Концепция отелло

   Проблемы начались на предпремьерном прогоне спектакля по пьесе Шекспира "Отелло".
   – Ну, кто ж так душит! – возмутился главный режиссер Дмитрий Боголупов. – Вы что, никогда женщин не душили, что ли?
   Актер Педрулько, исполнявший роль Отелло, смущенно переминался с ноги на ногу.
   – Никогда, – искренне ответил он, - Она у меня первая....

   Смеялись все: актеры, пожарники, режиссер, монтировщики сцены, и даже мастер поворотного круга угрюмый Михалыч.
   – Смотрите сюда! – сказал Питсюк, поднимаясь на сцену. Он схватил Дездемону за горло и сдавил его так, что, ветеран сцены, шестидесятилетняя красавица, актриса Гагаепина, захрипела, побледнела, некрасово, как-то, не поженски, громко, сблевала прямо на сцену и стала отчаянно биться в конвульсиях. На карминных губах ее запеклась желчь.
   – Хорошо! Хорошо! – восторженно похвалил ее Боголупов, похлопав одобрительно по кряжистому крупу. – Больше жизни! Вот смотрите, Педулько, как женщина жизненно играет! А вы, мужчина, называется, едрена в зад вошь, а так проникнуть в глубину своего образа, как она, не можете! А казалось бы – мужчина! Или вы не мужчина?
   
Покрасневший в одночасье, Педрулько покраснел еще больше.
   – Ну ладно, будет вам, хватит! – прикрикнул на, не в меру разгулявшуюся труппу мэтр, вытирая полотенцем руки. – Давайте повторим!
   Через пять минут, едва только Отелло вновь приступил к удушению, Боголупов снова недовольно хлопнул в ладоши.
   – Стоп! Никуда не годится!

   – Ну не могу! Не могу я ее задушить! Рука не поднимается! – воскликнул в отчаянии Педрулько.
   – Что у вас вообще поднимается, – недовольно пробурчал режиссер.
   – А давайте, лучше я ее… Ну это… Вы меня понимаете… – Педрулько показал неприличный жест возле паха своего. – В общем, познаю… в смысле - вдую, что ли, ну, как бы... покрою… Раз пять, шесть. До смерти!
   – Да, – простонала Дездемона, потирая покрасневшую шею. – Давайте! Пусть покроет лучше. Пусть это будет сладкая, смерть...Как тирамису.
   Боголупов задумчиво поковырял в ухе, потом в носу. "Покрою, покрою… Попру! Попирать! Вдудь!" – повторял он в каком-то забытьи.
   
– Не… Ну как это… вдую... покрою, – возник голос актера Гагаепина, исполнявшего роль Кассио, и приходившегося по жизни мужем Дездемоне. – Покрою… Она, значит, ему как бы изменила, а он ее покрывает! Это не жизненно как-то! Абсурд какой- то! Мы же исказим великий замысел Шекспира о неминуемом возмездии! Может, эта мысль как-то остановит женский нравственный беспредел.

   – А давай, я ее покрою! – сказал исполнитель роли Яго, артист Ираклий Задулия.
   – И я! И я! – раздались дружные, разноголосые крики со всех сторон.
   – Я мог бы хорошо покрыть ее, – задумчиво рассуждал усатый пожарник Гогенштиблер. – Я в прошлом годе одну так покрыл, она три дня не вставала…
   – Угомонитесь! – сказал актер Гагаепин. – Давайте, лучше я ее замочу.
   – С какой стати ты будешь ее мочить? – воскликнул удивленно Боголупов.
   – Ну, пусть Отелло типа киллера наймет, – развил мысль Гагаепин, – он вроде бы добрый, сам не может…
   – Так-так-так-так… Интересно! – Боголупов взволнованно заметался по сцене. – Киллер, киллер, киллер. Отлично! Будем играть с киллером!

  И что вы себе думаете?  Думаете - это абсурд? Отход от замысла? Хрен там! Премьера прошла с небывалым успехом. В финале спектакля обезумевший от ревности Отелло спрашивал Дездемону: "Молилась ли ты на ночь, Дездемона?" И сразу после этого, как черт из табакерки, появлялся Кассио-Гагаепин, с вантузом в ручищах. Он зловеще подмигивал зрителям и пояснял непонятливым, страшным голосом: "Я – киллер! Отелло меня нанял!".
- Да! Он правду говорит! Я его нанял! Сам=то я не могу убить её. Жалко!

Отелло, дрожащими от жалости руками, торопливо и воровато отсчитывал ему бабки. Гагаепин, тщательно пересчитав деньги, со свирепым выражением лица набрасывался на Дездемону и начинал ее попирать, душить, при этом, бить ванузом по кудлатой башке. Убивал он ее неспеша, в течение пятнадцати минут, с садистским спокойствием, профессионально, оттягивая миг кончины, давая зрителю насладиться сценой насилия. Дездемона взбрыкивала ногами, визжала как резаная свинья, вырывалась, хрипела и, в конце концов, затихла под оглушительные аплодисменты зрителей. На поклон вышел весь актерский состав спектакля, вместе с режиссером,гримером,костюмером, осветителем, пожарниками и монтировщиками сцены.

Лишь не было среди них Шекспира и Дездемоны. Они рванули в Лету, ушли к Харону, к Морфею, от боли и срама.