1. О справедливости наших убеждений

— Иду грабить банк, — с этих слов Егора начиналась каждая наша традиционная встреча в редакции журнала в день выплаты гонораров. И хотя деньги уже давно перестали платить наличными - переводили на карту, мы продолжали в этот день встречаться в редакции, потому что это был один из немногих дней, когда мы могли увидеться и пообщаться. Мы -- это трое друзей-коллег: я, Алексей и Егор. Нас давно связывало общее ремесло, но его характер предполагал автономную разъездную работу каждого из нас. Кроме того, журнал был местом, в котором мы работали как фрилансеры, и своих рабочих мест в редакции мы не имели. Такова была политика издания, и нас она вполне устраивала. Я писал о кино, Алексей брался за социальные темы, а Егор был талантливым фотографом. 

Фраза "Иду грабить банк" прозвучала, когда мы вышли на крыльцо здания, где размещалась редакция. Я не сразу обратил внимание на слова Егора. Мои мысли были заняты открывавшимся видом на площадь. Удивительно, как в одном месте сошлись разные исторические эпохи. И не просто сошлись, а слились в один ансамбль, словно так было задумано каким-то ироничным архитектором. Здание, перед которым мы стояли, выстроено было в 20-х годах XX века в стиле конструктивизма. Простые геометрические линии, квадраты и круги, - все вместе они создавали ощущение карандашного рисунка художника-графика. С одной стороны к зданию пристроили в 1970-х годах более массивное здание, стиль которого можно было определить как советский модернизм, с другой стороны сохранился двухэтажный дом дореволюционной постройки, принадлежавший некогда какой-то графине. Смешение стилей - это тоже стиль, который даже имеет название: эклектика. И мы живём в городе, в котором каждая эпоха оставила свои следы, словно какой-то алхимик поработал с разными формами и материалами, пытаясь вывести формулу идеальной архитектуры.

Слова Егора, наконец, дошли до моего сознания, и я перевёл взгляд на приятеля. Каждый раз в этот день повторялось одно и то же: Егор произносил эту фразу, а потом шёл снимать все деньги со своей карты. Можно было посчитать это шуткой, если бы за этой фразой не стояло твердое убеждение. Шутка имела для Егора глубокий идеологический контекст, который он когда-то сформулировал для себя очень чётко. Я вспомнил первый наш разговор с ним об этом, когда узнал, что он принципиальный противник оплаты по карте. Мы втроём сидели на лавочке в сквере, смотрели, как дети кормят голубей возле памятника поэту. Состояние было расслабленное и умиротворённое. Только не у Егора. Тогда он мне с Алексеем пояснил свою позицию:

— Всё очень просто. Введение банковских карт было выгодно, прежде всего, банкам. Карты превратили клиентов банков в заложников банковской системы. Если раньше человек получал наличные, то мог распоряжаться ими по своему усмотрению. Деньги были обезличены. Человек сам решал, что с ними делать: сколько и когда потратить, где хранить, кому дать. Теперь же хранителем наших денег стали банки. Они наложили свою лапу на нашу собственность, и люди попали в зависимость от этих финансовых учреждений. Ведь в любой момент банк может заблокировать карту под предлогом сомнительности операций, и ты станешь неплатёжеспособным. Банки, фактически, присвоили себе деньги своих клиентов, и лишь разрешают воспользоваться ими до определённого момента. А я не хочу быть их рабом. Поэтому предпочитаю сразу забрать у банка свою собственность, и лишить их хоть малой части власти над людьми. Поэтому я иду грабить банк, — смеясь, объяснил Егор, и сжал руки в кулаки, словно хотел броситься в атаку на какого-то воображаемого банкира. — Как говорили большевики: "Грабь награбленное". 

Как известно, шутка, повторенная десятки раз, перестаёт восприниматься как шутка. "Идём грабить банк" – эта фраза так часто повторялась моим коллегой, что воспринималась уже не как шутка, а как часть личности Егора, частью его мировоззрения. Без неё он просто не существовал. Она звучала из его уст, как объявление в метро: "Осторожно, двери закрываются. Следующая станция..." Привычно и буднично.

Тогда в сквере на лавочке я пытался убедить Егора, что его точка зрения — это всего лишь субъективное суждение, концепция: 

— Ты просто собрал из некоторых источников информацию о так называемом электронном рабстве, поверил в теорию заговора, и соткал из этого картину своего мира. Но жизнь ведь не состоит только из мнений определённых СМИ и прочих "экспертных суждений". Есть разница между фактами и их интерпретацией. Мы сами наделяем события какими-то смыслами, исходя из нашего жизненного опыта. Но этот опыт всегда ограничен, всегда оперирует лишь тем, что нам уже известно.

