Коровин и Белый об интервью Гунина Марку Котлярско

МАРК КОТЛЯРСКИЙ

ИНТЕРВЬЮ СО ЛЬВОМ ГУНИНЫМ

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ЛЬВА ГУНИНА, ВЕЧНОГО ДИССИДЕНТА

Газета «ВРЕМЯ» от 1.8. [августа] 1994, Тель-Авив
"VRIEMIA" Newspaper (Tel-Aviv), 1.8. [August] 1994, page 8

By Mark Kotlarsky

Interview with Lev GUNIN

____________________________
ПРИМЕЧАНИЕ:

Тон (даже заголовок) этого интервью - заведомо издевательский, злопыхательский, провокационный.

Интервью Марка Котлярского, безусловно, является злостной и хорошо продуманной провокацией, направленной на то, чтобы дискредитировать лично интервьюируемого, и - заодно: ряд его статей, которые в известной степени беспокоили израильскую политическую элиту и её кукловодов в Бруклине, Торонто, Монреале и Лондоне.

Как стало ясно гораздо позже, целью этой провокации являлись уже написанные и ещё не написанные произведения Льва Гунина, доверие к которым нужно было подорвать во что бы то ни стало, подвергнув автора шельмованию и сделав объектом ёрничанья и глумления. Этот ёрнический тон сочетается со вполне серьёзным отношением, что чаще всего присуще провокациям, за которыми стоят самые опасные и коварные политические круги.

Марк Котлярский и Пётр Люкимсон: известны в 1990-х и в начале 2010-х как самые прославленные русскоязычные израильские журналисты, беседовать с которыми считалось почётно и престижно.

Если опустить сомнения в том, что это был заказной материал, оплаченный "молочными братьями" заказных убийц (которые не убивают физически, но должны гарантировать профессиональную смерть того, кого "заказали" (в данном случае - навсегда закрывая перед жертвой саму возможность литературной и музыкальной деятельности) - можно предположить, что Котлярскому предоставили ограниченную свободу действий, разрешив кое-где выразить своё (якобы) личное отношение к человеку, про которого он писал. "Личное" отношение Марка читается как вполне благожелательное и даже уважительное, а это и нужно было провокаторам для создания самого ядовитого оружия, с помощью которого они надеялись сфабриковать самую уничижительную характеристику оппонента. 

Сразу же после упоминания о "бескомпромиссности" ("непримиримости") интервьюируемого, следует такое заявление Котлярского: "(…) всем своим существованием он объявил войну Израилю, и потому ведет себя как на войне."

Уже это одно исчерпывающе характеризует Котлярского: ведь чтобы написать такое, надо быть последней сволочью. Излишне упоминать о том, что само это заявление Котлярского - несусветная чушь: я знаю Льва достаточно давно (с детских лет), он никогда и никому не объявлял войну (тем более - непримиримую). Напротив, он прирождённый пацифист, и всё на свете призывает решать исключительно мирным путём. Война и Лев Гунин - вещи совершенно несовместимые. Но дело даже не в этом. Гунин - идейный сторонник национальных государств и национальной идентичности, а Израиль как национальное государство ни в коем случае не мог стать объектом "объявленной (или необъявленной) войны" с его стороны. Наоборот, Гунин всегда симпатизировал стремлению израильских патриотов к большей независимости от своих заокеанских и заморских кукловодов. Другое дело - обличение международных уголовников, сделавших Израиль своим пристанищем, но это не зло для государства, а очищение его от внутренней заразы.

Вот так предательское палаческое "ату его!" было выкрикнуто Марком Котлярским на всю страну, и "чёрная метка" "врага народа" (якобы, "объявившего войну Израилю") - поставлена несмываемым тавром.

Всем известно, что Моссад не оставляет в живых ни одного "объявившего войну Израилю". Единственная альтернатива смертному приговору: признание недееспособным, лишение всех прав. Иными словами, единственный выход - выпустить живым из этой ситуации с пожизненным волчьим билетом. И в этом отношении те, кому Марк Котлярский сдал своего друга и коллегу, также преуспели: они легко изолируют свою жертву в любой стране, делают человека "неприкасаемым", доводят до самоубийства, а, если не получится - лишают медицинской помощи, делают невозможным трудоустройство, навсегда закрепляют статус изгоя, отверженного. Попутно предпринимают вялые попытки покушений; чаще - подстраивают всякие "несчастные случаи", чтобы нанести жертве как можно более серьёзные травмы, подорвать здоровье, сократить годы жизни. 

И в умении оклеветать человека, посеять сомнения в его адекватности - им тоже нет равных. Вот и палач Котлярский - провокатор и стукач, человек спецслужб (который в начале своей карьеры только притворялся "либеральным" журналистом) - как винтик этой глобальной машины террора, достиг в мастерстве подлости и беспринципности огромного совершенства. Но каким бы мастером гнусных дел он ни являлся, свою грязную провокацию готовил не он один; это очевидно любому, кто внимательно читал его фальшивку.

