Лезвия 4. Верхом на молнии

Нелюди


– Даже не представляла, что командование может так поступать с элитным подразделением, где каждый на вес золота, – пробормотала я тогда, сидя на бортике надувного плота, впечатлённая даже скупым рассказом Хопеша.
– Ты не понимаешь, Алекс, – сказал мне Джейсон. – Элитарность таких команд, как «Лезвия», заключается вовсе не в их уникальных способностях. Элита армии – это люди, которые без раздумий берутся за дело, заранее зная, что у них почти нет или точно нет шансов уцелеть. Берутся потому, что знают - это спасёт жизни многих других. Операции нашего отряда помогли спасти тысячи стеллиан и не меньше двух рот десантников.
– Каким образом? – удивилась я.
– Не ввяжись мы в партизанскую войну, князья Ашхинского союза снова попросили бы нас о введении миротворцев, – объяснил Рожон. – Только сайтаки уже были учёные и знали, на чём землян можно поймать, кончилось бы тем, что они начали целенаправлено нападать на неопытных пацанов, отнимать оружие, боеприпасы, снаряжение. Тогда конфликт перешёл бы на новый уровень, и мы стали бы его прямыми участниками.
– И обрати внимание на расклад, который мы имеем сейчас, – заметил Серп. – сейчас мы почти в том же амплуа, что были на Стелле. Мы работаем – остальные в стороне. Чем тише мы разведём эту публику и заставим их выползти из норы, тем меньше урона понесут колония и армия.
– Откуда такая уверенность? Мы же ничего не знаем о них.
– А нам это и не особо нужно. Главное заставить их обнаружить себя, дать понять, что мы не отстанем, потому что мы здесь, и не собираемся ни уходить, ни уступать им освоенные территории.
– А ещё убедить их, что мы та ещё заноза, и не дадим им покоя, – добавил Жозе, – Правильно, командир?
– В точку, – кивнул Хаммер. – А насчёт того, что мы знаем или чего не знаем о них, у меня сложилось определённое мнение.
– Очень любопытно, – сказал Оливера. – И что нам стоит знать о них?
– Давайте рассуждать логически. Мы для них такие же чужаки, как и они для нас. Соответственно, они будут проверять на нас разные средства, как мы проверяем на тех, кто вредит нам. Они испытали на нас расщепляемые заряды, но это слишком нерентабельно, потому что им радиация тоже вредит, и их механизмы с электроникой, как и наши, от ионизации приходят в негодность. Поскольку другого мощного оружия против нас у них нет, они перешли на партизанские методы. Готов поклясться, чем угодно, что свалившийся гравилёт энергокомпании – дело их щупалец. Дальше – появляются искуственные болванчики с кукловодами внутри, которые пуляют в нас металлическими остряками. Не удивлюсь, если следующими шагами будут попытки отрубить нашу энергосистему или отравить источник воды. А теперь задумайтесь, о чём это говорит?
– О чём? – спросил Канцони.
– Вставший на путь мелких пакостей противник – это борец за территорию, на которой есть что-то жизненно важное для него. Он не заинтересован в непримиримой войне насмерть, понимая, что быстрая и лёгкая победа ему не светит, что другая сторона ему не по зубам, однако, он намерен жить в тени и мелким сапом добиваться своего, так как цель оправдывает средства. Стратегия партизанской войны заключается в постоянном давлении на психику неприятеля, подрыв его хозяйственной деятельности, создание некомфортной среды. В истории масса таких примеров.
– Так то ж в нашей истории, – резонно заметил Серп. – У них, может быть, и истории, как таковой нет.
– То есть, как это нет? – изумился Шмидт. – Разве такое может быть? Они же разумные существа.
– Не исключено, что их разумность – результат неосознанного инстинктивного выполнения заложенных биологических программ, реакция на ряд раздражителей в форме условных и безусловных рефлексов. Самый известный пример такого сложного поведения – повадки пчёл.
– Не верится, – сказал ворчливо Карвер. – Инстинкты, рефлексы… Звучит красиво, но не могут же они заставить кого-то создавать космические корабли, оружие и этих… манекенов.
– В ходе эволюции они могли развить способность обучаться, – предположил Серп. – Тогда мотивы их поведения, безусловно, будут сложнее, чем у роевых животных. В этом случае они будут базироваться на врождённых инстинктах, подкрепляясь разумной деятельностью особей, освоивших различные полезные навыки.
– Полезные для них, – уточнил Жозе.
– Разумеется, – кивнул Джейсон.
– Простите, что прерываю вашу научную конференцию, – усмехнулся Хопеш. – Нам нужно двигать дальше. Но прежде обсудим наши действия. Глядите сюда.
Он включил планшет, доставленный Секирой, и показал нам данные, полученные беспилотным разведчиком.
– Вот эти утёсы – чистой воды дурилка. С виду каменные и прочные, а внутри их вода так источила, что непонятно, на чём держатся. Снизу их прибой подъедает, приливные волны гроты шлифуют, а сверху кроха за крохой – осадки с ветром. Порода – известняк, он податлив и пустоты в нём могут формировать даже бактерии и слизевики. Не верите – спросите у Фалькаты, он на своём веку таких нор повидал больше, чем вы бутербродов из холодильника стащили.
– Точно, – кивнул Жозе, – В известняке пещеры могут тянуться на много километров.
– Беспилотник засёк источник тепла внутри вот этого утёса, – продолжил Хопеш. – показывая на среднюю из трёх самых высоких куполообразных гор. – Судя по данным сканера, там большой грот с двумя входами. Один вход со стороны моря, другой – вот здесь, в седловине между этой и соседней вершинами. На это место никто и подумать не мог, потому что на самом высоком утёсе установлен ретранслятор сотовой связи. Зато эти хмыри верно рассчитали: заныкались у нас под носом, мол, раз тут наше оборудование связи, то мы тут никаких военных действий вести не будем.
Наша с вами задача – не вступая, если это возможно, в контакт с пришельцами, разведать, что у них там. Затем доложить в штаб ГО, как обстоят дела, а там уже будут решать, как поступить с  этими шнырями. В случае, если нарвёмся на какие-либо строжевые устройства или самих змееруков, проявлять минимум агрессии, первыми не нападать. Если на нас наедут, прикрываем друг друга и отступаем, изображая случайных прохожих.
– После сегодняшней ночки такое возможно? – спросил Сингх.
– В деле с инопланетянами всякое возможно, – ответил Хопеш. – Мировая история знает разные курьёзы. Один персонаж на Баскеле чуть не спровоцировал войну, начав отстреливаться от вполне мирных местных, которые проявили к нему интерес лишь потому, что он походил на их гуманоидных создателей. А на Грумбридже 34 было  наоборот: исследователи, опухнув от скуки на корабле, который по своей тихоходности пилил до места назначения целый год, обнаружили на планете Герд атмосферу, воду и примитивную жизнь, решили на радостях устроить пикник. Кончилось это недоразумением между ними и потомками переселенцев с погибшей планеты, которые тысячу лет пытались наладить на новом месте хозяйство, а тут какие-то двуногие верзилы нацелились на их плантациях лабораторию развернуть.
– И чем дело кончилось? – поинтересовался Оливера.
– Ржач был на весь Космос. Эти пигмеи взрослому мужику ростиком чуть выше пояса, но за своё добро поднялись решительно и навешали космофлотовцам звездюлей, добро хоть не порешили. Начальник экспедиции – мудрый дядька, подготовленный в дипкорпусе, – конфликт замял. Так мы теперь с гердийцами лучшие друзья, и когда там решили обосноваться пираты, наши корветы с десантом выковыривали паскудников с недостроенной базы. Правда, Герду с тех пор присвоили второе название – Пикник космонавта.
Гвардейцы посмеялись, а Хопеш вернулся к теме:
– Конечно, мы-то с вами знаем, что в случае со змееруками братания и извинений не будет. За Никсу, Оптималь и Шелзи они с нами будут рассчитываться по самым крупным годовым ставкам, это я обещаю. Впрочем, теперь их кредит включает ещё и долг за наезд на ребят из гвардии. Итак, мы обнюхиваем утёсы со всех сторон: со стороны леса, воды и сверху. Кортик, Секира вы идёте первыми и прочёсываете заросли вдоль утёсов. Джонни, как только они пройдут, вы займёте позиции на проверенном участке. После этого там ни одна зараза без вашего дозволения не должна проскочить. Серп, Фальката, забирайтесь на верхушки среднего и правого утёсов и сбрасывайте вниз тросы – будете страховать Стрелу. Александра, тебе придётся работать в одиночку, поскольку другого водолазного копмлекта мы не взяли. Нужно проверить водные подступы к утёсам, и оценить, как и где можно попасть внутрь гротов. Если возникнет какая-то опасность, сразу жми к одному из тросов, которые сбросят вниз парни. Это касается не только чужаков, но и местной фауны. Ты слышала, что мистер Хендриксен рассказывал про морских обитателей и знаешь, насколько они могут быть неприятны. Геройство в данном случае ни к чему, ты нужна нам здоровая и в полной комплектации. Обещаешь быть благоразумной?
– Кормить собой местных гадов не собираюсь, – ответила я.
– Рад это слышать, – улыбнулся Кирк. – Рожон, идём, прикроем Стрелу, пока она готовится к погружению.
Они проводили меня, дотащив мешок со снаряжением до полосы прибоя. Тут крепко пахло водорослями, йодом и солью. Волны с влажными шлепками набегали на россыпь округлых булыжников, разбрасывая прохладные брызги. Я устроилась на большом валуне, успевшем немного нагреться за утренние часы, и стала стягивать с себя комбинезон. Хопеш развязал мешок и принялся вынимать из него водозащитный костюм и прочую амуницию. Кир тем временем внимательно наблюдал за берегом. Переодеваться при мужиках было как-то неловко, но они, понимая это, деликатно не смотрели в мою сторону. Через десять минут я была готова. Хопеш подошёл ко мне, взял за локти и сказал:
– Связь может пропадать, и тебе придётся полагаться на своё чутьё. Будь осторожна… Прежде чем нырнёшь, присмотрись, запомни, где свисают тросы.
– Всё будет нормально, я же только осмотреться ныряю.
Вода была немного теплее, чем я ожидала, однако, всё же достаточно прохладной, чтобы я покрылась гусиной кожей. Латексовый комбез немного задерживал тепло тела, но под водой, где ты полностью погружен в среду, температура которой ниже 36,6 градусов Цельсия, охлаждение неизбежно. Перед тем, как надеть маску с дыхательным прибором, я сказала Хаммеру:
– Готовьте горячий кофе, вода освежает.
– Сколько угодно, – пообещал Кирк.
Пятясь, я вошла в воду по пояс и аккуратно опустилась в набегающую волну. Море Сунны приняло меня, сжав в прохладных объятьях. Дно уходило в глубину полого, и мне пришлось отплыть подальше от берега, чтобы миновать полосу волнующейся воды. Впрочем, почувствовав, как движутся потоки и подстроившись под них, я развернулась к утёсам. Прижимаясь ко дну, я приблизилась к подножию первого, но ничего интересного там не обнаружила. Двигаясь вдоль них, я была вынуждена прилагать усилия, чтобы не позволить водоворотам швырнуть меня на валуны, громоздящиеся у подножия утёсов. Но вот я увидела впереди просвет между валунами и ощутила, что тут нет обратных потоков воды и завихрений, как у сплошной стены. Это был вход в грот. Здесь за тысячелетия, неохватные человеческим разумом, прибой проел в теле скалы нору, а почему она получилась такой глубокой, я даже представить себе не могла, поскольку геология – не мой конёк.
Хопеш просил меня соблюдать осторожность, но пока ничего опасного я не видела, поэтому решила обследовать вход. Соваться дальше у меня охоты не было, поскольку внутри было темно, как в погребе. На поясе у меня был фонарь, но лезть в логово врага с ним – всё равно, что повесить на себя мишень и дразнить снайпера. Я приблизилась к проёму в известняке и всмотрелась во мглу, гнездящуюся в метре от входа. Тут мне что-то почудилось в глубине грота, и я подплыла ещё на метр. Света стало меньше, поскольку надо мной навис козырёк входа в грот, зато стало отчётливо видно, что в глубине светится какой-то огонёк.
Как интересно… Что это может быть? Это явно не светлячок. Светлячки не бывают такими яркими, этот свет, похоже, имеет искуственное происхождение.
Спустя время я не раз думала, была ли у меня возможность избежать тех неприятностей. Трудно объективно оценивать ситуацию, когда не знаешь всех факторов. Тогда я их не знала. И, даже старательно следуя инструкциям командира, я оказалась припёрта в угол, как котёнок, брошенный в переулке, обжитом дворовыми барбосами.
Собравшись покинуть грот, я развернулась головой к выходу и обнаружила, что нахожусь в воде не одна. Метрах в десяти от входа в грот висел торпедообразный силуэт огромной рыбы, упакованной в прочную костяную броню. С такой защитой ей был не страшен даже сильный прибой, а уж сегодняшнее волнение для неё было не страшнее аквариумного аэратора.
Должна признаться, что в первое мгновение здорово испугалась. Человек практически беззащитен перед большинством тварей, приспособленных для жизни под водой, и в особенности перед теми, что специализируются на активной охоте. Пилозуб на слайдах Хендриксена производил отталкивающее впечатление, но не выглядел страшным. В сине-зелёной водной толще светло-серый силуэт был похож на жуткий призрак. Особенно пучающе смотрелись тёмно-красные выпученные глаза и пасть, которая не была похожа ни на чью другую. Клиновидная голова рыбы была снабжена жуткими челюстями, похожими не то на замысловатый инструмент, не то на ротовой аппарат членистоногого. верхняя челюсть представляла собой шипастые клещи, приспособленные для захвата жертв, а нижняя – выгнутый дугой костяной пилообразный гребень, способный крошить раковины и панцири, рассекать плоть.
Одного взгляда на это достоинство было достаточно, чтобы исчезло всякое желание знакомиться с тварью близко. Я начала лихорадочно вспоминать, что мне было известно о пилозубах. На счастье, я успела уделить несколько минут, чтобы прочитать инструкцию, сброшенную на наши индикомы, и вспомнила, что пилозубы предпочитают ловить на дне щитовиков, щетинковых червей и моллюсков. Особых талантов в погоне за вёрткими чешуйчатыми пловцами они не проявляют, однако, не брезгуют ничем, и, если подворачивается живая или мёртвая органика, пожирают всё без разбора.
Я поворотила назад, под защиту каменных стен, наблюдая за четырёхметровой рыбиной из полутьмы. Надеясь, что хищник увлечётся поеданием моллюсков, которых на дне вдоль полосы прибоя было предостаточно, я намеревалась переждать, когда пилозуб уплывёт восвояси, однако через несколько минут внутри грота что-то начало вибрировать, и эти колебания заинтересовали рыбину. Бледная туша, лениво шевеля костистыми плавниками, приблизилась к входу в грот с явным намерением заплыть в гости и проверить, не ей ли сигналит вибрацией незнакомое нечто. Я была вынуждена спешно убраться к стене грота, двигаясь чуть ли не наощупь. Это тоже было опасно, ведь и здесь могли быть хищники. К счастью, глаза уже немного привыкли к полутьме, и я разглядела в слабых отсветах проникающих снаружи лучей Уголька столовидные плиты известняка, поднимающиеся из воды у подножия стен. Я выкарабкалась на них и замерла, чтобы не шуметь. Сердце бешено билось, и мне казалось, что я задыхаюсь. Чтобы отдышаться, маску пришлось снять. Влажный, пропахший водорослями и йодом воздух грота ворвался в лёгкие, и мне полегчало. К этому моменту пилозуб, заняв своей тушей проём в стене едва ли не во всю ширину, вплыл в грот. Я видела шишковатую горбушку его панциря и костистый гребень спинного плавника среди бликующих волн прохода. Моё внимание привлёк какой-то странный запах. Я отвлеклась от наблюдения за пилозубом и попыталась сообразить, что может так скверно вонять. Память подсказала, что так пахнет серная кислота, и я озадаченно попыталась сообразить, откуда тут может быть это едкое вещество. В природе её вырабатывают некоторые виды существ, но, они, как правило, не расходуют её зря, накапливая для отпугивания агрессоров или для нападения. Источать её в таких количествах, чтобы воздух довольно просторного грота наполнился едкой вонью было бы расточительно.
Я оглянулась, пытаясь сориентироваться в полумраке грота. Вот тут не помешал бы прибор ночного видения, какие таскали с собой парни. Но кое-что мне всё же удалось разглядеть. В глубине грота, на широкой площадке стояло какое-то возвышение явно рукотворного происхождения. Вибрирующий звук исходил от него, а сбоку на этой штуке помаргивал огоньками какой-то нарост с несколькими шишковидными бугорками – этакая пародия на контрольную панель. А за устройством шевелилось что-то непонятное.
Я вставила в ухо гарнитуру индикома, выданного каждому из нас после прилёта Секиры, и вышла на оперативный канал:
– Вызывает Стрела.
– Хопеш на связи. Где ты?
– У грота меня прищучил пилозуб, пришлось прятаться внутри. Я в норме, наблюдаю в гроте неизвестное техническое устройство и какое-то движение. Выйти не могу – рыбина заблокировала выход.
– Понял. Себя не проявляй, тихо веди наблюдение, мы пока что-нибудь придумаем.
Мне в голову пришла запоздалая мысль о том, что глупо было соваться сюда с риском для жизни, если можно было расставить вокруг скал камеры, а потом с безопасного расстояния наблюдать за пришельцами.
Взгляд мой тем временем не отрывался от копошения в полумраке. Судя по отрывистым резким движениям, там находился какой-то механизм. Подробности рассмотреть мне не удалось.
Тут в моей гарнитуре тревожно заговорил Серп:
– Командир, со стороны залива к утёсам движется подводное судно. Идёт с хорошей скоростью под самой поверхностью.
– Оцени потенциал.
– С виду просто плавсредство, внешнего вооружения не видно, торчит какая-то загогулина типа перископа, на корме стабилизаторы и руль. Шума нет, идёт как на водомётах.
– Габариты?
– Три метра в длину, полтора в ширину. Идёт в сторону грота.
– Понял. Стрела, внимание, в грот сейчас прибудут гости, если можешь – спрячься, если нет – сохраняй спокойствие.
– Ясно.
– Всем готовность номер один, – предупредил Хопеш. – Кортик, готовь подарочек.
Я покрутила головой и разглядела в метре от себя промежуток между плитами, заполненный водой. Что ж, за неимением другого укрытия сойдёт и это. Я тихонько сползла туда, хотя мне казалось, что шороха и плеска, наделала, как бегемот. Впрочем, на мою возню никто не отреагировал.
Спряталась я вовремя: послышалось гудение и шорох воды, и в проёме показалась покатая спина подлодки с каким-то горбом. Очутившись под сводом, судно врубило яркое освещение. Пришельцы явно пользуются зрением, подобным нашему, иначе зачем им свет видимой части спектра.
Внутренний бассейн грота засиял изумрудным светом, посреди которого громоздились две громады – пилозуб и мини-субмарина пришельцев.
Из борта корабля выдвинулось какое-то механическое приспособление, которое протянулось к рыбе и ударило её в бронированный бок. Пилозуб воспринял это недвусмысленное действие как вызов и немедленно бросился в бой. Нужно сказать, в воде он, при всей своей тяжеловесности, был вне конкуренции по маневренности и напору. Вода в гроте вскипела от мощной атаки пилозуба, и манипулятор, вывернутый и выломанный в сочленении, сиротливо остался лежать на дне. Почувствовав превосходство, рыба стала отжимать корабль к острым выступам, вздымающимся со дна с правой стороны бассейна. Его участь была незавидна, но тут вмешалось другое действующее лицо – человекоподобное создание, с которым мы столкнулись ночью. Не то робот, не то боевой костюм объявился на площадке напротив входа в грот и начал обстреливать пилозуба из ручного оружия. Его эффективность в бою с людьми мне уже была знакома, но его способность пробить защиту панцирной рыбы оказалась полной неожиданностью. Взболомученная вода окрасилась кровью, рыбина, ужаленная сталью, в панике рванула на выход.
Волнение улеглось, и я расслабилась, а то меня в моей расщелине начало болтать из-стороны в сторону, грозя оторвать от края плиты, в который я вцепилась, и треснуть баллонами о камни. Признаться, это здорово мешало мне вести наблюдение.
Корабль в бассейне тоже перестало болтать, и он причалил к площадке. Люк открылся, голем склонился к нему и что-то извлёк из корабля. Я впервые в жизни увидела инопланетянина негуманоидного вида. Змеерук выглядел именно так, как описывал Хопеш: множество щупалец, расходящихся от овального туловища, покрытого жёстким шишковатым панцирем вроде хитина, на каждом щупальце – бахрома коротких двигательных отростков, а под туловищем – венчик тонких сенсоров. Ни глаз, ни рта, ни других подробностей я не рассмотрела. Тем не менее, тварь была живой, она шевелила щупальцами, делая это вполне осознанно. Как такие неприспособленные к предметной деятельности существа смогли достичь столь высокого технологичесого развития, я даже представить не могла. Здесь крылся какой-то парадокс, непостижимое несоответствие.
Но тут я увидела нечто, потрясшее меня до глубины разума. Из подлодки выбрался низкорослый гуманоид, абсолютно не схожий с големом. По пропорциям тела голем больше походил на среднестатистического человека, а вылезший из корабля карлик имел более длинные руки, короткие кривые ноги, сгорбленную спину и объёмистый череп. И он был живой, потому что в ярком свете бортовых фонарей подлодки я рассмотрела мокрую от пота кожу и курчавый пушок бесцветных волос на затылке. Одет он был во что-то вроде комбинезона, причём штанины были соединены с обувью. Из-за одежды других анатомических подробностей я не рассмотрела. Тем не менее, с первого взгляда было понятно, что это не потомок расы землян, потому что кожа у него была кирпично-красной, а на этом фоне отчётливо выделялись группы матово-белых и желтоватых пятен. Для каких условий подходила такая экзотическая окраска, я даже близко не могла представить.
Карлик поковылял вслед за големом, который нёс пришельца к устройству. Там они нажали на левый выступ, верхняя часть устройства приподнялась, обнаружив нечто вроде инкубатора, из которого наружу потёк тяжёлый жёлто-коричневый туман. Пришельца аккуратно опустили внутрь. Из светящегося красным светом нутра устройства к нему потянулись другие щупальца, словно чужаки приветствовали друг друга.
– Внимание, – сообщила я почти шёпотом. – Вижу в компании змееруков и их куклы гуманоида неопознанного вида. Вылез из подлодки, возможно, управлял ей.
– У тебя в гарнитуре камера есть? – спросил Хопеш.
– Слабенькая, но я попробую сделать съёмку, – ответила я, ругая себя за то, что не вспомнила про неё сразу. Зрелище боя рыбы с подлодкой позабавило бы моих коллег.
Света для качественной съёмки не хватало, и я была уверена, что видео получится подвального качества. Карлик словно почувствовал, что его снимают, вышел из полутёмного угла в пятно света от фонаря подлодки. В руках у него были инструменты и какая-то коробка. Он склонился над палубой корабля, вскрыл лючок в носовой части, извлёк из него такую же коробку, а вместо неё вставил принесённую. В этот момент было отлично видно его лицо и торс.
Черты лица пришельца во многом напоминали человеческие, но лишь в общем. Некоторые из них были абсолютно нечеловеческими, как, например, двойной зрачок выкаченных глаз, узкие прорези ноздрей или раздвоенная мохнатая верхняя губа. Органы слуха вовсе были иными – вместо ушных раковин по бокам черепа росли какие-то спиралевидные образования. Естественно, определить возможности такого слухового аппарата на основе нашей анатомии было нереально. Это точно была ранее неизвестная Федерации раса. По крайней мере, внешним видом пришелец не напоминал изображения гуманоидов известных нам рас, которые я видела в астрографическом атласе. По сравнению с ним экзотический облик рослых и крупнокостных акиниров, низеньких бледнокожих меркутов и лохматых стеллан был даже в чём-то привлекателен.
– О-о-о, друзья мои, – протянул удивлённо Хопеш, посмотрев отосланное мной видео. – Разрази меня Джильма, если это не дидаррианин. Про них нам рассказывал на инструктаже командир «Альбатроса». За необычную пигментацию кожи в гарнизоне «Шелзи» их прозвали «мухоморами». Раса в целом мирная, я бы даже сказал, не склонная к агрессии. Но есть у них слабое место – слух, восприимчивый к ультразвуку. Он совершенно лишает их воли, и было немало случаев, когда змееруки использовали это для террористических актов. Они заставляли дидарриан проносить на территорию базы генераторы ЭМИ или взрывные устройства. Думается, что и здесь змееруки эксплуатируют «мухоморов», как послушную рабочую силу. Стегают их ультразвуком и заставляют работать. Так что, если будет возможность, нам стоит сохранить им жизнь. За это их народ будет нам обязан до конца дней. Впрочем, если дойдёт до крайности, то придётся угробить вместе со змееруками и их.
Как же это случилось, что дидарриане оказались в плену у змееруков? Меня начали мучать сомнения, навеянные свежей памятью о дисциплинах, пройденных мной в университете. Ксенология и сравнительная ксенопсихология в бакалавратуре были факультативными предметами, но я из «спортивного» интереса посещала большинство лекций, а в магистратуре они мне пригодились, потому что тема моего диплома включала в себя элементы этих дисциплин. А ещё мне было очень интересно общаться с преподавателем – исключительно умным и потрясающе эрудированным молодым доктором наук. Именно он заложил в мою базу знаний идею о индивидуальном восприятии каждой расой пространственно-числовых основ математики и геометрии. У гуманоидов с индексом, близким к единице, они были сходны, а вот у негуманоидов, как правило, существенно отличались от наших представлений. Казалось бы, чем могут отличаться основы геометрии у разумных рас, признающих за основу одни и те же аксиомы в арифметике, алгебре и высшей математике, однако обитатели планеты Менага оперируют геометрией более высокого порядка, нежели мы или акиниры, потому как видят пространство не в трёх, а пяти измерениях. И вопрос даже не в том, что теоремки они решают покруче, чем Пифагор, а в том, что всё, что создала их раса, отличается по внешнему виду от наших творений. По кайней мере они не строят квадратные дома и не делают прямоугольную мебель, так как их гармонии базируются на иных понятиях.
Глядя на корабль, покачивающийся на мелкой волне посреди грота, я была готова поклясться, что это творение отнюдь не змееруков, какими бы умными они не были. А вот дидарриане, как мне кажется, вполне могли создать такую машину. Взять хотя бы люки в корпусе – они явно приспособлены для существ с руками, ногами и туловищем. Такому созданию, как змеерук справится с их крышками и замками просто не под силу. Что-то подсказывало мне, что змееруки, встретившись с дидаррианами, которым наверняка не чуждо любопытство, просто взяли их в оборот, а присосавшись к способной и технически оснащённой расе, решили путешествовать по Космосу и захватывать богатые ресурсами миры. В моём предположении был и ответ на вопрос, почему змееруки выбрали для своей тайной базы не жаркие Беслу и Хильд, а умеренную Сунну. Видимо, дидарриане комфортнее чувствуют себя в климате, оптимальном для людей.
Карлик забрался в кабину подлодки, погасил огни, потом снова выбрался и потащил снятый с корабля ящик куда-то в тёмный угол грота. Что там было, разглядеть я не смогла, но, судя по звукам, там располагался не то люк, не то проход в другую часть грота.
– Стрела, – вызвал меня Хопеш. – Теперь проход свободен?
– Кажется да, – ответила я, – Сейчас попробую смыться.
Я натянула маску, насколько могла тихо выбралась из своей щели на плиту, перекатилась к краю, легла на живот и сползла в воду. Вроде бы, никто на это не отреагировал, и я выплыла из грота. Пилозуба и след простыл, зато вкус его крови привлёк массу других, более мелких водных хищников. В десятке метров от утёсов я заметила скопление хрящевых рыб, напоминающих скатов. В списке опасных они не значились, но я вспомнила слова Шмидта о том, что каждый может быть для кого-то едой, поэтому поспешила убраться из воды. Любопытные рыбы увязались за мной, но природная осторожность заставляла их держаться в сторонке, так что вышла на мелководье я без приключений. Стянув ласты, добрела до полосы ленивого прибоя, где меня встретили обеспокоенные Хопеш и Рожон.
– Всё в порядке? – спросили они хором.
– Да, а где мой кофе?


