Уголёк

— Митька! Митька! — баба Маша стояла у калитки и оглядывая улицу звала своего непутёвого внука, — где ты, поросёнок нечищеный? Вот только вернись! Я тебе так всыплю! Митька! — бабка вышла на дорогу, постояла минуту, и махнув рукой вернулась в дом.
— Чего ты опять натворил? — Юлька, осторожно выглянула с чердачного окошка, удостоверится, что опасность миновала и их импровизированному штабу ничего не грозит.
— Ничего я не вытворял! Это бабуля так, для профилактики ругается. Чего, не знаешь, что ли, чуть что и поленом! Что б человеком вырос. Процесс у неё такой, воспитательный. Говорит, если нас не ругать, то толк не выйдет! — Митька шмыгнул носом и увлечённо захрустел яблоком.
— Да толк уже вышел, бестолочь осталась! — Верочка достала из пакета лопнувшую сливу и теперь слизывала сочную мякоть, потёкшую по пальцам.
— Я тебе что сказала? Кидаться яблоками надо в ту сторону, за речку, а не туда, где дед Матвей живёт. Ты ему цветы поломал, он бабуле сказал, что приготовил хворостину! Как только тебя увидит, сидеть не сможешь! — расхохоталась девчонка.

Митьке бы обидеться на неё, да сам виноват. Конечно это всё троюродная сестра придумала, кидаться яблоками. И это оказалось чертовски весело. Учитывая, что они залезли в огород к вредному деду и обнесли пару яблонь. А что, дед вообще за деревьями не следит, все лопухами да крапивой заросли. Да и куда ему столько, всё равно не съест, зубов то нет, и варенье не варит. А яблоки у старого Матвея были что надо: крупные, сочные, на солнце прозрачные, аж семечки видно. Но кидались они другими, небольшими, кислыми, что на яблоне у самой ограды росли.

Вера ещё прихватила у деда ореховых прутьев, таких, чтоб не меньше их росту, насаживаешь на такой прут яблоко, и потом движение такое делаешь, будто закидываешь удочку. Яблоко срывается и летит метров на сто. Тренировались на реке, и даже несколько раз, яблоки долетали до другого берега. А к деду это случайно получилось. И вообще, кто сказал, что это им брошенное яблоко к Матвею в палисадник залетело? Мало ли кто позавидовал на дедкины розы. Может вообще, ветром, с яблонь надуло, а Митьке теперь отдувайся. Где доказательства?

Вообще хорошо, что Верочка приехала, с ней всегда весело. Правда, Митьке с Витькой ещё чаще от бабки крапивой прилетать стало, за хулиганства, но они же не со зла, оно само так выходило. А вот сестре ни разу не досталось, всегда сухая из воды выходила. И как так только у неё выходило?

— И что, теперь делать? Если не от деда, то от бабки точно влетит! — почесал затылок Митька, — может пока в лес пойти жить? А что, сделаю себе шалаш, орехов, ягод полно, а вы мне будете бутерброды с колбасой приносить. Буду как Робинзон Крузо и две Пятницы!
— Ага, вот призраки тобой и поужинают! — кивнул Витька. Он хоть и был всего на год старше, но всегда старался показать, что всё всех лучше знает.
— Какие такие призраки? — тут же отозвалась Верочка, внимательно глядя на брата.
— Да, есть тут одна легенда, — отмахнулся Митька, — что когда-то, давно, тыщу лет назад, здесь промышлял разбойник. Награбил – во! — мальчишка провел ладонью у себя над головой, — вот только где спрятал никто не знает. Хотя тут, по прошлой осени, приезжали городские с металлоискателями, мы их потом неделю по всему лесу вылавливали.
— Точно, — загоготал Витька, — один такой, бабе Маше рассказывал, что лесного духа встретил, тот его чуть на тот свет не уволок. Мол лохматый, страшный, в белой рубахе, ходит и сердце своё ищет. А пока не найдёт, забирает чужие! Во как! — мальчишка явно наслаждался реакцией сестры на рассказ.
— А Бабушка чего? — подалась вперёд Верочка.
— Да чего, сказала, что они водой из болота опились, или мухоморов наелись! Но, я-то точно знаю, что клад есть! Нашли же пару монет и какую-то табличку с непонятными знаками.
— Интересненнько. — Задумалась Верочка. Всю жизнь играть в казаки-разбойники и не найти спрятанный клад – это неправильно! Это как все выходные дома просидеть, или не залезть на самую макушку вишни за тёмно-бордовыми ягодами, или не проверить птичье гнездо на наличие в нём птенцов и принести им печенье. В общем, сокровище должно быть найдено! Вот только как? Не перекапывать же весь лес, на это жизни не хватит! Да и пропажу лопаты бабушка сразу заметит.