В этом коварном и мастерски составленном специалистами по шельмованию и очернению документе читается главный посыл: "вечная непримиримость" - она сама по себе, она - главное в личности автора "ГУЛАГа Палестины", а то, о чём он пишет - это "вторичное", это "не важно". Таким образом, боссы "Палестинского Проекта" уводили суть полемики от опасных для них тем, заранее дискредитируя ещё не оконченное тогда исследование своего оппонента - с помощью старого, как мир, приёма: с помощью пороченья личности автора. Не случайно древнегреческие полемисты считали нападки на личность во время дискуссии запрещённым приёмом (самым гнусным). Вместо того, чтобы честно обсудить уничижительную критику "Палестинского Проекта" и разоблачение военных преступлений его шефов, к автору ГП подослали лучшего журналиста - Марка Котлярского - и устроили подлую провокацию.

В этом вероломном интервью - главное зерно причины пожизненной травли автора, который осмелился выступить против всесильных хищников и оспаривать право безумных монстров творить всё, что им заблагорассудится. 

[Более поздняя редакторская вставка (Антон Белый): Вслед за этим интервью появились сотни уничижительных материалов, цель которых - дискредитация автора многочисленных критических сочинений, пока, наконец, враги не остановились на тактике полного замалчивания. С 2013 года - больше никаких издевательских материалов, но и никаких официальных публикаций, никаких упоминаний ни в официальной прессе, ни в Сети. Негласное табу на упоминание даже имени этого человека; непробиваемое табу на цитаты из его сочинений; изъятие всякой информации - как будто автора этих сочинений никогда не существовало.]

И - на фоне тотального бойкота и остракизма: диверсии против вэб-сайтов, размещающих сочинения этого автора, против его личных компьютеров, порча текстов, травля полицией…

Аркадий Коровин (по канве Примечаний Льва Гунина)
-------

Интервью Марка Котлярского со Львом Гуниным (ниже) даётся в сокращении.
Чередование пристрастного пересказа некоторых подлинных высказываний интервьюируемого с вкраплениями откровенной лжи не стоит тиражировать.

 _______________________

Лев ГУНИН

 ... КОГДА-ТО, БУДУЧИ ЕЩЕ МОЛОДЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, АЛЕКСЕЙ МАКСИМОВИЧ ГОРЬКИЙ ИЗДАЛ СБОРНИК СТИХОВ, КОТОРЫЙ САМ ПОТОМ УНИЧТОЖИЛ. НО БЫЛА ТАМ СТРОЧКА, КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ ОСТАВШАЯСЯ В ПАМЯТИ БЛАГОДАРНЫХ ПОТОМКОВ: "Я в мир пришел, чтобы не соглашаться..."

ДУМАЮ, ЧТО ЭТА СТРОЧКА МОГЛА БЫ СТАТЬ ЖИЗНЕННЫМ ДЕВИЗОМ ЛЬВА ГУНИНА. ТО ЕСТЬ: ВЕЧНАЯ ОППОЗИЦИЯ, ВЕЧНОЕ ДИССИДЕНТСТВО, ВЕЧНАЯ НЕПРИМИРИМОСТЬ ...

ЗНАКОМЬТЕСЬ: Лев Гунин.

Лев Гунин с дочерью И. и матерью Елизаветой в музее "Дэ боз арт" в Монреале, на выставке, где демонстрировалась скульптура, выполненная его второй дочерью, М.

Правозащитник, диссидент, человек, боровшийся за сохранение (…) культуры: сотрудничавший с Народно-Трудовым Союзом и принимавший участие в Первом съезде НТС в Петербурге: регулярно поставлявший в газеты "Вашингтон пост" и "Чикаго трибьюн", в американское посольство информацию о нарушении прав человека в СССР...

Лев Гунин - музыкант, публицист и переводчик, публиковавшийся в различных зарубежных изданиях и в самиздате, работавший в архивах Бобруйска и Минска, чтобы спасти хоть крупицы (…) истории. Он неоднократно преследовался властями, подвергался угрозам и избиениям.

(…)

- И вот тут, - утверждает Лев, - я впервые столкнулся с деятельностью Сохнута. (..) они, по-моему, делали всё для того, чтобы уничтожить [еврейское наследие [(имеется в виду наследие идишистской культуры) прим. моё (Арк. Коровин)]. (…)

ГУНИН В ПОЛЬШЕ

- Во время своего первого пребывания в Польше, - рассказывает Гунин, - я встретился с чехом Новачеком - охотником за нацистами. То, что он сообщил мне, увязывалось с моими изысканиями, но в то же время казалось неправдоподобным. Дело в том, что, по моим сведениям, после Второй Мировой войны из Германии бежало огромное количество мелких нацистских преступников. Так вот, Новачек сообщил мне, что, к сожалению, часть из них по поддельным еврейским паспортам попала в Израиль. Кстати, как-то я попал в гости к израильтянам, и что же, вы думаете, я там увидел? Нацистскую символику на стенах. А у некоторых лежала на столе "Майн кампф" в переводе на иврит. И эти люди пытались даже объяснить, что среди определенной части молодежи философия нацизма весьма популярна. Не знаю, потомки ли они тех, бежавших нацистов, но, согласитесь, странно видеть такое в еврейском доме.