Я сделал паузу, глядя на ненасытных голубей, готовых в охоте за кусками хлеба запрыгнуть даже на скамейку, и продолжил:

— Хороший пример — это тест Роршаха. Испытуемому предлагают взглянуть на чернильные пятна и описать, что он видит. Само пятно ничего не означает. Оно просто пролитые в случайном порядке чернила. Но мы вдруг видим в пятне какие-то фигуры, очертания лица и так далее. И нет какого-то одного ви;дения. Всё будет зависеть от состояния психики испытуемого, его ассоциаций, его мировоззрения. И каждый подопытный будет видеть что-то своё. 

Я посмотрел на Егора. Он слушал меня, не перебивая, но взгляд его был направлен куда-то в сторону голубей.

— Но в этом опыте человеку дают свободу интерпретировать рисунок. А можно ведь навести его на определённую мысль. На этом и основана работа пиарщиков, маркетологов, политтехнологов. Достаточно подсказать человеку как интерпретировать те или иные события, а потом подключить к этому СМИ, чтобы они каждый день повторяли эту трактовку. Те, кто поверят в эту правду раньше, начнут передавать её другим. На этом же основано и устройство различных государственных и общественных институтов. Фактически, государство не может существовать, если нет системы коллективно разделяемых ценностей. Но эти ценности ведь меняются от эпохи к эпохе, от государства к государству. Никто никогда ещё не смог доказать, что есть какие-то незыблемые универсальные ценности. Они постоянно претерпевают изменения. И всегда находятся какие-то группы людей, которые пытаются продвигать выгодные им убеждения. На этом основана борьба за власть различных элитных групп. Надо просто убедить достаточно большое количество людей в своих идеях, догмах, принципах, навязать своё понимание тех или иных явлений.

При последних словах я обвёл руками площадь, на которой мы находились, словно все эти люди, которые нас окружали, и были теми жертвами манипуляций, о которых я говорил.

— Хороший пример — война. Какая польза обычным людям в массовом истреблении себе подобных? Война всегда выгодна только узкому кругу людей, которые преследуют корыстные цели, но сами в боевых действиях не участвуют. Но войну возможно начать только после того, как в неё поверят массы. Поверят, что существуют какие-то высокие нравственные идеи массового убийства других людей. Почитай, как началась Первая мировая война, как в неё вступила Россия. Людей буквально накачали патриотическим воодушевлением. И что потом стало с этим воодушевлением, с этим патриотизмом, когда огромное количество крестьян просто превратили в пушечное мясо?

Егор всё ещё слушал меня, и я решил продолжить свой монолог:

— Для составления мозаики правды всегда собраны лишь отдельные фрагменты. Но они составляют красивый рисунок, и люди, не имеющие навыков собственных убеждений, не могут отличить правду от вымысла. Например, все различные концепции общественного устройства существуют лишь потому, что в них поверило достаточно большое количество людей. Если бы большевики, — а это была изначально очень небольшая группа единомышленников, — не смогли увлечь людей идеей социализма, коммунизма, идеей светлого будущего, то Советский Союз никогда бы не смог существовать. По этой же причине СССР распался. Просто спустя 70 лет выросли новые поколения людей, которые перестали верить в эту идею и хотели чего-то другого. В западном мире идея социализма и коммунизма не прошла. Люди там исторически обладали другим менталитетом. Идея частной собственности, ценности отдельной личности уже сильно завладела Европой и Америкой. И сформировать коллективное сознание, убедить людей жить в обобществлённом мире было невозможно. Такая идея даже пугала западного человека. А Россия столетиями культивировала общинность жизни. Крепостное право и сильная кастовость общества удерживали сознание простых людей в спящем режиме. И в начале XX века манипулировать сознанием аграрного населения было несложно. И до сих пор есть большой пласт людей, убеждённых в преимуществах удержания людей в границах неких "традиционных ценностей", что давно уже Западом рассматривается как насилие над личностью, ущемлением его прав.