— Надо вызывать духа! — после минутной паузы объявила она братьям.
— Чего? Кого? — ответили Митька с Витькой хором.
— Того, кто знает где клад! Сами подумайте, раз он его охраняет, значит знает где! Логично?
Мальчишки согласно кивнули.
— Вот, значит надо вызвать этого вашего лохматого и спросить. Всё просто! — Верочка победно улыбалась ожидая, что братья, как и всегда с радостью поддержат её идею, но те мялись.
— Чего? — не сдавалась девчонка, — струсили?
— И ничего не струсили, — ответил Витька, — а чьё сердце ты ему отдашь? Лично я, своим делиться не хочу!
— И не надо! Мы проведём древний обряд, и всё выясним!
— И что за обряд?
— На уголёк. Помнишь, дед Матвей рассказывал, как они раньше, до революции, пропажи искали? Вот такой!
— О, я в деле! — подпрыгнул Митька.
— Я тоже! — усмехнулся Витька, чуя, что задница не избежит встречи с бабкиной крапивой, но новое приключение явно того стоило.

***
— Но, ты же не сердишься, правда? — Митька опасливо посмотрел на большую ложку в руках бабушки.
— Сержусь! — ложка нырнула в кастрюлю, и вынырнула с дымящейся картофелиной, что тут же очутилась у мальчишки в тарелке, — и если вы трое, ещё раз, залезете в чужой огород, то будете пропалывать свой до конца жизни! — Ещё две круглые картошки опустились на тарелку. — А как только с моим закончите, я сдам вас в аренду к Матвею Семёновичу!
— Ба, так он же уже помрёт?! — не выдержал Митька уговора держать язык за зубами, за что тут же получил от бабушки ложкой по лбу.
— Думай, что говоришь!
— Ай! — потёр лоб Митька, — так я и думаю! Если до конца жизни наш полоть, то это сколько деду Матвею будет? Двести? Он что, бессмертный?
— Не твоё дело, ешь давай! — бабка присыпала картофель солью, полила подсолнечным маслом и пододвинула плошку с огурцами, — котлету будешь?
— Буду! — буркнул Митька, глядя, ловко бабуля раскладывает горячие клубни по тарелкам брата и сестры.

***
— Подожди, ты же понимаешь, что бессмертных не бывает? — Витька поднялся на локте, пытаясь рассмотреть лицо брата, лежащего на другой половине дивана.
— Ты в призраков тоже не верил, пока городские про них не рассказали! — прошептал Митька, — а дед уже сто лет живёт! А ты спроси у родителей, они помнят его молодым? А бабушка, она помнит? Говорю тебе, это он только претворяется старым, чтобы с расспросами не лезли! Вот скажи сейчас, что бессмертный, тут же учёные всякие набегут, посадят в свой аквариум, и будут опыты всякие делать. Ты чего, совсем кино не смотришь?
— А чего ты так волнуешься, Мить? — подала голос с раскладушки Верочка, которой все эти разговоры мешали спать. — Какая тебе разница, сколько деду лет?
— Да как ты не понимаешь, — вновь зашептал Митька, — если он бессмертный, то его сердце можно предложить призраку! Дед же всё равно помереть не может, а нам сплошная выгода!
— И как ты собираешься его раздобыть? — Верочка села по-турецки, укутавшись в простыню, — придёшь и скажешь: «дед Матвей, одолжи своё сердце, а мы с тобой поделимся сокровищем, когда найдём?» Представляю, как ты будешь драпать, пока старик свою двустволку солью заряжать будет.
— А у тебя есть предложение получше? — обиженно засопел Митька.
— Представь себе, да!
Мальчишки переползли к краю дивана, что бы ничего не пропустить.
— Ты видел, у деда, между деревьями, гамак висит, — быстро зашептала Верочка.
— И что?
— А то, надо проверить, есть ли у деда вообще сердце! Может оно у него как у Кощея, за тридевять земель спрятано.
— И как ты это сделаешь?
— Не перебивай! — легонько ударила пальцами по лбу брата девчонка, — дождемся, когда дед уснёт в гамаке и послушаем, стучит у него сердце, или нет!
— А почему именно в гамаке?
— Ну не ночью же ты к нему пойдёшь? А в огороде он днём спит!
— Тогда завтра и пойдём?

