Беглецы из лабиринта

1 
               

       Неважно, откуда он был.

       Важно, что был вообще. И это однозначно вещь фигОвая.
      
       После общения с ним Безверхого можно было перекрестить в Безмозглого. «Надо ж, поверил, а! Чехол, деньги, запчасти... Пересыл, мать его, – тож не дарма! Развёл как мальца! Какие запчасти были, ё! Эт-те не Китай, на коленке деланый!»
       Самое дикое, парню тому поверил, считай, весь форум любителей давних гитар. Лишь Геныч изначально учуял неладное. Гена-ПогранЕц, всегда-то ты был прав!.. Да мы вновь не вняли – и влипли.
 
       ...«Почему той сволочи верил, а Гене (в который раз) – нет?»   

       Гена был отставной офицер-пограничник, а прежде, вечность назад – патлатый герой школьных бэндов. Выйдя в отставку, Геннадий осел под Москвой – и, вспомнив юность, стал искать давние «вёсла»*.

       ...«Помнится, когда впервые собрались, бухой Генаха поведал, что в дни Афгана часть погранвойск выдвинули на полтораста килОметров к югу – то бишь «зА реку»*. Я-то, дурень, думал: «Цену себе набивает...». Лишь после узнал: «за рекой» погранцы и впрямь были. Домой писали: «На границе всё спокойно», а на деле...»
Всё это вспомнилось Безверхому, когда он сам, звоня маме в санаторий, говорил: «Да, дома... Всё путём», а утром шёл разгребать завалы в Крымске*.
Так вот: когда на форуме возник тот тип, Гена, единственный, ему не поверил. Написал: «Тут что-то не то» – и в последний момент не перевёл деньгу за обещанную деталь.
    
– Почему не верил? – говорил позже Геныч, будто оправдываясь. – Да не мог нормальный «Сатаной» назваться. Это и покоробило...

       ...«Всё, вроде, так, но мы, вот, дали себя развести. В итоге кто без частей, кто – без денег. Запутал он нас как в лабиринте. А ведь взрослые мужики!» Мразь эта Безверхому в сыновья годилась, а иным – аж во внуки. «С чего так легко повелись? С того, видать, что нас впервые гладили не против шерсти. Таков уж русский мужик: глянь ему в глаза, кивни, выслушав, – и с тобой он хоть в Антарктиду!.. Нас, форумчан, слишком часто пинали. Мы огрызались в ответ на брань особо одарённых, банили* их, но возникали новые – и вновь нас мешали с дерьмом. Стоило нам разместить видюшку с сейшена или с гитарной выставки – вмиг появлялся отзыв: «Какие мерзкие рожи у этих ностальгистов по совку!» Дальше – матом».
       И тут возник Сатана. Огласив форум радостным: «Наконец-то я с вами!», он ободрил всех: «Верной дорогой идёте, камрады*!» – и через день выложил фотки своих «дров»*. Как зачарованный глядел Безверхий на «Музиму Экшн бас»* и гитару с марсианским именем «Аэлита». Давным-давно, совсем в другой стране, он вместе с батей любил ходить по магазинам. В дни тех хождений они навещали книжный, смотрели марки в «Планете» и шли в далёкий «Электрон». Там было почти всё – от фотика до пластинки ВИА «Сибирью рождённые». В той стране Безверхого звали просто «Петькой». Так же во все глаза в «Электроне» Петька глядел на «Аэлиту», на её электрогитарные рога, схожие с плавниками древних рыб. Смотрел и знал: не купят – никогда. Мнение о «всех этих роках да гитарах» батя выражал обычно матерно. К тому ж он был без денег – почти всю жизнь. Ни лодырем, ни пьянью не был, но дензнаки от него бежали с завидным постоянством. Лишь однажды их пути пересеклись. В тот день счастливый батя купил проигрыватель – на диски денег ужЕ не было. Тех крох, что ему удавалось раздобыть, хватало на хлеб да квас, порой на книги... Да, ещё на петькины игрушки – тут он не скупился! Прочее бате было неподвластно – дверь их была самой убитой* в подъезде. Те крупные вещи, что имелись, доставали мать c её отцом – петькиным дедом. Его подмога ощущалась до сих пор: Безверхий жил в дедовой квартире.
       Всё это вдруг рванулось из глубин души, когда он узрел «Аэлиту». Кроме неё и прочих струментов Сатана обладал ещё и впрямь какой-то бесьей интуицией. Чуя безнаказанность, хамил. Дав слабинУ, сразу шёл на попятную. Если нужно, не стеснялся признать себя нищебродом, лохОм* и аж социопатом*! Слово это он, впрочем, писал с ошибкой.
       За месяц Сатана развил на форуме бурную деятельность: договорился с тем, другим, третьим об обмене-продаже гитарных частей. И получив деньги... исчез, будто его и не было! Верней, исчез не сразу – вновь как-то по-бесьи. Ведя свои делишки, он скинул одному из «камрадов» номер мобилы. Звякнули – первый раз этот жук сказал: «Болен», второй – что не успеет сегодня перевести деньги. А с третьего перестал брать трубку.
       Задница, в которой оказались собиратели, усугублялась местом жительства Сатаны. Нет, не в аду! Но имя города, где этот тип обитал, вначале сочли тупой шуткой. Как-то не вязалось оно с собиранием гитар. Однако, судя по адресу посылок, жил он именно там. У форумчан были связи в Риге, Минске, Баку, Ташкенте, в Варне, даже в Хьюстоне... Но родной град Сатаны был для них белым (или чёрным?) пятном. Там он был недосягаем.
       Название города, возраст, интересы и имя-фамилия в адресе натолкнули на мысль поискать Сатану в соцсетях. И оба-на – он всплыл в одной из них! Но и тут «камрадов» ждал облом: вместо личного фото его страничку украшал... снимок одной из рок-звёзд в детстве! А ниже – надпись: «Если тебя хвалят – ты обычен, если ненавидят – выдающийся. Да, моральный урод, мизантроп,социопаД. Одержим сверхценными идеями, бредом, беспробудным пьянством, употребляю всякую дрянь. И лишь давние гитары, блин!»   
       Всех больше не свезло Безверхому: злой гений форума сказал, что может уступить ряд запчастей в обмен на редкий гитарный чехол, кой-какие детальки плюс доплату в деньгах. Всё это теперь было утрачено. 
       В такие гадкие минуты в памяти вновь как живой всплывал батя. «Знаешь, бать, – вздыхал Безверхий. – Может, в фамилии нашей дело, а? Помнишь книжку про Древнюю Русь? Там всадника звали «вершник». А «Безверхий» – значит, бедняк, безлошадник...» Батя в ответ с каким-то цыганским упрямством мотал головой – и пропадал. Окромя фамилии в наследство от бати Безверхий получил лишь невезуху да фатальное безденежье. «Неухватист как отец», – сей приговор мать вынесла давно. И так же помогала дурню-сыну, как прежде мужу. Теперь одна (деда не было в живых).
               