Солнце неожиданно спряталось в облака, словно не одобряя то, что я говорил. Подул лёгкий ветерок. Я на секунду задумался и внимательно посмотрел на Егора, продолжая свою мысль:

— Неудивительно поэтому, что у нас так верят в глобальный заговор мировых элит, в то, что мировые финансы пытаются подмять всё под себя через систему национальных ЦБ, которые якобы подчинены ФРС. И, как мне кажется, частично ты повторяешь чужие слова и убеждения. Но попробуй посмотреть на это немного шире. Мы же живём в мире технологий. Так сложилось, что современная цивилизация сделала ставку на развитие технических и технологических возможностей, чтобы сделать свою жизнь удобней и эффективней, чтобы избавиться от тяжёлого нудного однообразного труда, освободить человека от рутины, сделать его жизнь более творческой. И всё развивается естественным образом. Пластиковые карты появились, потому что это удобство для всех. И для банков, и для их клиентов, и для бизнеса. Фактически, не надо носить с собой большие суммы, копить в карманах мелочь, искать продавцу сдачу. Деньги становятся цифровыми и их передвижение гораздо легче учитывать, контролировать денежные потоки и пресекать незаконные транзакции. Конечно, возможны здесь и ошибки, и сбои, и нарушения, и злоупотребления. Ничего идеального не существует. Но эта область развивается, становится более гибкой. И это очень хорошо, потому что развитие есть сама жизнь, которая раскрывается перед нами новыми гранями.

Тогда Егор выслушал меня до конца. Но мои слова не убедили коллегу. Егор всё равно продолжил снимать все деньги, "грабить банк". И я отстал от него. 

Но этот наш разговор тогда в сквере послужил мне уроком. Я сделал для себя выводы на будущее. У каждого человека есть свои убеждения, вера в то, что мир устроен определённым образом. Не имеет значение, откуда появляются эти убеждения, как формируются. Но именно такое положение вещей даёт человеку возможность проверять свои убеждения на опыте. И я понял, что лучше дать человеку возможность проверить свои идеи на практике, чем пытаться переубеждать. Ведь переубеждать другого — это пытаться навязать ему собственные убеждения. Но мнение конкретного человека — это то, к чему пришёл он сам. И, возможно, уже завтра он изменит это своё мнение, если оно не пройдет проверку на прочность. Эти свои выводы я изложил и Алексею, когда тот в одну из наших следующих встреч тоже хотел попытаться разубедить Егора в его идее мирового заговора. 

Мы сидели в маленькой кофейне недалеко от редакции, но теперь уже вдвоём, без Егора, который должен был подойти к нам после своего "очередного ограбления банка".

— Ещё недавно, в советские годы, — продолжал я начатый разговор, — большевики пытались создать пространство, не только физическое, но больше духовное, идеологическое, в котором бы люди тотально придерживались одинаковых взглядов на жизнь. Они, большевики, пытались сформировать так называемый идеал советского человека. В перспективе предполагалось построить общество коммунизма, в котором всё подчиняется единому коллективному сознанию. Это не было идеей только большевиков. Они просто подхватили и развили идеи определённого направления мировой мысли, за которыми стояли многие выдающиеся мыслители. 

При последних словах я жестом показал за свою спину, словно все эти мыслители выстроились в очередь за мной.

- Не вдаваясь глубоко в историю, просто скажу, что и философия, и религиозные доктрины заложили фундамент в убеждения, что есть какой-то истинный путь у человечества, есть какая-то истинная цель всей истории человечества. 

Алексей, задумчиво нахмурив брови, ответил:

— А разве это не так? Я вот человек неверующий. Мне не близки ни православие, ни ислам, ни какие-то другие религии. Может быть, я разделяю некоторые восточные течения, вроде буддизма. Но там нет образа бога. Они больше напоминают древнюю мудрость. Хотя я понимаю, что в религиозных учениях сконцентрированы некоторые идеи, испытанные историческим опытом человечества. Но не от какого-то бога, а именно от людей. От лучших и выдающихся людей человечества. Я воспринимаю Иисуса, если он, конечно, существовал, как именно такого неординарного выдающегося человека своего времени, не побоявшегося формулировать идеи справедливости, и кстати, пытавшегося убедить в своей правоте других. Ради этого он пошёл на смерть. Почему же не попытаться переубедить Егора, не показать ему, что он заблуждается?

 Я понимающе улыбнулся.