— Куда это вы собрались? — неожиданно зажёгся свет в комнате, — а ну, быстро спать! Ишь, заговорщики! Чтоб через пять минут сопели в шесть дырочек, иначе завтра весь день будете телятник драить!
— Ба!
— Спать! — отрезала бабушка и выключила свет.

***
На следующее утро, после завтрака, бабушка выдала всем внукам по трёхлитровой банке и отправила собирать смородину, пригрозив, что пока не соберут под самое горлышко, про речку пусть и не мечтают!
— Это даже хорошо, — подбадривала девочка братьев, отправляя гроздь иссиня-чёрных ягод себе в рот, — есть время на подумать!
— Да чего тут думать! Действовать надо! Думаешь, что больше никто не хочет сокровище найти? Вон, Васька кривой, каждый день в лес ходит, ищет подсказки. А Сенька с Пашкой? Да даже старая Клавдия, что через два забора от нас живёт, и та мечтает! А вдруг они догадаются и найдут клад раньше нас? Или дед Матвей кому расскажет? — Митька обдирал с куста смородину вместе с листьями и кидал в банку.
— Балда ты! — продолжала, есть ягоды Верочка, у которой была совсем пустая банка, — пусть ходят, ищут! А дед точно никому не скажет, мы сами узнаем!
— И как? — съехидничал Витька.
— А так! Старики все спят после обеда, верно?
— Он не старик! Он бессмертный! — парировал Митька, обтирая перепачканные пальцы о шорты.
— Но подделывается под старичка! А значит нужно соответствовать!
— Логично, — поддержал Витька, и залез на перевёрнутое к верху дном ведро, чтоб удобнее было собирать ягоды с макушки куста.
— Вот, так что сейчас спокойно собираем ягоды, потом обедаем, дожидаемся, когда дед Матвей уснёт и проверяем, есть ли у него сердце. И если оно не стучит, значит где-то спрятано!
— И как ты узнаешь, где спрятано? — Витька смотрел сверху вниз на девчонку, не особо веря в успех затеи.
— Гипноз! Слышал про такое? Смотришь человеку в глаза и спрашиваешь! Это как в гляделки, только круче! — не сдавалась Верочка, — я так в городе делала, когда надо было списать контрольную!
— А сердце ты ему как слушать будешь? Ухом? А если дед проснётся и за это самое ухо отведёт тебя к бабе Маше? — Митька потёр своё ухо перемазанной ладонью.
— А ты можешь взять у мамы ту штуку, которой она слушает? Ну с холодной железячкой на конце? — поинтересовалась девчонка.
— Не, отец узнает, всыпет. Он не бабуля, разбираться не станет! — засопел Митька.
— Я возьму! — слез Витька с ведра и поставил банку полную ягод на землю. — А ты прекращай есть, а то до вечера не управишься! Если ба спросит, где я, то скажете что в туалет пошёл
— Ага, и заблудился! — хихикнула Верочка.
— Ягоды собери в банку! — беззлобно парировал Витька и осторожно заглянул в окно кухни. Убедившись, что бабуля за калиткой не смотрит, выскочил на дорогу и помчался к дому родителей.
Верочка пожала плечами, засунула в род очередную гроздь ягод и поменялась банками с Митькой, который свою уже почти заполнил.

***
— Ну что там? — Митька никак не мог поудобнее встать на сваленных под забором деда брёвнах, ноги на свежей древесине соскальзывали, а снять сандалии он на отрез отказывался. Конечно, хорошо если ты девчонка и можешь чешки в карман запихнуть, а вот за новую обувку перед родителями головой отвечаешь.
— Ещё даже из дома не вышел! — прошептал Витька, слезая с поленьев, — ладно, пошли в сад, там подождём. А то сейчас кто увидит, объясняй потом, что не верблюд!
— Почему верблюд?
— Не знаю, так говорят.
— Может в другом месте засаду устроим? Там крапивы много! — Митька потёр голые коленки в представляя их встречу со жгучей травой.
— Больше негде! Пошли!
Верочка соскользнула с брёвен и все трое через дырку в заборе пробрались в сад бессмертного соседа.

Теперь было понятно, почему у деда весь огород порос крапивой, если ты помирать не собираешься, то и сорняки не мешают. Вы существуете в симбиозе: их не возможно выполоть, и у тебя двухстволка заряженная солью от назойливых соседей, что так и норовят нарушить твой хрупкий мирок своим видением как надо жить одинокому старику. А кто вообще сказал, что дед одинок? Вот радио, с новостями со всего света, розы в палисаднике, паучок Тишка за холодильником. Да и за хлебом он в состоянии сам сходить. А от людей одни проблемы. То не урожай у них, то тыкву с кабачками девать некуда. А у Матвея что, подпольный склад под домом вырыт, что все тащут ему всё что сами съесть не могут? И дети. От них столько шума. И ладно бы просто за яблоками лазили, так ещё и крапиву топчут. А из неё такая похлёбка вкусная выходит, особенно если ещё пару яиц в бульон покрошить. Так думал дед Матвей, намывая в тазу тарелку с ложкой, перед тем, как пойти в огород, и улечься в гамак под яблонями, отдохнуть под шелест листвы и стрекотания стрекоз.

