КАК ЖЕ ТАК Глава 19 заключительная

19

На следующее утро Алёна, эмоционально защищаясь от окружающего мира снисходительной улыбкой, твёрдой походкой вошла в знакомую дверь салона красоты.  Сразу на пороге она наткнулась на колючий взгляд Лидии Георгиевны.
- Какие люди к нам пожаловали… - съязвила та. – Извини, не успели красную дорожку из химчистки забрать – каждый день расстилали, запылилась, знаешь ли…
- Завтра расстелете! – не осталась в долгу Алёна и направилась в свой кабинетик – маленький, но стильно отгороженный от рабочего зала уголок, который Галина организовала здесь, когда доверила ей руководство этим салоном.
Проходя к своему рабочему месту, она разглядывала себя во все зеркала, что встретили её на пути, где-то даже подойдя поближе, чтобы проверить целостность своего макияжа и одёрнуть блузон костюма. Оставшись довольной тем, что подарили ей волшебные отражения, она присела за свой стол и включила компьютер.
Её вдруг посетило вдохновение – она осознала, что является здесь главной и может во всём блеске проявить свои начальственные полномочия. Алёна приосанилась и, напустив на себя самый строгий официальный вид, какой могла нарисовать в своём воображении, встала и прошлась по залу и холлу, проверяя чистоту мебели, подоконников, зеркал и окон, даже за цветочные вазоны не поленилась заглянуть и все появляющиеся у неё претензии озвучивала тут же.  Лидию Георгиевну буквально распирало от невероятной наглости этой выскочки, как она называла её в своих мыслях, но, собрав воедино всю силу воли, она сдерживалась, чтобы не нагрубить.
- Надо же – явилась, не запылилась, - выдохнула она через несколько минут так кстати пришедшей уборщице Елене.
Та, толком ещё не поняв, что здесь происходит, сообразила, что пальцем-то тыкают не иначе как в её сторону.
 – Чё это горшки с пальмами, язви их, повытягивали из своих привычных углов – мешали, что ли, кому с утра? – проворчала она администратору в ответ.
- Алёнка эта, злючка, припёрлась, сейчас с новыми силами начнёт тут шашкой махать! - прошипела та тихо, чтобы кроме уборщицы её никто не услышал.
А Алёна Дмитриевна и правда разошлась - всем без исключения нашла на что указать, у каждого нашла какие-то огрехи, строго потребовала исправления и дала время до конца дня, а сама занялась составлением списка необходимых расходных материалов. Ведь Малышева в отъезде, нельзя, чтобы они остались без необходимого, так можно и клиентов лишиться, а репутация и престиж салона значат очень даже много для его процветания, это Алёна понимала.
Она так увлеклась своими руководящими забавами, что в конце концов сделала очень много полезного. Салон к вечеру сверкал чистотой, а она пересматривала в который раз свою заявку, в которой, кроме всего прочего, были новые настенные панно, которые она решила обновить, и стильный напольный светильник, который по её мнению очень органично должен вписаться в интерьер холла.  Если честно, Алёна случайно услышала разговор двух клиенток, которые на прошлой неделе об этом говорили, разглядывая журнал, а сейчас решила блеснуть у себя наличием стиля, а заодно показать свою значимость. 
Отправив заявку, представила, как завтра-послезавтра курируемый бухгалтер получит счёт от поставщиков, возможно даже задаст вопросы Галине или Григорию Ивановичу и в итоге всё выйдет так, как решила она, Алёна. Это было какое-то детское проявление самоуверенности или желания самоутвердиться, но Алёне было сейчас необходимо именно такое топанье ножкой.
Она много вчера думала после ухода Малышева, так и сяк вертя в голове размышления о своей судьбе и будущей жизни. Конечно, любовью к Галине она после этого разговора не воспылала, но решила, что стоит посмотреть, что выйдет из этой игры в дочки-матери – вдруг всё окажется не так уж и плохо, во всяком случае, она-то уж точно ничего не потеряет, а повернуться и уйти всегда можно, если что...
