнулась, но смогла продвинуться вперёд лишь сантиметров на десять-пятнадцать.
Черноглазый отступил ещё на полметра и мысленно отправил ей эмодзи в виде улыбающейся какашки.
Она запрокинула голову и хотела было заорать от негодования, но иссякла, так и не начав. Её сдавленная между стен грудная клетка сокращалась короткими рывками, не давая возможности сделать полноценный вдох, на покатом лбу выступили капельки пота. Старик понял, что она всерьёз застряла, и почувствовал себя смелее.
- Отстань, – сказал он, сел в пыль и начал неторопливо вылизывать свой зад, демонстрируя тем самым полное пренебрежение ко всяческим угрозам.
«Не леЗЗЗь не в СССвоё дело!» – злобно повторила иглоногая.
- Моё дело, – ответил он и посмотрел в тёмное пространство позади неё.
Смотрительница изогнулась, дёрнулась вперёд, затем назад и в бессильной злобе заскребла стену ногтями.
Старик широко зевнул и как бы нехотя заковылял в её сторону, мысленно рассчитывая скорость, с которой следует двигаться, чтобы она не успела его схватить или хотя бы пнуть. Иглоногая громко задышала, но ничего не сказала, лишь швырнула новым набором мыслеобразов, обещавших черноглазому долгую и мучительную смерть от её рук.
- А твоё какое дело? – как бы мимоходом спросил он, не глядя на неё.
- Хвостатая и рыжий должны сдохнуть, – отозвалась она вслух, вязко растягивая слоги. – Не препятствуй.
- Тебе это для чего? – перефразировал свой вопрос старик.
Смотрительница снова забилась между стен, извиваясь будто попавшая в силки змея.
- Остановить разрушения, – сквозь зубы процедила она.
- Нет, ты врёшь, – сказал старик, подходя ещё ближе.
«ОСССтановиСССь, СССучий блорп!» – взбешённо завопила иглоногая.
Пространство вокруг них обоих завибрировало и поползло густым белым шумом, но черноглазому такие фокусы были нипочём. Резво скакнув вперёд, он вильнул прямо между её раздвинутых коленей и, стараясь удерживать ровный ритм дыхания, довольно скоро оставил завывающую смотрительницу далеко позади себя.

Они стояли возле очередного невзрачного дома, миновав до него порядка десяти точно таких же зданий, заполненных неясными шепотками и печальными блуждающими тенями.
- Не хотелось бы заранее вас обнадёживать, но, по-моему, нам сюда, – проговорила Лускус, указывая на дом. – Чую, там внутри есть что-то интересное.
Путники с сомнением уставились на двухэтажную постройку с мезонином. Та практически ничем не отличалась от предыдущих домишек, разве что стены её ещё хранили следы тёмно-синей краски, а окна были заколочены досками изнутри и казалось, что сквозь них пробивается неясное свечение.
Лускус бесшумно поднялась вверх по ступеням, заглянула в замочную скважину и подёргала дверь. Та оказалась заперта.
- Ну точно, – проводница спустилась и встала напротив своих спутников, на лице её играла загадочная улыбка. – Я вас предупреждаю. Сейчас начнётся самое веселье. Если я права, в этом доме нас ждут лазы, всякие поворотные комнаты, переходы, тупики и потайные уголки, потому ни в коем случае от меня не отставайте. И разговаривать с обитателями буду только я, а вы молчите, не пугаетесь, лишь внимательно следите за тем, что я делаю. Мало ли, вдруг пригодится на будущее, – она приглушённо хихикнула и Инауро вдруг понял, что это место действительно ей нравится.
- Ты как наркоманка, – с укором сказал он.
- Люблю непростые здания, – кивнула она. – Плюс нас ждёт задорный психоделический экшен без всякой тягомотной нудятины. Там всё очень зыбкое, зато хотя бы интересное. Считайте, что это веселая ролевая игра. Маленькое такое расследование на фоне аркады с элементами хоррора. Я сейчас начну нести полную чушь, а вы в разговор не встревайте. Вообще внимания к себе не привлекайте. И потом сразу идите за мной, куда бы я не пошла. Всё ясно?
- Драться будем? – спросил Инауро.
Лускус мотнула головой, две её спутанные косы задорно заплясали по плечам.
- В основном только болтать. Ну может разве что чуть-чуть побегать придётся, если будем слишком тормозить.
За её спиной раздался шум отпираемого замка, скрипнула, приоткрываясь, дверь. Проводница сделала круглые глаза и широко улыбнулась подопечным.
Из двери показалось пухлое женское лицо в обрамлении коротких белых кудрей.
- Я уж думала, мне померещилось, – проговорила хозяйка дома и пошире раскрыла дверь.
- Добрый вечер, – бодро отозвалась Лускус, разворачиваясь.
- Слышу, вроде голоса на крыльце. А кто снаружи, не пойму, – продолжала женщина, одной рукой придерживаясь за ручку, другой запахивая цветастый байковый халат. – Здравствуйте. Вы туристы или кого-то конкретного ищете?
- Мы журналисты, – проводница поправила лямки рюкзака и нетерпеливо переступила с ноги на ногу. – Снимаем репортаж про местные достопримечательности. Нам сказали, ваш дом кое-чем знаменит, и мы пришли, так сказать, на разведку.
- Ах, – женщина зарделась, – ну да, знаменит немножко. Здесь некогда останавливался великий этнограф по фамилии Пятия. Слышали про него?
- О да, разумеется. Прекрасный был человек! – воскликнула Лускус, подходя к самому крыльцу. – Несколько лет назад прочла его монографию. Да что там, проглотила буквально от корки до корки. Очень увлекательно.
- Да что ж это я? – заулыбалась женщина, широко открывая входную дверь. – Заходите пожалуйста. Я сейчас чайку поставлю, и мы пообщаемся. У меня даже фотографии кое-какие с той поры сохранились.
В доме было тепло, чисто и сладко пахло то ли книжной пылью, то ли свежей выпечкой.
- Поль Дормидонович посетил наш поселок в 1234 году, я тогда была совсем ещё девочкой, – рассказывала женщина, грузно ступая впереди по скрипучим половицам. – Однако я как сейчас помню тот знаменательный день. Матушка с батюшкой в ту пору ещё руководили колхозом, который распался каких-то десять лет спустя из-за нашествия птеродактилей. Все тогда сильно от них пострадали, урожай кукурузы погиб, нам пришлось даже продать несколько особо ценных книг и лисью шубку.
Она шлёпнула рукой по стене, зажигая верхний свет.
- Ну а когда к нам приехал Поль Дормидонович хозяйство наше ещё считалось благополучным. Даже, может быть, зажиточным. Двенадцать молочных бурёнок, бычок-производитель, телята, козы, куры, утки, гуси, кроликов тоже держали. Сено активно заготавливали, бобовые опять же.