... Но вернемся снова к "польским эпизодам" в биографии Гунина. После того как он пытался выступить против сохнутовцев, его жизнь в Бобруйске стала просто невыносимой. И тогда решили: надо ехать! Семья Гуниных через Польшу выехала (...). Неприятности начались уже в Варшаве, когда Гунин попытался выйти к встречавшим его друзьям-полякам.

- У меня начался самый настоящий скандал с сохнутовцем, - утверждает Лев, - я хотел уехать со своими друзьями, а меня элементарно лишили свободы передвижения. Но ведь у меня стояла транзитная виза сроком на три дня! И потому я не должен был подчиняться работнику Сохнута.

- Простите, Лев, - возражаю я, - но мне кажется, что вы не совсем правы. Я тоже ехал по транзитной визе через Чехословакию и Венгрию. Транзитная виза в тот период была пустой формальностью, необходимой для того, чтобы поляки или венгры не возражали против перемещения евреев через их территорию.

- Может быть, и так, - соглашается Лев, - только сохнутовец меня предупредил, что я его надолго запомню. Как показало время, эта угроза оказалась небеспочвенной.

- Лев, если честно, вы сами хотели ехать в Израиль?

- Я хотел попросить убежище в Польше, а потом поехать в Германию или во Францию.

НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Мне нравится Лев своей честностью, непримиримостью, добротой. У него чудные дети и приятная жена. Но всем своим существованием он объявил войну Израилю, и потому ведет себя как на войне.

Так мне кажется, и я могу ошибаться. Но парадокс всей этой истории заключается в том, что во многом Лев прав, и многие вещи, которые подметило его недремлющие диссидентское око, заставляют задуматься.

Однако, когда чувства обострены, не идёт ли каждое лыко в строку, не кажется ли каждая, даже малозначительная деталь, проявлением закономерности?

- Я всё равно продолжаю утверждать, - говорит Лев - что за мной идёт настоящая охота. Всё складывается так, как и обещал сохнутовец в Варшаве. Всё, к чему я ни прикоснусь, встречает сопротивление. Три года я не мог добиться того, чтобы попасть на музыкальные курсы, хотя аттестовывался и сдавал экзамены, как говорится, по высшему разряду. Три года я лишён нормального медицинского обслуживания, результатом чего стал возможный микроинфаркт, который я недавно перенёс. Одно время утром, днём и вечером в моей квартире постоянно звонил телефон, и чей-то голос на ломаном русском языке предупреждал, что мне лучше кончать с антиизраильской деятельностью. (...)

- Лев, - перебиваю я его, (...). - Вы думаете, о чём говорите?!

- (...) Потом я попал в ещё одну весьма странную ситуацию, когда полиция обвинила меня в хищении оружия. Кроме того, ни одно из моих писем почему-то не доходит до адресатов.

- Лев, вы продолжали заниматься (…) правозащитной деятельностью [после отъезда из СССР]?

- Разумеется! И уже здесь родилась рукопись, которую я назвал "Палестинский ГУЛАГ". Эта рукопись насчитывает 500 машинописных страниц, в ней собраны страшные факты.

РУКОПИСИ НЕ ГОРЯТ?

Бытует мнение, что рукописи действительно не горят.

Лев Гунин не уверен е этом, потому срочно переводит свою книгу на английский язык.

Собранные им факты подтверждаются соответствующими источниками; некоторые данные получены в результате опросов, которые проводил сам Гунин. Признаюсь, меня немного "царапнуло" название.

Но вот факты.

Когда Менахем Бегин собирался отдавать Синай, ввёл понятие административного ареста, - утверждает Лев. Видимо, для того, чтобы быстрее расправляться с теми, кто выступает против политики правительства. С тех пор четыре тысячи человек подвергались пресловутому административному аресту. Эти данные привёл министр полиции Моше Шахал, выступая в Раанане. Но они не включают цифры за последние два года: нынешнее правительство почему-то о них умалчивает. (...)

- Лев, а есть какие-то данные по итогам 1993 и 94 годов?

- (...) Известно только, что в 1993 году - по сравнению с 1992 - годом смертность на производстве выросла на 18 процентов. Если говорить о производстве, то есть любопытные данные, касающиеся новых репатрианток. Так вот, ежегодно 4 тыс. женщин, наших соплеменниц, подвергаются на производстве сексуальным притязаниям со стороны хозяев и прочей шушеры. Только в одном пункте помощи жертвам, пострадавшим от насилия, обратились за советом несколько тысяч новых репатрианток. Не лучше обстоят дела и в армии, которая является предметом гордости израильтян. По данным депутата Кнессета Номи Хазан - в ЦАХАЛе наблюдается рост самоубийств среди солдат - новых репатриантов: этот показатель в несколько раз выше, чем у коренных израильтян. (...) Недалеко от Петах-Тиквы находится караванный городок. Только в нём трое его жителей-солдат покончили жизнь самоубийством. (...)