Но как же несказанно обрадовалась Галина, когда Григорий сообщил ей об Алёниной деятельности. Она чувствовала себя матерью, купившей своей малышке куклу, о которой та мечтала. Да она ей десять таких кукол готова была подарить, лишь бы у крошки всегда было хорошее настроение.
Галя как раз подъезжала к городу, где её с нетерпением ждали Любавины. Ещё с утра супруги создали у ворот своего дома наблюдательный пункт, по очереди, а то и оба вместе дежурившие там, как часовые.  Они выходили за ворота на улицу и внимательно вглядывались вдаль, мечтая увидеть, как оттуда появится Галина машина, пока, наконец она на самом деле не показалась, моргнув фарами.
- Володя, Володя, она едет, едет! - почти запрыгала от радости Галина Васильевна, подзывая мужа, который уже бежал, на ходу доставая телефон. Ему надо было позвонить Григорию, очень просившему сообщить ему сразу же, как только Галя окажется у них.
Дальше были объятия, поцелуи, слёзы – всего случилось вдоволь при этой встрече.
- Милая ты моя, ну наконец-то ты приехала, давай проходи, проходи, -встретили они путешественницу и, обнявшись все вместе, прошли в дом.
- Ну как ты? Как доехала? Устала? – засыпала обычными в этом случае вопросами Галина Васильевна счастливо улыбающуюся Галю.
- Да всё нормально, - махнула та рукой, - дайте я вас обниму, как же я соскучилась по вам! – вновь кинулась она с объятиями к давно ставшим ей родными Любавиным.
- Ну, ладно, отдышись, да обедать будем, - прижала хозяйка Галину к себе.
- Да я не голодная, есть вообще не хотелось всю дорогу, - отнекивалась Галя.
Но Галина Васильевна ничего не хотела слушать и вскоре начала без устали потчевать свою милую Галочку разными вкусностями, приготовленными специально к её приезду.
- У меня для вас новость, - чуть позже сказал Владимир Александрович, только что поговоривший с Григорием по телефону поодаль от них, в саду.
- Какая? – обе повернули к нему встревоженные лица.
- Хо-ро-ша-я! – торжественно произнёс Любавин. – К нам едет Гриша!
- Когда?
- Через три дня прилетает! Завтра-послезавтра закончит какие-то важные дела, потом на поезде до областного центра, а там уже на самолёт и здесь! – радостно потёр он руки. – Ну что, за хорошую новость можно и по бокальчику, а, дорогая?!
Обе Галины рассмеялись.
- Ну, вот видишь - разве ж он выдержит хоть сколько-нибудь без тебя! – затормошила радостно Галина Васильевна гостью. – Да ни за что! Радуюсь я, думая о вас - какие же вы хорошие, а как любите друг друга!
- Знаете, Галина Васильевна, а вот пару дней назад я поверила в то, что мы расстаёмся, - покачала головой Галя, -  Гриша был очень категоричен и строг, вмиг стал каким-то чужим, холодным… взял и уехал! – у неё на глазах выступили слёзы. – Как же мне тяжело, если бы вы только знали… Я не в силах никого из них потерять, больше всего на свете хочу, чтобы все трое были со мной… И вы тоже… - она уже не пыталась бороться со слезами. – Какое же это счастье – семья!
- Ну всё-всё, успокойся, дорогая, всё хорошо, хорошо… - гладила её по голове Галина Васильевна, сама вместе с ней пустив скорую на непрошенный визит слезу.
Потом до глубокого вечера они сидели в беседке и говорили, говорили… Обо всём… Супруги как могли успокаивали свою Галочку, уверяя её, что всё будет хорошо, всё непременно образуется.
- И Алёна поймёт в конце концов, что тебя вынудили безвыходные обстоятельства на такой шаг, иначе ты бы никогда так не поступила! - горячо доказывала Галина Васильевна.