Комната, в которую они вошли, оказалась неожиданно просторной и светлой. Но даже здесь всё было какое-то рассохшееся и старое. Половики скрывали вытоптанные дорожки на дощатом полу, будто кто-то миллион раз, шаркая, проходил здесь по одному и тому же маршруту. А скатерти, занавески, вазочки, мягкая мебель в мелкий цветок, добротный кухонный гарнитур в углу, пуфики, чайные столики – всё это покрывал толстый слой пыли.
- Вы присаживайтесь, не стесняйтесь, – хозяйка указала на диван и вдруг пристально посмотрела на примотанные к животам путников световые шары.
Её взгляд в одно мгновение стал неприятным и колючим, а из ворота байкового халата вывалился треугольник узорной вязанной шали, пополз вниз с плеча и будто платок фокусника потянул за собой полную смену гардероба. Женщина резким движением перебросила шаль через пышную грудь, прикрывая распустившееся цветком жабо на новообразовавшейся розовой блузке.
- Можете пока снять свои камеры и вон на тумбочку при входе положить, – сердито проговорила нестабильная хозяйка дома.
- Спасибо, но это дорогостоящее оборудование, – как ни в чём ни бывало заулыбалась ей в ответ Лускус, опустилась на сиденье дивана вместе со всем своим скарбом и вытянула ноги.
Женщина машинально уставилась на грязные ботинки проводницы.
- Не переживайте, все камеры выключены, ведь вы пока не давали согласия на видеосъёмку, – добавила та, как бы возвращая фокус внимания не в меру бдительной хозяйки дома в прежнее русло.
- Как хотите, мне просто показалось, что они довольно-таки неудобные, – женщина, странно пятясь, отошла к раковине и подставила эмалированный чайник под струю воды.
- Ничего страшного, – великодушно отозвалась проводница и подвинулась, освобождая место для своих спутников.
Те сели, напряжённо осматриваясь.
- Вы рассказывали про день, когда к вам приехал Поль Дормидонович, – как бы невзначай напомнила Лускус.
- Ах да, конечно, – вновь подобревшая хозяйка дома с грохотом водрузила наполненный чайник на плиту и зажгла газ. – Так вот он приехал на тройке, такой роскошный мужчина в длиннополой, подбитой атласом шубе. Я ведь сказала, что на улице стоял трескучий мороз? Зашёл к нам в дом, со всеми вежливо поздоровался и подарил мне сахарного петушка.
Её глаза мечтательно затуманились.
- Большого такого жёлтого петушка, с пышным малиновым хвостом…
Лускус отклонилась в сторону подопечных, не переставая наблюдать за женщиной.
- Я её сейчас заболтаю, и мы быстренько смотаемся, – заговорщическим шёпотом проговорила она. – Вон видите, ту красную дверь в углу? Нам туда надо.
- Вы что-то спросили? – откликнулась женщина, выгружая из кухонного шкафа чашки с блюдцами.
- Я говорю, а разве он не на ежегодной ярмарке петушка купил?
- Да, возможно, но таких красивых петушков я отродясь не видывала. Это было словно маленькое чудо, – хозяйка с дребезжанием поставила на столик перед диваном запылённый чайный сервиз. – У меня есть немного вчерашнего пирога с домашним творогом, вечером испекла. Будете? К чаю.
- Да, конечно. Вы нам, кстати, ещё фотографии показать обещали.
- Фотографии! Разумеется, – всплеснула пухлыми руками тётушка. – Может быть мы тогда пройдём в другую комнату? У меня там все фотоальбомы. Пока чайник греется, выберете, что вас больше заинтересует.
- Да-да, пройдемте, – моментально подорвалась Лускус, её подопечные тоже вскочили.
Помещение за невзрачной бежевой дверью, расположенной по соседству с необходимой им красной, было плохо освещённым, узким и захламлённым. Два больших шкафа ломились от втиснутых в них коробок, стянутые верёвками упаковки стояли на полу, на диване в углу, на тахте и даже на большом круглом столе в центре комнаты.
- Вы уж простите за беспорядок, – виновато проговорила хозяйка дома, расталкивая перегородившие путь коробки ногами. – Давно пора было тут разобраться, да всё руки не доходили.
- Не переживайте, – успокоила её Лускус, знаками показывая спутникам не подходить слишком близко к столу.
- Так, главное смотреть на даты, нам нужен именно 4321 год, – засуетилась женщина, с трудом протискиваясь вглубь комнаты.
- Готовьтесь, – шепнула Лускус. – Сейчас начнётся.
Из-под накрытого длинной расшитой скатертью стола донеслось еле слышное бормотание и всхлипывания. Пикта выразительно посмотрела на Лускус. Та кивнула.
- Васька! – остановившись, воскликнула хозяйка дома и сконфуженно покосилась на гостей. – Простите великодушно, это мой брат младшенький. Чудит иногда при смене погоды, но так-то в целом он безобидный.
Она с кряхтением наклонилась и отдёрнула угол скатерти. Под столом, свернувшись калачиком, лежал и трясся крупной дрожью полный безбородый мужчина в синих тренировочных штанах.
- Васенька, вылезай, – женщина потрясла стол, пирамида коробок на нём опасно зашаталась. – Перед гостями стыдно.
- Мамочка, ой, мамочка, – плачущим голосом отозвался мужчина.
- Ты чего туда залез-то? Не бойся, это люди с телевидения приехали, про Поля Дормидоновича сюжет снимают.
- Влево отодвинься, – шепнула Лускус, чуть накренившись в сторону Пикты.
Та обернулась с немым вопросом на лице, и её тут же схватила за ногу вынырнувшая из-под тахты тонкая морщинистая рука. Девушка сдавленно вскрикнула, проводница приподняла подопечную за пояс и резким рывком, как куклу, переставила поближе к Инауро.
Рука убралась.
- Будь здорова, – как ни в чём ни бывало сказала подопечной Лускус и посмотрела на замершую в согнутой позе хозяйку дома. – Всё в порядке, у вас тут просто немножко пыльно.
Та виновато улыбнулась, расслабилась и продолжила уговаривать брата вылезти из-под стола. Однако на её зов откликнулась лишь сухенькая старушонка в глухом траурном платье, которая пряталась под тахтой. Шлёпая голыми ладонями, она выползла оттуда на карачках и тут же лихо скакнула на пару метров вперед. Её глаза были затянуты молочно-белой плёнкой, кончик тонкого противоестественно длинного носа подёргивался. Она незряче пошарила по полу руками и замерла, задрав вверх подбородок и по-звериному принюхиваясь.
Лускус попятилась, плавно поджимая спутников к выходу из комнаты.
Мужчина под столом захныкал и капризно задрыгал ногами. Хозяйка дома, наконец, разогнулась и подозрительно посмотрела на гостей.
- Что случилось? – спросила она и лицо её задёргалось.