 
                *   *   *


В саговнике, что прятался в тени утёсов, на «военный» совет собрались несколько человек. Здесь были командир, Кортик, Рожон, капрал Карвер и, конечно, я – всё ж таки очевидец. Хопеш сообщил:
– Я передал снятое видео в штаб ГО, думаю, для анализа ситуации эта информация будет полезна. Участие дидарриан многое меняет. Если мы рубанём с плеча и похороним вместе со змееруками пленных «мухоморов», это может иметь нежелательный резонанс. Они недавно вошли в Федерацию, и терять технически развитых союзников в этом секторе Космоса – непозволительная глупость, поскольку тот, кто нам не союзник, может быть потенциальным противником.
– Вопрос – пленные ли они? – спросил Кортик. – Может быть, это какие-нибудь ренегаты Дидарра добровольно к ним присоединились?
– Исключено, – мотнул головой Хопеш. – Судя по докладу о дидаррианах, у них врождённый панический страх перед всем, что извивается и ползает.
– Что-то я не заметила страха или отвращения, – сказала я.
– Давайте не будем судить предвзято, – урезонил Хопеш. – Мы незнакомы с поведенческими реакциями дидарриан. Не исключено, что у них проявление эмоций табуизировано.
– Табу… чего? – не понял капрал.
– Запрещено, – пояснил Кирилл.
– Допустим, – кивнул Кортик. – Нам-то что с того? Нам надо этих гадов выкурить, пока они какую-нибудь пакость не устроили.
– На самом деле головоломка стоит внимания, – заметил Хопеш. – И от её решения может многое зависеть.
– Например, – с любопытством уставился на него Кортик.
– Рассудим логически. Если змееруки дёргают карликов за ниточки, как этих своих големов, то сами они – ноль без палочки. Вырубим «мухоморов» – у них не будет ни рук, ни ног.
– Есть способ? – спросил Кортик. – У нас же нет всяких там излучателей с модуляторами, как у проходчиков.
– Ну, это просто, – усмехнулся Карвер, извлекая из кармана блестящую штучку типа брелока. – Одно из средств для дезориентации плевуна – собачий свисток. Они от ультразвука дуреют и не могут прицелиться.
– Да ладно, – не поверил Кортик.
– Что ладно-то, у каждого гвардейца такой есть.
– И когда вы собирались про это рассказать? – спросил строго Хопеш.
– Рассказывать можно долго, надо показывать, а вам даже осмотреться было некогда. Только прилетели, и сразу попали в историю.
– То есть, если в него дунуть, то «мухоморы» маму потеряют?
– Откуда я знаю? Я что, ксенолог? Дунем – узнаем.
– А эти куклы треклятые? – спросил Кортик. – Их как вырубить? Парни на того стрелка столько боезапаса потратили, а ему хоть бы хны.
– Зато Джейсон ему простой железякой тыкву оттяпал, – напомнил Карвер. – Значит любая простая ловушка должна против него сработать.
– Головастый ты Джонни, нравятся мне такие хлопцы, – улыбнулся Хопеш.
– Как сказать на стеллианском «бестолковые балбесы»? – неожиданно для всех спросила я.
– Апха апхаш, – подсказал Хопеш.
– Это зачем? – поинтересовался Кортик.
– Не зачем, а о ком, – вздохнула я. – Если змееруки не сами вели те корабли, что расколотили наши флотские коллеги, то должны были обнаружиться не только трупы чужих, но и трупы карликов или куклы, в которых прячутся чужаки.
– Апха апхаш – слишком мягкое выражение, – покачал головой Хопеш. – В Ашхине выразились бы круче. Джентльмены, поздравляю вас, леди со светлой головой уделала и нас и стратегов из штаба. Если, конечно, они нам не привирают. Из благих побуждений они могли умолчать о том, что в сбитых кораблях был кто-то ещё. Военные часто идут на поводу у политиков. Посмотрим, как отреагируют в штабе. Если они располагают информацией по участию дидарриан, то, возможно, мы ещё раз удивимся.
– Выкуривать-то как будем? – спросил Кортик.
– Учитывая наше оснащение, придётся импровизировать и лезть в наглую. Иначе голема не выманить.
– А если он там не один? – спросил Рожон. – Нарвёмся на крупные неприятности.
– Мы на них так и так нарвёмся, – пожал плечами Хопеш. – В таком деле важен не масштаб неприятностей, а возможность из них выпутаться. Поэтому мы должны заранее подумать о пути отступления.
– Тут и отступать-то особо некуда, – заметил Карвер.
– А отступать будем не мы, а противник, – хитро прищурившись, заявил Хопеш.
– Это каким же образом такое можно провернуть? – открыл от удивления рот капрал.
– А вот это ты мне и подскажешь.
– Спрашивай, – согласился Карвер.
– Как отпугнуть улиток, ты знаешь. А как подманить?
– За какой джильмой?
– Где есть еда, там есть охотник. Мы стравим голема и местных любителей движущихся целей. Слыхал когда-нибудь про развлечение наших предков под названием «коррида»?
– Звучит дико. Дай мне пять минут, мы посоветуемся с парнями и что-нибудь придумаем. Оливера со Шмидтом в своё время часто охотились на моллюсков, авось чего подскажут.
Капрал поспешил к товарищам, а Кортик сказал:
– По-моему, это авантюра. Улитки – не дрессированные собачки, они по команде ничего делать не будут.
– Так нам не впервой авантюры проворачивать, – усмехнулся Хопеш.



Убей их всех


Гвардейцы долго себя ждать не заставили, поскольку оказались не меньшими авантюристами, чем мы. Предварительно узнав у командира, куда нужно подманить живность Оливера, Карвер и Шмидт взялись за дело. Для этого они вышли на самый край саговника, где начиналось небольшое болотце, заросшее кудрявым мягким хвощом и побегами плаунов. Эти заросли были домом для множества щитоножек, охотящихся друг на друга. Не упускали случая поживиться здесь и голодные моллюски: молодь плевунов, велоксы и даже шустрые рапы – все спешили пообедать снующими туда-сюда членистоногими. Оливера и Шмидт достали из рюкзаков пару балончиков с надписью: «Жидкий дым», и щедро разбрызгали на мшистом пятачке. Скоро там собрались две дюжины щитоножек, которых гвардейцы слегка оглушили, а потом связали вместе хвостами и подвесили между двумя стволами. Клубок шуршал и скрипел, покачиваясь на тросиках. Эта возня привлекла внимание чутких охотников, к стволам сползлось не меньше десятка конкурирующих друг с другом плотоядных моллюсков. Они повисли на стволах саговых деревьев, подобрались к желанной добыче по траве. Плевуны обстреливали щитоножек шипами, велоксы пытались дотянуться до них щупальцами, а рапы нетерпеливо ползали вокруг.
– Нет, вы только поглядите, – удивился Кортик. – Их тут больше, чем жратвы.
– Ну что, командир? – спросил Карвер. – Тусовка обеспечена. Что теперь?
– А теперь, ребятки, берёмся за тросики – и карабкаемся наверх.
– Это ещё зачем? – удивился Оливера.
– Затем, что в этой рощице сейчас будет очень оживлённо.
Мы по очереди вскарабкались на утёсы, и уже наверху Хопеш пристроил на каменый уступ небольшую коробочку и нажал на кнопку, вделанную в корпус. Коробочка зажужжала, завибрировала довольно громко, вызывая неприятный зуд в костях и суставах.
– Зараза!.. – выпучил глаза капрал. – Где ты раздобыл эту хреновину?! Единственная такая была у лейтенанта!
– Ну хана… – процедил Канцони. – Зачем ты включил эту дрянь, командир?! Сейчас сюда сползуться самые паскудные твари этого места!
– А я, по-вашему, чего добиваюсь? – засмеялся Хопеш. – Собственно, тут нам ничто не угрожает, а вот нашим оппонентам будет нескучно.
Сказав это, он кивнул Кортику. Тот достал из кармана броника небольшой пульт и сказал:
– Внимание всем, держитесь за страховку, сейчас тряхнёт!
Когда он умудрился заложить заряд, я не заметила, но на нажатие кнопки отозвался взрыватель, и у подножия среднего утёса оглушительно рванула взрывчатка. Каменные горбы ощутимо тряхнуло, тут и там со склонов посыпались камни, а где-то в облаке дыма застонала, рушась, известняковая стена.
– Тук-тук! – весело проорал Кортик, довольно скаля зубы. Ему нечасто доводилось заниматься любимым ремеслом, а ведь он был специалистом по взрывчатым веществам и устройствам и мог буквально на коленке собрать из подручных материалов заряд, способный снести не то, что стену, но и целый дом.
Тем временем, коробочка делала своё дело, распространяя вокруг волны вибрации, от которой ныли зубы и поясница.
– Что это за фиговина? – спросил Фалько, подбираясь к нам с макушки соседнего утёса.
– Приглашение на вечеринку одного из самых опасных хищников – электролля!
– Если бы я знал, что ваш командир спятил, то не подписался бы лезть в эту авантюру! – проговорил посеревшими губами Канцони.
– Ты что, напугался? – спросил насмешливо Рожон.
– Никто из вас не имел дело с электроллями… – выдохнул он.
– Ни один электролль не имел дела с боевой куклой змееруков! – усмехнулся Хопеш и показал вниз, где дым уже рассеивался под действием ветерка с моря.
Взрывчатка расколола часть стены утёса, проделав в нём широкий пролом. Мы увидели, как из завала выбрается голем. Он перебрался через вал битого известняка и заметил неподалёку оживление, вызванное хищниками, алчущими добраться до шевелящейся кучи членистоногих. С видом хозяина ситуации механоид приблизился к копошащемуся на растяжках клубку щитоножек и тут же был обстрелян шипами и щупальцами. Правда ни ядовитые иглы плевунов, ни зазубренные крючья велоксов не нанесли ему никакого урона, просто напросто отскочив от синтетического тела. Голем покрутил искуственной башкой, словно мог что-то видеть, потом простелил насквозь самого нахального рапа, вцепившегося ему в ходулю. И тут на сцене боевых действий появилось невероятное существо – электролль. Это был громадный, не меньше метра в ширину и высоту, брюхоногий моллюск. Для улитки он двигался удивительно быстро, покрывая метр за две секунды. Пробороздив болотные заросли, электролль надвинулся на голема, и тот решил показать, кто тут главный. Несколько выстрелов в упор не произвели на хищника никакого впечатления – стальные лезвия, высекая искры, лязгали о металлизированную раковину и чешую, покрывающую его мускулистое тело. Эти уникальные по своему строению существа появились благодаря тому, что обитали в тёплых и горячих кислотных озёрах, где постоянно действовали вулканические источники. Электролли выработали удивительную способность накапливать в эпидермисе молекулы металлоорганических соединений, защищаясь от агрессивной среды. Итогом этого стало проявление отдельного вида, ставшего визитной карточкой Металлики – Сochlea fulgur ferro. Вдобавок к биоброне эти моллюски обзавелись ещё одним невероятным свойством. Живя в кислотной среде, они научились генерировать электроразряды и охотно угощали ими конкурентов, добычу и вообще всех, кто был им не по нраву.
– Вот это зверюга! – ошарашенно проронил Кортик.
– Ага, как тебе моя дрессированная улитка? – весело спросил Хопеш.
Получив приветик от нахального пришельца, электролль направился к нему и вытянул вперёд покрытые металлическими чешуйками и бородавками щупальца. Голем снова выстрелил, на этот раз целясь в один из вытянутых усов. Заточенный остряк срезал самый кончик. Электролль дёрнулся, но не остановился. Второе щупальце хлестнуло пришельца по ногам, блеснула искра, но ничего не произошло – голем остался стоять, как ни в чём не бывало. Тут мы увидели удивительную метаморфозу оружия чужака. Из тёмного нароста на руке, стрелявшего стальными лезвиями, выскочил футовый клинок. Механоид хотел отмахнуть щупальце, держащее его за ходулю, но оно сократилось до обычного размера, от чего чешуйки сомкнулись, и клинок лишь высек из металла искры.
– Его электричество не берёт! – удивлённо воскликнул Фалько.
– Не удивительно, на ощупь материал, из которого он сделан, похож на силикон, а из него делают изоляцию, – заметил Серп.
– А кукла-то боевая, не сдаётся! – заметил Оливера.
Голем раз за разом взмахивал своим штыком, искры летели в разные стороны, будто от дисковой пилы, но электролль целеустремлённо наползал на неприятеля. Моллюск выпятил более короткие хватательные щупальца, готовясь крепко вцепиться во врага и пустить в ход кикеры – гидравлические органы, способные пробить самые крепкие известковые раковины и разокнуть самые надёжные створки. Голем попытался ударить клинком между щупальцами, но моллюск захватил его оружие обрубком второго щупальца.
– Всё, он попал, теперь диэлектрическая шкура его не спасёт! – с торжеством воскликнул Канцони, только что содрогавшийся от одной мысли об электроллях.
Секира, копируя футбольного комментатора, с чувством выкрикнул:
– Хозяева поля, прорвав оборону команды гостей, вышли к воротам противника! Опасная ситуация! Удар!
Электроль подмял сопротивляющееся искуственное тело, из-под его мантии высунулись пульсирующие отростки, которые одновременно ударили в туловище голема, пробив его насквозь. Из отверстий что-то брызнуло, блеснули искрами замкнувшие проводники, от поверженного чужака повалил чёрный дым.
– Го-ол! – с азартом крикнул Секира.
– Чего разорался? – проворчал Серп.
– Радуюсь, – пожал плечами Аксель. – Наш противник вышел из игры.
– Это не делает нас друзьями с электроллем, – напомнил Нагината. – Не каждый враг нашего врага может быть нашим другом.
– Хорошо сказал, – заметил Хопеш. – Кстати, а этот ползучий трансформатор можно как-нибудь отпугнуть?
– До сих пор никому это не удавалось, – покачал головой Оливера. – Много чего перепробовали, но так и не узнали, чего он не любит.
– Ну, так я вам подскажу, – пообещал командир, отключая коробочку, которой подманивал электролля. Потом достал из рюкзака сигнальную ракетницу, прицелился в электролля и всадил ему в жёсткую щётку пластинчатых чешуй сверкающую огненными искрами ракету.
Электролль выдрал из туловища голема кикеры и на полной скорости заторопился прочь.
– Радикально, – заметил Карвер.
– Не факт, что сигналка нанесла ему хоть какой-нибудь вред, – прокомментировал Хопеш. – Но аппетит она ему точно отбила. А что мы задумались? Спускаемся!
Мы по очереди спустились вниз и оглядели результат затеи командира. Стену утёса взрывчатка пробила насквозь, и теперь там зиял чёрный провал, ведущий внутрь грота.
Хопеш скомандовал:
– Огневое прикрытие, на фланги. Рожон, Стрела, Оливера, останьтесь у деревьев, приглядите за снаряжением. Остальные «лезвия» – за мной с «ночниками».
Перебравшись через обломки стены, валом лежащие у образовавшегося провала, «лезвия» вошли в грот. Капрал с Сингхом и Шмидт с Канцони устроились по бокам прохода с оружием наготове.
Того, что происходило в пещере, мы не видели, зато слышали переговоры в эфире. Хопеш, как в радиоспектакле, озвучивал всё происходящее:
– Секира, Серп, вставайте с флангов и светите на эту штуку. Попробуем разобраться, что это такое. Кортик, осторожно, там кабель. Ну, что, как думаете, будем жать все по очереди или попробуем угадать? Какие-то знаки тут есть, но в них только «мухомор» и разберётся. Стоило ли умничать, проще было нарисовать рядом с кнопками иконки, чтобы и первоклассник мог врубиться, какая пимпочка для чего растёт.
– Командир, в углу какой-то люк, – сообщил Секира.
– Свет! Держи так. Хорошо, что запор не кремальерный, можно попробовать вскрыть. Эх изнутри заперто. Жаль, там должно быть много интересного. Ладно, сыграем в рулетку.
– Командир, жми на левую, – подсказала я.
– Поверю очевидице, – промурлыкал Хопеш. – Если ошибусь, будешь должна шоколадку. Жму левую… Убиться и не встать!..
– Асэ масгалах! – ругнулся Кортик.
– Вот это змеёвник! – пробормотал Серп.
– Гадость какая, – с отвращением проронил Секира. – Командир, убей их… Убей их всех!..
– Отставить!!! – коротко рыкнул Хопеш. – Отошли на два шага!!!
– Командир, что это? – спросил Фальката. – Почему стало так мерзко?
– Это ментальный удар, – объяснил Серп. – Кажется мы имеем дело с существами, обладающими способностью подавлять чужую волю. Это суперсенсы, подавляющие волю высокоразвитых существ.
– Командир, убей их, они роются в моей голове, – просипел Аксель.
– Фальката, отведи Секиру вдальний угол и осмотритесь там, – приказал Хопеш жёстко.
– Есть! – с облегчением отозвался Жозе. – Акс, где твой топор? Идём!
– Говоришь, суперсенсы? Сейчас поглядим, какие они там сенсы. Давайте знакомиться, господа змеехрены. Меня зовут Хопеш, я командир стальных парней, и половина исследованного космоса знает нас под именем «Лезвий». Чтобы вам было понятно, офицеров ВКС тренируют выдерживать ментальный удар. А вот вас, полагаю, не тренировали выживать, если вы попадёте в руки сапиенса, которого на уроках биологии учили проводить вивисекцию лягушек. Серп ты чего там увидел?
– Эта хреновина, по-моему, ничто иное, как усилитель их ментальных волн.
– Не удивлюсь, если так. Кортик, у тебя рукоятка с изоляцией? Руби кабель!
– Ф-фу, сразу легче стало, – выдохнул Жозе.
– Ну, вот, мы и добрались до их гнезда, – вздохнул Оливера присаживаясь на край надувного плота.
– Ещё не факт, что мы добились того, чего хотели, – заметил Рожон.
– Может и так, но полдела уже сделано, так что можно устроить перекур, – довольно сказал гвардеец, доставая пачку сигарет и зажигалку. – Вы ведь не курите, так что я сяду в сторонке.
Он уединился с сигаретой, а я решила воспользоваться минутой затишья и спросила у Кирилла:
– Как думаешь, электролль убил пришельца?
– Хм, об этом никто даже не задумался. А зря, он ведь мог выжить. Может, взглянем?
– Хопеш не даст потом по шее?
– Скажем – заметили шевеление.
– Ладно, пошли…
Мы подошли к изуродованному голему и по достоинству оценили работу, проделанную электроллем. В туловище механоида зияли две сквозные дыры, из которых струился воняющий сгоревшими контактами дымок и сочилась маслянистая жидкость. Как и в случае с первым големом мы не нашли ни единого признака того, что эта штука как-то открывается. Кир вынял из ножен тесак и легонько постучал кончиком лезвия по середине туловища, там, где у человека сердце, и сказал:
– Помнится, у того грудь открылась вот здесь. А этому поможем мы.
Рожон решительно воткнул клинок в тело голема на пару сантиметров и с нажимом потянул лезвие вдоль оси туловища. И тут грудь разделилась на две половины, приподнявшиеся, словно створки люка. Изнутри распространился кислый запах, напомнивший мне о вони, которую я учуяла в гроте.
– Так вот чем пахло в пещере, – сказала я вслух.
– Видимо, таким воздухом предпочитают дышать змееруки, – догадался Кир. – Командир рассказывал, что на их планете ядовитая атмосфера.
– Это вряд ли, – рассудила я, – Скорее всего, это выхлоп их дыхтельных аппаратов. Будь там их родная среда, я бы не смогла дышать без маски.
– А как же карлики? Чем дышат они?
– Без понятия.
Рожон ухватился за края раскрывшегося туловища и потянул, пошире открывая щель.
– Нам повезло, он жив, – сообщил он. – И на нём что-то вроде респиратора. А трубки от него уходят через шею в голову. Видно в прошлый раз Серп отчекрыжил змееруку емкость с дыхательной смесью. Так нам его не достать, нужно башку разрезать. Снимем респиратор – ему кьют.
Рожон аккуратно взрезал верхний слой до самой макушки, и мы извлекли на свет божий неземное чудо-юдо – не змею, не осьминога, не червя, нечто среднее, обладающее признаками всех этих существ. Кирилл, руки которого были в перчатках, держал змеерука, а я придерживала баллон со шлангами. Пришелец, почуяв, что попал в плен, вяло заизвивался, словно пытался оттолкнуть наши руки. В этот момент его шершавое холодное щупальце коснулось тыльной стороны моей ладони. На ощупь оно было сухое и жёсткое, словно морская звезда, высохшая на солнце во время отлива.
– М-да, – без энтузиазма пробормотала я. – А в чём везение?
– Живой дороже ценится.
– Военными, что ли?
– Ну, ясен день, яйцеголовые из военных лабораторий наверняка ещё не имели дела с живыми змееруками. Теперь у них будет живой экземпляр. Они ж от радости плясать будут.
– А нам-то с ним что теперь делать? Нам его даже положить некуда.  Разве что в спасательный плот.
– О, это идея! – обрадовался Кир. – Понесли!
– Это что вы там изловили? – спросил Оливера, подходя к нам. – Ох, ты, какая хреновина! Что вы с ним собрались делать?
– Посадим в террариум и будем кормить тараканами, – ляпнул Кирилл.
– Сдурели, что ли?
– Потом разберёмся, – усмехнулся Рожон.
Тут где-то за утёсами раздался странный звук – грохот пополам с каким-то надрывным воем. Было ясно, что движется какая-то воздушная машина, но звук она издавала совершенно безумный, словно работало сразу два несогласованных друг с другом мотора.
– Это что ещё за агрегат летит? – изумлённо спросил Рожон. – По звуку точно не из наших. И на военный не похож…
– У нас таких вёдер тоже в парке нет, – пожал плечами Оливера.
Рёв нарастал и через минуту стал оглушительно громким.
– Не нравится мне это, – прокричал Оливера. – Не пора ли нам уйти с открытого места?
– Гвардия, что там снаружи? – спросил в радиоэфире Хопеш.
– Какой-то сундук летит, – сообщил капрал Карвер. – Какой – не ясно, но движок незнакомый.
– Помогите Оливере занести в грот плоты! Живо!
Гвардейцы бросились с завала вниз, а мы уже тащили плоты им навстречу. Мы с Оливерой по бокам, а Рожон посередине, держа за рукоятки на бортах сразу два плота. Парень здоровый, сил немеряно, если б смог поудобнее взяться, то пёр бы один не только плоты, но и нас с Оливерой. Не даром прозвище получил, Рожон – это рогатина, с которой его предки ходили на медведей без оружия. Сингх перехватил у него один из плотов, и дело пошло быстрее. Прыгая по обломкам известняка, мы почти успели доскакать до гребня завала, когда из-за утёсов вынырнула здоровенная угловатая конструкция, похожая на неумело собранную из гиганского детского конструктора пародию на воздушную машину. Её корпус был покрыт какими-то наростами и пятнами коррозии. У аппарата не было ни винтов, ни крыльев, ни турбин, ни даже обтекаемого фюзеляжа, тем не менее, он ровно шёл в двадцати метрах над грунтом и уверенно маневрировал, поворачивая и меняя высоту без рулей и элеронов.
Вокруг массивной задней части махины колыхалось облако непонятной мглы. Аппарат завис над саговником, обдав нас горячим воздухом, воняющим чем-то неживым. Более изящная часть корабля, видимо его нос, повернулся в нашу сторону, и спустя секунду мы поняли, что торопились не напрасно.
Два цилиндрических предмета с явно пневматическим вздохом вылетели из корпуса и плюхнулись туда, где пару минут назад сидели на плотиках мы. Цилиндры взорвались двумя пламенными облаками, мгновенно испепелив пару акров леса. При этом не было ни взрывной волны, ни грохота, лишь волна жара, подогнавшая нас в спину.




