Неладно скроено, но вроде сшито

               
   В небольшой комнате, где из окна вечерний вешний свет золотил шерстинки и пылинки, в обилии танцевавшие на фоне уже влажного, тёплого неба, в узорном обрамлении дышащих свежей горечью тополей  и  узорчатого от подтёков потолка, несколько старательных дам и девушек предавались  достойной и женственной деятельности. Под весёлый гул, стрёкот швейных машинок, средь пляшущих- сверкающих игл и извивающихся под вырисовывающимися строчками тканей.  Но швейная идиллия прерывалась, когда в комнату вошла дама в пальто из тесненной коричневой кожи с опушкой из меха, крашенного под леопарда и следами свежего посещения элитного мед-центра на лице. Она ответственно- хозяйски осмотрела комнату и с дикторской улыбкой начала:   
 --Так, ну когда все собрались ...
-- Мы  никуда и не уходили.
--Не перябивай нашу дорогую, заботливую…
--Спасибо Сима! Но я в этом не нуждаюсь. Тем более, что время перерыва закончилось и вам уже можно открывать рот только для дыхания. Если насморк конечно. Вы все читали инструкцию и все расписывались  за это. Так, что нечего делать вид. Что вы на это всё не подписывались. Сима вы хоть и бригадир, но у нас всеобщая демократия. Для наёмных сотрудников.  Ну, значит так. Как вы все знаете, в результате многих обстоятельств к которым я не имею никакого отношения мы теперь всей фирмой стали ближе к друг –другу. Т. е.
 Скрип-скрип! БАХ-БАБАХ!!! КРАК!!!
--У кого есть вопросы?
--Что там был за грохот в нашем соседнем цехе?
-- Тебе же только, что сказали: это уже не наш цех! Как вы меня слушаете вообще?
--Енто нормально!
--Спасибо, Сима. Но они и сами всё понимают. Наше предприятие в результате событий произошедших в стране, (а они очень напоминают стирку: всё крутится-вертится, кое-кто полиняли, и многие смылись) наше предприятие опять слегка село, как и любая вещь. Вы это все отлично знаете. Особенно Вера. Которая опять пришла сюда в кофте на два размера меньше.
--Но я вырастаю. А новую не купила-- не накопила.—смущённо пищит помощница закройщика.
--Значит, плохо и медленно работаете, раз не успели накопить. И я же сказала: «У кого какие вопросы?»
-- У меня. Конечно, везде по всему миру, как и у нас, состиралось много ложного блеска.  И многое и многие в результате этой «стирки» предстали в своём истинном цвете, можно сказать изнанка показалась, отлетели фальшивые блёстки. Но наше предприятие  сокращалось  по всему периметру,  и до этого. Так причём же здесь ситуация…--задумчиво говорит Алина, конструктор одежды, а ныне «на все руки от скуки».
-- Так. Кто много спрашивает-- тот много думает. О себе. Думайте в свободное от работы время. А сейчас все оставили работу. Потом дошьёте. Вытрете носы и все вместе добровольно начинаем улучшать свою жизнь на предприятии. Для начала возьмём- ка, девушки вот этот стеллаж и придвинем его к стене. Поднажали-поднажали!  Вернусь—проверю!
    И тут же вслед за уходящим, гулким рокотом шагов по шаткой, металлической лестнице,  послышался вопль помощницы закройщика Лены:
--Ой, мамочки!!!
--?!?
--Там, в корпусе напротив опять кто-то по тополю, по тополю и в окошечко!
--А вы чего туды пялетеся? Тама давно другое предприятие. У них была пожарная лесянка. Очень удобно—прям в окно. Но её спи..списала другая «швейка». Теперь енто ихний проход в комнату отдышки. Где им отдышациыся можно. Но  у нас-то какая благодать—все едим каждай  за отдельном месте. На своём. На рябочем. Где шьём там и  пьём.
-- Уже лестницу спёрли? Вот гады!
--Не гады, а хозяйственные! Без ентого никак! А если и надо кого винить то Советскую власть.
--К-хым… Почему в этот раз?
--Енто ихнее здание. В ихнее время поставили. И его в наше планировали- перепланировали, да не выпланировали!
--Потому, что каждый год это делают опять и снова.
--Ага! А  потому, чё у нас очень малый бизнес растёт и прёт…
--Как рассада на моём подоконнике. Но как только высадишь на свободу- на грядку—первый же дождик и они либо ломаются либо сплетаются и ломают друг друга,--конструктора нынче положительно тянуло на лирику.
--Тише вы! –за дверями послышался приближающейся уже знакомый гул шагов, словно надвигающегося стихийного бедствия. –Так поднажали-поднажали!
  Но старания всего запутанного в нитках и долгах коллектива не вернули улыбку на израненный ботексом рот хозяйки. Наоборот— даже в вечернем полу мраке студёного помещения, уже освещаемого только лишь настольными лампами, намертво прикрученным скотчем к швейным машинам или  несущей балке, слегка задевавших неосторожных сотрудников по голове, было видно как мерцают гневом её глаза. Обстановка быстро стала очень рабочей. В ней уместно звучал вопрос:-- Так!!! Где наши ткани, присланные на прошлой неделе?! Где???