- Да тут просто ваша матушка… – отозвалась проводница.
- Моя матушка? – изумлённо воскликнула женщина и оттолкнулась от стола, на который всё ещё опиралась.
Пирамида коробок не выдержала и рухнула вниз. Из лопнувших от удара об пол картонок посыпались многочисленные фотографии – чёрно-белые, цветные, большеформатные и мелкие полароидные снимки. По-собачьи сидящая старуха в траурном платье дёрнулась и резво поскакала вглубь комнаты.
- Мамулечка, – тонким голосом протянул мужчина под столом.
В одном из шкафов что-то зашуршало, словно мышь, грызущая щепу, затем бахнуло в дверцу. Дверца не открылась, но шкаф заметно покачнулся. Из образовавшейся щели показалась рука старика с отросшими жёлтыми ногтями и крупным перстнем на безымянном пальце.
- Отлично, вся семейка в сборе, – заявила Лускус, быстро вытолкала обоих подопечных из комнаты и, с грохотом захлопнув дверь, навалилась на неё спиной. – Баррикада, баррикада! – зашипела она на Инауро.
Тот сразу же понял, чего от него хотят, и метнувшись, приволок сперва громоздкий диван, затем одно из кресел. Вдвоем с Лускус они быстро завалили дверной проём до самого верха и, подхватив под руки Пикту, нырнули в красную дверь.
- А как же Поль Дормидонович? – протяжно, почти нараспев, произнесла женщина в замурованной комнате, но её уже никто не слушал.

«Это всё иллюзия, это ненастоящее», – мысленно повторяла Пикта, смаргивая то и дело выступающие слёзы.
Вопреки недавним заверениям Лускус, весело ей сейчас точно не было. Происходящее вокруг казалось ей непонятным, сумбурным, пожалуй, даже болезненно бредовым и оттого невыносимо страшным.
На бежевых стенах нервно помигивали небольшие светильники в форме лотосов, низкий потолок с облупившейся побелкой стремился сползти ещё ниже и раздавить идущих, а узкий, словно печная труба, коридор был в шахматном порядке заполнен многочисленными пронумерованными дверьми с одинаковыми вставками из толстого молочного стекла. За полупрозрачными дверьми беззвучно маячили неясные силуэты.
Подошвы её кед то и дело запинались о змеящуюся по полу ковровую дорожку, но Инауро, с силой сдавив влажную ладонь девушки в своей руке, бодро тащил её за собой, не оглядываясь.
- Эти следом уже не побегут, – отрывисто говорила проводница, вышагивая позади них. – Но надо поскорее вырулить отсюда. Иначе заблудимся. Поднажмите, ребят. Дальше незачем будет так гнать.
Тишина этого места казалась чрезмерной, неправдоподобной. Пикта почти не слышала шагов своих спутников, голос Лускус тоже звучал глухо, как будто из-под земли. Очевидно, вытоптанный ковер под ногами и рыхлые обои на стенах поглощали все лишние звуки.
«Я словно бы контуженная», – испуганно подумала девушка и приложила ладонь к тёплому световому шару, уютно расположившемуся в её солнечном сплетении.
Тягомотная выматывающая тоска, накрывшая Пикту, едва она только ступила на территорию пещеры с домами, давно прошла, однако слабость в конечностях и ощущение тревожной щекотки в животе лишь усиливались.
«Как в страшном сне», – решила она и неожиданно вспомнила уже почти забытое сновидение, посетившее её во время их короткого привала на границе с Красным Городом.
Ей снилось, будто она лежит на застеленной больничной койке, привязанная за руки и за ноги, тело её удлиняется и утоньшается, конечности извиваются словно скопление червей, голову больно загибает внутрь, а рядом сидит кто-то густо чёрный и тихим бесполым голосом тягуче проговаривает глупую детскую считалочку про богов и червяков…
Одна из ближайших дверей щёлкнула замком и неторопливо приотворилась. Лускус бесцеремонно отпихнула подопечную в сторону и ударила по створке двери кулаком, закрывая её.
- Быстрее, – сквозь зубы процедила проводница. – Осталось совсем чуть-чуть. Коридор заканчивается сразу за поворотом. Нельзя им дать нас здесь заблокировать.
Словно бы подтверждая её слова, разом щёлкнуло ещё несколько замков впереди. Лускус чертыхнулась и, резко сорвавшись с места, побежала широкими скачками, захлопывая створку за створкой.
«Они преграждают нам путь», – задохнулась от неприятной догадки Пикта.
Инауро перехватил руку девушки ближе к запястью и тоже перешёл на бег. Свободно болтающиеся завязки его рюкзака больно хлестнули её по предплечью.
Впереди было меньше десяти дверных проёмов, но щели в них стремительно увеличивались.
«Семь, шесть, пять», – вздрагивая от похожих на выстрелы хлопков, машинально начала отсчитывать Пикта.
- А блин! – со злостью выкрикнула вдалеке Лускус и пнула носком ботинка по полностью открывшейся двери, та опасно задребезжала, по стеклу поползла тонкая трещина. – Всего одна! Одна ведь оставалась!
Она оперлась на дверной косяк рукой, шумно выдохнула через ноздри и, некоторое время мрачно глядела внутрь помещения. Инауро сбросил набранную было скорость, не отпуская крепко стиснутую руку Пикты, добрёл до проводницы и молча потянул на себя тонкую фанерную створку, заглядывая за неё.
Коридора за дверью уже не было, только глухая стена впритык.
- Комната повернулась, – пояснила Лускус, поправляя лямки сползшего рюкзака. – Значит нам придётся идти другим путём. Жаль, за поворотом было бы поприятней, там магазины, хотя бы есть на что поглазеть. А этот коридор мерзкий и квесты сплошь утомительные, они никогда мне не нравились. Ну да ладно, попробуем смотреть в будущее с оптимизмом. Всё же пройти одну комнату легче, чем десять или двадцать, так что будем считать нам повезло.
- А в чём суть происходящего вообще? – поинтересовался Инауро. – Нам что-то отыскать в этих комнатах нужно или разгадать головоломку?
- Нет, – сухо отозвалась проводница. – Не вникай, тебе это нафиг не нужно, просто иди за мной и делай что говорю.
Она обернулась и смерила подопечных тяжёлым взглядом.
- Напоминаю, вы молчите, ни с кем не разговариваете, ни на что не отвлекаетесь, от меня не отстаёте.
Путники поочередно кивнули, вглядываясь в слабо освещённое пространство впереди. За дверью виднелся тесный закуток с рядом деревянных стульев вдоль стены, простой металлической вешалкой, завалом из выцветших транспарантов в углу и огромным шкафом справа.
- Там тоже призраки? – уныло спросила Пикта.
- Да. Там всё то же самое, – отозвалась проводница и шагнула внутрь.
