de omnibus dubitandum 31. 532

ЧАСТЬ ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ (1662-1664)

    Глава 31.532. ЗАЧЕМ ТЫ НАТЯНУЛА СТАРОЕ ПЛАТЬЕ…

    Через полчаса скрипнула дверь, и он увидел ее, с влажными волосами, и с полотенцем на плечах. Она в нерешительности остановилась, а он крикнул ей из комнаты:

    - Проходи в спальню!

    Когда он вошел в спальню с подносом, на котором дымились чашки с чаем, она испуганно привстала с дивана у стены.

    Он сказал:

    - Бог мой, зачем ты натянула старое платье, распашной сарафан, (состоявший из двух полотнищ, которые соединялись при помощи красивых застёжек или пуговиц)?

    Она переступила с ноги на ногу, и ничего не сказала.

    Он пожал плечами:

    - В принципе мне все равно, - и поставил чашки на стол, присев в кресло рядом.

    - Подойди ко мне.

    Она подошла, опустив голову и глядя в пол.

    - Ближе.

    Она придвинулась еще, коснувшись его своими коленями. Он положил ей руку на левую щиколотку, и провел снизу вверх поднимая подол, остановившись на ямочке под коленкой. Ее кожа была влажной и удивительно нежной, какая только бывает у шестнадцатилетних. Икры были безволосы, только с едва заметным молодым пушком. Взявшись за застежки сарафана он, медленно стянул его до колен, открыв крутой темноволосый мысик, с пухлым лобком.

    Сарафан упал на пол, и она переступила через него, медленно положив руки на его плечи. Сквозь ткань рубашки он чувствовал, как горячи ее ладони. Ее плотный живот задрожал, и она всхлипнула. Он поднял голову вверх и увидел ее широко раскрытые покрасневшие глаза.

    - Я боюсь, - прерывающимся шепотом произнесла она, и шмыгнула носом.

    - Успокойся, - сказал он.

    - Как видишь, я еще ничего не сделал. Если мы будем осторожны, то тебе ничего не грозит.

    - Как это? - спросила она.

    Он откинулся назад, одной рукой расстегнул откидной клапан спереди, на широком поясе, а другой вытащил набрякший елдак наружу.

    Она зажмурила глаза.

    - Наталья, - обратился он к ней, впервые по имени. - Дай мне руку.

    После секундного размышления, она протянула ему узкую ладонь. Он взял ее за запястье, и накрыл ладонью свою елду, так что ее пальцы сомкнулись, и она ойкнула, ощутив теплоту и твердость органа.

    - Не сжимай, - сказал он. - Просто гладь.

    И она начала медленно двигать кулачком вверх и вниз. Ее рот приоткрылся, губы расслабились. Она стояла в неудобной позе, и он опустил ее ниже, на колени перед собой. Свободной рукой он гладил ее по спине и плечам. Она была совершенно обнажена.

    У нее были острые девчоночьи груди, с вздутыми, темно-розовыми, глядящими в стороны сосками. Груди едва заметно подрагивали от ее движений, которые постепенно становились более размеренными - она успокаивалась, словно представляя, как трет на терке морковь, и он почувствовал ее такт, и положил руку ей на голову, понуждая ее книзу.

    Она тихонько вздохнула, и инстинктивно попыталась отвернуть лицо, но у нее не получилось, так как он уже крепко придерживал ее затылок. Она втянула в себя губы, расширенными глазами глядя на приближающуюся маслянистую плешь елды с отвернутой кожицей.

    Он придавил ее голову сильнее, и плешка, ткнулась ей в нос. Она замычала и задергалась, и ему пришлось освободить одну руку, чтобы пальцем раскрыть ей рот.

    Наконец, он протолкнул плешку под ее упрямые губы и, почти задыхаясь, проговорил:

    - Наталья... не сжимай... зубы. - И сразу ощутил, как створки ее рта отворились, и плешка мягко проскользнула до самого корня языка.

