Волчица

 Едкий табачный дым обволакивал плохо освещённую комнату. Словно танцуя, его клубы поднимались всё выше, пока не разбивались о потрескавшийся потолок. Неожиданно во тьме появилась крохотная огненная точка, а после того, как она погасла, послышался суховатый голос.     — Ты так и не сказала, откуда приехала, — мужская рука по-свойски легла на тонкое плечо, — и, кстати, я забыл спросить: как тебя зовут-то? — шершавые пальцы прошлись по выступающим ключицам.     — Леди Боско, — на удивление отрешённо ответила женщина, непринуждённо сбросив чужую руку, — предпочитаю именно такое обращение, высший свет не терпит имён.     — Большая шишка?
Раздражённо выдохнув, леди Боско ответила:     — Может, не здесь, но в Англии моя фамилия на слуху.     — Надо же… Так ты иностранка? А как к нам занесло?
     — Я родилась в Петербурге, а за границу уехала ребёнком – учиться, там и осталась, — она вдруг осеклась, — Ну, как уехала - родители отправили.
     — И чем занимаешься в Англии?
     —  Ммм… Скажем так, помогаю людям сохранять молодость как можно дольше.
     — Должен сказать, ты отлично справляешься со своей работой – выглядишь просто потрясающе! Сколько тебе лет?
     — Разве это важно? — женщина игриво и даже как-то по-дьявольски усмехнулась, — Европейский образ жизни тоже делает своё, — она поднесла к губам сигарету, вновь рождая огненную точку, — а Россия не меняется уже много лет. Отчего-то здесь неимоверно хочется курить и пить, — протянув руку, леди Боско взялась за ножку бокала с красным вином, кажущимся во тьме скорее чёрным, и сделала глоток, — хотя качество и того и другого оставляет желать лучшего.          Вернув его обратно, женщина села на край кровати. Спрятав голое тело под неким подобием туники из одеяла, она неспешно поднялась — словно прогуливаясь, подошла к окну и окинула взглядом ночной Петербург.
        До чего же он прекрасен! Пожалуй, оценить всю его красоту можно, только родившись в нём. Белые ночи, разводные мосты, памятники – всё это «ерунда для туристов» в сравнении с главным — энергией, которой пропитан город. По своей сути он является средоточием самой яркой, самой стремительной энергии – энергии юных талантливых сердец. В очередной раз прогуливаясь по питерским улочкам, с каждым шагом ты ощущаешь, что твоё сердце начинает биться быстрее, поддавшись этому сумасшедшему ритму; ты чувствуешь, как тело наполняется неведомой силой, шепчущей: «Ты справишься… Тебя не сломить…» — и от этого начинает дрожать всё, вплоть до кончиков волос. Наверное, именно поэтому леди Боско раз из раза возвращалась «домой». Вот что периодически необходимо сильной женщине — обновление, очищение, перерождение.
     Оставшийся абсолютно ничем не прикрытым мужчина шире раскинулся на кровати, явно не смущаясь своей наготы.     — Меня, кстати, Семёном зовут.     — Честно? Мне всё равно.     Воцарившееся в комнате молчание дало понять: Семён не ожидал подобного ответа. Впрочем, собеседницу и это никак не смущало. Взобравшись на подоконник, она прошлась взглядом по питерским красотам. Дома в лёгкой дымке, гуляющие по их крышам коты, даже моргающий в конце улицы фонарь — великолепно было всё.     — Сколько сюда ни возвращайся, каждый раз как первый…          Стоит признать: сейчас, в свете белой ночи, иностранка выглядела изумительно. Прямые чёрные волосы каскадом спадали на спину и грудь, вкупе с умиротворённым выражением лица напоминая саван. Это невольное сравнение пугало, но одновременно и страшно интриговало, ведь всё в отношении этой загадочной женщины было абсолютно органично. Ещё больше драматизма картине придавало лицо леди Боско, а, точнее, его профиль, ведь только он был различим во тьме, окутавшей комнату. Длинный и тонкий нос, пухлые губы с едва различимым бантиком, большие глаза с пушистыми ресницами, которые были заметны даже издалека. Если задуматься, эти черты лица в отдельности не кажутся столь идеальными, но, соединяясь, начинают работать во благо владелицы… Хотя, быть может, дело в ней самой?
    — А что ты можешь рассказать о себе? — докурив, женщина выбросила потушенную сигарету в крохотную дырочку, которую сама и прожгла в москитной сетке, — Какие у тебя есть тайны?        Встав, она вернулась к кровати, чтобы подлить в полупустой бокал вина, а после выжидающе посмотрела на мужчину.     — Тайны? — он удивлённо вскинул брови, — Откуда такой интерес?     — Тайны — моя слабость.       Сделав очередной глоток, леди Боско с кошачьей грацией оседлала Семёна, провела длинными ногтями по его гладкой груди.     — И чем страшнее эти тайны, тем более я заинтересована в человеке…     — Да-а? — тут же изменившаяся интонация дала понять: она нашла нужный рычаг — нужно лишь надавить на него сильнее.