Хорош когда ты стар и умеешь наслаждаться тем что есть. Не нужно бежать сломя голову за успехом, признанием, богатством. Лежишь себе в гамаке, покачиваешься, облака над головой рассматриваешь. Вон то, например, похоже на продавщицу Леночку, та тоже вечно взъерошенная и красится в блондинку. А вот это на пуделя. Знавал Матвей одного такого по молодости, ух и глупая была псина, разве что лаю много, а на охоту с собой не возьмёшь, всё зверьё соей любвеобильностью распугает, или вот крейсер. Волны, шторма, холодные брызги волн, сирены.

Сирены? Дед открыл глаза и увидел странное: нечто рыжее, лохматое, касалось чем-то холодным его груди, держа это синими пальцами, и что-то шептало. Усмотрев, что дед проснулся, пришелец ойкнул, оттолкнул гамак, и, судя по раздавшемуся визгу, свалился в крапиву, что росла под ним. Дед спросонья закрутился в гамаке, пытаясь слезть. Тот всё сильнее раскачивался, запутывая деда в полосатом пледе. Наконец, Матвей выпал на землю словно гусеница в коконе из перевернувшегося на бок гамака, но нарушителей спокойствия уже и след простыл.

***
Троица сорванцов неслась по деревенской улице, влетела в калитку, обогнула дом и по старой сливе взобралась на чердак, лишь там позволив себе упасть на солому и отдышаться.
— Я думал что всё, сейчас сердце выпрыгнет! — лёжа на животе произнёс Митька.
— Я тоже, — подхватил Витька распластавшийся на полу словно лягушка.
— А я, кажется, проглотила комара. Бе-е-е-е… тёрла рот тёмной ладонью Верочка.
— Видели, какое у него было лицо? — рассмеялся Митька, — он словно сам призрака увидел!
— Если бы меня разбудила девчонка синего цвета, я бы тоже испугался! Ты умыться не пробовала? — усмехнулся Витька.
— Пробовала! Кто знал, что у деда ягоды такие пачкательные.
— Да где ты их вообще нашла?
— Там, пока в крапиве сидели и ждали, когда дед уснёт!
— Обжора!
— Сам такой!
— Теперь неделю чесаться будет, — прервал перепалку Митька, растирая покрытые белыми пупырышками загорелые ноги. — Вот что теперь делать? Как узнать действительно дед бессмертный, или притворяется?

— Витька, Митька, Вера, а ну, слазьте с чердака! — раздался с улицы бабушкин голос. — У всех внуки как внуки, и только у меня черти полосатые! А живо, я сказала!
— Попали, — выглянул с чердачного окошка Витька, увидев, что рядом с бабушкой, у крыльца стоит дед Матвей и держит в руках ореховый прут, — ну что, пошли что ли, — оглянулся на брата с сестрой и скатился с крыши на грушевый сук.

***

— И позвольте вас спросить, что вы трое делали в чужом саду? — баба Маша сидела за столом и подливала кипяток в чашку деда Матвея.
— Ни чего мы не делали! — тут же начал всё отрицать Витька, уверенный, что его точно никто не мог видеть. — Мы на речку ходили!
— А чегой-то вы решили не на прямки пойти, а через лес? Это ж вона какой крюк! — хитро улыбнулся дед, забирая ложечкой ягоды из варенья.
— Так, червей накопать, — даже глазом не моргнул Витька, — караси же уже к нашим червям привычные, а лесные, они другие, вкуснее, как шашлык! На них рыба ух как ловится!
— Ну допустим! А удочки где?
— Да на берегу остались.
— А взяли вы их где? На рыбалку то без них пошли!
— А чё нам? — вошёл в азарт Витька, — ветку на берегу сломали, гвоздь согнули, вот и удочка!
— Ну силён! — рассмеялся дед, — не пропадёт он у тебя, Мария, вишь, как ужиком на сковородке извивается. А меня чего, с червём лесным спутали? А может за мотыля приняли? Я Мария, чуть богу душу не отдал, когда в меня твоя городская внучка начала стретоскопом тыкать. Так-то! Вот так спишь себе, под яблонькой, обед перевариваешь, куриную лапшу, с картофельным пирогом, и тут бац, нечто синее с бантиком тебе в ухо сопит! Ей богу, думал ёжик какой забрался. Как только заикаться не начал! О, посмотри, случаем глаз не дёргается?
— Ну, чего молчите? — баба Маша, хлебнула чаю из своей чашки, — чья идея была Матвея Степаныча попугать?