Инауро некоторое время смотрел на поникшую девушку, затем оглянулся на пустой коридор позади.
- Успеем ещё отдохнуть, – сказал он будто бы самому себе и потянул её за локоть. – Не дрейфь.
«Легко сказать, – кисло думала Пикта, разглядывая своё отражение в помутневшем овальном зеркале, приделанном к полированной поверхности шкафа. – Как я вообще могла ввязаться во всё это? Хотя… а какой у меня был выбор? Дать себя сожрать мертвецам с пузодёрами или стать секс-куклой у собирателей? – её передернуло. – Боже, неужели я застряла в этом кошмаре навечно?»
Лускус приложила палец к губам и осторожно, стараясь не скрипнуть петлями, приотворила дверцы шкафа. За ними было два разделённых перегородкой отсека. В первом находились несколько полок с бумажными папками, небольшой металлический сейф и какие-то коробки. В соседнем отсеке стояли мятые женские сапоги и покачивалась на плечиках поеденная молью лисья шуба. Проводница тихо сдвинула шубу вбок и потрогала рукой заднюю стенку шкафа, будто рассчитывая, что там скрыт потайной ход. Затёртый паркет предательски застонал под её ногами, она тут же сместилась в сторону и встала перед низкой обитой коричневым дерматином дверью, на которой красовалась бронзовая табличка с бессмысленной надписью «Поле для гравировки». Чуть ниже на скотч был приклеен листок бумаги с неразборчивым рукописным текстом.
- Бюрократы в своём репертуаре, – быстро пробежав глазами по строчкам, хмыкнула Лускус. – Хорошо хоть эта история мне знакома, значит будет чуть проще.
Она потянула ручку на себя.
- Тук-тут, разрешите?
Пикта со своего ракурса не видела, что за дверью, но решила, что там какой-то чиновничий кабинет.
- Вы что не видите, у нас обед! – донёсся оттуда раздражённый мужской голос. – Приходите через сорок минут.
- Аркадий Львович, – с нажимом проговорила проводница, – мы к вам по очень срочному делу.
- От кого? – спросил невидимый мужчина.
- От Аркадия Львовича, – уверенным тоном отозвалась проводница, открывая дверь чуть шире.
Из кабинета донёсся звук падения чего-то металлического.
- А, хорошо, – чуть мягче сказал мужской голос. – Обождите. Вас вызовут.
Лускус со вздохом закрыла дверь и оглянулась на подопечных.
- Посидите пока, отдохните, – она кивнула на стулья у стены.
- Я бы лучше поспал, – мрачно отозвался Инауро, опускаясь на сиденье и вытягивая гудящие от усталости ноги.
- Поспать пока точно не получится, возьмите вот, – проводница достала из своего рюкзака бутылку с водой и последнюю пару протеиновых батончиков, всучила их Пикте. – Держи-держи. Понимаю, вы измотаны и вам сейчас не до еды, но сладкое поможет некоторое время держать организм в тонусе. Просто хотя бы пожуйте через силу.
Она решительно двинулась вглубь закутка и зашуршала транспарантами.
- Ага, есть лаз, – удовлетворённо отметила Лускус и вернула всё на место. – Если что, пойдем через него. Хотя может в кабинете что получше отыщется. За лазами так-то обычно не самые приятные локации. Помнится, я в прошлый раз уходила из похожего помещения через туалет…
«Откуда в ней столько энергии? – думала Пикта, послушно, но без какого-либо энтузиазма перемалывая в челюстях спрессованное кокосовое крошево в пластилиновом шоколаде. – Она же вообще ничего толком не ест и практически не спит. А может здешним монстрам это без надобности? Блин, хочу быть монстром».
Она с завистью поглядела на чуть подрагивающий возле ног проводницы шипастый хвост.
- Лу, а как становятся проводниками? – спросила девушка.
- Что? В каком смысле? – осеклась Лускус, разворачиваясь.
- Ну, ты говорила, что люди после смерти здесь могут переродиться…
Проводница сделала в её сторону два шага и присела на корточки, внимательно заглядывая Пикте в лицо.
- Это ты чего такое удумала? – строго спросила она. – Не смей.
- Да ничего я не удумала, – девушка отвела глаза в сторону. – Мне просто любопытно, как простые люди без особых способностей становятся такими как ты. Ну, откуда вы берёте свои знания об этом мире, как учитесь, тренируетесь. И так далее.
Лускус натянуто улыбнулась и похлопала её по колену, поднимаясь.
- Поверь, тебе не понравится быть проводником. Мы изуродованные, обозлённые, а то и вовсе полубезумные очерствевшие твари. Мы вечно носимся как загнанные лошади и дохнем от любой ерунды почти так же, как вы. К слову, умирать и перерождаться чертовски больно. Мы помним каждую свою смерть во всех её расчудесных подробностях. Я помню. Не нужно это тебе, вот правда. Давай постараемся обойтись без всяких там перерождений, ладно? – тон её смягчился, как если бы она разговаривала с тяжелобольным ребёнком. – И вообще, я думала мы договорились, что, выбравшись из Лабиринтов, пойдем к Зеркальной Башне, откуда ты вернёшься домой и забудешь случившееся здесь словно дурной сон. Чем это всё, по сути, и является.
- Нет, ну а вдруг? – Пикта задумчиво вертела в пальцах кусок недоеденного батончика, не глядя на проводницу.
- Не надо никаких «вдруг», слышишь меня? Что за суицидальные мысли вообще? Уверена, ты сейчас просто устала, на тебя влияет атмосфера этого места и потому тебе в голову лезет всякая чепуха.
- Я бы, кстати, тоже послушал, – внезапно поддержал спутницу Инауро.
- Да блин, вы чего? – Лускус недоумевающе переводила взгляд с одного подопечного на другого. – Я же сказала, что не дам вам сдохнуть.
- Ты постараешься не дать нам сдохнуть, – поправил её Инауро. – Это немного разные вещи. По-моему, здесь надо быть ко всему готовым. Мы уже поняли, что все здешние варианты говно, но согласись, раствориться в сумерках пока что наиболее неприятная перспектива.
Проводница открыла было рот и тут же его закрыла.
Обитая дерматином дверь распахнулась и из-за неё показалась миловидная секретарша в приталенном синем костюмчике.
- Прошу, – она лихо пристукнула каблучками и отрапортовала, – Аркадий Львович готов вас принять.
- Замечательно, – Лускус сделала шаг и, обернувшись, серьёзно поглядела на путников. – Я расскажу вам всё. Чуть позже.

Приёмная начальника неизвестного отдела выглядела солидно, но в то же время несколько психоделично.
