Штангист Василий Алексеев о соперниках

В 2011 году за несколько месяцев до своей смерти самый сильный человек семидесятых годов двадцатого века, обладатель 80 мировых рекордов и двукратный олимпийский чемпион по тяжелой атлетике Василий Алексеев дал большое интервью «СЭ» в рамках рубрики «Разговор по пятницам» Юрию Голышаку и Александру Кружкову. Вот что Алексеев рассказывал о своих мировых рекордах, страхе соперников перед ним, любви к охоте и отношении к песне Владимира Высоцкого о себе.

- Валерий Борзов нам рассказывал, что в Киевском институте физкультуры учился вместе с борцом, который позже эмигрировал в Израиль. На Олимпиаде в Мюнхене оказался в числе заложников и погиб…
- А я знал израильских штангистов, которых террористы положили. Но ведь тогда, в 1972-м, много и забавного было. Председатель Спорткомитета Сергей Павлов предупреждал - по Мюнхену расклеены плакаты: «Русский убил твоего отца в Сталинграде, а ты должен победить его здесь». Ко мне приставили офицера КГБ. Все опасались провокаций, отравлений - еду, например, мне таскали прямо в номер. Ее было так много, что хватало на артистов из группы поддержки. Миронов, Крамаров, Ротару, Галка Ненашева и какие-то неизвестные девки - все оголодавшие были. А я к тому же привез десять бутылок водки и десять рыбцов. Говорю: «Вон холодильник, доставайте, открывайте…»

- Еще встречались с артистами?
- С Хазановым, Толкуновой. На «Голубые огоньки» приходил. С Игорем Кирилловым всегда тепло общались. Однажды стоим перед съемкой - у него руки от волнения трясутся. «Как же выступать будешь?» - ахнул я. Кириллов улыбнулся: «Рот открою - мигом все пройдет».

- А вас перед соревнованиями колотило?
- Так - никогда. Но я поражался, в каком состоянии люди порой выходили на помост. Меня-то все как демона боялись. На бельгийца Сержа Рединга смотрю - и он потек…

- В смысле?
- Пот ручьем. Причем капли в три раза больше обычных. Я и не предполагал, что такие бывают. А с Рудиком Мангом из ФРГ парой слов перебросишься - он пятнами идет. «Эх, ребята, - думаю, - какие же вы слабые». Они воевали со мной и штангой, а я - только со штангой.

- В Мюнхене Мангу специальную дверь сделали на помост - лишь бы с вами не пересекался?
- Дверь-то ладно. Гораздо хуже, что немцы с грифом смухлевать решили. В первом подходе выхожу толкать 225 кг. На грудь штангу - цап, она меня сбивает, делаю назад кульбит. Встаю, отряхиваюсь - второй подход. Гриф прокручиваю - а его, оказывается, «задавили». Сделали так, что не крутится. При таком раскладе, когда штангу кидаешь на грудь, она тебя просто сбивает с ног. Я на чемпионате Европы в Румынии так же попался - и не мог сообразить, в чем дело.

- Из ваших восьмидесяти мировых рекордов - какой дался особенно тяжело?
- В 1977-м в Лужниках выступал перед депутатами Верховного совета. Чтоб порадовать их, пошел на мировой рекорд - 256 кг. И тут внезапно врубили восемь световых пушек. Для фигуристов это нормально. А у нас делать никак нельзя. Я почувствовал себя зайцем, которого из-под фар гонят браконьеры. Закрыл глаза, взял на грудь и толкнул 256. Абсолютно не соображая, где я, кто я. Это был ужас! Когда ушел с помоста, выдохнул: «По физическому напряжению толкнул 300 кило!»

- Сколько тогда платили за рекорды?
- 630 рублей. Но лепил я рекорды пачками, и наши чиновники нашли способ, как мои призовые обкорнать. Установишь рекорд на союзном турнире - дают 80 процентов от этой суммы. На российском - 60 процентов. На турнире спорт-общества - 40. Сдвоил - платят все равно за один. Потом новое правило ввели - если занял первое место и установил рекорд, премию получаешь за что-то одно.

- Разница большая?
- За рекорд те же 630 рублей, а за первое место - 500. Иногда специально притормаживал, чтоб раньше времени не установить рекорд. В рывке-то я не мог поднять сумасшедшие веса, а в толчке предел точно был далеко. Я остановился на 256 кг - а мог бы при хорошем настроении толкнуть 270. Здесь еще психология. Допустим, выгреби я сразу все, при отсутствии дальнейших рекордов у светлых умов возникли бы вопросы: мол, кончился Алексеев, отобрал свое. Да и противники бы быстрее подтянулись. Поэтому лучше потихоньку каждого бить по башке - то на одном турнире мировой, то на другом. И видно - штангист растет, уверенно поднимает.

- Вы были членом партии?
- Конечно. Рьяным!

- Сохранили партбилет?
- Обязательно. Вдруг наши еще придут к власти? Какие-нибудь неокоммунисты. А что, появились же неофашисты. Или вон, что творится в тихой, сытой Норвегии - один недоумок сколько человек убил!

- Кстати, и Чикатило в ваших краях обитал?
- Наш парень, из Шахт, это правда. Нашли, кого вспомнить.

- Он работал воспитателем в ПТУ. Не пересекались на мероприятиях?
- Бог миловал.

- Какой была ваша популярность? Что писали о вас на Западе?
- Нередко чушь - чтоб обгадить советскую власть. Вот в Дании пригласил домой судья международной категории. Он мясную лавку держал. Долго упрашивал меня котлетку съесть. А я не люблю котлеты. Но мясник не отставал: «Хотя бы на вилочку наколите - для фотографии».

