Слим финнеган, 10 глава

X. СЛИМ ФИННЕГАН

Ну, я думаю, что ближе всего к тому, чтобы у Свэтти было много денег, был тот случай
когда мистер Мерфи получил их, а Свэтти нет. Это было тысяча пять
сто долларов, и если Свэтти не получила их, то Мейми Литтл должна была получить
было это; и если Мейми Литтл не получила этого, я должна была получить это; но мы
никто из нас этого не получил, потому что это получил мистер Мерфи.

Я рассказывал вам о том, как Мейми Литтл разозлилась на меня за то, что я был
под запретом и перешла на антизапрет, потому что Свэтти могла
облизать меня, и о том, что у ее отца была газета "Сухой закон". Что ж,
он продолжал публиковать в своей газете, что салуны должны быть закрыты;
и вот однажды кто-то взорвал дом мистера Литтла динамитом - только это
был порох. Но они назвали это динамитом. Они назвали людей, которые
взорвали дом, динамитерами. Они взорвали еще два дома,
и именно поэтому мистер Мерфи оказался в городе. Он был детективом. Он пришел и
работал на лесопилке, и никто не знал, что он детектив, пока он не получил
деньги, которые должны были быть у меня, или у Свэтти, или у Мами Литтл.

Я, Свэтти и Бони сидели на пустом мусорном баке за нашим
амбар, курили сигареты из кукурузного шелка, и это напомнило нам о том времени, когда мы
были вверх по реке, курили сигареты из корявой лозы, когда мы увидели
Слим Финнеган украл порох, и мы заговорили об этом.

“Ну, если кто-нибудь когда-нибудь узнает, что Слим Финнеган украл это, он не ударит ножом
меня!” - сказал Свэтти. “потому что он не подумает, что я донес на него, потому что я
это не сухой закон, и я никогда им не был; и я думаю, Слим и все знают
это ”

Так что это заставило меня и Бони почувствовать себя довольно напуганными, потому что все знали
Слим Финнеган был поножовщиной. Он скорее пырнул бы тебя ножом, чем нет. Я
не помню, наносил ли он когда-нибудь кому-нибудь удар ножом; но я предполагаю, что наносил,
потому что все так говорили. В любом случае, он всегда показывал нам нож, которым он
колол парней, когда хотел их зарезать, и он сказал, что зарежет
любого из нас за два цента. У ножа была рукоятка из оленьего рога и шестидюймовая
лезвие с изгибом и пружиной сзади, которая, когда вы
нажал на нее, раскрыл лезвие, полностью готовый нанести удар.

Однажды, когда он встретил меня, когда я был один, он схватил меня за шею и
прижал меня спиной к столбу забора, вытащил нож и открыл его.
Я взревел и сказал: “О, оставь меня в покое, Слим! Я никогда ничего не делал
тебе!” И он сказал, что прекрасно знает, что я этого не делал, и что мне лучше не
пытаться, потому что он был поножовщиной, и если я делал что-то, что ему не нравилось
он бы вырезал мое сердце и оставил его торчать к столбу забора вместе с
воткнув в него нож, чтобы показать парням, что не стоит заигрывать со Слимом Финнеганом. Поэтому я сказал
Я никогда, никогда не сделаю ничего, чего он не хотел бы от меня, и, пожалуйста, позволь мне
уйти. Поэтому он сказал, ну, он догадывался, что все равно пырнет меня ножом, пока у него это было
я; и он приставил острие своего ножа к моему животу и наклонился
прижимался ко мне, так что все, что ему нужно было сделать, это чуть сильнее прижаться
к рукоятке ножа, и я был бы заколот.

Конечно, я думал, что меня убьют. Я затаил дыхание, и мои
кости затекли; и как раз в этот момент он рассмеялся надо мной и трижды стукнул меня головой о столб
, бросил на траву и ушел
прочь.

Это было до того, как мы со Свэтти и Бони увидели, как он поджег склад пиломатериалов
тоже. После того, как мы увидели, как он поджег склад пиломатериалов, мы все испугались больше
его, чем когда-либо; даже Свэтти испугался его и сказал об этом. Когда мы
видел, как он поджег склад пиломатериалов, Слим учился в нашем классе в школе; но
он был в два раза больше любого в нашей комнате, потому что он ходил только в
ходил в школу, когда хотел, и очень часто не хотел; а после
пожара он перестал ходить в школу. Я думаю, он какое-то время бездельничал.

Впервые я узнал о Слиме Финнегане, когда был совсем маленьким
ребенком и недостаточно взрослым, чтобы кататься на санках с животом или коленом или
скатываться с больших холмов. У меня были высокие санки, и я катался на них сидя,
и съехал с тротуара в канаву, и тому подобное. Так что мой
отец подарил мне на день рождения новые санки, полукруглые санки для стрижки волос
они были выкрашены в красный цвет и назывались Декстер. Я катался на нем на
холме, где катались большие дети, и пытался прокатиться на belly buster
на нем, который лежит плашмя на животе и управляет рулем обеими ногами,
как будто knee gut лежит на одном колене и управляет другой ногой, но
полозья на моих санках были такими скользкими, что, когда я опускал санки, они
соскользнул прежде, чем я успел взобраться на него.

Так что я пытался это сделать, когда появился Слим Финнеган. Я никогда его не видел
раньше, но он вел себя мило и сказал, как я пытаюсь сесть на
сани были неправильным способом, и он покажет мне, как. Поэтому он взял мои санки
и убежал, врезавшись в них животом. Он скатился с холма, как молния
вспышка. Я наблюдал за ним до тех пор, пока не перестал различать, кто из них Слим, а кто
какой-то другой парень, далеко внизу по склону, а потом я никого не мог отличить
ни от кого другого, и я ждал, когда он вернется. Один парень поднялся
на холм, потом другой, и еще десятки поднялись, но Слим не вернулся
со своими санками; и через некоторое время я начал рыдать, как это делают дети, и
незнакомая девушка взяла меня за руку и повела домой, приговаривая: “Не
плачь, Джорджи! Не плачь, Джорджи!” всю дорогу.

Итак, девочка сказала моей матери, что кто-то украл мои санки, и это было
сначала я понял, что они украдены. Когда мой отец вернулся домой, он спросил меня, что
мальчик был таким, что взял мои санки, и я сказал ему, и он вышел и
спустя долгое время он вернулся, и у него были мои санки. Все это было выкрашено
свежей тусклой краской, за исключением тех мест, где мой отец соскреб краску
чтобы показать, что это были мои сани. Он сказал: “Этот пьяный Финнеган грязный
сын украл это!” Так я впервые узнал о Слиме Финнегане.

Когда я стал достаточно взрослым, чтобы играть вне дома, я очень скоро понял
этот Слим Финнеган был тем парнем, который подкрадывался к нам, маленьким детям
когда мы играли в шарики, хватали наши шарики и крали их,
если мы что-то говорили, заламывайте нам руки за спину, пока мы не закричим. Он был
тем, кто сидел в высокой траве на поле, когда мы играли
в мяч и, если мяч пролетал рядом с ним, хватал его и клал в карман
и смеялся над нами. Он был тем, кто, если бы он набросился на нас, когда мы были
рыбачил, бросал нашу банку с червями в болото и забирал рыбу, которая у нас была
поймал, а потом ругался на нас. Он был подлецом, вором и крутым,
а его отец был крутым и пьяницей; и отправлять его было небезопасно
твоя стирка для миссис Финнеган, потому что иногда она напивалась и не
стирала целую неделю, и иногда не все возвращалось обратно.