- Сомневаюсь… - грустно качала головой Галя. – Да и кто сейчас в это поверит! Я вот сама, когда говорю о том, что мне есть было нечего, за язык себя хватаю, настолько кажется это всё неправдоподобным, а уж им, детям нашим, и вовсе не понять такого! – махнула она рукой.
- А ты не отчаивайся! – ударил легонечко ладонью по столу Владимир Александрович. – Надо верить и тогда всё непременно так и будет!
- Вот именно! – поддержала его супруга. – Я сама поговорю с ней, объясню всё, я ведь видела тебя в то время и знала какой ты была тогда… Да почему тогда, ты всегда такая… Будь у тебя минимальный шанс, ты бы ни за что этого не сделала, я знаю! – она не могла успокоиться. – И потом, имела бы она сейчас то, что имеет, если бы ты её забрала – в Никуда и в Ничто! Точно, нам надо поговорить!
Галя посмотрела на Любавиных.
- Милые вы мои!  Иногда я задумываюсь – за что мне судьба подарила это счастье – узнать вас в жизни? -  ласково проговорила она.
- Знаешь, я где-то читала, что человек перед собой видит зеркало своего сердца… - задумчиво проговорила Галина Васильевна. – Вот посмотрись в своё сердце, дорогая! Рада, что это, оказывается, мы… Правда, Володя? – повернулась она к мужу.
- Не иначе восточная мудрость, так красиво сказано, витиевато как-то! – отозвался он, заставив их рассмеяться.
Григорий не просто приехал, а сделал невероятный сюрприз. Он привёз с собой Алёну. Галина аж задохнулась от неожиданной радости, увидев их в зале прилёта, приехав встречать мужа.
- Здравствуйте, - кусая подрагивающие губы, чтобы не разреветься, сказала она тихо, глядя лишь на девушку.
- Вот, встречай, дорогая, мы подумали немного - а чего это ты одна тут на юге будешь загорать? Мы тоже в отпуске не были, Алёна вон моря не видела, надо показать, правда же?
- Правда, - почти шёпотом проговорила Галя.
Алёна немного смущалась, но с любопытством оглядывалась вокруг, ей всё было непривычным и интересным.
- А чего же Лизонька-то не приехала? – спросила Галина Васильевна, обняв сначала Григория, а потом с осторожностью девушку.
Но Алёна, как ни странно, с готовностью прижалась на миг к женщине, словно почувствовав исходящие от неё тепло и доброту.
- Да-а-а, там же любовь-морковь, - махнул Григорий, - а вообще-то родители Миши пригласили их через месяц на отдых в Испанию, так что у них своя тусовка…
- Ну ладно, им виднее, а мы так вам всем рады, - сверкала лучистым взглядом хозяйка дома, - вы даже не представляете насколько! Пойдём, милая я покажу тебе твою комнату, - обняла она Алёну и увела её в дом, заставив Владимира Александровича нести следом вещи, чтобы оставить супругов наедине.
- Боже, что за чудесная и тонко чувствующая всё женщина! – воскликнул им вслед Григорий и повернулся к жене: - Надеюсь, я заслужил прощение, а, милая? – и крепко обнял любимую женщину, позволив ей спрятать готовые пролиться счастливым дождём слёз глаза у себя на груди.
А Галина Васильевна с мужем тем временем проводили девушку на мансарду, где в её распоряжении оказалась довольно просторная и светлая комната с большим от потолка до пола окном, удобной тахтой, красивым туалетным столиком и отдельным санузлом.
- Тебе нравится, дорогая? - ласково спросила её хозяйка дома, обводя рукой комнатное пространство.
- Конечно, что Вы, как это может не понравиться! - Алёна не могла сдержать восторга о такого приёма - глаза её сияли, рот расплылся в улыбке.
- Ну и замечательно! Ты, наверное, знаешь нашу историю дружбы с Малышевыми? – Галина Васильевна похлопала её по ладони. – Мы, хотя и не кровные, но по сути самые родные люди, а теперь и ты для нас родная…
- Можно сказать - внучка! – помог ей Владимир Александрович.
