Услышать голоса весенних птиц. Часть 25

25 мая. Ждём вертолёт. Связь с руководством МЧС поддерживает новый руководитель поисков (самовыдвиженец). На наши нервные вопросы сообщает, что вертолёт уже вылетел с районного посёлка и идёт в село. Нам, прожившим почти полвека тут, досконально известно, что время лёта вертушки с района до посёлка чуть более часа в зависимости от ветра. Прекрасно зная свои физические способности и то, как работает вертолёт в поле, хочу заранее уйти на реку, так-как до неё около километра - вниз от избы по тропке таёжной, что с ямами, болотинами, корнями, с моими больными ногами и зашкаливающим сердцем идти пешим ходом около пятнадцати минут. И мне необходимо время, чтоб спокойно туда дойти, не сорвав дыхание, не подвернув ногу, ибо бежать по лесной тропе к вертолёту километр я физически не готова. Но наш новоиспечённый начальник приказал его слушаться и сидеть, не рыпаясь -именно в избе.

Не желая конфликтовать в столь ответственный момент, тем более не имея собственного канала переговоров с сыном, - он переговаривал с МЧС, - встревать чревато, оттого, подпрыгивая нервно, сдерживаясь, сижу на брёвнышке возле, ожидая отмашки, чтоб сорваться и бежать из всех неимеющихся  сил. Рядом поставила свой полевой станковый рюкзак. В него бросила топор, спички, котелок, чай, сахар, аптечку и естественно – ружьё. Ибо, понимаю, если удастся отыскать  мужа сверху, то выкидываться придётся на «зависе» на чистовине болот, что в десятке километров от избы и потом надо идти по топи.

Только там вертушка сможет без предварительно подготовленной площадки зависнуть и нас выкинуть. Там придётся идти к пострадавшему, организовывать спасательные работы. И неизвестно, что ждать, - в каком состоянии находится муж. А как выяснилось, у ребят нет медицинской аптечки для оказания помощи. Как они мне пояснили: не имеют прав оказывать медицинскую помощь! Поэтому бросила в рюкзак то, что имела сама в избушке – лекарства сердечные, йод, бинты и прочее для оказания неотложной помощи. Ибо в геологии, нас неизменно обучали тому, и каждый полевой сезон приходилось сдавать технику безопасности,  оказание скорой медицинской помощи.

Вероятно, придётся вырубать и площадку вертолётную для эвакуации пострадавшего; выпрыгивать, когда вертолёт зависает, не глуша винты, а это весьма специфические навыки и непростые. У меня опыт немалый, а вот у спасателей, как поняла, - одни фэнтази и амбиции на этот счёт, а реального опыта пока ещё нет.

-Тут выпрыгиваешь с высоты, из зависшей машины, предварительно выбрасываешь вещи, когда вертолёт молотит винтами, не касаясь колёсами земли, чтоб не завязнуть в топи. Спрыгнув, необходимо, находясь под брюхом многотонной махины, которая просто может рухнуть, раздавив в лепёшку, прижимать своими телами вещи, - ложиться на них, расставив руки и ноги, чтобы летучие хохряшки не подняло потоком турбулентности в винты.

– Жутко страшно! - Если вещи крупные попадут в винты или их зятянит в воздуховод, то вертушка рухнет на людей, раздавив или порубит винтами в котлеты. Страшно! Очень страшно заставлять лежать себя под брюхом орущего вертолёта, что висит над головой в сантиметрах, изо всех сил пытаясь удержаться неподвижно! И тому надо обучаться годами. Мы – геологи, учили студентов и неопытных работяг. Не каждый выдерживал. Аналогично обучают солдат пропускать над собой танки...

А сейчас сижу, нервничаю, понимая, что молодёжь, хоть и спасатели, ничего этого не знают и не готовы, Полагаться нужно только на себя. Они, если и летали, то только в качестве простых пассажиров, а не работая. А тот единичный опыт спасения людей – тренировочный, не учитывал эти знания, тогда как сын со мной в поле работал с четырнадцати лет и именно полёты на вертолёте определили его выбор профессии пилота Ми-8. Только СССР развалился, и сын не стал военным вертолётчиком, лишь получил диплом штурмана Ми-8. Но он с детства знал и как падают вертолёты на плохо подготовленной площадке в тайге, задев винтами дерево… - геологи – полевики и это проходили многократно…

Вижу, что парни не берут даже рюкзаки, поэтому готовлюсь сама для высадки при удаче поиска. Сижу, подпрыгиваю, понимая, что до вертолёта бежать и бежать, - он сядет на косе, на другой стороне реки. Осторожно уточняю на всякий случай, - подготовлена ли шлюпка, бензин для переправы через реку?