Ну, Свэтти сказал, что Слим Финнеган не ударил бы его ножом, потому что он был
против сухого закона, и Слим тоже был; так что Бони подумал, что, может быть, ему лучше
выступить против сухого закона, и он это сделал. И я надеялся, что Слим знал, что я обратился,
но я боялся, что он не знал.

Ну, однажды той весной - но довольно поздно - мы со Свэтти и Бони отправились
к дамбе и, как всегда, взяли напрокат лодку у Хиггинса;
и мы переплыли Миссисипи на берег Иллинойса выше старого
причаливание к парому. Я думаю, может быть, мы охотились за черепашьими яйцами; поэтому, когда мы увидели
берег был весь в грязи, Свэтти сказал:

“Давай доплывем до устья топи и поплывем вниз по топи”.

“Для чего?” Я спросил его.

“О, только для трески!” - говорит он. Так мы и сделали.

Мы подплыли к месту, где Болото ответвляется от реки,
и в болоте еще было много воды, поэтому мы поплыли вниз
топь, пока мы не добрались почти до паромной переправы, и тогда мы подумали
мы могли бы остановиться и набрать немного коряг из виноградной лозы, чтобы покурить, что мы и сделали.
Мы подплыли к берегу болота, выбрались и нашли много
плавника там, где он застрял у кустов и корней деревьев, и мы
закурил, покурил и некоторое время просто сидел за этим занятием.

Тогда Свэтти сказал: “Давай! Давай пойдем к тому песку у пороха
дом и посмотрим, есть ли там еще черепашьи яйца”.

Это было хорошее место для черепашьих яиц, потому что песок там был более горячим
раньше, чем где-либо еще. Это было своего рода расчищенное место без множества
деревья или кустарники, сплошь мягкий песок и не очень далеко от паромной переправы.
Итак, мы пошли вниз по течению и довольно скоро наткнулись на лодку
вытащенную на берег. Я был ближе всех, поэтому прыгнул в нее; но Свэтти
этого не сделал. Он сказал:

“Гарш! Тебе лучше вылезти из этой лодки. Какой-то парень только что ушел
вон та лодка, потому что его следы на носовом сиденье еще не высохли.
Если бы он вернулся и увидел, как мы играем в его лодке, ему бы ни за что не понравилось
нам всего хорошего и вдоволь!”

И это было правильно, потому что, когда парень плывет из города или
где угодно, он не любит, когда дети дурачатся с его лодкой; потому что, если лодка
сбежал, как он мог вернуться в город? Так что, если они поймают тебя на своих
яликах, они хорошенько тебя поколотят. Итак, я вылез из лодки, а Свэтти
пошел вперед, а мы с Бони последовали за ним; и мы подошли к песчаному месту
у порохового погреба.

Пороховой склад - это маленькая квадратная лачуга размером примерно со шкаф,
обшитая листовым железом и выкрашенная в красный цвет для опасности. Это был единственный
один на стороне Иллинойса, но было еще два на стороне Айовы, вверх по
река в приличном расстоянии от города; и причина, по которой они были так далеко от
город был потому, что оптовые бакалейные лавки продавали порошок, но город не
разрешите им оставить что-нибудь в черте города. Когда они что-то продали, они
послали за этим. Пороховые погреба были разрисованы большими буквами
с надписью "Опасно!" и что никто не должен стрелять в них или разводить огонь рядом
с ними, или они могут взорваться. Так вот почему этот был посередине
в песчаном месте песок не может гореть, как трава.

Итак, мы пробрались через кусты туда, откуда могли видеть пороховой погреб, и
мы все резко остановились прямо там, потому что к нам приближался Слим Финнеган
вышел из порохового погреба с сумкой через плечо, с тем, что любой
можно было сказать, что в нем была железная пороховая бочка. Как только мы увидели его, он увидел нас
и мы нырнули обратно в кусты и убежали. Мы пробежали довольно далеко, а потом
мы остановились и прислушались, но ничего не услышали; поэтому мы спрятались за
бревном и стали ждать. Мы знали, что если Слим Финнеган найдет нас, он зарежет нас или
что-нибудь еще. В любом случае, мы думали, что он так и сделает. Мы с Бони так и сделали. Я думаю, Свэтти
тоже так сделал.

После того, как мы прождали, казалось, пару часов - но я думаю
это было около полуминуты - Свэтти высунул голову из-за бревна и
посмотрел, но ничего не увидел. Затем он встал и обошел бревно
и начал возвращаться в пороховой погреб. Бони ничего не сказал,
потому что он был слишком напуган, но я крикнул: “Свэтти! Свэтти!” шепотом,
потому что я хотел, чтобы он вернулся; но он просто повернулся и жестом велел нам
сидеть тихо, и он пошел дальше. Он шел так осторожно, как только мог. Довольно скоро
он вернулся и снова присел за бревном.

“Это Слим Финнеган, все верно”, - сказал он - только он сказал “орл верно”, как
он всегда так делает; “и он крадет бочонок пороха” - только он это сказал
что-то вроде “керга пороха”.

“Что ты видел, Свэтти?” Прошептал я.

“Я видел, как он перекладывал сумку с одного плеча на другое”, - сказал Свэтти,
“и я мог видеть гребни на бочонке, все в порядке! Если бы мы захотели, мы
могли бы сообщить в полицию, и они посадили бы его в тюрьму ”.

“Ой, не надо, Свэтти!” Я сказал. “Если ты это сделаешь, он подождет, пока не выйдет
и тогда он зарежет всех нас. Ой, не говори полиции, Свэтти!”

“Может быть, я так и сделаю, а может быть, и нет”, - сказал Свэтти. “Я еще не решил
но что я сделаю. Я не боюсь его старого колющего ножа, говорю вам
это! Он не может напугать меня! Нет никакого Слима Финнегана, который когда-либо жил
может напугать меня. Если бы он направил на меня свой старый лягушачий нож, я бы...

Он резко остановился, и я увидел, как он протянул руку и схватил бревно, и
его лицо было похоже на лицо мертвеца, а затем я оторвал взгляд от мозолей
Я поправлял ногу и тоже увидел Слима Финнегана. Он стоял
прямо перед нами с пистолетом в руке, и пистолет был
направлен прямо на нас. У него было злобное лицо, немного лисье и этакое
насмешливое, а теперь на нем появилось что-то вроде ухмылки, и это было уродливо. Это было
такая у него была ухмылка, когда он выкручивал руку маленькому ребенку и делал
его крик. Он был таким же, каким был всегда, немного с грязными волосами и
желтолицый, сутулый в плечах, с табачным соком в
уголках рта. Он выглядел так, как выглядел всегда, когда
собирался повеселиться, причинив кому-нибудь боль.

Я чувствовал себя довольно плохо, я чувствовал жар в животе, как будто пуля
там уже проделано горячее отверстие. Я как бы подергивался в разных местах, когда
каждое место заставляло думать, что именно в него попадет пуля.
Я не знаю, что сделал Бони; у меня было все, что я хотел сделать, не думая о
кто-нибудь еще. Внезапно Слим открыл свой грязный рот и выругался
хуже нас никто никогда не слышал.

“Вылезайте оттуда, вы” - что-то -“крысы!” - сказал он самым злобным
голосом, который у него был. “Вставайте!”

Итак, мы встали.

“Вы идите туда, сейчас же!” - приказал он, еще немного выругавшись; и он махнул
нам, куда идти.