- Вот-вот, если позволишь, то мы так и станем думать, - обняла девушку Любавина, - но мы с тобой ещё поговорим обо всём, хорошо?
- Да, конечно, - Алёна засмущалась, не ожидая такого искреннего отношения, никогда раньше не испытывая ничего подобного.
Бабушки и дедушки со стороны её приёмных родителей давно умерли, со стороны отца она и не помнила их совсем, так как была ещё маленькой, когда их не стало, а другие недолюбливали её и всегда подчёркивали превосходство брата Никиты, поэтому в её сердце никаких приятных воспоминаний о них не задержалось.
А Любавиным всегда хотелось чувствовать близость к семье Малышевых, и они не раз говорили, что Галя и Гриша для них как дети. Ну а к Лизоньке соответственно относились как к внучке, очень любили её и вместе со всеми баловали с самого рождения. Но она особо не реагировала на проявление каких-либо чувств с их стороны.
Сначала у неё была настоящая бабушка – Лилия Семёновна, которая, ревнуя внучку к старым друзьям и опасаясь за свой бабушкинский авторитет, всё время внушала ей мысль о том, что Любавины - всего лишь знакомые, хотя и очень близкие и приятные в общении, но всё же не родные! А когда бабушки не стало, Лиза, пресыщенная всеобщим вниманием и любовью, уже успела втянуть в себя достаточно эгоизма, чтобы искренне и стойко любить только себя, а ко всем остальным относиться в лучшем случае снисходительно-вежливо, тем более к Любавиным, про которых помнила, что они вовсе не родственники.
Но в случае с Алёной всё было по-другому! Почувствовав со стороны этой пожилой пары искреннее тепло, она, истосковавшаяся по его безусловности и подсознательно стремившаяся к душевности, всем сердцем потянулась к этим добрым людям, чувствуя потребность в непритворных семейных связях.
Они много общались с Галиной Васильевной, сидя в саду или прогуливаясь к морю. Оно было совсем близко от дома, по ночам в открытое окно даже доносился шелест набегавших на берег волн. Алёна лежала без сна, прислушиваясь к этому непривычному шуму, и была счастлива от всего, что окружало её здесь.
Но всё же особенное чувство вызывала у неё хозяйка этого гостеприимного дома. Алёна полюбила эту женщину всем сердцем. Пожалуй, это был единственный человек, которого она вообще любила. Галина Васильевна тоже прониклась нежными чувствами к девушке, она почувствовала тонкую душу, побитую равнодушием, негодованием и сожалением душевных посылов её приёмных родителей, и укрыла её нежным трепетом своего сердца, как когда-то сделала это по отношению к Гале.
Быстро пролетели две запланированные недели отдыха, Малышевы и Алёна уезжали домой на машине Галины. Алёна долго прощалась с добрыми и славными Любавиными, а они приглашали её в гости в любое время, когда она только захочет.
- Не забывай, ты теперь наша внучка, - целуя её у машины, напомнила Галина Васильевна, даже не представляя, сколько счастья заливает этим в оттаивающее потихоньку сердце.
Вернувшись домой, все пытались адаптироваться в новых для них условиях. Для Алёны это оказалось совсем непросто. Хотя она и мечтала о семье, материнской любви и заботе, но никак не могла принять это от готовой на всё Галины.
Желая найти общий язык с дочерью, она старалась изо всех сил, но Алёна никак не желала сокращать между ними расстояние и убирать преграды. По ночам девушка плакала и представляла, как обнимает мать, чувствуя материнское тепло и душевность, а утром её сознание отторгало все эти чувства к Малышевой, помня лишь о том, что когда-то она её бросила.
Галина то умоляла её о прощении, обливаясь слезами, то затихала и отходила в сторону, предоставляя возможность дочери самой решить, как дальше воспринимать её в своей жизни.
Григорий в такие дни принимал весь удар Галиного отчаяния на себя, пытаясь убедить её, что со временем всё наладится. Но никто из них особо уже и не верил ни в это самое время, ни в возможность случиться счастливым обстоятельствам.