- (...) у вас должен быть раздел, связанный с оплатой труда.

- Есть такой. В Сионистском Форуме и партии РАЦ сообщили, что по отношению к каждому третьему оле, работающему на производстве, в течение двух лет нарушался закон о минимальной заработной плате.

- Медицина....

- В различные периоды до 30 процентов [русскоязычных иммигрантов в Израиле] не состояли в больничных кассах и не имели никакой возможности оплачивать медицинское обслуживание. Особенно тяжело женщинам (...)

(…)

 - Вы устали бороться?

- Я устал уезжать.

- Куда вы собираетесь ехать?

- Это пока секрет. Но, поверьте, мне жаль эту землю. Она достойна лучшей участи.

Рукописи не горят.
Зато горят человеческие судьбы.
И кто, скажите, виноват?

Марк Котлярский

______________

.................
Не стоит напоминать, что Котлярский умышленно замалчивает главные факты и самые важные выводы, на которые указывает автор "ГУЛАГа Палестины"; он умалчивает о цитатах из периодических изданий, из отчётов Международной Амнистии, из высказываний европейских парламентариев и других известных людей; он искажает речь Льва, пересыпая её словечками, которыми Гунин никогда не пользуется. Котлярский намеренно коверкает манеру своего приятеля, подставляя и предавая его. Поэтому концовку этой предательской провокации я выпустил. - Аркадий Коровин. 
______________

Комментарий к интервью.

1) Во всём тексте этого "интервью" нет ни одной прямой цитаты. Прямая речь, приписываемая интервьюируемому, на самом деле является творчеством самого Котлярского, который пересказал ответы Гунина на задаваемые вопросы своими собственными словами, умышленно искажая речь своего коллеги, внося орфографические и синтаксические ошибки, придавая абзацам, выдаваемым за подлинник, ущербный, неадекватный характер.

2) До публикации Котлярский прислал версию интервью Гунину для утверждения; однако, в газете был напечатан совсем другой текст!

3) Достаточно прочитать любой текст Гунина (любую статью, эссе, исследование, или литературное произведение) - даже самый слабый или написанный в спешке, - чтобы понять, что карикатурный образ, нарисованный Котлярским, не соответствует подлиннику, и вообще лишен какого бы то ни было смысла.

4) Так что это интервью - тонко сработанная клевета, за которой прячется ещё более искусная и далеко идущая ложь. Ложь - это вообще то, что пронизывает всю жизнь в Израиле - снизу доверху. Недаром одно из наиболее впечатляющих разоблачений израильского режима было названо его автором - Виктором Островским - "Дорогой лжи".

5) Везде, где Котлярский упоминает о до-эмигрантских работах Льва Гунина, он подставляет слово "еврейский", избегая упоминать название самого значительного исторического труда Гунина, который, на самом деле, посвящён вовсе не еврейской теме и не истории еврейского Бобруйска, а Великому княжеству Литовскому. Автор этого труда сделал всё возможное, чтобы сохранить "крупицы" истории литовского русского государства, и, в рамках своего исследования, составил самую полную историю литвинского (православного, униатского, и католического), российского и еврейского Бобруйска. История ВКЛ и история города Бобруйска Льва Гунина - самый обширный, самый развёрнутый труд по изучению прошлого этого (Северо-Западного) региона. Но Котлярский умышленно передёргивает, представляя исторические исследования Гунина как собирание "крупиц" "еврейской истории", тем самым и умаляя объём и значение гигантской работы, и, одновременно, искажая её тему и содержание.

6) Котлярский нечестен и тогда, когда пишет: "Правозащитник, диссидент, человек, боровшийся за сохранение (…) культуры: сотрудничавший с Народно-Трудовым Союзом и принимавший участие в Первом съезде НТС в Петербурге: регулярно поставлявший в газеты "Вашингтон пост" и "Чикаго трибьюн", в американское посольство информацию о нарушении прав человека в СССР..." Он изображает Льва Гунина как предателя, "поставлявшего" в американское посольство "информацию". На самом деле, Гунин не являлся участником так называемого "диссидентского" движения, не предавал свою Родину, и не состоял в сговоре с представителями враждебных государств. То, что он сотрудничал с НТС и принимал участие в съезде НТС в Петербурге: это чистая правда. То, что он общался с корреспондентами иностранных газет в Москве: это правда. Но он встречался с иностранными корреспондентами, со специальным посланником американского президента Николаем Петро, и с особым посланником при американском посольстве, Дарьей Артуровной Фейн, чтобы убедить американское руководство в необходимости отменить планы по смещению Горбачёва, по искусственной дезинтеграции СССР (без правомочного и справедливого процесса), и по установлению в будущей России диктаторского режима. И Котлярский об этом хорошо знал.