Мы не сказали ни слова, даже Свэтти. Мы просто пошли; и вместо того, чтобы
думать, что я почувствовал, как пуля вошла мне в живот, я подумал, что почувствовал это
пуля вошла в суставы моей спины. Я завел руку за спину, чтобы как бы
помочь остановить это, если оно придет. Таким образом, он направил нас через заросли к
сэнди плейс. Он проводил нас до порохового склада, а затем, все сразу
однажды он крикнул нам, чтобы мы бросили наши сигареты "грейпвайн". Он спросил
нас, не хотим ли мы отправить его к черту. Поэтому мы сбросили их с ног.

Затем он подошел ко мне и ударил меня сбоку по голове и сбил с ног
повалил на песок, и бросил Бони на меня сверху, и так ударил Свэтти
он пошатнулся, но Свэтти не упал. Он выругался в ответ Слиму, и Слим
ударил его еще раз и сбил с ног. За миллион долларов я бы
не стал бы ругаться в ответ на поножовщину, у которой был пистолет; но вот как
Свэтти такой. В любом случае, он был единственным из нас, кто мог хорошо выругаться
достаточно, чтобы стоило поклясться в ответ.

Ну, Слим оставил дверь порохового погреба открытой, и когда он
нас всех сбил с ног, он подошел и пнул нас, и это был я
он пнул. Он все время ругался, непрерывным потоком, и это была
самая тщательная ругань, которую я когда-либо слышал. Это звучало как бизнес. Затем он
рывком поднял Свэтти и швырнул его в сторону порохового склада и швырнул его
внутрь, а затем он схватил меня и Бони и швырнул нас таким же образом. Он швырнул
нас всех в пороховой погреб.

“Я научу вас болтать обо мне, когда увидите меня!” - сказал он.
“Грязные маленькие крысы! Я преподам вам урок! Ты никогда не придешь своим
снова подглядываешь за мной! С тебя хватит, когда я покончу с
на этот раз с тобой. Ты хочешь знать, что я собираюсь с тобой сделать?”

Ну, мы вроде как хотели знать, но мы этого не сказали.

“Я собираюсь запереть вас там”, - сказал он; “и я собираюсь оставить вас
умирать там с голоду, как грязные подонки, которыми вы являетесь. Я научу тебя
иди и рассказывай неправду обо мне! Ты бы пошел и сказал, что я украл ту банку с порошком,
разве ты не стал бы? Ну, я не крал это - видишь? Я купил это. Я купил это
и они послали меня забрать это. В любом случае, это не твое дело. Вы
подлые крысы!”

Бони начал плакать. Слим сказал ему заткнуться, что он и сделал. Он хмуро посмотрел на
на нас.

“Нет,”- что-то-сказал он, ругаясь; “голодать слишком хорошо для
таких крыс-сплетников, как ты. Кто-нибудь может прийти и выпустить тебя. Я
знай, что я собираюсь с тобой сделать. Я собираюсь запереть тебя, а потом
собираюсь устроить пожар и разнести тебя на миллион кусочков. Я взорву вас,
как подлые крысы, которыми вы и являетесь!”

Я не могу заставить это звучать так, как это звучало для нас, потому что я не могу поклясться
так, как это сделал он. Он выругался, чтобы показать, что не шутил, а затем захлопнул
обитую железом дверь, и мы услышали скрежет железного засова, когда он закрывал ее
дверь, и мы услышали, как висячий замок защелкнулся в скобе. Мы были в
темной, еще более темной, чем я когда-либо был прежде. Бони начал вроде как плакать
забавно, как больное животное с голосом, который был слишком слаб, чтобы плакать очень
хорошо. Все, что я могу вспомнить, это то, что я протянула руки и почувствовала, что меня хватают за шиворот,
обеими руками вцепилась в его пальто.

Я держался, затаив дыхание, и ждал взрыва. Мы
услышали, как Слим ломает палки о свое колено; мы могли слышать, как палки
хрустнули. Затем мы услышали, как он складывает хворост снаружи
пороховой погреб, и довольно скоро мы услышали скрежет! скрежет!-- как будто чиркают спички
о коробку. Это было самое тяжелое ожидание чего-либо, что я когда-либо делал. Ожидание того, чтобы
быть взорванным, я думаю, всегда так.

Место, куда он складывал хворост, было одним из передних углов
порохового погреба, а пороха в доме было не так уж много,
и то, что там было, было разложено по разным стопкам, для разных видов
и размеров бочонков. Внезапно Свэтти оттолкнул мои руки от себя и
наклонился и начал ощупывать пол в углу, где должен был развестись огонь
. В том углу было четыре или пять маленьких бочонков с порохом
и Свэтти начал подбирать их и складывать в одну из
других куч, которые были не так близко к углу. Я думаю, никто, кроме Свэтти
не подумал бы об этом; но когда он начал, я тоже начал
и мы рассыпали порошок так быстро, как только могли. Затем дверь открылась.

Слим снял висячий замок и железную перекладину так тихо, что мы не
услышали его, а когда он открыл дверь, то застал нас за перекладыванием бочонков.

“Выходи оттуда!” - сказал он. “Теперь ты знаешь, что я с тобой сделаю, если ты
будешь рассказывать обо мне. Если я когда-нибудь услышу, что вы упомянули мое имя, или если
вы когда-нибудь скажете это друг другу, я найду вас, приведу сюда и
закончу эту работу как следует!”

Что ж, мы предполагали, что он это сделает.

“Я бы сделал это сейчас, - сказал он, - только я не хочу взрывать порох
это не мое. А вот и бочонок, который у меня был, ” сказал он, бросая
один в пороховой погреб. “Теперь ты получишь! И если ты когда-нибудь скажешь хоть слово, ты
будешь знать, что с тобой случится. Получи!”

Мы побежали. Мы бежали, как испуганные олени, и все, чего я хотел, это убраться как можно дальше
. Мы пробежали долгий путь вверх по Топи, а затем Свэтти
остановился, и я остановился, потому что он остановился, но Бони продолжал бежать.

“Давай!” Я сказал Свэтти. “Чего ты остановился?”

“Спрячься там”, - сказал он, указывая на какие-то кусты. “Я вернусь”.

Он пригнулся на индейский манер и направился к Болоту, скрывшись из виду.
Прошло довольно много времени, прежде чем он вернулся.

“Гарш, он лжец!” - сказал он, когда вернулся. “Тот бочонок с порохом, который он
украл, был не тем, который он вернул на место. Этот еще у него в ялике.
Это был еще один, который он положил обратно ”.

“Свэтти, ты ведь не собираешься донести на него, правда?” Спросил я.

“Держу пари, что нет!” - ответил он. “Я просто хотел знать. Держу пари, я не
собираюсь рассказать; если бы я это сделал, он бы зарезал нас через минуту ”.

Ну, я думаю, мы прождали около часа, прежде чем разойтись по домам, а потом мы
были очень рады, что кто-то из нас остался, чтобы пойти домой, потому что у нас были все
думал, что нас разнесет на такие маленькие кусочки, что никто не
никогда больше никого из нас не найдет.

Теперь о динамитерах: После того, как я прошел маршем в защиту сухого закона
парад, потому что отец Мами Литтл был сторонником сухого закона - был
сухой закон в Айове, повсюду, и какое-то время на Ривербэнке не было ни одного
салунов, потому что это было противозаконно. Итак, отец Слима Финнегана купил
убогую лодку и открыл на ней салун за рекой, где
не было сухого закона; и Слим помогал обслуживать бар, а затем и другие барыги
началось, и довольно скоро, я думаю, людям это надоело, и салуны
снова открылись в Ривербэнке, чтобы люди могли напиваться, не имея
нанять лодку и переправиться через реку.