Давно надо всем идти на реку и ждать там, а не в километре на горе, сидя в избе, необходимо переправиться на ту сторону реки – и там ждать уже на площадке. Её оформили, как требуется сигнальными знаками, повесили тряпицу для определения направления ветра на посадочном участке. - Вертолёт заходит на посадку с расчётом на направление ветра в долине реки. А мы, тупо слушаясь нового начальника, тупо сидим в километре… - просто ничего уже не понимаю!.. - что за дурь?!..

Наконец, сообщают, что вертолёт прибыл в село и вылетает к нам. До нас ему лёта минут десять. Я его давно слышу. - Слышу за сорок километров, - таково расстояние по прямой, слышу как взлетел с аэродрома и уже идёт в нашу сторону – на подходе. Огромный опыт разграничает звуки, а мчеэсники сидят упорно в избе и ничего не слышат. Говорю им, что вертушка уже на подходе и надо бежать на площадку. В приказном тоне меня заставляют не рыпаться и сидеть. Психую, сдерживаясь, трясясь уже на нервах, понимая, что моих сил не хватит на километровый бег галопом в болотниках, по пересечённой местности, с артритными ногами, едва неделю как вставшей на ноги после фактического ковида. И лёгкие явно поражены были вирусом…

Знаю, - вертолёт не может нас долго ждать. Горючка – заправка, рассчитана на время полёта и возвращение на базу. И слишком дорого стоит горючка, - минуты лёта – это сотни тысяч в рублях, час- миллионы рублей! Расход горючки впустую, пока мы соизволим добежать, ограничен баками, что существенно снизит время поисков и результат. Вертолёт банально не может дозаправляться в воздухе. Но меня в приказном тоне заставляют прижать зад и сидеть в избе не вопить.

Наконец бывший начальник – парень манси, не выдерживает, и пренебрегая требованием новоявленного начальства, убегает, мотивируя, что необходимо  подготовить лодку для переправы. Он, молча сбегает,тоже не провоцируя спор с «начальством».

Воспользовавшись ситуацией, срываюсь и также молча, подхватив рюкзак, вслед за ним убегаю, ибо вертолёт уже отчётливо слышен всем. А мы всё ещё зачем-то тупо, по приказу, сидим в избе, исполняя амбиции нового руководства. Как мне показалось, ему просто льстило приказывать нам, показать свалившуюся неожиданно власть. Только мы уже бежим галопом вниз с гривы к реке по таёжной тропе.

Тропка - вся в корнях. Ногам больно. Опасно не поломаться. Дыхание срывает, но бегу, - в свои -то шестьдесят с немалым гаком. Отмечаю машинально, что – бегу. А давно уже из-за полиартрита не могла ходить нормально, не то, что бегать, а тут, на адреналине ещё и бегу. Понимаю, что явно не успеваем. Вертолёт совсем рядом, а до реки далеко. Наш начальник, увидав, что подчинённые убегают в прямом, а не в переносном смысле, срывается со стула и бежит за нами, дыша мне в затылок.

Перед рекой мои силы иссякают, на развилке, на чистовинке, пропускаю его вперёд, чтоб оттолкнули шлюпку от берега. - Напротив нас непроходимый перекат. До этого предупредила, где камни. Напротив посадки вертолёта находится плёс, и вполне можно переплыть. Полагала, что лодка стоит у тропы и мы переплывём, как надо – под перекатом, по плёсу. Выбегаю на наш причал и стопорюсь, - лодки нет! Ужасаться не приходится, материться тоже.

