Риданские истории. Мешок

1979 год. Холодное осеннее утро, съежившееся в легкой вуали тумана под мелкими каплями моросящего дождя. С порога собственного дома Фред – светловолосый плотный юноша в клетчатой рубахе и потертых джинсах – видел, как маленькая девочка лет шести-восьми галопом продиралась сквозь лес голых стеблей кукурузы невдалеке. Она появилась неожиданно, будто бы из ниоткуда. Белая маечка и розовые шортики мелькали среди желто-зеленой растительности, приближаясь к жилищу Фреда, где он жил со своей семьей. Также позади малышки юноша увидел нечто, волочащееся за ней походкой, присущей живому мертвецу. Странное дело, но оно то исчезало куда-то на мгновение, то вновь появлялось среди колышущихся стеблей кукурузы. Это человекоподобное существо или даже что-то иное тащило вслед за собой какой-то тяжелый мешковатый предмет, тянулось к девочке одной рукой, но с каждым шагом отставало от нее. Спасавшаяся оборачивалась на бегу и испугано кричала, но Фред не мог разобрать слов из-за шума ветра, кружившего над полем и его домом и дроби дождя, бьющего по черепичной крыше. Единственное, что ему было ясно – она попала в беду.
– Отец! Скорее сюда! – лишь крикнул он, покосившись через плечо на парадную дверь. – Ружье! Бери ружье!
Через мгновение на пороге появился мужчина с густой серебристой бородой и выразительными черными глазами. Он сразу же впился взглядом в кукурузные стебли и вскинул оружие.
– Беги к нам, девочка! – что есть мочи крикнул он, пытаясь перекричать непогоду.
Затем переглянувшись, мистер Джонс и Фред помчались навстречу малышке. Мужчина и не думал стрелять в преследователя, боясь случайно попасть в девчушку, но яростно угрожал расправой и целился в монстра из ружья.
Существо внезапно сменило направление, устремляясь к лесу, что начинался в пятидесяти ярдах к востоку от кукурузного поля, застыв темной стеной. На секунду оно пропало из виду и снова появилось; то припадало к земле, то поднималось чуть выше макушек стеблей. Оно было похоже на сушеную рыбину, плывущую по волнам и поднимающую свою головешку то и дело над поверхностью воды. Вот существо опять исчезло и материализовалось из ничего, крепко держа в цепких руках свою странную ношу.
Через минуту, когда трясущаяся от холода и страха девочка прижималась к незнакомому мистеру Джонсу и всхлипывала, преследователь уже скрылся в лесу.
– Ты в порядке? – мягко спросил мужчина ее. – Он гнался за тобой? Зачем? Кто же он?
В ответ та только пожимала худыми плечиками и во все глаза смотрела на рубаху мистера Джонса пугливым взглядом.
– Ступай, Фред, отведи ее в дом, – сказал отец сыну, легонько поглаживая девочку по дрожащей спине. – Пусть твоя мать пока займется бедняжкой. А затем поспеши к лесу. Ты будешь нужен мне. Вместе мы поймаем этого черта, кто бы он ни был и передадим в руки полиции. Пусть разбираются со всем этим... – он хотел сказать «дерьмом», но вовремя осекся. При девочке такие плохие слова говорить нельзя – слишком мала. – Ну, с Богом.
Отец бросился к лесу, выставив перед собой дуло ружья, а Фред взял девочку за руку, и они вместе направились к дому. Она не побоялась большого мальчика и не отдернула свою холодную ладошку.
Когда они приблизились к крыльцу, на пороге уже ждала обеспокоенная миссис Джонс…

2009 год. Парк развлечений, находящийся недалеко от Риданской бухты, гудел в этот день как муравейник. Повсюду была слышна поп-музыка, доносящаяся из стереосистем, установленных на возведенной ко Дню смеха круглой сцене в самом центре парка. В глубине ее за микшерным пультом со светящимся мониторчиком восседал на барном стульчике отрешенный от всего живого диджей в черных солнечных очках и кивал головой в такт басящей композиции. Внизу сцены бесновались самые преданные поклонники безвкусных песен и ярые любители уличных танцев.
Столпотворения людей были везде: у киосков с мороженым и лимонадом, у пивного бара, перед различными аттракционами навроде высоченного чертова колеса или столбика с шайбой, которая подпрыгивает вверх, стоит лишь как следует ударить кувалдой в нужное место. И даже у тряпичной ширмы, за которой доброволец за деньги должен унижаться, подставляя свою физиономию под резиновые мячи, что летели из рук всех желающих влепить такому по первое число.
В отдалении от сцены, где музыка не так сильно заполняла округу, отчетливо слышался гомон и смех. Дети и взрослые пребывали в прекрасном расположении духа, и каждый второй обязательно держал в руке длинную палочку с сахарной ватой, белой или же розовой. Даже немногочисленные полицейские, выставленные для поддержания правопорядка, и те стерли со своих лиц обыденные серьезные выражения. Они медленно сновали по аллеям, вокруг фонтанов, мимо палаток с сувенирами, радуясь в душе, что сегодня на этом посту шанс погонь и перестрелок сведен к минимуму, нежели в момент несения патрульной службы на дорогах, возле банков или на темных улицах особо злополучных кварталов.
Единственный, кто не разделял народного настроения – это Джессика Харт. Худощавая девушка лет тридцати с небольшим, с надменным взглядом синих глаз и каштановыми волосами, стянутыми тугой резинкой в крутой пучок на затылке. Вместо того, чтобы наслаждаться прохладным пивом на лавочке, она вынуждена жариться на солнце под рекламным щитом из тонкой фанеры, надетым на нее, словно бронежилет. «Ждем вас в «Товарах дядюшки Кроули»! Всегда свежие продукты! Каждый день скидки!» – обманчиво гласил рекламный лозунг, если эти несколько несозвучных слов можно было назвать рекламой. Отвратной рекламой – да. И отвратительный, неудобный щит. Самое место для него – рядом с кабинкой уличного общественного туалета, но... Загвоздка в том, что плату за эту работу, где чувствуешь себя самой последней идиоткой, мисс Харт получит не раньше чем в конце дня от мистера Кроули, красномордого любителя денег и пустых длинных речей, из которых следовало только одно: лишней монеты из его большого кармана не выпадет. Ну а в карманах Джессики гулял ветер, и на него не купишь даже пустого пластикового стакана. А значит, придется попотеть еще несколько часов под фанерными листами с кричащими буквами.
Нашептывая под нос проклятия в адрес праздных гуляк, что могли себе позволить развлечения, она прохаживалась взад-вперед недалеко от бара и, постреливая глазами на приоткрытые двери, докуривала сигарету с фильтром. В кармане ее джинсов зазвонил мобильный. Она с трудом забралась рукой под деревянный щит, нащупала телефон и через пару секунд напряженных манипуляций в кармане, выудила его на свет. Звонил никто иной как сам мистер Кроули.
– Ну, наконец-то, вспомнил о моем существовании, – проворчала Джессика сквозь щелку губ, в которых была зажата сигарета. – Алло, да… Что ты сказал?.. Нет, это ты послушай!.. Что?.. Как нет денег?.. То есть, по-твоему, я верблюд, который может весь день простоять среди пустыни за так и держать на горбу твою поганую афишу?.. Меня не волнует, что ты не можешь сегодня заплатить! Забери надбавку из лифчика своей секретарши, обчисти карманы какой-нибудь старушки, продай часы, машину или фирму, мне все равно! Я честно отпахала пять часов, снуя среди целой кучи глупых ротозеев, которым глубоко плевать на товары какого-то жалкого дядюшки!.. Ах, вот как? Да подавись ты своими грошами, мерзкий ублюдок!.. Щиты? Ты спрашиваешь, когда я занесу тебе твои гребаные щиты?.. Найдешь их в каком-нибудь сортире! А когда отыщешь – не упусти возможности освежиться в жаркий день – засунь свою башку прямо в толчок!.. Да пошел ты!
Джессика с силой нажала на кнопку сотового телефона. Она была вне себя от ярости, и те радующиеся празднику прохожие, кто слышал ее гневную речь, тут же стирали улыбки со своих лиц и шарахались в сторону, боясь попасть под горячую руку.
– Что ж, прекрасно, – нахмурившись, закусила губу Джессика. – Остается довольствоваться такой же дрянной работой на заправке. Зато можно сбросить тяжелый груз со своих плеч. – Оглядев себя, она сняла через голову фанерные листы и бросила их прямо у ближайшей скамейки на асфальт. Затем закурила еще одну сигарету и направилась к выходу из парка, успев по пути толкнуть какого-то мальчишку, отвлекшегося на летящие в небе воздушные шарики. Не удержав равновесие, тот приземлился на газон с цветами и ошалело уставился на Джессику.
– С дороги, маленький паршивец! Раззявил рот! – нашпиговала она его колкими словцами и показала язык. Прохожие, что стали свидетелями маленького инцидента, лишь покачали головами, выражая тем самым неодобрение.
Докурив, мисс Харт на ходу выбросила окурок мимо урны.
– Скорее бы выбраться из этого муравейника на какую-нибудь тихую улицу, где нет ни одной довольной, праздной рожицы, – пробурчала она себе под нос, выходя за ворота парка.
В этот момент у нее вновь зазвонил сотовый телефон. Звонила миссис Миллс, старшая из работающих на заправке, где Джессика подрабатывала уборщицей.
– Да, миссис Миллс?.. – ответила Джессика. – Вот как?.. Опрокинул целую витрину с газировкой? Вот гад!.. Да, я могу сейчас прийти… Что?.. Да, буду через минут пятнадцать!.. Пока…
Слегка приободрившись, Джессика ускорила шаг. Сердце подсказывало ей, что сегодня ее ждет какая-никакая, а денежная надбавка за уборку. Надо же выкинуть такое? Какой-то тип выразил свое недовольство качеством обслуживания на заправке, перевернув целый стенд с товаром. А после этого просто вышел вон и уехал на своем грузовике без всякого наказания. Ну ничего, полиция найдет этого психа по номеру машины. Камеры видеонаблюдения всегда работают исправно. То, что он оставил после себя внутри, это же какое свинство! Наверняка там повсюду осколки от бутылок, разлитые по полу напитки, россыпь чипсов и порванные упаковки, и прочее! Но хозяин мистер Мартинес ценит человеческий труд в отличие от подлого Кроули, гори он в аду в жарком пламени!
Предвкушая небольшую премию, Джессика в глубокой задумчивости и не заметила, как дошла до тихого западного квартала Ридана, от которого оставалось всего четверть мили до заправки. Количество людей заметно редело от парка до окраинных улиц, пока не превратилось всего в пару уличных бродяг, мелькавших далеко впереди. Вскоре и те скрылись. Среди невысоких грязных зданий эхом доносился лишь стук босоножек Джессики.