Итак, трое, четверо или пятеро мужчин решили, что они остановят работу
салуны снова, и они начали это делать. Отец Мейми Литтл был
одним из них, потому что он печатал газету, которая требовала закрытия салунов
так что однажды ночью были взорваны три или четыре мужских дома
с порохом, но в другом бочонке перегорел фитиль, так что он не
взорвал его дом. Но три из них были взорваны. Это было примерно через три
месяца после того, как мы со Свэтти и Бони увидели, как Слим Финнеган украл бочонок
порох; и мы сразу подумали об этом, и о том, что Слим Финнеган был одним
из тех людей, которые взрывали дома.

Боже! Мы были напуганы! Все, о чем мы могли думать, это о том, что сейчас Слим Финнеган
придет в себя и ударит нас, чтобы мы не донесли на него. Целый
днем мы спрятались в старом ящичном ящике в моем сарае и не осмеливались разговаривать
выше шепота; и у нас была моя винтовка-мишень, потому что, если придет Слим, мы
мы собирались дорого продать наши жизни.

Но это было потом. Сначала мы пошли посмотреть на взорванные дома - прямо
после завтрака, на следующее утро после ночи, когда они были взорваны - и они
все были довольно плохими. Все говорили, что это было чудом, что никто не погиб,
и как Мами Литтл и ее родители прошли по голым стропилам
и выбрались наружу, и все в таком духе. И тогда мэр предложил пятьсот
вознаграждение в сто долларов, а губернатор предложил еще тысячу долларов;
и однажды вечером в центре города было большое собрание, и все давали деньги
на то, чтобы нанять детективов для поимки взрывателей.

В Ривербэнк приезжало много детективов; я думаю, может быть, там
была тысяча. Все говорили, что пройдет совсем немного времени, прежде чем
в dynamiters все были пойманы и отправлены в тюрьмы; но довольно скоро
все стали говорить, сыщикам было ничего хорошего, и что мистер Мерфи,
кто был одним комитет нанял, просто притворялся, это было
стоит обнаружить, и что он никогда не получил бы dynamiters,
и что все, что он остановился на берегу реки должна была получить деньги
комитет уделил ему каждую неделю. Все, что он выяснил, я полагаю, это то, что
динамит был порохом и что часть его была украдена из пороховницы
дом за рекой и немного из пороховниц вверх по реке. Но
я, Свэтти и Бони знали, кто его украл. Вот почему мы были напуганы.

И, держу пари, мы были очень напуганы! Мы соорудили крепость на сеновале моего
сарая, с бойницами, через которые можно было стрелять из моей винтовки, чтобы мы могли убежать
к нему, если придет Слим Финнеган, и пристрелим его из-за форта
прежде, чем он сможет нанести нам удар. Свэтти заставил нас сделать это. Он собирался
показать нам, как закрепить лестницу в сарае, чтобы каждая ступенька была на шарнире, чтобы, когда мы
потянем за веревку, ступеньки опускались и скользили, так что всякий раз, когда
Слим попытался подняться по ступенькам, которые ему предстояло пройти лишь частично, а затем
снова соскользнуть вниз; но когда мы попытались расшатать ступеньки
гвозди заржавели, а ступени раскололись; поэтому мы подумали, что лучше не делать этого
нет.

Мы придумали сигнальное слово - только это придумал Свэтти, - так что, когда
кто-нибудь из нас увидит Слима, мы сможем сказать это, и мы поймем, что нам нужно бежать в
укрытие в нашем форте. Слово было Vamoose! Но оно было слишком длинным, поэтому
Свэтти сократил его. Он сделал его Vam!

Мы сделали все, что могли, чтобы подготовиться к тому, что нас не зарежут. Мы сделали
кинжалы из нескольких кухонных ножей, которые были у меня на кухне, и Свэтти
показал нам, как это делается, пока мы с Бони точили точильный камень. Мы
заострили их с обоих краев, сделали на них заострения и обвязали бечевкой
вокруг ручек сделали петли, чтобы мы могли повесить их на подтяжку
пуговицы и оставили их свисать внутри брюк. Свэтти показал мне, как
носить мою винтовку-мишень, тоже засунутую за штанину брюк, чтобы ее не было
видно. Это заставляло меня ходить на негнущихся ногах, как будто я хромал, но Свэтти
сказал, что это хорошо - это сбило бы с толку Слима Финнегана.
Свэтти показал нам, как стоять спиной к спине, когда Слим Финнеган напал
на нас, чтобы у нас было по кинжалу в каждом направлении, и он не мог нанести нам удар
в спины.

При любой возможности мы собирались вместе, и Свэтти рассказывал нам о новых способах
уберечься от ножевых ранений, потому что он сказал, что знает парня в
Дерлингпорт, где он однажды побывал, который был закреплен точно так же, как и мы,
с большим парнем после него; и Свэтти вспомнил другие вещи, которые он
совершил. Он не помнил их все сразу, но каждый день вспоминал что-то
новое. Когда он вспоминал их, мы их выполняли. Одним из них было натирать
наши коленные суставы маслом для швейных машин, чтобы они были гибкими и мы
могли бегать как олени, когда Слим Финнеган гонялся за нами. До того , как он получил
благодаря Swatty вспомнили много подобных вещей. Мы их сделали.

Ну, через некоторое время, я думаю, мы вроде как забыли о Слиме Финнегане,
потому что он не подошел, чтобы ударить нас ножом. Может быть, это было потому, что Свэтти
больше не мог вспомнить ничего из того, что натворил парень в Дерлингпорте
, а может быть, это было потому, что снова начались занятия в школе. Мы вроде как превратили
крепость на моем сеновале в гримерку для цирка. Свэтти был
инспектором манежа. И вот настал день рождения Бони, и его мать
решила устроить для него вечеринку, потому что у них появился новый ковер в гостиной
и приказала оклеить столовую обоями. Итак, она получила это.

Сначала Бони сказал, что не пойдет на его вечеринку, потому что там будут
там будут девушки, и они захотят поиграть в игры с поцелуями; но Свэтти сказал:
Ого! он не побоялся поцеловать всех девушек, которые были в мире! и
что если Бони пойдет на вечеринку, он пойдет тоже. Поэтому я сказал, что если Бони
и Свэтти уйдут, я уйду. Я сказал, ого! Бьюсь об заклад, я бы тоже не побоялся
поцеловать всех девушек в мире! только, бьюсь об заклад, я бы не поцеловал
Мейми Литтл, если бы она спросила меня миллион раз, потому что она была зла на меня.
Итак, мы пошли на вечеринку Бони.

Это была довольно хорошая вечеринка. Поначалу это было не очень, потому что
девочки сидели в одном конце комнаты и пытались уберечь свои белые платья от помятости
, а мальчики сидели с другой стороны. Это было бы совсем не
весело в той первой части, только Свэтти принес немного
бобов в кармане, и мы немного повеселились, стреляя ими в девочек
большими пальцами. Время от времени мать Бони приходила из
кухни, хлопала в ладоши и говорила:

“Ну же! Мы все должны хорошо провести время! Все вы, мальчики и девочки, думаете
придумай игру и играй в нее. Бони” - только она называла его Гарольдом - “Я удивлен
ты не начинаешь игру!”

И тогда Бони пожалел, что пришел на его вечеринку. Так что через некоторое время Бони
мать сказала повару:

“Ну, Мэгги, нам лучше угостить их сейчас, а не
позже; они не оживятся, пока их не накормят”.