Выясняется, что парни зачем-то шлюпку перегнали выше переката, где находится самая стремнина и валуны. Если там сорвём об камни винт – то копец! На вёслах, если на шлюпке нас понесёт, никакие мускулы молодёжи не выгребут. А до лодки  необходимо ещё бежать несколько сот метров по валуннику и  галечнику! Местами ещё по береговому прижиму, заросшему наглухо талом, с полноводным ручьём, водопадом - продираться. В этом месте  я еле-еле пешим ходом обычно проползаю – крайне сложный участок, можно попереломать ноги. А теперь приходится, рискуя, бежать галопом, когда от дыхалки ничего не осталось.

Мужики чуть обогнав, заскакивают в шлюпку, дёргают лихорадочно верёвку мотора – зажигание, естественно, что то не с первого раза схватывается, - ревёт, идёт ненормальный дым. Молюсь: лишь бы шпонку не сорвали и винт не сломали об камни, молю мотор завестись! А он, естественно, подобного обращения не приемлет и не заводится, а нас уже развернуло и боком волокёт на перекат, на стремнину с валунами…

Вертолёт, видя наш хаос, не сел с первого и второго круга, а закладывает большой круг, потом другой, жгя  бестолку драгоценное топливо и время, отведённое для поисковой работы. И причина тому – наш долбаный аморазм и моё дурацкое тому подчинение.

Мужики лихорадочно отталкиваются веслами, - шестов тоже, как оказалось. Нет! Нас сносит течение на перекат. Вёслами нереально -не выгрести. Наконец мотор схватывается и заводится. Стукаемся о камень винтом, но переплываем.Я выскакиваю и бегу по уже противоположному берегу назад сотни метров, на площадку. А вертолёт уже заходит на посадку навстречу мне – к нему бегущей.

Парни возятся с лодкой, её необходимо умудриться ещё и заякорить, что не получается из-за течения, - тащит на камни, и не за что зацепить якорь. А обратно без лодки -никак. Её просто унесёт рекой вниз. Но мне уже начехать! Главное, - ещё бежать метров триста до вертолёта, что молотит винтами. В свои за шестьдесят, с больными ногами, с больным сердцем, с учётом что лишь вторую неделю как поднялась на ноги после месяца мерзкой ревакцинации… - Едва от которой выжила. Только, как поняла, -  фактически меня заразили ковидом. Вопрос?.. – откуда отмашка?.. – расчёт под прикрытием возраста избавиться от свидетеля, неугодного писаки… - слишком на то смахивает, и заказ – явно свыше…

Слышу за спиной топот – это мужики догоняют, кидаю им на ходу свой рюкзак и ружьё. Вертолёт сел, но винты молотят. Выскочил из вертушки сын, бежит мне навстречу - на помощь. Сзади меня догоняет Андрей, он манси, а как убеждаюсь, именно они обычно приходят на помощь, помогают тогда, когда другие отворачиваются. Именно манси, что вместе с нами работал, я обязана пониманию таёжной науки этого края. После города он нас с мужем обучал таёжным законам своих предков - вогулов, чему я благодарна неимоверна. Именно он заложил понимание истинного «Закона тайги». И сейчас мчеесник, таща ещё и мой рюкзак, подцепил меня под руку, помогает молча  взобраться по крутому скользскому обрыву с косы реки.

Дышать я уже не могу. Бегу галопом второй километр! Грудь разрывает болью. Сын подцепляет за руку и втаскивает по крутой металлической лестнице в вертолёт. Сзади меня тоже подстраховывают, оттого и не надо корячиться. В вертолёт кидают рюкзаки, -оказывается, парни, глядя на меня, всё же взяли и свои вещи. Дверь закрывается и вертолёт взмывает ввысь.



Анонс. Трагическая гибель охотника в северной тайге.

Фото автора. На фотоснимке: В тайге. У таёжного костра на оснёвке. Западная Сибирь. Крайний Север Югры., Зауралье, в северной тайге. Октябрь 2017 года. Река Манья. Перекат. Ледостав.

Ключевые слова:
Весна, май, 2022, тайга, Север, таёжник, охотник, трагедия, гибель в тайге, таёжные угодья, поиски пропавшего, вертолёт, Ми-8, площадка, лётчик, пилот, штурман, МЧС, поисковики, Югра, Зауралье, Западная Сибирь, ХМАО, Тулпаремшан, Приполярный Урал, гибель, поиски, лес, геология, изба, река, лодка, шлюпка, вертолётка.

Услышать голоса весенних птиц. Часть 25.