Песнь вторая

I CAN BUY MYSELF FLOWERS, WRITE MY NAME IN THE SAND, TALK TO MYSELF FOR HOURS, SAY THINGS YOU DON’T UNDERSTAND

    За два с половиной года брака с Ледерманом я изменилась кардинально: самостоятельно поборола расстройство пищевого поведения, привела в надлежащее состояние физическое и ментальное здоровье, вырвала нахрен все комплексы, пустившие корни в рыхлой почве замершего на отметке «сойдет» настроения, сопровождавшегося полубредовыми идеями девочки, родившейся не в своем теле и оттого считающей себя жутким монстром, не заслуживающим любви и уважения. Making love по-прежнему причиняли мне крайне неприятные ощущения, однако я научилась абстрагироваться, представляя себя лежащей на песочке у моря, расслабляла мышцы лица, and pain внизу живота при соитии с супругом уже не сводила с ума, поскольку gynecologist, проводивший осмотр, заявил, что с моими половыми органами все в порядке, а излишняя чувствительность имеет психосоматическую основу, так как идентифицировать себя как стопроцентную девушку мне не позволял груз вины перед собственным телом за то, что я подвергла его кардинальным изменениям в угоду своим желаниям, и эта боль являлась своего рода искуплением за то, что маленький мальчик был безжалостным образом истреблен, не получив ни малейшего шанса исписать страницы книги жизни своим корявым почерком. Моя близкая подруга любила повторять, что в каждом из нас, вне зависимости от гендера, есть как мужское, так и женское начало. Я склонна согласиться с ней, поскольку неоднократно сталкивалась с парнями и девушками, ломающими все стереотипы, но беда в том, что из-за своей транссексуальности я отрицала наличие у себя определенных черт характера, и данное обстоятельство не могло не отразиться на моей целостности, искривленной на одну сторону и напоминающую аналоговые часы, нде все цифры располагаются в левом полушарии, в то время как правое представляло собой пустую картонку, и стрелки, минуя неугодную мне часть, продолжали свой путь through the emptiness, потому что способностью менять свою траекторию, тзбегая вакуума, данный механизм не обладал.
    Окончив колледж, я довольно быстро  нашла работу, став графическим дизайнером в компании, занимающейся разработкой компьютерный игр. В мои обзанности входила отрисовка одежды персонажей, и я с энтузиазмом серфила в Интернете, набрасывая в скетчбуке наряды, подходящие главной героине, ее друзьям и соперникам. Фабьен, посодействовавший с трудоустройством, никогда не относился ко мне как к бесплатной прислуге, готовил сам, если я оставалась в офисе допоздна, своевременно пополнял запасы продуктов, в общем, вел себя как адекватный person, поэтому когда моя интуиция подсказала мне, что my husband изменяет мне с вероятностью в девяносто процентов, я не стала устраивать слежек, дабы подтвердить свои опасения и приняла решение молчать, поскольку к двадцати трем годам моя самооценка перестала сопрягаться с уровнем факабельности, и я, являясь более-менее самодостаточной особой, понимала, что муж - не раб, следовательно, Фаби волен распоряжаться ресурсами по своему усмотрению. Его неверность не только не смущала меня, но и избавила от необходимости изображать страсть в постели, дабы ненароком не уязвить эго Ледермана. Из-за фригидности я, отдавая предпочтение платонической любви, наслаждалась общением с супругом, совместным просмотром комедий по воскресеньям, и мне, честное слово, было фиолетово, что de temps en temps он видится с любовницей и удовлетворяет свои низменные потребности, сношаясь с ней. Осознание, что я - не самая подходящая партия для fellow с повышенным либидо одарило меня поистине олимпийским спокойствием, которое не смог перебить вялый шепот эстрогена, а жажда единолично владеть любимым мужчиной, being for him the central point растворилась в сестринской tenderness, испытываемой к this boy.
    Не уверенная, практикует ли мой ненаглядный безопасный секс, или же пренебрегает защитой, я стала отказывать в physical intimacy, ссылаясь на усталость, и он наверняка понял, что я обо всем догадалась, но не осмеливался расставить все точки над i, а я пиняла правила of this silly game, ожидая фантасмагоричного финала, так как его новая пассия рано или поздно свергнет меня с места под солнцем, и не нужно обладать даром пророчицы, чтобы понять, как именно закончится наше танго втроем.