     — Нет ничего прекраснее мужчины, готового обнажить и вывернуть душу…Словно в подтверждение своих слов женщина позволила одеялу упасть с себя, но из-за темноты толком ничего разглядеть было нельзя. Впрочем, Семён уже был на крючке...      — Ммм… Дай-ка подумать…
     “Ведь не о своих секретах ты сейчас думаешь, гад...” — но несмотря на презрение, леди Боско продолжила свою «игру».
Её руки прошлись по выступающим рёбрам мужчины, — с каждой секундой поверхность соприкосновения уменьшалась, и до груди пальцы дошли, едва касаясь кожи подушечками. Это сработало. Семён издал тихий, полный удовольствия стон.
     “Давай… Ты уже не в себе… Сорвись!”
     Удивительно, но «жертва» всё ещё продолжала держаться, хотя заметно: из последних сил.
     Поднявшись ещё выше, леди Боско подцепила ногтем подбородок мужчины, грубо и при этом так непринуждённо притянула его лицо к себе, поцеловала. Через пару секунд хотела было отстраниться, но Семён не позволил, прижал к себе сильнее — поддалась. Щетина неприятно впилась в её кожу, тонкие губы беспрестанно пыталась подчинить пухлые себе — неудачно. Женщине это быстро наскучило. Её рука коснулась чужой груди, пальцы чуть напряглись, кожа мягко прогнулась — ещё немного и она порвётся, а острые ногти с лёгкостью проникнут внутрь, войдут, как нож в масло, но что-то остановило… Ощутив, как равномерно вздумается грудная клетка, леди Боско ослабила «хватку» и одной рукой вернула Семёна в изначальное положение. Прикрываясь маской вожделения, шепнула:
     — Так что насчёт тайн?...
Будучи на пределе, мучимый одышкой мужчина начал:
     — Стоит признаться… До встречи с тобой я отчаялся найти любовь, потерял веру в неё. Но ты! Ты! Богиня! Я влюбился с первого взгляда, клянусь! — говоря это, Семён постарался придать голосу томности, что в сочетании с его высоким тембром прозвучало нелепо.     — Это твоя тайна?     — Ну, да! В остальном, я открытая книга, мне скрывать от тебя нечего!       Сухие ладони улеглись на женских бёдрах, сжав их нежно и крепко. Кажется, мужчина жаждал продолжения вечера.
     Но в ответ он получил молчание, абсолютное, всепоглощающее… На миг из комнаты словно выкачали воздух. Но через пару секунд вдруг:
     — Ах-ха-ха-ха! — пространство вокруг буквально задрожало от смеха, которым разразилась леди Боско.
        С потолка отвалился небольшой кусок штукатурки, а с полок посыпались книги и прочая мелочь. Раздался звук битого стекла – упавшая люстра покрыла осколками весь пол.
     От этого смеха Семёна бросило в жар; кровь его как будто бы забурлила, её шум, не прекращая, бил в ушах.
     — Богиня?! Ах-ха-ха-ха! Ни разу в своей жалкой жизни ты так не ошибался! — с каждым словом голос женщины менялся всё сильнее.
Казалось, её горло провалилось куда-то вглубь груди:
     — Как дёшево... Боюсь представить, насколько нужно быть недалёкой, чтобы повестись на это… Но, видимо, таких ты и ищешь, —  скинув с себя чужие руки, женщина обхватила ладонью шею лжеца, — Неужели я так похожа на дурочку?          Всё тело Семёна судорожно дрожало, и неясно - то ли от страха, то ли от того, что леди Боско начала его душить, вдавливая кадык в шею сильнее и сильнее.   
     —  Т-ты.. Ты ч-что творишь?! Кх-х-х… Бо-л-л-льная! —краснея, хрипел Семён.         Несмотря на худощавое телосложение, он был достаточно силён для того, чтобы справиться с женщиной, притом ещё и такой хрупкой, но почему-то он в следующий миг не смог пошевелиться, словно взгляд начавших светиться глаз пригвоздил к кровати.
         Начиная с кончиков пальцев ног, покалывающий холодок стал подниматься вверх по его телу. Страх обуял мужчину. Запахло смертью. Причём он не знал, чем именно пахнет смерть, наоборот, знал, что именно этот запах — запах смерти…
     — Я н-не чувству-ую н-н-но… Кх-х-х…! — истерически захрипел мужчина, пока не начал захлёбываться в выступившей изо рта пене.         Причём, всё ещё сидящая сверху женщина не прикладывала ни малейшего усилия – а  только держала его за горло и улыбалась:
     — Считай меня своей карой.
        Её тело завибрировало, заметно увеличилось в размере и начало меняться… В первую очередь потемнела кожа и за считанные секунды сравнялась по цвету с волосами, затем разросся рот за счёт того, что разорвались щёки, обнажая острые зубы, покрытые кровью. Пара густых капель упала на лицо мужчины. Семёна затошнило. Но на этом превращение не закончилось. Буква за буквой на теле леди Боско стали проступать надписи: «John 31.7587°-106.487°, Fran;ois 43.9483°-4.80892°, ; 35.5206°-139.717°…». С каждой секундой надписей становилось всё больше, одни заходили на другие, а третьи закрывали и их тоже. Сотни имён, сотни координат, сотни сгнивших душ… Венцом перевоплощения стал жуткий звук трескающейся кожи и следующих за ним брызг крови, покрывших стены и потолок. После этого за спиной женщины возникли три пары совершенно разных крыльев. Первая – ангельские, с белоснежным оперением и золотым свечением; вторая – вороньи, изодранные, опалённые, осыпающиеся; и третья – демонические, на которых было видно лишь кости и натянутую поверх них безжизненную кожу.