Нырнув в очередной проулок, Джессика краем глаза уловила движение недалеко в тупике слева. Сначала ей показалось, что там копался в грязи очередной бездомный. Но, когда она повернула голову, по спине пробежала крупная дрожь. Прошло почти три десятка лет, и она почти забыла об этом… Но оно вновь здесь. И это глядело на нее невидящим мертвым взглядом мутных серых глазниц, из которых торчали сухие веточки соломы. Казалось, через эти две дыры виден его гниющий мозг. Разлагающееся лицо почти потеряло форму и казалось скомканной рукавицей, надетой на круглый череп. Грязное коричневое пальто скрывало тело, и это даже к лучшему. В довесок к мертвой голове скелет, обтянутый кожей, с выпадающими внутренностями или еще что похуже – то было бы слишком! Рядом с живым трупом Джессика увидела старый мешок из мешковины, заляпанный какими-то пятнами. И он был довольно-таки большой. Джессика с трудом сглотнула слюну. И тогда она услышала хриплый, шелестящий голос:
– Твое время пришло, дитя мое… Ты давно не убивала, стала бесполезной и… слишком взрослой… Полезай в мешок, и я отнесу тебя домой...
– Н-нет! – вырвался из груди Джессики крик, а на глазах заблестели слезы. – Ни за что! Убирайся прочь, тварь! Тебя нет! Тебя нет! Ты… ты…
Она закрыла лицо ладонями, съежившись от страха. В ушах засвистел мерзкий шепот, сорвавшийся на злобный велящий крик:
«Тогда ты должна убить!»
– Эй, мисс, с вами все в норме? – в этот раз голос зазвучал более реальный и принадлежал, несомненно, женщине. – Вам плохо?
Джессика почувствовала на своем плече чью-то руку. Она отстранилась в сторону и убрала от лица руки. Тогда она увидела пожилую женщину, одетую в просторное серое платье и легкую шляпку такого же цвета. Та с волнением вглядывалась в ее глаза из-за толщи стекол громоздких очков. Не произнеся ни слова, Джессика вновь оглянулась на тупик, но там было пусто. Лишь несколько брошенных газет шуршало страницами на легком ветру.
– Да… да, кажется, я в порядке, с-спасибо… – неожиданно для себя поблагодарила прохожую женщину Джессика и пошла прочь из проулка.
– Вы не важно выглядите, мисс! – услышала она окрик за спиной. – Выпейте хотя бы кофе! Взбодритесь… – Остальные слова потонули в нарастающем гуле в ушах Джессики.
Этот гул сдавливал голову Джессики изнутри. Она чувствовала, как пульсируют ее виски. Должна убить… Убить… Убить!..
Нет! Перед глазами всплыла картина из детства и стала такой явной, будто Джессика Харт смотрела фильм о маленькой девочке в телевизионном экране. Эта девочка играла на крутом берегу реки в куклы со Сьюзи, дочкой фермера Теренса, что жили по соседству с Джонсами. На траве был разложен широкий плед. На нем лежали игрушки, две бутылочки лимонада и еще рядом стояла маленькая плетеная корзинка с сандвичами, завернутыми в газету. Маленькая Джессика, одетая в те же шортики и маечку, в которых бежала через кукурузное поле в тот злополучный, ненастный день, спасаясь бегством от живого мертвеца, что-то говорила своей подружке и изредка показывала пальцем на обрыв берега бурной реки Вайя. Та послушно кивала, соглашаясь со словами Джессики, и с каждым мгновением глаза ее все сильнее затягивала пелена некой восторженности и обожания. Затем она отложила в сторону кукол, поднялась с травы и зашагала прямо к обрыву, слегка покачиваясь на ходу, подобно стрелке маятника. Через мгновение Сьюзи просто спрыгнула в бушующую потоком бездну на мокрые спины каменных валунов, торчащих из воды, словно черепашьи панцири. Когда нашлось набухшее от воды тело Сьюзи, так не похожей на себя, поседевший в один миг Теренс все время твердил о несчастном случае и жалком отцовстве, произнося эти четыре слова как заклинание от тоски и скорби до самого дня похорон, и все больше и больше сходил с ума. В конце концов его обнаружили в собственном сарае болтающимся в петле, а кожа его уже была покрыта трупными пятнами.
– Бред, бред… – качала головой Джессика, пытаясь отбросить прочь и забыть нахлынувшее воспоминание. – Это была не я. Я другая. Не могла такой быть. Я не верю…
– Кому это ты не веришь, а? – поинтересовалась Кэтти Боумбленд, упитанная работница заправки, делая солидную затяжку сигареты.
На свое удивление, Джессика уже добралась до заправки. Кэтти стояла у входа снаружи.
– Что? Да так… – слегка смутилась Джессика, но уже через мгновение собрала волю в кулак, мысленно дала пинка под зад маленькой коварной Джессике, застывшей на берегу реки с куклами в руках и скривила губы: – Привет, большая Кэтти.
– Я просила не называть меня так, Джесс, – тяжело вздохнув, недовольно сказала Кэтти и выпустила изо рта колечко дыма. – Ты же знаешь, что у меня болезнь, эта…
– Да знаю, знаю… Во всем виноваты гены папаши, а не жареные крылышки с соусом на ужин и море сладкой газировки в любое время дня и ночи! Я помню. И я же по-доброму…
– Не верю я в твою доброту, худая ты тростина! – съязвила Кэтти, продемонстрировав ядовитую улыбку.
– Толстуха! – с той же иронией ответила Джессика, и тут же перешла на серьезный тон: – Миссис Миллс у себя? Она просила меня здесь все убрать.
– У себя. И уборка очень кстати. Мне приходится перешагивать через бардак и каждый раз, делая шаг, бояться, что я вот-вот оступлюсь и шлепнусь прямо в лужу разлитой «кока-колы». Понимаешь…
– Понимаю, конечно. С такими пышными формами можно и на ровном месте весьма неуклюже опрокинуться… – не удержавшись поддать очередную порцию перца, захихикала Джессика.
– А-ну, пошла, сучка. Убирай все!
– Не переживай, моя дорогая! Как только наведу порядок на витринах – дам знать. Понимаю, в беспорядке так тяжело отыскать большой хот-дог и сладкий молочный коктейль, не споткнувшись о собственную ногу! – Широко улыбаясь, Джессика послала раскрасневшейся от обиды Кэтти воздушный поцелуй и открыла дверь в магазинчик.
– Я расскажу миссис Миллс о том, что ты воруешь спиртное у нее под носом, – услышала Джессика за своей спиной шепот Кэтти. – Думаешь, я об этом не знаю, сучка?
– Вот как. Только попробуй, пожалеешь, – прищурила гневно глаза Джессика, отпустив ручку дверцы магазина, так и не войдя внутрь. Та мягко захлопнулась. – И поверь мне, я тебя размажу по асфальту, словно отбивную, толстуха Кэтти.

– Эй, Вонючка, а ну-ка слезь со стола. Там для тебя ничего нет! – крикнула Джессика в пространство грязной кухни из такой же неухоженной гостиной. Растрепанный худой кот тут же внял голосу хозяйки, в котором проскакивали нотки угрозы, и спрыгнул на пол. – Так-то лучше. Приносишь на лапах всякую грязь с улицы, черт бы тебя побрал, дворняга!
Был поздний вечер. Джессика лежала на маленьком диванчике, подложив под голову две подушки, и медленно потягивала виски прямо из бутылки. В пыльное окно второго этажа заглядывал свет уличного фонаря, добавляя толику света к свечению тусклой лампочки под потолком. Отпив из бутылки еще несколько глотков, она поднялась на ноги и, не выпуская стеклянной тары из руки, подошла к окну, чтобы задернуть шторы. Глаза ее уже смыкались от усталости и количества выпитого этим вечером. Но, прикоснувшись к ленте, стягивающей штору в углу окна, она вдруг заметила какое-то движение возле пустующего коттеджа по соседству. Кто-то грузно ввалился внутрь, с шумом захлопнув за собой дверь. Джессика успела углядеть лишь ногу, исчезающую в темноте дверного проема. Она нахмурилась. «Не слышала, чтобы новые хозяева въехали в этот дом… – подумала она. – Может бездомный или наркоман? Да и бес с ними…» Во мраке окна она увидела мелькнувший силуэт, что тотчас же растворился во тьме. «А может пугнуть как следует этого засранца? – пришла ей на ум странная идея. – Пусть струхнет раз-другой…»
Приняв решение на бурлящей от алкоголя крови, Джессика натянула кроссовки на босые ноги и вышла в коридор подъезда. Остановившись возле соседней квартиры, она на миг замерла, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за двери. Все тихо. Сварливая соседка миссис Миллер и по совместительству она же хозяйка квартиры, которую снимала у нее Джессика, уже, должно быть, крепко спала.
Джессика проскользнула тенью по лестничным пролетам и выбралась на улицу. В нос ей ударили вечерние запахи, сладковатые и свежие. Поглядев по сторонам, она тихонько прошмыгнула за калитку дома, сад которого порос высокими сорняками. Стараясь как можно тише шелестеть травой, она ступила наконец на высокий порог и остановилась перед дверью. Еще раз стрельнув глазами по округе, она занесла кулак над головой, чтобы стукнуть по дверному полотну, но тут за ее спиной раздался сердитый возглас:
– Эй, Джессика Харт! Ты что это задумала? Это частная территория, тебе нечего там делать! Убирайся прочь, иначе вызову полицейских! Они враз тебя отправят за решетку!
Джессика гневно отдернула руку и резко обернулась на крик. И сразу увидела миссис Марш, живущую в одиночестве по ту сторону дороги в одноэтажном стареньком доме. Та трясла кулаком в воздухе, сдвинув на полном лице тонкие брови.
– Ах, это вы, миссис Марш? – елейный голоском пропела Джессика. За этим голосом скрывалась ирония и насмешка.
– А ты думала, тебе черт пригрезился, алкоголичка ты эдакая? – вопросила миссис Марш.
– А вы уже и с чертями дружбу водите? – парировала Джессика, хихикая.
– Вот сейчас позвоню куда следует, будет тебе веселье! – проговорила та и уже развернулась, чтобы уйти в дом, но замешкалась и обернулась снова к Джессике: – Чего тебе там понадобилась, бестия?
– Вообще-то проверить хотела, как здесь дела. Все ли в порядке и все такое. А вы не видели какого-нибудь бродягу пару минут назад?