Пришёл Песочный человек


– Внутрь!!! – заорал Хопеш, и наши гарнитуры едва не лопнули он его крика.
Мы нырнули во тьму грота, ожидая, что вслед нам полетят новые снаряды. Но новой атаки не последовало. Однако, чужой корабль висел напротив пробитой стены, наполняя воздух невыносимо громким рёвом. Гвардейцы спрятались за края проёма, разглядывая махину, непонятно как висящую в воздухе.
– Что это за рыдван?! – возмущённо проорал Канцони.
– Похоже, уроды вызвали подкрепление! – ответил Карвер.
– И что теперь делать?! – спросил Шмидт.
Хопеш и Серп подобрались к проёму, чтобы взглянуть на технику противика.
– Похож на «четырёх всадников», только поменьше, – сделал вывод Хопеш.
– Ну, да, – кивнул Нагината, – те были приспособлены для атаки с орбиты, а это атмосферная машина.
– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Оливера.
– У этого броня не такая массивная.
– А как он, интересно, летает? – озадачился Шмидт.
– Он точно не реактивный, – заметил Кир.
– Движка вообще не видно, – проворчал Кортик.
– Зато слышно хорошо, – хмыкнул Карвер. – И что это за выхлоп у него возле кормы? Я что-то не вижу, откуда он выходит.
– А это и не выхлоп вовсе, – сообразил Серп. – По-моему это эманация тёмной энергии.
– Чего? – с вытянутым лицом переспросил Канцони.
– Это лишь предположение, – пожал плечами Джейсон. Я читал в научном дайджесте об экспериментах в этой области. Описание похоже.
– Ты хочешь сказать, что пришельцы используют генератор, работающий на тёмной энергии? – спросил Хопеш.
– Ничего другого в голову просто не приходит.
– Да какое нам дело до этого?! – махнул рукой Сингх. – Пусть хоть на картофельных очистках работает!
– Ну, не скажи, – не согласился Хопеш. – Нам-то как раз есть дело. Если, к примеру, садануть по этому буфету, то было бы неприятно обнаружить, что он заразил нас какой-нибудь вредной радиацией.
– Садануть всё равно нечем, – разочарованно заметил Канцони.
– Уверен?
Канцони только открыл рот, не зная, чего ожидать от загадочного командира «Лезвий». Оливера пришёл ему на помощь:
– Если есть чем, не тяни! У меня от этого фена уши болят!..
– Джентльмены, понадобятся ваши собачьи свистки, – с загадочным видом заявил Хопеш. – Все и сразу.
Гвардейцы достали из нагрудных карманов бронежилетов блестящие свистки и вопросительно посмотрели на Хопеша.
Он улыбнулся и объяснил:
– Направляете их в сторону корыта и дуете что есть сил.
– И что?
– А там видно будет.
Гвардейцы исполнили его инструкции без вопросов.
Человеческий слух ультразвук не воспронимает, так как он по своим волновым характеристикам лежит выше доступного нам диапозона. За пределами нашего понимания было и то, что внезапно произошло с кораблём.
Грохоча, как и прежде, махина висела на высоте 15 метров, почти касаясь колышащихся крон саговника. Визуально его корпус оставался невридим, мотор работал с тем же диссонансом, но внезапно аппарат накренился и стал боком заваливаться на пальмы. Треск и тяжёлый удар возвестили нам о том, что он рухнул на грунт.
Гвардейцы торжествующе заорали, Хопеш и Серп выскочили на гребень кучи обломков. За ними к выходу подтянулись и мы.
Угловатая громада, запятнанная ржавчиной, лежала среди изломанных и смятых саговых пальм, чуть не на два метра зарывшись в перегной и камни. От корпуса валил пар, но повреждений видно не было.
– Невероятно! – проронил Канцони. – Как так вышло, что наши пугалки для плевунов свалили боевое судно пришельцев?!
– На самом деле собачьи свистки свалили пилотов, – объяснил Хопеш. – Я, конечно, мог ошибиться, предположив, что корытом управляют «мухоморы», но, как видите, судно валяется, как траченная калоша, и я сомневаюсь, что после такой посадки внутри остались охотники снова раскочегаривать движок. Ладно, парни, у нас ещё полно дел, так что продолжаем операцию. Джонни, займите оборону у входа и не спускайте глаз с корыта. Если из него полезут недружелюбные личности или синтетики, дайте знать. Мы пока попробуем разобраться с установкой в гроте и вскрыть люк. Серп, Рожон, разнюхайте, что можно сделать с люком, а я пока доложу в штаб ситуацию.
Я увязалась за Джейсоном и Киром, чтобы посмотреть на инкубатор чужих вблизи.
Больше всего эта штука напоминала овальный контейнер из какого-то композита, намеренно замаскированного под камень. Обнаружишь такой где-то в лесу или возле скал – удивишься лишь округлой форме и странным шишковидным выступам во впадине, расположенной в центре корпуса. Без энергии ни один из них уже не светился, и аппаратура, встроенная внутрь, тоже больше не испускала красный свет, который я наблюдала во время первого посещения грота. А вот тепло, поддерживавшееся внутри для комфорта, ещё ощущалось, не успев растратиться. Однако его, похоже, уже не хватало, и полдесятка змееруков лежало внутри инкубатора практически без движения.
– Судя по всему, этот бокс имеет функцию баро- или термокамеры с искуственной газовой средой для дыхания змееруков, – пояснил Нагината, заметив мой интерес к устройству. – Что-то вроде комнаты отдыха.
– Серп, давай отложим лекцию, Алекс сама сообразит, что и как, – редложил Рожон.
Я припомнила, что в эфире прозвучала фраза: «это усилитель ментальных волн». Усилитель, по идее, должен быть одновременно передающим устройством и антенной, то есть не что иное, как колебательный контур, а это уже по моей части.
Я последовала примеру Серпа и встала на четвереньки, заглядывая под устройство. Снизу к нему подходил кабель, который Кортик перерубил своим стальным клинком. Кроме входного гнезда я сначала ничего не рассмотрела, но потом включила фонарик, и сразу увидела рёбра залитых в композит пластин. Вот, что разглядел Серп, и это натолкнуло его на верную мысль. С помощью этой штуки змееруки контролировали своих слуг в пределах грота, не покидая комфортного гнёздышка. Правда для управления пилотом подлодки или летающего рыдвана им приходилось перебираться поближе к «мухоморам». Интересно, а как обстоят дела с теми, кто заперт внутри бункера.
Серп и Рожон, пока я ползала вокруг камеры, обследовали люк. Будь здесь запор кремальерного типа, пришельцы легко сделали бы люк совершенно неприступным. То есть если ты не хочешь, чтобы тебя выковырнули из занимаемого пространства, то можешь чем-нибудь заклинить поворотное колесо запора – и снаружи уже никто к тебе не попадёт.
Но до такого запора пришельцы не додумались. Все остальные приспособления такие хитромудрые оперативники, как «лезвия», учились вскрывать подручными средствами.
– Может быть нам деликатно постучать? – спросил Рожон у Серпа показывая на петли люка.
Я посмотрела туда же и поняла, что он имеет в виду. Люк крепился к вделанной в известняк раме на банальные петли. В проушины рамы и люка были вставлены стальные стержни с плоскими шляпками на верхнем конце, не дающие им вывалиться. Снизу к стержням были приварены стопоры, призванные создать препятствие всякому, кому придёт в голову вышибить стержни из проушин.
– Очень деликатно? – уточнил Джейсон.
– О-очень, – кивнул Кир.
– Тони! – позвал Нагината, и Кортик, изучавший покачивающееся на волнах судно, тут же подошёл.
– Есть работа? – сразу догадался он.
Я часто была свидетелем того, что «лезвия» понимают друг друга не то что с полуслова, но и вовсе без слов, словно обмениваются мыслями. Говорят, это очень помогает в боевых условиях. Про это не скажу, но в работе спасателей ситуаций, когда понятливый напарник врубается в положение дел без лишних объяснений и сразу приходит на помощь, не меньше.
– Я уже присматривался к этому сейфу, – сообщил он. – Штыри сделаны из тугоплавкого металла, но блямбы прихвачены каким-то простеньким сплавом, чуть ли не оловом.
– Хочешь сказать, что будь у тебя резак, ты сдул бы эти сопли в два счёта? – уточнил Серп.
– Ну что ты, это слишком просто. Это работа для техника-механика третьего разряда, а я первоклассный подрывник, – скромно улыбнулся Тони. – Тут нужны две таблетки железно-алюминиевой пасты и простая армейская плазменная зажигалка.
– Обожаю, когда наш Кортик идёт на задание во всеоружии, – признался мне Кирилл, глядя, как Тони извлекает из карманов всё необходимое: упакованные в вакуумные пакеты термитные заряды и армейскую зажигалку в герметичном чехле.
Он деловито взялся за привычную работу, прилепив на приваренные к стержням стопоры термитную пасту.
– Все назад, – предупредил Кортик. – Реакция бурная, температура около двух тысяч градусов.
Мы отошли на пару метров, а он по очереди поджёг высокотемпературным язычком плазменной зажигалки термит. Паста мгновенно занялась ярким трескучим пламенем, разбрасывая искры, и со штырей закапал расплавленный припой. В гроте завоняло жжёным металлом и едким дымом.
Серп кликнул Секиру и тот, выждав немного, чтобы штыри остыли, выбил их обухом своего легендарного топора, который, как он утверждает, выковал на Стелле из оружейной стали, а съемную рукоять из композита для него отлили уже на базе «Чероки». Штыри обречёнными кусками побеждённого металла упали на известняк, а через минуту парни выковырнули из рамы люк, который громко грохнул о камень, открыв проход в коридор карстовой пещеры, круто уходящий под саговую рощу.
– Интересно, – сказал Фальката, объявляясь рядом с нами. – Мы находимся в дельте Тьмы и в двух шагах от морской бухты, вокруг немеряно воды, а из коридора тянет сухим воздухом. Как правило карстовые полости связаны с подземными водами.
– Может, они выпилили ответвление в сплошном известняке, а то и вовсе в базальте? – предположил Серп.
– А это мы, ребятки, выясним, спустившись туда на «здрасте», – сказал Хопеш. – Штаб дал добро на разведку. Они надеются, что мы вызволим тех, кто папал змеерукам в плен.
– Ишь, как им хочется заполучить политический козырь, – покачал головой Жозе. – Особенно, когда каштаны таскает кто-то другой.
– Ты знаешь, как работают военные, – напомнил Хопеш. – Это спасательная операция, им с их пушками и ракетами здесь делать нечего. Так, Серп, остаёшься наверху за старшего, гвардию к колымаге не подпускай, если что, скажи, что сильно фонит. Оставляю тебе спутниковый передатчик на тот случай если штаб вызовет. Стрела, вот тебе планшет, подключись к моему и отслеживай локационным сканером, где мы есть. Программа пусть всё записывает, потом синхронизируем данные для объемной схемы этой дыры. И не трогайте змеехренов, а то фиг их знает с их ментальными способностями, какая гадость у них в запасе. Двинули.
 У входа в пещеру он на секунду задержался и пробормотал:
– Ну, малышня, кто тут баловался? Готовьтесь, Песочный человек идёт.
И решительно шагнул на уходящие вниз ступени, вырубленные в известняке.
Следом за ним, вооружённые только клинками, в коридор нырнули Кортик, Рожон, Фальката и Секира.
 
 
                *   *   *

Опешив от услышанного, я не сразу поняла, что в гроте кроме нас с Нагинатой остались только полуживые змееруки да у входа дымил сигаретой Оливера. Остальные гвардейцы стояли снаружи, за валом обломков, и рассматривали разбившийся корабль пришельцев. Соваться близко никто из них не рисковал, зато непоседа Канцони увлечённо фотографировался на фоне аппарата.
– Слушай, что это командир про Песочного человека сказал? – спосила я.
– А-а, ты же эту часть истории не знаешь. Хопеш среди сайтаков получил прозвище Хумисан – Песочник. Дело в том, что все наши стычки с ними происходили в таких условиях, что пыль жрали килограммами. Во-первых, они всегда приходили из степи или полупустыни, а там ветер всегда гонит песок и пыль, во-вторых, степняков всегда много, а скакуны поднимают тучи пыли. Каждый раз мы кого-нибудь из чулюков оставляли в живых, а они, возвращаясь к своим нагоняли на боззо и сайтаков страху, мол, вышел из облака пыли кровожадный демон света и покрошил всех.
У них есть миф, похожий на нашу земную сказку о Песочном человечке, так вот их Песочник – почти то же самое. Они верят, что это демон сна, который является ночью и сыплет в глаза тем, кто не спит, пыль. Если совесть чиста, то пыль принесёт спокойный сон или приятные сновидения, если грешил – будешь мучиться от кошмаров. Правда сами сайтаки уверены, что Песочник – слуга тёмных богов и приходит исключительно ради того, чтобы напоминать смертным о грядущем Конце сущего. Они хоть и прославляют его, но боятся не меньше солнцепоклонников, потому что их религия учит, что сначала всех ждёт суд, и если ты хоть раз нарушил заветы, то Сайта непременно накажет тебя.
– Постой, а разве заветы оставил не светлый бог?
– Он их обновил, научил ашхинцев всепрощению, терпимости, человеколюбию и завещал не лишать жизни живых существ. До него в Ашхине соблюдали заветы его божественного небесного отца – Гушарра, который в своих заветах учил воздавать злом за зло и добром за добро, а также предрёк, что на закате времён наступит Конец сущего. Причиной появления заветов Ашвади стала расправа тёмных над пророком Яури, обещавшего избавление от смерти и забвения.
– Почти как у нас с Ветхим и Новым Заветами.
– Точно. Кстати, Хумисан – персонаж древний, даже древнее светлых и тёмных богов, поэтому страх перед ним впечатан едва ли не в гены ашхинцев. По их преданиям Песочник приходит со снами даже к богам, и уж тем более к их служителям. А ещё у них есть поверье о Казнящих – демонах, которых боги присылают исполнять свою волю до суда. Князья с раифами сыграли на этом мифе и собрали из лучших воинов отдельный клан наподобие хатлов. Так вот, командиры террористических отрядов были так напуганы нашими рейдами, что решили, что за ними охотятся именно княжьи казнящие. Самое смешное – стеллиане по природе не склонны к мистике, они достаточно адекватно воспринимают действительность и весьма практичны, но именно это для большинства из них становится ловушкой. С детства в них вбивают привычку жить по правилам, а потом с помощью этих правил доводят до необъяснимых с нашей точки зрения поступков. Однажды мы столкнулись с совершенно диким случаем: целая деревня совершила ритуальное самоубийство, а раиф, который спровоцировал фанатичную истерию среди паствы, оказался малодушным и не смог покончить с собой. Поняв, что его могут осудить свои же, он устроил всё так, чтобы все подумали на сайтаков. Хопеш услышал о резне в соседней деревне, поднял нас по тревоге. Мы двое суток искали банду, нашли их в месте встречи с контрабандистами и положили там всех, в том числе хитроумного главаря Джухида. Когда Хопеш выбивал из него дух, выяснилось, что Джухид не имеет к трагедии никакого отношения, поскольку в той деревне у него был внебрачный сын.
– Господи, ужас какой!
– Да, я же говорю – дикая история. Земные трагики отдыхают. Правда мы обо всём уже потом узнали, когда Хопеш добрался до того раифа. А с Джухидом у него случилась дуэль насмерть. Хопеш, хоть и был взбешён, поставил главарю условие: если тот сможет победить, то уйдёт с места дуэли куда захочет, если нет, то Хопеш разберётся, кто виновен в гибели его родственников. Как ты понимаешь, победил в дуэли командир. И он, верный слову, нашёл раифа и заставил его признаться во всём.
Оказалось, что этот раиф –  бывший соперник Джухида в сердечных делах. Тот был более удачливым соискателем и девушка, из-за которой они соперничали, родила сына Джухиду. Вот только замуж ее выдали по сговору совсем за другого человека, местного ремесленника. Джухид с горя подался сначала в контрабандисты, потом связался с боззо, а там познакомился с духовным наставником сайтаков. Его же соперника судьба завела на противоположный полюс веры. Каждый из них потом стал уважаем в своей среде, но Джухид и не подозревал, до какой степени сдвинутым окажется его бывший конкурент. Ревность не давала раифу покоя десять лет, пока он не прознал, что в окрестностях появился отряд Джухида. Он начал накачивать напряжение в селе, обвинил в пособничестве сайтакам родственников Джухида, объявил, что всем нужно пройти обряд очищения. Во время обряда все пили воду, якобы очищенную Ашвади, только она их не очистила, а отравила, потому что раиф подсыпал в неё сильный галюциноген. Уже одурманенных односельчан он завёл до состояния религиозного безумия и приказал им оросить алтарь своей кровью. Но под действием наркотика люди видели вокруг чудовищ и вместо ритуального кровопускания устроили бойню, кромсая себя и друг друга. Что там творилось, даже представить страшно, но не выжили даже младенцы.
– Как люди могут быть такими?
– Люди могут быть и хуже, Алекс, – вздохнул Серп. – Именно поэтому Хопеш в тот раз сорвался и едва не убил раифа. Нам стоило огромных усилий остановить расправу и уговорить его сдать поганца в суд раифов.
– Сдали?
– Сдали. Правда, не знаю, как они с ним общались – Хопеш в порыве гнева вышиб ему ребром клинка передние зубы. Как башку не отрубил – диву даюсь? Сам я не сдержался бы.
– А что было с той девушкой, которую он спас?
– Про это лучше спросить у него. Я после возвращения старался забыть обо всём, что связано со Стеллой. Если бы нас не держали в карантине, точно спился бы.
– Тебе там было плохо?
– Скорее, мне было плохо без неё. Там я чувствовал себя нужным. У меня был жёсткий депрессняк, потому что контингент миротворцев со Стеллы почти полностью вывели, а у меня к тому времени вышел срок службы. Я собирался идти служить в гвардию или колониальную безопасность, но тут вдруг меня нашли Хопеш и Кортик. Позвали в отряд, и вот он я, снова спасаю Федерацию. И депрессия прошла настолько, что даже снова начал блог вести.
– Я читала твои стихи в сети. Марси показала. Мне понравилось, только я сначала не могла понять, почему ты подписываешься не своей фамилией.
– Это псевдоним. Кусаригама – древнее японское оружие, которым я поначалу пользовался в Ашхине.
– И что с ним стало? – спросила я, припоминая, что Хопеш хранит у себя клинки всех «лезвий», но косы с цепью в коллекции нет.
– Когда мы отбивались от желхаров на подворьях Кажаха, я метнул косу в одного из всадников, и она, пропоров его бедро, застряла в седле. Скакун напугался и рванул, да так, что я чуть без руки не остался.
– Жалко…
– Не беда, – махнул рукой Джейсон. – У меня всегда два-три лезвия в запасе.
С этими словами он достал из рюкзака удивительный клинок длиной в полметра. Изящно изогнутое лезвие из многослойной стали поблёскивало прихотливым узором тускло-серых и зеркально блестящих завитков и волн. С одного ребра оно было заточено до бритвенной остроты, а с другой на нём хищно скалилился зубцами в форме акульих зубов серрейтор. Рукоятка была набрана из обточенных и отшлифованных кусков янтаря и изгибалась в форме скорпионьего хвоста, который венчал стальной шип в виде жала.
– Знакомься, это «Стальной скорпион». Выкован по древней технологии оружейников Хельды – аналог земной дамасской стали, а рукоять изготовлена по моему дизайну. Вот это оружие достойно быть в коллекции Хопеша. Правда, пока я предпочту попользоваться им, а уж когда навернусь – пусть забирает.
– Сплюнь, – проворчала я.
– Я не суеверный. Считаю, что в нашей профессии удачу приносят интуиция и трезвый расчёт. Приметы и суеверия – это для тех, кто надеется на авось. Хотя и в ВКС, и в Космофлоте, и в спасателях полно тех, кто придерживается противоположного мнения. Вот на Русалке, где мы начинали, в нашем отряде был спелеолог Аарон Першинг. Суеверный был страшно. Перед спуском в пещеру всегда тельник наизнанку надевал и соль через левое плечо бросал. Перед операцией он старался посидеть «на дорожку», иначе, по его мнению, обязательно не повезёт. И что ты думаешь? Однажды, поплевав через левое плечо, он со спокойной совестью начал спускаться в колодец, не пристегнув к поясу страховку. И надо ж было такому случиться – основной трос в этот момент перетёрся, и из колодца мы доставали Першинга уже в мешке. Не отвлекись он на эту ерунду и вовремя проверь страховку – был бы жив-здоров. Правда, тогда в группе не появился бы Фальката.  А Жозе для нас во сто крат полезнее. Он здраво мыслит, знает своё дело и прекрасно владеет собой в любой ситуации. Свой позывной он заработал в первую же неделю работы.
– Как думаешь, в корабле были дидарриане? – спросила я.
– Уверен, что да, ты ж видела, как ультразвук подействовал.
– Это все видели, но мы не знаем, в каком состоянии пилоты. Если они уцелели, то змееруки могут снова взять их в оборот.
– Маловероятно…
– Но не исключено.
– Хорошо, согласен. Но мы не можем зайти и проверить наверняка.
– Значит надо подстраховаться.
– Если что, гвардия снова дунет в свистки.
– А если там есть големы?
– Думаю, они бы уже высунули нос и полезли в драку.
В этот момент снаружи оглушительно заработали автоматы гвардейцев. Оливера выплюнул окурок и вскочил, поднимая оружие. Серп метнулся туда так быстро, что я только успела вслед посмотреть. Чтобы оценить ситуацию, ему хватило трёх секунд.
– Не стреля-а-ать!!! – заорал он.
Выстрелы прекратились, но это, видимо, не очень помогло. Снаружи донёсся крик, полный возмущения и боли:
– Сволочь! Эта тварь меня ранила!
Голос принадлежал Канцони. Я заскочила на верхушку одного из обломков и выглянула из-за гребня наружу. Посреди выжженного бомбами пятачка топтался голем. Он пытался не дать высунуться гвардейцам, засевшим с трёх сторон за завалами из стволов саговых деревьев. Видно, когда он внезапно объявился из корабля, у парней не выдержали нервы, и они обстреляли его.
Остановив стрельбу, Серп невольно обратил на себя внимание механоида. Тот повернулся к нему, но стрелять не стал. Трудно сказать, почему, но я думаю, голем счёл Нагинату не опасным. Ведь у того в руках не было оружия, бьющего на расстоянии. Серп, держа руки отведёнными в стороны ладонями к голему, медленно вышел на усыпанный золой пятачок.
– Не стоит ни в кого стрелять, – спокойно говорил он. – Мы вполне могли бы сосуществовать и сотрудничать. Космос велик и места хватит всем.
На что он надеялся, мне было не понятно, ведь змеерукам наверняка не понятен наш язык. Но на то он и переговорщик, чтобы гасить огонь спокойствием и вставать между противоборствующими сторонами, ежесекундно рискуя оказаться под перекрёстным огнём.
– Кто ближе всех к Энрико? – спросил он. – Пока голем таращится на меня, перевяжите рану.
 Стараясь не высовываться из-за сваленных в кучу обгоревших стволов, в сторону Канцони двинулись Сингх и Шмидт. Капрал остался на месте, держа голема под прицелом. Он прекрасно осознавал, что особого вреда механоиду причинить не сможет, однако был готов поддержать Нагинату огнём, отвлекая от него опасного противника.
Тут я заметила любопытное обстоятельство – люк в корабль остался открытым. Вот только пробраться туда незаметно вряд ли получилось бы, потому что голем, повернувшись к Джейсону, оказался лицом к утёсам и кораблю.
– Серп, – позвала я Нагинату через гарнитуру, – его нужно отвлечь в другую сторону.
– Ты шутишь? – негромко ответил он. – Он в любую секунду может пришибить меня. Я и так отвлекаю его от парней.
– Люк в корабль открыт для абордажной команды! Другого случая может не быть.
– Кто будет в абордажной команде? Я что-то со счёта сбился.
– Опять прикалываешься?
– Конечно. Это единственный способ не пасть духом. Раз уж ты подала идею, может, подскажешь, как реализовать?
– Погоди секунду, – сказала я и поспешила к плотику, в который мы с Киром уложили пришельца.
С точки зрения здраво рассуждающего человека мой поступок наверняка выглядел рискованной авантюрой, по крайней мере сегодня я ни за что так не сделала бы, но тогда мной двигало какое-то наитие. Морщась от противного ощущения жёсткой, как наждачка кожи пришельца, я извлекла змеерука вместе с баллоном и распластала эту штуку на своём туловище. Баллон, чтобы не мешал, пристроила на плече. Дважды чуть не упав на шатких обломках, я выбралась на завал и, рискуя грохнуться, стала спускаться к кораблю.
Голем явно заметил меня и начал поворачиваться, но замер, не окончив движение. Готова поклясться, что даже его синтетическая бесчувственная харя исказилась от удивления. Серп понял, что его что-то озадачило, оглянулся и ошарашенно выдавил:
– Цах щурме!
Не теряя времени, я боком стала пробираться к кораблю. Голем, как зачарованный поворачивался вслед за мной, не решаясь что-либо предпринять. Отлично… Именно на это и был мой расчёт – сыграть на неожиданности. Ведь голем – всего лишь боевой костюм пришельца, и решения принимает не он, а змеерук. Не буду утверждать, что просчитала реакцию змеерука, но если бы, к примеру, я увидела, как моего соотечественника заграбастала инопланетная верзила, то наверняка не стала бы действовать поспешно.
Впрочем, пришелец всё-таки попался не промах – когда мне оставалось сделать буквально десять шагов до люка, он решил, что мои ноги, не прикрытые щупальцами змеерука, вполне подходящая мишень. Он совсем немного приподнял свою механическую катапульту, и она защёлкала в мою сторону, как допотопная швейная машинка. Я почти физически ощутила, как возле моих ног со свистом и жужжанием распороли воздух несколько заточенных лезвий, и с перепугу полетела лицом в пепел, устилавший почву. Падая, я успела заметить движение Нагинаты, который бросился на голема и сильным ударом ноги отпихнул его в сторону. От тычка очередь из стальных остряков ушла в сторону, взрыв почву и звякнув о рыжий борт корабля. Уже лёжа в грязи, я увидела, как механоид рванулся в бой, замахиваясь выскочившим из приспособления клинком, но куда ему было до прошедшего десятки рукопашных боёв потомка самураев. В руке Серпа уже блестел вытравленными узорами «Стальной скорпион», а рука не бездействовала. Её точно рассчитанный выпад на развороте пересёк траекторию движения руки голема, и отсечённая в суставе конечность мёртво стукнула об опалённый дёрн. Механоид тупо остановился – пришелец пытался понять, куда девался манипулятор с оружием, а через секунду синтетическая башка отлетела в противоположную сторону.



                *   *   *

– Алекс, ты в порядке?
Меня кто-то настойчиво тормошил, а зачем и почему, я понимала с трудом. Упала, вроде бы не сильно и не больно, но от чего-то постыдно вырубилась, будто кисейная барышня. В моей спортивной практике приходилось и пожёстче встряски испытывать – и нечего.
– По-моему, эта тварь к ней приклеилась, – сказал Сингх. – Гляди, щупальце за шею держит.
– Точно! Придержите леди, ребятки, – велел Серп. – А я прерву сеанс…
Тут я почувствовала сквозь муть отрешённости, что от моей кожи на шее с трудом отнимают нечто, плотно приставшее к ней. Они оттягивали упругое жёсткое щупальце от моей шеи, и от кожи с чмоканьем отрывались клейкие упругие не то ножки, не то присоски. Мне сразу стало легче дышать, и туман в голове рассеялся.
– Что за фигня со мной случилась? Я споткнулась?
– Ты шокировала голема, но не учла, что близкий контакт с пришельцем может быть опасен. Он тебя вырубил.
– Глупо попалась.
– Ага, как девчонка, – улыбнулся Серп, передавая пришельца Шмидту. – Но хотел бы я, чтобы у меня была такая сестра… Ты отчаянная и решительная.
– Просто привыкла добиваться результата с первой попытки. В корабль заглядывали?
– Не до него, – хмыкнул Карвер, стоя рядом с автоматом наперевес. – За тебя испугались. Надо было видео снять. Как ты польку в обнимку со змееруком танцевала под стальным дождём. Видал я отмороженных, но от такого шоу точно седины прибавилось.
– Может, и сняли бы, так у нашего любителя видеосъёмок ляжка прострелена, – усмехнулся Оливера, кивая в сторону, где на обугленном саговом стволе сидел перевязанный Энрико.
– Не надейтесь, – съехидничал Карвер. – Как только подействует обезболивающее, он снова схватится за свой гаджет. Ну, что, пойдём в гости?
– Минуту терпения, – ответил Нагината. – Стрела, ты в порядке? Нужно убедиться, что нет ран. Всё-таки в тебя целую очередь выпалили. Держись за руку.
Джейсон помог мне встать, я потопталась, покрутилась и поняла, что каким-то чудом голем не сделал в моём организме ни одного лишнего отверстия, зато натруженная походом нога, которую я потянула при прыжке с затопленного гравилёта, стала болеть сильнее.
– В целом нормально, – успокоила я. – Шкура целая, жить буду.
– Тогда дожидайтесь с Оливерой наших в гроте, и змеехрена в плотик забросьте. А мы тут разнюхаем, что у этих граждан на камбузе.
– Осторожнее, – попросила я его. – Мало ли, какие там могут быть сюрпризы…
– Мы будем держать ухо востро, – пообещал Серп и спросил у капрала, – Отпустишь со мной Сингха?
– Какой разговор? Вдвоём безопаснее. У выхода останется Вилли, а мы с Энрико подежурим снаружи. Ему сейчас полезно дышать свежим воздухом. Слышь, Эник? Давай, ковыляй сюда, будем в наружном охранении.
– А-а, – пропыхтел Канцони, прихрамывая. – Работа как раз по мне. Всех впускать, никого не выпускать. А вы что, внутрь собрались? Так может, Хопеша дождаться сначала? Наворотим тут без него, а по башке ему получать.
– Не боись, – усмехнулся Серп. – Его голова уцелеет. Ведь нас здесь даже не было.
С этими словами он шагнул внутрь чужого корабля, а за ним – Сингх с автоматом наготове.
– Он сказал «не было»? – переспросил Энрико. – Выходит, мне померещилось, что чурбан прострелил мне бедро?
– Не парься, Эник, – с иронией посоветовал Карвер. – Отпуск по ранению ты заработал.
– За это я не парюсь, мне бы на гроб не заработать…
Мы с Оливерой вернулись в грот как раз к тому моменту, когда из подземелья выбрались «лезвия» во главе с Хопешом.
Обследуя схрон пришельцев, они наткнулись на закрытое помещение, в котором змееруки держали пленных – полдюжины «мухоморов». Карлики выглядели не лучшим образом: апатичные, худые, вонючие, а один из них вовсе был покалечен. Он баюкал сломанную руку, кое-как замотанную тряпками, а лицо и голова были в фиолетовых ссадинах и шишках.
Хопеш, видимо, ещё внизу раздал поручения, потому что все наши молча начали суетиться вокруг дидарриан: Кортик раскочегарил походный котелок на сухом горючем, Рожон открыл аптечку, где были припасены шины, бинты и бактерицидные средства, а  Секира достал из гермокарманов спасплотов одеяла с подогревом.
– Как тут обстановка? – спросил Хопеш. – Где все?
– На парней наехал чурбан, – сообщил ему Оливера. – Выскочил, как чёрт из табакерки и давай палить из своей приблуды. Канцони ранен, зато этот дятел не закрыл люк в корабль, и ребята пошли разведать, кто там есть.
– Ишь, ты! – удивился Хопеш. – Значит, мне не показалось, что тут стреляли. Ладно, посмотрим. Кортик, действуйте по плану, а я сгоняю до корыта.
– А где Фальката? – спросила я у Кортика, когда Хопеш в два прыжка умчался к кораблю.
– Фальката углядел в каком-то занорыше пещеру со сталактитами. Ты ж знаешь, он коллекционирует фотки подземных редкостей.
У Жозе Фалько действительно было такое увлечение. Как всякий преданный своей профессии человек он ценил красоту исследуемого предмета, в его случае – пещер, в которых встречались сталактиты и сталагмиты. Из-за труднодоступности таких мест, он старался их запечатлеть во всех ракурсах и мог самозабвенно часами искать выгодный угол освещения, чтобы раскрыть неповторимость красоты природных чудес.
– Ну, с Жозе всё ясно, но вы-то как додумались бросить его одного в логове чужих? – поёжилась я, вспомнив гадкое ощущение в голове, которое подарил мне пришелец буквально за минуту контакта.
– Не беспокойся, ничего с ним не случится, – успокоил Тони. – Он полжизни один в пещерах провёл. К тому же, эти змееруки – совершенно никчёмные твари. Они же без чужой помощи ни к чему не приспособлены.
Впервые мне захотелось хорошенько отматерить коллег, которых я считала ближайшими после родителей людьми. Только уважение и много месяцев совместной опасной работы удержали меня от крепких выражений.
Я растерянно присела на борт того плотика, в котором не было змеерука и стала отстранённо наблюдать, как парни суетятся вокруг дидарриан. Честно говоря, я испытала благодарность за то, что меня обошла эта доля. Чем-то эти существа мне не нравились. Не могу точно сказать, что меня оттолкнуло, но у меня не было ни малейшего желания проявлять заботу о существах, раскрашенных, как карнавальный воздушный шарик. Возможно, в нормальных условиях они ничем не хуже нас, но в том гроте они для меня были ничуть не приятнее змееруков.
Чтобы отвлечься от безрадостных мыслей, я вышла наружу. Карвер и Канцони по-прежнему загорали у жёлто-рыжего борта корабля. Хопеш, видимо, был уже внутри. Канцони сунул в рот сигарету и попросил у капрала огня. Карвер не курил, но, как любой отставной военный, всегда носил с собой зажигалку. Выглядели они вполне безмятежно, я же, в отличие от них чувствовала себя не в своей тарелке. Отсутствие Фалькаты меня угнетало, к тому же Хопеш, который, как мне казалось, мог разрулить ситуацию, был занят.
Вдобавок в голову начали лезть дурацкие мысли о том, что пещера битком набита пришельцами, которые подстерегают Жозе в темноте и обязательно нападут на него, чтобы одурманить и погрузить в нездоровое забытье, как «мухоморов».
Тут из корабля вывалились Хопеш, Серп и Сингх, а с ними ещё пара карликов, у одного из которых была перевязана голова. Ну что ж, и здесь спасательная операция прошла удачно…
Я только нацелилась рвануть им навстречу, собираясь с ходу форсировать тему прикрытия Фалькаты, но тут события снова сделали резкий поворот.