               
  2


       «Чёрт, надо к Нику успеть! Я же книжку вернуть обещал, – Безверхий будто очнулся. – Кате ехать во вторник. Два дня осталось!»
       Наскоро собравшись, взял книгу и выскочил на улицу. Лёньку Никонова знал он ещё с яслей. Ник был одним из немногих, в ком Безверхий не вызывал неприязнь. Жена его Катя была биологом, Ник – главным семейным добытчиком. Только, вот, деток у них не было. Всякий раз, видя в новостях жалких некормленых ребятишек, Безверхий думал: «Почему Бог, судьба, природа... Даёт детей тем, кому они нафиг не нужны? Где здравый смысл этого мира?»
       Вместо детей в семье Ника жили кот и сыч. Кота нашли в придорожной выгребной яме. Сыч со сломанным крылом вылез из кустов в последний день катиной поездки в заповедник. Птицу забрали с собой, за зиму подлечили – и теперь готовились вернуть в лес. Сделать это решили после праздников, когда Катя вернётся от мамы (именно ей предназначалась книга, данная почитать Безверхому). Пока же всё было как прежде – сыч не считался ни с кем. Как-то, выпущенный полетать по комнате, он чуть не сел коту на голову. В коте, в свою очередь, часто просыпался хищник, с недобрым плотоядным интересом взиравший на клетку с сычом. Кот был уличный – и, значит, всеядный. С птицей такой трюк не прошёл. Сычу давали мясо и, чтоб не отвык от лесной еды, – мёртвых мышей, приносимых Катей с «лабы»*.
       Безверхому семья Ника была близка и понятна. В отличие от прочих жильцов мира сего – Сатану, к примеру, он недооценил. Помнится, даже ухмыльнулся, читая, как тот возрождал советский бас: «Не было одного колка, остальные – в жутком состоянии. Пришлось современные ставить, так как совковых не нашёл, хотя искал долго – месяц». «Ну-ну, «долго», – с усмешкой думал тогда Безверхий. – Иные годами ищут. Эх, не приучена молодь подолгу пахать...» Про нынешнюю «молодь» он часто слышал от соседа-тренера. Недавно в клуб к нему вновь привели трудных пацанов – через неделю ужЕ никого из них не было: надо ж потеть, вкалывать... Но странное дело: не желавший пахать, плевавший на всех молодняк всё чаще был «на коне». Вот и Сатана обтяпал свои делишки... С такими мыслями Безверхий звякнул в дверь. Открыл Ник:
               