В обшитые полированными деревянными панелями стены были встроены бесконечные дверцы, антресоли и полки, отчего казалось, будто это не помещение вовсе, а внутренности огромного шкафа. На отделанном пластиковой плиткой потолке жужжали длинные люминесцентные лампы, испускающие холодный дрожащий свет. В самом центре кабинета строго между двух симметричных не зашторенных окон с жирненькими кактусами на подоконниках стоял массивный двухтумбовый стол вишнёвого цвета с золотой каймой и помпезными ручками на ящиках. Кроме двух стационарных телефонов по краям на столе располагался лишь письменный прибор в виде бронзовой пастушки с парой полых стеклянных овечек.
Перед столом в глубоком кожаном кресле спиной ко входу, чуть сгорбившись и не обращая внимания на посетителей, восседал небольшой лысый человечек в дешёвом коричневом костюме.
- Так и сообщите им, Любочка, – монотонно гудел он, – я подготовлю документы только своего ведомства. Составлю текст на имя нашего первого стола. Оно должно быть подписано нашим первым столом.
- Я всё передам, Аркадий Львович, – отозвалась секретарша, бесцельно перемещаясь туда-сюда между двумя пирамидами из толстых прошитых папок в правом углу кабинета.
- Но сперва присядьте-ка, Любаша, и составьте поименный список межведомственной комиссии по проверке обсуждаемого горно-обогатительного предприятия на предмет уплаты НДС, таможенных платежей и госпошлин. Документ можно дополнить поручением в центральный округ…
- Привет, начальник, – неожиданно развязным тоном перебила его Лускус, выступая на середину кабинета.
Путники изумлённо уставились на неё, а человечек задышал и скрипуче поёрзал в кресле.
- Милиция ходит, пожарные ходят, участковые ходят, санэпидемстанция ходит, торговая инспекция ходит, охрана природы ходит, статистическое управление ходит, – забормотал он. – Налоговая инспекция ходит, борьба с наркотиками ходит, автоинспекция ходит… Все туда-сюда ходят. А у нас от этого лишь сплошная головная боль.
Он неуклюже развернулся вместе с креслом и уставился на проводницу покрасневшими несчастными глазами.
- Вот вы, голубушка, по какому делу пришли меня беспокоить?
Рот его был вымазан шоколадом, на лацканах пиджака повисли хлебные крошки, из нагрудного кармана торчала погнутая алюминиевая ложка.
- Где тут можно сесть, Аркаша? – Лускус вразвалочку затопала по паркету, схватила первый попавшийся офисный стул и со скрежетом подтащила его к столу. – Служащие твоего ведомства нынче такими строгими стали, без разрешения уже боюсь стул себе выбрать.
Она с прихрюкиванием рассмеялась и села, широко расставив колени.
- Ну рассказывай, что тут у вас и как?
Её подопечные дружно посмотрели на опешившего от подобной наглости чиновника. Но затем на его лице промелькнула тень сомнения, брови поползли вверх, и он порывисто вскочил, пожимая проводнице руку.
- Не обессудьте, Пархат Шавкатович, не признал! Любочка, сообщите ожидающим, что я покамест занят, пусть придут попозже. Теперь я, Пархат Шавкатович, стопроцентно ваш! Я ж ведь даже и в партийный актив Нижне-Заднего округа нынче вхожу. Все мои клиенты получили наказ только за ваши идеи голосовать!
Лускус снова коротко хохотнула, выдёргивая руку из его ладоней, и тут же резко помрачнела.
- Так и что же ты партийных друзей топишь? – она подалась вперёд, сурово заглядывая человечку в глаза. –  Твои люди наехали на наш горно-обогатительный комбинат. Ошибка! Промах! В прошлое воскресенье весь коллектив как один проголосовал за нашу партию. А ты их тут же наказываешь. Что, трудно других найти? Может, очки тебе заказать? Пенсне подарить? Бинокль фельдъегерской службой прислать?
- Там грубые нарушения, – растерялся чиновник, сползая обратно в кресло.
- Да у кого же их нет? Может ты один у нас безгрешен? – Лускус звонко хлопнула себя ладонью по ляжке, поднялась, всё так же вразвалочку, будто бы толкая перед собой огромное брюхо, дошагала до ближайшего шкафа и распахнула дверцу. – Нет, Аркаша, не безгрешен. Вот что это за беспорядок в формулярах?
Одним движением она разворошила стопку документов, те с шелестом полетели на пол.
- А тут у нас что? – проводница начала активно шерстить все соседние отсеки, осуждающе цокая языком. – Ай, как нехорошо. Ай, как некрасиво. Ну а тут вообще чёрт ногу сломит.
Секретарь бросилась подбирать разлетевшиеся бумаги. Человечек в кресле сперва побледнел, затем молча вцепился в подлокотники кресла и щёки его стремительно начали наливаться румянцем.
- Ага! Потайной туалет в шкафу! – победоносно выкрикнула Лускус, широко раскрывая одну из полированных створок и демонстрируя всем присутствующим пространство небольшого сортира в углублении. – Испражняешься прямо на рабочем месте?! А, а? Каково?
- Прошу прощения, Пархат Шавкатович, – придушенно пискнул пунцовый человечек. – Смекнул, уяснил. Разумеется, ваш горно-обогатительный комбинат - законопослушная фирма. Никаких нарушений там никто не обнаружил. Невозможно найти то, чего нет, и никогда не было.
- А ты умный человек, Аркадий Львович, – смилостивилась Лускус, закончив беглый осмотр последнего шкафа. – Умные, преданные люди всегда востребованы.
- Рад, рад, – напряжённо заулыбался чиновник, продолжая погружаться в стул. – Очень рад. Любаша, не организуете ли вы нам с Пархатом Шавкатовичем и его охраной кофею?
- Пожарный выход у вас где? – деловито осведомилась проводница, как бы невзначай заглядывая под стол.
- А так это… у нас огнетушитель на учёте.
Лускус поджала губы и направилась в сторону ближайшего окна.
- Кто такой Пархат Шавкатович? – шёпотом спросила Пикта у Инауро. – Не понимаю, что происходит вообще.
Ползающая у них в ногах Любаша вздрогнула и уронила все собранные бумаги. Путники поглядели на неё, она на них.
Не дойдя до окна, Лускус остановилась как вкопанная и развернулась всем корпусом.
- А вот это зря, – медленно проговорила она.
Глаза секретарши увеличились, рот раскрылся.
- Аркадьльвооовиииич… – закричала она, резко переходя на ультразвук.
От её вопля словно повысилась нагрузка на электросеть здания, все потолочные светильники разом загудели и испустили нестерпимо яркий поток света. Инауро непроизвольно попятился.
Кисти рук секретарши скрючились и побелели, спина вздыбилась, как у потревоженной кошки, она начала подниматься короткими противоестественными рывками – горбатая и страшная. Позади неё на пол посыпались искры от взрывающихся люминесцентных ламп. Световые шары, примотанные к путникам, мигнули и тут же померкли. Пикта в ужасе закрыла ладонью рот.