Знал Котлярский и о том, зачем Лев встречался с представителем израильской оппозиции, Ёси Саридом. И господин Петро, и госпожа Фейн представлялись в то время именно теми людьми, которые могли поддержать призывы к объединению (а не разъединению) европейской цивилизации (людей белой расы), и донести их до высшего американского руководства. Вместе со своим старшим другом, легендарным Борисом Георгиевичем Миллером, Лев Гунин выступал против кандидатуры Ельцина, хотя и общался с видными фигурами в политическом бомонде ельциновского лагеря, был против передачи территорий, жители которых на 70-90 процентов русскоязычные люди - будущим "новым" государствам (будущим соседям России и Беларуси).

Как и его близкие друзья, Борис Миллер и Владимир Батшев, Лев Гунин поддерживал стремление к более тесным отношениям с Германией, и к единению народов континентальной Европы с Россией. Гунин убеждал Николая Петро (Москва - Бобруйск), Дарью Фейн (с которой встречался в ресторане гостиницы Украина), и других видных эмиссаров США, в необходимости прекратить выдавливание еврейского населения СССР в Израиль, прекратить погромы на еврейских кладбищах, которые нужны были для запугивания еврейского населения и для "угона" миллиона советских людей в "еврейское государство".

Таким образом, главная цель общения Льва Гунина с руководством НТС, с европейскими и американскими корреспондентами, и с посланниками руководства США в Москве состояла в попытке обеспечить мир и безопасность народам России, Европы и Северной Америки после близящихся кардинальных геополитических перемен (распада СССР и всего, что за этим последует). Себя он не мыслил вне постсоветского пространства, не собирался никуда эмигрировать, и не представлял своего будущего вне своей Родины - Беларуси.

7)  Котлярский поднимает тему нечистоплотности Сохнута с дальним умыслом, специально располагая её в интервью в порядке очерёдности по заранее определённой схеме. 

Ложь Котлярского начинается уже в самом начале интервью. Он использует нечестные приемы, чтобы искусно и вероломно накапливать постепенное недоверие к интервьюируемому, представляя его в начале, якобы, "серьезно", но постепенно "открывая шлюзы" издевательскому тону, насмешкам, шутовству, передергиванию. Такие фразы, как "неоднократно преследовался властями" - это не описка, не отражение непрофессионализма, но, наоборот, искусная паутина, какую плетет высокопрофессиональный журналист, чтобы постепенно аккумулировать недоумение и недоверие. В сочетании с псевдоблагожелательным тоном такие приемы - самые коварные и нечестные приемы из всех возможных. Там, где Котлярский говорит о Сохнуте, он снова лжет. Ведь то, что рассказал ему Гунин, не сводилось к деятельности одного Сохнута.

Это была и деятельность организации Бней Брит, и деятельность эмисаров из религиозных организаций, и множества других израильских институций. Котлярскому надо было выставить исключительно Сохнут только потому, что это формально "неизраильская" организация, пусть даже все знают, что Сохнут и Израиль - это сиамские близнецы, как партия Труда и Ликуд...

Котлярский умышленно смешивает все в кучу, не разделяя. Он пишет о Сохнуте, и вдруг оказывается, что Сохнут стал .... христианскими организациями, посылавшими помощь евреям Советского Союза. У читателя создается впечатление, что то ли журналист, то ли интервьюируемый сам не знает, о чем говорит - то ли о Сохнуте, то ли о христианских организациях. И вообще, причем тут Сохнут? Это потому, что Марк выпустил большой кусок рассказа Льва Гунина, в котором тот описывал, как создавалась и натаскивалась произраильская активистская мафия: при помощи ряда израильских организаций, таких, как уже упомянутый Бней Брит, Моссад, Министерство Абсорбции (израильское иммиграционное ведомство), тот же Сохнут, и так далее. Именно эта мафия и наложила руку на международную помощь евреям Советского Союза, все разворовывая, "конфискуя" и растаскивая, торпедируя по приказу из Израиля все культурные мероприятия. Об этом и рассказал Гунин и в своем автобиографическом эссе "Свидетель".

Котлярский пишет: "- Простите, Лев, - возражаю я, - но мне кажется, что вы не совсем правы. Я тоже ехал по транзитной визе через Чехословакию и Венгрию. Транзитная виза в тот период была пустой формальностью, необходимой для того, чтобы поляки или венгры не возражали против перемещения евреев через их территорию." Образованному человеку понятно, что это наглая ложь: уважать транзитную визу обязаны все государства, взявшие на себя обязательства подчиняться международным законам; и внутренние законы европейских стран также обязуют признавать права тех, кому выдана транзитная виза. Особенно возмутительно, когда представители иностранного государства злостно нарушают права предъявителя транзитной визы, находясь при этом на территории чужой страны. Котлярский умышленно вычеркнул рассказ Льва о том, что его заставили уехать - фактически депортировали из Беларуси. Он скрывает тот факт, что Гунин покинул родную республику не как еврей (в отличие от Котлярского), но как изгнанник. Он скрывает и то, что его собеседника встречали на Центральном вокзале в Варшаве не только польские друзья, но и родственники: Лев имеет польские, немецкие, еврейские и славянские корни.