– Хэллоу, Пит!
– Привет, – ответил он, протянув книгу.
– Что стоишь, как неродной? Заходь! Только чур: птице анекдотов «с картинками» не травить. Коту можно – он с улицы...

Ник был в настроении.

– Чего грустный? – спросил он, сунув тапки. – На работе заездили?
– Да, кто везёт – на том и ездят, – мрачно изрёк Безверхий. Говорить о Сатане не хотел даже с Ником.
– Добрый ты больно, – ответил тот. И вдруг, подмигнув, добавил:
– Кати нет. Может, пивка?
– Не, спасибо...
– Тогда чаю?

Он кивнул.
 
– Ты, вон, сядь пока за компутер. Я – мигом!

       Ник исчез за кухонной дверью. Безверхий вспомнил, что хотел показать ему видос*, где они с Генахой – на гитарах, Боев – «кухня»*, а на басу – неизменный Саня Пожарский. Больше всего хотелось показать джем*, где он вывернул р-ручки гитары аж до самых границ Ойкумены*! Рвущийся наружу звенящий космос сеял вмиг взраставшие огненные семена. Звук, казалось, обретал оттенки – пока вывор-р-рачивалась ручка, он из бирюзы обращался в индиго – и далее в иссиня-чернь!.. Вота видюшка! Захотелось самому вспомнить тот джем – и Безверхий нажал «пуск».
       ...В ушах его ещё гас последний звук, когда, подняв голову, он глянул на подоконник. Там в стеклянной банке на самой жаре томился мышонок. В двух шагах, на открытом настежь балконе, стояла клетка с сычом, ждавшим запоздалый обед. Привстав на задние лапки, мышонок пытался вдохнуть напоследок воздуха (в крышке банки были две крохотных дырочки). То, что это – напоследок, он, наверно, догадывался. Даже если мышонок не видел сыча, то явно чувствовал его запах. И понимал, ЧТО его ждёт. Безверхий, подойдя к окну, нагнулся к банке. Глаза мышонка были бесцветны. В них жили лишь покорность и понимание, что скоро его не будет, а прежде его ждёт боль, дай Бог, не слишком долгая. Из кухни вылез Ник:

– Ну что, чайкУ?
– Сычу на корм? – спросил Безверхий как можно беспечней.
– Да, вот, живой оказался. Справится ль? Отвык небось...

Мышонок начал умываться – обречённо, как подобает перед смертью. Взгляд его будто говорил: «Да, извините, так уж вышло... Живой, немножко спутал ваши планы. Поверьте, не хотел вас обижать...  Но потерпИте, скоро всё исправится, кончится – я постараюсь долго не мозолить вам глаза своей никчёмной жизнью... Простите, самому очень неудобно. Правда, не хотел вам мешать – честно-честно! Только не сердитесь – будет больно, наверно, буду пищать. Но я сделаю всё, что в моих силах, чтоб не мучить вас долго».
 
– У родственницы днюха*, – сказал вдруг Безверхий.
– Наши поздравы!
– Только дарить нечего, – и он разом выдал всё: про Сатану, про деньги и запчасти...
– Не на что дарить, – завершил он свой спич. И добавил:
– Ник, сменяй мышонка, а...
– Не-е, не могу – вон, кормить надо, – палец Ника ткнул в  балкон с сычом.
– Кило мяса!
– Есть мясо – живое нужно...
– Так раньше ведь мёртвых ел! ...Два кило, а?
– На кой он тебе сдался?!
– Не мне – племяшке двоюродной. Хомячок у ней умер – плачет...
– Не-е, надо птицу кормить. А мышь Катька, может, ещё когда принесёт...
– «Может», «когда»... Мне сейчас нужен! Вон красивый какой!
– Что в нём красивого? Мышь как мышь.
– Сколько хочешь? Не хватит – займу.
– Да он даром достался. Откуда мне знать, сколь он стОит? – Лёнька искренне не понимал, к чему этот торг за горсть пуха и косточек, живую лишь по ошибке. К странностям Пита он, впрочем, привык. А тот ещё минут пять напрягал своё красноречие – и Ник заколебался:
– Знаешь, дать можно, но... Нам эта банка в хозяйстве нужна.
– Я и не возьму!
– В чём нести-то будешь – в ладошках? Знаешь, как они кусаются!
– Клетку притащу переносную.
– Её в магазине днём с огнём не сыщешь! Катька для «лабы» искала...
– Найду!
– Давай только быстрей – у нас дела...

