Поездка к Пушкину

               

  В начале третьего года обучения в Школе-студии МХАТ бессменный руководитель нашего курса профессор Виктор Карлович Монюков обратился ко мне с необычным предложением. «Базиль (именно так он называл меня, будучи в благодушном расположении духа), близятся ноябрьские праздники, и в плотном учебном графике вырисовывается трехдневное «окно», а посему было бы неплохо организовать какую-нибудь поездку с целью повышения культурного уровня твоих сокурсников. Ты же профорг! Вот и прояви должную инициативу». Тут надо пояснить, что на эту «роль» меня выдвинули формально, поскольку, потрудившись до поступления в вуз на заводе, я один из немногих на курсе обладал профсоюзным билетом, успев вступить в ряды этой некогда солидной общественной организации.
  На призыв мастера я откликнулся с особым энтузиазмом, желая во чтобы то ни стало оправдать оказанное доверие. С выбором маршрута сомнений не возникало. Туристический справочник был мне в помощь. Там, помимо прочего, на все лады рекламировался трехдневный вояж в любимый мной Пушкинский заповедник. Программа поездки выглядела вполне приемлемо. Добрая  часть суток на автобусе до Пскова, ночевка в тамошней гостинице, а поутру на весь день в гости к поэту -- в Михайловское. И тем же манером обратно.  Зная про особое отношение Монюкова к Пушкину, я уже предвкушал его одобрительную реакцию на мою идею. Увы, "гладко было на бумаге, да забыли про овраги". В турбюро по месту учебы, в центре, поведали, что время безнадежно упущено и все путевки в означенные места распроданы на многие месяцы вперед. Отчаявшись, я кинулся в дочернюю организацию, расположенную на сей раз по месту моего жительства. И родной Пролетарский район не подвел. Скучавший без дела сотрудник (окрестим его условно Савельич), узнав о цели моего визита, до того растрогался и проникся, что без лишних проволочек выдал необходимые бумаги, которые надлежало заполнить, а выписанные счета оплатить. После того, как все формальности были соблюдены, надлежало наведаться в головной офис турагентства для уточнения деталей предстоящей поездки. Надо заметить, что мое повторное появление с завизированной Савельичем документацией было встречено тамошними дамами без особого энтузиазма и даже враждебно. Возникала двусмысленная ситуация: ведь именно от них накануне я получил решительный отказ. Взяв во внимание юный возраст клиента, чиновницы от туризма, напустив строгать, стали настойчиво уверять меня, что, несмотря на наличие на руках оплаченной путевки, столь желанное для нас путешествие «в силу объективных причин состояться не может». Выяснилось, что Савельич «уже не в первый раз своими самовольными, не согласованными действиями вносит в работу агентства сумятицу и неразбериху».
  Придя в Школу-студию, я изложил «шефу» суть возникших препятствий. Оценив ситуацию, он предложил обратиться за поддержкой к руководству нашего института в лице ректора Вениамина Захаровича Радомысленского, что я и сделал незамедлительно. Отрадно, что после подключения столь «тяжелой артиллерии» дело разрешилось в нашу пользу. Правда в отместку «за доставленное беспокойство» раздосадованные дамы из турагентства пригрозили поселить нас не во Пскове, а в Новоржеве, еще во времена Пушкина обретшего весьма нелестную репутацию.
                Есть в России город Луга
                Петербургского округа;
                Хуже не было б сего
                Городишки на примете,
                Если б не было на свете
                Новоржева моего.
                1817 г.
 К сожалению, с той поры означенный град не слишком преуспел по части благоустройства и комфорта. Иными словами, вместо достойного ночлега в приличном отеле, нам гарантировали сомнительную ночевку в заштатной гостинице со всеми вытекающими обстоятельствами.  Забегая вперед, спешу уведомить, что с расселением все обошлось наилучшим образом. Псковская гостиница «Аврора» распахнула перед заезжими москвичами свои уютные апартаменты. Правда отдыхать нам не пришлось. Лишь только мы прописались и получили ключи от номеров, в холле отеля появился колоритный мужчина с бородой и огромной собакой. Оказалось, что это хороший знакомый нашего профессора, Всеволод Петрович Смирнов, псковский реставратор, архитектор, художник, кузнец и просто замечательный человек. Прибыл он для того, чтобы по просьбе Виктора Карловича организовать для нас прогулку по ночному городу с посещением мест, связанных с богатейшей историей и архитектурой Пскова. Это было еще одним подарком судьбы. Верный себе, Карлыч и сей раз не упустил возможности одарить своих учеников общением с уникальной личностью. Рассказы Севы Смирнова, так величал его наш худрук, можно было слушать бесконечно. Особому восприятию увиденного и услышанного благоприятствовали сумерки спустившиеся «на немые стогны града». Темнота размывала очертания современных построек, что давало возможность сосредоточиться на бело-стенных силуэтах древних соборов и церквей. 
 Не удивительно, что на память пришли строчки Давида Самойлова, любимого поэта: 
                Город ночь прост и вечен,
                Светит трепетный неон,
                Где-то над Замоскворечьем
                Низкий месяц наклонен.
 Только в нашем случае это было Завеличье, именно так называется район за рекой Великой, что на противоположном берегу от псковского Крома (Кремля). Поднявшись на его крепостные стены, благодаря разыгравшейся фантазии, мы могли воспринимать мерцающие свозь бойницы огни за походные костры осаждающих полчищ под предводительством Стефана Батория.   
  Прогулка завершилась посиделками в мастерской гостеприимного хозяина.
Под сводами древней звонницы, стоявшей на берегу реки Великой, за дружеским столом, мы еще долго, пренебрегая сном, внимали рассказам знатока и хранителя искусства Руси Всеволода Петровича Смирнова. 
  На утро автобус вез не выспавшихся сокурсников на свидание с Пушкиным, в Михайловское. По дороге взволнованный предстоящей встречей Виктор Карлович, посвящал нас в подробности жизни опального поэта. И хотя мне прежде доводилось подробно изучать этот период, из рассказов нашего профессора я узнал много нового и необычного. 
    В самом Михайловском, помимо интереснейшей экскурсии, нас ждала встреча с легендарным хранителем этих мест --  Семеном Степановичем Гейченко. Благодаря личному знакомству с ним нашего педагога, беседа с «домовым» пушкинского музея прошла в дружеской неформальной обстановке.
  По прошествии более десяти лет, когда довелось отдыхать семьей в Пушкиногорье, судьба вновь свела меня с директором «Заповедника». Набравшись смелости, я напомнил ему при встрече о нашем коротком знакомстве. При этом, для большей убедительности было упомянуто имя Виктора Карловича. Возможно, меня Гейченко и не вспомнил, уж слишком велик поток «паломников», однако в дом для беседы я был допущен, а моя маленькая дочка Настя одарена большой грушей из приусадебного сада.
  Благодарю судьбу и всех причастных за возможность располагать и при желании с наслаждением погружаться в волшебный мир воспоминаний!