– Тебе уже и бродяги мерещатся. В этот дом без взлома не забраться! Он закрыт на ключ. Я сама проверяла только вчера… То есть…
– Так вы тоже по чужим домам ходок, миссис Марш? – обрадованно воскликнула Джессика. – Вот уж не подумала бы, что…
– Здесь нечего думать! – возмущенно перебила ее старушка. – Владелец мистер Браун попросил меня иногда проверять двери и окна, пока он не продаст этот дом. Он уехал со всей своей семьей очень далеко и не имеет возможности навещать старенький коттедж. А теперь убирайся давай! Нечего здесь шастать!
– Ла-адно! – нехотя протянула Джессика. – И все же я кого-то видела. Так и знайте! Эй, мистер! – она крикнула, почти прислонившись губами к парадному входу. – Можете пользоваться всеми удобствами! Хозяева этого дома совсем не против, чтобы вы немного отдохнули!
– Овца ж ты обнаглевшая! – закричала миссис Марш с порога. – Исчезни, пока худо не сделалось!
Смеясь, Джессика последовала совету соседки и вернулась к себе домой. Допив остатки виски, она рухнула на диванчик в одежде и обуви и вскоре уснула. Проснулась она только утром, когда в окна уже заглядывал солнечный свет. Болела голова, а во рту как будто рассыпали песка. Она с трудом сползла с дивана и побрела на кухню, чтобы выпить из-под крана воды. Напившись, она вдруг почувствовала ужасную вонь. Она обвела взглядом кухню в поисках смердящего источника и заметила под столом что-то, что выглядело довольно-таки омерзительно. Кажется, там лежала пахучая рыбья голова, выглядывающая из скомканной газеты. Вонючка появился через мгновение в кухне и направился прямо к свертку. Джессику чуть не вывернуло, когда кот сунул свой нос в газету и с аппетитом накинулся на рыбину.
– Мать твою, Вонючка! Не зря ты носишь эту кличку, я как в воду глядела! Убери это с моего пола, пока меня не вырвало! Опять рылся в уличной помойке! Кши!
Кот тут же ретировался с глаз вон и забился в укромный угол, туда, где хозяйка не помешает ему насладиться добычей, и вскоре заурчал. Джессика с отвращением подняла газету из-под стола, держа ее за краешек двумя пальцами, и хотела выбросить прямо в окно, однако чуть не выронила газету из рук, когда увидела одну из фотографий, напечатанную на странице. Дрожа всем телом, она разглядывала выпуск Риданских новостей за 1952 год. На мятом листе был отпечатан снимок… Ее, Джессики фото, какой она была в свои лет восемь или девять! Тот же взгляд, темные волосы, еле заметные ямочки на щеках. И статья о том, что эта девочка бесследно пропала летом, в августе пятьдесят второго. Вот только звали ее Луиза Мокк. Но это несомненно была она, Джессика… Как может возникнуть такое поразительное сходство? Под коротенькой статьей были напечатаны еще несколько фотоснимков пропавших детей, особые приметы и места – автомобильные стоянки, магазины или школы, где их видели в последний раз.
– Ты где нашел это, Вонючка? – хрипло прошептала Джессика, бегая глазами по печатным буквам.
Забыв о том, какая отвратная вонь исходила от газеты, она сложила ее вчетверо и сунула в задний карман своих джинсов. Ей в голову пришла одна идея.
– Нужно показать это Джарету. Он поднимет архивы и разберется что к чему, – сказала Джессика в тишину своей квартиры.
В этот момент Джессика Харт приняла непростое для себя решение. Джарет Джонс работал в полиции Ридана и приходился ей братом, с которым она не общалась уже несколько лет с момента смерти их матери – миссис Джонс, той милой женщины, что удочерила Джессику без малого тридцать лет назад. После ее смерти Джарет настоял на продаже дома, где они жили втроем, и перебрался в городской квартал Ридана, купив домик поменьше. Джессике он отдал вторую половину денег, вырученных с продажи, которые она благополучно промотала на развлечения и алкоголь и на оставшиеся гроши сняла квартиру у миссис Миллер. Полицейский Джарет Джонс остался последним из рода Джонсов, связанных по крови. Мистер Джонс и Фред не вернулись живыми из леса тем пасмурным днем семьдесят девятого. Через несколько часов после их отлучки миссис Джонс, не находя от волнения себе места, вызвала шерифа. Он и обнаружил их, растерзанными у старого дуба недалеко от входа в лес. Ружье мистера Джонса прогремело лишь один раз. Об этом свидетельствовала единственная гильза, лежащая рядом с его трупом. В заключении судебно-медицинского эксперта был отмечен характер нанесенных ран схожих с увечьями, которые могут быть оставлены лишь медвежьими когтями, вот только в лесах близ бывшей фермы Джонса уже давно не встречался такой зверь. Фреда и мистера Джонса предали земле, так и не открыв крышки гроба для последнего прощания. Слишком жутко выглядели их искалеченные тела.
Джессика выскочила на улицу и тут же столкнулась с миссис Марш.
– А, мисс Харт! – воскликнула она не шибко дружелюбным тоном. – Знай, что твой грязный кот весь в тебя. Утром он царапал ту же самую дверь, возле которой ты вчера вечером ошивалась. И если вы не прекратите хулиганские выходки на пару со своим мерзким животным, то я позвоню куда следует, и тогда…
– Катись к черту… – еле слышно проговорила Джессика, даже не взглянув на возмущенную старушку.
– Что-что ты там сказала? Ты!..
Джессика поспешно завернула за угол, спеша отделаться от нравоучений миссис Марш, но ее слова ножом резанули грудь. Зачем Вонючка скребся в соседский дом? И не оттуда ли он принес свою рыбину, а вместе с ней и странную газету? И кто все-таки забрел в этот пустующий коттедж минувшим вечером? Невольно ей вспомнилась вчерашняя встреча с призраком своего детства… Следит ли он за ней? Преследует вновь? Нет, даже думать об этом не хочется.
Джессика Харт преодолела несколько кварталов и добралась до сердца Ридана – центральных улиц. Недалеко от зеленеющего избытком растительности сквера располагалось управление полиции.
Войдя в светлое здание, где повсюду звонили телефоны и мельтешили люди в полицейской форме, она попросила у дежурного встречи с Джаретом Джонсом. Дежурный указал нужный кабинет, но добавил, что мистер Джонс сейчас слишком занят, чтобы принять посетителей. Джессика ответила на это презрительной ухмылкой и с деловым видом прошагала в нужный коридор. Вслед она услышала властный окрик полицейского, но не обратила должного внимания, лишь ускорила шаг.
Кабинет Джарета был в конце коридора. Не церемонясь, девушка чуть ли не пинком открыла дверь и ворвалась в душное помещение. И сразу же увидела изумленные, уставленные на нее взгляды Джарета, сидящего за большим столом, и какой-то женщины, застывшей у дальней стены рядом с кофе-машиной со стаканчиком кофе в руках.
– Джесси? – удивленно сказал Джарет. – Что тебе здесь нужно? То есть, прости, проходи, конечно, я…
– Мистер Джонс! – В дверях объявился дежурный. – Я предупреждал эту девушку, что к вам нельзя, но…
– Все в порядке Джо, – ответил Джарет, махнув рукой. – Можешь возвращаться на пост.
– Уверены?
– Абсолютно.
– Ну, хорошо, – сказал Джо и ушел.
– Привет, Джарет, – сказала Джессика, совершенно не обращая внимания на женщину в кабинете. – Я по делу. Точнее, сама не знаю даже, как объяснить…
– Присядь, Джесси, ты выглядишь очень взволнованной. – Джарет указал на стул, стоящий напротив него с противоположной стороны стола. – Хочешь кофе?
– Нет! Погляди лучше, что я нашла сегодня. – Проглотив тугой комок в горле, Джессика выудила на свет газету и, развернув ее на столе, придвинула к Джарету. Сразу запахло тухлой рыбиной, и Джарет поморщился. – Внимательно взгляни на фото и…
– Ты притащила кусок газеты с помойки, Джесси? – Джарет с отвращением взглянул на бумажные листы, заляпанные жиром и грязью. – Что с тобой?
– Да погляди же! – вспылила Джессика, тыча пальцем на снимок. – Тебе не кажется знакомой эта девочка?
– Джессика, мы не виделись с тобой несколько лет, а ты врываешься в кабинет с каким-то газетным обрывком и даже не спросишь, как у меня дела?
– Как дела, Джарет? – сделав на лице поддельную улыбку, спросила та. – Как здоровье? Бла-бла! Да-да! Джарет, тут серьезное дело… Мне нужно, чтобы ты порылся в своих архивах и нашел папку с делом, касающимся пропавшей девочки на этом снимке. Это же я! Газета за пятьдесят второй гребаный год, но на фото та самая я, которая свалилась на вашу голову и жила столько лет у вас на ферме!
Джарет пристально глядел на Джессику, словно старался понять, не ополоумела ли та. Затем перевел взгляд на женщину, молча попивающую свой кофе.
– Николь, это моя сестра, Джесси, – вздохнув, представил он ей Джессику. – Джесси, – в свою очередь обратился он к сестре, – это мой напарник, сержант Николь Браун.
– Салют! – не оборачиваясь к Николь, Джессика выразила ей приветствие. – Джарет, я жду. Я на взводе все утро, как только увидела этот выпуск «Риданских новостей».
– Я вижу, Джесси. Хорошо, я взгляну.
Джарет одним пальцем придвинул к себе газету и долго изучал статью и фотоснимок. Затем произнес:
– Луиза Мокк, семь с половиной лет. Пропала в августе пятьдесят второго года. Последний раз ее видели соседи в саду собственного дома, где она ловила сачком бабочек. Ни она сама, ни ее тело – так и не было обнаружено… Выпуск этот за декабрь. Почти полгода без всяких вестей. Что ты от меня хочешь, Джесси?
– Ты не видишь, что это я?
– Я прекрасно тебя вижу. Реальную тебя, Джесси. А эта девочка, даже если и нашлась, а я очень надеюсь, что она нашлась и прожила прекрасную жизнь… Возможно она уже скончалась естественной смертью или еще жива, но уже давно не молодая…
– Ты не веришь мне, да? – глаза Джессики заволокла гневная пелена. – Ты что, слеп? Или ты смеешься надо мной, а? Это же я! – повторила она, указывая пальцем на снимок. – Я!
– Джесси, дорогая, ты просто устала, и из-за этого срываешься…
– Да пошел ты тогда! – выругалась Джессика и, оставив газету на его столе, в ярости выскочила в коридор.
– Она всегда такая? – проводив удивленным взглядом мисс Харт, спросила Николь. – Кажется, ей не помешала бы помощь психолога, Джарет. Она неуравновешенная.
– Не говори так, Никки. Ей тяжело пришлось, как и всей нашей семье.
– Расскажешь?