    Она глухо замычала от ужаса, ощутив упершийся в гортань твердую скользкую елду, и чуть не задохнулась, но он, вовремя вытащил покрытую слюной елду наружу, и приподнял ее голову, давая глотнуть воздуха.

    Борьба с воспитанницей сильно возбудила его, и он с непонятным удивлением прислушивался, как мужская сила бурлит в нем, мощно закачивая кровь в, уже до предела, тугие пещеристые шулята.

    - Нужно дышать носом, - скорее прошептал, чем сказал он.

    Глубоко втягивая воздух, она со страхом смотрела на него снизу вверх. Он наклонился, отбросил черную прядь волос с ее лба, а затем поцеловал ее в мягкие, посолоневшие губы.

    Ему показалось, что она еле заметно ответила на поцелуй - или это ему показалось? Его язык проскользнул между ее зубов, кончиком касаясь десен.

    Теперь она не пыталась от него отстраниться, позволяя ему ласкать ей спину, бедра, и напрягшиеся икры ног. Он чувствовал, как его плешка периодически упирается в ложбинку между ее грудями, и эти прикосновения остро возбуждали его, как и ощущение упруго дрожащего под ладонью тела.

    Он отстранился, чувствуя, что ему просто нужно разрядиться.

    - Артамон, - тихо произнесла, почти прошептала она. - Я не могу брать в рот. Я задохнусь...

    Он, молча, смотрел на нее. У него не было сил что-либо объяснять или успокаивать.

    - Я не умею,.. - Наталья умоляюще смотрела на него. - Я вырву, мне противно до тошноты... Лучше другое...

    Он в сомнении покачал головой.

    - Пожалуйста,.. - жалобно пробормотала она.

    Он вздохнул, склонил голову и увидел свою елду, опухшую, влажную, с раздутой плешкой, торчащей из разверстого клапана. Затем посмотрел на нее, дрожащую, с покрасневшим лицом. На ее глаза накатывались слезы. И вдруг он снова ощутил переполняющую его нежность, которая была, оказалась сильнее того, кто сейчас требовательно торчал перед испуганным девичьим лицом.

    Он встал, и спустил портки. Не спеша расстегнул рубашку. Девушка неотрывно смотрела на него, стоя на коленях перед диваном. Розовые пятки трогательно смотрели вверх.

    - Вставай, - он помог ей встать на ноги, и она с трудом выпрямилась. На покрасневших круглых коленках отпечатался рисунок ковра. Острые грудки обиженно смотрели в разные стороны. Он повернул ее к себе лицом, и посадил на диван. Она покорно подчинилась, и присела на краешек, сдвинув колени. Теперь ее бедра казались шире, чем они были на самом деле. Черный пух виднелся под мягким животом в складках мясных врат.

    - Дай мне ножку, - сказал он.

    Она с сомнением приподняла правую ногу, и чуть откинулась назад, опершись руками о спинку дивана. Он взял маленькую ступню обеими руками, склонил голову, и поцеловал большой палец. Он был мягкий и нежный, без намека на мозоли. Затем он облизал все ее пальцы, смазывая их слюной, и опустил девичью ступню ниже, прижав ее к елдаку. Наталья  напряженно следила за его действиями, приоткрыв рот. Он осторожно вставил головку между большим и указательным пальцами; ее ступня напряглась, и она сдавленно охнула от удивления.

    Поняв, что от нее требуется, она принялась медленно водить ступней вверх и вниз - сильные увлажненные пальцы охватывали его елдак, сладко задевая основание плешки.

    Он тяжело дышал, придерживая обеими руками ее напрягшуюся ножку - ее неразвитые подростковые мускулы переливались под бледной кожей, возбуждая его. Он видел, как качались ее грудки и отчаянно дрожал живот в ее попытках сохранить равновесие.

    - Тебе тяжело так? - хрипло спросил он.