— А Иисус никого и не переубеждал. Он просто проповедовал свои истины тем, кто приходил к нему за помощью, тем, кто был готов услышать то, что он им говорил. Если ты видишь, что у тебя есть проблема со здоровьем, ты ищешь врача, который тебе поможет. Но если ты здоров, то врач тебе не нужен. Люди шли к Иисусу, потому что они хотели изменить свою жизнь, они хотели измениться. Хотя, безусловно, каждый понимал это по-своему. И были те, кто просто ждал чуда. Но они всё равно шли из-за того, что им была нужна помощь, они её искали. Егор убеждён в своей правоте. Он не ищет альтернативы своей теории. Пока он не наиграется в эту игру, не имеет смысла его в чём-то переубеждать. Любая попытка переубедить кого-то — это насилие. Вот как раз большевики пытались насильно внедрить свои идеи о светлом будущем. Чем это закончилось - мы теперь знаем. Но я не осуждаю и большевиков. Это были идеи, которые носились в воздухе, воспринимались и поддерживались многими не только в России. И нужен был соответствующий опыт мировой истории, эксперимент, чтобы проверить идеи на практике. Но опыт России своими результатами, в конце концов, отвратил от этих идей мировое сообщество, когда они увидели, во что это вылилось. Так что без опыта, без осознания того, что ты ошибся, ничего не получится. Как писал Пушкин, "...и опыт, сын ошибок трудных". Хотя я понимаю, что многие меня не поддержат, возразят: "Как можно ценить опыт большевиков, если миллионы людей просто были уничтожены в результате этих экспериментов?"

Алексей при этих словах оживился: 

— И они будут правы. Можно ли оправдать проверку идей, ради которых нужно уничтожать всех противников этих идей? С моей точки зрения - это недопустимо. 

Слова Алексея меня не смутили: 

— Но никто заранее не предвидел всех последствий построения социализма. И не мог предвидеть. Не было такого опыта. Но разве только большевики так действовали? На навязывании своей правоты, своего понятия о справедливости основано всё насилие в мире, которое мы наблюдаем уже в течение последних двух тысяч лет после Христа. Одни люди пытаются насильно переубедить других, одни государства считают, что другие живут неправильно. И каждый, в меру своих возможностей, доказывает свою правоту силой. В чём тогда справедливость? Большевики тоже были за справедливость. Они видели, что в стране, которая насчитывает 70-80 миллионов жителей, хорошо живёт от силы 300 тысяч семей. Где-то я читал, что именно столько в России было дворянских семейств в конце 19 века.* Огромное количество людей вели просто полуголодное существование. Грамотным по последней дореволюционной переписи было всего 25% населения.* Под грамотой подразумевалось то, что человек может прочитать текст и поставить свою подпись. Об образовании я уже и не говорю. Идеи большевиков не несли какого-то корыстного намерения, типа просто захватить власть. То, что они были фанатичными приверженцами идеи переделать старый порядок вещей, открыть возможности для миллионов людей выбирать свою жизнь, своё будущее, просто возможность жить по-человечески, – в этом сомнений нет. Но они не могли предвидеть всего того, что могло возникнуть на этом пути. Не было такого примера, такого исторического опыта перед глазами. И, надо сказать, что в первые годы советской власти большевики умудрялись на ходу перестраиваться при возникновении проблем, достаточно гибко реагировать на непредвиденные ситуации. Чего не удавалось их противникам. Многие участники белого движения просто хотели вернуть "всё взад", вернуть патриархальную Россию с небольшими изменениями вроде конституционной монархии или парламентской республики. 

Спохватившись, что начал слишком сильно углубляться в историческую тему, я пояснил:

— Не буду вдаваться в дебри исторической оценки событий. Суть не в том, кто прав, а кто виноват. Суть в самом процессе жизни и эволюции. В России создалась такая благодатная почва для проверки идей коллективного будущего. И это было использовано большевиками. По-своему это пытались делать и другие страны с сильным коллективным сознанием. Тот же Китай проверял идеи коллективизма на свой манер. И сделал из этого свои уникальные выводы. Но для этого им тоже пришлось уничтожать инакомыслящих. В какой-то степени, через это прошли многие западные страны, не исповедующие коллективное мышление, заявлявшие о правах человека, о демократии. Например, страх перед усилением роли левых сил в США после Второй мировой войны заставил американские власти устроить "охоту на ведьм", когда любой гражданин мог быть объявлен врагом американского общества только за то, что когда-то в юности общался с человеком, ставшим позже участником левых движений. Но и сама Вторая мировая война унесла миллионы жизней не из-за Гитлера. Всё дело было в том, что одни люди не могли терпеть инакомыслящие общества, живущие с ними на одном континенте. Но это тоже был опыт мировой истории. Из него извлекли уроки. И всем стало ясно, что третью мировую человечество уже не переживёт. И какие бы ни были противоречия между государствами сегодня, как бы ни конфликтовали между собой, никто из них не переходит эту красную черту до сих пор. 