- Ух, ух, ухряяяяяя! – словно рассерженный шимпанзе заорал начальник неизвестного отдела, тыча пальцем в путников, его нижняя челюсть отвалилась до кадыка, отчего лицо стало походить на морду свирепого дикого животного.
- Я нечаянно, – испуганно проговорила Пикта, отступая от надвигающейся на неё секретарши.
Воздух в кабинете пошёл тёмными волнами и всё вокруг разом стало каким-то очень нереальным.
Личины стекали с чиновников словно размоченная водой краска. Поплыл тонкий аристократический нос Любаши, через прорехи в одежде показалось бледное диспропорциональное тело. Аркадий Львович же наоборот раздулся, будто наполненный гелием латексный шар. От его плавящейся лысины шёл пар, от пиджака отстреливали пуговицы, шрапнелью разлетаясь по приёмной.
Световой поток начал стремительно иссякать, по помещению распространился запах протухшей стоячей воды, воздух уплотнился, завибрировал и стал тягучим как кисель. Едва различимый силуэт Лускус скачком переместился на два метра вперёд, с треском прорвал оболочку ещё недавно человекообразного чиновника вместе с креслом и винтом ушёл влево, рассеивая исказившуюся фигуру секретарши будто сгусток жирного дыма.
- Наружу, бегом! – яростно прошипел голос проводницы, и её руки вытолкнули обоих подопечных из кабинета с такой силой, что те едва устояли на ногах, врезавшись спинами в стену напротив.
Силясь не упасть, Инауро расставил в стороны локти, и на пол полетела сбитая им металлическая вешалка, вырывая из паркета длинную стружку.
В приёмной затрещали ломающиеся стулья, лоскутами отслоилась полироль, вспучился обтянутый дерматином вход в кабинет, снаружи захлопали стеклянные двери и нарастающий многоголосый крик срезонировал от узких стен коридора.
- Лаз!
Почти потерявшая очертания в полумраке Лускус сорвала с себя ставший бесполезным светильник, зашвырнула его куда-то вдаль и, вцепившись в путников, поволокла их в угол.
- Ползи, дура! Ползи! – заорала проводница прямо в ухо Пикте и грубо затолкала её в небольшое угольно-чёрное отверстие прямо сквозь рвущиеся транспаранты и торчащие обломки гнилой дранки.
Девушка разрыдалась в голос, но послушно поползла на четвереньках вперёд. Следом за ней туда же, стиснув челюсти, занырнул Инауро.
Внутри лаза было сыро и воняло плесенью, ладони то и дело натыкались на влажную грязь, паучьи домики и неразличимые во тьме деревянные конструкции, сверху на головы сыпался мелкий строительный мусор.
- Я не хочу, – застонала Пикта.
- Не тормозим, быстрее, – не обращая внимания на скулёж подопечной, угрожающе подгоняла сзади Лускус.
Инауро на ходу размотал верёвочный шнур с потухшим шаром, оттолкнул его в сторону.
- Говорила же, молчать, – злобно пыхтела ползущая последней проводница. – Нет, ну какого чёрта! Неужели так сложно заткнуться, когда просят?
Впереди забрезжило пятно слабого света и тут же сквозь нору с воем прокатился поток смрадного воздуха.
- Как вылезете наружу, сразу прижимайтесь к стене. Иначе затопчут. И стойте, ждите меня. Оба расслышали? Пикта!
- Да слышала я и всё поняла, – плачущим голосом отозвалась девушка и, охнув, неожиданно вывалилась из лаза.
Нору заполнил многоголосый вой, натужное сопение и звук лязгающих челюстей.
Лускус завозилась, переворачиваясь на спину и боднула затылком замешкавшегося было подопечного.
- Вылезай и тяни меня за рюкзак! – крикнула она и начала отбиваться от чего-то невидимого ногами.
Инауро выскочил наружу, оглушённый и почти ослепший, споткнулся на внезапно образовавшихся под ногами ступенях, но тут же влез обратно по пояс, ухватил Лускус за косу, отбросил, нащупал плотную ручку рюкзака, потянул, перехватил проводницу подмышками и выволок из лаза. Они не устояли и оба повалились на идущих по лестнице людей. Кто-то возмущённо покрыл их трёхэтажным матом, пухлая женщина заохала, пытаясь подняться, вниз по ступеням запрыгали апельсины, вывалившиеся из её разорвавшихся при падении пакетов.
- Набухаются же, сволочи, – брезгливо отшатнулся в сторону бородатый мужчина в элегантном пальто.
- Никакого стыда! – добавила смуглая девушка в розовом пуховике.
Проводница быстро вскочила и скользнула обратно к пролому в стене, подтягивая следом Инауро. Там их ждала окаменевшая от ужаса и отчаяния Пикта. Её потерянный взгляд шарил по лицам проходящих мимо, грудная клетка судорожно вздымалась, а покрытые царапинами руки непроизвольно сжимались и разжимались.
- Спокойно, – шепнула Лускус и вдавила обоих подопечных в светлую кафельную стену. – Мы в метрополитене. Ничего страшного. Не дёргайтесь.
Все трое замерли, озираясь.
Бетонная лестница, на которой они оказались, была достаточно широкой, чтобы вместить в себя текущую по ней толпу и в то же время дать достаточно места для необходимого манёвра. С низкого ступенчатого потолка, выкрашенного бледно-жёлтой краской, лился яркий электрический свет, по ногам тянуло промозглым холодом.
Люди вокруг казались вполне обычными, однако стоило присмотреться к ним повнимательней, как становились очевидны некоторые пугающие изъяны – нездоровые пропорции, вывернутые, слипшиеся или недостающие суставы, излишек или наоборот тотальная нехватка пальцев на руках, косящие глаза, ассиметричные лица, прорастающие сквозь кожу элементы одежды. Словно бы их сгенерировал не слишком заинтересованный в корректной проработке мелких деталей искусственный разум.
- Ты в порядке? – тихо спросила проводница у Пикты, коснувшись пальцами её предплечья.
Та прикусила губу и замотала головой, провожая взглядом женщину, пытающуюся на ходу поправить свою пышную причёску, но только больше запутывающуюся в собственных пальцах.
- Прости, что наорала, – вздохнула Лускус. – Не сдержалась. Перенервничала. Мне и так нелегко даются все эти импровизации… Но ты не бойся. Офисные остались с той стороны, сюда они не сунутся. А эти едва ли станут прислушиваться к тому, о чём мы говорим.
Она стащила с подопечной остатки лопнувшего светового шара и пропихнула его в тёмную дыру лаза.
- Фантомы не нападают, если специально не привлекать к себе их внимание и чётко следовать сценарию. Сценарии на разных локациях все разные, но так-то достаточно простые. Главное быстро поймать волну и не сорваться. Роли, ребят, играем роли. Эти вон, к примеру, уже решили, что мы какие-то пьяные бомжи и это нам даже на руку, не будут лишний раз лезть. Можно не слишком напрягаться. Здесь их, конечно, дофига, но справимся как-нибудь.