      

Смертельное притяжение


Воздух над побережьем вновь наполнился густым рёвом, и через несколько секунд со стороны болотца утёсы обогнул ещё один атмосферный корабль. Он выглядел новее первого и его движок работал намного мягче, из-за чего мы услышали его не издали, а уже на подлёте. Зато его экипаж был ещё менее дружелюбен, чем первый.
С борта аппарата в нашу сторону сразу же полетели, разбрасывая искры, огненные сгустки. Первая пара вонзилась между группой, вышедшей из упавшего корабля, и гротом, вторая легла между ними же и лесом. Хопеш и Серп моментально сгребли карликов и вместе с ними юркнули внутрь неподвижного аппарата, Сингх чуть ли не за шиворот втащил туда же Канцони. Куда делся капрал Карвер, я рассмотреть из-за поднявшегося в воздух пепла не успела. Зато мне было отлично видно, как прилетевший корабль разворачивается носом к пробитому в стене утёса провалу, на фоне которого живописно торчала я.
Ни отбежать, ни спрятаться времени уже не было, и оставшиеся секунды моей молодой не растраченной жизни я собралась потратить на пробегающие перед глазами её лучше моменты.
Однако вместо злых огненных стрел, выпущенных в упор, в воздухе с шипением полыхнуло маленькое солнце, а следом кто-то быстрый и сильный свалил меня на камни, стиснув в спасительных объятьях. Корабль всё-таки выстрелил, однако, вспышка помешала ему, заставив пилота дёрнуть контроллеры управления, и заряды ушли выше наваленных у входа обломков, во тьму грота.
Мой спаситель, скрипя от боли зубами, тут же вскочил и поволок меня в грот. Ослеплённая яркой вспышкой, я не сразу сообразила, кто из парней тащит меня от верной смерти.
– Какого кьюта ты зависла? – строго спросил голос Рожна.
– Я, по-твоему, кто, спецназ какой-нибудь, что ли? – проворчала я.
– Спецназ не успел бы, – авторитетно заявил Секира. – Кир успел, потому что за тебя испугался.
– А что это такое вспыхнуло? – спросила я, мотая головой. Меня основательно ослепило, слёзы лились ручьём, не давая ориентироваться в пространстве.
– За эту штуку Кортику спасибо скажи, – посоветовал Кирилл, растирая отшибленное о камни плечо. – У него талант на такие фейерверки.
– Немного магния и серный запал, – поделился рецептом Кортик.
– Граждане, передышка закончена! – громко предупредил Секира. – Эта хреновина делает второй заход.
В самом деле, немного отдалившийся шум двигателя снова нарастал – наш противник развернул корабль под другим углом, чтобы достать нас в гроте. Обидно, я даже не успела прийти в себя, а тут опять угроза для жизни.
– Обратно в пещеру! – крикнул Кортик, и вокруг меня затопал десяток пар ног.
– Вот Фальката удивится, – пробурчал Рожон, подхватывая меня на руки.
– Ты что делаешь? – удивилась я.
– Помогаю тебе спастись.
– А сама я, по-твоему, пойду в противоположную сторону?
– Вопрос в скорости, – невозмутимо ответил Кирилл.
Однако унёс он меня недалеко: у вала обломков что-то мощно рвануло, и нас отшвырнуло вглубь грота, прямо в бассейн с морской водой. При этом Рожон крепко приложился спиной и затылком о борт подлодки.
Признаться, купание оказалось для меня неожиданностью, но ещё неожиданнее было то, что мне полегчало. Вода промыла воспалённые от вспышки глаза, и я проморгалась.
И очень вовремя, потому что в тот момент, когда я отплевалась, продрала веки и подтянула к себе оглушённого Кирилла, по входу в грот снова саданули чем-то мощным. Взрыв забросил внутрь множество разнокалиберных обломков. Я перевернула Рожна лицом вверх и начала тормошить.
– Кир!!! Подъём!!!
Он кашлянул водой, приходя в себя, и промычал:
– Ох… Голова…
– Кир, отсюда надо сваливать! Ещё немного – и он пристреляется!
Новый снаряд сотряс утёс, и с потолка грота стали сыпаться куски известняка.
– Сейчас тут всё рухнет… – просипел Рожон и, снова закашлявшись, скомандовал, –Плывём! Живо!..
Мы довольно неуклюже заторопились к проходу в море, было видно, что Кирилл здорово ударился, да, собственно, и я была не в лучшей форме после ночных приключений и кувырков по камням.
Чтобы прийти в себя, я нырнула. Вода привычно приняла меня в объятья, и я ощутила, что чувство пространственной ориентации начинает возвращаться. Конечно, глаза ещё саднило, но в привычной среде я быстро пришла в себя.
Рожон отставал. Я скользнула вдоль дна и быстро очутилась у выхода в море, а Кирилл неловкими гребками только доплыл до середины внутреннего бассейна. Я высунулась на поверхность и увидела, как в грот влетает такой же снаряд, каким первый корабль спалил саговую рощу. Я представила, что произойдёт, когда он сработает в замкнутом пространстве, и заорала, что есть силы:
– Рожон, ныря-а-ай!!!
Снаряд гулко звякнул об известковую плиту площадки и из него во все стороны хлынули струи аэрозоли. Не успело облако раствориться в воздухе, как из цилиндрической болванки снаряда вылетела искра. Сам воздух грота полыхнул злым пламенем, от которого я едва успела укрыться под поверхностью воды. Сверху на несколько адских секунд разгорелось неистовое пламя, ослепляя даже через слой воды.
Как только свет погас, я вынырнула, и, к счастью, у меня хватило сообразительности не хватать воздух сразу. Вспышка была следствием какой-то сильной химической реакции, где окислителем был кислород, и в гроте наверняка было полно какой-нибудь гадости типа угарного газа или ещё чего похуже. Я немного отплыла и только тогда сделала полный вдох. Тут же на поверхности показался Рожон. Он кашлял и плевался. Видно, в лёгкие при падении попала вода. Тут я заметила, что пока мы возились на берегу, волна усилилась. Взглянув на небо, я поняла, что скоро над дельтой Тьмы разразится шторм, потому что с юго-запада в нашу сторону пёрла сливового цвета туча, а ветер уже вовсю раскачивал в заливе воду. Для меня, конечно, такая погода – пустяк, потому что на Заре доводилось нырять в разную погоду, а на Никсе вообще во время шторма рыбаков с тонущего баркаса спасала. А вот Кириллу волнение здорово мешало. Он пытался отплеваться, но набегающая волна била в лицо, и он опять захлёбывался. Я подплыла к нему и помогла развернуться спиной к волне, а заодно сорвала клапан спасательного воротника, вшитого в форменную куртку. Мининасос с жадным свистом всосал атмосферный воздух придавая телу Рожна дополнительную плавучесть. Я вцепилась в его рукав и потянула, выгребая вдоль стены утёса влево, где сверху свисал тросик. Внутри грота снова ухнуло пламя, выжигая внутреннее пространство.
– Успели… – просипел Кирилл. – Я думал – всё, навернулись…
– Ты что это, сдаваться решил?
– Не дождуться… Асэ… Моя гарнитура утонула…
– Нет, не утонула, я её подобрала и сунула вместе со своей в вакуумный карман. Нам из воды надо уйти, а то тут такие живоглоты плавают, что испугаться не успеешь, как съедят…
– Предлагаешь наверх лезть? – спросил он, увидев тросик.
– Не хотелось бы, но придётся.
– А что так?
– Не хочется потому, что через полчаса тут будет гроза, и верхушка утёса в такую погоду – не самое лучшее место. А придётся потому, что сверху нас не ждут.
– И что мы можем сделать?
– Видел наверху антенну?
– Ты про ретранслятор?
– Ага. Там есть генератор с трансформатором. Если запараллелить к нему провод и забросить на эту колымагу, то она станет частью электроцепи.
– Каким образом?
– В моём рюкзаке всегда лежит катушка с суперпроводящим проводом и складной арбалет для переброски троса. Я берусь за десять минут соорудить электроловушку.
– Ты стопроцентное «лезвие», – потрясённо проронил Рожон. – У тебя такие же авантюрные идеи, как у нашего командира.
– Пока это только идея, – заметила я и ухватившись за трос, начала карабкаться по отвесному склону утёса.
Руки сначала скользили, но потом быстро высохли, и дело пошло быстрее. Конечно, было неудобно из-за мокрой одежды и тяжёлой от воды обуви, однако я не потеряла форму, и добралась до вершины за три минуты.
Чужой корабль висел на высоте пяти-шести метров над грунтом, и всё ещё обстреливал грот аэрозольными снарядами. Его задачу сильно осложняли гвардейцы, спрятавшиеся в упавшем корабле: они затеяли опасную игру с противником, высовываясь из люка и стреляя по кабине второго аппарата. Его экипаж, не в состоянии как следует прицелиться по гроту, отвлекался на них, надеясь достать их пробойными зарядами. Если я не потороплюсь, эти гады могут пробить борт и похоронить в этой ржавой кастрюле моих товарищей.
Вырубив вакуумный выключатель и отключив блокировку, я вскрыла дверцу трансформатора и достала из рюкзака катушку с неизолированным проводом.
К этому моменту на вершину вскарабкался Рожон. Он сразу же оценил диспозицию и определил:
 – До этого сундука примерно пятнадцать метров, прикидывай, сколько провода отматывать.
– Возьму с запасом, – отозвалась я, приматывая к контакту один из концов провода.
– Тяжёлый получится, арбалет может не потянуть.
– Это специальный арбалет для рейнджеров-верхолазов. Он бьёт на полста метров вверх и пробивает самые крепкие породы.
– Так это с капроновым тросиком, а у тебя спецпровод. Он хоть и без изоляции, всё же в два раза тяжелее.
– Полкилограмма по горизонтали потянет, – уверенно ответила я.
– У нас будет мало времени, – заметил Кирилл. – Секунда, максимум две. Сундук мотается в воздухе, как будто пилот пьян.
– Может, и пьян, – хмыкнула я, отматывая сорок метров провода. – Сейчас похмелятор организуем. Как только я проколю ему борт, будь готов врубить ток.
– Буду, давай пока арбалет. Я его соберу.
– Приходилось?
– Я ж десантник, – пожал плечами Рожон.
Я передала ему рюкзак, и Кир профессиональными движениями начал собирать устройство. Значит, точно приходилось. Я тем временем закрыла дверцу и щёлкнула ключом блокировки.
– Всё готово.
– Держи, – протянул мне арбалет Рожон.
Я примотала конец провода к стальной шейке стрелы, «восьмёркой» накрутила его концы на рога арбалета, вложила стрелу в ложе и устроилась поудобнее, чтобы сделать верный выстрел.
– Целься в решётку на корме, – подсказал Рожон. – Там металл слабее.
Я так и сделала, взяв на прицел центр решётки, у которой клубилась и скручивалась жгутами мгла.
– Готов?! – спросила я Кирилла.
Он взялся за рукоятку рубильника и твёрдо ответил:
– Готов! Огонь!!!
Я выдохнула и нажала на рычаг. Арбалет вздрогнул, бросив стрелу в сторону корабля. Риск, что она отскочит или соскользнёт, был, поскольку я била с угла примерно в 60 градусов, но мне повезло – титановый наконечник пронзил решётку, пришив провод к корпусу корабля. Я отбросила арбалет, и в тот же момент за моей спиной рычаг вакуумного выключателя с лязгом замкнул контакты.
Ток напряжением в тысячу вольт пронзил корпус, а вместе с ним проводку и агрегаты чужого аппарата. От души надеюсь, что и команде досталось будь здоров.
Корабль затрясло, повело в сторону, провод натянулся как струна, загудев.
Кирилл вовремя сообразил дёрнуть выключатель, обесточив наш гарпун. Как раз в этот момент провод лопнул, и его концы чуть не захлестнули нас.
Корабль завалился сначала набок, а потом встал свечой, перевернулся кверху брюхом и со всей дури рухнул в таком положении в болотце, расплескав жижу на добрые двадцать метров.
– Хана гаврикам, – криво усмехнулся Рожон.
– Ты всё время повторешь это слово. Что оно означает?
– В старину так называли всяких раздолбаев, обобщая понятия «озорник», «бездельник» и даже «простофиля».
– А ты молодец, вовремя напругу вырубил, – похвалила я.
– Что ж я, псих, что ли, чтоб на рожон лезть? – усмехнулся Рожон. – Ну, что, пошли наших вытаскивать?
– Ты прав. Только давай провод снимем, а то ретранслятор с этими соплями нельзя запускать.
Мы срезали остатки провода, спустились на грунт и подошли к первому кораблю. После обстрела он выглядел жутко. Места, куда попали заряды, были опалены, а метал там выглядел так, словно его нагревали плазменным резаком, то есть, был деформирован, оплавлен и наполовину прожжён. Попади такой заряд в люк или в место предыдущего попадания – и укрывшимся внутри досталось бы по полной.
Люк открылся, из него высунулся Карвер.
– О, здорово! – обрадовался он, увидев нас. – А что, дур-машина уже убралась?
– Дур-машина, Джонни, пускает пузыри в ближайшем болоте.
Разинувшего рот капрала выпихнул наружу бодрый Хопеш.
– Чего проход затарил? Дай другим посмотреть.
Следом за ним вывалили остальные гвардейцы и Серп с карликами.
– Просто офигеть… – потрясённо проронил Сингх.
– Кто это его так? – поинтересовался Шмидт.
Нагината восхищённо покачал головой и сказал:
– Да вас ни на минуту нельзя без присмотра оставлять…
– Серп, доставай передатчик, теперь, пожалуй, можно и эвакуатор вызвать, – удовлетворённо сказал Хопеш, разглядывая пегое от ржавчины брюхо поверженного аппарата. – И выводите наших из грота.
Он вызвал штаб гражданской обороны и сказал:
– Внимание, центр, говорит Лезвие-один! Операция «Троя» в финальной стадии. Высылайте транспорт для эвакуации личного состава, тяжёлый тягач для борта змееруков и команду ксенологов, мы взяли живых пришельцев.
Не прошло и десяти минут, как над утёсами прошло звено штурмовиков новейшей модификации, а ещё через десять над нами появился корабль эскадренного сопровождения – до зубов вооружённый «Симург-77». Его турбины подняли пепел, который тут же подхватил и унёс в заросли крепчающий ветер с моря.
По опустившейся аппарели сбежало два отделения десантников в полной боевой амуниции и экзоскелетных усилителях. Они моментально взяли под контроль периметр и отрапортовали командиру. Тот махнул кому-то, остававшемуся на десантной палубе, и по аппарели на грунт скатилась с какими-то тележками и контейнерами команда военных учёных. Следом за ним спустились три важных офицера.
Хопеш шагнул им навстречу и по-военному отчеканил:
– Здравия желаю! Командир группы спасателей «Лезвия» Кирк Хаммер. В ходе спасательной операции нам удалось освободить из плена группу представителей иной расы, предположительно, дидарриан. Некоторым необходима медицинская помощь. Транспортные воздушные аппараты захватчиков обездвижены. Один проверен и готов для осмотра, второй затонул вместе с экипажем. Внутри может быть опасный аналог боевого киборга. В гроте обесточенная термокамера с несколькими иммобилизованными змееруками и один живой пришелец.
– Благодарю вас мистер Хаммер, – протянул ему руку крепкий загорелый подполковник. – Я начальник планетарного штаба ГО полковник Рубин. Как-то странно обращаться к вам, как к гражданскому лицу. Со Стеллы вы вернулись легендой, все знали вас как майора Хаммера.
– Теперь я спасатель, сэр, – ответил Хаммер. – И эта профессия мне нравится. Она очень нужна людям.
– Безусловно, вы правы, – согласился полковник Рубин. – Спасатель Хаммер не менее полезен Федерации, чем майор ВКС, особенно, если он остаётся командиром «Лезвий». Благодарю вас за службу. Как ваши люди?
– Команда в порядке, хотя им не помешает отдых, а вот у гвардейского сопровождения имеются раненые.
– Сейчас прибудет техника с базы спасателей, – сообщил полковник. – Ваших людей и гвардейцев заберут, а вот с вами я должен пообщаться немедленно. Идёмте на борт.
Хопеш вместе с полковником поднялся по аппарели на борт эскора, а на площадке остались командовать два майора в тёмно-серой форме госбезопасности. Один последовал за учёными в грот, а второй приблизился к пускающему пузыри кораблю и, выйдя в эфир, начал наседать на кого-то, требуя прислать антигравитационную платформу для подъёма судна.
– Начала-ась суета… – проговорил Карвер. – Теперь у военных будет куча работы.
– Это точно, – согласился Серп. – Мы добыли для них живые объекты для исследования, технические средства, скроенные по неизвестным технологиям, и принципиально новое оружие.
Из грота показались наши, но уже без карликов. Тех, похоже, взяли в оборот учёные.
– Этот майор – тот ещё козлина, – проворчал Кортик. – С удовольствием сломал бы ему шею.
– В безопасность, похоже, отбирают за одно и то же качество – чопорность и хамство, – заметил Фальката. – Они всегда задирают нос перед другими, как будто от них зависит судьба Федерации. Подумаешь, знают немного больше остальных. Экая важность.
– Да будет вам ворчать, – усмехнулся Рожон и кивнул на застрявший в болоте корабль. – Лучше посмотрите на этот натюрморт.
– Ах, ты, сайтина джильма! – всплеснул руками Секира. – Это как же такое получилось?!
– Глазам не верю… – проронил Кортик. – Полчаса назад эта бандура чуть нас не похоронила, а теперь лежит в трясине, как бесколёсая телега, которую сбросили в канаву.
– На ваши вопросы только один ответ, джентльмены, – улыбнулся Серп. – Уронила этот летающий сейф в грязюку наша славная Стрела. Видел сам, поэтому заявляю официально: она загарпунила колымагу из арбалета, правда вместо троса использовала провод под напряжением.
– Как же ты это видел? – удивилась я. – Ты ж внутри первого сундука был.
– Ты даже не представляешь себе, как у дидарриан устроена система внешнего наблюдения. У неё обзор 180 градусов.
– Так это на самом деле корабль «мухоморов»? – удивился Кортик.
– Всё управление сконструировано под них, начиная с пилотских кресел с встроенными консолями, заканчивая приборами и программным интерфейсом. Никто другой не сможет пользоваться призматическими дисплеями, только дидарриане, потому что у них глаза с двумя зрачками.
За утёсами тяжело ударил раскат грома – шторм был близко. Надеюсь, нас заберут отсюда до того, как хлынет ливень. Стоять промокшей на усиливающемся ветру было неприятно, да и усталость брала своё.
К нам подошёл майор, который топтался у затонувшего корабля.
– Как вы умудрились утопить это судно?
– Сбили из рогатки, – ехидно ответил Кортик.
– Вы что с ума сошли? Это было глупо и безответственно!
– В самом деле, мы поступили, как чокнутые, – ухмыльнулся Рожон. – Именно они сбивают вражеские корабли, которые пытаются их сжечь.
Тут со стороны реки появились пара «Орионов» и «Фурия». Корабли нацелились сесть на самый край выжженой площадки, вежливо дав десантникам оцепления отступить ближе к «Симургу». Из кабины ближнего «Ориона» выбрались лейтенант Хедфилд и кок с базы отряда. Увидев его, майор напрягся так, словно внезапно проглотил шест. Чуть ли не строевым шагом он подошёл к хозяину кухни и доложил:
– Сэр, как и ожидалось, Хаммер перестарался! Один из кораблей утоплен, уничтожены два ксенобота!
– Ты чего орёшь, майор? – сквозь зубы поинтересовался кок. – Вольно.
– Так ветер шумит, сэр, – пожал плечами майор.
– В голове не шумит? – не особенно любезно спросил кок. – Что с платформой? Когда обещают прибыть?
– Из-за шторма задержится на час, – побледнел майор.
– Организуйте охрану, чтобы ни одно живое существо ни на корабль, ни с него не пролезло.
– Слушаюсь! – козырнул майор и отвалил в сторонку.
Эта сцена повергла нас в шок, но прийти в себя мы не успели, потому как Хедфилд и кок Харрис направились прямиком к нам.
– Вы что, девочки и мальчики, привидение увидели? – спросил кок. – Какое-то странное у них выражение лица, а Джимми?
– Вспомни, какое у меня было, – усмехнулся в ответ командир гвардейцев. – Небось, ничуть не румянее.
– Вы, друзья, мои, не удивляйтесь, – дружески улыбнулся кок. – У меня работа такая – обличия менять. Я кем только не прикидывался. И интендантом был, и инспектором пожарных систем, и ответственным за техническую разметку взлётно-посадочных площадок. Теперь, как видите, ещё одну специальность в коллекции имею. Ну, вам-то это должно быть понятно, вы и сами работали под прикрытием. Командир-то ваш, Хопеш, сразу меня узнал, хоть и не виделись мы давненько. Он тогда ещё капитаном был, а я получил новенькие подполковничьи погоны и назначение рулить секретной операцией. Это было наше общее дельце, от которого кое у кого во рту потом было солоно и в штанах сыро. Подробности, простите, рассказать не могу – срок давности не вышел. Но одно скажу, если бы не ваш командир, случилась бы жестокая война, в которой погибло бы много наших парней и девчонок. Очень много…
– И как к вам теперь обращаться? – поинтересовался Рожон. – После зрелища трясущегося майора безопасности я даже не знаю, чего ожидать…
– А и не надо ничего ожидать, – вздохнул кок. – Большая часть событий в этом мире происходит без нашего участия. Мы лишь смиренно созерцаем результат этой цепочки событий, и изредка радуемся, если нам удаётся хоть немного поучаствовать в плетении нитей судьбы. Лучше всего относиться к этой превратности судьбы философски.
– По-нашему это называется «расслабься и получи удовольствие», – заметил Кортик.
– Совершенно верно, – подтвердил Харрис. – Вы сыграли свою партию, и следующее действие пьесы за спецслужбами. А вам сейчас положен заслуженный отдых. Вы рисковали, ходили, простите за невольный каламбур, по  лезвию, так что с меня причитается самый роскошный ужин, который вы только можете себе представить. Грузитесь на борт – и на базу, а я отдам пару распоряжений и догоню вас. А по поводу субординации не парьтесь. Для вас я кок базы, старый добрый дядюшка Стив Харрис, он же Шинкарь.
– Сэр, простите, – решился спросить Секира. – Пришельцев упрячут в лабораторию и будут проводить над ними опыты?
– А как же, мы ведь должны всё о них знать, иначе победить будет труднее.
– Это хорошо, сэр. Это опасные твари. Они забираются человеку в мысли и роются там, как в своём бельевом шкафу. Предупредите учёных, чтобы не доверяли их безобидному виду.
– Конечно, Аксель, – пообещал Харрис. – Обязательно предостерегу их. Кстати, друзья мои, должен вас попросить: не трепите языком на базе. Рассказывайте, что столкнулись с браконьерами. В соседнем районе недавно были прецеденты, так что особых подозрений рассказ не вызовет.
– Но гвардейцы видели нападавшего своими глазами, – удивился Кортик. – И участвовали в перестрелке.
– С гвардией я уже потолковал, – успокоил Харрис.
Когда мы сели в салон одного из «Орионов», и гравилёт начал подъём над выжженной площадкой и утёсами, Нагината бросил взгляд через иллюминатор на жёлтое брюхо утонувшего корабля и сказал:
– Пришельцы рискнули сыграть на чужом поле и по чужим правилам. Надо было им сидеть в своих тёплых кислотных морях и не замахиваться на неподходящие для них условия, где притяжение становится для них смертельной угрозой.