Алексей, наконец, согласился со мной:

— Понимаю тебя. Хотя и трудно принять такое положение вещей. Я, всё-таки, против насилия в любом виде. Но мир, действительно, куда-то двигается в попытке решить свои проблемы. И именно по причине того, что эти проблемы возникают. Например, в большинстве стран уже отказались от смертной казни. И сами силовые методы, которые использовались раньше при подавлении любого недовольства людей постепенно трансформируются во многих странах, особенно, европейских.   

Я был рад, что мы нашли точки соприкосновения.

— Да, точно. Насилие перестаёт быть основным рычагом давления государств западного мира. Даже во многих современных детективных сериалах, особенно, скандинавских, мы видим, как власти пытаются реформировать такие структуры как полицию, привлекать в неё гражданских лиц, с тем, чтобы она перестала быть силовой структурой, стоящей в оппозиции к обществу, а была просто общественной организацией, которая пытается решить проблемы преступности, социальной адаптации. И даже тюрьмы перестают быть такими, какими мы их привыкли представлять: мрачными казематами, средством унижения человеческого достоинства. А ведь ещё Достоевский в своём романе "Преступление и наказание" продемонстрировал, что можно попытаться не насилием над личностью менять человека, которое, фактически, было подавлением, унижением, уничтожением личности, а через понимание человека, совершившего тяжкое преступление, через сострадание к нему, через помощь его душе. Следователь Порфирий Петрович в романе не стремится всеми правдами и неправдами наказать Родиона Раскольникова, засадить его в тюрьму. Он с самого начала знал, что Раскольников совершил убийство. Но ему важно было, чтобы тот сам пришёл к осознанию того, что сделал, чтобы в  его душе началось выздоровление, чтобы он не боялся попасть в тюрьму. Главное не в том, что он будет посажен, а в том, что он сможет потом по-другому взглянуть на свою жизнь, что ему уже не нужно будет никого убивать, он поймёт ошибочность своей концепции жизни. Фактически, Достоевский показал, что сами правоохранительные органы могут перестроить свою работу с теми, кто совершает преступления. И насилие для этого не нужно. Нужно быть знатоком человеческих душ. И отголоском его романа спустя 150 лет стал французский фильм 2019 года "Боже мой!"**, где комиссар полиции действует в современной Франции так же, как действовал Порфирий Петрович в Петербурге XIX века.

Алексей улыбнулся.

— Ну, это твоя любимая тема — кино. Надо посмотреть этот фильм. А то я по незнанию не могу продолжить дискуссию на этот счет. С удовольствием обсудил бы потом. Сейчас запишу в заметки, чтобы не забыть, - Алексей разблокировал телефон и его пальцы забегали по клавиатуре. — 

В кофейне было уютно и тихо. У меня особая любовь к таким заведениям. В отличие от кафе и ресторанов, кофейня не является местом для поглощения пищи. Она располагает к беседе за чашкой кофе, если ты пришёл с близким другом. Здесь хорошо провести деловую встречу. Если же ты пришёл один, то лучшего места для раздумий и творческой работы трудно представить, особенно, если у тебя с собой есть ноутбук. Вот и этот разговор с Алексеем вызвал у меня воспоминания о неожиданной встрече, состоявшейся в одной из московских школ. Как раз благодаря этой встрече в моих статьях появилась тема "Всё не так, как кажется".

Но началось всё с другой случайной встречи на кинофестивале "Зеркало" в городе Иваново летом 2012 года.   

ред.08.09.2023
________________

*По данным переписи 1897 г., в Российской империи было 1,8 миллиона дворян, это 1,5 % населения. По данным переписи общая численность населения в Российской империи составила 125 млн. чел. Число грамотных составляло 21,1%. При этом среди мужчин читать умели 29,3%, а среди женщин лишь 13,1%. За следующие 20 лет царскому правительству удалось повысить уровень грамотности почти в два раза. К 1917 году уже половина обитателей Центральной России была грамотной, но в целом по стране этот показатель не превышал 30–35%. Перепись 1926 года показала, что в целом по стране грамотным (то есть умеющим читать хотя бы по слогам и подписываться своей фамилией) было 40,7% населения.

**Боже мой!/ Roubaix, une lumiere /2019/ Франция/ номинация премии Каннского кинофестиваля и премии Сезар

Следующая глава: http://proza.ru/2023/06/30/1288