Урок

Вечерний приём подходил к концу. И Андрей был вымотан до предела: за несколько часов он выслушал, осмотрел, назначил лечение более чем пятидесяти пациентам. Но, увы, очередь перед его кабинетом не иссякала.

 Мысленно кляня регистратуру, администрацию поликлиники и те двенадцать минут, что положены законом на приём одного пациента, Андрей, чувствовал, как в нём нарастает внутренний протест, понимал, что его перегруженное физическое и моральное состояние не способствует качественной помощи больному. Да и есть ли ему - больному - дело до самочувствия врача? Он  вправе рассчитывать на  точный диагноз, правильное лечение, чёткое выполнение манипуляций и операций…  Однако, раздумывая о содружестве врача и пациента, их  взаимном терпении, он приходил к выводу, что при существующей организации медпомощи это не более чем мечта.

 Медсестра Галя, работавшая с Андреем, выглядела и уставшей, и обессиленной. К тому же она боялась не успеть на последний автобус. Очередной же раз оценив ситуацию в коридоре, Галина округлила глаза:

- Андрей Андреевич, ещё шестеро!

Врачу ничего не оставалось, как сказать:

- Зовите следующего!

Но когда  стрелки часов показали девятнадцать, Андрей распорядился:

- Галя, передай, что приём окончен. Больше никого не приму.

 Стащив с головы колпак,  устало откинулся на стул. Но тут Галина, оглянувшись на врача, робко произнесла:

- Последний!

 На что Андрей, не поворачивая головы, с раздражением бросил:

- Я сказал - никого!

И словно в ответ на его категоричность в дверном проёме появилась голова немолодого мужчины.

- Доктор, пожалуйста, примите нас с женой. Мы  приехали из села. Целый день провели в очереди.

 Андрей устало посмотрел на просящего и отрезал:

- На сегодня приём окончен.

Добравшись до больничного двора, где стоял его автомобиль, Андрей очутился в бешенной снежной круговерти. Машину основательно занесло. Надо было откапываться. Кое-как пробравшись в салон, запустил двигатель. Затем выйдя наружу, достал из багажника лопату и стал пробивать колею. Решив, что двигатель прогрелся, вновь сел за руль и тронулся к больничным воротам. Но, не проехав и двух метров, машина забуксовала. Поняв, что рвать сцепление бессмысленно, Андрей вышел из машины и огляделся по сторонам. Сквозь снежную пелену за больничными воротами просматривался человек и, кажется, не один. Оставив машину, Андрей направился к людям и, превозмогая ветер, крикнул:

- Подтолкните, пожалуйста!

 Они прибавили ходу в его сторону, дав понять, что голос его услышан и готовы ему помочь. Он сел в автомобиль, приоткрыл боковое стекло, чтобы дать необходимые указания. Совместными усилиями машину вскоре удалось освободить из снежного плена. Андрей вышел  поблагодарить помощников и остолбенел. Перед ним стояли те двое - совсем немолодые мужчина и женщина, - которым он получасом ранее отказал в приёме. Смятение и стыд охватили его. Хотелось провалиться сквозь землю. Они его тоже узнали, но смотрели понимающе и дружелюбно. А мужчина, успокаивая, произнёс:

- Ничего, доктор, со всеми бывает. 

По дороге домой Андрей всё спрашивал и спрашивал себя: как он мог так поступить. Ведь его не хватило всего лишь на одного человека.

 Летели дни, недели. А он всё вспоминал и вспоминал о досадном приключении. Доводы в пользу профессиональных нормативов не помогали. Заглушить стыд и успокоиться не получалось. С настойчивостью звучала мысль о доброте, великодушии, этической составляющей его профессии. И как – то совсем неожиданно ему, измученному сомнениями, пришло спасительное озарение: это урок, который надо усвоить на всю жизнь! И сейчас, когда за дверью его врачебного кабинета выстраивается очередь, он знает: примет всех до одного.