Взгляд смотрящего


После каждой спасательной операции мне хочется забраться под щекочущие струи душа, чтобы вода помогла снять нервное напряжение и усталость. В этот раз мне едва хватило сил не уснуть прямо в душевой кабинке, а на сушку волос и еду их уже не было. Успев забросить в рот только полплитки измельчённых сухофруктов в меду – экспедиционный эрзац-продукт для экстренных случаев, я свернулась калачиком на кровати и сразу отрубилась, не обращая внимания на влажные волосы.
Однако поспать вволю мне не удалось. Сёстры Дайсен вернулись с задания, не по-девичьи тяжело топая и ворча на какого-то раздолбая с улиточьей фермы. Увлечённые обсуждением профессиональных качеств несчастного улитковода, Дайанн и Селеста слишком поздно заметили, что я дрыхну на своём лежаке. Они резко сбавили громкость и неловко замерли посреди комнаты, нагруженные сумками со снаряжением, но я уже открыла глаза и спросила:
– А вас куда гоняли, сестрёнки?
– Извини, мы не ожидали, что ты вернёшься до обеда. Диспетчер говорил, что вы там крепко застряли.
– Застряли действительно крепко, но торчать там долго не хотелось, и мы форсировали ситуацию. А вам кто сегодня поперёк клапана?
– Да ну их всех, лентяев! – махнула рукой Селеста. – Не хотят работать, как следует, а другие потом за них отдувайся.
– Представляешь, вызвали на ферму, где двустворчатых моллюсков разводят, – рассказала Дайанн. – А там до того всё запущено, что на сходнях можно шею сломать. Мы заведующему говорим: «Что ж ты, зараза такая, трап не отремонтируешь? У тебя решётка на ступенях проржавела насквозь. Под кем-нибудь из сборщиков проломится, у человека травма будет.» А он: «Да что с ней случится? Это железяка трёхмиллиметровая. Ей в воде лет тридцать сносу не будет.» Не понимает дурак, что ступени только часть суток под водой, а во время отлива мокрый металл ржавеет на сыром ветру. В таких условиях даже крепкая железяка за четыре-пять лет насквозь может проржаветь.
– Где дурак, там и бардак, – заключила Селеста. – Трудно тебе, спрашиваю, сварщика вызвать? Тут люди работают, а ты волыну тянешь. На трёх ступенях решётка хлябает. У тебя на складе просечка имеется? Давай, я тебе за полдня ступени заменю.
– И что, будешь менять?
– Буду, – упрямо сказала Селеста. – Только сначала капну на козла районному инспектору по охране труда. Пусть его хорошенько против шерсти расчешут.
– А у вас как всё сложилось? – спросила Дайанн. – Из-за чего гвардейцы погибли?
– На нас напали, – скупо ответила я.
– Кто-о? – одинаково вскинули брови сёстры.
– Кажется, браконьеры. Пришлось гнать гадов до бухты. У них там замаскированный лагерь был.
– Ничего себе, браконьеры, – покачала головой Дайанн. – На гвардейцев наехали.
– Оборзели совсем, – проронила Селеста.
Я решила, что залёживаться посреди рабочего дня не стоит, и стала одеваться.
Выйдя в ангар, я сразу же наткнулась на Фалькату. Жозе явно не спал, но держался молодцом.
– О, привет, – бодро улыбнулся он. – Полегчало?
– Немного… – без особого энтузиазма ответила я.
– Сейчас точно полегчает, – пообещал он. – Идём.
Он повёл меня в столовую. Там уже были все участники наших ночных приключений, в том числе и Хопеш.
Парни сидели за богато накрытыми столами. Там были печёное мясо и копчёная птица, пряная солёная рыба и острые закуски, свежая зелень и овощи, дорогой коньяк и молодое вино. Всё это потрясающе благоухало, и я опьянела от одного только аромата.
Между столами, стоящими подковой, сидел на стуле наш неподражаемый кулинарный маэстро, и лицо его излучало удовлетворение.
– Ну вот, теперь все в сборе, – улыбнулся он титановыми зубными протезами. – На почётное место Александру!
Фальката подвёл меня к свободному стулу рядом с Хопешом, командир вскочил и галантно отодвинул стул, чтобы помочь мне усесться. Потом устроился рядом, донельзя довольный.
– Ну, что ж, друзья мои, – проговорил Харрис. – По законам детективо-приключенческого жанра в конце каждого дела главные действующие лица собираются на разбор полётов, и прошедшая ночью операция не будет исключением. Тем более, что у вас наверняка накопились вопросы. Вы, не торопясь, пробуйте всё, что видите, потому как до завтра я вас всех от работы освобождаю. Старшие по званию, начислите всем понемногу спиртного, так будет проще расслабиться.
Хопеш и Серп взяли по бутылке коньяка и стали разливать пахучую чайного цвета жидкость по рюмкам. Мне командир тоже бултыхнул пару глотков, и я вовремя сообразила, что нужно пододвигать поближе закуски, а то меня моментально развезёт после такой дикой ночки. Копчёный цыплёнок, украшенный зеленью, прямо-таки подмигивал мне, и я без стеснения отрезала от него мясистый окорочок. Внимательный Кирк, сидевший справа, пододвинул мне тарелку со свежими томатами, огурцами и листьями салата, а Рожон, до этого явно дремавший, поставил слева от меня высокий стакан с апельсиновым соком.
– Вот, молодцы, – кивнул Харрис и поднял свою рюмку. – Предлагаю начать по армейским правилам. Первый тост за тех, кто сегодня отдал жизнь за общий успех.
Мы встали и молча выпили поминальную, и парни при этом даже не закусили.
– Ну, вот, – довольно крякнул Харрис. – Теперь с чистой совестью можно о делах живых поговорить. Наливайте по второй, а я пока начну. Вышло всё, как по заказу: только вы прибыли – и события хлынули, будто кран кто открыл. Я прилетел на месяц раньше вас, и всё это время ни одного признака присутствия чужих не было. Специально искали – и ничего. Ни поиск теплового следа, ни ультразвуковое сканирование, ни радиолокация не дали результата. Впрочем, лично я считал, что так их нам не найти. Служба безопасности Оптимали сообщила, что у них было то же самое. Перепробовали все методы, но обломились. Думаю, вы обратили внимание, что база была спрятана под силовой установкой ретранслятора связи. Она даёт тепловой, магнитный и радиоволновой фон, так что в непосредственной близости от ретранслятора застукать схрон не удавалось. Ультразвук дал слабый намёк на то, что там что-то есть, но при ближайшем рассмотрении удалось определить только наличие карстовых пустот, что подтвердили геологи и геодезисты, делавшие съёмку перед монтажом сотовой сети.
– А радиационный фон проверяли? – спросил Хаммер.
– Представь себе, проверяли. Отошёл фоновый показатель. Дело в том, что термоядерные реакторы пришельцы используют только на космолётах, а на атмосферных кораблях - генераторы, работающие на основе иного принципа получения энергии.
– И что же это за установки? – полюбопытствовал Жозе. – Удалось узнать?
– Наши учёные ещё не разобрались, как эти штуки работают, но по всем признакам это генераторы, работающие на тёмной энергии. К сожалению, до сих пор нам доставались только разбитые корабли, но вы эту ситуацию исправили, так что давайте по второй – за успешную операцию!
К счастью, я успела закусить, поэтому коньяк лишь немного обострил восприятие окружающих деталей.
– О, вторая мягче пошла, – прогудел Тони.
– Ещё бы, ты его поверх куска окорока влил, – весело заметил Аксель.
– А что заставило пришельцев проявить себя? – спросил Серп.
– Ты задал правильный вопрос, – одобрил кок. – Давайте прикинем, откуда брали энергию змееруки и их слуги для подпитки своего оборудования. Ведь вы были в пещере и не нашли там энергетических установок.
– Нет, мы что-то нашли, – возразил Фальката, – Но что это, понять не удалось.
– Это что-то и помогло обнаружить змееруков. Энергетики осмотрели установку и обнаружили тот же любопытный факт, что и вы – агрегат ни к чему не присоединён. В его конструкции они разглядели аналог одного из изобретений Николы Тесла.
– Если не ошибаюсь, это учёный, живший в двадцатом веке? – спросил Кирилл.
– Да, тот самый, что работал над беспроводной передачей энергии, – кивнул Харрис. – И учёные Дидарра, похоже, придумали нечто подобное, вот только дистанционная передача предусматривает наличие передатчика и приёмника. Позавчера энергетик местной компании Николас Пристли лично решил проверить линию, на которой несколько дней назад сработала защита. Его персонал локализовал участок, где происходит посадка напряжения, и он уговорил гендиректора опустить гравилёт на участке между ближайшей распределительной подстанцией и ретранслятором, где они нашли на вводном кабеле передающее устройство. Элементарно прошли вдоль кабеля и наткнулись на замаскированную мхом фиговину, мигающую индикатором.
– И они никого не вызвали? – удивилась я.
– О! – поднял палец Харрис. – Вот чьего трезвого разума не хватает в компании «Эйр Энерджи». Дисциплинированный, чётко исполняющий инструкции специалист должен был думать не о своей репутации, а о том, откуда на периферийном участке сети взялось какое-то непонятное устройство. Пятеро боссов тупо поморгали на странную штуку, переглянулись и решили не поднимать шум, и провести дознание без инспекторов и прокурорского следователя, который наверняка наложил бы арест на счета и опечатал энергоустановки.
– Бабки с шелестом летят мимо кармана, – дурашливо пропел Аксель.
– Молодец, – похвалил Харрис, – Джейсон, налей ему коньячку. Да и остальным тоже.
– Третья – за любовь, – напомнил Кортик.
– За любовь, говоришь? – хитро улыбнулся кок. – В таком случае, пусть каждый выпьет за того, кого он любит, или того, кто любит его. Уверен, вам всем есть, за кого пить.
И он хитро покосился на Хаммера, а потом подмигнул мне здоровым глазом.
Это ещё что? Этот старый проныра просёк мою симпатию к Кирку и думает, что я на него запала?.. Мы же на Металлике всего третьи сутки, причём большую часть этого времени группа шаталась по дельте Тьмы. Ведь я даже, гори его транзисторы, ни с Марси, ни с Назилей, ни с сёстрами про свои сердечные дела не говорила… Неужели простую дружескую симпатию можно принять за влюблённость?
Да нет, не думаю, чтобы я где-то прокололась и подала повод так думать. И всё же странно… Этот дядька хоть и одноглазый, но далеко не слепой.
– Закусываем, закусываем, – поощрил нас Харрис. – Сегодня я обязан до отвала накормить всю базу, так что вы должны приговорить всё, что видите перед собой.
– Аксель сказал совершенно правильно, – продолжил Харрис. – Джентльмены не желали терять прибыль, поэтому решили разобраться с этой заморочкой по-тихому. Да только хозяева передатчика, прицепленного к кабелю, решили, что любопытных землян лучше убрать с дороги, пока они не помешали их замыслам.
– Что вы нашли в турбине? – спросил Хаммер.
– Кусок радиоактивного металла. Похоже его выпустил из своей катапульты один из пришельцев, управляющих ксеноботом. Железка примагнитилась к ротору турбины, вызвав замыкание между блоками обмотки, а возгорание вырубило реле управления антигравитационными стабилизаторами. Вся верхушка компании имела отличный шанс накрыться медным тазом. В этот момент спутник уже вёл наблюдение, и после падения гравилёта его датчики зафиксировали ионный всплеск. Электромагнитный импульс должен был спрятать концы в воды Дельты-3, но тут в дело вступили вы, и даже создавшаяся накладка с разорённым гнездом плевунов не смогла помешать вам вырвать болванов из лап костлявой. Так что следующий тост – за профессионалов своего дела.
– Думаете, никто кроме нас не смог бы раскусить этот орешек? – спросил захмелевший Кирилл.
– О-о-о, – усмехнулся Харрис и подмигнул Хаммеру, – мистер Рогачёв напрашивается на комплимент.
– Определённо, – пожал плечами Кирк.
– Но ведь не даром, – развёл руками Харрис. – На самом деле ни одна команда в нашем секторе не обладает таким опытом антидиверсионной работы. Сами же знаете, что никто кроме вас… Никто-о… Конечно, среди гвардейцев и в спецназе штаба ГО есть спецы-следопыты, есть парни с опытом штурмовых операций, но таких универсалов у них нет. В случае с пришельцами требовалось нестандартное мышление, способность быстро ориентироваться в ситуации,  действовать сыгранной командой, умеющей работать на одной волне.
Удивительно. А мне казалось, что мы обыкновенные спасатели, просто хорошо делающие свою дело… У каждого, конечно, есть таланты, о которых я, скорее всего, даже не подозреваю, как и они о моих. Выходит, что у нашего командира помимо всех прочих способностей, есть важное умение – подбирать в команду лучших.
– На чём мы остановились? – изобразил забывчивость Харрис, проверяя нас на устойчивость к алкоголю.
– На электромагнитном импульсе, – напомнил Кирилл.
– Да, спасибо. Так вот, что я должен вам сказать, друзья мои. У нас было мало шансов заполучить живого змеерука и ещё меньше – целый корабль, но благодаря вам случилось почти невозможное. Мне искренне жаль, что я не могу объявить вам официальную благодарность, потому что я сам здесь неофициально. Но примите от меня благодарность сердечную, а вместе с ней – искреннюю признательность и бесконечное уважение. В ваших личных делах появятся отметки об особых заслугах при спасении важных персон колониального руководства, а на личных картах – четырёхзначные премиальные за самоотверженность при спасении людей. Но поскольку по служебной линии руководство ведомства может не так много, как хотелось бы, у меня для каждого из вас есть сюрприз. Нигде это не афишируйте, но на ваше имя будет открыт накопительный счёт в Федеральном банке. Туда капнут суммы, достаточные для того, чтобы неплохо устроить свою жизнь по выходу на пенсию. Как вы понимаете, если не снимать с этого счёта средства хотя бы десяток лет, то сумма удвоится, так как вложения представляют  собой депозит в облигациях ФБ. Вы будете работать, тратить свою зарплату, а на депозит будут набегать проценты со всех концессий банка на освоенных планетах. Как вам новость?
– Это такая дополнительная пенсия? – спросил  Тони.
– Если ты не профукаешь эти средства в ближайшие 10-15 лет, то твоя официальная пенсия будет небольшой приятной прибавкой к накопившейся сумме, – пояснил Харрис.
– О-о, – выдохнул Катласс.
– А как поступят с гвардейцами? – спросил Хаммер. – С теми, кто погиб, ранен и вызвался добровольно нам помогать.
– Участникам операции также будет выплачена премия, а родственники погибших получат те же суммы, увеличенные вдвое, – сообщил кок.
– Сэр, разрешите спросить? – обратился к нему Аксель.
– Конечно, спрашивай, только больше не называй меня сэром, а то мне коньяк в глотку не полезет, а этого я не переживу, – ответил Харрис, развеселив всех.
– Если снова потребуется ловить каких-нибудь гадов, вы снова позовёте нас?
– Думаю, если это случится, то не скоро, – ответил кок. – Дело в том, что я очень виноват перед вами…
– Почему? – удивился Джейсон.
– Дело в том, что во время операции вы нахватались радиации. Доза несмертельная, но по правилам вам всем положено пройти курс лечения, после которого медики дадут заключение по профпригодности каждого из вас. Всё-таки, это повторное облучение за короткий период.
– Вот от чего такая щедрость, – горько сказал Кортик.
– А из-за чего такая радиация? – удивился Фальката. – Ведь вы говорили, что радиационный фон не зашкаливал.
– Внутри механического манекена мы нашли миниатюрный термоядерный генератор. Эта штука в цельном виде может сохранять автономность не менее двухсот лет. И всё это время заражать всё живое вокруг себя.
– Постойте, но ведь змееруки используют их как боевой скафандр, – напомнил Нагината. – Хотя в их случае это скорее ксеноскаф.
– Штаб контрразведки предложил называть эти штуки ксеноботами, хотя особой разницы я не вижу, – сказал Харрис. – А что касается пришельцев, то наши ксенологи выяснили, что эти твари чрезвычайно устойчивы к радиации. Мир, в котором они родились, по сообщению разведзондов и рассказам дидарриан – сущий ад. Теперь мы знаем о змееруках больше. До этой операции они во многом оставались для нас загадкой, хотя посланцы Дидарра поведали нашим дипломатам много интересного. Сами змееруки говорить, как вы понимаете, не умеют, поэтому название их мира – вольное творчество дидарриан. Они назвали их звезду, известную нам как красный карлик HIP 79431 Шиидсой, газовый гигант, который вращается вокруг него – Шаафис, а скалистый планетоид на его орбите – Шаах. Змееруков они называют шаахши, что означает «владеющие сном». Их изучение, по словам военных учёных, будет связано с большими трудностями, поскольку их психология кардинально отличается от психологии гуманоидов, как, собственно, и мыслительный процесс вообще. Устройство их мозга напоминает синтетические логические системы, разработанные технологическими цивилизациями. У них нет богатого чувственного внутреннего мира, зато мозг работает с высокой эффективностью при обработке данных и находит нестандартные логические решения там, где у гуманоидов дело заходит в тупик. Уникальность шаахши заключается не только в том, что у них по-иному устроен мозг, но и в том, что эта разумная форма жизни развилась в мире с иной биохимией. На ранней стадии существования на их планете были неблагоприятные условия для развития углеводородной жизни, зато они оказались вполне подходящими для альтернативной биохимии, а именно, для алюмосиликатных организмов. Планета Шаах была похожа на Венеру, только с более прохладной и разреженной атмосферой. Растения там используют для получения энергии хемосинтез, а фауна использует в обмене веществ кислоты и металлы. Молекулы на основе алюмосиликатных полимеров требуют экстремально жаркого климата и достаточного количества жидких кислот для осуществления синтеза биополимеров и поддержания физиологических процессов.
– Сами «мухоморы» не менее интересны, – заметил Джейсон. – Ведь технологии у змееруков не свои. Сами-то они не более чем прилипалы. Или я что-то неправильно понимаю?
– Да нет, всё правильно, – подтвердил Харрис. – Правда, учёная братия не сразу до этого дошла. Поначалу они чесали репы, откровенно не врубаясь, как такие существа могли создать такую сложную машинерию.
– Неуж то ни одного карлика не нашли в сбитых кораблях? – не поверил Кирилл.
– Этот же вопрос задали дидаррианам, а они рассказали, что их клеточные структуры очень чувствительны к перегреву. Чуть где тепловое излучение выше нормы, они сразу мрут как мухи. А белки очень нестабильны и при потере влаги быстро распадаются. Кожа потому и красно-жёлто-белая, что отталкивает излишек лучевой энергии в диапазоне от белого до красного спектра. На родине они прячутся в пещерах, а попадая на свет, меняют окраску на поганочно-бледный.
– Господи, боже! – удивился Жозе. – А в пещерах-то им такая окраска зачем, там же всё равно света нет.
– Там у них освещение искуственное, в основном лампы накаливания, а в древности они жили возле вулканических источников, поэтому легко переносят сероводородный выхлоп дыхательных аппаратов змееруков, которые сами же для них и придумали.
– Ага, так у них что, давняя любовь? – спросил Кирк.
– Мы выясним и это, – пообещал Харрис. – Нам ещё многое нужно про эту компанию узнать. Пока мы знаем про них несколько важных фактов. Сами змееруки мало чего добились на своей планете, поскольку их мир полон дармовой энергии. Живут они в уникальных условиях: их массивная планета вполне могла стать мининептуном, но оказалась в зоне обитаемости, и гигантские запасы водяного льда преобразовались в океаны, похоронившие в своих смертоносных глубинах залежи замёрзших углеводородов. В воде было растворено множество химикатов, которые в районах донной вулканической деятельности породили жизнь, непохожую на углеводородную. Тем не менее биота огромной планеты-океана развилась до уровня разумной жизни. Но однажды там появились дидаррианские корабли, и колонисты очень обрадовались обнаруженным ресурсам. Однако вместе с добычей они увезли на ближайшие космические базы прицепившихся к ним змееруков. Вскоре правительство Дидарра поняло, что несколько их космических форпостов перестали поддерживать связь с центром. Под власть змееруков попали отлично оснащённые космические базы и пара планетарных колоний. Их ресурсов вполне хватало, чтобы змееруки основали свой космический анклав и начали совать нос в соседние системы. Метастазы их деятельности найдены везде, где Дидарр пытался основать свои колонии. Понятно, что «мухоморам» это не понравилось, но дать отпор змеерукам им было не под силу, хотя они и превосходят их технически. Для нас сотрудничество с дидаррианами может оказаться очень полезным. Вы заметили, что их движки работают совершенно иначе. Их учёные, экспериментируя с разного рода полями, изобрели так называемый «акцептор тёмной энергии». Наши яйцеголовые тоже работают над этим, но у них ровным счётом ни шиша не получается. А «мухоморы» продвинулись настолько далеко, что черпают энергию из ниоткуда.
– Ого, – удивился Джейсон, – с такими энергоустановками можно поднимать на орбиту громадные корабли прямо с поверхности планеты.
– Вот именно, – согласился Харрис. – Их антигравы работают даже эффективнее, чем омилькорские. Нам с ними нужно дружить, так что, леди и джентльмены, благодаря вашей спасательной операции у нас появился шанс укрепить с Дидарром отношения, переведя их со сдержанно дипломатического уровня на дружески тёплый.
Думается, если наши учёные найдут общий язык, то в будущем мы сможем получить для наших кораблей движки, не зависящие от запасов топлива, гравитации и прочих факторов, затрудняющих наше продвижение по системам.
– Здорово, – обрадовался Аксель. – Может, хотя бы так удасться сократить время перелётов между планетами. Захотел в отпуске к родным смотаться, вжик – и там.
– М-м-м, боюсь, с ускорением кораблей пока особого прогресса не будет, – разочаровал его Джейсон. – Зато полезных грузов можно будет перевозить больше, или же здорово экономить на разгоне и торможении. В любом случае мы в выигрыше.
– Но в недалёком будущем, Аксель, – пообещал Харрис, – наши изобретут вместе с акинирами и «мухоморами» что-нибудь эдакое, чтобы было, как ты мечтаешь. Тогда на самом деле не нужно будет тратить долбанные месяцы, чтобы добираться от одной планеты до другой. А то ведь, чем дальше мы забираемся в Космос, тем больше разрыв между нашими опорными точками. Кто угодно может вбить между ними клин. Что-то мы давно не заливали в баки горючее… Заряжающие!
– Да, сэр! – отозвались Хаммер и Джейсон.
– Опять «сэр»… Сейчас как дам больно… Разливайте, выпьем. Знаете, за что? Вернее, за кого?
– За дам не пили, – напомнил Тони, откусывая от копчёной рыбины гигантский кусок.
– Ишь, ты! – усмехнулся Харрис. – Да ты ловелас. Хотя прав, безобразник. Это я к тому, что единственая участница операции «Троя» по сути дела совершила подвиг, которого не устыдились бы герои греческих мифов. Сшибить боевой корабль стрелой для устройства навесных переправ – это, знаете ли, тема для учебников по боевой тактике.
– Вы кое-что забыли, – не выдержала я, откладывая в сторону надкушенный томат. – К стреле был прицеплен провод с киловольтной напругой, а провернуть этот трюк без Кирилла я бы физически не смогла. Я пустила стрелу, он врубил ток. В одно лицо такое не сделать.
Кирилл согласно вздёрнул густые брови и развёл руками, мол, с фактом не поспоришь.
– Сознайся, Хопеш, ты поначалу не ожидал от девочки такой прыти, – спросил кок Хаммера.
– Да что ты! В ней с первого дня был виден талант. Только прилетела и сразу ввязалась в спасательные мероприятия – смотрителя маяка из промоины выковыривала самостоятельно, а там дядя вдвое её тяжелее.
– Алекс – наш человек, – нетвёрдым голосом заявил осоловевший Кирилл.
– Мы с ней хоть в огонь, хоть в воду, – горячо подтвердили Барти и Аксель.
– Она у нас просто золото, – с особой теплотой сказал Кирк, и все согласно закивали. – Только благодаря ей вчера мы нашли «потеряшек».
– Приятно видеть, что вы так держитесь друг за друга, – улыбнулся Харрис. – Моему сердцу будет спокойнее от этого, когда мы расстанемся. Уже завтра вашу группу отправят в систему Глизе 667А – старшего братца Уголька. Там, в субтропическом поясе планеты Каллайн, работает сеть санаториев, где лечат раненых ВКС и Космофлота. Там вы и пройдете курс радиотерапии. 
– Что-то я про такую планету не слыхал, – пробурчал Кортик.
– Для всех, кроме ВКС и Космофлота она закрыта. Вы и гвардейцы попадёте туда по моей протекции. А теперь приказываю всем отдыхать. С утра собирайте личные вещи и будьте готовы к вылету. Транспорт прибудет в полдень.
– А как же работа? – спросил Джейсон.
– Вас сменит группа «Пляжный полоз». Парни засиделись, пусть разомнутся.



Непрощенный



Поскольку доспать мне не дали, в голове после коньяка гарцевал табун пьяных мыслей. Я добрела до радиомастерской и решила устроиться там хотя бы на пару часов. Там на стеллаже как раз пустовало место, отведённое для хранения поисковых дронов, которые вместе с гравилётом утонули в протоке Тьмы этой ночью.  Я бросила на полку несколько антидождевых чехлов, которыми во время ремонта накрывают электроустановки, накрыла их спецовкой, завалилась на это жёсткое ложе и моментально вырубилась.
Никогда не жаловалась на плохой сон и тем более на плохие сновидения, но на полке стеллажа мне привиделся самый странный бред из когда-либо виденных.
Во сне я оказалась на Стелле. Я никогда не видела ни гор Дахая, ни степи Шэрхума, но во сне я точно знала, что вздымающиеся в сиреневой дымке серо-бурые громады – горный массив Дух-Дахай, а волны травянистых холмов, убегающие от них на север – самый южный край громадной равнины, тянущейся до самого берега океана.
Я знала это потому, что во сне была не Александрой Карповой, инженером по системам связи из отряда «Альбатрос», горноспасателем и спортсменкой, а маленькой беглянкой с северной окраины Закатного Хаша. Меня занесло за много дневных переходов от родных мест, потому что я стала ослушницей, и дороги в родной дом мне не было. Малознакомый мне мужчина, сам чужой в Ашхине, позаботился о том, чтобы я, избежав позора и наказания, обрела новый дом, дело, которым интересно заниматься, а главное – то, чего в моей жизни могло никогда не появиться – ближники.
Само слово было для меня не новым, в чистых кастах у людей бывает много ближников или, как говорят дети неба, друзей. Но я не была дочерью вельможи, священника или военачальника, поэтому моим уделом должны были стать бесконечные домашние хлопоты, рождение детей и ублажение мужа. Впрочем, родись я среди чистых, всё одно большую часть времени сидела бы взаперти, общаясь только с семьёй, поскольку женщины в Ашхине – отдельная каста, окружённая множеством запретов и ограничений.
Здесь, между неприступными скалами и бескрайним морем трав когда-то стоял пограничный шрай Гигенчи, куда с четырёх сторон света приходили торговать купцы. Вслед за купцами сюда тянулись зажиточные крестьяне, ремесленники, скотоводы – все, кто участвовал в натуральном обмене. Одни продавали, другие покупали, соблюдая правила, установленные местным князем, а дружина следила за порядком, не давая бесчинствовать в округе и на торжище лихим людям. Постепенно шрай стал расти, обзавёлся слободкой, где каждый день Ашвади шёл бойкий торг, а в иные дни гудели от будничных дел мастеровые окраины, благоухали едой шербесаны, на разные голоса шумели птичники и скотные дворы, кормившие весь этот люд и гарнизон крепости.
Да вот беда, однажды по княжествам прокатилась волна беспорядков, которые устраивали приверженцы тёмных богов – сайтаки. Они будоражили чернь, стравливали людей друг с другом, а когда дружинники пытались разнять нарушителей, ранили и убивали их исподтишка. Ещё сайтаки подкупали контрабандистов, чтобы те везли из-за границы наркотический дурман и оружие, грабили караваны, а на награбленное нанимали банды кочевников-боззо. Верховые разбойники разоряли селения: уводили стада и увозили урожай. Обездоленные крестьяне голодали и бежали в города, чтобы найти работу, но рабочих мест не хватало. Зато находилась работа у смутьянов, которые за небольшую плату нанимали беженцев для организации бунтов, грабежей и избиения неугодных. Однажды подкупленные сайтаками городские жулики отравили стражу, напали на охрану ворот и впустили в город шайку боззо. Гигенчи был разорён и скоро попал под власть предводителя отряда сайтаков, прорвавшегося через границу. Лишь через два года удалось выбить тёмных из разграбленного городища.
Население обеднело, экономика целого региона была разрушена. Чтобы как-то исправить ситуацию, послы пришельцев предложили власть имущим построить на месте Гигенчи новый торговый центр, где могли бы торговать и представители инопланетных рас. Федерация выступила в этом проекте посредником. Лучшие представители дипломатического корпуса, несколько лет назад приложившие усилия для того, чтобы объединить правителей Ашхина, убедили совет князей отдать развалины Гигенчи под устройство торгового центра. Мудрый и прогрессивный князь Центрального Ашхина был лично заинтересован в том, чтобы в его княжестве раньше всех появились диковинки со звёзд, и он пошёл навстречу послам сынов неба. Скоро в Гигенчи появилась миссия Красного Креста, фельдшерская школа при госпитале для бедняков, ветеринарная лечебница.
Эта лечебница казалась местным жителям волшебным местом. Если госпиталя, где фельдшеры лечили их собственные болячки, суеверные ашхинцы побаивались, зная, что путь к излечению от недуга лежит, как правило, через боль и страдания, то лечебницу, где возвращали здоровье скотине или помогали родиться её потомству, считали местом чрезвычайно полезным. Чужая боль не так тяготит, зато каждое исцелённое животное если не приносило доход, то было либо тягловой силой, либо кормильцем. Понятное дело, к докторам госпиталя и звериным целителям отношение у населения сложилось разное. Фельдшеров, безусловно считали очень важными и нужными, однако побаивались, ибо они всё знали о человеческом естесстве и могли как помочь, так и навредить. По крайней мере, опыт общения с местными знахарями научил их именно этому. Зато ветеринары чудесным образом ставили на ноги хворую животину, которая без их помощи просто сдохла бы, обездолив и без того бедных крестьян.
Я осознала себя Анеш, дочерью скотовода Замеха, родившейся на границе Закатного Хаша и попавшей в Гигенчи благодаря покровительству сына неба по имени Росс Фридмен. По меркам землян я была для работы в лечебнице слишком юной, к тому же мой знахарский опыт хоть и был немалым, ограничивался наблюдением и практическими навыками, приобретёнными во время принятия родов, лечения переломов, вывихов, ран и язв. Ветеринар Кшенни Шуйхи – уроженка одного из племён народа зайрэ, рассеянного по степям северного-восточного Ашхина взялась научить меня всему, что знает сама. У неё тоже был талант говорить с животными и успокаивать их, но помимо этого Кшенни прошла обучение у ветеринара-землянина, который несколько лет изучал местных животных. Он знал, как устроены их тела, чем они болеют, как их лечить. Кшенни тоже узнала всё это и познакомившись с новой ученицей, с готовностью стала делиться опытом и знаниями. Ей было интересно подпитывать мой жадный и цепкий ум, крепкую память и жаркое желание приносить пользу.
Но Кшенни чувствовала, что у меня есть какая-то тайна, печаль, грызущая душу изнутри, мешая полностью отдаться выбранному делу. Кшенни хотелось распросить меня об этом, но вбитая с детства привычка соблюдать этикет первое время мешала ей. Но только сначала. Потом она вытянула из меня всё, и я почему-то доверилась ей. Наверно, потому, что она научилась у землян общаться просто, без обиняков. Даже кастового разделения у них не было, и к жизни они относились проще. Не зря среди наёмников, бродящих по княжествам в поисках сезонной работы, было много выходцев с севера. Они не были привязаны к земле, как крестьяне, ремесленики или рудокопы. И основу городской прослойки наёмных рабочих тоже составляли в основном они. И свободные нравы межклассовой прослойки общества родились благодаря их мировоззрению.
Мне нравился дух нового места, хотя многое было непривычно, а иногда даже граничило с тем, что меня учили понимать не иначе как грех. Одно то, что женщины здесь ходили куда хотели и когда хотели, шокировало. Кшенни первое время сопровождала меня, чтобы я освоилась и познакомилась с теми, кто помогал в работе лечебницы: молодыми знахарями из тшайри и ваштаков, обученных, как и Кшенни лечить домашних животных, фармацевтом и хирургом из землян, купцом, который возил из далёкого южного княжества ткань для бинтов. Небольшой круг, в который входили проверенные люди, помог мне привыкнуть к свободному общению.
Познакомившись с землянами, я с удивлением обнаружила, что их манера говорить очень напоминает Эгнака и его собратьев по оружию. С одной стороны, мне было интересно узнать о них побольше, с другой я побаивалась – а вдруг они не такие, как он.
Но земляне оказались ничуть не хуже тех, что сопровождали Эгнака. Хирург Олдмен и заведующий аптекой Халем, сами неплохо говорившие на ашхини, понемногу обучали меня своему языку, а заодно, видя интерес к медицинским премудростям, делились профессиональными секретами.
Проходил гаг за гагом, но об Эгнаке не было ни одной вести. Я спрашивала при случае его наставника, ставшего в Гигенчи очень важным человеком, где сейчас хэрме Эгнак. Первое время землянин, назвавшийся хэрме Росс, был откровенен со мной, рассказывал, что Эгнак, которого земляне называют капитаном Кирком Хаммером, лечится в стальном летающем шрае. Затем он сообщил, что Хаммера сделали наставником небесных воинов, которые готовились спуститься на твердь Ашхина, чтобы беречь границы княжеств от боззо и сайтаков. Но пришло время, когда хэрме Росс стал отвечать уклончиво, без подробностей. Я чувствовала, что врать он не хочет, а сообщить правду то ли не решается, то ли не может. В конце концов, когда прошёл целый круг света, он поведал, что Кирка послали с важным заданием на другую звезду, где требовался его ашкерский опыт. Я пала духом, хотя жизнь была в тот момент не так уж худа. Я узнала столько, сколько не знали все мужчины Кажаха вместе взятые, да и научилась многому.
Если бы в родном селении мне сказали, что я буду столько знать и уметь, не поверила бы. В Гигенчи же, помогая хирургу, я научилась сначала зашивать раны, потом вырезать у масгалов и амлаков свищи от кожных паразитов, делать другие небольшие операции. В округе я прославилась, как знахарь, который лечит животных без усыпляющих средств, от которых скотина тяжело приходит в себя, а иногда вовсе сходит с ума. Было приятно ощущать безмерное уважение крестьян, караванщиков и скотоводов. Казалось бы, живи до радуйся, но я безнадежно тосковала, потеряв веру в то, что Эгнак когда-нибудь вернётся. Лишь одно успокаивало – ничто не помешает мне ждать его. Живи я в отчем доме, меня уже давно просватали бы за одного из настырных караванщиков, которые заезжали погостить к атаю. А тут единственным, кто неравнодушен к моей судьбе, можно было назвать лишь хэрме Росса. Но тот, несмотря на отличное владение ашхини и глубокое знание местных традиций и законов, в мою жизнь не вмешивался. Кшенни рассказала, что у землян женщины не были ущемлены в правах, могут учиться, работать, выбирать себе мужей и решать, жить с ними или нет. В это было трудно поверить, но однажды я познакомилась на местном рынке с землянкой, которая была кормчим на громадном летающем корабле, на которых с неба спускали небесных сынов – торговцев, строителей, врачей. Молодая женщина по имени Марина рассказала о себе невероятные вещи. Она была в войске одного из небесных воевод, а после службы стала водить корабли с грузами и перевозить людей. Детей у неё не было, но замуж она собиралась, хотя по словам Марины, выбранный ей мужчина ещё не знал, что будет её мужем. От такого откровения я сначала обалдела, а потом у меня внезапно поднялось настроение. Я поняла, что, живя среди этих удивительных людей, сама решу свою судьбу. Может быть, не сразу, но мало кто знает, насколько я настойчива и решительна в достижении цели. А решение найти своего мужчину я приняла твёрдо.
Вызнав у хэрме Росса, что Эгнак среди сынов неба занимает не последнее место, стала знакомиться с прилетающими на железных кораблях военными и у каждого спрашивала, не встречали ли они капитана Кирка Хаммера. Объясняться с ними было не просто, поскольку слов я знала мало, но вид симпатичной кудрявой девчонки, лопочущей с потешным акцентом и явно пытающейся что-то спросить, так трогал пилотов и офицеров, что они терпеливо выслушивали меня и честно пытались припомнить, нет ли среди их знакомых такого человека. Однажды мне повезло – в Гигенчи прислали целый отряд солдат, которых обучал Хаммер, и я подружилась с их командиром. Лейтенант был частым гостем у хэрме Росса, и я наслушалась про Хаммера множество удивительных историй. Оказалось, что он стал легендой среди обитателей летающего шрая пришельцев. Все, кто знал его, как один называли его диковинным именем Хопеш, которое напоминало Анеш ашхинское слово «сноп» или «сплетение». Оно ему очень подходило, ведь Кирк всё время объединял вокруг себя других людей и умело направлял их совместные усилия так, чтобы начатое дело спорилось.
Позже, общаясь с купцами и перехожими людьми, забредавшими в Гигенчи на заработки, я обнаружила, что у Хопеша есть ещё одно прозвище – Хумисан. Его произносили с благоговением и некоторой опаской, потому что мифический ночной демон, засыпающий глаза песком, был извечным героем страшных сказок у всех народов Ашхина.
Сначала меня это озадачило, потому что я искренне верила, что Эгнак никого зря не обидит, но потом поняла, что его путают с княжескими казнящими, которые сами по себе были мифом сомнительного поисхождения. О них все говорили, но никто не мог похвастать, что лично встречал хоть одного. И всё же некий грозный и тревожный оттенок эти россказни придали образу Хопеша, сложившемуся у меня. Порой я даже начинала думать, что боги недаром разлучили нас, но потом снова вспоминала ту ночь на реке, сладостно-щекочущее тепло внутри живота и сдержанность Эгнака, достойную пророка Яури, и в который уже раз решала – другого такого мужчины не встретить. Любой на его месте набросился бы на меня, презрев запреты и кастовые ограничения, но только не Эгнак. Может быть, потому, что он всегда оставался Кирком Хаммером, а не Эгнаком, и, тем более, не Хумисаном.


