Исход

К пациенту, о котором пойдёт речь меня, вызвали воскресным летним утром. Приехав в село, где он проживал, я не сразу отыскал старый деревенский дом, указанный фельдшером, пояснившим – живут в нём два старика: жене далеко за восемьдесят, мужу девяностый год. От первой жены у деда имеются дети, но они далеко и с ним не общаются. Со второй женой он сошёлся в преклонном возрасте. По хозяйству справляются кое - как, с покупками помогают соседи.

Должен заметить, что с бытовой антисанитарией я сталкивался и сталкиваюсь, что обусловлено многолетней практикой частнопрактикующего хирурга. Но этот случай оказался особым.

 Едва перешагнув порог, я ощутил густой запах мочи и запущенного жилья. Стены и потолок были облеплены мухами. Встретила нас неопрятная ворчливая старуха передвигавшаяся на ходунках, которая с порога стала жаловаться на старика, лишившего её спокойной жизни. Больной располагаясь в маленькой коморке,   лежал на кровати с металлической панцирной сеткой, покрытой грязным без наволочки матрасом.

Однако не антисанитария и даже не находившийся в ужасном состоянии больной (за свою не короткую врачебную практику я, слава Богу, повидал всяких) явились предметом моего удивления. Рядом с кроватью лежала большая шоколадной масти собака с умно-грустными глазами. Моё появление она встретила незлобным  рычанием. Но после окрика старухи положила голову на передние лапы и затихла. Хозяйка объяснила, что Пальма (так звали собаку) живёт рядом со стариком уже несколько лет и, когда полгода назад он слёг,  перестала подпускать к нему людей. За исключением медиков.

Старик лежал на спине. Он тяжело дышал. На моё приветствие слабо кивнул головой. Надев перчатки, я осмотрел его. При этом собака приподнялась со своего места и стала пристально следить за тем, что я делаю и как реагирует на мои действия старик. Иногда легонько взвизгивала, приседала на задние лапы, крутила головой, всем своим видом давая понять, что я нахожусь под её неусыпным вниманием. Выполнив всё, что было необходимо, я попрощался со стариком. Взглянув на собаку, и ей сказал до свидания. Она в ответ привстала и, заскулив, повиляла хвостом.

С тяжёлым сердцем покидал я дом, старика со старухой, собаку. И задавался вопросом, кто эти люди сегодня: несчастные существа, граждане, население, народ, электорат? Почему стали никому не нужны: ни детям, ни родственникам,  ни государству? Единственное существо, проявляющее к ним расположение, любовь, милосердие, - собака. Только она оказалась способной на благодарность. Только она признавала в них человеков.

 Спустя некоторое время я встретил фельдшерицу того недоброй памяти села и спросил, живы ли старик со старухой? Оказалось, что первой, упав и сломав себе бедро, умерла старуха. Через несколько дней после неё почти одновременно скончались старик и собака. И я поймал себя на мысли: наверное, смерть для всех троих явилась не самым худшим исходом. Ушли, никого не опечалив…