    Олимпия Родена - так звали юную барышню, ублажающую моего благоверного на протяжении последних двух месяцев - совершенно ожидаемо забеременнела, и муж, стыдливо опуская глаза, предложил разойтись мирно. Воспитанный чопорной бабушкой Ледерман считал, что ребенок должен расти в полной семье, и я, совершенно не обидевшись на жестокие, но правдивые слова, заверила супруга, что не держу на него зла и отпускаю на все четыре стороны.
    - Слушай, - пробормотал сконфуженный моей бесконфликтностью Фабьен, - назови меня мудилой, швырни в стену пару тарелок. Я не могу представить, каково тебе, но мне чертовски жаль, что я поступил как трус и пытался усидеть на двух стульях. Выплесни на меня негатив, не копи его.
    - Не все дамы - истерички, - ответила я и, потрепав растерянного парня по щеке, продолжила складывать вещи в спортивную сумку, предварительно стянув с безымянного пальца ring и оставив его на полочке. - Ты навсегда останешься для меня родным человеком, так что не пропадай. I know, это звучит напыщенно и глупо, но давай останемся друзьями. You are part of my life, и было бы глупо таить обиду, скандалить, презирать. Нам довелось почти три года делить быт, так с чего мне превращаться в злобную хабалку? Мы, хвала Саннибанни, живем в двадцать первом веке, где люди имеют possibility встречаться и расставаться. Ты подарил мне бесценный опыт, я не забуду ни одного дня, проведенного с тобой. Hope, you will be great father.
    - Замолчи, пожалуйста, - скривился husband, отворачиваясь и впечатывая кулак в стену. - Ты специально избираешь стратегию всепрощающей святоши, дабы я захлебнулся в ненависти к себе. Хитрая сучка, прочитавшая тонну книжек по психологии! А может, ты выскочила за меня по приколу? Двуличная стерва, какая же ты гадина…
    - Эй, - я развернула Фаби к себе и увидела, что по его щекам стекают слезы. - Я люблю тебя. Собери свое мужество в кулак и расправь плечи. Ты не совершил ничего противозаконного. Будь счастлив и звони время от времени, а если Олимпия вздумает ревновать, объясни ей, что делить нам больше нечего.
    Из-за отсутствия разногласий бракоразводный процесс занял четыре дня, и мы, пожав друг другу руки, разошлись в разные стороны. Не желая возвращаться в отчий дом и выслушивать тарахтение матери о том, что у приличных женщин мужья налево не гуляют, я, уже жалея, что поведала родителям об истинной причине нашего расставания, пресекла все поползновения maman свести меня с кем-то из сыновей ее подруг и, сняв довольно уютный пентхаус в прелестном райончике, продолжила как ни в чем ни бывало ходить на работу, совершать длительные променады по вечерам. От наших с Ледерманом общих знакомых я узнала, что свадьба моего бывшего мужа и госпожи Родена стала грандиозным событием в городе. Фабьен из уважения прислал мне приглашение с курьером, а я, воспользовавшись службой доставки, отправила молодоженам букет тюльпанов. Появись я на церемонии бракосочетания, большинство гостей сочли бы меня сумасшедшей, посему, дабы не предоставлять жителям Мортленда повода для сплетен, я ограничилась рассматриванием фотографий с торжества, выложенных в «Хейсбук», подивившись тому, какой страшненькой оказалась Олимпия - низенькая, полноватая, с плохими волосами и мелкими чертами лица, придающими ей сходство со скунсом. Хотя, вероятно, поправилась она по причине беременности, и когда они только познакомились, сия девица выглядела более презентабельно.
    Слухи о том, что новорожденный мальчик умер полтора месяца спустя от синдрома детской смертности, обнажили дремавшего в глубине моего подсознания black swan, который, вытаращив свои красные глаза, вкрадчиво поитересовался, чему бы научила своего сына мадам, срблазнившая женатого мужчину. Отчего-то оправдать Ледермана мне труда не составило, а вот на миссис Родена мое великодушие не распространялось, и я считала, что из женской солидарности она должна была как минимум встретиться со мной и попросить прощения за интрижку с парнем, который на тот период юридически являлся моим marido, that’s why легкое злорадство наполнило mon coeur пенистым ядом, и мне пришлось сознаться самой себе: Эдна Ливингстон, покрытая внушительным слоем штукатурки, не такая белая и пушистая, какой стремится казаться, подавляя своего «черного лебедя», а это, как предупреждают ведущие трансляции на платных видеохостингах психотерапевты, приводит к накоплению недовольства, которое грозит перетечь в неминуемую катастрофу, ибо если вы подавляете одну из своих субличностей, то она, затаившись, дождется удобного момента, чтобы захватит власть над разумом и жестоко отомстить. Признаться, я с удовольствием понаблюдала бы за тем, как меняется vita mia, как my dark side прорывается наружу, вытесняя светлоперого сожителя прочь, but события, произошедшие вскоре после нашей (случайной ли?) встречи с Фабьеном в парке, закружили меня в вихре кошмара, погрузили в отчаяние и безнадегу, отобрали opportunity дожить до того момента, когда я кардинально изменюсь, сделавшись резкой, острой на язык стервочкой, оставляющей за собой последнее слово.