                *   *   *


Прошло ещё три круга, а про Кирка Хаммера вестей так и не было. Я за это время стала лучше говорить на языке землян, научилась лечить животных по методикам, разработанным земными ветеринарами и от избытка времени увлеклась аптечным делом. Фармацевты, приехавшие с миссией Красного Креста, с удовольствием брали в ученики толковых ашхинцев. Большинство из обучающихся, правда, были мужчинами, и я чувствовала себя немного сковано. Положение спасала медсестра-землянка по имени Зайне, решившая повысить квалификацию. Это была смуглая и рослая девушка с бойким характером. Весёлая и говорливая, она никого не стеснялась, задиралась на мужчин любого возраста, хотя с ашхинцами была сдержана, насколько позволял её темперамент.
Мы очень привязались друг к другу, поэтому, когда Зайне отправили с караваном лекарств в шрай Опхар, что стоял в сердце холмистой северной степи Шэрхума, она уговорила администратора Гигенчи нанять меня походным ветеринаром, чтобы в пути было, кому лечить масгалов и желхов.
Караван двигался по прекрасной весенней степи, вокруг дружно поднимались пряные травы и цвели разноцветные россыпи простеньких, но изящных цветов, кружащих голову смесью ароматов. 
На сердце было легко и радостно. Путь пролегал в почти безлюдных просторах зелёных пологих волн плоскохолмья, где к речкам выходили напиться воды непуганные степные копытные. Любопытная Зайне постоянно обо всём расспрашивала, и у меня была отличная возможность попрактиковаться в разговорной речи.
– Это что за ослики? – спрашивала Зайне, показывая на неторопливых низкорослых копытных с длинными ушами.
– Это беххо, – рассказывала я. – Их в степи много, и те, кто разводит рабочий скот, часто ловят для улучшения крови молодых самцов.
– А вон там кто скачет, будто на пружинках?
– Это самые быстрые из степных копытных – жейсаги. У них очень вкусное мясо, но охотиться на них очень сложно. Говорят, степняки в этом деле мастера, а вот у нас в селении никто ни разу даже мяса не пробовал, хотя охотники умелые.
– Это как в старом земном анекдоте? – усмехнулась Зайне, и, видя моё недоумение, объяснила, – Анекдот – это короткая смешная история. Ну, вот на примере твоих жейсагов. Землянин спрашивает ашхинца: «Это что за зверь?» А тот отвечает «Масгал» – «Он полезный?» – «Конечно, мы на них пашем и грузы возим» – «А мясо вкусное?» – «Очень» – «А это кто мелькает?» – «Жейсаг» – «Он что умеет?» – «Очень быстро бегает» – «А он вкусный?» – «Да джильма его знает? Ещё ни одного не догнали».
Я слабо улыбнулась, и она надула губы:
– У вас в Ашхине совсем не любят смеяться. Все постоянно серьёзные.
– Да нет же, мы любим смеяться, только жизнь трудная, и смех у нас редкость. Но дети смеются часто. Я в детстве очень любила весёлиться. А потом повзрослела и поняла, что мир очень жесток, и открывать сердце и радоваться нужно с опаской.
– Так ведь он таким и останется, если не раскрашивать его улыбками. Моя мама всегда говорила: «Если тяжело на душе, улыбнись самой себе, назло неудачам. Да, жизнь нас часто пинает, но потому и нужно жить так, чтобы у неё от каждого пинка отнималась нога».
Эти слова мне очень понравились, нужно над ними подумать.
Недалеко от Опхара стало попадаться жильё – небольшие группы домишек, наполовину врытых в твердь, а рядом не особо аккуратно сложенные из камня сеновалы и загоны для скота. Найти посреди голой степи камни скотоводам было проще, чем брёвна, жерди и доски для построек, ведь ближайший лес рос не ближе, чем в дне пути от этих мест.
Масгалов в этих краях почти не держали, зато было много амлаков, дающих на степном разнотравье много молока, от чего Восточный Ашхин славился сырами, маслом и творогом разных сортов.
Неизбалованные общением и гостями, хозяева хуторов выходили навстречу каравану, чтобы расспросить, кто, куда и зачем проходит по их выпасам.
Один из хуторян предупредил старшину каравана о том, что в степи стало неспокойно. Гаг назад на шрай Опхар пыталась напасть большая ватага боззо, но налётчикам дали отпор, и теперь они шатаются по округе и воруют скот, а тех, кто сопротивляется этому, жестоко учат.
Когда до крепости оставалось всего полдня пути, на пути каравана попался сожжёный хутор. Одна из землянок выгорела изнутри, обложенная дёрном крыша провалилась. Из провала торчали мужские ноги. Караванные охранники-бехчи по указке старшины достали тело. Погибший явно был хозяином, что можно было понять по пастушей безрукавке из шкуры беххо и сапогам, забрызганным навозом. Он, видно, пытался встать на пути верховых налётчиков, и те не пощадили его, пробив голову тяжёлым комлем палицы, а потом посекли лезвиями келешей, сделанных из крестьянских кос.
Пока бехчи обыскивали безмолвный хутор, все собрались вокруг старшины, рассуждая, как быть. Путешествие перестало казаться безопасным, и старшина крепко призадумался, жалея, что не воспользовался предложением администратора усилить охрану каравана бойцами из отряда охраны Гигенчи.
– Эх, – сокрушённо махнул руками Вагат, старший бехчи. – Пока караван не вышел из города, путь казался лёгкой прогулкой по мирной степи.
– Пока здесь бандиты, этот край мирным не назовёшь, – заметил экспедитор Ясинский.
– И что же нам теперь делать? – спросил пожилой фельдшер Дюваль.
– Возвращаться уже далеко, – рассудил Башим, старшина каравана. – Мы уже в трёх дневных переходах от Гигенчи. К вечеру доберёмся до Опхара.
– Есть риск нарваться на боззо, – напомнил Дюваль.
– А если выслать вперёд вестового, чтобы передал в шрай просьбу выслать нам навстречу разъезд ашкеров? – спросил у старшего бехчи экспедитор.
– Мудрая мысль, – кивнул старшина каравана. – Князь Эгтах ждёт лекарства, он не откажет нам в помощи.
Бехчи нашли в пустом хлеву ещё двух убитых – женщину и мальчика-подростка, а в уцелевшем доме несколько чумазых перепуганных детей возрастом от пяти до десяти кругов. Самая старшая девочка рассказала, что десяток боззо нагрянул на хутор утром, они стали требовать от их отца еду, а он сказал, что всё продал проезжему каравану за добрый инструмент и одежду. Тогда они стали отбирать у него желха, без которого не обходилось ни одно дело в хозяйстве. Отец проклял их, и они его убили. Десятник боззо приказал уводить всю скотину, и мать бросилась в хлев, чтобы помешать грабителям. Там раздался крик, и старший брат побежал ей на помощь. Дети в это время спрятались в занорыше погреба, до которого взрослому было невозможно добраться. Бандиты пошарили в домах, забрали, что могли увезти в седельных сумках, угнали скотину и ушли. Пожар, видимо, случился уже без их участия из-за оставленного без присмотра очага.
Мы с Зайне и ещё одной медсестрой взялись позаботиться о них. Правда, дочерей неба они побаивались, а меня восприняли как свою старшую сестру. Сирот отмыли, согрели, накормили и решили везти их в шрай.
Вестовым вызвался стать один из охранников. Ему дали резвого желха и кусок вощёной шкуры блавва, на котором грамотный старшина каравана написал послание.
Караван же, чтобы до вечера сократить расстояние, оставшееся до шрая, мерным шагом двинул следом за вестовым.
Через два часа пути в теснине между двумя самыми высокими в округе холмами на нас с четырех сторон налетели боззо. Не меньше четырёх десятков желхаров зажали караван с четырёх сторон и прямо из сёдел начали забрасывать камнями, которые раскручивали над головой с помощью кожаных ремней.
Бехчи были выбиты из сёдел первыми, погонщики, боясь попасть под камни, спешились, остальные осмотрительно сидели под пологами повозок, не высовывая носа. Не успели мы оглянуться, как караван оказался во власти бандитов. На наших глазах они добили раненого старшину каравана, а старшего бехчи, бросившегося ему на помощь, изрубили страшными лезвиями келешей.
Караван завернули влево от тропы и повели за холмы, чередой убегающие на закат. Когда путь пересекла речка с крутыми берегами, груз стали перекладывать на спины масгалов и перевозить на другую сторону частями. Делать эту работу заставляли нас, пригрозив оружием, хотя особенно грозить нужды не было – все и без того были напуганы.
За речкой, в зарослях цеты, были спрятаны другие повозки. Груз сложили в них, на масгалов надели хомуты, и переснаряжённый караван двинул дальше. Шли недолго, но страху успели натерпеться впрок. Один из погонщиков подвернул ногу и не мог вскарабкаться в седло, тогда самый злобный боззо сильно ударил его, сшибив с ног и пригрозил убить, если тот немедленно не займёт своё место. Все уже думали, что сейчас случится страшное, но десятник одёрнул бандита, пообещав, что если не будет хватать погонщика, то на масгала придётся лезть убийце.
Уже за речкой мы вдруг обнаружили, что в повозке не хватает одного мальчишки. Я тихонько расспросила его сестёр и узнала, что тот на переправе спрятался в тростник, чтобы удрать от боззо и вернуться на тропу, где был шанс встретиться с разъездом ашкеров или другим караваном. Это был отчаянно смелый и даже безрассудный поступок, потому что вдали от шрая на тропе можно встретить и боззо, и степных гзахов, но всё-таки мальчишка заслуживал уважения. Мы взяли с детей обещание никому про это не рассказывать и искренне пожелали мальцу удачи.
Лагерь боззо представлял собой несколько больших кострищ и десяток натянутых пологов. Под которыми отсыпались до смерти напившиеся перекисшего амлачьего молока бандиты. Нам настрого заперетили выходить из повозок, кроме как по надобности, а наутро ватага по сигналу предводителя быстро свернула скарб, враз влезла на желхов, и мы двинулись дальше. Лагерь был временным. Через день пути мы очутились у каких-то развалин. Видно, когда-то здесь был небольшой шрай или застава между княжьими владениями. Пленников затолкали в разные закутки почти полностью разрушенных глинобитных строений: женщин в остатки просторного зала, мужчин в подвал.
Когда-то в этом зале лежали богатые тканые ковры и шкуры животных, а теперь на истёртых и потрескавшихся камнях цветными пятнами пушились подушки мха и жёсткие лепёшки лишайников. Свод кровли был полуразвалившимся, сгнившие балки кое-где провалились, но кладка ещё держала форму. Картину запустения дополнял тяжёлый дух, оставленный осквернителями – из углов несло застарелой мочой и плесенью. Наше положение спасало лишь то, что в рассыпавшиеся углы кладки, где выкрошились истлевшие стропила, проникал весенний ветерок, пропитанный бодрящим запахом еффы и дурманящим ароматом соцветий мохежа. Только их пряный терпкий запах и перебивал отвратительную вонь разбойничьего нужника. Кроме нас в закутке был ещё десяток женщин из постушьего племени камсеев. Их тут держали уже не первый день, они были избиты и запуганы.
– Не нравится мне это, – сказала мне Зайне. – Недаром нас отдельно держат.
– Ты забываешь, что в Ашхине женщины – отдельная каста, – напомнила ей медсестра Пэтти.
– Это мне известно. Я видела в сёлах, насколько это затюканные существа. К ним относятся как к домашним животным. Я росла в похожих условиях. На моей родной планете переселенцы решили отбросить вольный образ жизни, перенятый на Земле у прогрессивных народов, и вернулись к древнему укладу. По шариату женщина имеет право работать и учиться только с согласия мужчины-опекуна. А мужчины Нового Вавилона – не самые одарённые на свете. Сообразив, что женщины достигают больших успехов, чем они, мужики стали запрещать им учиться. Решили, что незачем нам быть умнее и успешнее. Главные-то везде они должны быть, а женщины – это так, второсортные люди, домашняя обслуга, няньки и поварихи. На моих глазах с Аринны уехали талантливейшие женщины, которым ставили палки в колёса и всячески гнобили. Мы лишились потрясающего хирурга, умнейшего экономиста и лучшего педагога только потому, что они боролись за право женщин самостоятельно выбирать свою судьбу. Они выступали публично, на парламентском уровне и при этом даже не представляли, насколько бесправны женщины в быту, особенно в удалённых общинах. Я росла в такой, и там не только учиться не разрешали, но даже на рынок без мужчин нельзя было выходить. Женщинам доверяли только домашние дела, а все сношения с внешним миром мужчины вершили сами. Вдобавок стало бытовать домашнее насилие. Для меня это стало пределом. Когда ввели ограничения, я уже окончила среднюю школу и была далеко не дурой, а, поняв, что нам светит жизнь, как в тюрьме, где тюремщики – сплошь похотливые мужики, решила бежать. Залезла в корзину с бельём, а из прачечной удрала в миссию Красного Креста. Там меня доучили, помогли с документами, а потом отправили сюда как волонтёра. И вот что я скажу вам. Мы должны быть готовы постоять за себя. У этих уголовников глаза нехорошо блестят. Детей они, может быть, и не тронут, а к нам полезут, как пить дать.
– А что мы можем сделать? – упавшим голосом спросила Пэтти.
Мы должны держаться вместе и не дать себя в обиду.
– Ну, ты прямо чудо-женщина, – с сомнением покачала медсестра головой.
Неприятности не заставили себя ждать. Ночью, тихо ступая, в нашем закутке появился один из караульных. Он заходил ещё днём, делая вид, что не доверяет тишине, царившей у нас, словно мы могли представлять опасность для кого-то из этих грубых жилистых мужиков, не занимавшихся в этой жизни ничем, кроме грабежей и убийств. Судя по взглядам, которые он бросал на нас, его внимание привлекла Пэтти. У неё были светлые волосы – невиданное для ашхинцев чудо. Я в Гигенчи не раз видела женщин-землянок со светлыми или покрашенными волосами, и ничего необычного в этом давно не видела. Но у боззо, живущих, будто звери, и вечно скрывающихся от всех, светловолосая девушка или женщина вызывала удивление пополам с острым желанием вкусить необычного.
Караульный прокрался к месту, где на войлочной подстилке спала Пэтти и склонился над ней. Видно, у него уже был опыт в таких делах, потому что он тихонько надел на спящую медсестру плотную повязку с толстым кляпом. Спросонья она даже не поняла, что происходит. Бандит навалился на неё, прижав к полу, и крепко стянул концы повязки. Ни сказать ни слова, ни даже крикнуть у Пэтти не было возможности, она лишь испуганно мычала в кромешной темноте. Мы, находясь рядом, еще как-то слышали её, а снаружи никто из караульных не уловил бы ни звука, тем более, что недалеко шумно вздыхали масгалы и бормотал напившийся шербесы десятник. Мне, привычной к ночным прогулкам на реку, нетрудно было разглядеть их борьбу. Пэтти попыталась сорвать повязку, но бандит схватил её за руки и ловко спутал запястья старой верёвкой. Боззо умел добиться своего.
Но тут я обнаружила, что Зайне уже не претворяется спящей. Девушка, блестя в темноте белками глаз, бесшумно встала и решительно направилась к бандиту, улечённому борьбой с Пэтти. Медсестра извивалась между его коленями, но ничего сделать не могла, а его это только подзадоривало. Шагов Зайне совсем не было слышно в темноте, да и караульному было не до того. Он предвкушал грязное удовольствие надругательства над беззащитной дочерью неба, чем потом будет хвастаться перед каждым боззо. И вдруг его длинный тесак, висевший на поясе, оказался в руках Зайне, и его лезвие страшно заскребло о грубые курчавые волосы под его нижней челюстью.
Зайне неплохо, хоть и со странным выговором, говорила на ашхини. Её яростные слова шелестели в ночной тиши, как чешуя джихов о траву.
– Если не развяжешь её, я буду до утра прорезать твою глотку, пока лезвие не выйдет с другой стороны шеи.
Бандит осторожно потянулся к верёвке и стал торопливо расслаблять накрученные на запястье петли. Зайне снова зашипела:
– А теперь снимай с лица тряпку!
Бандит, пыхтя от страха, послушно стянул с головы Пэтти кляп. Медсестра тут же заплакала:
– Зайне, миленькая, не трогай его, иначе нас тут же всех убьют…
– Молчи, – зло бросила Зайне, – а то заставлю его надеть кляп обратно.
Она, не отнимая лезвия от горла караульного, заставила его встать на ноги, а потом презрительно сказала:
– А теперь убирайся и не вздумай возвращаться, иначе я отрежу тебе твоё никчёмное достоинство.
Она отолкнула его и для убедительности крепко ударила плоскостью лезвия по седалищу. Боззо отскочил и бросился наружу.
– Ты с ума сошла!.. – сокрушённо проронила Пэтти. – Он вернётся с дружками, и нас изобьют…
– Сказала бы спасибо… – проворчала Зайне. – Он насильничать собирался…
– А теперь он сделает то же самое, только сначала изобьёт нас.
– Пусть попробует опозориться!.. – задиристо ответила Зайне.
Она была восхитительна в эту минуту, но предчувствие скорых неприятностей портило момент триумфа духа.



                *   *   *



До утра нас не трогали, видно караульный здорово струхнул и не рискнул связываться с опасной пленницей в темноте.
Зато утром за стенами развалин послышался гогот боззо, прознавших о позорной неудаче своего товарища. Десятник, болея с похмелья, сначала решил устроить показательное избиение, чтобы другим пленникам было неповадно.
Может быть, хуторянок это и напугало бы, но пока не дошло до наказания, они глядели на Зайне с удивлением и робостью. Землянка потрясла их смелостью и самоотверженностью.
– Жихрат, где достоинство потерял?! – издевались снаружи над незадачливым караульным другие боззо. – Попроси девчонку, может вернёт.
Все хохотали, а караульный бесился. Наконец, поняв, что ему просто житья не дадут, он подговорил пару приятелей взять с собой копья, и решился войти к нам, чтобы отнять у Зайне тесак. Эти военные сборы ещё больше рассмешили боззо, и скоро весь лагерь собрался посмотреть на то, как опозорившийся товарищ будет разоружать смелую дочь неба.
Двое помощников Жихрата взяв копья накрест, припёрли Зайне к стене, чтобы недотёпа мог подойти к ней вплотную и невозбранно отнять тесак. Но тут произошло неожиданное – из верёвки, потерянной Жихратом, Зайне сделала петлю-удавку, какими ловят для укрощения желхов, и когда обидчик Пэтти склонился к всунутому за ремень клинку, она накинула удавку ему на шею. Жихрат дёрнулся было, да куда там! Удавка шуток не любит – сразу затягивается, не давая возможности трепыхнуться. Боззо опешили, а Зайне, пользуясь их замешательством, накрутила конец удавки на перекрестье копий. Перепуганный Жихрат начал трепыхаться и потянул копья за собой, а помощники, в свою очередь, попытались высвободить копья. Вышло всё хуже некуда. Верёвка была старой, засаленной и, перехлестнувшись, запуталась растрёпанными прядями. Наблюдавшие эту сцену боззо повалились наземь от обессилившего их смеха, а смущённые копейщики с досадой бросили оружие и стали грозно надвигаться на Зайне. Теперь уже и они считали себя оскорблёнными.
Выстоять против двух опытных противников у Зайне было мало шансов. Это понимала и она, поэтому даже не мыслила вступать в бой. Но и дать побить себя она не собиралась. Ближний к ней боззо сделал выпад, целясь схватить Зайне за рукав волонтёрской куртки, но девушка шагнула в сторону, и ему достался лишь воздух. Боззо удивлённо моргнул и попытался ещё раз, но неожиданно что-то подхватило его за рукав шабана и потянуло в сторону замшелой стены. Остановить это неудержимое движение смогла лишь каменная преграда. Крепкий лоб бандита звонко стукнул о древнюю кладку, и боззо с удивлённым вздохом сполз на пол. Второй в немом изумлении замер на несколько секунд и, выхватив из-за пояса короткую дубинку, решительно шагнул к Зайне.
Церемониться с ней он не собирался. Из-за неё он попал в глупое положение, не хватало ещё оказаться битым, как его напарник. Боззо махнул дубинкой, стремясь попасть по рукам девушки, но её на пути оружия не оказалось. Он ударил ещё раз, на этот раз вбок, куда отпрыгнула Зайне, но тут обнаружил, что рука вместе с дубинкой попала в захват. Дёрнувшись, он понял, что не может освободиться, а ещё через секунду его поволокли в сторону, как беххо за поводок. Поволокли, а потом кувыркнули через плечо, будто куль с сухим навозом. Боззо всем весом грянулся о камни и остался лежать. Зрители перестали смеяться и сгрудились у входа в полуразрушенный зал.
Кто-то растолкал их, и я увидела рослого усатого детину с собранными в хвост волосами и воинским мечом в добротных ножнах. По виду это был бывший наёмный воин, явно превосходящий по стати большинство бандитов.
Жихрат тем временем кое-как освододился от удавки и злобно плюясь, схватился за брошенное копьё. Он обвёл глазами зал и остановил взгляд на распрямившейся после броска Зайне. Ненависть застила ему взор, он хотел лишь одного – покарать дерзкую хани, отплатив за позор и насмешки. Жихрат замахнулся, чтобы изо всех сил всадить копьё в рёбра непокорной пленницы. Пэтти вскрикнула от ужаса, но её сдавленный возглас перебил изумлённый вздох десятка мужчин. Зайне резко повернулась, пропуская копьё мимо, ухватила за древко, дёрнула боззо на себя и встретила его таким пинком промеж ног, что его боль отозвалась в сердце каждого зрителя. Жихрат хрипя, упал на колени, а потом как-то боком свалился у ног Зайне. Женщины и дети дружно вздохнули. Боззо вопросительно посмотрели на главаря. Тот громко рассмеялся и сказал:
– Вижу, у небесных людей женщины стоят мужчин. Хоть мои боззо и не слишком сильные воины, даже крепкая хани им не соперница. Но ты побила троих, и больше никто не тронет тебя. Мой гарем остался далеко отсюда, и вы его замените. Таких жён не будет даже у Великого ашхинского князя Атахиве. Пусть всего три, а не десяток, зато совсем разные: одна – как грозный укеш, тёмной тенью падающий с неба, вторая – стройная и белая, как речная кекля, а третья – маленький золотистый иппет. А когда я стану элбашем и захвачу главный шрай Северной караванной тропы – Теврем, то вы будете есть и пить с серебра, носить ашкарандский шёлк. И уже никто не будет называть меня Непрощённым, потому что я сам буду казнить и миловать.
– Запомни, хвастун, – ответила по-ашхински Зайне. – Ты не будешь входить в наши покои хозяином!
– Что мне помешает? – беззлобно спросил главарь, медленно подходя к девушке. – Ведь ты же не будешь вечно таскать с собой клинок.
Зайне, словно вспомнив про тесак, вытянула его из-под ремня и направила лезвие навстречу здоровяку. Тот сделал вид, что опасается лезвия и замедлил шаг, но потом снова задвигался, обходя Зайне по кругу. Она поворачивалась следом, не опуская клинок.
Главарь перенёс ногу через копьё, брошенное одним из его подручных, а потом внезапно поддел его ногой, подхватил в воздухе и резко ударил древком по гарде тесака. Удар выбил оружие из рук Зайне, и в следующее мгновение главарь боззо этим же копьём притянул её к себе.
– С тобой весело, – сказал он.
– Обещай, что не тронешь пленников, и тебе никогда не будет скучно, – ответила Зайне.
– Дарю их жизни тебе, – пообещал главарь.
– А почему тебя зовут Непрощённым? – спросила Зайне.
– Давняя история, – самодовольно усмехнулся тот. – Десять кругов назад в Восходном Хаше я нанялся к князю Эхнуку, имевшему зуб на соседа. Князь послал наш отряд в селение полюков, чтобы мы их попугали и заставили заплатить выкуп, но они не напугались и вышли против нас с топорами и косами. У них был хороший метатель камней, он выбил нашему командиру глаз, а я был десятником и должен был командовать. Я решил, что отступить – это позор и повёл отряд в бой. Среди полюков оказалось несколько бывших наёмников, бой был жаркий, мы потеряли целый десяток, пока одолели их, а потом не могли остановиться. Мы вломились в село по головам защитников и били всех, кто попадался на глаза. Убили даже раифа. После этого весь отряд назвали проклятым, и скоро в нём никого не осталось. Никто не хотел служить под началом командира, прозвище которого Эпхеш – Непрощённый. Верили, что в бою это принесёт неудачу. Так я и подался в боззо. Это ремесло не зависит от воинской удачливости, потому что не подчиняется правилам.
С того дня нас почти не беспокоили. Приносили еду, водили по нужде, главарь даже не наведывался, но раз в сутки один из его подручных сопровождал Зайне в его шатёр.
Возвращалась она с невозмутимым видом, и однажды Пэтти не выдержала и спросила:
– Зачем тебя водят туда каждый день? Он не обижает тебя?
– Я и сама сначала думала, что придётся дорого заплатить за то, что я затеяла эту игру. Но этот парень действительно озабочен перспективой стать предводителем отряда сайтаков. А чтобы вести за собой людей, нужно много знать и разбираться в политике, психологии, стратегии и прочих вещах. Элбаш – это не просто военачальник, ведущий несколько тысяч всадников, это почти правитель, и ему нужно знать и уметь то же, что любой князь.
– А ты-то откуда это знаешь? – изумилась Пэтти.
- Во время перелёта на эмигрантском ковчеге я обучалась на курсах менеджеров планетарных поселений. Гибернационных капсул было раз-два и обчёлся, а лететь надо было четыре месяца. Чем-то надо было заниматься, вот я и пошла на курсы. Эпхеш по достоинству оценил мои знания. К тому же я ему старую рану залечила. Ещё неделя – и он получил бы воспаление, а тогда прощай мечта и здравствуй могила.
– Ты лечила преступника, – возмутилась Пэтти.
– Я не судья, а медик, моя обязанность – лечить. И, кстати, разве я не классно придумала, как выиграть время? Может, желаешь заменить меня? Ты тоже перевязки делать умеешь.
– Нет уж, благодарю…