[Аркадий Коровин забыл о том (или не знал), что Лев с его близкие были вынуждены покинуть Беларусь в процессе заключительной фазы рассмотрения их иммиграционного файла в германском консульстве в Москве; причём, в связи с немецкими корнями, родственниками в Германии, и владением немецким языком, существовала почти 100-процентная гарантия положительного решения. В момент захвата незнакомцами и похищения из Варшавы, у семьи Гуниных имелась транзитная виза не только на Польшу (на 3-е суток), но и на Германию. (Родной дядя Льва и его семья - проживают в Германии.) - Антон Белый]

Навязчивая фраза "Лев, может быть, вы не совсем .... правы", которую Котлярский муссирует на протяжении интервью, подается в таком контексте, в каком она воспринимается, как мягкий эквивалент формулировки "может быть, вы не совсем здоровы?" Это и была главная цель Котлярского.

Не случайно Марк Котлярский и Петр Люкимсон в своих статьях о нем и в интервью обращаются ко Льву на "Вы", хотя речь идёт об их близком приятеле и коллеге. (Гораздо позже стало известно, что Петя Люкимсон всё-таки отказался от роли провокатора, на которую так легко согласился Марк Котлярский.)

Таким образом, почерк этой провокации оказывается невероятно знакомым: его очень легко узнать. Самые коварные и подлые интриги - это те, которые нельзя разбить в лоб, нельзя даже назвать, нельзя опротестовать юридически. До Екатерины Московия, позже - Россия - просто рубила носителям свободомыслия головы, или отправляла их в ссылку, но, с  воцарением этой германской принцессы, вместе с ней пришло не только её юдофильство, но и приёмы, отработанные этой кастой за тысячелетия. И эти приёмы стали опробовать, в первую очередь, на тех, на кого направлялся указующий перст самих их носителей. Особенно ополчились они, почему-то, на Чаадаева.

"Чаадаев был "высочайше объявлен" сумасшедшим. Его взяли под домашний арест, его регулярно — первое время каждый день — свидетельствовал казенный врач. Чаадаеву запретили писать. Все его мысли наперед были высочайше объявлены недействительными. Сплетня о Чаадаеве сделалась официальной версией, стала казенной легендой. Чаадаев был осужден бессрочно, ему не на что было отныне надеяться. Он не мог хлопотать о "помиловании из сумасшедших". (А. А. Лебедев. "Чаадаев")

Очень похожим образом действовали наследники той же касты и против Гунина, пожизненный приговор которому они объявили устами Марка Котлярского. 

Не случайно заикается  Котлярский и о каких-то "поддельных еврейских паспортах", хотя широко известно, что до 1960-х (1970-х?) никаких паспортов вообще не требовалось.

Достаточно было словесно объявить, что ты еврей - и этого хватало для того, чтобы обосноваться в Израиле.

Любой здравомыслящий человек не может не согласиться с тем, что заявление Котлярского о том, что Гунин "объявил войну государству Израиль" ни в какой мере не могло оказать тому дружеской услуги. Наоборот, такое заявление мог сделать только самый вероломный, самый подлый враг. Сказать это о ком-то, кто живет в Израиле или на Западе (допустим, в Канаде, как Гунин) - то же самое, что в бывшем СССР сказать о ком-то: он объявил непримиримую войну КГБ. После такого заявления "обвиняемому" больше нет места "на глобусе". Он становится таким же объектом травли, как лесной хищник, на которого идет охота-облава.

Утверждая, что Гунин объявил "непримиримую войну" Израилю, Котлярский посылал и условный сигнал иммиграционным властям любой страны с целью не допустить получения гражданства семьей Гуниных. Не случайно эта статья (интервью) появилась на столе комиссии по беженцам, приписанной к делу семьи Гуниных, вопреки их желанию.

Тем же целям служило и утверждение Котлярского о том, что, якобы, задолго до просьбы о статусе беженцев семья Гуниных решила бежать в Канаду. Это такая же ложь, как все остальное. К моменту интервью еще не было получено разрешение на выезд из страны, какая похитила Льва и его близких из Варшавы, и, против воли похищенных, держала их силой в границах этого государства. Он тогда вообще еще не знал, позволят ли ему покинуть эту страну-"заповедник". Тем более, не было решено о бегстве именно в Канаду. Заявление о Канаде потребовалось Котлярскому по двум причинам.

