Страшно ли путешествовать?

Страшно ли путешествовать? Вот, скажем, зимой? На крайнем севере? Ну, как вам объяснить… не страшнее…  чем ходить в университет! Да! Ровно так!

Как-то,  ехали мы на Полюс Холода. Зимой. На велосипедах. Дело было в Якутии, а дорога наша называлась Колымский тракт.

Стартовали в Якутске, переночевали в лесу в палатке. Холодно. Сурово. Зима. И местность такая…  Чувствую, надо чего-то бояться, а чего пока не ясно.

Вот на Чукотке сразу ясно, кого надо бояться. Белого медведя! В отличие от бурого, он — чистый хищник. А спать на зиму не ложится. Ибо нет смысла! Всю зиму спишь, а две недели лета бодрствуешь? Так жить смысла нет. Значит в берлогу не ложится. Ходит по льдам, снегам. Вероятно — голодный… Соответственно, на Чукотке есть чего бояться. В Якутии как-то не ясно. Пока не ясно. Но и день то — первый!

Край суровый, мрачный. Тут все что есть, все построено зеками.

Я всегда говорил, что Россия теряет уникальный шанс войти в мировую пенитенциарную систему и не плохо на этом зарабатывать. Украл какой-нибудь итальянец машину, или зарезал кого… Куда его деть? На Сицилию отправить на каторгу? В Ломбардийскую ссылку? Это — смешно. А у нас? Куда ни кинь суровейшие места, прекрасные для строительства тюрем и лагерей. Горы, вечная мерзлота, зима 9 месяцев. Тут даже никаких шахт не нужно — самая жизнь покажет любому оступившемуся французу верный жизненный путь. Привозите, платите и селите.  Хоть в Якутии, хоть в Магадане. На этом Родина может хорошо зарабатывать.  Назад по истечению срока мир будет получать шелковых граждан. Тех, конечно, которые выживут. А завозить их можно как раз из Якутска, тем самым Колымским трактом, по которому я с такими мыслями и еду.

Вдруг, догоняют нас два джипа. Останавливаются. И оттуда выходят человек восемь… да таких — смотреть страшно. Руки — с мою голову. Шеи — как мое бедро. Лица… Господи помилуй! Помилуй и, конечно же, избавь. Хотя лучше бы -  не приведи. Но раз уже привел…

Что сказать за лица? Как вам объяснить… ГАИшников видели? Формат лица, размеры, примерно такие. Но! Дьявол кроется в деталях. У ГАИшников лица обрюзгшие, толстые. Не волевые и не спортивные. Подбородок слабый. Что первый подбородок, что второй. А у этих? С виду - убийц? Ширина лица та же. Но! Подбородок волевой. Скулы тоже… скажем так, волевые. Брови? Волевые. Уши, нос… все волевое. Кое что да, асимметричное. Но — волевое. К тому же по поводу асимметрии. За одного битого двух не битых дают. Это, наверное, у нас на Ситном рынке. В далеком Петербурге. А тут, за одного такого битого, всю нашу команду отдадут, и еще не хватит. 

Страх меня обуял. Чую, смертный приходит час. У меня где-то есть топор… Я им в Европе, имеется ввиду, европейская часть Родины, ох много кого гонял… Но тут… даже доставать нет смысла. Руками порвут. И меня и топор.

И, главное, момент какой! Ну, хорошо. Я уже пожил на земле. Мне было 33… Конечно, не я первый еврей, кто принимает мученическую смерть в 33… Но, скажем, Саша? Ему 21, он только жизнь начинает! В смысле, начинал еще утром. И вот так... Зимний лес, амбалы в пыжиковых шапках…

А мордовороты окружают нас. Один сзади заходит, якобы шины ощупывает. Спокойно так, не торопясь. А куда им торопиться? Знают, что закон — тайга. А прокурор, видимо, вот тот  жуткий кулак амбала с шеей с мое бедро...

На дворе вроде как уже нулевые. Как минимум, в Москве да Петербурге. А тут, в глубине сибирских руд, все немного с задержкой идет. Как есть девяностые. Очень страшно. Очень. Вот прям лучше уже бурый медведь. Да и белый тоже, пожалуй, уже кажется, что лучше.

- Что, парни? Едете?
- Да вот, немного… Но только вдоль обочины! Только! Да и в целом… не то чтобы едем… ну… двигаемся понемногу…
- А что, парни, холодно?
- Ой, холодно. Сами-то мы будем не местные, вот занесла нас нелегкая в эти места…
- А едете-то куда?
- Да вот, по молодости, да по неопытности немного в сторону Оймякона хотели… пока вас не встретили…  а тут, такое дело…  конечно, все понимаем… Словом, если надо куда ехать по добру по здорову, и не сомневайтесь даже, все отдадим и поедем. По добру то уж ладно, главное чтобы по здорову.  Может быть, скоростью малой?  А имущественных претензий-то у нас отродясь не было. У нас и денег то нет. Курточка вот от спонсора, билетик от компании «Сибирь», велик от «Бивака»…  Может быть можно нас просто так отпустить?

-Нет, парни. Просто так отпустить вас нельзя. Придется нам с вами познакомиться поближе!

Сердце мое опустилось куда то в пятки, к душе поближе.  Господи! Все бы я отдал, только бы не знакомиться поближе с этими людьми. Откуда такие страшные на наши головы взялись?

- Значит, парни так. Мы — профессора Якутского института физкультуры….  Позвольте представиться. Профессор Спиридонов, бокс. Вот профессор Петров, тоже бокс. Вот профессор Егоров. Борьба. Вольная борьба! Понимаете? Вот доцент Бекетов, у него борьба другая! Самбо. А у профессора Егорова борьба Вольная!  У нас тут в 20 километрах загородная спортивная база…. Детский интернат… заехали бы погреться. Переночевать. Баньку вам истопим. А вы детишечкам нашим лекцию прочтете. О вашем виде спорта. Как им занимаются, и главное: что в нем самое, вот самое страшное?

День кончился хорошо. Мы замечательно переночевали в тепле. Сходили и в баню, и в столовую. Утром я прочел детишкам лекцию. Все им рассказал… правда… правда по поводу того, что самое страшное в путешествиях... все-таки умолчал. А вам скажу. Страшнее той встречи с профессорско-преподавательским составом мало что у меня было в жизни. Каждая секунда отпечаталась в моей памяти, как в граните! И кулак профессора Егорова, и шея доцента Бекетова… Как вспомню, так вздрогну.

Нет, пожалуй, путешествовать не страшнее, чем посещать ВУЗ. Особенно, кафедры борьбы и бокса...