Джарет помедлил, собираясь с мыслями. Наконец сказал:
– Когда она училась в колледже произошел странный случай. Одна из девочек, учившаяся в том же заведении, ни с того ни с сего просто выбросилась из окна. Очевидцы утверждали, что последний человек, с которым она общалась за несколько мгновений до падения, была Джессика Харт. Та девочка не оставила никаких предсмертных записок. Общение с ее родителями не дало никаких прояснений в произошедшей трагедии. В семье все было ладно. Друзья очень ее любили. И училась она хорошо. Разговор с Джессикой тоже не принес результатов. Наоборот, стало только хуже. Она ушла в себя, словно сильно переживала трагедию и как будто бы винила в этом себя. Нашей матери пришлось возить ее в клинику к психологу. После нескольких сеансов общения с хорошими врачами Джессика пришла в норму, правда ненадолго. Она все больше и больше закрывалась от людей, от нас. Становилась чужой, такой, какой она была с самого начала, когда буквально из ниоткуда объявилась на нашей ферме. Она ничего не помнила о себе. Только имя. Но это уже не важно. Я не видел ее три года, и вот, что вышло. Новая странная выходка… Но ведь не ее это фото в газете. Не ее, хотя сходство все-таки есть небольшое. Рассмотреть бы лучше, но качество скудное. Пятьдесят второй год! – Джарет помотал головой. – Даже обсуждать не буду это. – Превозмогая свое отвращение, Джарет скомкал вонючую газету двумя руками и выбросил в мусорную корзину.
– Не кори себя так. Ты не можешь уследить за всеми. Ты не нянька ей, и у тебя есть своя жизнь.
– Да, но… Знаешь, это ведь не единственный странный случай с той девочкой из колледжа.
– Было что-то еще? – с тревогой в глазах спросила Николь и села рядом с Джаретом, положив ему на плечо свою руку.
– Моя сестра Молли. Она погибла двадцать семь лет назад… Просто вышла на дорогу и бросилась под грузовик. – Джарет достал из выдвижного ящика стола пачку сигарет и закурил, нервно теребя сигарету руками. – Джессика и Молли остались в тот день одни на ферме. Мы с мамой уехали в город, чтобы закупить кое-что в магазинах. А когда вернулись, то нашли Джессику сидящей на обочине дороги. На ее коленях покоилось окровавленное тело Молли. Грузовик был перевернут, а водитель мертв. Смерть наступила от удара головой о лобовое стекло. Вот так вот… Из свидетелей только одиннадцатилетняя Джессика, пребывающая в глубоком шоке. Это был первый раз, когда ей требовалась серьезная медицинская помощь, как и всем нам. А второе обращение было как раз после суицида девочки в колледже. Я рассказал об этом…
Николь в растерянности молчала. Она не знала, чем поддержать Джарета, который уперся отрешенным взглядом в пол. Оказывается, столько всего произошло в его жизни, и он об этом никогда не говорил. Но… был ли уже смысл в каких-то утешительных словах? Ведь прошло столько времени…
Николь взяла горячую ладонь Джарета в свою руку, и он отблагодарил ее преданным взглядом.

В еще более отвратном расположении духа Джессика покинула управление, со зла громко хлопнув парадной дверью. Подумать только! Джарет счел ее полоумной! И эта тихоня Николь! Шуршащая кофейным стаканом мышь! Да Джессика спиной чувствовала, как та буквально сверлила насмешливым взглядом ее спину! Не на такую «помощь» рассчитывала она, когда несла газету к Джарету. Что ж, все былое частенько всплывает на поверхность, тебя буравят подозрительными взглядами, тычут пальцем и задают глупые вопросы. Стоит только отличиться от серой массы людей, и ты уже долбаный псих, слетевший с катушек! Да-да, именно такой сигнал она уловила в глазах Джарета. Я – псих… Что ж… Прекрасно!
В этот момент на ее мобильный телефон пришло текстовое сообщение. Она подумала, что от Джарета. С того времени, как они перестали видеться и общаться, она так и не сменила своего номера. Но сообщение пришло от миссис Миллс с заправки. «Ты уволена!» Вот и все, что было там написано.
– Ну ты и сучка все-таки, Кэтти, – читая короткое сообщение от миссис Миллс, проговорила Джессика. – Сдала меня Миллс, что я ворую виски, как пить дать. И теперь я уволена. Потерять две работы за два дня. Что может быть лучше? Ну, я еще настучу этой дряни по наглой, пухленькой рожице!
Джессику вдруг посетило странное, забытое чувство. В ее груди растеклась приятная тягучая сладость, заставляя сердце стучать быстрее и сильнее. Ей захотелось не просто побить Кэтти, а даже убить! Недалеко от входа на заправку, где она так любит подымить сигареткой… К примеру, натянуть на голову пакет и слушать шуршащий звук полиэтиленовой пленки, бьющейся мотыльком в овале ее поганого ротика, пока толстушка пытается сделать неосуществимый в ее очень щепетильном положении вдох. Вот она пытается вырваться из крепких рук Джессики, но слишком неуклюжа и слаба, и у нее ничего не выходит. Джессика видит ее испуганные глаза в отражении стеклянной витрины. Они вращаются, ища спасение, но вскоре в их уголках появляются слезы беспомощности и обреченности. Она слабеет с каждым шорохом смертельной маски, у нее подкашиваются ноги, слабеет дряблое тело. И вот тогда предсмертные спазмы заставляют ее толстенькие ножки сплясать последний прощальный танец, отбивая ритм на асфальте каблучками растоптанных босоножек. Убей, убей! Убей! – звучал чужой, но знакомый голос в голове Джессики, пока она сама не зная куда направлялась, все больше отдаляясь от управления полиции.
К реальности ее вернул автомобильный гудок. Выпав из жизни на какое-то время, Джессика не заметила, что переходит дорогу в неположенном месте, и ей оставалось сделать всего пару шагов для того, чтобы угодить под машину. Ойкнув, она отпрыгнула от проезжающего мимо автомобиля и торопливо перебежала на другую сторону улицы. Затем зачем-то обернулась и увидела Его по другой край дороги. Увидела мешок. Увидела жуткую ухмылку на черепе, с которого осыпались остатки сухой кожи. Джессика протерла глаза. Видение растаяло.
– Я схожу с ума, – прошептала Джессика Харт, даже не пытаясь справиться с нервным тиком, овладевшим мышцами лица в области ее глаз. – Я схожу с ума, как раньше…
Возвращаясь к себе в съемную квартиру, в единственное место, где иногда ее все-таки еще ждал Вонючка, растянувшись на диване, она не преминула тайком сломать пару ветвей на розовом кусте миссис Марш и вытряхнуть ее почту из почтового ящика прямо на землю. Сделав это, она почувствовала себя немного лучше. Как-никак, а маленькая гадость в отместку за длинный нос и не менее длинный язык той – только в радость.
Весь день до позднего вечера Джессика провела перед телевизором, монотонно переключая каналы на пульте. Выпивка закончилась еще вчера, и жажда терзала ее сознание, но лишних денег попросту не было. У нее уже начали смыкаться глаза, когда она услышала какой-то шум, доносящийся с улицы.
– Должно быть миссис Марш решила проведать дом напротив, – пробубнила она, вновь переключая канал. Раздался еще один глухой стук, и любопытство Джессики взяло над ее утомленностью верх. Она поднялась с дивана и тихо подошла к приоткрытому окну. – Что это еще такое? – прошептала Джессика, уставившись на соседский дом.
Внутри явно кто-то бродил с зажженной свечой. Тусклое пламя мельтешило за плотно занавешенными шторами. Джессика различила какой-то силуэт, и он направлялся к выходу. Скрипнула парадная дверь.
– Снова. Только не это, – вырвался сдавленный хрип из Джессики.
Она увидела, как монстр с мешком и горящей свечой, хромая, выбрался из дома. Затем он на миг исчез, но тут же появился на тротуаре за калиткой дома. И вновь испарился в воздухе. В следующее мгновение он уже находился у фонарного столба, что высился напротив окна Джессики. Мертвец медленно поднял голову и уставился холодными глазами в лицо испуганной девушки.
– Убей в последний раз и полезай в мешок, – прозвучал сиплый голос совсем рядом.
– Убирайся ты! Убирайся откуда выполз, – процедила сквозь зубы Джессика, каким-то чудом отыскав в себе силы, чтобы выдавить несколько заикающихся слов.
– Ты давно забыла. Отрешилась. Стала бесполезной. Убей!
– Я сказала, пошел прочь от меня, тварь! – срываясь на громкий крик, взвизгнула Джессика и бросила вниз горшок с давно увядшим цветком, что случайно подвернулся ей под руку. Ударившись о дорожную каменную плитку, горшок со звоном раскололся на множество черепков и разлетелся по тротуару. Джессика инстинктивно схватила с тумбочки подвернувшийся под руку нож, лежащий рядом с блюдцем с заветревшимися дольками яблока, которые она нарезала пару часов назад, но так и не съела. Она сжала его обеими руками, словно священный крест, и выставила перед собой в проем окна. Тогда мертвец вновь исчез.
И возник за ее спиной в одном из углов прихожей, возле входной двери во мраке помещения. Свеча в его руках уже не горела. Со стороны дивана послышалось угрожающее шипение, и после топот мягких ножек. От неожиданности и ужаса Джессика чуть не выпала из окна, резко обернувшись на внезапные звуки поблизости.
– Убей, – снова прошелестел он, сверля Джессику взглядом. – Или в мешок.
– Я не убийца! Тебя не существует! Ты всего лишь плод моей фантазии и детских воспоминаний о том, чего на самом деле не было!
– Малыш Фред и старый Джонс так бы не сказали. Или, по-твоему, их тоже никогда не существовало? Убей.
В этот момент Джессика вдруг поняла, что Вонючка, который всего пару минут спокойно дремал у ее ног на диване, куда-то подевался. Тоже почуял Зло? Конечно, он убежал как только мерзкое существо появилось здесь. Значит, оно реально… Это не болезнь и никакая не скверна. Джессике стало еще страшнее. Она слышала, как открылась парадная дверь миссис Марш. Различила ее недовольное бормотание в шуме проехавшего по улице автомобиля.
Джессика смотрела на мертвеца. Не в силах пошевелиться, словно тот приковал ее ноги к полу намертво своим взглядом. Да и куда она могла бы сбежать, укрыться от Зла, проникающего в любой укромный угол?
Существо с мешком вдруг злорадно улыбнулось, если, конечно, разъехавшаяся еще сильнее в стороны рваная полоска в области его рта могла называться улыбкой. Оно почувствовало что-то… и сделало шаг влево от двери. Джессика на миг уловила приближающиеся шаги на лестничной клетке. В тот же момент в замке с тихим лязгом провернулся ключ, и дверь отворилась. На пороге квартиры возникла миссис Миллер в просторной ночной рубашке до самых пят. На голове у нее слегка сбился старомодный ночной чепец с рюшами по кругу. Она сделала шаг внутрь и уперла руки в худые бока, уставившись на Джессику так, будто первый раз видела ту в своей квартире.
