Красные труселя

               
« Не стесняйся пьяница носа своего,
Он ведь с нашим знаменем цвета одного».
Старая шутка.

«Моим братьям, Диману и  Костику посвящается».

Знаешь, часто вспоминаю и не могу понять почему, зачем?  Иногда вижу это во сне.  Будто опять вернулся. Только картинка, каждый раз разная. Что в этом всём? Да, ничего особенного, конечно. И всё же.

     - Диман, ау!! Слышишь,  Горный Ети, твою мать!! Слазь!! Поболтаем.

     - И таксиста свистни там! Может он тебя услышит? Всё таки ты к облакам ближе.С твоих заснеженных вершин до них, наверное, руками дотянуться можно.

     - Ну что? Давай, опять запустим наших пластмассовых мишек в арык нашей памяти. Ещё вернее, я запущу, а вы ловите. Только не упустите в этот раз. Готовы?    

     - Кость, ты зачем своему ухо отгрыз?

- Чтобы не спутать с вашими!

- Ха, у тебя теперь мишка карнаухий!!

- Сами вы…

Это был предолимпийский год, наверное, 79.

       - Когда Оля родилась? Вот в тот самый год это и было.

       Мы с мамой приехали, а может даже прилетели в Фергану. на Ленина 53.

      За самый горизонт памяти зацепилась какая-то дорога среди песков. Возможно, твой отец,  дядя Серёжа везёт нас с мамой из аэропорта.
       Воспоминание раскалённо-расплавленное. Перед глазами какое-то  марево. Так бывает, если смотришь на сварку. Ярко, режет глаза, а деталей не рассмотреть.

       Вот тогда-то, мы и встретились с тобой впервые. Мне восемь, тебе семь. Костик появился чуть позже.  Ему? Он чуть старше меня, но меньше всех ростом. Зато сбитенький, складный. Гимнаст, одно слово.

- Продолжу, если не возражаешь?


Азиатское пекло. Воздух высушен до 0%. Невозможно босиком наступить на асфальт, а яичницу изжарить, наверное,  можно. Лысое дерево у калитки называется, оказывается, чинара. ЧуднО. Толстенная. Высоченная.  Дувал совсем низенький,  даже для ребёнка. На него писать хорошо. За ним задняя часть кинотеатра. Левее бани какие-то. Во дворе туалет, типа сортир. В него писать ходить страшно. Там на очке,  жучище чёрный и страшный сидит.
        Ты сказал ещё, что его сапожником зовут и предлагал его веником смести.
      - Ага,  сам сметай! Ты местный, тебя может этот жучара и не тронет. А, и тронет…
      От одной мысли об этом меня передёргивало и я трусливо вырисовывал вензеля на иссохших досках. Снаружи…

   Далее сарай, глиняная стена которого изъедена скорпионами.  Повсюду какие-то кустики с листочками похожими на ясеневые. Орешник местный, что ли?   
               
           От сортира,  возьмём вправо. Дорожка к дому. Навес из виноградных лоз. Ну не чудо ли? Тяжеленные кисти винограда свисают внутрь, спелые, наполненные сладчайшим нектаром. Солнце пронизывает их насквозь. Видны даже семечки внутри.

На площадке под навесом кровать. Рядом умывальник. Солнечные зайчики ухитряются проскакивать между густых виноградных листьев. Они повсюду.

  Гав-гав. Это чёрный комок по прозвищу Кубик спрашивает: « Кто припёрся?» А может,  просто зайчиков гоняет.

Минуем маленькую терраску. Проходим в дом. В большой сумрачной комнате, с одним окном,  прохладней. Под окном разложенный диван, наше будущее ристалище. Будущее, потому что Костик ещё в Андижане. Мама ещё не привезла его. Так что главные сражения впереди.

   Налево от входа комната бабы Шуры. Она там, попыхивает сигареткой, торчащей из длиннющего мундштука и ворчит скрипучим голосом.

    Прямо, спальня с детской кроваткой. Там маленькая Оля. Очаровашка с азиатской внешностью. Чуть повзрослев, она станет Гобой,который вечно скачет, если кто-то ещё плачет, а совсем повзрослев, улетит за океан в райскую ананасово-манговую республику. Но это случится очень нескоро. Можно сказать, в другой жизни.

 Из спальни можно выйти на терраску, но там сейчас очень жарко. Не пойдём. Соседки Софьи там тоже сейчас нет. Спряталась от жары. Алыча под окном есть, но ещё не поспела. Она для меня никогда не поспеет. Так и останется навсегда загадочным словом без вкуса и определённого запаха. Алыча.. Хм, она вкусная?