*                *                *

       Час поисков не дал ничего. Безверхий устал как собака. Он тяжело дышал, рёбра ходили ходуном. Внутри горело, а наружу с губ в который раз срывалась тяжкая густая слюна. Ему хотелось упасть и лежать, но он гнал себя вперёд.
       В последний раз так было ещё в школе в день лыжного кросса. Был ужЕ март, таял снег – то был последний шанс исправить оценку! Безверхий так же просил время помедлить, так же рвал себя, но... в «четвёрку» всё ж не уложился.  Сняв лыжи, он сел в мокрый снег и сорвался в плач.
Сейчас он не имел права плакать и даже присесть. «ПотОм, как назад пойду», – обещал он себе. Позади были три магазина. В одном из них паренёк-продавец (явный студент-подработчик) предложил вместо клетки... картонную коробку. «Вчера, что ль, родился? Не знает, что прогрызть её мыши как нехрен делать?» – с досадой подумал Безверхий. И, смолчав, вновь двинул в никуда. Да, в никуда – где ещё здесь зоомагазины, ему было неведомо. Прохожим – тем более. «Понятья не имею!» – отмахнулся один, другой, третий... Ни навигатора, ни интернета в мобиле – ни-че-го! Его мобильник был свободен от новейших приложений. Сия мобила вгоняла в шок всех видавших её шефов на всех без исключения работах, что сменил Безверхий. «Впер-рёд, впер-р-рёд! – подгонял он себя. – Это у них нью-мобилы, купленные в кредит авто, а у меня – лишь надежда на чудо! И я не зря в него верю... Оно есть. Либо будет – сейчас!» Не разбирая дороги, вошёл к метро. Влез в вагон, на следующей станции вылез... Вера в то, что он найдёт переноску, гнала его невесть куда. Безверхий ужЕ не шёл, а плёлся вдоль проспекта – мимо псевдояпонской харчевни, цветочной лавки, ларька «Скобы и крепёж»... Но когда на той стороне дороги мелькнули буквы «ЗОО», он рванул на проезжую часть! И, чуть не сбитый джипом, через пять минут нашёл что искал.
       С клеткой ринулся назад – пыльный, с пересохшим горлом... Он то пытался бежать, то тащился – и гнал от себя самую страшную мысль: как будет жить, если там надоело ждать?

*                *                *

       Звук вырвался из глотки сам собой, когда взгляд уткнулся в подоконник: в банке было что-то неподвижное. Безверхий подбежал к ней – до него очень долго доходило увиденное. Лежавший мышонок забылся сном – свернувшись, он, видимо, хотел как можно позже увидеть смерть. И заглушить её запах, уткнувшись носишкой в мех. Открытый всем и вся в прозрачной банке, он, казалось, тщетно закрывался от мира.
Ник не скрыл удивления:
   
– Неужели нашёл?
– Да, – выдохнул Безверхий.
– И купил – ради этой дохлятины?
– В том-то и дело, что НЕ дохлятины.

       Когда Ник вручил ему клетку с мышонком, Безверхий буквально вцепился в неё, бесперебойно сбивчиво благодаря. И до последней секунды боясь, что Ник передумает. Даже когда за ним захлопнулась дверь, он не успокоился. Сперва поскакал по ступеням подъезда. Споткнувшись, едва удержал равновесие. Во дворе вновь побежал, но почти сразу выдохся – и дал наконец себе отдых, сев на скамью. В глазах его ещё жила боязнь не успеть. Взгляд этих глаз поймал прохожий – и шарахнулся как от больного.
      На мгновение в мозгу всплыла племяшка, чьим именем он пустил вспять судьбу. Последний год она ни разу не звонила – даже в день его рождения.