                *   *   *



– Алекс.
– А… Что?..
Я проснулась от того, что Кирк коснулся моего плеча. Он сидел рядом со стеллажом на стуле и держал в руке пакет сока из натурального концентрата.
– Вот, освежись, – сказал он, протягивая мне стакан и наливая туда восхитительно пахнущий апельсиновый сок. – А то вчера мы здорово накачались.
– Благодарю, это очень кстати, голова малость деревянная.
– Тебе что-то боевое снилось? – спросил он.
– Не поверишь… Я вообще редко сны вижу. От усталости сплю как младенец. Но сегодня мне приснилась Стелла… Кстати, всё забываю спросить.
– Да?
– Ты давно оттуда? И чем там всё закончилось?
– Да ничего там не закончилось. Мой бывший корпус так и дежурит на базе «Чероки», по очереди отправляет на заставы парней. К тому же, гуманитарная миссия расширяется, и торговый центр строится. Гражданских строителей туда не пошлёшь, опять-таки инженерные части с базы посылают.
– Там по-прежнему неспокойно?
– Да. На границах положение немного улучшилось после того, как наши заставы отшибли бандюкам охоту лезть под огонь.
– Мне ужасно интересно, что было с тобой и наставником после той битвы.
– Когда я выписался из госпиталя, меня позвал к себе полковник Гиллан. Он знал, что мой контракт истекает через несколько месяцев, поэтому не стал посылать обратно на Стеллу. В тот момент ситуация была уже не настолько тяжёлой, потому что княжеский совет собрал сильное войско и был готов самостоятельно давать отпор степнякам и прочему сброду. Росс Фридмен к тому времени обосновался в районе строящегося торгового центра. Ему требовались подготовленные помощники для агитации местных за создание свободной экономической зоны. Их подготовкой я и занимался: объяснял добровольцам, как всё устроено в ашхинских землях, рассказывал про уклад, порядки, традиции, веру. Слэнгу учил, хотя какой из меня учитель… Вот мастер – это да! А я так, спец по черновой обработке. Хотя Марецкий был мной доволен и хвалил, мол, мне удалось глубже погрузиться в жизнь простонародья. Он-то больше с высокими кастами дело имел – сулаями, раифами да дилями, а я умудрился и с остальными поякшаться, проникнуться их буднями, в их шкуре побыть. Кстати, он так и ходит с головой, блестящей как коленка, видно крепко его стеллианский лишай достал.
– Прости, что лезу не в своё дело, но что стало с девушкой, которую ты спас.
– Анеш? Анеш стала первой целительницей животных среди стеллианок.
– Скажи, а спасатели на Стелле есть?
– Без понятия. К чему это ты?
– К тому, что та девушка до сих пор ждёт тебя. И никто другой ей не нужен.
– Откуда?..
– Парни рассказали.
– Апхаш!..
– Не ругай их, они тебя любят и ценят.
– Но откуда тебе известно, что она меня ждёт?
– Я же говорю: Стелла приснилась. Во сне я себя видела на месте Анеш. И… нам бы туда сообщить, а лучше попасть побыстрее… она в плен попадёт к рейдерам.
– Откуда? Но это же сон!
– Ещё один такой сон, и я на ашхини заговорю, – покачала я головой. – Знаешь, я никогда мистикой не увлекалась, не по мне это. Но этому сну верю. Сколько ты на Стелле не был?
– Чуть больше полутора земных лет.
– События, которые мне приснились, произошли через четыре стеллианских цикла после твоего отбытия.
– Четыре? Погоди, сосчитаю… То есть, через семьсот двадцать стеллианских суток Это 21600 стандартных часов или 900 наших суток. Меня демобилизовали 22 месяца назад.
– То есть, грубо говоря, около 650 суток. 900 минус 650 – это 250, выходит до этих событий осталось около 8 месяцев. Из них около шести нас пропарят в санатории.
– А что снилось-то?
– Можно, я сначала умоюсь?
– Давай, а я пока завтрак соображу, мы тебе кое-что припасли с банкета.
Я во всех подробностях расписала Кирку то, что мне снилось. Он внимательно выслушал рассказ, лишь иногда уточняя детали. Потом потрясённо проронил:
– Если это правда, то ты права – нужно срочно искать способ попасть на Стеллу. А я готов своей пенсией поклясться, что это правда, потому что история с Непрощённым – факт, но ты про неё знать не могла. Надо же, вещий сон про мир, до которого почти 20 световых лет. О таких прозрениях я слышу впервые. Это невероятно, но проигнорировать это я не могу, иначе не будет мне прощения. Я и так чувствую себя подлецом, бросившим близкого человека. А теперь нам нужно собираться, в полдень прибудет транспорт.
Особенно собираться не пришлось: мы и распаковаться-то как следует не успели. Жалко было, что команда разделяется, Мэтью, Барти, Али, большая часть наших пилотов и ныряльщицы остаются на базе, а ядро «Лезвий», пятеро гвардейцев и двое пилотов, успевших поймать дозу радиации: Ассегай и Палаш. Хопеш добивался, чтобы в санаторий послали также сержанта Ларсена, Джуми и Томагавка, но ранения их были слишком серьёзны, и медики не допустили бы их подъёма на орбиту.



                *   *   *


В санатории мы времени даром не теряли. Место было восхитительное. Планета Каллайн не обладала развитой наземной биотой, и тут было довольно тихо и безопасно. Растения, не притесняемые травоядными, активно вырабатывали кислород и на Каллайне сформировался стабильный озоновый слой, блокирующий ультрафиолетовую радиацию. На поверхности было приятно гулять, купаться и загорать. Никаких тебе мух и комаров, вредоносных бактерий и вирусов.
Мы не только лечились, но и активно тренировались. Я всё время бегала, ныряла, посещала стрельбище и карабкалась на скалы, чтобы не терять форму. Парни тоже часто пропадали в спортзале и тире.
Кирк за первые сорок пять дней задолбал службу безопасности, выпрашивая разрешение послать сообщение полковнику Харрису. Шинкарь сам предложил Хопешу помощь, и тот воспользовался предложением. С помощью Харриса он выяснил, есть ли на Стелле спасательная служба и нельзя ли подать заявление на устройство в её ряды. Гражданских спасателей там, как выяснилось, не было, но растущий контингент гражданских лиц уже создал повод для её учреждения.
Харрис пообещал провентилировать этот вопрос и внести «Лезвия» в список соискателей. И скоро от него пришёл ответ: Уполномоченный Федерации по делам Стеллы подписал приказ на формирование аварийно-спасательной службы в анклаве Гигенчи, а наша группа включена в её кадровый состав на приоритетной основе.
Перед выпиской из санатория нас вызвал представитель колониальной кадровой службы и предложил написать нам заявления о переводе на Стеллу.
Перед отлётом на космическую базу «Магнезиум», где был пришвартован наш «Альбатрос», Хопеш чуть не вприпрыжку прибежал к нам на этаж и сообщил, что остальные члены нашего отряда тоже вызвались лететь на Стеллу.
Из системы Уголька к Эпсилону Индейца нас должен был доставить транспортный корабль омилькорской торговой компании, делавший транзитный рейс через сектор Скорпиона в системы звезды Тигардена и 82 Эридана с грузом тяжёлой проходческой техники. Стелла была на его пути станцией для подзарядки аккумуляторов и систем регенерации воздуха.
Несмотря на приличное расстояние, в пути нам предстояло провести всего полтора месяца, поскольку привод грузовика омилькорцев был вчетверо мощнее, чем на самом быстром корабле Федерации. Это радовало – не нужно было на долгие недели упаковываться в гибернационные гробы, а потом очухиваться после анабиоза. Шесть недель мы переживём в пути и без гибернации. Правда, за сорок дней нас, наверняка начнёт подташнивать от настольных игр, но это не смертельно.
У меня так вообще нашлось интересное занятие – осваивать на виртуальном тренажёре технику управления беспилотными аппаратами. Жаль, конечно, что редко буду с парнями на задания выезжать. Стелла попадала в категорию планет, где для полевой работы требовался рейнджерский уровень подготовки, а у меня его, увы, не было. Так что сидеть мне за пультом, пока «лезвия» огребают приключения. Но мне всё равно интересно, потому что для меня это новый мир.
Джейсон как-то спросил меня, почему я решилась лететь на Стеллу, ведь меня сразу предупредили, что большую часть времени мне придётся проводить не в поле, а в диспетчерской, ворочая джойстиком. Дело в том, что, логически рассудив, я пришла к выводу: спасатель – не спортсмен, и по свету ему кататься некогда. Значит, если хочешь увидеть и узнать новый мир, нужно наняться туда на работу. На Стелле я ещё не бывала, так что самое время испытать судьбу и записаться добровольцем в спасательную команду.
Естественно, сразу на планету нас не пустили, едва не вызвав нервный срыв у Кирка. Его цель была рядом, буквально в двухста тысячах километров, а он вынужден дожидаться подтверждения санитарно-эпидемиогического консилиума в том, что в его организме нет вирусов, смертельно опасных для местного населения. Впрочем, времени он даром не терял. Сидя в ожидании разрешения медиков в порту базы «Чероки», Хаммер вышел на связь с Россом Фридменом. Мастер сообщил, что буквально день назад Анеш вместе с несколькими земными медиками отправилась с караваном, везущим медикаменты в приграничный шрай Опхар, и туда им добираться ещё не меньше трёх дней, так что известий от них пока нет. Кирк не стал тревожить мастера предчувствиями, но и не успокоился. Он приклеился к начальнику службы безопасности порта и надоедал ему до тех пор, пока тот не решил передать эту головную боль выше по инстанции, настучав на назойливого спасателя госбезу базы. Дальше началось волшебство: едва полковник Гиллан узнал, что на Гагго объявился Кирк Хаммер, он лично явился в офис портовой службы безопасности, перепугав штатских.
– Вы что тут, башиз апташ, никогда про Хопеша не слыхали?! – рявкнул он с порога, и начальник СБ порта, позеленев, заикал:
– Хо-пеш?.. Где… Хо-пеш? Кто… Хо-пеш?
– Рядом с тобой Хопеш, горилла неотёсанная! Брысь отсюда! У меня тут приватная беседа!
Чиновник испарился, а Гиллан двумя движениями вырубив его селектор и терминал, обнял Кирка.
– Ну, здорово, герой! Давненько не виделись! Мне доложили, что ты здесь, буквально только что, а то бы я уж давно тебя в гости зазвал. Говорят, Харрис тебя лично в спасательную команду определил.
– Было дело, – кивнул Хаммер. – Тянет нас с ребятами на Стеллу. Думали, со временем пройдёт, но не прошло.
Полковник взглянул на монитор своего планшета и усмехнулся:
– Вижу, это заразно. Ты притащил сюда всю команду, включая пилотов и инженера по средствам связи.
– Им цены нет, это команда, которая готова к любым испытаниям.
– Только не говори, что они могут всё.
– Мы можем не всё, но умеем многое. Кроме одного – отступать и сдаваться.
– Ладно, ладно, – довольно прогудел Гиллан. – Я прекрасно знаю твой послужной список, и, честно говоря, не сомневался, что увижу в твоём личном деле нечто подобное. Но не в этом дело. Я искренне рад, что в анклаве появится специалист с головой на плечах. Там подобралась команда чайников, которым я не доверил бы не то что руководство людьми и хозяйством, но и подметание полов. Гражданские – это такой контингент, что просто башка трещит от их выкрутасов. Иной раз такого наворотят, что хоть десант забрасывай, чтобы разгрести.
– Всё так плохо? – удивился Хаммер.
– По-разному бывает, – развёл руками Гиллан. – Иногда плохо, чуть пореже очень плохо. Даже не представдяю, как ты работал после демобилизации.
– Нормально работал, – пожал плечами Кирк. – Вокруг меня всегда масса интересных людей, и многие любят своё дело.
– Если ты так считаешь, то я тебе верю. У тебя всегда было чутьё на людей, как и у Фридмена. Неудивительно, что ты сразу ему позвонил.
– Я позвонил потому, что беспокоюсь за людей, везущих лекарства из Гигенчи в Опхар. Они могут попасть в руки главаря боззо Эпхеша.
– Странно… – проронил удивлённо Гиллан. – Откуда ты узнал об этом? Ты ж только прибыл!
– Скажем, это предчувствие…
– Ты вдруг стал суперсенсом? С каких пор?
– Это не моё предчувствие…
– Ты должен познакомить меня с этим человеком.
– Это наш инженер-связист, но она не суперсенс. Ей это приснилось.
– Ничего себе, сон. Она из космоса просекла ситуацию, о которой я сам не всё знаю.
– Всё серьёзно?
– В северо-восточной степи объявился Непрощённый. Пока он грабит животноводов на хуторах, а на большие селения не зарится. Впрочем, думаю, ждать неприятностей осталось недолго, потому что на границе Жидраха замечены разрозненные отряды сайтаков. Там явно готовится вторжение. Мы оборудовали на границе несколько огневых точек, но ты знаешь, что пустить их в ход мы можем только в случае нападения, но сайтаки поумнели и не нападают на сами заставы. Проникают малыми группами через границу, уходят как можно дальше вглубь территории княжества, а там уже объединяются.
– Есть основание думать, что Непрощённый их возглавит?
– Есть. Наши агенты в Жидрахе сообщили, что несколько лет назад он возглавлял карательный отряд, который устроил резню среди бунтующих крестьян на северо-западе княжества. А год назад объявился на границе в качестве главаря боззо. Он ведёт разведку и явно готовит почву для вторжения сайтаков. Если они закрепятся на Северном караванном пути, то через год соберут силы для нападения на Гигенчи. В штабе пришли к мнению, что нужно обезглавить сайтаков. Но сделать это некому. Опергруппа, которую вы с Россом подготовили два года назад, увязла на границе Кеккеве. У них важное задание – разрушить замысел настырного элбаша Ванхара и не дать его засылам организовать боззо для нападения на заставы. Если удержим этот рубеж, то убережём край горняков-кеккеве от вторжения сайтаков. В этом княжестве нет сильной дружины, и людям нечем защититься. А для Ванхара нагорье Кекк имеет большое стратегическое значение. Там он сможет черпать столько железа, меди, олова, серебра и золота, сколько потребуется для создания сильного войска. И уж собрав тысяч двадцать-тридцать головорезов, построив осадные катапульты и собрав богатый обоз, он отважится пройти через Суходолье и ударить по Центральному Ашхину со стороны пустыни, откуда его не ждут. Оттого и важно, чтобы силы князя Атахиве не были оттянуты с запада на северо-восток.
– Так что, мы снова в деле?
– Я был уверен, что ты всё правильно поймёшь, – широко улыбнулся Гиллан протягивая Кирку руку.
Крепкое рукопожатие положило начало операции «Непрощённый»


Искупление


К сожалению, я не смогла лично участвовать в операции, поскольку мне доверили прикрытие группы с воздуха, зато о более надёжной технической поддержке «лезвия» и мечтать не могли. В моём арсенале на время проведения операции оказалось три беспилотника с полным набором поискового оборудования. Безусловно, боты не были оснащены боевым оружием, поскольку операции был присвоен официальный статус спасательной. В любом случае, у меня не было права использовать военное оборудование.
К тому моменту, когда нас доставили в Гигенчи, уже было известно о пропаже каравана. До Опхара он не добрался. Ясное дело, Хопеш медлить не стал. Марси и Назиля взяли группу на борт новеньких турболётов «Шершень», выделенных «Ирокезам» - спасательному отряду на Стелле. Они за сорок минут доставили парней в шрай Опхар, основательно перепугав его обитателей. Там их встретили медики Красного Креста, которых посылали для локализации очага одной из местных болячек, названной «стеллианской чумой». Лекарства караван вёз им как раз для лечения инфицированных, и у ватаги боззо была чёткая цель – сабатировать противоэпидемические мероприятия земных врачей.
Пока наши добирались до Опхара, я запустила в воздух два беспилотника и послала их в наблюдение за степью на разной высоте. Один набрал эшелон в тысячу метров, второй я направила на пятисотметровой высоте вдоль тропы, которой шёл караван. Я специально не стала светить аппараты, опуская их ниже. Их цифровая оптика позволяла и с этих высот идентифицировать любую цель, зато боззо раньше времени не заметят слежки. Не факт, конечно, что они знакомы с техникой землян, но рисковать я не стала. Стеллиане способные гуманоиды и быстро учаться.
Задав программу дронам, я решила размять затёкшую шею и подошла к панорамному окну операторской. Вид был неплох. Башня диспетчерской возвышалась как раз между старой и недавно отстроенной частями Гигенчи. С неё было отлично видно и сияющий торговый центр, и песочного цвета стены древнего шрая. Крепость простояла пару веков, пережив и род князей, построивших его, и ожесточённые кровавые схватки защитников с сайтаками, и стремительный захват крепости отрядом армейской разведки, который не сделал ни одного смертельного выстрела и вышиб «тёмных» из городища за два часа.
Стелла понравилась мне сразу. Это был самый зелёный и обжитый мир из всех, которые я видела. Конечно, первозданная дикость Зари, свежесть пассатов Никсы и стерильность Каллайна тоже имели своё очарование, но Стелла была полна оживлённой человеческой суеты, причём не организованной деловитости земных колоний, а сельской расхлябанности, не причёсанной технической цивилизацией. Из-за того, что Гигенчи делился на две не похожих друг на друга части, это было видно в контрасте. Справа от башни диспетчерской стеклянно-композитным самоцветом сиял новый город – Гиг-сити, как его называли земляне, а слева желтел глинобитными и саманными строениями старый запылённый шрай, в котором упорно селились местные, так и не привыкшие к предложенным им модульным коттеджам. Что удивляло, так это то, что, несмотря на присутствие в старой части скотины и птицы, тут не было грязи на подворьях и улицах. Поддерживающие аграрный сектор экономики анклава ашхинцы ревностно следили за порядком, чистили и мели шрай, не допускали беспризорного шатания по территории животных. А ещё это место отличалось от других селений своими особыми обычаями. Их установили ашхинцы, вкусившие свободы. Ведь Гигенчи приютил беженцев, добравшихся сюда с караванами из мест, где безобразничали боззо и сайтаки. Привлекло это место и тех, кто решил оборвать связи со старой жизнью, избавившись от моральной зависимости кабальной жизни. Бывшим подневольным крестьянам легче жилось и дышалось на новом месте. Тут никто не напоминал им о том, что их дом стоит на земле вельможи или замлевладельца, что их скот куплен в долг, а имущество в залоге у местного менялы. Администрация Гигенчи предложила им объединяться в ремесленные артели и фермерские хозяйства. Специально для этого были выбраны советы старшин, учрежден общественный фонд, в который поступали средства с продажи товаров и субсидии, выделяемые колониальным ведомством. В итоге все были при деле, никто не бедствовал, занимаясь своим ремеслом, а главное – соседство землян и их постоянная помощь открыли умы и души ашхинцев для новых концепций. Например, они с удовольствим переняли привычку пришельцев отдыхать два дня в неделю, а, чтобы успевать делать всю работу, стали использовать инструменты и приспособления, купленные у торговцев, прибывающих с неба. А ещё местные, хоть и с трудом, решились отказаться от древних традиций кастового деления. В этом им активно помогали социальные психологи землян, доходчиво объяснявшие, что касты навязаны ашваям на заре тёмных времён, когда порядки в Ашхине устанавливали адепты Сайты и Джильмы. Они убеждали обитателей Гигенчи в том, что детям светлого бога Ашвади приличествует исповедовать братскую любовь и равенство, а главным мерилом достоинства и уважения человека в обществе должны быть не принадлежность к чистой касте и не богатство, а труд и благопристойность.
Это было необычно и непривычно, но звучало вполне разумно, и многие увидели в этих рассуждениях присущую заветам Ашвади справедливость. Причём справедливость к тем, кто вечно был её лишён. Революционным для ашхинцев оказалось и освобождение от ограничений женской части населения. Тут во многом оказалось полезно общение с землянами, среди которых было немало женщин – медиков, преподавателей, менеджеров и инженеров. Их независимость и открытость оказалась заразительна, и постепенно на улицах Гигенчи стали появляться женщины без сопровождения мужчин, идущие в супермаркет или в детский сад. Появились и те, кто захотел выучиться грамоте и счёту. Для них в анклаве были открыты школа и училище, где ашхинкам преподавали не только арифметику, ашхинскую и земную грамоту, но и азы некоторых профессий, которые по прогнозам экспертов имели перспективы развития в ближайшие годы. Первое время преподавали в основном прикладные профессии: вышивание, плетение, вязание, но позже появились программы по ветеринарии, фельдшерско-сестринскому делу, кулинарии, животноводству, садоводству и травоведению.
Где-то тут, неподалёку, жила, училась и работала моя нежданная крестница – девушка по имени Анеш. Мы ещё не разу не виделись, но я уже прониклась к ней симпатией, потому что у нас были схожие черты характера. И я невольно стала беспокоиться за её судьбу, потому что сама же подала идею моим названным братьям – Кирку и «лезвиям» вернуться на Стеллу.
Мои размышления у панорамного окна прервало появление в операторской сухощавого мужчины, носившему причёску стеллианского ашкера. При первом взгляде на морщинки у глаз и рта ему можно было дать лет пятьдесят пять, но по стати и сложению он ничем не уступал Хопешу. По крайней мере, мускулатура была далека от дряблости, а осанка выдавала бойца и наездника.
На мой вопросительный взгляд он отрекомендовался:
– Росс Фридмен, комиссар по делам безопасности анклава.
– Ашвай, мастер, – брякнула я первое, что пришло в голову. – Я представляла вас именно таким. Александра Карпова, инженер по связи и оператор дронов группы «Лезвия».
– Хопеш хорошо о тебе отзывается, и я уверен, что твоя компетенция подтвердится в деле. Дроны уже в небе?
– Да, оба на подлёте к поисковому сектору, через пять минут ожидаю уведомления о прохождении контрольной точки.
– Отлично, потратим эти пять минут с пользой. Присаживайся, я кое-что расскажу.
Мы устроились у пульта, на мониторе которого плыли картинки с камер беспилотников. Мастер Росс откинул плащ, вытканный из грубоватой ткани и украшенный по краю вышивкой и короткими шерстяными кисточками с костяными и деревянными бусинами на концах, и я заметила на его поясе полуторафутовый тесак с костяной рукоятью, украшенной ашхинскими рунами.
– Наша с тобой задача – помочь группе Хопеша как можно быстрее выйти на банду боззо, захватившую караван.
Я внимательно слушала наставника Хаммера, потому что из землян никто лучше него не разбирался в местных делах.
– Дело в том, что, получив назначение в Гигенчи, я сразу стал искать помощников для агентурной работы. За четыре местных года мне удалось завербовать и подготовить несколько местных и столько же землян. Один из агентов по моему заданию отправился с караваном, и я надеюсь, что с ним всё в порядке, иначе один из самых опасных наших противников может сорваться с крючка. В арсенале агента маяк GPS, который подаёт сигнал на мой планшет, но гражданская спутниковая сеть на орбите Стеллы работает пока ещё не в полную силу, поскольку запущено только сорок процентов сателлитов, да и ретрансляторов не хватает. Короче говоря, сеть не может определить точные координаты маяка. Район степи, в котором сейчас затерялся сигнал – это несколько сотен квадратных километров, и сузить его поисковой системе не удаётся. Чтобы расширить её возможности, нужны глаза на низких высотах. По крайней мере дроны успешно помогают геодезистам и прочим службам в уточнении данных спутников. У ваших, как я слышал, новейшая оптика и модифицированные логические матрицы.
–Да, это последние разработки военных инженеров.
– Отлично, тогда введите частоту маяка в поисковую систему дронов. Вот планшет. Не терпиться убедиться в том, что мой агент добился успеха.
Тут в моей гарнитуре прорезался голос командира, и я вывела его на внешний динамик пульта.
– Операторская, приём.
– Хопеш, со мной мастер Росс.
– Ашвай, хэрме, – обрадовался Хопеш.
– Ашвай. Доложи обстановку.
– В Опхаре меня свели с мальчишкой с одного из хуторов. Его родителей и брата убили боззо, а самого вместе с братьями и сёстрами подобрал караван. В нескольких часах пути от шрая на них напали, перебили охрану, а масгалов с возами завернули на запад. На перераве через речку мальчонка спрятался в цете, а потом побежал к тропе. Там, едва живого, его и подобрал патруль. Мы собираемся пролететь вдоль тропы и поискать следы.
– Это займёт немало времени, а время дорого, – заметил Фридмен. – Есть другой вариант. С минуты на минуту поступит информация с дронов, и мы дадим вам наводку с точными коодинатами.
Тут второй беспилотник засёк место нападения на караван, и он позвал меня сигналом. Я увеличила картинку, и мы с Россом увидели на дисплее брошенные у тропы тела безжалостно убитых бехчи и старшины каравана. Я почувствовала неприятный холодок, скользящий по спине, потому что узнала место между двух приподнятых над соседними холмами вершин.
– Я видела это место во сне, – призалась я Фридмену.
– Тогда покажи путь дрону, – велел он.
Я словно зачарованная наклонила джойстик влево, и беспилотник пошёл над примятой телегами травой. В густом бурьяне от колёс остались отчётливые следы.
–Хорошо, кивнул Фридмен, – держись над ними, а я порулю вторым дроном. Позволишь?
– Разумеется, мастер.
– Не обязательно называть меня так, я ещё ничему тебя не учил, – заметил Фридмен.
Я молча кивнула, продолжая вести дрон над следами телег. Скоро показалась речка с рыжеватой водой, зажатая обрывистыми глиняными берегами, кое-где поросшими тростником с пушистыми султанами соцветий. На её правом берегу стояли брошенные повозки. Но с другой стороны следы продолжали змеиться по бурьяну. Точно, у боззо были сменные телеги. Я повела дрон дальше на запад, зорко удерживая взглядом след, изгибающийся в траве. Краем глаза я следила за тем, что делает Росс и поняла, что с километровой высоты он отслеживает мой дрон и по нему выводит аппарат №1 над сектором предполагаемого поиска. Дав бортовому компьютеру своего дрона задание удерживать скорость, я соединила планшет Росса с коммуникатором операторской и передала частоту сигнала маяка поисковой программе. Оба дрона включили сканеры на активный поиск и через пару минут на мониторах замигал маркер маяка с координатами.
– Есть! – торжествующе воскликнул Фридмен. – Я знал, что у Звездочки получится.
– Звёздочки? – переспросила я.
– А что ты удивляешься? Среди моих оперативников трое – дамы. На Стелле большинство мужчин от женского пола ожидает лишь покорности и молчания, так что никому и в голову не придёт, что она любого мужика в бараний рог скрутить может, а при случае выследит и обезвредит контрагента так, что он и мякнуть не успеет. Как раз с таким случаем мы дело и имеем. Непрощённый – опасный тип. Он не просто главарь боззо северной равнины, он авторитетный предводитель, отличный тактик и сильный поединщик. Его три княжеских сотника ловили с разных сторон границы – впустую, и одного из них Эпхеш не просто перехитрил, а заманил в засаду, из которой не вышел никто.
– И против такого зверя вы послали женщину.
– Не женщину – девушку, но какую! Моя Звёздочка – одна на миллион. Будет прикидываться трепетной виххой, а противник купится, размякнет, уверенный, что она покорилась, в то время как на самом деле она способна в три удара покончить с ним.
– Ого… – пробормотала я и спохватилась – Координаты! Надо их нашим сбросить!
– Сбрасывай, и соедини меня с командой, – одобрил Фридмен.
– Готово, – кивнула я.
– Хопеш, приём!
– На связи!
– Координаты получили?
– Так точно!
– По этому маркеру найдёте боззо, пленников и груз. Будьте готовы взять Непрощённого, но учтите, среди пленников мой агент, так что хулиганьте аккуратно. Дроны уже на месте, так что поддержку гарантируем. Сколько времени вам нужно, чтобы добраться?
– Будем через четверть часа.
– Понял, мы готовы, – заверил Фридмен, переводя свой дрон на другую высоту и задавая ему режим парения. Потом повернулся ко мне и сказал, – Подозреваю, что об оснащении беспилотников тебе не всё известно.
– Я проводила тест и обнаружила несколько устройств, не внесённых в реестр штатного оборудования. Вы об этом?
Именно. Кирк предупредил меня, что ты внимательная и исполнительная, поэтому должен попросить тебя не декларировать их в отчёте. Их установил лично я, пользуясь приоритетным допуском ко всем системам и оборудованию анклава. Ты же понимаешь, что Федерация не может быть поймана на том, что её служащие допускают использование неразрешённых средств. В то же время, мы не можем разбрасываться профессионалами, которым приходится разруливать чужие проблемы с риском для жизни. Два года назад я оплошал, отправив людей Хопеша на верную смерть практически без поддержки, и этот камень мне предстоит носить на душе до конца жизни. Новых камней мне не вынести, и я лез из кожи, чтобы раздобыть кое-какие хитрые штуки для операций, подобных сегодняшней. Они тоже нелетальные, но официально не существуют, поэтому их на дронах как бы нет, понимаешь?
– Да.
– Тебе по поводу их применения волноваться не надо, – успокоил Фридмен. – Ты отвечаешь только за штатное оборудование, а это я сниму сразу после возвращения дронов, если, конечно, не придётся его использовать.
– А как же электронный журнал?
– Загляни в приложение.
Я открыла журнал и чуть не свалилась со стула: на сегодня там значились профилактические работы в ремонтном боксе и перезарядка аккумуляторов. Когда и как появилась эта запись, я спрашивать его не стала. Лишь озадаченно проронила:
– Ну, вот, вы и научили меня, мастер…
Росс улыбнулся и сказал:
– Всегда к твоим услугам. Если нужно, обращайся без обиняков. «Лезвия» для меня, как семья. Кстати, обрати внимание на монитор.
На мониторе показалось какое-то полуразвалившееся строение. Дрон завис над ним, и мы смогли рассмотреть лагерь боззо: человек двадцать в охранении, столько же на отдыхе под пологами. Я поменяла частоту сканера и нащупала инфракрасным лучом ещё с десяток разбойников.
Тепловизор же помог найти в развалинах пленников.
– Отлично, – пробормотал Росс, кивая мне на картинку. – Передай её на планшет Хаммеру и соедини нас.
– Хопеш, отзовись!
– На связи!
- Картинку получил?
- На мониторе.
- Хмырей сосчитал?
- А что там считать, полста рыл налицо. Нападения не ожидают, если давануть с двух сторон, ломануться врассыпную. Думаю, бросят и обоз, и пленников.
– Это если дашь им до желхов добраться, – заметил Фридмен. – А ты пугани одной машиной скакунов. Будет цирк, вот увидишь.
– Спасибо, мастер! Так и сделаем!
– Ребята, не рискуйте зря.
– Не беспокойтесь, мастер, клиентов упакуем – комар носа не поточит.
Фридмен посмотрел на меня смеющимися глазами и покачал головой:
– Мальчишка…