Мы вошли в столовую, и все расселись вокруг большого стола, и мы
начали хорошо проводить время. Мы, дети, вставали, прокрадывались и
крали у девушки торт или что-то в этом роде, а она кричала и злилась;
а потом мы начинали дергать их за бантики в волосах, и, возможно, их волосы
маленькие, и они шлепали нас, ругали и хихикали. Они притворялись
им это не нравилось; но это было так. Так что довольно скоро некоторые из них встали
и погнались за нами вокруг стола, а после мороженого выяснилось, что мы
играли в пятнашки; и мама Бони сказала:

“Боже, спаси мебель! Но, в любом случае, я рада, что они проснулись!”

Ну, я не дергала Мейми Литтл за волосы или что-то в этом роде. Наверное, я хотел
но я вроде как не осмеливался. Все, что она сделала, это скорчила мне рожицу один раз
через стол, и когда я бросил в нее маленький кусочек торта, она
отряхнула его со своего платья и сказала:

“Я считаю это очень грубым!”

И тогда мы снова пошли в гостиную и начали играть в поцелуи
игры - "Копенгаген" и "Почта", и тому подобные игры. И тогда мы
поиграли в подушку. Я думаю, девочкам это нравится, потому что здесь не так много
игр и больше поцелуев, и я думаю, мальчикам все равно, потому что
к тому времени, как вы начинаете играть в pillow, они к этому привыкают. Вы берете
диванную подушку и бросаете ее перед девушкой, которую хотите поцеловать, и опускаетесь
к вам на колени, и она опускается на колени, а затем целует вас. Затем
она берет подушку и бросает ее перед парнем, которого хочет
следующий поцелуй, и она опускается на колени и целует его. Так что, я думаю, Кейт
Уайт бросил подушку передо мной и поцеловал меня; и тогда я взяла
подушку и оглядела ряд стульев.

Я увидел Мейми Литтл, и она выглядела так, как будто пыталась выглядеть так, как будто она
не хотела, чтобы я уронил подушку перед ней, но действительно хотела
чтобы я это сделал. Я не знала, что делать. Тоуди Уильямс сидел на соседнем стуле с
Мейми Литтл. Наверное, может быть, я хотел, чтобы Мами Литтл поцеловала меня, но я был
вроде как боялся положить перед ней подушку. Мне стало немного жарко. Так что,
внезапно я уронил подушку прямо перед ней и плюхнулся
на колени. Все засмеялись и захлопали в ладоши, кроме
Подхалимаж Уильямс.

Но Мейми Литтл не упала передо мной на колени. Она
вздернула подбородок и сказала:

“Нет, спасибо”.

Думаю, мне стало жарче, чем когда-либо в моей жизни. Я был горяч. И
Думаю, я был довольно зол. Я встал и придержал подушку за угол.

“Тогда все в порядке для тебя!” Сказал я; и все, о чем я думал, это заставить ее
извини за то, что выставил меня дураком перед всей толпой. “Все в порядке для
ты! Я знаю, кто взорвал твой дом, и теперь я никому не скажу!”

Ну, она сразу же опустилась на колени. Она взяла у меня подушку
и опустилась на нее на колени. Я тоже опустился на нее на колени, и она
позволила мне поцеловать ее в щеку. Это была самая нежная щека, которую я когда-либо целовал,
Я думаю. И тогда она встала, взяла подушку и огляделась вокруг
в поисках мальчика, перед которым можно было бы ее положить, и когда она ее не положила
перед Тоуди Уильямсом я сразу почувствовал себя прекрасно. Свэтти наклонился
ко мне и сказал:

“Гарш! Теперь ты сделал это!”

“Ну, - сказал я в ответ, - у меня есть право сказать, если я захочу, не так ли?”

“Нет, ты не можешь”, - сказал Свэтти. “Если ты расскажешь, то Слим Финнеган зарежет
всех нас троих”.

“Ну, пусть он зарежет!” Я сказал, потому что именно так я себя тогда чувствовал,
потому что Мейми Литтл не положила подушку перед Тоуди
Уильямс, но перед Бони, и это мало что значило, потому что это
означало только, что она хотела, чтобы Бони получил это следующим, потому что он отдаст
это Люси. Итак, когда он подошел поцеловать Мами, она повернула голову, и он
почти не поцеловался вообще, и она позволила мне поцеловать ее честно и крепко.
Так что я чувствовал себя довольно хорошо. Я чувствовал, что она снова станет моей девушкой.
И я думаю, так оно и было, потому что, когда кто-то положил подушку перед
ней снова, она подошла с ней прямо ко мне, и на этот раз это был хороший
поцелуй тоже. Я чувствовал себя великолепно!

Когда мы, мальчики, получали наши шляпы, когда вечеринка закончилась, Свэтти подошел
ко мне.

“Если ты скажешь ей, что я собираюсь тебя облизать”, - сказал он.

“Хорошо, лижи!” Сказал я. “Я не боюсь твоих облизываний. Оближи все
ты хочешь. Я сказал ей, что расскажу, и ни ты, ни кто-либо другой не сможет выставить меня лжецом
!”

Итак, Мейми Литтл ждала меня у входной двери, и когда я вышла, я
знал, что она ждала, чтобы я мог пойти с ней домой, и я пошел.

“Что ж, я рада, что мы больше не злимся”, - сказала она, когда мы шли
вперед.

“Ах! кто был зол? Я не злилась”, - сказала я. “Ну, я и сейчас не злюсь”, - сказала она
. “Кто это взорвал наш дом?”

“О, кто-нибудь!” Сказал я.

Мы прошли немного, а потом она спросила:

“Кто взорвал наш дом?”

“Слим Финнеган”, - сказал я.

“Откуда ты знаешь, что он это сделал?” - спросила она.

“Потому что мы со Свэтти и Бони видели, как он украл порошок, чтобы сделать это”,
Я сказал ей: “Мы были в Иллинойсе и видели, как он украл это из
пороховой погреб, который находится вон там”.

Итак, мы поговорили об этом, и когда мы вернулись к ней домой, она сказала мне
подняться на крыльцо, что я и сделал; а затем она открыла дверь и позвала
для ее отца, и он подошел к двери.

“Папа, это Джорджи, - сказала она, - и он знает, кто взорвал наш дом”.

Ну, он привел меня в дом и попросил рассказать все об этом, и
Я рассказала ему, и Мами села в кресло и выслушала мой рассказ. Когда
он спросил меня обо всем, о чем мог подумать, он проводил меня до двери
и сказал:

“Джордж, ты замечательный мальчик!”

Я сказал:

“Да, сэр!” а потом я сказал: “До свидания, Мэми!” И она сказала:

“Мне не нравится этот подлый старый подхалим Уильямс”. Итак, я пошел домой.

В тот вечер мистер Мерфи, детектив, пришел ко мне домой и мистер
Литтл пришел с ним; и мистер Мерфи задал мне все вопросы
Мистер Литтл задавал и многое другое, и я рассказал ему все о Слиме
Финнеган. Он спросил, где живут Свэтти и Бони и как добраться до их
домов. И тогда мистер Мерфи сказал:

“Если мальчик говорит правду, это может оказаться важнее, чем мы
представляли. Некоторое время я думал, что причина в Слиме Финнегане
покинул город потому, что он что-то знал об этом деле.”

Так что, я думаю, это было причиной, по которой Слим Финнеган не подошел, чтобы нанести удар
нас - его не было в Ривербэнке. Я думаю, прошел еще месяц, прежде чем они
нашли его в Оклахоме и привезли обратно в Ривербэнк, потому что
мы со Свэтти и Бони поклялись, что он украл бочонок с порохом.
Мелкое воровство - вот как это называлось. Именно за это его и арестовали
.