    Столкнувшийся со мной Ледерман на полном серьезе вознамерился вернуть first wife, умолял предоставить возможность начать все заново. Как я поняла из его сбивчивого монолога, с Олимпочкой они часто ругались, и молодой человек с ностальгие вспоминал не уравновешенную Эдну, обходящуюся без склок и морального насилия. Наглость мужчины, затеявшего столь гадкую game, отвратила меня от Фабьена окнчательно и, велев ему оставить меня в покое и поискать себе a new toy, я заблокировала mad fellow в мессенджерах, дивясь нездоровому эгоцентризму, позволившему бывшему мужу предположить, что моя доброта базируется на слабохарактерности, раз он посмел допустить мысль, что я не вспомню о прегрешениях этого безумца и вновь напялю на себя титул официальной спутницы бабника, давая ему зеленый свет на развлечения со всякими профурсеточками.



    Прелестным августовским днем ко мне в дом нагрянула полиция во главе с детективом Тибо Соммерхольдером, объявившем с порога, что я - главная подозреваемая в убийстве своего экс-супруга, поскольку отпечатки моих пальцев нашли на его шемне и кроссовках, и, запросив на основании косвенных улик ордер на арест, мужчина получил одобрение начальства. Надев на меня наручники и усадив на заднее сидение автомобиля с мигалками на глазах у изумленных соседей, Тибо высокомерно объявил, что у меня есть право хранить молчание, дабы не свидетельствовать против себя, после чего, захлопнув дверцу, сел за руль своего «Паккарда», а я, оглушенная чудовищной новостью, последующие несколько часов пребывала в трансе. В голове не укладывалось, что Фаби, едва справивший двадцатисемилетие, лежит на прозекторском столе с пробитой башкой. Какой-то отморозок долбанул возвращающегося с ночного клуба в состоянии легкого алкогольного опьянения Ледермана, не сумевшего оказать должного сопротивления, и он скончался практически моментально, еще до того, как обнаружившая тело пенсионерка вызвала бригаду медиков, констатировавшую смерть от закрытой черепно-мозговой травмы.
    Выслушав детальный отчет от не таящего своей ярости мистера Соммерхольдера, я даже не пыталась оправдаться, пребывая в уверенности, что правда всплывет наружу, настоящий преступник будет пойман, а я выйду на свободу. Тибо, опросивший друзей потерпевшего, пришел к выводу, что мотив поквитаться с Фабьеном присутствовал у меня и у вдовы Ледермана, однако Олимпия на момент совершения преступления находилась на вечеринке по случаю дня рождения своей подруги, ее видело около полсотни людей, а значит, коль я не сумею доказать свою непричастность, по законам нашего штата Эдне Ливингстон светит либо пожизненное заключение в колонии строгого режима, либо смертная казнь.
    - Я, believe me, fucking bitch, добьюсь того, чтобы тебя отправили в газовую камеру, - пролаял мой собеседник, агрессивно сминая сигарету в хрустальной пепельнице и буравя зеркальную стену позади меня тяжелым взглядом. - Таких, как ты, нужно собать на одном острове ии оставит подыхать от голода как бродячих собак. Наше общество станет гораздо чище без гомосеков и шизанутых мужиков, воображающих себя бабами.
    - То есть вы даже не скрываете, что что вам плевать, виновна ли я на самом деле, или нет, - нервно усмехнулась я, приобнимая себя за плечи. - Как волк из знаменитой басни элозийского писателя, вы обрекаете меня на гибель, основываясь на субъективных суждениях. Интересно, что конкретно вам сделали геи и трансгендеры, чтобы удостоиться подобной чести?