    Она отрицательно помотала головой.

    Его шулята потяжелели в предчувствии разрядки; но вдруг ее пальцы ускользнули от него - она отдернула ногу, и порывисто потянулась к нему. Ее руки легли на его бедра, ртом она искала его елду. Он торопливо сжал ее затылок, натягивая ее рот на плешку – и она всосала ее, но не пропустила в глубину, отчаянно сопротивляясь языком.

    Ему пришлось преодолеть это давление, насильно протолкнув напрягшуюся елду внутрь в нежную мякоть рта. Тотчас все ее тело страшно вздрогнуло, словно от боли, она замычала, а он начал спускать густые струи ей в гортань.

    Ее не стошнило. Но несколько минут она стояла на четвереньках на ковре, тяжело кашляя и сплевывая вязкую жидкость. Все ее тело содрогалось, а он, отупело, смотрел на нее, развалившись на диване, ощущая привычную потерю интереса к совокуплению.

    Затем они пили холодный чай; она захотела прикрыться, и он ей разрешил, принеся утирку, которой хватило только на то, чтобы скрыть от его пристального взгляда затворы. Сам он накинул камзол. Застенчиво прикрывая груди правой рукой, Наталья выпила чаю, и заметно ободрилась, даже засмеялась над его шуткой. На столе в итальянской вазе он нашел немного затвердевшего печенья, и она с удовольствием съела кусочек. А когда он закурил английскую трубку, она вдруг сказала:

    - Знаешь, я такого никогда не испытывала.

    Он промолчал, глядя поверх ее головы, ожидая продолжения, но его не последовало. Она сидела, закинув ногу за ногу, продолжая прикрывать грудь рукой.

    Тогда он сказал:

    - Я должен понять, что тебе понравилось?

    - Нет, - тихо произнесла Наталья. - Не понравилось. Просто интересно...

    - Что именно?

    Румянец залил ей щеки. Она пробормотала:

    - Как ты это делал... с пальцами.

    Он хмыкнул. - Что-же с тобой делать, если ты такая нежная.

    - Если ты хочешь еще... то... - она замялась.

    - Ты не против, только тебя стошнит?

    Она опустила голову:

    - Только не в рот. Или... в общем, я не могу глубоко...

    Он молчал, размышляя и прислушиваясь к себе. Он действительно хотел еще. Елдак слегка напрягся, распалившись видом раскрасневшейся полуодетой девочки прямо перед ним. Он вновь почувствовал острый интерес к ее телу, как тогда, при первой встрече. И он решился и, сказал:

    - Знаешь, я действительно хочу тебя еще. Еще раз.

    Она замерла, моргая ресницами.

    - Еще?

    - Да. Так, как это обычно делается.

    - Как это?

    - Быстрее сделать, чем объяснить, - хмыкнул он. Встал из-за стола, и бросился на диван, на ходу стягивая камзол.

    Она молчала, с ужасом следя за его движениями.

    - Успокойся, - произнес он. - Иди сюда.

    - Я не хочу, - прошептала она. - Я не могу. Я расскажу тебе, почему...

    - Расскажешь. Подойди ко мне.

    Она неловко встала, и приблизилась к нему. Лежа на боку, он протянул к ней руку и стянул полотенце с ее бедер.

    - Ложись рядом. Я обещаю, что не буду ничего делать, пока... - он не закончил.

    Она покорно прилегла рядом, к нему лицом. Доверчивые темно-карие глаза смотрели на него. Ее губы дрожали. Его рука легла ей на живот, поглаживая.

    - Расскажи-ка, почему тебе нельзя.

    - У меня... - Наталья запнулась, и продолжила шепотом, - от рождения узка матица. Немецкий доктор говорил, что... для жизни с мужем мне нужно делать операцию.