- Выведи нас отсюда, пожалуйста, – еле слышно прошептала Пикта и затряслась, силясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.
Проводница приобняла её за плечи и тихонько сдавила.
- Спокойно, спокойно, – повторила она. – Вдох, выдох, давай. Медленный вдох и такой же медленный выдох. В панику не впадаем. Вот правильно, дыши и не реви, ты просто бухая бродяжка, которой нехорошо.
Идущие мимо недовольно косились на них, морщили лица и отворачивались, стараясь держаться подальше.
Лускус снова внимательно огляделась и заметила чуть ниже у стены несколько закатившихся туда и ещё не растоптанных апельсинов. Неподалеку от них лежала также потерянная толстухой бутылка газировки и что-то непонятное в плоской вакуумной упаковке.
- Вот это удача, – проговорила проводница. – Рыжий, последи за девчонкой, я мигом.
Она неторопливо спустилась и собрала продукты. Подбадривающе улыбнулась издалека. Инауро видел, как от неё, громко загоготав, шарахнулась пара слипшихся ногами подростков, а какая-то дама в полушубке так и вовсе зажала нос трёхпалой рукой, что-то возмущённо объясняя своему спутнику. Затем Лускус заметила в толпе поднимающихся человека в полицейской форме, быстро затолкала провизию в рюкзак и запрыгала вверх по ступеням.
- Перерыв закончился, уходим, – коротко сказала проводница.

«Возможно, тут дело вовсе не в иллюзии, мы и правда сейчас похожи на бомжей, – думала Пикта, глядя как с отвращением расступается перед ними толпа. – Грязные, вонючие, ободранные, голодные, с усталыми исцарапанными лицами. Как можно в таких условиях вообще жить? День за днем, неделю за неделей…»
Она вздохнула, глядя на свои недавно ещё новенькие белые кеды со звездами, которые теперь больше походили на два стоптанных рваных серых тапка.
- Ты чего? – тихо спросил идущий рядом Инауро.
- Да так, – отозвалась она. – Неужели нам никогда больше не видать нормальной жизни?
- Нет такого понятия «нормальная жизнь», – сдержанно проговорила за её спиной Лускус. – Нормальность, она для каждого своя. Вот смотри, мы сейчас движемся посреди проекций человеческого мира, нас окружают образы реально существующих или когда-то существовавших людей. Видишь вон ту красотку в белой шубке? Давай представим, что она дочь каких-нибудь богачей, просто сегодня ей пришлось оставить в автосервисе свою машинку и добираться общественным транспортом. Именно оттого она сейчас так раздражена и жалуется по телефону подружке, как гадко вдруг оказаться среди немытого плебса в переходе подземки. Для неё это место ненормально, дискомфортно и даже в какой-то степени пугающе. Потому как её вырвали из привычного образа жизни. Из зоны, так сказать, комфорта.
Она ненадолго замолчала, высматривая кого-то внизу лестницы, затем качнула головой.
- Ну а теперь вообразим, что наши домыслы ошибочны и эта красотка спустилась в подземку потому что буквально позавчера её родители загремели в сизо за мошенничество и уклонение от налогов, их счета арестованы, дом и машинки проданы с молотка, подруги разбежались, в модных местах её больше не ждут, она беременна от какого-то безалаберного поца, который только что послал её куда подальше, и теперь ей даже некуда пойти. И она вовсе не на плебс и кис-кискающих ей вслед бабуинов по телефону жалуется, а уговаривает дальних родственников помочь ей устроиться хоть на какую-нибудь работу, чтобы тупо было что поесть и где переночевать. Дискомфорно ли ей в подобной ситуации? Более чем. Но если она сумеет взять себя в руки и не спрыгнет с ближайшей высотки, то спустя некоторое время адаптируется. У неё появятся новые друзья и новое мерило «благополучия», совершенно новые вещи начнут её радовать. И для неё нормой станет совсем другой образ жизни, иной стиль мышления и восприятие окружающих тоже. Вот так и в твоём случае. Ты просто ещё не привыкла к нынешним обстоятельствам. Понимаешь аналогию?
Пикта вновь печально уставилась на свои грязные кеды.
- А если я не хочу к такому привыкать?
- А у тебя выбора нет, – усмехнулась Лускус. – Ты либо сдохнешь, либо привыкнешь. Правда есть одно «но». Про свои устремления забывать до конца всё же не стоит. Хочешь лучшего? Добивайся его. Лови момент, борись за свою мечту. Шаг за шагом. Не унывая и не опуская руки. Потому как уныние неконструктивно. Вот, к примеру, совсем недавно ты меня спрашивала, как стать проводником, как будто это такое очень комфортное состояние. Нет, дорогая, это состояние ничем не лучше твоего нынешнего. Оно просто другое. И скажу тебе честно, я бы с удовольствием сейчас поменялась с тобой местами, но так уж сложилось, что у тебя свой путь, а у меня свой. И проблемы с их решениями, соответственно, тоже свои.
Лестница внезапно закончилась и перед ними открылся вид на большую шумную станцию метрополитена с высоким сводчатым потолком, богато украшенным лепниной и несколькими огромными люстрами на цепях. По зале свободно гулял вонючий тёплый ветер.
Проводница быстро подхватила под руки своих подопечных и потащила их вправо – к металлической витой ограде, окружающей станцию по периметру.
- Так мы действительно в метро что ли? – пытаясь перекричать хлынувший со всех сторон поток свиста, звона и дребезжания, удивлённо воскликнул Инауро. – Я думал, ты шутишь.
- Я никогда о таком не шучу, – невозмутимо отозвалась Лускус. – Присядьте. Нам надо отдохнуть и подумать.
Она подпихнула их к широкой каменной скамье в основании мраморной колонны, вручила бутылку газировки и отошла в сторону, оглядываясь.
- Поразительный мир, – проговорил Инауро, опускаясь на сидение рядом с Пиктой. – Не думал, что здесь и такое имеется. Мне казалось, что междумирье это что-то типа замшелого средневековья и здесь нет никаких технологий в принципе. А то, что есть, не работает и используется лишь в качестве своеобразного декора.
Девушка лишь неопределённо покачала в ответ головой и сделала несколько глотков сладкой шипучки. Мимо прошёл молодой симпатичный парень, окинул её взглядом, порылся в кармане куртки и положил на скамейку рядом смятую бумажную купюру.
- Короче, – заявила вернувшаяся Лускус. – Беглый осмотр показал, что поезд здесь только один и он движется по кругу. Причем без остановок. По-моему, он вообще замкнут вокруг этой станции в кольцо. И никаких других входов-выходов в этом месте я не обнаружила, есть только лестница, по которой мы поднялись, и поезд.
- Выходит, мы зря поднимались? – спросила Пикта.