  Прежде чем все вжались в машины по-левитановски прозвучал звучит голос Алины.
--Где и были.
--А по- точнее?
--В нашем новом не нашем цехе. На стеллажах.
--Так, пускай эта… как её?
--Новенькая?
--Она самая. Как там её?
--А чё нам их всех-то запоминать? Скока их тута смянилось. «Новенькая» и «новенькая». Потом через месяц будет новая «новенькая»…
--Спасибо, Сима. Будете много болтать -- мало заработаете. Пусть пойдёт в наш новый старый цех и заберёт их все. За один раз—чтоб производство не простаивало. И она тоже.
--Чё встала?! Не видишь тебе приказ дают!
--Пока « эта как её?»  ходит, мы не будим сидеть без дела. Ну-ка все встали из-за машинок!  Теперь взяли эти две маленькие машинки и сдвинули их вместе. Так по- равней, по- равней. Для себя ж делаем. Теперь у нас получилась одна большая машинка. Теперь вот так же с вот этими. Не падаем. Ногами в лоскуты не попадаем. А вот теперь мы возьмём этот закроечный стол, и он же у нас будет стол для глажки. Кто у нас сейчас стоит на утюге?
--Я! Но я нечаянно—мне сейчас больше встать некуда—с откровенностью отчаянья отозвалась Вера, известная всем тем, что ей некуда было больше идти.
--Тогда будешь на утюге, на глажке. Повезло тебе самая дешёвая рабочая операция. И у нас всегда хватит денег, чтоб тебе заплатить. Алина-конструктор, у тебя опять недовольный вид?
--Нет, что Вы. Радуюсь за товарища. Теперь и у гладильщицы и у Васи будет всегда чувство локтя. В бок. Только не скоро.
--???
--Стол не влезает.
--Ну и лады! Стоит горкой. Утюг будет лучше скатываться.
--Спасибо, Сима. Так, ты, которая на утюге (к стати, слезь с него), и наш закройщик—к стати, где он? Завтра прейдёте и отпилите лишнее.
--Завтра воскресение.
--В понедельник прейду—проверю. Вот и новенькая вернулась. Ткани все? Где  остальные?
Но на лице Новенькой отпечатались ужас и смятение.
--Там…
--Я сама знаю, что там.
--Там рабочие разламывают стеллаж, на котором наши самые большие ….. Который над дверью. 
--И сколько они там ещё работать будут? До какого времени?—начала раздражаться начальница.
--Они стоя под стеллажом. Все! Ломают его опоры. А там тканей на два центнера.
--Понятно—до первого несчастного случая,-- начальство явно сделалось спокойнее.
--Для них может и до последнего. Я им говорила-говорила, а они…
--Так вот на что ты тратишь рабочее время?
--А они по-русски знают только три слова.
--И тебе их и сказали.
--Может сказать новым хозяевам фирмы?
--Не бойся—тихо успокоила её  конструктор-- хозяева фирмы «nadivai» наши новые соседи—тоже по-русски ни бельмес. Когда говорят с простыми людьми. Когда с начальниками проверяющих служб то, с акцентом, но говорят очень много, конечно же. В основном тостами и за столом. А для всякой там мелочи… у них только жесты и крики. Не для того они со своих родин столько денег вывезли (последних), что б ещё и нашенский язык и правила жизни учить. И работать в том цехе тоже будут загостившиеся гости с соседних малодружественных республик.
-- Ничего,  прежние хозяйки этой фирмы, тогда звалась «Шик-ивест- ситти»,  тоже по-русски не говорили, –шёпотком включилась в разговор швея- ветеран фирмы,--Только на гламурно –московском.  В основном прилагательными: «класненько», «миленько», «гламурненько», и двумя артиклями: «типа» и «как бы».
--Тише вам!— в один голос раздался услужливый писк Веры и Лены.
--Здесь шикаю только я. Кстати, слезь с утюга.
--А-а! Да не мне на ногУ! Стоять теперь не могу.
--Спасибо, Сима.  Все после следующего  грохота идём собирать остальные ткани.
--Все?! И я чё… А где наш единственный мужчина?
--Спасибо, Сима. Где наш закройщик? Ну, ладно. Пока переходим к ещё одному главному пункту. Новенькая—иди проверь -- нет ли в том цеху ещё чего нашего. Например, Васи-закройщика. А мы позаботимся о том, что б вам всем было… Было хорошо и было, что заплатить.  Во-первых: дружно взяли и положили все наши ткани на окно. Раз вас так нервирует, то, что вы там видите, значит, оно вам вредно.
--Правильно! Пока едим, болтают все «ой, дождь»  «ой, слякоть», а так все будут сядеть спокойно!
--Спасибо, Сима.  Теперь все раз-два взяли! Мешки с лоскутами собрали! И на выброс. Нечего утяжелять критическую пожарную ситуацию. У нас нет другого выхода. В смысле пожарного. В нём давно уже сделали магазин «твоя шмотка». И никаких лоскутков и тряпок больше не собираем и никому не даём. Будем их использовать для набивки чего-нибудь. И как-нибудь. Вот это на пример чьё?