                *   *   *


Шёл пятый день заточения. Анеш томилась в ожидании Зайне, которая, как и в предыдущие дни, увели в шатёр.  Девушка очень беспокоилась за подругу и шептала молитву, обращаясь к Ашвади:
– Адиш Ашвади ярди зими.
– Ты чего всё шепчешь? – спросила её Пэтти.
– Прошу светлого бога, чтобы защитил её.
– М-да, – покачала головой медсестра. – Пожалуй, это только в его силах.
– Не только… – возразила Анеш. – Каждую ночь я зову моего любимого, чтобы он вернулся в Ашхин и пришёл ко мне.
– А кто он?
– Он самый лучший, самый отважный, самый доблестный…
– Это понятно. Далеко его занесло-то?
– На небо.
– Да ты что?! Он из десантников, что ли?
– Да, он сын неба и носит знак ашкера.
– О-о-о… Это ты попала в историю, подружка, – покачала головой Пэтти. – Десантников в Ашхин присылают на месяц-три, а потом как повезёт. Часто они вообще сюда больше не прилетают. На твоём месте, я бы не надеялась… Прости, если огорчила, но лучше сразу правду сказать, чем туман напускать.
Анеш понимающе кивнула, но про себя подумала, что верила и будет верить в то, что Кирк Хаммер вернётся. Она не раз мысленно возражала сама себе, что он ни разу не пообещал ей, что вернётся. Скорее наоборот, он всегда уклонялся от прямого ответа, убеждая её не тянуться к звёздам, а греться от очага. Но его глаза! Они не лгали ей, выдавая его чувство. И ночами, прежде чем заснуть, она неустанно повторяла, как заклинание:
– Эгнак кюмли, тати зами…
Но утро ничего не меняло. Пленники так же сидели в развалинах под охраной боззо, Зайне так же уводили и приводили, и надежда на избавление постепенно таяла.
Но Ашвади услышал мольбы Анеш.
День набирал силу, скучающие боззо начали готовить трапезу. Ничто не предвещало неожиданности, случившейся перед полуднем.
Кто-то из ребятишек взглянув в прореху между стеной и сводом кровли, оторопело раскрыл рот и зашептал братьям и сёстрам:
– Там чудесная птица… Она висит и не двигает крыльями…
Пэтти хватило одного взгляда, чтобы понять, что за птица объявилась над лагерем боззо. Она спешно заставила всех собраться в дальнем от входа углу, умоляя, чтобы никто не шумел и не подходил к проёму в стене.
Анеш удивлённо спросила шёпотом:
– Что случилось?
– Нас нашли. Кажется, смелый мальчик дошёл до Опхара, и оттуда сообщили о нас властям. Над нами летает беспилотный аппарат. Нас ищут, а может, даже уже нашли и прислали ашкеров. Пока лучше не высовывать нос наружу. Мало ли что…
Анеш села рядом с малышами, успокаивая их, как успокаивала во время врачевания животных. Она стала повторять одну из молитв, и это помогло прийти в себя не только детям, но и взбудораженным известием взрослым. Вслед за ней молодые хуторянки, захваченные боззо, тоже начали взывать к светлому богу.
Внезапно снаружи донёсся глухой удар, за ним последовало непонятное шипение. Анеш слышала подобный звук в больнице, когда для усыпления пациентов использовали похожий на огромную велпу железный сосуд со странным туманом внутри.
– Дымовик! – сказала Пэтти, но Анеш её не поняла.
Но объяснения не потребовались – воздух вокруг развалин заполнился непонятно откуда взявшимся туманом, а следом стали твориться совсем непонятые вещи. С разных сторон лагеря что-то взвыло. Шум, возникнув в отдалении, едва ли не сразу надвинулся на лагерь, хуторянки с детьми, никогда не слышавшие и не видевшие летающие лодки детей неба, в ужасе прижались друг к другу, распластавшись на каменном полу.
– Это штурм! – крикнула Пэтти, и на этот раз Анеш поняла, что кто-то настиг боззо, чтобы освободить пленников.
Она подскочила к проёму и выглянула из-за угла, но ничего увидеть не удалось, потому что в воздухе клубился непроглядный и странно пахнущий туман.
– Анеш, не выходи! – крикнула Пэтти.
Но она и не думала это делать. В тумане ей было не место, там происходило что-то, непонятное и пугающее. Чьи-то фигуры метались во мгле, кто-то вскрикивал и падал. Наконец что-то громоздкое, разгоняя туман мощным дыханием, ухнуло сверху, отгораживая своей тушей развалины от лагеря, охваченного паникой. Анеш почувствовала, что едкий туман выжимает из глаз слёзы, но всё же пыталась рассмотреть, кто свалился на головы боззо. Она увидела, как из сдвинувшегося вбок створа люка выскочили удивительно знакомые фигуры в куртках с кожанными накладками, как у ашкеров, а в руках у них было необычное оружие.
Впереди всех бежал рослый мужчина с изогнутым лезвием в руке, капюшон плаща слетел с его головы, и Анеш успев вскрикнуть: «Кирк!», – лишилась чувств.



                *   *   *


Современные средства связи позволяют в реальном времени наблюдать события, которые происходят даже на большом расстоянии. Дав задание дронам вести съемку штурма лагеря, я через бортовые компьютеры «Шершней» подключилась к внешним камерам турболётов, и мы с Фридменом смогли вживую увидеть всё, что происходило в степи почти в двухста киломерах от нас.
Когда «Шершням» оставалось до лагеря около километра, Фридмен сбросил на лагерь дымовые гранаты. Плотная завеса едкого дыма окутала развалины. Сейчас разбойникам, да и пленникам достанется – этот дым, как я слышала, раздражает слёзные железы и слизистые, от чего у надышавшихся обильно текут слёзы и случаются непроизвольное слюноотделение и насморк. Но за жизнь и свободу это допустимая цена.
Перепуганные и дезориентированные боззо начали метаться в дыму, но выйти из него на чистый воздух не удалось никому, поскольку дымовух Росс сбросил аж пять штук.
Турболёты налетели на лагерь, как орлы на букашек. Один напугал желхов, и животные бросились от страшного свистящего рёва турбин и винтов прямо через лагерь, не разбирая дороги. Боззо, которые оказались у желхов на пути, попали под копыта и были растоптаны. Немногие оставшиеся в живых хотели укрыться в развалинах, но прямо перед ними сверху ухнуло стальное тело летающего чудища, из брюха которого выпрыгнули демоны со страшными мордами – «лезвия» были в респираторах с панорамными масками. Боззо привыкли, что все тушуются и отступают перед их дерзким напором, поэтому, не задумываясь, полезли в драку. Только драка была короткой, и все бандиты за две минуты были уложены носом в траву.
Дым раздуло винтами и горячим воздухом турбин, и мы увидели в центре лагеря группу боззо, пытающуюся оседлать не успевших удрать желхов. Только этому помешала стройная смуглокожая девушка в униформе медсестры-волонтёра. Она выдернула шест из-под ближайшего к ней полога и, ловко вращая его вокруг себя, вышибла из сёдел и главаря, и его подручных-телохранителей. Охрана геройствовать не стала и решила отлежаться, зато их командир проявил необузданный характер.
– Элчак хани! – взревел главарь, проклиная обидчицу.
– Капчи, кадаш! – не осталась она в долгу.
Он в ярости выхватил свой меч и бросился к ней. Полуторафутовый меч в опытных руках бывшего наёмника в ближнем бою был смертельно опасен даже для мастера рукопашной, но девушка, ловко орудуя шестом, не подпускала его к себе.
– Не правда ли, она великолепна? – восхищённо проговорил Фридмен.
– Это и есть ваша Звёздочка? – изумилась я.
– Да, я так её называю, – кивнул мастер. – Она была полевым медиком в отряде рейнджеров, которых я когда-то готовил для заброски на одну из лун системы Тау Кита. Признаюсь, очень был удивлён, увидев её в числе медиков Красного Креста, и ещё больше, когда она добровольно предожила мне себя для внедрения в среду волонтёров. Ты смотри, что она творит!
Главарь раз за разом наскакивал на девушку с мечом, но плотная защита шестом не оставляла ему шанса, неизменно отшибая клинок.
Место поединка обступили «лезвия» и освобождённые пленники. Все с нескрываемым любопытством наблюдали за поединком. Увидеть на Стелле бой женщины с бывалым головорезом было всё равно, что присутствовать при рождении легенды.
Впрочем, Хопеш не дал бою продолжаться, он вошёл в круг и встал между поединщиками.
– Кашам! – громко сказал он по-ашхински и Росс перевёл, – Довольно.
– Ан храф эн зами йук! – яростно рявкнул главарь боззо.
– Не стой на моём пути, – продублировал мастер.
– Зид йук буир кьют, – объявил Хопеш. – Эн йук зам.
– Твой путь заканчивается здесь, и на пути я, – пояснил Фридмен.
– Зен кун зен, барази зам раг кюш хани?!
– Кто ты такой, чтобы мешать мне наказывать дерзкую женщину.
– Хумисан.
– Песочник, – вспомнила я, удивив Фридмена.
Зайне за спиной Хаммера едва не выронила шест, ошарашенно распахнув свои миндалевидные глаза. Она поняла, что сейчас скрестятся клинки бойцов, слава которых шла далеко впереди их самих, и отступила за край круга.
– Зит Хумисан? – издевательски заржал Непрощённый, тыча пальцем левой руки в Кирка.


                *   *   *



Анеш сунули в нос едкий настой травы щус, и она пришла в себя.
– Где Эгнак? – спросила она Пэтти, сидящую рядом с ней на коленях.
– Это тот красавчик, что подходил минуту назад? – спросила медсестра. – Он и есть твой супергерой?
– Он вернулся, вернулся… – не помня себя, зашептала Анеш и поднялась с камней.
Снаружи уже рассеялся дым, и было видно, что боззо уже сдались, а посреди разорённого лагеря Зайне отбивается шестом от Непрощённого.
И тут Анеш увидела Кирка. Высокий и статный по сравнению с коренастым и широкоплечим главарём боззо, он смело встал между Зайне и Эпхешем и бросил боззо вызов. Главарь гневно спросил, кто осмелился помешать ему наказывать недостойную женщину, и Кирк ошарашил всех, заявив, что он Песочник.
– Ты Песочник? – расхохотался Эпхеш.
Но тут Хаммер внезапно крутанулся вокруг себя по оси, в воздухе блеснула кривая молния его меча, и Непрощённый отскочил, тряся рукой, на которой не хватало пальца. Боззо тут же бросился в атаку, стремясь отомстить чужаку за боль и унижение. Его клинок рассекал воздух так стремительно, что у Анеш от ужаса зашевелились волосы на затылке. Казалось, никто не способен уследить за столь быстрыми движениями. Но Хаммер даже не сдвигался с места, парируя его удары. Яростно звенела отточенная сталь, летели искры, и от этого Анеш пронзал ужас ожидания неотвратимого трагического конца боя.
Но вместо трагедии началось нечто другое. Кирк Хаммер не только виртуозно вписался в ритм ударов известного своей жестокостью Непрощённого, но и навязал ему свой сценарий боя. За первые пять минут схватки Эпхеш получил около десятка порезов в самых неожиданных местах, и теперь его одежда намокла от небольших, но обильно кровоточащих ран. Главарь боззо изрядно устал, начал злиться и время от времени срывался на необдуманные выпады, стремясь достать надоевшего ему противника, но назвавшийся Хумисаном землянин играл с ним, не выказывая усталости. Наконец Непрощённый отскочил на несколько шагов с ещё одной кровавой полосой на рукаве и выдохнул:
– Кто ж ты такой? С виду чужак, каких теперь полно в Аухетхе, Гигенчи и на границах. Только они всегда прячутся в железных повозках или летающих лодках, а бьются огненными катапультами.
– С тобой я вышел на честный бой, – сказал в ответ Кирк.
– Знаю я вашу демонскую честность, – презрительно скривился Эпхеш. – Меня хоть и зовут в этом краю Непрощённым, но все, кого я убил, вышли биться со мной на равных.
– И раиф селения Герефатт, и младенцы, чьих матерей вы, наёмники, резали у их колыбелей?
– Раиф встретил меня с жертвенным ножом, – огрызнулся главарь.
– Ещё бы, старик видел, как твои подручные убивали беззащитных селян, и мог рассчитывать только на свои невеликие силы перед безжалостными тварями, которых и гзахи устыдились бы принять в стаю.
– Я прославился на всю степь и прилегающие горы прозвищем Непрощённый потому, что мне не нужно прощение низких грязноносых, – с ненавистью ответил главарь.
– Даже, если бы ты попросил о прощении, то не получил бы его, – сказал Кирк. – Но возмездие неизбежно. Ты отдышался? Не хочу, чтобы Хумисана уличили в том, что он убивает ослабевших.
Эпхеш оскалился и набросился на противника с новыми силами. Меч мелькал, как молния, высекая исры из стального изгиба хопеша, но пробить великолепную защиту землянина не мог. Внезапно Кирк, начавший уставать, решил исход боя одним неуловимым движением. Он вписался в один из косых ударов врага, увёл его клинок в сторону и вниз, а на возврате пробил оттянутым назад крюкообразным остриём лезвия его заросшую густой шерстью скулу.
Удар ошеломил Эпхеша, но не убил. Кровь густой волной хлынула по щеке, заливая густую чёрную бороду и уже порядком окровавленный шабан. Главарь пошатнулся, но устоял, несмотря на жуткую боль в разорванных до кости тканях, а потом отчаянно заревев, бросился с занесённым мечом на Кирка. Тот пригнулся, пропуская меч над головой и направил изогнутое серпом лезвие навстречу озверевшему Эпхешу. Главарь боззо, продолжая рывок, налетел на сверкающую смерть горлом и, захлебнувшись своей кровью, рухнул на вытоптанную траву стоянки.
– Вот и возмездие, – проговорил Хопеш. – Только, чтобы возместить ущерб, нанесённый им народу Ашхина, нужна тысяча смертей, а то и больше.
Тут Анеш не выдержала и бросилась к нему.
– Кирк! – крикнула она на земном, бросаясь ему на шею. – Я верила, что ты вернёшься ко мне!
– Прости, что я так задержался… – дрогнувшим голосом сказал ей Кирк, прижимая к себе. – О, да ты похорошела!.. И говоришь по-нашему…
Анеш всхлипнула, уткнувшись в шершавую обшивку его бронежилета.
Зайне тронула её за локоть и сказала:
– Вот видишь, твои молитвы призвали Хопеша сюда.
– Мы знакомы? – спросил Кирк.
– Кто ж на Стелле не знает Хопеша? Ты и твои ребята – легенда.
– Теперь и вы, леди, – заметил Серп. – Будем знакомы, меня зовут Джейсон. А какое имя носит прекрасная амазонка?
– Зайне, – ответила девушка, кокетливо стрельнув глазками.
– А я-то думала, что ты опять этого верзилу лечишь, – удивилась Пэтти. – А ты так красиво их тыквами в хоккей сыграла.
– Вы правда его лечили? – спросил Бердыш.
– Это был самый простой способ тянуть время, – пожала плечами Зайне. – Прикинулась овечкой, чтобы в любой момент была возможность взять волчару за горло.
– Учись, Барти, – покачал головой Серп. – Не каждый союзник нашего врага является нашим врагом.
– У тебя язык без костей, – фыркнул тот.
– Так и у тебя в этом органе скелета нет, – усмехнулся Джейсон.
– Джентльмены, – объявил Хопеш, – Знакомьтесь, это Зайне – помощник Росса Фридмена и агент под прикрытием.
«Лезвия» по-военному кивнули, Зайне польщённо улыбнулась.
– Зайне – самая смелая девушка и моя лучшая подруга, – сообщила Кирку Анеш. – она нас защитила, когда боззо решили поживиться.
– Я всего лишь делала то, что должна, – сказала негромко Зайне и тут же спохватилась, – Слушайте, нам же в Опхар надо! Там больные лекарства ждут!
– Да, – согласился Хаммер, – отправим груз прямо сейчас, только накормим и напоим горячим погонщиков.
– О! – удивился Аксель, заметив рядом с собой пятилетнюю девочку с хутора. – А откуда тут такие лапочки?
– Их родителей убили боззо, – объяснила ему Пэтти. – Они теперь одни из сотен сирот гражданской войны.
Аксель подхватил ребёнка на руки и заглянул в тёмные любопытные глазёнки:
– Значит и их нужно накормить су-упчиком. Зит ажли, бибечи?
– Эм мицци, – смущённо шепнула малышка, и Аксель довольно рассмеялся, огласив её просьбу, – Ребёнок требует мяса!
Дров у боззо уже не осталось, и походные котелки грели газовой горелкой, найденной среди спасательного оборудования. За час команда накормила и напоила освобождённых пленников, а погонщики тем временем собрали разбежавшихся желхов и привязали их к фургонам.
Анеш и Хаммер уединились в салоне одного из «Шершней», не в силах оторваться друг от друга. Спросите, откуда знаю? Грешна, залезла в бортовой компьютер и подключилась к камере салона. У Росса Фридмена от моей наглости глаза полезли на лоб, но он тоже замер у монитора, с тёплой грустью слушая их разгвор. Оказалось, Анеш неплохо говорит на земном.
– Ты был далеко?
– Очень далеко. На другой звезде. Самой быстрой небесной лодке нужно лететь туда полкруга.
– Ай-вай, как далеко! Там ты тоже носил чужое имя?
– Нет, там я был не воином, там я спасал людей, попавших в беду. Заблудившихся, раненых да тех, кто застрял в каком-нибудь малолюдном месте. Моё ремесло теперь называется «спасатель». В Ашхине я тоже буду спасателем. И мои друзья со мною вместе. Я вернулся, чтобы остаться с тобой. Сначала хотел взять тебя с собой, но наши врачи сказали, что тебе нельзя покидать Ашхин. Я долго переживал, думал, как вернуться, а потом в нашей группе появился человек, который убедил меня обратиться к сильному князю. Он помог нам попасть сюда. Да что я всё о себе? Как жила без меня эри Анеш?
– Эри Анеш много училась, – довольным голосом ответила девушка. – Меня учили лечить скотину, потом я пошла на курсы, где меня научили говорить на небесном языке. Я научилась правильно говорить слова, которые у меня не получались.
– Хорошее произношение, – оценил Кирк. – Ты на славу постаралась.
– Мне нужно много сказать тебе, Кирк. Я очень скучала. На той звезде у тебя были другие женщины?
– Для меня на свете есть только одно сердце, которому я верен, только одни глаза, в которые я хочу видеть своё отражение.
– Я знала это… Я тебя люблю…
Тут мастер Фридмен нажал на сенсор выхода из программы и сказал:
– А это, Стрела, уже личное… Что ж, Александра, приятно было поработать. Ты тоже кое-чему меня научила, так что при встрече можешь называть меня просто Росс. Если будет нужна помощь или совет, не стесняйся. Идёт?
– Хорошо, – просто кивнула я.
– Когда вернёшь дроны в ангар, сразу зайди к механикам и распишись в журнале за техосмотр и перезарядку аккумулятора. А то наша конспирация окажется пустой вознёй. И, кстати, меня здесь не было…



                *   *   *


С тех пор всё шло, как по накатанной. Наша служба на Стелле проходила довольно спокойно, потому что, пускали сюда как правило, тех, кто имеет подготовку, а такие люди стараются в истории не попадать. Большинство из них нанимаются сюда на работу или на службу по контракту, и глупостями им заниматься некогда. А вот встревать в истории с захватом заложников, с террористами и разбойниками «лезвия» не перестали. Время от времени Фридмен давал им задания, которые могли выполнить только они, и парни, обсудив с ним детали, вылетали на операцию.
Они ни разу не брали с собой огнестрельное оружие, сохраняя свою репутацию. И к невероятным историям про них время от времени добавлялась одна-две новых. Не все они правдивы, кое-что чистой воды выдумка, уж я-то знаю, потому что взяла на себя роль летописца группы. Всё ж таки я их инженер по системам связи и оператор поддержки с воздуха, и, пользуясь возможностями современной техники, записываю все операции и храню файлы в архиве.
Спустя полгода мы сыграли свадьбу Кирка и Анеш. Это был первый официальный брак гражданина Федерации и гражданки Ашхина. Администрация анклава Гигенчи обставила всё очень торжественно и с выдумкой, призвав на помощь раифа из старого города – молодого и прогрессивного священника, активно изучающего земную культуру и внедряющего в местные обряды элементы христианских традиций.
Ещё через полгода к нам присоединился Микки. Чуть-чуть не успел на свадьбу, зато через два гага, когда чета Хаммеров объявила о том, что они ждут ребёнка, и наша команда устроила грандиозную вечеринку, Майкл сделал мне предложение выйти за него на местный праздник урожая. В знак нашей помолвки мы решили нанести на запястья татуировки в виде кельтского трикветра с вплетённым в него сердцем и это была его первая татушка, не связанная с военными шрамами.
Дочь Кирка и Анеш назвали Яри, что означало «первый лучик». Она стала первым ребёнком от смешанного брака землянина и стеллианки. В Ашхине таких детей стали называть гюшани (от ашхинских слов «небо» и «дитя»), а в федеральных колониях – яри, сами понимаете, в честь кого.
Я могла бы соврать, сказав, что все жили долго и счастливо. Но не стану. Жили по-разному, были трудности и потери, но мы всегда держались вместе и помогали друг другу. Для меня Стелла стала вторым домом, и другого мне не нужно, потому что здесь мои родные, близкие, друзья и любимая работа. Мы вместе изгоняем из этого мира тёмное и злое, делая жизнь на Стелле светлее.

20 сентября 2021 г.