     Кажется, это зрелище поставило окончательную точку в здравом восприятии мира Семёном. Вот так, за секунду, обычный здоровый мужчина потерял рассудок: пустота поглотила глаза, лицо приняло искривлённое, неестественное выражение, а тело, кажется, окончательно перестало хвататься за жизнь…
     Наклонившись, леди Боско практически прижалась своим лбом к чужому и зашептала, словно в бреду:     —  Я дала тебе шанс во всём признаться, почти позволила продолжить жалкую, лживую жизнь! Но ты решил пойти по проверенному пути – пути похоти, грязи и обмана, —  она судорожно выдохнула мужчине в лицо, её дыхание оказалось ледяным, — Что ж… Каждое решение влечёт за собой последствия.
     К этому моменту сил на борьбу у Семёна не осталось вовсе. К запаху смерти добавились её вкус, её звук, её касание — и опять их невозможно было описать; всё, что они вызывали — страх, неконтролируемый, дикий, животный страх.
     Демонесса же стала шумно сквозь зубы втягивать воздух - тут же тело Семёна затряслось в конвульсиях. Напоминая безвольную тряпичную куклу в руках не слишком аккуратного ребёнка, он хаотично выкидывал в разные стороны руки и ноги. Его длинные волосы беспорядочно метались по подушке, а сама голова была запрокинута назад. Жуткое зрелище. Всё это сопровождалось истошными нечеловеческими воплями.
     Неожиданно, видимо, из последних сил Семён поднял руку, сжал меж пальцев прядь чёрных волос, попытался оттянуть от своего лица погибель, не из желания жить, а, скорее, машинально — жалко и от этого даже умилительно. Он уже впал в бред, предсмертную агонию.
     Один миг.
Граница между жизнью и смертью преодолена. Все мышцы разом расслабились: рот открылся сам собой. От тела повалил едва заметный пар — кажется, это и называется «испустить дух».
     Комнату озарило слабое желтоватое свечение – из широко раскрытого рта мужчины выглянула тонкая струйка света, следом за ней появилась вторая, а потом – третья, четвёртая, пятая. Они вылетали до тех пор, пока не слились в один крупный сгусток, переливающийся разными оттенками жёлтого, оранжевого и красного. Описав петлю вокруг теперь уже мёртвого владельца, он незамедлительно нашёл нового и ворвался внутрь испещрённого надписями тела. В ту же секунду женщина издала дикий, полный боли вопль. Так не кричит никто: ни человек, ни зверь. Невозможно сравнить этот крик с чем-либо постижимым нашим сознанием. Тут же из окон вылетели стёкла, на улице зашумели сигнализации машин, а с потолка обрушился очередной пласт штукатурки. Кажется, перепуганные происходящим люди должны были вот-вот появиться, изловить бестию, но этого не случилось, будто время остановилось…
          Прямо над ключицей, которой касался мертвец, проявилась очередная строчка: «Семён  59.9386°-30.3141°…». Хватаясь за волосы, она уткнулась лицом в матрас, но даже это не помогало заглушить обрушившуюся на тело боль. Перед её глазами пролетали невиданные прежде картинки: голые женщины «самых разных мастей»; куча пустых бутылок; разбросанные по комнате вещи; кричащая, а после держащаяся за лицо, точно после удара, беременная девушка; плачущая девочка лет восьми и, наконец, последнее, что увидела дьяволица – валяющаяся на полу самодельная открытка, на обложке которой неровным детским почерком было выведено: «С годовщиной мамачка и папачка».     — Nihilum… (с лат.  — Ничтожество)  — тяжело дыша, произнесла леди Боско и взглянула на тело.           Простынёй оттерев с лица смесь слёз, слюней и крови, она сползла на пол. Голова гудела, чрезмерно длинные руки-крылья то и дело пробивала дрожь.     — Odio… (с лат. — Ненавижу).          Где-то рядом у ног зазвенело. Трель звонка сдавила череп, призывая и без того мучительную боль усилиться. Протянув руку, женщина выудила из-под осколков телефон. Свет экрана резанул по глазам. «Жена» - единственное, что она успела разглядеть, прежде чем швырнуть телефон в стену.   
        Постепенно леди Боско вернулась в человеческое обличие. Накинув на абсолютно обнажённое тело мужской плащ и потуже затянув пояс, она тихо выскользнула в подъезд. На лестничной клетке вдруг раздались неторопливые шаги, извещающие о чьём-то приближении. Выругавшись про себя, женщина прикрыла дверь и взглянула на освещающую пролёт лампочку. Издав тихий треск, она замигала, и в один момент, в секундной темноте, третий этаж дома номер 9 опустел...