- Нет. Внизу лестницы тупик, – проводница, не глядя, смахнула на пол лежащую на скамейке купюру и уселась. – Я была внизу. Там только стена, из которой торчат три металлические трубы, выплёвывающие на поверхность всех этих псевдо-людей. Лезть в трубы однозначно не вариант, я там в прошлый раз сдохла.
Инауро поднял брови, потёр пальцами лоб и беззвучно рассмеялся. Лускус глянула на него и тоже заулыбалась. Пикта посмотрела на них, как на умалишённых.
- Но отсюда же должен быть какой-то выход, – с надеждой сказала она. – Может здесь где-нибудь висит карта? В каждом метро ведь должны быть карты и указатели.
Проводница покачала головой.
- Я ничего такого не нашла. Если ты не заметила, в этом месте вообще ни одной надписи нигде нет.
Они помолчали.
- А что, если попросить кого-нибудь нам подсказать, где выход? Ну там изобразить журналистов или, – Пикта отвела глаза в сторону, – какого-нибудь Пархата Шавкатовича. Я буду молчать, честно-пречестно.
- Нет, нас уже приняли здесь за бомжей и потому с нами никто не будет разговаривать. Мимикрировать у меня не получится, локация сложная, народу вокруг слишком много. Я могу держать на иллюзии одновременно максимум двоих, к тому же столько условий для поддержания сюжета приходится соблюдать, что рехнёшься…
- А что, если сдаться ментам? – предположил Инауро, забирая у Пикты бутылку. – Они же тут ходят. Может быть, в какую-нибудь каталажку нас отвезут, а мы потом оттуда выберемся. Или просто найти других бомжей, которые примут нас за своих и что-нибудь полезное расскажут.
- Кстати, а вот с бомжами интересная идея, – оживилась Лускус, отыскала взглядом выброшенную купюру, подобрала её и спрятала в карман. – Посидите, я ещё пройдусь. Ведите себя тихо, скромно, поешьте вот пока, а как станет поспокойнее, консервы откроем.
Она вытащила из рюкзака добытую на лестнице вакуумную упаковку, в которой оказалась вполне приличная на вид колбасная нарезка.
- Если к вам кто-то подойдет, притворитесь спящими. Ну или, не знаю, блюющими. Чтобы никому не захотелось вас трогать. Пердите, рыгайте, делайте что угодно, постарайтесь как можно правдоподобнее вжиться в роль. Помните, во что эти «люди» превращаются, когда понимают, что вы не то, чем кажетесь. Я буду тут неподалёку и, если что, быстро прибегу обратно, но сейчас очень многое зависит и от вас тоже.
Она ещё несколько секунд смотрела на них, будто не решаясь уйти, потом тряхнула головой.
- Надеюсь, всё обойдётся.
Путники проводили её взглядом и распаковали колбасу.
- Знаешь, я никогда не любила супы, – невпопад заявила Пикта, – однако сейчас с огромным удовольствием слопала бы целую тарелку горячего гамбо с креветками. Или даже простой куриный бульон с лапшой, – она сглотнула. – И сэндвич с копчёным лососем, а ещё оладушки с кленовым сиропом и тыквенный пирог, и…
- Не трави душу, – прервал её гастрономические фантазии Инауро. – Вообще, меня вон в Красном Городе неплохо кормили. Только тогда есть почему-то совсем не хотелось.
Они замолчали, задумчиво пережёвывая кисловатые сырокопченые кружочки.
Монотонный гул человеческих голосов, эхо шагов по мраморным плитам, равномерный стук и свист трущихся о рельсы колес убаюкивали. Пикта почувствовала, как постепенно размягчаются её суставы и наливаются шершавой песочной тяжестью веки.
Она какое-то время держалась, потом протяжно зевнула, прислонилась спиной к колонне и прикрыла глаза. Перед её внутренним взором тут же закружились неясные геометрические фигуры, чьи-то случайные лица, перекрещенные провода и тянущиеся в неизмеримую высь древесные ветви.
- Это Айрат, хороший, свойский мужик, – сквозь влажную вату в её засыпающей голове, будто бы издалека, пробился приглушённый другими шумами голос Лускус.
В ответ донёсся застарелый запах перегара и невнятное сиплое шамканье.
- Пока мы к вам шли, Айрат рассказал, что с другой стороны есть вторая платформа с выходами.
- Бубубу, бубубу, мы туда не ходим, – язык у отвечающего заплетался, но кое-что разобрать было можно. – Из поезда нашего брата гоняют, бубубу.
Пикта с трудом разлепила один глаз. На фоне нестерпимо светлой залы маячили неясные тёмные тени. Сил их разглядывать не было, и девушка снова размякла.
- Молодка-то ваша тяжёленькая что ли совсем? – засипел незнакомый голос и вонь приблизилась.
- Да спит просто, устала, – сказала Лускус.
- Посидите лучше вон там. К нам вам нельзя, не обессудь. Чем больше народу в одном месте, тем меньше шансов у нас выжить. Ругаются же.
- Мы не в претензии, отец. Отдохнём чуток и дальше двинем. Нам здесь делать нечего. Девочка, вставай, – жёсткие пальцы потрясли Пикту за плечо. – На платформу надо идти, поднимайся… Да, сама дойдет. Вставай, вставай.
Путница с трудом отклеилась от уже нагревшейся под ней скамьи и, не открывая глаз, поднялась. Кто-то подставил ей своё плечо, помогая удержаться на ногах.
- Пошли-пошли, – зашептал в ухо голос Инауро.
Она послушно, словно тряпичная кукла, зашагала куда-то вперёд, едва ощущая жёсткую плоскость пола под подошвами.
- …Жили мы тут с Татарином и Хилей спокойно, – бубнил сиплый, – и вдруг столько народу за эту неделю пришло. Не, ребята, вы-то нормальные. Пришёл человек, ровно сел и начал разговаривать с нами ровно, другие же обычно с ходу дерзить начинают. Порядки свои строят. Нафиг надо. У меня нервы тоже на срыве уже. Я не отбывавший, мне это всё зачем?
- Сюда её посади, – громко сказала Лускус и подпихнула под Пикту что-то мягкое. – А ты сам-то давно здесь?
- Да с начала зимы поди, на улице сейчас тяжко. Не, вещи все хорошие, крепкие. Проблемы у меня с позвоночником, болит сильно, защемление нервов, ага. В тепле получше.
- Молодой человек, будь так любезен, пожалуйста, – забормотал ещё один посторонний голос неподалеку, быстро приближаясь. – У тебя поинтересоваться можно?
- Хиля, пойди прочь, – раздражённо ответил сиплый. – Они не новенькие, мимо идут.
- Да мне бы только сигаретку… Угости сигареткой.
Последние слова донеслись до Пикты словно из-под земли и её измочаленный событиями разум наконец отключился.