    - Вот как. Интересно, - его рука скользнула ниже, лаская нежные волоски на мясных вратах. Они были короткие и пушистые, словно мех у кролика. Он почувствовал, как она задрожала, когда его палец коснулся половых губ. Они были сухи, вход во влагалище был закрыт.

    Он убрал руку, мягко скользнул по внутренней стороне бедра. Приблизил лицо к ее лицу, и лизнул ее губы. Она приоткрыла рот. Они начали целоваться. Скользкие языки встретились в глубине рта, и она вздрогнула, переживая новое ощущение.

    Он помог ей взобраться на него сверху, и обнял ее бедра ногами. Упругие девичьи груди уперлись в его грудь, своим животом он прижался к ее животу. Напряженный елдак устроился между ее ляжек, и ему показалось, что она намеренно сжимает ноги, чтобы сдавить его посильней. Он ощущал, что мало-помалу девочка входит во вкус - ее язык застенчиво облизывал его десна, и она едва заметно постанывала.

    Сначала он придерживал ее голову ладонями, потом отпустил руки, погладил ее спину, и прижал обе ладони к нежным подрагивающим ягодицам - круглые половинки луны сжались и напряглись. Он осторожно разжал створки, и приложил палец к анусу - он был горяч и мягок.

    От неожиданности Наталья тихо вскрикнула, и оторвалась от его рта. Он почувствовал, как ягодицы луны свела судорога - и тогда отпустил ее.

    Она пошевелилась, тяжело дыша. Она смотрела на него - и ему почудился странный жестокий блеск в ее глазах. С ней что-то происходило.

    - Отпусти меня.

    Он крепко держал ее за плечи.

    - Я еще не закончил.

    - Нет, - прохрипела она, и попыталась вывернуться. Приложив усилие, он удержал ее на месте. Она опустила голову, и клюнула его в грудь - как птица. Укус не был больным, но он вздрогнул от неожиданности, и крепче сдавил ее.
Она вскрикнула почти во весь голос:

    - Больно! Не трогай меня! Ты обещал... - она бессильно всхлипнула.

    - Я обещал, что не буду ничего делать, пока...

    - Что? - она смотрела на него невидящими глазами.

    - ...Пока не удовлетворюсь, - закончил 42-х летний Артамон Матвеев. - Понимаешь? Я зашел слишком далеко. И ты тоже... зашла далеко.

    Она зажмурилась и энергично покачала головой. Темные волосы разлетелись в стороны.

    - Еще дальше, чем я. - он вздохнул. - А теперь открой рот.

    - Что?! - ее глаза широко раскрылись в изумлении.

    - Повторяю, открой рот.

    Она непонимающе смотрела на него.

    - Ты хочешь, чтоб я сделал это силой?

    Ошеломленная, она приоткрыла рот. Он накрыл ее губы своей ладонью, два пальца просунул в рот, и она их приняла без колебаний. - Соси.

    Она облизала их языком.

    - Обслюнявь пальцы. Пожалуйста. - Она подчинилась, он вытащил мокрые от ее слюны пальцы, чуть приподнял ее, и просунул ладонь под луно. Когда он коснулся затворов, она вскрикнула. Он двинулся дальше.

    - Помолчи, - сказал он, придерживал ее одной рукой. Анус плавно разошелся под его пальцем, и он осторожно принялся раскрывать вход, несильно касаясь нежной кожи влажной подушечкой среднего пальца. Девушка дрожала, лежа на нем, и тихо всхлипывала. Когда палец высох, он накрыл анус всей ладонью, и сильно прижал.

    Наталью затрясло.

    - Нет!! Нет! - она принялась вырываться.

    Он схватил ее в охапку, и заставил остаться на месте.

    - Пожалуйста! - ее глухой сдавленный голос показался ему вдруг незнакомым. Мелкая дрожь сотрясала ее. Она оперлась на руки и приподнялась над ним, приговаривая, будто в забытьи:

    - Артамон. Артамон. Не надо. Я не могу... Что угодно!.. Пожалуйста. Пожалей... Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!.. О, господи... - и вдруг она страшно захрипела, ее лицо исказилось, а рот начал медленно открываться, растягивая губы в бледные нити, превращаясь в гримасу раненого зверя.