- Как диспозиция, Диман? Ничего не упустил? Тогда к делу.

По прибытии я некоторое время адаптировался к нереальной реальности, пытаясь не изжариться заживо. Хлопецкий младший скакал тушканчиком по дюнам этого раскалённого мира. Ему хоть бы что. Привычный.      
               
       Сходили на рынок. Ох, этот азиатский базар с горами фруктов. Арбузы, дыни, урюки, орехи, гранаты, специи, горы всего. Бабаи в халатах-телагах и тюбетейках солнца совсем не боятся. Греются, предлагая товар по смешным для русичей ценам. Я и не знал, что бывают такие горы этого всего. В наших краях, это штучные вещи. ЧуднО.

  В тандыре , лепёшки. Шлёп, шлёп. Бери, лови. Тут же плов в огромных казанах. А запахи.. О-о-очень вкусные, просто незабываемые.

На следующий день дядя Серёжа собирался отвезти всех  нас в горы. Так что времени оставалось в обрез. Мы с Димой подставили табуретку, нарвали манящих (касается только меня разумеется)  кистей винограда. Помыли, наверное? Наелись. И я, как и положено не местным, ******, подхватил злую диарею. По-настоящему понесло. Другой, третий раз…

   Очнулся я в больничной палате. Суету с охами оператор сюжета благосклонно удалил из моей памяти. Темнота.  Свет. Фокус. Белые стены. Потолок. Капельница. Тошнота.

       Где я???  Нееет…  Я не такой маленький и не достаточно большой, поэтому правильный ответ – в брюшнотифозном госпитале.

   Он битком набит подобными мне обитателями-дристунами. Некоторые, например  Бахтиор,  имеют уже не первую ходку и за вознаграждение,  в виде отказного завтрака или передачи,  готовы честно подставить свою задницу,  под причитающийся тебе пенициллин. Предложение заманчивое. Меня устроило. В качестве бонуса шла доп. опция – безвозмездная рихтовка глаза любому, кто попробует обидеть кормильца.  И это меня категорически устраивало. Правда, не пригодилось. Противному соседу по палате, называвшему меня хайвоном и пюнаме, я с удовольствием отвешивал сам. Опыт у меня был богатейший,  ещё с Солотчинского ЛПУ.

Кроме соседа мне никто не  докучал, даже доктора. Я их, вообще, там ни разу не видел. Кроме медсестры в процедурке,  никого. Нянечки конечно были. Кто ж еду выдавал? 

     Я окреп. Стал выходить во двор с Бахтиорам и командой. Мне показали терван-терваныча. Это богомол был, наверное. Он сидел на раскалённом асфальте. Нереально огромный и нереально зелёный, как молодая листва. Раскачивался взад вперёд за что, видимо, и получил погоняло.

    В палате я пришлёпнул несколько шершней, ползавших по оконному стеклу. Они были ярко-оранжевой окраски, значительно  крупнее наших среднерусских. Сосед-засранец, вылезший из под одеяла по окончании «мокрого» дела, окончательно убедился в моей свирепости.

    Скоро его мама добилась его перевода в другую палату. У неё, как я понял, "блат" был. Думаю она сделала это зря. Его там, скорее всего, уже кучей отоваривали. Впрочем, мне было плевать. Я затосковал. Надежды на амнистию не было.

  - …ый сектор забвения, чёрная дыра с горизонтом событий. Мне стало казаться, что я здесь навсегда.

    Меня спас будущий десантник.

    - Вижу ты улыбаешься. Да, Диман, это был ты. Помнишь?  Ночью ты перелез через «высоченный», метра три, наверное, глинобитный забор (благо, что около забора росло дерево) и сказал: «Валим». И мы свалили. К дому бежали тёмными улицами, вдыхая запахи ночной, отдыхающей от палящего солнца Ферганы. Дома нас не ругали. Дядя Серёжа уже успел убедить всех, что здесь, это нормальное явление. Наверное, это он тебя и послал?

Странно, но меня никто не искал потом.

И жизнь снова стала разноцветной.

     К тому же, скоро в нашу компанию добавился Костик-мостик. Эту обезьянку привезли из Андижана. Мама сказала, что пока они ехали, он по поручням излазал весь автобус. Стало весело.

 Мы ежечасно боролись то на софе, то на полу, да где придётся. Баталии начинались спонтанно. Каждый неприменно хотел доказать, что он сильнее.

 - Согласись, я побежал чаще!
 - Что-ооо? Не согласен? Да это ты потом накачася! И Костик, ещё  был мелким хорьком, а не мастером спорта!!
 - Нет. Сейчас не могу, не в форме. Потом, как-нибудь...