– Мисс Харт, вы хоть себе представляете, который час, а? Все приличные люди уже давно спят, а вы учиняете какие-то крики, шум, нездоровую истерику в общем! Вы одна здесь? – Она с любопытством обвела глазами тускло освещенную гостиную. – Или привели кого-то? Знайте, я не приветствую ночные посиделки с сомнительными личностями в своем доме. Так и знайте. Что вы молчите, мисс Харт? Вы вообще трезвы? – Миссис Миллер с нарастающим волнением глядела на Джессику, пытаясь достучаться до ошалело воззрившейся куда-то мимо нее девушки. – Да что с вами такое в конце концов?
«Убей!» – заговорил в голове Джессики ледяной голос, обдав ее изнутри жутким холодом, будто северный ветер.
«Ни за что!» – так же мысленно ответила Джессика, не сводя глаз с существа с мешком.
В этот момент какая-то неведомая сила втолкнула миссис Миллер внутрь и захлопнула за ее спиной дверь. Не успев ойкнуть, та вновь оказалась подхваченной под руки невидимым противником, и получила новый толчок в спину. Он оказался гораздо сильнее, чем предыдущий. Ноги сами понесли пожилую женщину вперед, и через мгновение ее тело уже обмякло на груди Джессики, руки крепко обняли девушку за плечи, и ночная рубашка стала быстро напитываться алой кровью в области живота. Первые яркие капли с тихим стуком упали на пол, образовав на половице причудливый багряный узор.
– Боже, нет, миссис Миллер, – на глазах Джессики появились крупные кристаллики слез. – Этого все не взаправду, это происходит не со мной… – она ощущала в своих руках все тот же нож, который крепко сжимала, и улавливала яблочный запах в воздухе, исходящий от блюдца, наполненного дольками фрукта.
– Это не грезы, дитя мрака, – прошипел мертвец. По интонации его бурлящего голоса было очевидно одно – существо было довольно. – Ты прекрасно справилась в этот раз с теми сокровенными желаниями, которые ты давным-давно зарыла где-то глубоко в недрах своей заблудшей души. Но от знамений нельзя сбежать, сущность не переделать, от тайных искусов не укрыться за занавесями глупой людской морали. Признай, тебе нравится это. Ты чувствуешь теплоту чужой сладкой крови на своих руках, Джесс-с-ика-а-а… – протянул мертвец, воздев в ее сторону свои руки. В его мутных глазах на мгновение возник жадный блеск. Затем существо исчезло. Тело миссис Миллер повалилось навзничь к ногам Джессики, соскользнув с длинного лезвия ножа. Девушка тут же выронила из дрожащих рук оружие, и оно с лязгом упало на пол. Застывшие глаза миссис Миллер смотрели вверх, изо рта стекала струйка крови. Она была мертва.
Джессика закрыла лицо руками и опустилась на колени. Предательская дрожь во всем теле не давала собраться с силами и мыслями. Оно убило. Она убила! Что же делать? Звонить Джарету и пытаться объяснить, как все было на самом деле? Он не поверил в газету, тем более не поверит в непричастность к убийству. Все улики, свидетельствующие против нее, имеются. Он тут же отправит ее за решетку. Или того хуже – в психушку. Конечно, в его черством, закаленном работой сердце, возможно, дрогнут туго натянутые струны чувств, и он скажет, что сожалеет, что так все случилось, но закон для всех един. Бежать из города? Куда? «В мешок…» – ответила на свой же вопрос Джессика и сильнее съежилась, сидя на холодном полу и глядя, как в лужице крови рядом с миссис Миллер отражается причудливыми пятнами свет от люстры. А что, если… просто выбросить ее труп из окна ее же квартиры? Такая мысль вдруг пришла Джессике на ум. А еще сунуть нож в раскрывшуюся кровоточащую рану, только не ее нож, а какой-нибудь из кухонной утвари миссис Миллер? По крайней мере тогда у нее, Джессики, есть шанс выиграть время, пока полиция будет разбираться, кто причастен к смерти несчастной, и придумать что-нибудь стоящее. А может и правда, убраться из этого поганого города куда глаза глядят? Здесь Джессика не нашла свое счастье, Ридан всегда казался ей чужим. Она даже не помнила, кто она, откуда и как оказалась на ферме Джонсов много лет назад. А там будь что будет…
Джессика с трудом поднялась с колен, вытерла слезы с глаз и с какой-то странной надеждой взглянула вновь на миссис Миллер. Картина не поменялась – серая, бездыханная и определенно мертвая. Джессика бесшумно прошла к входной двери и выглянула в глазок на лестничную площадку. Снаружи все оставалось тихо, время было позднее. Теперь оставалось самое сложное и оно же самое главное. Незамеченной пробраться в квартиру мисси Миллер, волоча ее тело. Только бы никто не увидел этого ужаса… Только бы никто не видел, как хозяйка заходила к Джессике, когда еще была жива.
С такими призрачными желаниями Джессика вернулась в гостиную и взяла под руки безжизненное тело, подтянув к своей груди. К счастью, бывшая хозяйка была не крупной женщиной, а наоборот, сухонькой и невысокой, поэтому весила не так уж и много. Все же, пыхтя и отдуваясь, Джессика кое-как доволокла ее до соседней квартиры, дверь которой была не заперта, а лишь захлопнута. Джессика отворила ее толчком ноги и ввалилась внутрь. Споткнувшись о сбившийся палас в прихожей, она упала вместе с телом на пол, осыпая тихими проклятиями свою неосторожность. Послышался глухой стук, когда тело выскользнуло из рук и тоже грохнулось вниз. Джессика еще одним движением ноги резко захлопнула за собой дверь и наконец тяжело выдохнула, уставившись в белый потолок. Так она пролежала с минуту, прислушиваясь к звукам. И вновь все было тихо вокруг, лишь в одно из каких-то приоткрытых окон квартиры миссис Миллер доносилось далекое чириканье бодрствующих птиц.
Свет горел только в прихожей, бросая короткие тени от вешалки с верхней одеждой на кремового цвета стену. Джессика решила не включать свет в остальных комнатах. Зная их расположение, она протащила тело миссис Миллер в ее спальню и остановилась у окна, выходящего на пустующий дом семьи Браунов. Привалив труп к изножью кровати, Джессика сбегала на кухню, нашла там салфетку и, обхватив ею первый попавшийся на глаза кухонный нож, вернулась обратно. С большим отвращением она всадила этот нож в живот миссис Миллер. Послышался треск разрезаемой плоти – нож превосходил длиной орудие убийства Джессики. Собрав последние силы, девушка перевалила миссис Миллер через окно и отдернула руки. Тело шлепнулось на живот в нескольких футах от забора Браунов. От удара об асфальт, должно быть, нож вошел еще глубже. Подумав об этом, Джессику передернуло. Она осмотрелась. Взглянула себе под ноги. Капель крови нет, все было чисто. Затем осмотрела весь проделанный путь от квартиры до квартиры, на забыв захлопнуть на замок дверь бывшей обители миссис Миллер. Никаких кровавых следов или разводов.
Оказавшись в своей гостиной, Джессика стала понемногу приходить в себя. Она подумала о Вонючке. Куда убежал ее лохматый питомец? Ей вдруг захотелось приласкать зверя, что случалось крайне редко, успокоить его и успокоиться самой. Девушка сделала пару шагов в направлении кухни, чтобы поискать его там, но вдруг обмякла и упала в обморок.

Очнулась она только под утро, когда первые лучи восходящего солнца протянули свои розоватые пальчики в ее окно. Но пробудилась она отнюдь не от солнечного света. В ее дверь кто-то настойчиво стучал. Джессика спросонок посмотрела по сторонам и сначала удивилась, почему она проспала всю ночь на полу, но воспоминания об ужасах минувшего вечера тут же закрались в ее сознание скользкой змеей. Она вскочила на ноги, и ее взгляд уперся в заляпанный кровью пол. Входная дверь уже содрогалась под чьими-то ударами. Джессику ударил озноб, когда до ее слуха донесся громкий голос:
– Откройте дверь, полиция!
Все, что могла сделать сейчас для себя Джессика, это передвинуть половой коврик со своего места, тем самым закрыв кровавое пятно. Выглядел он довольно-таки нелепо, лежа почти у самого окна, но это лучше, чем выставить напоказ место преступления. Джессика постаралась привести себя в чувства, сжимая и разжимая в воздухе пальцы своих рук. С улицы доносились голоса, щелчки фотоаппаратов и мужское приглушенное бормотание. Через секунду девушка отворила дверь. На пороге стоял внушительного вида полицейский, полный и высокий, с рыжими усами и такими же рыжими волосами на голове. В одной руке он сжимал форменную фуражку, в другой – толстый блокнот в кожаном переплете.
– Мисс Харт, верно? – густым басом вопросил тот, сверля девушку серыми холодными глазами.
– Д-да, – запнувшись на единственном слове, ответила Джессика.
– Не хотелось бы сразу говорить в лоб о таких вещах, но так того требует наша профессия. Сожалею, но около шести часов назад была убита ваша соседка, миссис Миллер. Вы слышали что-нибудь подозрительное этой ночью?
Пронизывающий насквозь, умный взгляд полицейского заставил мозг Джессики работать на полную катушку. Ее крики, цветочный горшок, отпечатки пальцев на ручке входной двери миссис Миллер, возможно еле заметные следы от ее ботинок в квартире… Как она могла вырубиться вообще вчера, не загладив после себя острые углы? Для начала нужно сделать удивленный и трагический вид.
– Как убита? – всплеснув руками, просипела Джессика. К счастью, она только что проснулась, и солнечные яркие лучи в окне слегка натрудили ее глаза. Она несколько раз моргнула, и в уголках ее век проступили капельки слез. – Что случилось?
– В котором часу вы видели ее живой в последний раз, мисс Харт? Вспомните, пожалуйста.
– Я… видела ее живой… да, офицер, – нарочно путаясь в словах, чтобы выглядеть еще более растерянной и опечаленной, ответила Джессика. – Я заходила к ней накануне вечером. Б-было где-то часов семь или половина восьмого. Я относила ей квартплату за месяц. Она хозяйка этой квартиры, сэр. То есть, бывшая хозяйка… Что я говорю такое… Вы уверены, что она мертва? Должно быть это ошибка… Просто, вот так сразу не может быть, – все больше входя в роль скорбящей соседки, расплакалась Джессика.
– Ну-ну, успокойтесь, мисс. Вам нужно выпить воды. И еще раз скорбно заявляю, что миссис Миллер мертва. Ее тело нашел один случайный ранний прохожий под окнами вашего дома и позвонил в управление. Так что на счет минувшей ночи? Слышали что-то странное?
