Второй сон

Данный текст является описанием сна. Ничего не додумано, не откорректировано, не осмыслено и не искажено. В силу моей любви к снам как таковым и нелюбви к тому, как они отображаются в искусстве, этот сон не будет рационализирован для художественной прозы. 

Двухэтажное офисное здание возле складов.
Оно выглядит заброшенным, на самом деле там кипит работа.
Оно регулярно подвергается атакам медведей.
Медведи самые разные, нет только обычных - многие сотрудники на больничном из-за микроскопических вирусных медведей, пожирающих одни клетки и делающих из других клеток таких же медведей. 
Невероятно опасны тени - из теней, особенно человеческих на стенах - могут явиться теневые медведи.
Кабинет на второй этаже изолирован - там заперто двое биомеханических медведей.
Наблюдатель, не уверен что являющийся мной - в кабинете рядом - он почти пуст, там есть только дверь в коридор - отрыта, упавший стул и дверь в запертый кабинет.
Запертую дверь выламывать.
Один медведь - его не видно, но я это знаю - остаётся там, обессиленный.
Второй выскакивает на середину кабинета, смотрит на наблюдателя.
Он состоит даже не из плоти, а как бы из огромных кишок, плотно смотанных проводами. К этой конструкции ни на что прикреплены голова, передние лапы, задних нет - они есть, но они не снятся.
Кишки начинают разматываться, заполняя всё пространство.
Женский голос - одновременно юной офисной девушки и солидных лет советского теледиктора расслабленно произносит:
- Это не то, на что мы рассчитывали, но это лучший из вариантов.
По мере того, как плоть медведя заполняет кабинет, она вытесняет меня, хотя должна ассимилировать - в соседнее крыло.
В соседнем крыле раньше был детдом для сирот, и в нём содержался я.
Я в трусах, маленький, сотрудник в докторском халате собирает нас всех. Нас около пяти, но подразумевается, что нас больше - просто это некоторая репрезентация нас всех.
Это некая привычная процедура, которая всегда пугает меня, и на то есть хорошая причина.
Нас кладут на кушетки,сделанные из табуретов поставленных попарно, в виде цветка голова к голове.
Сотрудник скальпелем вскрывает голову мальчику, и копается там пальцами, мальчик пыхтит и вскоре умирает.
Сотрудник произносит:
- Нервные ткани двух девушек сшиваются в одну систему, для экономии света.
Он пристально смотрит на меня. Во сне я парень, но сотрудник не очень разбирается в половом вопросе, поэтому мне вполне грозит наконец, после долгого везения, попасть на процедуру.
Сотрудник вскрывает бок одной девочке, и начинает вытаскивать оттуда длинные нервные волокна. Он то кричит, то обречённо молчит - меняется не её поведение, а интерпретация сна, или интерпретация сном.
Я выдавливаю из себя:
- Можно мне в туалет?
Сотрудник рассеяно кивает, и я бегу в туалет, перепрыгивая через печатные машинки, которые рассеяны по полу. Некоторые вросли в пол, от некоторых остались только клавиши - это детдомовские мыши.
Когда я добегаю до туалета, сотрудник уже сшивает двух девочек и мальчика, и не собирается на этом останавливаться. Они все страшно молчат. Свет мигает, каждый раз когда он гаснет и снова загорается, появляется новая кушетка с ребёнком, который или которая уже не надеется избежать участи.
Я вбегаю в туалет - скорее домашний, чем учережденческий, и сталкиваюсь с проблемой, что мне совсем не хочется. А врать им нельзя - они всё узнают.
Поэтому я спускаю штаны, и начинаю изо всех сил - как когда надо сдать анализы - давить из себя.
От натуги руки отрывают естество - оно отделяется без боли и крови, похоже такое у меня уже было, но я сам не умею его приделывать. Я всё-таки пытаюсь выдавить из него спасительную влагу, параллельно прилаживая на место.
Сзади меня нет двери, меня окликают по имени, но я не оборачиваюсь.
Директор заведения, состоящий из веток, которым кое-как придана форма человека, рассыпаясь стоит за моей спиной.
Он очень зол