Первая причина: в тот период в печати Израиля проводилась оголтелая компания по шельмованию русскоязычных людей, какие просят убежища в Канаде, либо отправляются туда по рабочей визе (или в рамках "легальной иммиграции") - даже если они попадают в Канаду не из "еврейского государства", но из России, Беларуси, Украины, и других бывших республик экс-СССР. Эта кампания была такой агрессивной и такой массированной, что в тот период такие люди стали восприниматься как предатели и отщепенцы. С подачи Котлярского и Гунин попадал в их число; это требовалось для создания вокруг него еще большей изоляции и вражды.

Вторая причина заключалась в том, что опекуны и заказчики Котлярского в правительстве Израиля (и дураку понятно, что самому Марку Котлярскому провокация против Гунина - его коллеги, друга, человека, с которым Котлярский ни разу не конфликтовал - лично не была нужна) подстроили так, чтобы Гунин и его близкие смогли отправиться только в Канаду. И вот канадским властям посылается еще один (дополнительный) сигнал: мол, прибытие в Канаду планировалось исподволь, задолго (очередная ложь), а, значит, и ситуации никакой такой чрезвычайной не было, а, раз не было, то и статуса беженцев они не заслуживают.

Марку поручили провести и прозрачный намёк о недееспособности жертвы: мол, этот человек не люсидный, он страдает расстройством сознания (по меньшей мере - хроническим стрессом одержимости): "когда чувства обострены, не идёт ли каждое лыко в строку, не кажется ли каждая, даже малозначительная деталь, проявлением закономерности?"

Как в бывшем СССР, так и в Израиле это не новость: разве может нормальный человек подвергать критике "самые лучшие в мире" режимы - такие, как советский и сионистский?

Конечно, только сумасшедший может быть недоволен "идеальными" странами, где все "самое лучшее", "самое "справедливое", "самое "правдивое", "самое "правильное", "самое безошибочное", "самое передовое"!....

И только когда он высказал эту "мудрую" мысль - только тогда он начинает, наконец, чуть-чуть приоткрывать подлинные факты, то есть, факты, какие ему излагал сам Лев Гунин. Но, во-первых, эти факты подаются пристрастно, пропущенные через мясорубку ерничанья и злопыхательства, и, во-вторых, разве мог бы хоть один читатель воспринимать эти факты серьезно, когда Марк уже предупредил их, что у автора (ГУЛАГа Палестины) "чувства обострены", а любая мелочь в его глазах, затуманенных "одержимостью", видится "проявлением закономерности"?

Но и в этой части, повторим, Котлярский не смог беспристрастно изложить факты, такими, какими они были представлены в черновике рукописи. Он все время прерывает свой рассказ возгласами типа "Лев, вы думаете, о чем говорите?".

Он дискредитирует каждую действительно обсуждавшуюся тему искажением слов интервьюируемого полностью придуманными им репликами, которые он приписывает Льву, например:

" - Лев, а есть какие-то данные по итогам 1993 и 94 годов?

- Нет, и вы нигде их не найдёте, потому что они были запрещены по цензурным соображениям. Известно только, что...."

Не только сама эта бесстыдная ложь (такого заявления Лев вообще никогда не делал), но и это "что" - изобретены для того, чтобы в данные исследования Гунина теперь не поверил уже ни один читатель, даже если бы Котлярский не исказил (тем или иным образом) дат, цифр, названий, фактов, которые были ему предоставлены не только в устной беседе, но и письменно!

И даже название работы Марк не смог подать без злобного обмана: на самом деле она называется "ГУЛАГ Палестины", а не "Палестинский Гулаг"! Это только так кажется, что принципиальной разницы нет, и это "безобидная" ошибка; на самом деле прилагательное "палестинский" создает отрицательный, комический эффект, одновременно искажая главную мысль, вложенную в название работы. Ведь "ГУЛАГ Палестины" - это государство Израиль, а "Палестинский ГУЛаг" может читаться и буквально, и как "Иордания", да мало ли как еще?

Котлярский лжет и тогда, когда пишет о том, что Гунин один выяснял, сколько русскоязычных женщин было изнасиловано израильтянами в самый разгар иммиграционной волны (так называемой Большой Алии): на самом деле, они вдвоем (Марк и Лев (совместно) в тот период занимались сбором этих данных. Котлярский лжет вдвойне, потому что - в своей совместной работе - Гунин и Котлярский опирались на официальный отчёт о проблеме массовых изнасилований, широкой торговле живым товаром, покрывательства этих преступлений полицией, и т.п., - который подготовил израильский политический деятель Дан Дорфман. Котлярский знал о том, что Гунин вёл интенсивную переписку (включавшую постоянный обмен мнениями) с Даном Дорфманом по теме преследования новых русскоязычных иммигрантов, волны самоубийств среди русскоязычных детей и подростков, и убийств "русских" израильтянами.

Вот одна из цитат: "Бытует мнение, что рукописи действительно не горят. Лев Гунин не уверен е этом, потому срочно переводит свою книгу на английский язык. Собранные им факты подтверждаются соответствующими источниками; некоторые данные получены в результате опросов, которые проводил сам Гунин. Признаюсь, меня немного "царапнуло" название. Но вот факты."