– Пожалуй, поздним вечером, действительно, у нас было несколько неспокойно, сэр, – начала выдумывать Джессика. – Я слышала мужскую брань внизу у дороги. Точнее, у фонарного столба. Выглянула, их было… э… трое. Да, трое. Все одеты в темную одежду и… у одного на голове была надета бейсболка. – Джессика сочиняла и краем глаза смотрела, как полицейский усердно записывает ее лже-показания. – Они о чем-то спорили. Я крикнула им, чтобы убирались прочь, иначе вызову полицейских. В ответ они стали оскорблять меня и угрожали навсегда заткнуть мне рот. Я бросила в них цветочный горшок, но не попала. Наверно, оно к лучшему. Затем я закрыла окно и зашторила занавески. Они еще покричали что-то, но потом мимо проехала машина, и больше я не слышала ни звука с улицы.
– Ваш горшок с цветком мы видели, мисс Харт, – закончив записывать, кивнул полицейский. – Машина, значит? Вы думаете, они уехали в этой машине?
– Нет, скорее это была проезжая машина, офицер. В тот момент, когда я услышала шум мотора, эти трое еще галдели.
– Что-нибудь еще можете рассказать?
– Нет, это все. Потом я надела свои наушники, включила музыку и легла спать. Проснулась только утром, прямо перед вашим приходом, сэр. – Говорить о том, что слышала, как из своего дома выглядывала миссис Марш, хлопая входной дверью, Джессика не стала. Авось пронесет, и полицейские не станут опрашивать всех подряд, иначе возможны расхождения в некоторых деталях. Ведь в тот момент, когда Джессика бросала горшок, у фонарного столба не было никаких мужчин. Только мертвец с мешком, которого миссис Марш наверняка не могла видеть. А, черт бы с ним. Пусть сначала докажет, что их не было. – Это все, сэр, – повторила Джессика.
– Что ж, – захлопнув блокнот, произнес полицейский. – Не уезжайте пока из города. Возможно, мы вызовем вас в управление, если всплывет еще что-то.
– Вы подозреваете меня? – притворно ужаснулась Джессика. Хотя что-то в ее сердце все-таки екнуло.
– Таких подозреваемых, как вы – полный дом. И весь Ридан в придачу. Пока, как свидетеля, мисс Харт. Всего доброго.
Она закрыла за ним дверь и прислонилась к ней спиной. Она почувствовала, что футболка насквозь промокла, пока она говорила с офицером. В этот момент затрезвонил мобильный телефон, испугав и без того разнервничавшуюся Джессику. Она взяла его в руку. Неизвестный номер. «К черту все», – подумала Джессика и отшвырнула трубку на диван. На шум откликнулся Вонючка, показавшись из-за угла кухонного проема двери. Он потерся о косяк и вопросительно поглядел на хозяйку круглыми как бусины глазами.
– Вот ты где, пропажа моя! – обрадованно воскликнула Джессика. – Я думала, ты сбежал от меня. Бросил свою мамочку на произвол…
Вонючка не дослушал ее приветственную речь. Вальяжно развернувшись, он вновь исчез за стеной в кухне.
– Неблагодарная скотина! – крикнула ему вслед Джессика и, стянув с себя футболку, отправилась принять утренний душ. Оттирать пятно крови она пока не спешила, еще один визит полицейских вряд ли состоится сегодня: слишком много людей им предстоит опросить в этот день.
Зайдя в ванную комнату, Джессика громко вскрикнула от отвращения. На дне ванны сидела здоровенная черная крыса, поджав под себя склизкие лапки, и обнюхивала носом воздух. Услышав шум, она повернула свою головку и уставилась красными глазками прямо на Джессику.
– Фу, мерзость какая! – взвизгнула Джессика и, схватив первое подвернувшееся под руку махровое полотенце, набросила его на мышь-переростка. – Просто ужас!
Девушка пулей выскочила из ванной и, захлопнув с треском дверь, навалилась на нее плечом, словно боялась, что крыса выберется наружу, если не подпереть собой выход.
– Это уже ни в какие ворота не лезет! – ошалело проговорила Джессика, ища глазами Вонючку. – Это ты развел здесь крыс, маленький гаденыш! Тащишь с улицы всякую грязь и объедки! – Но тут же смягчилась, коря себя за то, что редко баловала кота специальными кормами для животных. – Да, это я во всем виновата…
В этот момент вновь зазвонил мобильный. Джессика отпрянула от двери в ванную и, пройдя в гостиную, взяла его в руки. И вновь дисплей высветил неопределенный номер. Она сбросила трубку во второй раз. Но не успела она отложить мобильный в сторону, как тот зазвонил снова.
– Да что б вас… – выругалась она и нажала на кнопку. – Алло?
– Джессика, – послышался девичий шепот. – Это ты, Джессика? Мне так холодно. Помоги мне выбраться…
– Кто это? – не поняла девушка. – Алло? Вы шутите?
– Джессика, – голос дрожал и срывался на плач. – Ты должна помочь. Только ты сможешь. Освободи меня из мешка, прошу…
– К-какого м-мешка? – Джессика почувствовала, что у нее голова пошла кругом.
– Из которого ты сама появилась. Ты боишься, я знаю. Крысы, Джессика, они не причинят вреда. Они как часть нас. Ты должна приехать на бывшую ферму Джонсов. В лесу… старое дерево Умерших, поспеши-и-и… – Связь оборвалась.
Джессику затрясло от страха. Что происходит? Кто ей звонил? Почему этот стонущий детский голосок ей так знаком? И что она имела ввиду, когда говорила о жутких крысах?
Вспомнив о том, что в ванной она засекла одно из таких омерзительных созданий, Джессику передернуло. Но тревожные размышления прервал новый звонок. Четвертый за утро. Джессика настороженно сняла трубку и проговорила:
– Если это какая-то шутка, я найду тебя, слышишь, найду и…
– Джесси? – раздался голос Джарета. – Это я. Прости, что беспокою в такую рань, но я уже в курсе событий, произошедших… Кхм… Джесси, ты… ты в порядке?
– Ах, Джарет, – вздохнула Джессика. В первый раз за столько лет она была если не рада слышать речь братца, то хотя бы чувствовала от этого некое облегчение. – Да, в норме. А вот миссис Миллер наоборот…
– Я не веду это расследование, Джесси. И задавать лишних вопросов не стану. Понимаю, тебе тяжело сейчас. Просто хотел узнать, как ты.
– Спасибо, Джарет. Как я уже сказала, нет причин беспокоиться.
– Знаешь, на счет того снимка, прости, если резко ответил… Но ты ведь понимаешь, что…
– Не бери в голову. Я привыкла справляться со всем сама.
– Я откопал старый архив по этому делу, – продолжал Джарет, и от этих слов Джессика напряглась как струнка. – Если вкратце, то эту девочку так и не нашли. Она просто бесследно исчезла из города. Больше ее никто не видел ни в Ридане, ни в Брантненде, ни где-либо еще. Дело так и не было закрыто, но из-за отсутствия каких-либо зацепок его просто сунули в долгий ящик. Собственно, в этом самом металлическом ящике папка и пролежала добрых пятьдесят пять лет.
– Спасибо, Джарет, – повторила Джессика с разочарованием. Она ожидала более развернутой и насыщенной истории о все-таки найденной Луизе Мокк, пусть даже мертвой, а не о пропавшей без вести. – Кажется, я теперь знаю, что со всем этим делать. – И Джессика прервала разговор.
«Так я и знала, что не нашли, – размышляла она, твердо решив все-таки съездить на старую ферму Джонсов, где она прожила все свои детские годы. Кто бы ни звонил ей по телефону, моля о помощи – последние несколько дней происходят странные, ужасающие события. И найти ответы на все вопросы можно, лишь нырнув в самую их гущу с головой, словно в омут. – Почему не нашли? Потому что вот она я. Это ведь я на снимке, пропавшая девочка с другим именем. И откуда, спрашивается, я взялась? Та звонившая сказала из мешка? Очень хорошо. Ведь я и правда не помню ничего до того момента, как бежала через кукурузное поле, спасаясь бегством, как я думала, от живого покойника, что волочился за мною вслед. А, выходит, я просто гончая псина, которую выпустили из какой-то клетки? Убей, убей, убей… И что я найду на старой ферме? Встречусь с привидениями своего детства? Да! Нет, это самая сумасбродная чушь, которая когда-либо приходила мне в голову!»
Джессика быстро накинула кроссовки, закрутила на голове пучок, чтобы пряди не лезли в глаза, и зафиксировала их двумя спицами для волос. Позвенела в карманах мелочью и, удостоверившись, что этого хватит ей, чтобы добраться до места, к примеру, на такси или какой-нибудь попутке с услужливым водителем, в противоречивых чувствах направилась к двери.
– Вонючка? – крикнула она через плечо в пустоту квартиры. В этот раз кот лениво выглянул из-за угла кухни тут же, услышав зов хозяйки. – Стереги крысу в ванной до моего возвращения! А лучше разделайся с ней раз и навсегда, как ты делаешь это с объедками на помойке, – с легкой обидой в голосе то ли на себя, за то, что плохо кормила животное, то ли на него, из-за того, что позволял себе наесться пищевыми отходами, напутствовала Джессика на прощание своего кота. Затем замешкалась у входной двери и хмуро добавила: – Только не заляпай всю кухню! Пол в гостиной я уже уделала…
Обернувшись напоследок, Джессика так и застыла с открытым ртом. На ее диване копошились целых три здоровенных черных крысы с длинными хвостами. Вонючка лениво прошествовал в гостиную и, прыгнув на подлокотник дивана, удобно устроился на покрывале рядом с крысами. Он будто и не замечал их вовсе. Приподняв парвую заднюю лапу, он стал вылизывать ее шершавым языком, сохраняя абсолютное, безмятежное спокойствие.
– Он не видит их… – с удивлением прошептала Джессика, держась за ручку двери. – Я окончательно свихнулась, и тут уже не помогут мне никакие психологи, черт бы их побрал…

Джессика добралась до старой фермы Джонсов спустя полчаса. Выйдя из дома, она тут же поймала такси и даже сторговалась с водителем до совершенно шуточной суммы. Джессика всегда была остра на язык. По дороге изредка попадались на глаза стаи крыс, и с каждым разом их было все больше. У порогов магазинов, в закоулках улиц, вдоль бордюров и просто снующих по тротуарам. Как и Вонючка, никто из прохожих людей не замечал их. От этой картины Джессике становилось еще страшнее, и вскоре она перестала глядеть в окно машины, отвернувшись и уставившись в спинку переднего сидения. Так она просидела сзади, пока таксист не остановился и не сказал, что приехали.