- Согласились?
- Наколол. Там журналисты еще сидели. Сняли. А утром фото в газете. И подпись: «Алексеев умял 40 котлет. Наша страна такого не прокормит». Тварь! Больше с этим судьей не разговаривал.

- От какого зарубежного города самые мрачные воспоминания?
- От Москвы.

- Для вас она заграница?
- Да!

- Почему?
- Что, все перечислять? Там есть труженики, но и грязи столько перекочевало! Вы-то еще пацаны - не застали времена, когда в стране ничего не было. Зато Москва жрала в три горла. Я за хлебом туда ездил, когда в Рязани жил, представляете?! Покупал в универсаме разом двадцать буханок. Как-то набираю в мешок и слышу сзади шипение: «Все им мало». Поворачиваюсь: «Ты, что этот хлеб на Красной площади сеешь? А я - заслуженный работник сельского хозяйства, комбайнер! За своим приехал!» Мужика как ветром сдуло. Понял - еще немного, и эту буханку ему в рот засуну.

- О каком из своих поступков можете сказать: «Я от себя такого не ожидал!»?
- Для меня самого неожиданных поступков не было. А для других… Может, не стоит ворошить?

- Расскажите, Василий Иванович.
- Был эпизод в Рязани, где прожил четыре года. Для меня там дом выстроили, деньги выделило государство. Уж должны были ордер вручить. Но какой-то умник написал в ЦК: «Мы буржуев выгнали в 1917 году, а теперь Алексееву дом строят. С какой стати? И вообще он инженер, а я - старший инженер!» После этого дом переоборудовали в учебно-реабилитационный центр. Мне и ордер не дают, и в квартире, где живу, не прописывают. Тянулась волокита долго, пока зимой не пригласили в рязанский горисполком. Местный начальник вручает ордер и говорит: «Ты внимательно прочитай».

- И что там было написано?
- Как сейчас помню: «Алексееву В.И. на право занятия 48 квадратных метров при учебно-реабилитационном центре». Плюс выяснилось - если со мной что-то случится, семью в любой момент оттуда выгонят. Я завел машину, рванул к Вечному огню - на него и возложил ордер.

- Сожгли?
- Да. После этого вернулся в Шахты, где осел окончательно. Вот такой я человек. Меня не трогай - я не трону. Тронули - получите.

- Вы ведь любите охоту?
- И рыбалку. А кто не любит?

- Стреляете хорошо?
- Не то слово. Однажды установил рекорд, который не каждому охотнику под силу. Двадцатью пятью патронами сбил 27 уток. Может, и больше - но еще трех в камышах не нашел.

- Кроме уток на кого охотитесь?
- На зайца, лося, кабана.

- Кабан на вас выходил?
- Бывало. Я же не бегаю так шустро по лесу, как загонщики. Стоишь «на номере» - и тут кабан.

- Страшно?
- Да ну, чего его бояться? Хотя, если раненый кабан прет буром, - радости мало. Некоторые успевают с такой скоростью на дерево влезть, что сами потом не могут объяснить, как у них это получилось.

- По мнению Евгения Чазова, на охоту ради добычи ездят десять процентов людей. Остальные уезжают от жены и неприятностей. Согласны?

- Нет. А кто такой Чазов?
- Знаменитый кардиолог. Бывший министр здравоохранения СССР.

- Давайте-ка я вам анекдот расскажу. Выставка в Лувре. Идет Пабло Пикассо. Охранник спрашивает: «Ваш билет?» - «Я Пикассо!» - «Докажите». Тот быстро рисует голубя мира и проходит. За ним Фурцева. Охранник: «Ваш билет?» - «Я министр культуры СССР!» - «Докажите» - «Как?» - «Перед вами Пикассо без билета шел. Так он голубя нарисовал - сразу узнали». - «А кто такой Пикассо?» - «Проходите, товарищ Фурцева!»

- Смешно. Нравится песня «Штангист», которую посвятил вам Высоцкий?
- Все, кроме первой части припева.
«Не отмечен грацией мустанга,
Скован я, в движениях не скор.
Штанга, перегруженная штанга -
Вечный мой соперник и партнер…»
Что значит «скован»? «В движениях не скор?» Это он про абстрактного штангиста - но не про меня. Я же, пока на Севере жили, с лыж не слезал, второй разряд имею. В прыжках в высоту и толкании ядра установил рекорды Шахт. Чемпион Архангельской области по борьбе. Сами видите, не штангой единой.

- У вас большая библиотека?
- В подвале 12 тысяч томов. Много книг с дарственной надписью. Раньше приезжаешь куда-нибудь, на встречу обязательно приходит передовой отряд интеллигенции. Писатели дарят книжки с автографом. И сидим, общаемся. В Грузии - под вино, в Белоруссии - под самогон… Я собрал почти всю серию ЖЗЛ - и с огромным удовольствием перелопатил. Гоголя люблю перечитывать, Шолохова, Толстого. А из поэтов - Губермана. Его «Гарики» всегда поднимают настроение. Вот, например:
«Сомненья мне душу изранили,
И печень до почек проели.
Как славно жилось бы в Израиле,
Когда б не жара и евреи…»

- Чужие стихи вы помните наизусть. А собственные?
- Помню. Но никогда не читаю. И вообще никому их не показывал.

- Даже жене?
- Жене тем более. Я и без стихов за полвека ей надоел.