— И ни чего мы не пугали! — чуть поджала губы Верочка, — мы спасали! Идём, а он лежит и не дышит! Ба, ты же всегда сама говорила, что людям помогать надо!
— Помогать? Помогать конечно надо! — согласно кивнула бабушка, — вот только как вы узнали, что дед не дышит, если конечно не залезли к нему в сад?
— А мы не лазили! Мы шли, шли… а тут забор!
— Ишь, неожиданность какая, — усмехнулась бабуля, — никак из-под земли выскочил?
— С боку! А за ним тишина!
— А должно быть, что?..
— Так все же знают, что дед Матвей храпит! А тут нет! Ну мы и решили, что ему плохо! Витька эту штуку принёс, которой тётя Наташа, сердце слушает. А у деда, как оказалось, сердца нет!
— Что значит нет? — отставил чашку дед Матвей.
— А то! Я куда не приложу, не стучит! Значит Митька прав был, вы бессмертный, а сердце спрятали, чтобы призраку не досталось! А нам ух как сердце надо, чтобы клад найти!

На секунду воцарилась тишина, а после, дед с бабой Машей принялись хохотать так, что аж слёзы выступили.
— Это кто ж вам такое сказал? Бессмертный! Надо же! Я конечно помирать не собираюсь, и сердце иногда побаливает так, что хоть из груди вынай, но, чтобы совсем не стучало! Ой, Мария, налей мне ещё чаю, а то вся вода в слёзы ушла. Говорят, что смех жизнь продлевает, а я вот сейчас от него лопну! Взорвусь как палка с конфетти! Пух, и нет!
— Дед Мить, вам нельзя – пух! Нам ещё клад найти надо! — подал голос, молчащий до этого Митька.

— Ох, Мария, не хватит на твоей улице крапивы… ох не хватит! Сдай их детский дом, пока родители не вернуться! А то у нас от этих фантазёров вся деревня бессмертная станет! Это ж коллапс какой начнётся! Конец света! Когда там Наталья с мужем возвращается?
— Через неделю жду. А мне вот интересно, что за клад такой, для которого людей пугать надо?
— И как вы сердце моё добывать думали? А?
— Ну, мы, думали, — Митька ковырял большим пальцем ноги половицу, — оно само найдётся. Ведь бессмертному оно не надо…
— Нам призрака вызвать нужно, который клад охраняет, а для этого сердце нужно! Ну мы и решили, у вас, дед Матвей, взять. — Раскрыла все карты Верочка, всё равно Витькина версия с рыбалкой не прокатила, а так может старик заинтересуется, они его в долю возьмут, и всем хорошо будет. Ух, и заживут они тогда!

— А ну, давай подробнее! — дед пригладил усы, — Маш, а чем это таким у тебя пахнет? Никак плюшками?
— Да вот хотела этих оболтусов побаловать, да вижу не за что.
— А давайте все к столу! — ещё больше оживился старик, — я за хорошую историю готов это хулиганство простить! И даже родителям не скажу! Хотя, и следует вас крапивой высечь!

Митька, Витька и Верочка, тут же уселись за стол, протянув руки к печенью, за что тут же получили ложкой по пальцам и отправлены мыть руки и умываться, и только после этого их допустили к столу.

— Ну, как же! — Митька откусил огромный кусок ватрушки и теперь пытался одновременно жевать и говорить, что не очень получалось, поскольку во рту было ещё и печенье, — выфы сафы фофорили, фро леф, и фто фтам фафбофник фыл и флаф фляфал, а фде нифто не фнает!
— Что за фыфуфаль и в каком флефу? — вновь покатился от смеха дед, а следом за ним засмеялись и остальные.
— Прожуй вначале, чудо моё, фыфуфлясистое! — покачала головой бабушка, — запей чаем-то и не торопись! Давай, с начала!

