1968. Неожиданная реакция учителей

ВОТ ПУЛЯ ПРОЛЕТЕЛА, И – АГА…
     За неимением штатного учителя экономическую, социальную и политическую географию вёл директор Иван Михайлович Карапетян («Колобок»).
     Понятно, что первое время дисциплина на уроке была на высоте. Попробуй повыёживайся перед директором. Дежурные не забывали протереть доску, сполоснуть тряпку, обновить мелки и принести из учительской соответствующую теме карту.
     После звонка с перемены с напряжением ждали, когда появится директор с журналом и непременно с красивой фигурной, из прозрачного оргстекла, полуметровой указкой.
     Другие учителя обходились общей деревянной.

     Но директорские обязанности задерживали и отвлекали его, и понемногу расхолаживали нас. Постепенно пиетет слабел, мы взрослели, старше нас в школе никого не было, да и интерес к политике и экономике псевдо дружественных и не очень стран оставлял желать большего. Шансов попасть за границу у большинства из нас не было.

     Поэтому каждый потихоньку развлекался как мог, создавая ровный «белый» шум, благо время урока истекало.
     Колобок сделал замечание. Класс удивился – а чё, нормальный рабочий гул. Колобок тоже удивился отсутствию прежней реакции и уже раздраженно прикрикнул. А через пару минут с воплем:  - Молчать! – лупанул концом указки по столешнице.
     Сидящие на первых партах, увидев взмах руки, инстинктивно уткнулись носами в крышки парт, что спасло и их, и директора.
     Что-то хрустнуло, со свистом пролетело между и чуть выше голов Женьки Облана и моей, врезалось за нашими спинами в стену и рассыпалось осколками по полу.
     Колобок неподвижно и молча смотрел на указку, ставшую на 10 см короче.

     Никто не пострадал, но в понедельник в школе появился новый географ, а на следующем уроке труда все строгали деревянные указки.

СОБОЛЕВСКИЙ, СЯДЬ!
     Однажды зимой, по свежевыпавшему снегу, мы затеяли в школьном дворе возню со снежками. Девчонки нажаловались, и особо нескрывавшихся из каждого класса прямо с очередного урока вызвали на разборку в кабинет Колобка. Мы прибыли. В открытую форточку гнало морозный воздух и снежинки.
     Ах, какие красивые, симметричные снежинки таяли на наших ладонях. Сегодня таких уже не делают. Вместо них падают с неба бесформенные хлопья.

     Колобок сказал, что скоро вернётся, и, запирая нас в кабинете, приказал форточку не закрывать.
     Минут пять мы честно мёрзли, потом закрыли форточку и поставили у двери дежурного, чтоб успеть открыть форточку при повороте ключа в замке.
     Колобок сразу почуял, что мы нарушили запрет, и, обведя взглядом наши невинные физиономии, выбрал самого рослого, который легко доставал до форточной щеколды.
     Выдвинул из-за стола стул и грозно приказал:
– Соболевский, сядь! – Серёжка отрицательно покачал головой.
– Сядь, говорю, – повторил Колобок. – Садись!
     Мы заинтересовано напряглись.

     Серёжка удивлённо-вопросительно отозвался:
     – Как же я буду сидеть, когда Вы, Иван Михайлович, стоите? – И тут Колобок, совершенно не предполагая юмора в своей фразе, произнёс:
     – Сядь, Соболевский, а то я не достаю дать тебе подзатыльник.
     Мы дружно и облегчённо засмеялись. Пришлось удивляться Колобку, пока до него не дошел комизм ситуации. Мы признали свою несущественную вину, а фраза ушла в народ, обрастая подробностями.

БАЦИЛЛА
     На Новогоднем (67-68 гг.) вечере, переодевшись в платье, с красной розой в волосах, Серёжка Ц-ко из 9-го класса с партнёром исполнил зажигательный танец в стиле танго из к/ф «В джазе только девушки», за что сразу получил нежное прозвище – Жозефина или Жозя, к уже имевшимся Беца, (Бецикус, Бацилла).
     Лариса Васильевна – математичка 9-10-х классов частенько заканчивала урок через 2-3 минуты после звонка на перемену. Зная это, великовозрастные «фанаты» математики из других классов, приоткрывали дверь задержанных друзей и орали дурными голосами:
     – Парабола!
     Следующий: – Гипербола! Третий: – Писимбола!

