Мастер и Маргарита, Маяковский, Полянка и другие

1967, ОСЕНЬ.
     Начался напряжённо-разгульный десятый класс.
     Классное руководство досталось опытной родной физичке Зинаиде Тихоновне Каменевой, на историю и обществоведение директор уговорил Якова Наумовича Левина из Педагогического института, а литератора пригласил из 10-й школы (Санька Борисов в 2016 году вспомнил только имя – Владимир). Он был на поскрипывающем протезе, прихрамывал, иногда опирался на трость. Высокий, держал спину, но, видимо после контузии, с чуть нарушенной (замедленной) мимикой лица. За что получил кличку – «Фантомас». Оживлялся, когда читал на память стихи и прозу.
     Программа по литературе началась то ли с Горького, то ли с Маяковского.

     К Маяковскому в школе отношение было однозначно негативным. Никто не понимал, как читать рваные ступеньки его стихов, стыковать необычные рифмы и не терять смысла. Девушки в блокнотики переписывали Есенина, Асадова и Щипачёва (про вздохи на скамейке и поцелуи при луне).
     На очередной городской Комсомольской конференции раздавали карандаши и блокнотики для записей ЦУ. Не пропадать же добру. Вот я и записал в него пару стихов С. Есенина, Маяковского о Есенине, тексты песен «Фонари», «Осенний свет» и «Бумажный голубь» Ж. Татляна, «Горечь» М. Цветаевой, «Восточная» Онегина-Гаджикасимова, самопальный вариант «ДВС». Какая-то из подруг вписала стишок, кажется Асадова, с ошибкой, которую я не заметил. Слово «будьте» она написала без мягкого знака.

     Как любитель математических и логических головоломок я пробовал разные подходы, приноровился к стилю Маяковского и прослыл его адептом. А тут ещё Санька Борисов поддержал меня, и во дворе, на той же скамейке, на которой с Юркой под гитару орали всякую мутоту, мы читали вслух по очереди «Облако в штанах», шокируя слушателей: – Мария, дай!
     Таня Ж. сердилась за защиту мной Маяковского, пикировки ужесточились и по другим поводам. Ольга С. всегда поддерживала подругу, но очень высокомерно, я до поры отшучивался. Однажды заспорили о живописи, я хвалил чью-то графику и Таня раздраженно бросила: – Тогда тебе нужно выписывать журнал «Юность».
     Я обратил внимание на журнал, брал в читальном зале и подписался на него с января 1968 года. И оформление, и содержание мне понравились и я выписывал «Юность» до 1992 года. Спасибо Татьяне.

     Первое же сочинение, как и в начале девятого класса, я забабахал по произведениям на «вольную тему» и неожиданно получил «пять-пять». Новый материал учитель подавал интересно, но не очень эмоционально и девушек не вдохновлял. Но это его не волновало. Он старался закончить обязательную часть за 5-7 минут до звонка и начал рассказывать наизусть роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита», который был напечатан в журнале «Москва» в 1966 году. Он дорассказал до гибели Берлиоза и понял – в этом болоте кувшинки ещё не расцвели. Тем более провалилась попытка заставить нас прочувствовать современность проблем «Вишнёвого сада» чтением пьесы по ролям. Но, то что «Аннушка уже пролили масло» я запомнил надолго, а прочитал «МиМ» полностью только в 1985 году в гостях у друга Валерия Шудрова в Угличе.
     Сочинения и дальше писал почти только на вольную тему. Что-то загибал про старушку Изергиль, Данко и «гвозди бы делать из этих людей» и получал пятёрки.
      «Фантомасу» понравилось моё свободомыслие и он оценил мою начитанность.

{Юлия Авксентьевна Полянская (Богомаз) вспоминала в письме Юрию Петровичу Богомазу:
«… в 6-м классе (в начале 50-х) появился новый учитель русского языка и литературы Владимир Павлович Наумов, ставший, к тому же, нашим классным руководителем… Много позже (середина 80-х) Владимир Павлович при встрече как-то сказал мне о вас с братом Денисом (больше не о ком): «А родственники твои – головастые ребята». Я с удивлением посмотрела на него, не поняв, о ком речь. Он повторил: «Богомазы – умные ребята»… Вы на самом деле учились у Владимира Павловича? О вас была речь? Только думаю, что он мог преподавать уже не в шк. №10, а в другой. А вдруг это были какие-то другие Богомазы, о которых я ничего не знала, да и не знаю до сих пор? Но я знала только о вас, поэтому восприняла всё сказанное только по отношению к вам.»
Да, Юлия Авксентьевна! Жил ещё один Богомаз в Таганроге и учился в вашей первой школе, и В. П. Наумов был моим «литератором» в 1967-1968 годах, но мы с вами друг о друге, к сожалению, так и не узнали.}

КОМУ-ТО НЕ ПОВЕЗЛО
     В школе № 16 случилось ЧП. Впервые за последние 10 лет единственный и бессменный физрук П.М. Нецветай занедужил так, что пришлось взять больничный лист. В понедельник на подмену в школе появился молодой человек. По расписанию у нас физ-ра стояла только через день, и на большой перемене с парой друзей я зашел в спортзал побросать по кольцу и глянуть на молодого специалиста. Обстановка в зале была необычной.
     Почти все девятиклассники, у которых только что закончился урок физкультуры не переодеваясь, сбились в одной половине зала.