Здесь главные доминанты: "собранные ИМ факты", "опросы, которые проводил сам Гунин". Умышленно фабрикуется ложный посыл: мол, факты "собирал" и "опросы проводил" сам Гунин, и они ни на чём не основаны. Это, мол, продукт его собственного "воспалённого" воображения. Между тем, в работе Льва Гунина (как в любой научной работе) даны подлинные цитаты из конкретных источников, конкретные ссылки на точные страницы книг, газет, документов официальных отчётов, и т.д. Котлярский прекрасно знал о том, что Гунин ссылался на данные израильских политических деятелей и членов израильского парламента Номи Хазан, Еси Сарида, Дана Дорфмана, и других; на документы Международной Амнистии; на данные парламентских комиссий; на документы ряда исследователей; на отчёты европейских правозащитных организаций; на многочисленные исследования других авторов; на материалы, освещённые в периодической печати и в радиопередачах; на журналистские расследования; на официальные статистические данные; и на многие другие источники, а не на "собранные им" самим факты, или на "опросы, которые проводил сам".

Он искажает практически весь статистический материал: чтобы сделать данные (приводимые Гуниным) подозрительными и подорвать последнее доверие к тому, на чем тот заострял акцент. Он приводит сведения об оппонентах режима, заключенных в иерусалимскую психушку и в одноименную тюрьму, известные в определенных кругах под именем "Желтого Дома", а потом вдруг называет эту психушку больницей "Гея", но ведь "Гея" - это в Петах-Тикве, а не в Иерусалиме.

На самом деле - речь шла о двух разных больницах: о "Желтом Доме" в Иерусалиме, и о "Гее" в Петах-Тикве (тут запирали всего лишь трех-четырех диссидентов).

В одном месте интервью просто выпущен кусок, так, что даже фразы никак не стыкуются. Выброшен целый абзац.

Но у не очень внимательного читателя возникнет уверенность, что это интервьюируемый, якобы, начинает заговариваться: приводить цифры по людям, подвергшимся административному аресту, а потом эти цифры оказываются данными о смертности среди русскоязычных на производстве.

И тому подобное.

Конечно, с этой стороны, статья довольно грубо сработана.

Беспристрастный профессиональный журналист, адвокат, политик сразу же раскусят все эти дешевые приемы. Но это - особая категория читателей, и не на них она рассчитана.

Всех провокаций, всех лживых приемов, которые удалось автору втиснуть в этот сравнительно небольшой текст, просто не счесть. Нужен особый талант, чтобы напичкать ими не очень объемистый материал. Но следует учесть и то, что Марк составлял эту провокационную фальшивку не один..... Так, например, он приписал Гунину слова о хозяевах предприятий, которые тот никогда не произносил. Якобы, тот их назвал "шушерой". Начнем с того, что такого слова вообще в словарном запасе Гунина никогда не было и нет. Как, кстати, и в лексиконе самого Марка Котлярского.

Это слово явно выбрал кто-то другой, кто стоял за скромной фигурой его друга-предателя. Каким бы Котлярский ни был нечестным журналистом и человеком, он просто не смог бы применить в своей статье всех тех методов и трюков, какими она напичкана. Знавшие Котлярского люди чувствуют, какую фразу или абзац мог вероятно написать Марк Котлярский, и какие - не мог. За него это сделал кто-то другой. Или - другие. Именно они и приписали Гунину фразы и слова, которые Марк (по их глубокому убеждению) просто не мог приписать (выдумать). Хотя бы потому, что он не совершенно бездарен. Именно они изобразили Гунина в интервью человеком, говорящим языком то ли трехлетнего ребенка, то ли полного дебилa. Они - но не Марк.

То ли у Виктора Островского, то ли у Григория Свирского (и у других авторов) уточняется - в каких отделах израильских секретных служб готовятся подобные провокации. Но главное: когда они взялись за Котлярского - мог ли тот протестовать или отказаться?

Кроме сигнала правительству Канады или другой страны, где Гунин мог - вероятно - просить политического убежища, эта провокация имела целью отрезать его от российских и от израильских русскоязычных читателей. Раз - и навсегда. Даже если бы он попытался прорваться к читателям из страны, в какую (тогда было еще не ясно до конца, в какую) он сбежит. Даже если в той стране хорошо устроится (что заведомо было невозможно по определению: ведь выпустили его из плена уже с волчьим билетом) ... Уже после того как Гунин оказался в Канаде, в израильской печати появились еще две статьи, явно добивающиеся той же цели. И теперь, на протяжении вот уже трех с половиной лет, эта неутихающая война против него в Интернете... Так кто кому объявил войну?

     Печатается по брошюре: Аркадий Коровин,
    "Десять жизней Льва Гунина"
         Монреаль, 1998

     Copyright © by authors
         Montreal 1998

(обработка Антона Белого, 2013)­