*                *                *

       Почти прожив жизнь и потоптавшись у врат земного ада, мышонок нажил немного – лишь комочек фарша да чуть-чуть сыру. Всё это Ник сунул в клетку. «Он ещё яблоки очень любит», – донеслось вслед уходящему Безверхому. Слова эти вспомнились лишь дома. Безверхий поставил клетушку на стол, к которому сиротливо прислонилась  гитара, тщетно ждавшая запчастей. Но странное дело: теперь он не горевал о пропавших деталях. «Рано ли, поздно найду... Нынче свезло в самом главном: успел! А части – вопрос времени». Спустился вниз – купить морковку с яблоком. С деньгами в кассе (в кои-то веки!) расстался без грусти. Домой почти летел. Ему давно не было так легко.
       Настругав моркови, нагнулся к клетке – и невольно удивился, как за пару часов изменился мышонок. Его глазки теперь были красными и блестящими, как на открытках, а мордочка расцвела выражением деловитого довольства. «Ну, теперь пора и пожевать», – без слов говорила эта мордочка. Оторвав кусочек фарша, мышонок принялся за ужин. Ел чинно, не торопясь, держа еду в передних лапках. После он пошёл, было, спать в уголок, но вдруг передумал и, видимо, решил отпраздновать возвращение в мир живых. Сперва зверёк стал бегать туда-сюда, затем подтянулся на прутьях клетки, а под конец исполнил «смертельный номер» – уцепившись коготками за прутяной потолок, немного на нём повисел. Весь этот цирк одного актёра длился минут десять. Безверхий зачарованно смотрел на представление, как некогда – на «Аэлиту». Губы его сами собой растянулись в улыбке, а на лбу стало меньше морщин. «На днях отдам в какой-нибудь живой уголок, – думал он. – Главное – спас! Остальное  разрулим».
       В тот вечер всё делалось на удивление споро. С ходу написал электронные письма знакомым. В жизни он редко о чём-то просил – теперь спрашивал у всех совета насчёт живых уголков. Незаметно подкралась ночь цвета врубелева «Демона». Глянув на часы, Безверхий понял: вновь засиделся, а вокруг – давным-давно отбой.   
«Спи, малыш!», – сказал он мышонку прежде чем погасить свет.
               
*                *                *

       – Живой, – произнёс батя, глядя в раскрытую нишу под подоконником. Мать гордо звала её «местный холодильник» – с таким названием выходило, что в семье холодильников целых два. В недрах ниши в мышеловке кто-то отчаянно бился.    
– Снизу идут, – ворчал батя. – Потравили внизу, в продуктовом – прут теперь к нам!
Вновь глянув в «местный холодильник», сказал:
– Те две убитых большие были. А этот мелкий какой-то...
– Сыночек их, наверно, – тихо откликнулся Петька.
– Да, мелкий, неопытный. Вон, даже полез не так – ну, и перебило лапу... 
– Давай его вылечим! – горячо запросил Петька. – Вылечим и отпустим! Или у нас пусть живёт...

      Не ответив, батя, вынув мышеловку, положил её на пол, а затем со всей силы хрястнул по ней ногой. Тот ужасный звук Петька запомнил навсегда. Временами он воскресал в его ушах – порой даже на сцене. В такие минуты он тщился забить его рёвом гитары. Но тонкий голос чужой украденной жизни лишь нарастал. Заполнял собой Вселенную и самого Безверхого, бил его и гитару незримым током... Он простил бате всё, но этот писк – никогда. 
      ...Проснувшись в ночи, Безверхий долго не мог понять, где он – на койке или во сне. Его рука сама собой легла на клетку. Убедившись, что мышонок там, он вновь провалился в сон.
   
*                *                *

       ...Что за мода пошла у начальств – в европах, что ль, нахватались? Мало им теперь, чтоб сотрудник просто работал – подавай им драйв, бегом-бегом да бронебойный оптимизм. Вот и сегодня начальство поспешило выразить своё высочайшее раздражение:

– Что у тебя, Безверхий, вечно кислый страдальческий вид?!
– Какая жизнь – такой и вид, – огрызнулся он, хоть и знал: фразу эту припомнят (при первом же сокращении штатов). «Мало вам, что не пью, не филоню – драйвец, вишь, давай. Хрен вам, а не драйвец!», – думал Безверхий.

       Страдать и злиться было с чего: письма знакомых не радовали – самым «дельным» был совет сбыть мышонка первому встречному через тот же интернет. Живые уголки зверька отвергали – один за другим. За полдня на Безверхого высыпали целый мешок доводов: запрет санэпидстанции, невозможность принять на баланс ещё одного грызуна... Во Дворце творчества, на который он так уповал, живой уголок вообще был расформирован. Департамент природопользования мог, похоже, лишь пользовать природу – общение с ним не дало ничего. Центр защиты животных молчал. Фонд «Природа для всех» оказался отнюдь не для всех (вопреки названию). В каком-то ведомстве не знай с чего выразили сожаление, что мышонок – не курица. У кур, вроде как, больше шансов попасть в живой уголок.
         