— В лесу, давно жил разбойник! Ну, ба, ты же сама рассказывала! Анукий, или Акакий, не помню! Ты говорила, что река тогда была шире, и по ней корабли ходили, а он их грабил! А сокровище зарыл в лесу. И ещё призрака оставил его сторожить. А перед этим вынул его сердце и сказал, никому клад не отдавать, пока сердце не принесут! Ну, вспомни, ба!
— Это ты про Анчутку что ли? Было дело, разбойничал. Так давно это было, и кто знает, правда-не правда… Пропал он вместе с бандой своей. Может попались на грабеже каком, может потонули. А вы это чего, его клад искать удумали? — бабушка покачала головой. — Так его уж тыща лет как ищут. Может и нет его! А вы тут людей пугаете.
— Просто никто секрета не знал, а мы знаем! — намазала плюшку вареньем Верочка.
— Ну-ка, ну-ка, и что за тайна такая? — поинтересовался дед. Теперь, наевшись ватрушек, и напившись чаю с вареньем, у него было настроение поговорить, а тут такой случай.

— А такая! — Верочка облизнулась, выудив из креманки самую большую клубничку, — вы что, книжки совсем не читаете? А там, между прочим, пишут, как определить место где спрятан клад по светящимся в ночи зелёным огонькам, или по привидевшимся животным, а ещё, клад является в образе котла, сундука или бочонка с монетами и драгоценностями всякими. В таких случаях надо запомнить место и сказать: «Аминь, аминь, рассыпься!» А утром можно уже прийти туда с лопатой и вырыть сокровища. У вас, этот самый Анчутка, принёс жертву – сердце, которое теперь ищет привидение, а заодно сторожит богатство и путает огоньки, заодно пугая всех, кто в лес за сокровищами ходит. Значит, нужно на том месте, где увидишь огонёк, развести огонь, жертвенное пламя, вызвать духа-охранника, предложить ему сердце и спросить где сокровище! Всё просто! Самое сложное, это не смеяться, и не разговаривать, когда выкапываешь клад, а не то он под землю уйдёт и уже всё, не найти! 

— Знаешь, Мария, я передумал, неси крапиву! А ещё лучше розги! — пригладил жидкие волосёнки дед, — это надо такое выдумать, меня, заслуженного работника леспромторга, ветерана труда, чемпиона области по плаванию, назначить в жертву, как какого-то порося! Дожили! Вырастили себе на голову смену! Эх, не той дорогой вы пошли друзья мои! Сымайте портки!
— Ба! — хором выдохнули внуки, у которых одновременно округлились глаза.
— Подожди Матвей, давай уж до конца разберёмся? — усмехнулась баба Маша.
— А чего ждать, Мария? Пока эти твои бандиты, придут ко мне с ножом? Или быть может ты с ними за одно? Учти, у меня есть ружьё! Оно правда сейчас дома, но я за ним схожу! Ишь что удумали! Раз дед старый, значит всё, можно что угодно творить? Ух я вас! Мария, ещё мне чаю и варенье твоё, крыжовенное! А то я за себя не ручаюсь! — дед Матвей ругался, но почему-то внукам страшно не было, скорее весело.

— Ну, сказывайте, как вы деда жертвовать будете, к дереву привяжите, или на костёр, как предки наши делали?
— Да что ты такое говоришь, Матвей Степаныч, ну какое дерево, какие костры! — всплеснула руками бабка, — эти хоть несмышлёныши, услышали байку и понеслось! Но ты-то, чай не мальчик в побасенки верить!
— А чегой-то побасенки сразу? Я тебе Мария, так скажу, когда я был вот в ихнем возрасте, нашёл в лесу монету, серебряную! Батя меня выпорол, думал, что я украл у кого, а потом рассмотрел, что старая монета, ненашенская! Велел показать, где! Я отвёл. Вот мол, под корнями этого дерева нашёл. Начали мы копать, а тут ветер поднялся, жуть! Потемнело, загромыхало, и был нам голос, чтобы шли мы по добру поздорову!
— И? — внуки аж жевать перестали.
— Что и? — усмехнулся дед, — бежали так, что сапоги потеряли! Искали потом то место, да так и не нашли! Леший видать, кругами водил, да больше я того дерева не видел. Оно ведь как, если клад показался, то нельзя про него другому рассказывать, уплывёт богатство, как и не было.
— Ух ты! — выдохнули мальчишки, — значит не выдумка это – про сокровища!
— Выдумка, не выдумка, а встретится пришлось! Вот только про то, чтобы вызвать духа да сердце ему предложить, вот про это точно никто не догадался. Ну, чего сопишь, рассказывай, чего ты там, в своих книжках вычитала, может и подсоблю.