     (Тут необходимо заметить, что в девятых классах учились почти сплошь наши одногодки, которые по причине рождения в октябре-декабре пошли в школу на год позже. Это к тому, что физически они нам ничем не уступали, а по характеру и хулиганистости даже превосходили. Мы друг друга уважали, они по умолчанию признавали наше первенство, как старшеклассников, но в баскетбол играли очень жестко и «своих девчонок» нам не уступали.)

     Часть парней перекрыла оба входа в спортзал, впуская только старшеклассников, рвущих (вроде нас) двери, другая – взяв в полукольцо нового физрука, с глухим ворчанием поджимала его к короткой без окон стене под щит с кольцом.
     Наконец, тот, явно «через не хочу», стал, упершись поднятыми над головой руками, лицом к стене. Полукольцо разомкнулось, образовывая коридор, и один из парней, отмерив десять шагов от стены, установил оранжевый пупырчатый мяч на полу. Только тогда я понял – будет «расстрел».
     Короткий разбег, удар – и мяч ядром влепился в слегка оттопыренные ягодицы чужака, под восторженные вопли зрителей. Мяч подобрал другой парень. Второй удар – выдох разочарования и долгий гул стены, в которую рядом с жертвой попал мяч. По этому звуку легко было представить, как повезло филейным частям. Третий участник шоу, третий удар – и снова яростно-ликующий рёв болельщиков. Поколение, которое шло за нами, было не менее суровым, чем то, которое сменили мы.
     Эти Богудонские босяки «развели» на уроке молодого физрука на спор, «кто детально повторит проход и бросок по кольцу с попаданием» и не только выиграли, но и привели в исполнение унизительную расплату.
     До выздоровления Петра Максимовича физкультуры в старших классах не было.

YOU ARE MY DESTINY
     С небольшим опозданием отец привёз Вовке Ш. подарок, обещанный на день Рождения – переносной магнитофон «Романтик». Шесть круглых батареек – и можно было часа два гулять по броду с собственной музыкой. Это был следующий этап крутизны, после маленьких транзисторных приёмников в руках. У Ольги С. появился магнитофон «Весна» и теперь трое хотели быть первыми в обладании шлягерами и знании звёзд зарубежной эстрады.
     Учитывая качество записей и отсутствие официальных сведений (пока не догадались полистать «Морнинг Стар») легко было попасть впросак. Когда я переписывал у Юрки «You are my destiny», то не постеснялся спросить, кто исполнитель, и теребил его, пока он ни уточнил у хозяина записи, что поёт американец Поль Анка.

     Однажды на вечернее мероприятие в классе Ольга пришла с магнитофоном и похвасталась новыми записями. Зазвучала знакомая мелодия, я приник ухом к динамику – это была копия моей копии такого же низкого качества. Ольга заметила мой интерес и прокомментировала:
     – А голос какой у неё, а?
     Я притворно удивился: – У кого? – Ну, у певицы.
     Я сознательно подогрел ситуацию: – А как её зовут, знаешь? – Ребята заинтересованно придвинулись к нам.
     – Конечно, – заносчиво заявила Ольга, – Полянка!
     Ну, тут уж я не удержался и врезал по полной: – Сама ты, полянка! Это же мужик с высоким голосом. Поль Анка.

     Отношение подруг ко мне съехало на время до неприязненного. Я же понимал, что нашим подружкам, даже при взаимной симпатии, после школы нужны будут другие, более взрослые, стоящие «на ногах», женихи. Поэтому насмешничал, чтобы не провоцировать привязанностей у одноклассниц.

***
Сидя традиционно один на последней парте (за столом), я сильно скучал во время опроса на устных предметах (география, конституция, биология, химия) и чтобы максимально освободить себе время после уроков, начал потихоньку делать в классе письменные задания по алгебре, геометрии-стереометрии, решать задачи по физике, химические уравнения. И хоть держал ушки на макушке, новый географ прихватил меня за этим занятием. А что предъявить. Ничего запретного, аморального не делал. Но классному руководителю, физичке, Зинаиде Тихоновне, нажаловался.
     Она задержала меня после уроков, и когда все разошлись, очень мягко пожурила меня, за то что я так прокололся. А потом, смотря мне в глаза, спросила: – Ты и по физике задачи на географии решал? Не моргнув глазом, я выпалил: – Ну, что вы, Зинаида Тихоновна. Физика и математика – это святое, только дома, не спеша.
     Облегченно вздохнув, она меня отпустила. Поверила или нет – не знаю.
     Соврать нельзя признаться.