Что ж, давайте выясним, Слим Финнеган ничего не взрывал, и это
это произошло даже не из-за его бочонка с порохом. Он украл порох
чтобы зарядить дробовик, чтобы отправиться на охоту, и он показал мистеру Мерфи
бочонок с сухим порохом, в котором еще оставалась большая часть пороха. Значит, он не был
в конце концов, взрывателем.

Но его отец был. мистер Мерфи дал Слиму Финнегану три диплома и сказал
ему: “Я думаю, ты знаешь, кто взорвал дома, и если ты этого не сделаешь
скажи, что я отправлю тебя в тюрьму на двадцать лет”, - и Слим
Финнеган - подлый подлец - рассказал, что его отец и двое других мужчин
сделали это, и их арестовали и отправили в тюрьму.

Итак, мы со Свэтти и Бони поговорили о том, кто из нас должен получить
награду в тысячу пятьсот долларов, и мы решили, что
Это должно быть у Свэтти, потому что он был тем, кто вернулся и увидел
что Слим Финнеган действительно украл бочонок пороха, и что если
Свэтти не понял, что это должно быть у меня, потому что я был тем, кто сказал
Мейми Литтл, и что если я этого не получу, это должно быть у Мейми Литтл,
потому что, если бы не она, я бы никогда не сказал.

Но никто из нас этого не понял. Мистер Мерфи это понял. Единственное, что поняли Свэтти и Бони
это то, что их не пырнули ножом. И я вернул Мейми Литтл для моей
снова секретная девушка.




XI. “ВОР! Вор!”

В то время как дом отца Мами Литтл приводился в порядок, после того как
взорванные, они уехали жить куда-то еще, и единственными людьми, которые
через дорогу от нас жили Бертоны. Там не было никаких
Бертонов, с которыми можно было бы поиграть, потому что единственными детьми, которые у них были, был Том Бертон,
который был старше моей сестры Фан, и тем летом он начал водить Фан в
прокатиться на шикарных лошадях и в экипаже, о котором позаботился нанятый бертонами человек
.

Нанятого Бертонами человека звали Джимми, и все звали его так
кроме миссис Бертон - она звала его Джеймсом. Я думаю, Джимми было лет сорок
. Или, может быть, ему было пятьдесят, или тридцать пять, или что-то около того. Он был худым
и более лысый, чем обычно бывают наемные работники, и его единственной дурной привычкой было
насыпать червей в бутылку из-под маринада и поставить бутылку в
солнце, чтобы растворить червей в масле от глистов для лечения его ревматизма
зимой; но летом были глисты, поэтому ему приходилось получать много
черви летом, чтобы продержаться всю зиму.

Ну, Джимми проработал у Бертонов шесть лет, а Энни, наша наемница
девушка, время от времени работала с нами в течение пяти лет. Я думаю, все
думали, что у нее вообще нет другого имени, пока однажды вечером
Джимми не подошел, не постучал в заднюю дверь и не спросил маму, мисс
Домбахер была дома. Ее не было, потому что она ходила в евангелическую
Лютеранская церковь; но после этого Джимми обычно приходил, и Энни
выносила два стула в? дворик под яблоней, и они
сидели и разговаривали. Или Джимми заговорил бы. Он говорил, и говорил, и говорил, и
время от времени Энни говорила: “Да”, а после того, как она это усвоила,
“Нет”. Итак, через пару лет Джимми начал держать Энни за руку
когда он разговаривал с ней, а еще через пару лет они обручились. Я
думаю, они понравились друг другу.

Однажды я был в нашей столовой, смотрел, положила ли Энни что-нибудь
свежее печенье в банке в шкафу, когда я услышала, как моя мама сказала: “О,
Энни!” на кухне, как будто она о чем-то сожалела. И тогда
Энни сказала:

“Мне тоже жаль уходить, мэм, но это правильно, что все должны
пожениться раз или два”.

“Я знаю, - сказала моя мать, - но я не знаю, что бы я когда-нибудь делала без
тебя, Энни”.

А потом Энни заплакала, а печенья не было, и я вышел.

Ну, это было так: Джимми копил свои деньги с тех пор, как Энни
появилась в нашем доме, и теперь у него было достаточно денег, чтобы жениться и купить
пара акров; итак, они собирались пожениться, и он собирался
уйти от Бертонов, выращивать садовые растения и продавать их вразнос. Энни собиралась
разводить цыплят и продавать яйца, а они заведут корову и будут продавать
молоко.

Итак, теперь я перехожу к сюжетной части истории. Я догадываюсь, о чем эта история
о том, что иногда парню полезно иметь девушку,
потому что, если бы Мейми Литтл не была моей девушкой, возможно, Джимми и Энни были бы
никогда не был женат.

История состояла из двух частей. Первая заключалась в том, что в город приезжал цирк
а мы со Свэтти не собирались; другая заключалась в том, что
здание школы износилось, и они построили новое.

В ночь перед приездом цирка должен был состояться прием
в шикарном большом новом здании школы собирались собрать деньги на библиотеку. Каждый
собирался уйти, и я думаю, каждый достаточно взрослый собирался забрать свою
девочку. В общем, мы со Свэтти и Бони разговорились о том, чтобы водить девушек на
вечеринки, приемы и все такое, и первое, что вы знаете, мы сказали
мы бы это сделали.

Полагаю, я сказал, что Свэтти испугался, и Свэтти бросил мне вызов в ответ, и мы оба
бросил вызов Бони, и поэтому никто из нас не стал бы рисковать. Поэтому Бони спросил
Люси и она сказала, что пойдет с ним, если моя мать позволит ей. Когда
Бони сказал мне, что я ему не верю, но я спросила Люси, и она сказала, что Бони
спросил ее, и что Мами Литтл была так же зла, как безумна, потому что я не
спросила Мами. Поэтому я сказал:

“О! Как я мог спросить ее, когда я ее еще не видел?”

“Ты тоже мог бы увидеть ее, если бы захотел”, - сказала Люси. “Ты мог бы видеть
ее каждую минуту каждого дня, если бы ты не был ”пугливым котом".

“Это не так. Я не "трусливый кот”! Сказал я.

“Это так, и ты такой! "Трусливый кот! Ты не собираешься забирать Мэми
Маленькая, а ты ее парень!”

“Я тоже собираюсь забрать ее!” Сказал я в ответ.

Но я не собирался забирать Мейми Литтл. Я бы не попросил у нее
миллион долларов. Но мне не нужно было просить ее. Я встретил ее в тот день.
Она была на другой стороне улицы, а я просто шел рядом, как будто
не видел ее. Поэтому она крикнула через дорогу: “Оо-оо! Джорджи! Ты знаешь!”

“О! Что я знаю?” Спросил я в ответ.

“Ты знаешь! Прием!” - сказала она. Ну, я просто пошел и ничего не
сказал. Но в тот вечер, когда я вернулся домой, моя мама сказала:

“Я слышал, ты становишься настоящим кавалером, Джорджи”.

Я не понял, что она имела в виду, поэтому спросил: “А?”

“Миссис Литтл позвонила сегодня днем, - сказала моя мать, - и сказала мне
ты попросила Мейми Литтл пойти с тобой на прием в честь нового учебного года.
Это очень мило”.