Верочка важно откинулась на спинку стула и положила ладошки на набитый плюшками живот. Витька, обняв руками колени положил на них подбородок и не мигая, словно удав смотрел на сестру, боясь пропустить что-то важное и интересное. Митька, шумно прихлёбывал из чашки ароматный чай, а дед с бабкой переглянувшись, лишь усмехнулись, приготовились слушать.

— Так вот, — подражая диктору из телевизора, важно начала Верочка, — ровно в полночь, когда прокукарекает чёрный петух, нужно запалить костёр, из хвороста трёх деревьев: берёзовой бересты, сосновых шишек и дубовых поленьев. Пока огонь горит, нужно говорить: ; гори-прогорай, уголёчек мне отдай, уголёк тот не простой с пылу с жару золотой, через север и восток он укажет точно в срок, куда мне за ним идти, что б сокровище найти! Так вот! Костёр прогорит, останется уголёк, его сразу узнаешь, он не потухает, светится. И вот он, как раз, способен указать в какой стороне спрятан клад. Пойдём, куда укажет. Над местом где зарыто сокровище, он вспыхнет как свечка и затухнет. Вот тут-то и появиться призрак, чтобы забрать сердце! А мы ему ваше предложим! Ой! — девочка прикрыла рот ладошкой, — то есть не ваше, а какое найдём! Ваше-то при вас останется! В общем, в этом самая большая проблема найти бесхозное сердце. А дальше, берём лопаты, выкапываем сокровища и на всех делим поровну. Вот!

— Хороший план! — пригладил усы дед Матвей, — а в этой, книжке твоей, не написано, чьё именно должно быть сердце? Может подойдёт свиное, или гуся, или оно вообще должно быть из дерева, или камня?
— Нет, — вздохнула Верочка, — не написано. Но он же, призрак этот, человеческое потерял.
— Ты тогда ещё почитай, книжку эту, или какую другую, может что и вычитаешь, а мне домой пора. Засиделся я у тебя Мария, пора и честь знать. За чай спасибо. За сказку, отдельное спасибо, повеселили старика, вот только пусть моё сердце при мне останется. Договорились? А то бессмертный – не бессмертный, без сердца-то много не проживёшь!
Дети согласно кивнули.
— Ну, я пошёл! Бывай, Мария. Бог даст, не спалят твои чертенята деревню нашу.
Дед ушёл, а Митька, Витька и Верочка ещё долго сидели на крыльце всматриваясь в темноту ночи.

— Зря ты деду всё рассказала, — вздохнул Витька, — теперь он без нас клад найдёт.
— Не найдёт, — фыркнула Верочка, — там ещё особая ночь нужна, такая только через два дня будет. У бабушки в календаре написано, что полная Луна только послезавтра, а по новостям сказали, что ещё и розовая. Там планеты что-то закрывают, или открывают, не помню, я уже только кончик передачи видела. Но главное, что у нас есть ещё целый день, чтобы решить где раздобыть сердце! И за стариком проследить.
— А может у мамы спросим? — зевнул Митька, — может у неё в поликлинике есть?
— Ага, они с отцом только через неделю вернутся, да и сомневаюсь я, что там есть что-то кроме шприцов и гипсов. — Буркнул Витька.
— А может Гришка знает? — не сдавался Митька, — это мамин сторож, — повернулся он к сестре, поясняя мысль, — точнее не совсем мамин, он её поликлинику сторожит. Должен знать!
— Точно! — обрадовалась Верочка, — а сейчас он тоже там?
— Ну да!
— Бежим?
— Ага! Ой… схватился за ухо Митька.

— И куда это вы опять в ночь собрались? — бабушка крепко держала внука за ухо.
— Мы? Никуда. Спать. — засопел Митька, пытаясь освободиться от бабы Маши. Та отпустила ухо внука, оглядела всю троицу и серьёзно произнесла: — завтра, весь день будете мне грядки полоть, и только пробуйте, хоть одну травинку пропустить! А сейчас марш в кровать!
Внуков сдуло с крыльца в спальню, а бабушка чуть задержалась, посмотрела на луну, что зацепилась боком за трубу соседской крыши стекая молоком по трубе в большую бочку с водой, из которой лакала звёзды серая кошка. Бабуля вздохнула, перекрестилась и пошла вслед за внучатами в дом. Нужно проверить, чтобы все спали, а не вылезли в окно на встречу новым приключениям.

***
— Так, пройдётесь по огороду, выдерните все одуванчики, особенно смотрите вдоль забора! После грядки с редиской прополите, польёте огород, и чтобы со шлангом не баловаться! И вон, под лавкой корзинка стоит, соберёте остатки смородины, и чтоб без веточек и листьев! Ах, да, забыла совсем, у Борьки нужно поилку почистить. И смотрите у меня, без глупостей!