Выйдя из автомобиля на шоссе, тянущееся вдоль кукурузного поля, за которым виднелась провалившаяся внутрь крыша ее бывшего дома, Джессика стала протискиваться сквозь хлещущие ее по лицу зеленые стебли кукурузы, стараясь не наступить на копошащихся у ног крыс. Неприятные ощущения на коже заставили ее вернуться в прошлое, вспомнив, как она, маленькая, бежит через это самое поле, а позади нее волочится страшный мертвец.
Джессика помотала головой, отгоняя прочь эти мысли, которые еще не успели окрепнуть в ее голове. Однако, она понимала, что в любой момент воспоминания могут стать реальностью, ведь за несколько минувших дней призрак прошлого возникал перед ней не один раз, говорил с ней… и убил за нее…
По левую сторону раскинулся лес. Еще гуще и дремучее, чем был четверть века назад. Там нашли для себя жуткую смерть Фред и мистер Джонс. Именно туда предстояло забраться Джессике, благо, что не в самые дебри. Всего двадцать шагов от первых деревьев до малюсенькой полянки, где рос большой дуб, омертвевший с севера от самых корней до макушки, но цветущий и живой с юга. К этому самому дубу звал детский голос в трубку телефона и умолял о помощи. Что должна сделать Джессика здесь и сейчас? Она не знала.
Оставив по правую руку от себя пустующий, накренившийся от времени дом, в котором она выросла, украдкой Джессика заметила, как внутри качнулась оконная занавеска. Она нахмурилась и пристально вгляделась в оконное стекло, не сбавляя шаг. Занавесь перестала трепетать и замерла. Вместе с ней замер и дом. Джессика подумала, что, должно быть, и там внутри все просто кишит жирными крысами. Затем в ее голове раздался знакомый зловещий шепот:
«Подойди же, дитя, мы заждались тебя в нашей сладостной тьме…»
Будто вторя языку мертвеца с мешком, закачали макушками древние лесные деревья, закивали головами кукурузные стебли. Поднялся прохладный ветер и устремился к лесу. В небе появились хмурые тучи и вскоре заслонили своими кучевыми телами жаркое солнце. Казалось, мир погрузился в гнетущий таинственным злом мрак.
Джессика побледнела лицом, по спине ее забегали мурашки, а какая-то таинственная сила неумолимо вела ее к гнилому дереву. И вдруг ей показалось, что голос в голове был лишь разыгравшейся фантазией и ничем больше.
– Там все ответы, у дерева, – сказала сама себе Джессика, от поедающего ее изнутри страха с трудом шевеля языком. – Он не отстанет, пока не получит тебя. Но ведь ты не сдашься, подруга, верно?
Гадая, что ее ждет, Джессика шагнула в лес. Память четко вырисовывала дорожку к поляне с деревом Умерших… умерших Фреда и мистера Джонса. Что сказал шериф тогда? Медведь? Джессика через силу ухмыльнулась и увидела впереди просвет между зарослями кустарников и стволами деревьев. И поросшую сорняками полянку без надоедливых крыс, к которым Джессика уже успела привыкнуть по пути.
– Я вернулась! Кто ты? Где ты, покажись? – крикнула Джессика, сама не зная, что произойдет дальше. И произойдет ли что-то вообще?
Сначала ничего не происходило. Шелестела трава под порывами ветра. Где-то в глубине чащи отбивал ритм неугомонный дятел. В небе пронеслась птица, отчаянно хлопая крыльями. И все стихло, словно перед бурей. Через несколько секунд раздался громкий треск. Омертвевшие, выдающиеся из земли корни дерева Умерших, что раскинуло свои длинные, узловатые сучья над головой Джессики, стали медленно раздвигаться в стороны. Они витиевато ползли как змеи, ломались и изгибались как ноги гигантского паука, трескались и рассыпались, точно истлевшие кости. До тех пор, пока перед глазами Джессики не возникла глубокая нора, из которой исходило ужасное зловоние, режущее глаза до слез. И тогда она услышала тот самый детский голос. Он доносился из глубин земляной пещеры.
– Джессика, как хорошо, что ты здесь! Дай мне руку! Помоги мне выбраться!
– Ни за что я не полезу туда! – пискнула Джессика и в ужасе отстранилась от норы. Оступившись на кочке, она упала назад на траву.
– Осталось мало времени! Протяни руку!
Джессика с ужасом глядела как из норы возникла чья-то маленькая ручка, заляпанная грязью и кровоточащая мелкими неглубокими ссадинами. И в этот момент внутри Джессики что-то щелкнуло. Всего мгновение назад она боялась быть обманутой темными силами. Сунься она в темноту зияющей дыры, в неизвестность, и ее могли утащить в гниющие недра. Сделать с ней нечто такое, что не мог даже представить себе изощренный на разные жестокости мозг самого хитрого и безжалостного живодера. Но сейчас, глядя на тянущуюся к свету слабую ручку ребенка, Джессика подавила в себе чувство страха. Уже не было важно, каким образом умоляющая смогла говорить с ней, Джессикой, по телефону. Она уже верила во все самое загадочное и необъяснимое, что только может случиться и случилось за минувшие дни.
Припав к земле, Джессика проползла несколько футов и взялась за холодную детскую ладонь. Она что есть сил тянула на себя руку девочки, упираясь ногами в ствол дуба, пока сопротивление чего бы то ни было внутри норы не стало слабеть. Еще минута, и Джессика в холодном оцепенении глядела на вызволенную из земляного плена девочку, одетую в старомодное зеленое платьице и грязно-белые туфли. Вместе с ней из норы выскочило несколько крыс. Под жалобный писк они затерялись в высокой траве.
– Ты… ты? Ты… – пытаясь хоть что-то выговорить, заикалась Джессика, так и сидя на траве.
– Я – Сьюзи Теренс. Дочь фермера, – улыбаясь странной, кривой улыбкой, сказала та. Ее янтарные глаза были сощурены, как у кошки, греющейся на солнце. – Ты убила меня, помнишь?
– Я никого не убивала, – выдохнула Джессика, ошалело глядя на ту, которая никогда не могла здесь больше быть.
– Не скромничай, Убийца Харт. Внушающая Джесс. Гипноз. У тебя много имен, поздравляю. Хотя в темном тряпичном мире такие как я чаще зовут тебя Психичка.
– Такие? И много вас… т-там?
– Не очень. Остались только я и два мальчика. Но в вашем мире мы пока жить не можем, потому что частички наших душ укрыты другими людьми в тайниках. Навроде этого дерева. Ты помнишь, что ты спрятала в корнях после того, как отправила меня вниз на камни?
Джессика молчала. Сьюзи кивнула и продолжила:
– Мои игрушки. Моих кукол. Ты завернула их в газету, которой были обернуты сандвичи. Помнишь?
– К-какие игрушки?
– Разные, – пожала плечами Сьюзи и поднялась на ноги. Движения ее были плавными, как у пантеры, и тем не менее они почему-то казались угрожающими, как и тон в ее бурлящем, хриплом голосе, будто глотка ее была набита… землей?
– Я не помню ничего такого… – будто оправдываясь, ответила Джессика и хотела подняться, но Сьюзи проворно наступила ей на горло ножкой, в которой чувствовалась вовсе не детская сила.
– Тебе не стоило бы подниматься, Джесс, – состроив кислую физиономию, проговорила Сьюзи. – Он скоро придет за тобой. А я начну жить. И убивать. Мне так хочется кого-нибудь убить. Например, тебя. Но Ткач сказал, что ты нужна ему. Возможно, он пощадит твою никчемную жизнь и предоставит тебе еще один шанс. Последний. Это твоя пятая жизнь. Еще одна и… Ума не приложу, что ждет тебя потом.
– Где ты прознала все это? – спросила Джессика, пытаясь проглотить комок, застрявший в горле, под ногой Сьюзи.
– Слишком долго я просидела в мешке, Джесси. И вытащить оттуда меня могла только ты. Почему так поздно я попросила тебя это сделать? Не десять лет назад, не двадцать, а только сейчас… Знаешь, мне было приятно наблюдать, как ты угасаешь душой и телом. Пьешь. Влачишь жалкое существование. Тебя преследуют неудачи. У тебя нет друзей. От тебя отвернулись все, даже Джарет, – забавно поджав губки, рассуждала Сьюзи. – Но мне надоело. Как надоедает вдруг какой-то полюбившийся, но слишком затянувшийся сериал по телевидению. В один момент просто пропадает интерес, и ты выключаешь телевизор. Кстати, Джарета я убью первым. Он коп. Он будет мешать мне играть.
Слушая Сьюзи, Джессика черствела изнутри, без следа вытравливая из себя страх.
– Ты обманула меня, маленькая тварь, – процедила сквозь зубы она, гневно глядя на Сьюзи. – Я поверила, пришла спасти тебя, кто бы ты ни была.

– Ради спасения ли ты пришла сюда? – удивленно вскинув бровки, коварно улыбнулась та. – От тебя воняет обманом, Джесси. Но Ткач уже рядом, он избавит меня от твоего общества и наконец сможет открыть для меня горловину своего мешка. Ведь ты смогла вытащить меня из потайного кармана. Наберись терпения, и скоро все кончится. А я выберусь на шоссе, и какой-нибудь небезразличный проезжий обязательно подберет маленькую, плачущую девчушку. Потом у меня появится новая семья. Своя жизнь. И я умою кровью Ридан. А ты… Ты заслуживаешь худой мешок. Ты знаешь, что такое мешок с дыркой?
– Ты свихнулась, – сказала Джессика, чувствуя, как нога Сьюзи все сильнее придавливает ее горло.
– Мешок с дыркой, почти тоже самое, что черная дыра в космосе, но во сто крат хуже. Ты ведь слышала о черной дыре? Так вот. Если Ткач пожелает, то отправит тебя в такой мешок. Ты пропадешь в дыре. Тебя будет носить по всяким фантастическим местам и поверь, в них нет ни одного закоулка, где ты не испытаешь страх, боль, агонию смерти, возрождение в муках, и снова дикий ужас. Подъем в высоту, вычурную непонятными пугающими зигзагами, и падение вниз, жуткое давление во всем теле, от которого выпадают из глазниц прекрасные испуганные глазки, нехватку воздуха, разрывающее легкие. Это вечные муки для тех, кто НЕ ХОЧЕТ УБИВАТЬ!!! – голос девочки перешел на разъяренный, хриплый крик. Тонкие зрачки впились в лицо Джессики и в них бушевала ярость. – Ты давно перестала УБИВАТЬ! Ты бесполезна, никчемна и слаба! Я бы с радостью отправила тебя в худой мешок. Там самое место таким, как ты!
Ее гнев нарастал с каждым сказанным словом. Джессика захрипела, силясь сделать вдох. Нога, обутая в туфельку, нещадно давила.