Я ничего не сказал. Это была Люси, и я был очень зол на нее за то, что
сказала Мами Литтл, что я собираюсь взять ее; но я был отчасти рад,
тоже. Я подумал: “Ну, в любом случае, Свэтти и Бони собираются забирать девочек”.

Прием был на следующий вечер, поэтому, когда Свэтти и Бони пришли
на следующий день я сказал им, что собираюсь взять Мейми Литтл и Свэтти
сказал, что это было правильно, каждый собирался взять с собой девушку.

Поэтому я спросил его, кого он собирается взять, потому что он никогда не показывал, что у него
была девушка.

“Гарш!” - сказал он, “Я не собираюсь брать ни одну девушку!”

От этого меня затошнило. Мы с Бони встали прямо как мужчины и попросили
девушек, и Свэтти пообещал, что возьмет одну, а теперь он отступал
вышел. Поэтому я сказал:

“Ого! Ты сказал, что возьмешь одну!”

“Ну, разве я этого не знаю?” Сказал Свэтти. “Конечно, я сказал, что сделаю, но я
забыл”

“Что ты забыл?” Спросил я.

“Я забыл, что я женат”, - сказал Свэтти.

Мы все сидели под нашей яблоней во дворе, и это было
хорошо, что мы не сидели на крыше, потому что я бы упала
и разбилась насмерть, я была так удивлена.

“О! Когда вы были женаты?” Сказал я.

“В тот раз я поехал в Дерлингпорт навестить своего дядю”, - сказал Свэтти.

“О! На ком ты женился?”

“На девушке”, - сказал он.

“Ну, если ты женился на девушке, почему ты никогда не говорил нам об этом
раньше?”

“Гарш! Я не могу вспомнить всего, что произошло, когда я был в
Можно мне в Дерлингпорт? Может быть, я забыл, что женат ”.

“О, тьфу!” Я спросил. “Зачем ты хотела пойти и выйти замуж,
Свэтти?”

“Ну, я ничего не мог с этим поделать, не так ли?” - спросил он.

“Ты же не думаешь, что я бы пошел и женился, если бы мог этому помешать, не так ли?
Мой... мой дядя заставил меня”.

“Почему он заставил тебя?” - спросил Бони.

“Потому что у моей тети на пальце был уголовник. У нее был уголовник на
пальце, и это чуть не убило ее из-за проклятых чулок, поэтому мой дядя сказал, что если я
буду носить еще какие-нибудь дырки в чулках, мне придется завести собственную жену, чтобы
запрут их”.

И тогда мы спросили Свэтти, какой была его жена, и он многое рассказал нам
о ней. Она была индийской принцессой, и когда вы впервые посмотрели на нее
она выглядела нормально, но довольно скоро вы увидели, что в ней торчит томагавк.
пояс и край его были все в засохшей крови, потому что у нее
было восемь других мужей до Свэтти, и она разозлилась на всех
из них, убила их и сняла скальпы. У нее на столе в гостиной лежал альбом
но вместо фотографий в нем были скальпы ее
мужей.

Свэтти сказал, что в альбоме "скальп" как раз нашлось место для еще одного скальпа,
и что время от времени, когда он был у нее дома, его
заштопав чулки, она смотрела на его голову и как бы вздыхала.

Ну, мы обсудили это, и Свэтти взяла с нас обещание никогда никому не рассказывать
во-первых, он был женат, потому что, если бы его мать узнала об этом, она бы вывела
его в конюшню и выпорола ремнем. Он сказал, что именно поэтому
он не осмелился повести ни одну девочку на прием в новой школе, потому что, если
его жена услышала об этом, она бы приревновала, спустилась вниз и
ударь его томагавком и, возможно, убей. И если бы она не убила его, его мать
заметила бы, что с него сняли скальп, в следующий раз, когда она мыла ему голову, и
все равно побила бы его.

Ну, моя мама помогла мне одеться для приема, а потом дала мне
двадцать центов на расходы. У меня было пять собственных центов, о которых она не знала.
Так что все было в порядке.

Уже стемнело. Я шел, как бы ведя рукой вдоль
частоколов заборов и желая умереть или что-то в этом роде, и становилось
все темнее и темнее. Новый дом, в котором жила Мейми Литтл, находился далеко за
Граймс-Хилл, и когда я подошел к двери, мистер Литтл, и миссис Литтл, и
Мейми как раз собиралась выходить, и мистер Литтл сказал: “Ну что ж!
А вот и наш кавалер!”

Мы с Мами шли впереди, и это было не так плохо, как я думала
могло бы быть, но я продолжала чувствовать какой-то озноб, когда думала о том, чтобы войти в
прием с Мами. Но прежде чем мы добрались до здания школы, Мами
сказала мне:

“Послушай, Джорджи! Разве ты не хочешь билет в цирк?”

Я сказал, о, я не хотел отбирать у нее билет; но она сказала
у нее тоже был билет, потому что ее отец был редактором газеты, и он получил
их бесплатно.

Как только мы добрались до стойки регистрации, миссис Литтл сказала: “А теперь, дети
бегите и развлекайтесь”.

Мами сразу же спросила: “Может, сначала поедим мороженого?”

Я сказала, что все будет в порядке, потому что, возможно, люди не заметят, что я
был с Мами Литтл и думаю, что я привел ее. Итак, мы сели за столик
и девушка приняла наш заказ и принесла нам клубнику и ваниль - большие
тарелки - и передала нам торт, и мы взяли по два куска торта на каждого.

Все было в порядке; но когда мы ели, мимо прошли Свэтти и Бони
и сказали: “Привет, Джорджи! Он привел девочку!”

Для Бони это было нормально! Он улизнул от того, чтобы привести девушку, и
это было очень подло, после того как он пошел и заставил меня привести одну. Я сказал
Я бы починил его, когда бы он у меня появился, и он тоже был напуган! Так что потом мы съели наш
мороженое медленно, чтобы его подольше хватило, и я забыл, каким подлым я себя чувствовал
потому что я привел девушку, когда тот, кто был напротив нас, справился
и спросил, сколько он должен.

“Дай-ка посмотреть!” - сказала девушка. “Два мороженых по десять центов - это двадцать
центов и два куска торта. Итого тридцать центов”.

Ну, я чуть не засунул свою ложку себе в горло! Я никогда не думал о том, что
торт будет дополнительным, а у нас было четыре куска, и это стоило двадцать
центов, а мороженое стоило двадцать центов, так что всего получилось сорок
вместе взятые, и двадцать пять центов были всеми деньгами, которые у меня были! Я была так напугана
у меня как бы перехватило горло. Наверное, мое лицо стало красным, как огонь,
я наклонилась вперед и откусила большой кусок торта, чтобы Мейми Литтл могла
не видишь, каким красным было мое лицо, а потом я подавилась тортом! Наверное, я
никогда в жизни не был так подавлен. И я приложил бумажную салфетку к лицу
и вышел в холл.

Я думаю, Мами Литтл сидела там за столом; я не знаю. Как только я
вышел в холл, я понял, что собираюсь делать. Я протиснулся между
людьми, добрался до двери и скрылся.

Как только я вернулся домой, мой отец спросил меня, забирал ли я Малышку Мейми домой;
так что я ничего не сказал. Я пошел прямо наверх, в постель. Через некоторое время мой
отец подошел и снова спросил меня, ходила ли я домой с Мами Литтл,
поэтому я ответила, что нет; я сказала, что не хотела. Я сказал, что ее родители могли бы забрать
ее домой, если бы захотели. Итак, отец сказал, что у него было намерение облизать меня; но
он этого не сделал. Так что, я думаю, Мейми Литтл добралась домой нормально. Я бы не
помогла ей вернуться домой, если бы мой отец отшлепал меня, но таковы уж отцы
.