Внуки зафырчали, приуныли, как раз весь день уйдёт на то, чтобы всё переделать, а надо ещё до Гришки добежать, и за дедом последить! Вот как тут клад найти, если полоть заставляют?
— Слушай меня, — скомандовал Витька, — вы двое идёте в огород, а я мчусь в поликлинику и всё там узнаю!
— А чего это мы в огород, а ты гулять? — нахмурился Митька уперев руки в бока, — может лучше ты останешься, а я к Грише сбегаю?
— Не, ты мелкий ещё! А её, — Витька ткнул пальцем в сестру, — здесь вообще никто не знает! И бегаю я быстрее!
— А если бабушка выйдет, а тебя нет? — не сдавался Митька, которому совершенно не хотелось одному полоть грядки.
— Скажете, что в туалет пошёл!
— Ага, и провалился! Лучше я за стариком присмотрю, а ты говори, что мне приспичило!
— Нет, нам нельзя всем из огорода уходить! Я быстро! А вы пока придумывайте, что бабушке скажете.
— А чего говорить, иди, шорты переодень, а мне эти оставь, и сандалии тоже! — скомандовала Верочка.
— Зачем? — не понял Витька.
— Затем! Иди говорю!

Витька, привыкший к выкрутасам сестры, и что совершенно бесполезно с ней спорить, послушно прошмыгнул в дом и переоделся.
— Ну?
— Что ну? — натянула на банку шорты брата Верочка, — бабуля видела тебя в них, вот, и пусть дальше видит! — девчонка подсунула банку под куст, воткнула рядом сандалики носиком вниз, и стало казаться, что мальчишка залез в кусты и теперь из них только шорты с сандалиями торчат. — Вот! Придётся правда их переставлять, но что поделать, не можешь же ты торчать под кустом вечно!
— Всё, я убежал! Скоро буду! — Витька сбег через соседний огород, а Митька с Верочкой занялись поиском одуванчиков и переносом их с грядок на компостную кучу.

— И где только его носит, — поливала из шланга развалившегося посреди огорода поросёнка Борьку, Верочка. Всё-таки идея совместить полив огорода и чистку поилки, которую вытащил из хлева Митька, была хороша. А хряк, весело похрюкивающий от удовольствия, что его со всех сторон поливают, помог перекопать грядку у забора, и не пришлось пропалывать траву, заодно, извозившись в навозной куче, Борька на своих копытцах разнёс удобрения по огороду, а то, что осталось на нём, сейчас смывалось со шкуры и растекалось весёлыми ручейками по дорожкам к калитке.

Тем временем, банка на которую были натянуты Витькины шорты переместилась под смородиновые кусты, с которых, по одной ягодке с грозди, аккуратно в корзинку складывал Митька, благоразумно рассудив, что такое ответственное дело доверять сестре нельзя, всё съест! Хотя поливать поросёнка водой из шланга было гораздо веселее, чем заполнять корзинку смородиной.

— А чего это тут у меня творится, а? А чего поросёнок на морковке лежит? — баба Маша вошла в калитку держа в одной руке авоську, в другой картонную коробку из-под торта. — Ой! — Едва успела спрятать за спиной картонку бабушка, как была обрызгана водой.
— Ой, — только и сказала Верочка, опуская шланг.
— Ой, — повторил Митька, видя, как поплыли из корзинки ягоды, омываемые струёй из шланга.
— Ой, — присел за кустом Витька, у которого шорты с сандаликами, торчали с другой стороны огорода.
— Быстро, воду выключили, штаны с банки сняли и все в дом! — скомандовала бабушка и пошла переодеваться.

— Даже не буду спрашивать, кто зачинщик этого безобразия, — бабушка сняла картонную крышку, под которой оказались эклеры, — просто все трое, с этой минуты, под домашним арестом! И без сладкого! — закрыла обратно коробку бабушка и убрала в холодильник. — Перетрясёте половики, переберёте ягоды, поможете сварить варенье, хотя нет, его я и без вас сварю. А сейчас марш к себе в комнату, думать над поведением!
— А как же клад? — подал голос Митька
— Будет тебе клад, крапивой по заднице! Кому сказала, марш в комнату, и сидите тихо, пока я Борьку ловлю. Хоть один нос увижу на улице, отхватите хворостиной все трое!
— Ба! — обречённо выдохнули внуки.
— Марш!
— Ну, всё… накрылись наши сокровища, — пробухтел Витька, закрывая дверь в детскую.
— А может и нет! — усмехнулась Верочка, — смотри…

продолжение следует...