  И достойная бизнес-леди выдёрнула пухлый пакет, сверкающий всеми цветами радуги, как крылья бабочек. Одно неосторожное движение и комнатушку сотрясло громогласное—«ЧЬЁ!!!!»
--Ой, нязнаю, нязнаю!
--Спасибо, Сима. Тут бумажка лежит—«СОПСТВЕНАСТЬ БЕГАДИРА».
--Енто она подложила!—бригадирша ткнула пальцем неизвестно куда, попав в небо, оставшееся в окне тесёмочкою цвета «королевские голубой».
-- Спасибо, Сима за интересную версию. Может быть. Но так свою должность только Вы мне в эсэмесках пишите. Теперь понятно, куда у нас тогда уползали французские кружева и итальянские ткани.
  Но минута всеобщего немого ликования быстро сменилась мгновением ужаса. Из-за дверей послышался гром, и белым бликом сверкнула нет то молния, нет  то фонарь-переноска.
--А-А-А! Это русския ведьма наколдовал!!
--Новенькая, Вас там, кажется, зовут. Поднимите-ка Лену.  Сходите за тканью. Спасибо, Сима. Вы оставайтесь на месте. Из Вас хороший несун, как говорили в советские времена, но там без Вас справятся.
    Как только за новенькой, прихватившей аптечку, закралась шаткая дверь с надписью: « Делу время, обеду—пол часа», все собрав остатки оптимизма, приготовились к худшему.
    Хозяйка обвела всех скальпельным взором.
--Вот теперь, когда все отдохнули, можно и поработать головой. У нас, как видите, после всех перестановок резко возрастёт выработка на каждого, так, что кого-нибудь можно уже и отпустить погулять в такой погожий день. Я думаю, прежде всего, надо бы отпустить новенькую—чего ей тут время терять и она уже только при мне второй раз с рабочего места уходит.
--Правил…
--Спасибо, Сима.  Я думаю, я уверена даже—наша конструктор одежды быстро найдёт себе отличную работу. И я думаю…вот я всё думаю—где наш закройщик?
  Тут все дрогнули, ибо из неоткуда раздался леденящий душу, сдавленный шёпот: «Я здесь…»
После паузы, больше уместной в готической повести, Алина, спросила:
--Это он откуда?
--Откуда-откуда. От туда—сообщила из-под машинки его помощница Лена, указуя куда-то наверх,--человек он был немолодой, очень нервный, видно…
--Да, мне тоже его теперь видно!—взорвалась бизнес- леди на время перейдя на более привычный ей самой тон,-- Ты куда, блин, старый хрыч смотрел, когда тебя, как клопа  стеллажом к  стенке припёрли?
--А они куда смотрели? Я человек больной, нервный, слабый, чувствительный, отзывчивый…
--Какого ж ты чёрта не отзывался, когда тебя все искали-искали?!
--Я ж говорю: «отзывчивый», добрый, деликатный, воспитанный, скромный! Не хотел никого беспокоить. И чай хотел допить.
--Ладно, ладно! Просто работать ни фига  не хотел, особенно тяжести таскать. За всё это будешь наказан: работать без помощницы!
--Правильно, а то совсем облинилися!
--Спасибо, Сима. Спасибо за хорошую по временам работу бригадира. И с завтрашнего дня бригадиром здесь буду я. Все оставшиеся, кто «за» прошу поднять вверх  шпульки. Единошпульно!  Остальным –до свиданье.
--Я человек весь чувствительный  и вам всем очень сопереживаю. Не повезло.
--Ну, это ещё вопрос кому не повезло. Прощайте, хорошо пошить вам тут.
--Как Вы сразу осмелели, Лена.
--Осмелела и поумнела.
--И Вы тоже, новенькая.
--Теперь я Катя. А для вас  Катерина Евгеньевна.
--Приятно познакомиться! Давайте девочки, давайте. И вы, Алина-конструктор, тоже давайте. Я говорю давайте обратно  два куска ткани!  Они не похожи на Ваш плащ! И вы никогда не ходили в сари. Вот… профессионалы! Когда только она их так накрутить умудрилась. Спасибо, Сима. Что дотащила до дверей весь наш запас косой бейки. Встав на четвереньки. Теперь разогнись и гордо уходи. А оставшиеся на работе—поздравляю вас! У вас теперь будет больше зарплата. И меньше времени, что б её тратить. Завтра всех жду в 8:00, работать будем до 18:30. А по субботам воскресениям, конечно же отдыхаем. Чуть по- больше. Работаем только до 18:00!
  От нынешних входных дверей, где до сих пор алела надпись «не влезай—убьёт» потому, что была прибита на мертво, послышалось: «Э, люди, да нас не уволили—нас отпустили».  В комнатке на миг пахнуло свежем запахом сырой бархатной земли, ветров и липких почек.  Обрётшая вновь своё имя Катя лично захлопнула дверь с улыбчивым предупреждающим черепом.