На следующее утро, около четырех часов, мы со Свэтти и Бони спустились вниз
посмотреть, как разгружается цирк. Мы увидели это. А потом мы поднялись в цирк
площадки и увидел, как поднимается шатер и все такое. Тогда Бони сказал:

“Ого! Разве ты не хотел бы пойти в цирк?”

Поэтому я сказал, что ему не нужно быть таким умным, что я иду, потому что у меня есть
билет. И тогда я вспомнила, что у меня были двадцать центов, которые дала мне мама, чтобы купить мороженое
только я их не потратила, потому что
ушла так быстро. Поэтому я сказал Свэтти, что он может взять билет, потому что
У меня было двадцать пять центов, чтобы попасть в цирк. Так что Свэтти был рад.
Он сказал, что будет моим голландским дядей до тех пор, пока я жив, и что первым
доллар, который он увидел, катящимся в гору, он вернул бы мне, если бы смог его поймать.
Ну, мы гуляли по центру города с парада и увидел его, и пошли обратно к
на территорию цирка с ним. Мы со Свэтти и Бони вошли первыми
в палатку. Мы были прямо у веревки, когда билетер
опустил ее. Так что мы поспешили пройти, потому что там было много людей
толкающихся позади нас. Кассирша что-то крикнула нам, но я не
услышала, что это было, и мы поспешили к палатке зверинца.

Когда мы смотрели на страусов в их клетке, Свэтти подошел поближе
рядом со мной и сказал: “Посмотри сюда!”

Я посмотрела вниз, и он все еще держал свой билет в руке, потому что это было
почему билетер накричал на нас. Свэтти прокрался внутрь, не
предъявив свой билет.“Зачем ты это сделал?” Спросил я.
“Потому что я голоден”, - сказал он.“Ты не можешь съесть свой билет”, - сказал я.

“Подожди, и ты увидишь”, - сказал он, и тогда мы вошли в большую палатку
и мы забрались на верхний ряд. Когда мы высунули головы, мы смогли
увидеть прямо внизу, где контролер брал билеты, и всех
люди толпились, чтобы попасть внутрь. Прямо под нами на земле бродяга,
или человек из палатки, спал ничком, подложив руку под голову. Его
пальто лежало рядом с ним. Он тяжело дышал.

И тогда Свэтти высунулся как можно дальше и помахал билетом, который у него был
, и позвал тех, кто хотел купить билет за четвертак. Это было
во всяком случае, совсем как у Свэтти. Он был довольно ловким. Так что довольно скоро мужчина
сказал, что купит билет, и бросил четвертак Свэтти. С
четвертаком мы могли бы получить достаточно арахиса, чтобы продержаться до ужина.

Мы со Свэтти и Бони как раз собирались втянуть головы, когда увидели
Джимми и Энни. Я собирался наорать на них, когда увидел кое-что, что
заставило меня забыть орать. Свэтти тоже это увидела.

Там был человек, стоявший у канатов, которые образовывали узкое место для людей
должен был пройти, но он был за пределами канатов с нашей стороны, и просто
когда Джимми оказался напротив него и обошел его на шаг, его рука вытянулась
словно вспышка, что-то упало на землю, и бродяга выскользнул
он поднял руку и схватил то, что упало, и сунул это под пальто
и продолжал притворяться, что спит. Человек за веревками вытащил
Бумажник Джимми из его кармана.

Ну, я этого не знал, но у Джимми были все деньги, которые он собирался купить
в этом кошельке была ферма. Это был день цирка, и он не осмелился оставить его дома из-за воров; поэтому он принес его с собой.

Я не придумал, что можно сделать, и Бони тоже, но Свэтти придумал.
Он посмотрел вниз, а затем перекинул одну ногу, затем другую через стену
палатки, повисел там секунду и посмотрел вниз. Он протянул руку за рукой
дотянулся раз или два, а затем дал себе что-то вроде толчка и отпустил. Он наступил
опустился прямо на голову бродяги, оседлав его шею, и заорал: “Полиция!
Полиция!” Только он прокричал это “Порличе! Порличе!” как будто он всегда это говорит. Я думаю, бродяга был удивлен, но он протянул руку и схватил Свэтти.

Это был нечестный бой, Спецназ против мужчины, но это был хороший бой
пока это продолжалось. Все, кто был на верхних сиденьях, высунули головы и
закричали, и все, кто был внизу, где был Свэтти, прибежали. Один из
первым был городской полицейский - тот, что косоглазый, - и он замахнулся на
бомж со своей дубинкой и ударил Свэтти по штанам, а Свэтти
заорал и отпустил бомжа. Он мог бы сразиться с одним бродягой, но он не мог
подрался дубинкой и с косоглазым полицейским.

В ту минуту, когда бродяга освободился, он нырнул под палатку. Мы видели, как он юркнул под сиденья, а затем мы увидели, как он вылезает сбоку из палатки и убегает. Косоглазый коп бросился за ним, но он так и не добрался до него.

Спецназовец не убежал. Он просто встал на пальто бродяги, расставив ноги
наружу, и через минуту Джимми и множество людей столпились вокруг него.
Затем он поднял пальто. Мы могли видеть все это. Под пальто был
Бумажник Джимми и еще около шести. Джимми просто уронил свой бумажник и
обнял его. Он вроде как разрыдался и не знал, что делать, поэтому поцеловал
Свэтти, и Свэтти набросился на него и попал ему в грудь.

К этому времени подошел циркач в форме. У него был большой ореховый орешек
очищенная дубинка, и он протиснулся в толпу. За ним стояли четверо или пятеро
еще циркачи, но у них были колья для палатки.
“Что это за ряд?” спросил он.
Кто-то начал ему рассказывать. Человек, который забрал бумажник у Джимми
был прямо там, и он отвернулся. Поэтому я крикнул:“Эй, мистер! вот человек, который взял это ”.

Циркач огляделся, и вор заторопился. Он не у вас есть шанс сильно поторопиться. Циркач одним прыжком подбежал к нему и схватил его за воротник и одним рывком снял с вора пальто и жилет слетел, а рубашка сорвалась прямо с него. Другие циркачи были на нем. Если бы это был я, это убило бы меня, но я думаю, что он был жёстким.

Когда я обернулся, мистер Литтл стоял прямо за моей спиной. Он
подошел посмотреть, что это такое, чтобы он мог поместить это в свою газету. Когда он увидел, что это я закричала, он сказал:

“Ого, привет, это наш галантный кавалер! Эти жесткие сиденья - неподходящее место
для дамского угодника; проходите на зарезервированные места ”.

“Я не могу, ” сказал я, “ я должен дождаться Свэтти”. Он не знал, кто
Свэтти такой, поэтому я сказал ему. Поэтому, когда пришел Свэтти, мы пошли на
зарезервированные места, прямо перед средним кольцом. Итак, мистер Литтл спросил
Свэтти обо всем этом, и Свэтти рассказал ему, и мистер Литтл это записал
и отправился с этим в свою газету в центре города. Он сказал миссис Литтл хорошенько заботиться
О трех героях. Он имел в виду меня, Свэтти и Бони.

Так Джимми и Энни поженились. Все, что Мейми Литтл когда-либо говорила о моем
возвращении домой, было:“Я думаю, ты думаешь, что поступил довольно умно, вернувшись домой и позволив папе отвези меня домой и заплати за мороженое!”

Но меня это ничуть не задело. Девушки всегда говорят подобные вещи.