– Может, сразу в суп? – Безверхий нервно усмехнулся.   
– Да неужто Вам невдомёк, – ответила трубка, – что и мышонок Ваш выращен был на корм? То, что он уцелел – сбой в системе, случайность, усугублённая Вашим вмешательством. Предназначение, судьба его – быть пищей...      
– Это он сам вам сказал?! Вы его спрашивали?! – не сдержался Безверхий. Трубка замолкла, следом пошли гудки...

       «Жизнь чужая им – «случайность»! – Безверхий выругался. – После дивятся, с чего их самих как тараканов – «хлоп!» без объяснений и мотивов!..»
       Ему вдруг стала ясна причина тьмы тьмущей бунтов. Что, всяк их участник отобрать-поделить хочет? Нет. Всяк ждёт людского обращения. И не дождавшись, однажды взрывается.

*                *                *

       Он бился ещё много дней, но судьба мышонка так и не решилась. И тогда он принял решение сам.
 
– Есть две новости: плохая и хорошая, – говорил Безверхий, суя в клетку ломтик яблока. – Плохая, что мы никому не нужны. Но это переживём: никому не нужен – значит, никому и не обязан. А посему будешь жить у меня – сычей тут не водится. Это хорошая новость. Нам предлагали сбыть тебя первому встречному либо вернуть где взяли. Из этих двух решений выберем третье! Как древний герой... Знаешь, давным-давно был в одной стране лабиринт, посвящённый богине судьбы. Туда отправляли всех чужестранцев  – и те либо умирали с голоду, либо шли назад, где их ждал жертвенный нож. Но один человек, попав в лабиринт, заметил над головой полоску света – меж блоков потолка была щель. Он подобрался к ней и стал её расширять – ногтями, пальцами... Щель стала больше – под вечер было видно, как темнеет небо. В итоге он расшатал плиту, а ночью подобрался к потолку и, напрягшись, смог её сдвинуть. Затем по крыше дополз до той части стены, где не ждали жрецы... Спрыгнул – и был таков! Из безвыходных лабиринтов выход порой есть – надо лишь пробить потолок! Мы с тобой пробили. Теперь по-любому будет легче. Мы живы – это главное.
 
       Глаза зверька понимающе блеснули. Почудилось даже, что он улыбнулся. «Бред, конечно», – подумал Безверхий. Но улыбнулся в ответ – впервые за день.

ПРИМЕЧАНИЯ:

* «Вёсла» – гитары и бас-гитары (муз. жаргон).
* Т. е. за реку Пяндж, по которой проходила советско-афганская граница.
* Крымск – город на юге России, ставший в 2012 году жертвой сильнейшего наводнения.
* Банить (в просторечье – «отправлять в баню») – в интернете: лишать пользователя (навсегда или на время) права оставлять комментарии, создавать новые темы либо отправлять сообщения. Бан в отношении пользователя вводят в наказание за нарушение правил форума. Сам термин «бан» восходит к английскому «ban» («запретить»).
* Камрад – от английского «comrade» («товарищ»).
* «Дрова» – гитары, реже бас-гитары (муз. жаргон).
* «Musima Action bass» – некогда культовая бас-гитара производства ГДР.
* Убитое – здесь: старое, разваливающееся (жаргон).
* Слово «лох» имеет множество значений. Среди них: дурень, пожизненный неудачник, человек без будущего.
* Социопат – человек, страдающий социопатией (антисоциальным расстройством личности). Социопата, в частности, отличает явное (зачастую агрессивное и вызывающее) несоответствие между его поведением и социальными нормами.
* «Лаба» – лаборатория (проф. жаргон).
* «Видос», «видюшка» – видео (жаргон).
* «Кухня» – ударная установка (муз. жаргон). Сам термин возник, возможно, потому, что части ударной установки (тарелки,  «бочка») имеют «посудные» названия.
* Джем – т. е. джем-сейшен (совместная импровизация музыкантов на заданную тему, обычно завершающая концерт).
* Ойкумена (древнегреческое «населённая (земля)») – освоенная человечеством часть мира. В более широком значении – обитаемая часть Вселенной.
* «Днюха» – день рождения (жаргон).