    Он держал ее за бедра, направляя член. Головка была наполовину внутри, и там было действительно очень туго. Ее норка была настолько маленькой, что ему почудилось, что он втискивает орган в ее пупок. Он понял, что она не обманывала, говоря о узком влагалище. Вдруг он почувствовал резкую боль в натянутой уздечке, и одновременно просыпающееся странное чувство нежности к себе и этой девушке, скорчившейся над ним.

    - Наташа, - прерывистым голосом сказал он, - извини. Девочка. Еще немного...

    Он почувствовал, что все ее тело превратилось в сплошной комок мускулов. Ее сотрясали судороги - бедрами она сдавила его поясницу до боли. Раскачивающиеся перед ним груди вспухли, соски сморщились и потемнели, ее лицо побагровело и, превратилось в сплошную маску боли и страдания.

    Он тяжело продвигался миллиметр за миллиметром вперед, пока головка не уперлась в сфинктер. Она испустила истошный крик, а потом протяжно завыла, по-звериному, и вой этот привел его в ужас.

    Он уже был готов отпустить ее, но девушка мертвой хваткой держала его своим телом. Она больше не вырывалась. Он со страхом смотрел на ее выпирающие ключицы, багровую шею с натянутыми жилками, вскинутый вверх подбородок... помимо своей воли он входил в нее все глубже, он просто не мог остановиться. Еще одно движение - и елдак прорвал преграду, глубоко погрузившись внутрь - тотчас Наталья страшно вздрогнула, и замолчала, безвольно опустив голову. Ее тело стало стремительно покрываться потом, она обмякла. Потом отпустила руки и выпрямилась на нем, покачиваясь. Глаза ее были полны слез.

    Дикий восторг охватил его. Мокрая девушка качалась на нем, как пьяная, хватая ртом воздух. Он начал не спеша двигаться в ней, медленно, стараясь запомнить и запечатлеть в памяти каждое мгновение этой картины. Он придерживал ее за влажные бедра, свободной рукой лаская живот и клитор. Он был напряжен, вспухший, влажный, и прикосновение к нему заставило девушку вскрикнуть. Нежно массируя продолговатый похотничок, заставляя ее буквально рычать, он почувствовал, что сейчас кончит. Потом он скользнул ниже, к открытому устью влагалища нежно изучая внешние и внутренние губы. Он отнял палец от влагалища и, взяв луну ее ягодиц в обе руки, несколько раз с силой поднял тело девушки в воздух, резко и глубоко погружаясь в ее анус до конца, пока не разрядился тремя сильными струями.

    Он успел вытащить из нее окрашенный кровью член, и струйки мутно-белесой густой спермы выстрелили вверх. Несказанное облегчение охватило его. Молодая девушка-женщина бессильно склонилась ему на грудь, пряди волос щекотали ему горло. Через минуту она соскользнула с дивана, на удивление быстро и изящно, как змейка, рванулась к лежащей на полу нижней рубахе, и зажала белый комок между ног.

    Теперь он увидел на ее ляжках кровяные подтеки. Кровь была на коленях. Даже ее ступни были в крови. Он приподнялся и с ужасом понял, что практически лежит в крови - диванная ткань под ним намокла и потемнела.

    - Мать моя, - тихо произнес он и взглянул на нее.

    Она стояла рядом, зажимая окровавленную рубаху между ног. На ее лице блуждала странная улыбка.

    Все, его охватил невообразимый ужас.

    Он нашел в себе силы встать и найти забившиеся в угол дивана порты. Он натянул их, и покачал головой, глядя на безмолвную фигуру перед ним:

    - Ну что, еще чаю?