Позади Джессики раздался хруст сухих сучьев и шорох травы. Сьюзи Теренс подняла головку и злобно улыбнулась. Джессика не могла больше ждать. Более удобного случая больше для нее не представится.
Ловким движением рук она выхватила из пучка на голове две спицы для волос и с силой вонзила их в тело Сьюзи. Тонкий, но прочный металл вошел в ее грудь, точно в масло в область обоих легких. Давление на горле Джессики ослабло, и та, откатившись вбок подальше от безумной, поднялась на четвереньки. Хрипя, она жадно ловя ртом свежий воздух. Сьюзи Теренс сипела и визжала, размахивая перед собой ручками со скорченными пальцами. Ее платье вымокло в крови. Девочка ошалело отступала назад, неловко перебирая слабеющими и непослушными ногами. Наконец она издала последний всхлип и упала навзничь. Подергиваясь всем телом в муках, она постепенно затихла.
– Что ты наделала!? Что ты наделала? Нет! – прозвучал совсем рядом зловещий голос, принадлежащий Ткачу, и Джессика обернулась на крики.
В десятке футов от нее стоял покойник, держа свой проклятый мешок в сухой руке, и впивался безумным взглядом в глаза Джессики. – Ты должна была освободить ее, а не убить! Ты сделала большую ошибку…
– Ты заставлял меня убивать, мерзкая тварь! – срываясь на крик, ответила ему Джессика без всякого страха и сожаления. – Я убила! Как ты просил! А теперь… убирайся к черту! Или кто там у вас всем заправляет!
– Твой закат пришел, дитя мрака. Полезай в мешок, – сдержанно сказал Ткач, склонив голову в сторону своей обветшалой сумы.
– Да пошел ты! – Джессика плюнула в его сторону и заплакала, не в силах подняться с колен. – Лучше просто убей меня, и все на этом!
– Для тебя выбрана иная дорога. – Ткач сделал шаг вперед, но вновь остановился. Если бы на его обтянутом кожей черепе была видна хоть какая-то эмоция, то можно было бы представить, что он в этот момент крепко задумался. – Странно… ты всегда была послушна и верна мне. Покорно убивала сто лет назад и даже двести. С тобой не было никаких проблем. Кроме того случая, когда тебя чуть не повесил местный шериф за серию убийств. Точнее – шестнадцать убийств за два года. Пришлось утащить тебя прямо с виселицы, что, конечно, не осталось без внимания напыщенных смертных, учинивших над тобой праведное возмездие и толпы таких же грязных, никчемных букашек, во все времена желающих поглазеть на чужие муки. Признаюсь, в меня даже успел выстрелить шериф. Кстати, через тринадцать дней он скоропостижно скончался от какой-то ужасной и быстро прогрессирующей болезни… Сгнил изнутри. Случайно ли? Многие думали, что неслучайно. И они были правы… А ты… Ты помнишь, какой ты тогда была?
– Что тебе от меня нужно, чудовище? – выдавила сквозь зубы Джессика, глядя на Ткача волчьим взглядом. – Пошел прочь, тварь! Я никуда не полезу! Если так хочешь, залезь в свой вонючий мешок сам! Там и сгинь!
Ткач гневно зашипел и потянулся к Джессике своей костлявой рукой. В этот момент прогремел выстрел, и пуля пробила грудь мертвецу, оставив в грязном пальто рваную дыру. Пуля прошла насквозь и упала совсем рядом с Джессикой. Ткач скривился, жадно взглянул на Джессику и исчез, как будто его здесь и не было.
– Полиция! Мисс Харт, покажите ваши руки! – услышала Джессика мужской голос. – Только не вставайте! В противном случае мы вынуждены будем стрелять!
– Вы уже выстрелили, – с облегчением выдохнула Джессика. – Спасибо вам, – прошептала она, держа перед собой вытянутые руки.
На поляну выступили несколько полицейских с пистолетами в руках, направленными на Джессику.
– Мисс Харт, вы арестованы по подозрению в убийстве вашей соседки миссис Миллер, – произнес один из них, пропустив ее слова благодарности мимо ушей, и потянулся к своему ремню. Отстегнув от него карабин с наручниками, полицейский надел их на запястья Джессики и зачитал правило Миранды: – Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на присутствие адвоката во время допроса. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Ваши права вам ясны?
Остальные двое опустили оружие, взяли Джессику под руки с двух сторон и повели через лес в сторону фермы. Поднимаясь на ноги, Джессика с удивлением обнаружила, что пуля, вылетевшая из груди Ткача, исчезла. Как пропало и тело Сьюзи. Там, где лежала мертвая, как минимум два раза, Сьюзи, теперь колыхалась на ветру старая газета с пожелтевшими страницами и большой фотографией на первой полосе. Что было изображено на ней Джессика не успела рассмотреть.
Тот коп, что надевал на нее наручники, остался на некоторое время у дерева, склонившись над газетой. Взяв ее в руки, он на миг задумался. Что Джессика Харт вообще здесь делала одна, в этой глуши на окраине Ридана? Когда он с патрульными приближался к поляне, то обратил внимание на то, что Джессика с кем-то говорила, хотя поблизости не было ни души. Сидела у старого дерева прямо на земле, а у ее ног были раскиданы вот эти детские куклы. Полицейский сосредоточенно размышлял над этим, глядя на разбросанные кругом старые игрушки. Затем уставился на фотографию, и его лицо вытянулось от удивления. Газета была очень старой, выпуск 1980 года. Но снимок вырисовывался четкий. С фотографии глядела молодая девушка, один в один Джессика Харт! Под фото имелась коротенькая статья:
«Пропала еще одна девушка. Имя Элизабет Харрис. Двадцать девять лет. Волосы каштановые, глаза синие, худощавого телосложения. Последний раз примелькалась на автобусной остановке по маршруту Хит-Лейн – Центральный Парк, Ридан. Всех, кто обладает хоть какой-то информацией по ее местонахождению, просим позвонить в местное управление полиции…»
– Не может быть! – ахнул офицер, тронув за козырек форменную фуражку. – Поразительное сходство…
Еще раз изумленно хмыкнув, он засунул газету под мышку и, пнув одну из кукол носком ботинка, зашагал вон из леса, то и дело покачивая головой.

– Когда Джесси положила трубку, я почувствовал – дело дрянь, Никки. Иногда бывает, возникает такое чувство ни с того, ни с сего, понимаешь? Она сказала мне, что знает, что делать и… Да ведь я тебе уже рассказывал об этом…
Джарет и Никки стояли у белой двери с маленьким застекленным окошком, сквозь которое было видно одиночную палату с белыми стенами и металлической кроватью. В углу на голом полу сидела Джессика, покачиваясь из стороны в сторону. Она глядела перед собой в одну точку, обхватив руками поджатые к подбородку колени.
– Как она могла убить ножом ту старушку, ума не приложу… И, главное, зачем? – совершенно пустым голосом продолжал Джарет.
– Она ведь не созналась, – напомнила ему Никки.
– Тем хуже для нее, – вздохнул напарник. – Полицейские в то утро неплохо поработали в ее квартале. Один из соседей случайно застукал Джесси в дверной глазок, когда она тащила бездыханную миссис Миллер из своей квартиры по лестничной площадке. Эксперты изучили следы пыли, потертости от двери до двери, провели еще кучу всяких анализов… Следы волочения действительно остались. Также в квартире убитой нашелся пыльный след от обуви Джесси у самого окна, из которого она и выбросила миссис Миллер. Еще одна важная деталь: за несколько минут до смерти Миллер говорила со своей кузиной по телефону, когда услышала, как Джесси кричит в квартире. Об этом она, конечно, сказала сестре в трубку и, пообещав перезвонить, как только узнает, что там происходит, прервала разговор. Полицейские говорили с миссис Келлер. Она-то и рассказала об этом. Но это еще не все. Когда наутро к Джесси постучался полицейский, она рассказала, что под окнами шумели несколько мужчин, в которых она запустила свой цветочный горшок. Черепки от горшка, действительно, лежали на тротуаре, однако соседка миссис Марш, что живет в доме напротив, утверждала обратное. Никаких мужчин на улице в это время не было. На звон разбитого горшка она выглянула на улицу и увидела одну лишь Джесси в раскрытом окне своей квартире. Она еще подумала тогда, что мисс Харт опять запила и не стала устраивать с ней перепалку через всю улицу…
– Ты так переживаешь, Джарет, а ведь она совсем тебе не родная сестра. – Никки привычно положила свою руку ему на плечо. – Она преступница, Джарет. Ничего не поделаешь…
– Родная или не родная… Что бы сказала матушка, будь она жива?..
Джарет отвернулся от двери и медленно пошел по коридору. За ним пошла и Никки, лишь на несколько секунд еще задержавшись у окошечка палаты, чтобы мысленно попрощаться с «полоумной убийцей Джесс», как она нарекла Джессику втайне от Джарета.

Джессика глядела на пахнущий гнилью, дырявый мешок, стоящий в углу ее палаты. Вот уже вторые сутки она не спала, и не ела, и не сводила глаз. Ей было страшно. Внутри нее застыла боль, которая с каждым часом все больше нарастала и терзала ее сознание. Последние слова, которые сказал ей Ткач, на мгновение выглянув из-под свисающей простыни ее кровати, звучали страшнее, чем слово «смерть».
«Тебе придется сделать выбор, – сказал он тогда, ужасающе двигая челюстями. – Сгинуть в худом мешке навсегда без права на шестую жизнь или Джарет кончит так же, как тот шериф, что сгнил, словно головешка, полтора века назад. Я даю тебе пять дней на размышление… Пять дней, которые досуха выпьют из тебя кровь… Время пошло…»
Но что случится с Джессикой тогда, если она откажется, и Джарет умрет страшной смертью? Ответ очевиден… Она вновь убьет, пусть и не своими руками. Но вина ляжет на ее плечи. Не этого ли добивается Ткач всеми правдами и неправдами, который в любой момент мог и может прибрать ее к рукам и запечатать навечно в свой мешок, но так и не сделал этого? Фред и мистер Джонс. Сьюзи Теренс. Молли Джонс. Девочка из школы, имени которой Джессика уже не могла бы вспомнить и под дулом пистолета. Миссис Миллер… Каждый погиб из-за нее, Джессики. «Кто ты? – мысленно спросила у себя Джессика и тут же сама ответила: – Ты – убийца. И у тебя уже давным-давно нет имени…»
По лицу Джессики растеклась недобрая улыбка. Она поднялась с пола и сорвала с кровати тощее одеяло.
– Черта с два я залезу в это дерьмо, – шикнула она себе под нос и накинула на мешок одеяло. Затем с безразличием добавила: – Здесь нет твоей вины, Джарет…