     В тот майский день, когда выпускникам 10-го «Б» Игорю, Женьке, Вовке и примкнувшему к ним автору этих воспоминаний срочно понадобился Серёга, и произошла такая задержка. Прождав почти минуту, Игорь заглянул в класс и после окрика: – Закрой дверь! – протянул: – Жо-зе-фи-на.
     Следом Женька призывно крикнул: – Бацилла! Потом дверь дёрнул Вовка и проблеял в щель: – Жо-зя, – А когда я пробасил: – Беца! – Лариса в ответ спокойно, но громко ответила: – Ещё раз – Беца, и лишний вопрос на экзамене.
     Нас с хохотом, но как ветром, сдуло из коридора.

О ПРЕИМУЩЕСТВЕ СОЦИАЛИЗМА
          (Вспомнил эпизод Санька Борисов)

     «У нас в 10-м «А» заболела учительница и как обычно в таких случаях нас объединили с «Б» классом. У них по расписанию был урок «Обществоведение», который вёл наш общий педагог Левин Яков Наумович.
     «Бэшники» потеснились, и по трое-четверо за одним столом мы разместились в их классе. Яков Наумович быстро провёл опрос и чтобы удержать внимание необычно большой аудитории развернул тему о преимуществе социалистического гуманного строя над жестоким, антинародным капиталистическим.

     Рассказывал он живо, интересно, не давая нам повода заскучать и в качестве примера, поведал историю о молодой американской женщине.
     Получив образование в колледже, она работала в какой-то фирме, стала руководителем отдела с высокой зарплатой. Сняла хорошую квартиру в престижном районе, взяла в кредит дорогую машину – в общем, ни в чём себе не отказывала.
     Но на фирме возникли проблемы, отдел закрыли, её сократили. Найти работу никак не получалось. Драгоценности ушли в ломбард, счет в банке «растаял». Пришлось расстаться с машиной. Домовладелец за неуплату ЖКУ потребовал освободить квартиру. Никто не пришёл на помощь – ни друзья, ни государство.
     Доведённая до отчаяния, женщина легла в ванну, вскрыла вены и ушла из жизни в расцвете лет.
     Яков Наумович сделал паузу, и в этой сочувственной тишине, негромко, и как-то тоскливо-задумчиво, Юрка Богомаз со вздохом выдал:
     – А у меня даже и ванны-то нет...

     Тишина взорвалась 60-голосым смехом. Большая часть аудитории проживала в коммуналках без удобств, со «скворечниками» во дворе и общей баней на Чехова или Свердлова.
     Яков Наумович изо всех сил держал губы и смеялся одними глазами.»

КОВАРНАЯ ЛАТИНИЦА
     Сложный момент возник на другом совместном уроке – геометрии, с той же Ларисой Васильевной. Отличился 10 «А». Боря Фр-н, доказывая очередную теорему из жизни подобных фигур, стороны и углы которых по давней традиции обозначались буквами латинского алфавита, совершенно без злого умысла, но несколько легкомысленно (т.е. необдуманно) произнёс:
     –...сторона AD (адэ) к стороне EB (ебэ)…
     Не успел он дорассказать, как относятся фигуры сторонами друг к другу, как восхищённо и отчётливо Жорка Агапкин (или Витька Артёмов) выдал: – Ну, Боря-украинец!

     Пацаны обоих классов дружно-радостно заржали от души. Врубился или нет Борька в ситуацию, но Лариса с нейтральным лицом остановила веселье и теорема благополучно доказалась.
     Однако крамольное сочетание букв в дальнейшем все старательно обходили, кто как придумал.
     Я просто исключил букву Е при обозначении углов и сторон фигур.