   После едино-, триедино-, короче, после сражений следовало непродолжительное перемирие, во время которого мы восстанавливали силы и дружно точили арбузы и дыни. И всё поторялось. Клубок из трёх мелких тел перманентно возникал в то там, то сям. Мы забавлялись как Траляля и Трулляля. Правда, героев Л.Кэролла было двое.

    Вечерами наступало перемирие, потому что дядя Серёжа крутил удивительно красивые слайды про горы, лучше которых могут быть только они же сами,  и в которые я теперь  попаду только 30 лет спустя.  Он же подарил мне книгу «Самбо» в глянцевой обложке, а  Димке «Классика» того же формата.  Наши спонтанные бои пополнились теоретическим базисом. В минуты перемирий мы гулюкали с Олечкой через решётку её кровати. Она была просто чудо.

   Тётя Женя, казалась мне всегда необыкновенно и нестандартно красивой, что было сущей правдой.
 
   Она  баловала нас, всем, чем могла. Стол ежевечерне буквально ломился от обилия аппетитных и по-восточному разнообразных яств. От неё я узнавал новые слова : каймак, кимча, ещё какая-то ча. Теперь забыл уже.

    Странно,  Диман, ты совсем на корейца не похож, а в Ольге совсем не различимы украинские корни. Поди ж ты...
 

    Не знаю кто, но человек явно очень хороший, купил нам троим одинаковые,  атласные алые труселя. Сейчас бы сказали, что спортивные.

 О-о-о. Я не забуду их никогда. Выдающиеся были труселя. Яркие, как флаги на райкоме партии. Мы бодро маршировали по Фергане в направлении Камсика (Комсомольское озеро, кажется). Купались до полной одури. И не менее бодро шлёпали назад.   К жаре я теперь привык. 

 Костик придумал глупую песенку на мотив "трех танкистов". Звучала она так:

- « Два Хлопецких, два весёлых брата и откуда взялся Муравьёв?» Вот ведь,  говнюк. Дойдём до дому, получит.

   Страна готовилась к олимпиаде. Даже в Средней Азии появились олимпийские сувениры. Для кого? Для нас, конечно. В галантерее мы увидели маленьких олимпийских мишек.

 Мишки, отлитые из коричневой пластмассы,  размером были, примерно, со спичечную коробку.  Некрашеные. Тем не менее, это не лишало их обаяния. Нам они понравились. Мама купила их и выдала каждому лично.

    Костик моментально отгрыз своему левое ухо, наверное, чтоб не путать с двумя другими.

 Хитрован был…

    В какой-то из дней в Фергане случился дождь. Настоящий ливень. Налетел ветер. Загрохотало. С неба обрушился водопад. Арыки наполнились водой, превратились в бурные ручьи. Такого шанса мы упустить не могли.

 Выбежав за калитку, на улицу мы пустили медведей-мореплавателей по арыку. Результаты заплыва оказались печальными.

      О том, что арыки впадают в колодцы, мы как-то не подумали.

     Бодро проплыв по бетонным желобам, мишки дружно слились сквозь решётку колодца и исчезли навсегда. Безвозвратно.

   Это была трагедия. Они уплыли в лапы к Пеннивайзу, про которого, мы тогда ещё ничегошеньки не знали.

   Возможно,  они там и по сейчас находятся.
 

   Молча розинув рты, от такого поворота дел, мы стояли и хлюпали носами. Мишек было очень жаль. О том, чтобы купить новых, мыслей не было. НАШИ, НАСТОЯЩИЕ уплыли.

    Первым из состояния офигения вышел Костик.

    В нём,  уже тогда, чувствовался будущий чемпион.

    Он глянул сквозь решётку колодца, плюнул вниз, поправил свои красные труселя и бодро зашлёпал назад к калитке.

- Ладно. Хватит уже. Айда дыню хавать, - сказал он, как ни в чём не бывало.
   
  Это сейчас понятно, что все в мире арыки ведут бездонные колодцы, где навсегда исчезают целые десятилетия, города, люди, целые эпохи и дружбы народов. . Время практически всесильно.

          Ферганские арыки, Тираспольский тир в горпарке, Днестр, Одесские пляжи,  Рязань…

          Места, местечки из нашего далёкого детства разбежались, рассыпались по разным царствам-государствам.

          Кто б мог вообразить такое, тогда...

      И всё же что-то остаётся с нами, внутри нас, для нас,  например,  красные труселя… Они наши навсегда.

         - Согласны? 

Думаю согласны…

        -  Только мишек на этот раз не упустите!

      

                Пески 31.01.2022