На работе они скрывали своё родство и прежде всего по инициативе Алёны. Она решила, что ни к чему афишировать эту новость, а потом объяснять всем, что да как, и попросила об этом Галину Петровну, как по-прежнему и называла её. Но тайна в этом городе вряд ли могла оставаться нераскрытой долго, поэтому обе ожидали, что рано или поздно появятся не совсем удобные вопросы.
Лиза не заморачивалась мыслями о старшей сестре, у неё замаячили перспективы покруче – родители Михаила переехали в Москву, его отцу предложили там выгодную работу. Михаил сделал девушке официальное предложение и предложил тоже поехать в столицу. Малышевы готовились к свадьбе, которая ожидалась весной, и переживали в ожидании расставания с дочерью.
Алёна с братом продали квартиру, и Никита навсегда покинул этот городок, теперь его тут ничего не держало. Малышевы, взяв ипотеку, купили для Алёны современную двухкомнатную квартиру в новостройке. Девушка часто бывала у них дома и Галя была очень рада её посещениям. Она вообще со временем немного успокоилась и, кажется, даже смирилась с тем, чтобы проявлять свои материнские чувства на расстоянии, ведь всё равно никак исправить случившееся она уже не могла.



ЭПИЛОГ

Два года спустя ласково-тёплой и разноцветно-красивой южной осенью гуляла свадьба. Малышевы выдавали замуж Алёну.
Милая и нежная невеста в подвенечном платье счастливо улыбалась, позируя фотографам рядом с серьёзным и сосредоточенным, несмотря на событие, моряком.
Правда жених Виктор был не просто моряком, это был старший помощник капитана большого и красивого корабля.  Алёна познакомилась с ним год назад, когда они с Малышевыми, выдав замуж Лизу, а затем, дождавшись их с Михаилом из свадебного путешествия, проводили в Москву, вновь приехали в гости к Любавиным.
Алёна очень полюбила море, но не любила многолюдье пляжей, поэтому облюбовала тихий укромный уголок у больших валунов подальше от всех, и всё время купалась там – и людей никого, и море чистейшее. А потом так приятно лежать на тёплых камнях, загорая на солнце.
Однажды она заплыла довольно далеко и у неё свело судорогой ногу. Девушка испугалась и, выкрикивая призывы о помощи, начала испуганно барахтаться. Она пыталась плыть к берегу, но паника делала своё дело - всё чаще и чаще её голова скрывалась под водой. Несчастная отчаянно пыталась вынырнуть и вскоре вновь уходила с головой под воду.
Виктор с другом были неподалёку, тоже не очень жалуя шумные пляжи. Алёнин крик был сродни кошачьему писку, но друзья всё же расслышали его и бросились на помощь, всматриваясь в синие волны в поисках призывающего на помощь.
 В общем, в тот день он её спас, успокоил, обогрел, накричал, чтобы сбить страх, не отпускавший девушку, и в конце проводил домой.  А на следующий день пришёл узнать, как она себя чувствует. Алёна была уже совершенно другой, она успокоилась, была весела, но застенчива – ей очень понравился её спаситель.
Галина Васильевна, представившись Алёниной бабушкой, пригласила гостя в дом, а потом они все вместе пили чай с шарлоткой в саду и весело беседовали. Владимир Александрович, дождавшись, когда Алёна вышла проводить гостя, шепнул всем:
- Помяните моё слово, гулять нам на свадьбе!
- Ну и хорошо! – отозвался Малышев.
- Как ты сразу-то, может, он женат, - робко возразила на это супруга.
- Совсем нет, я тихонько у него выспросил обо всём, вы видите, как Алёнка-то на него смотрит, похоже, влюбляется девчонка! – успокоил её Любавин.
- Ну ты даёшь, Володя! – воскликнула Галина Васильевна.
И он оказался прав. Теперь все они кричат горько и пьют шампанское за здоровье молодых.

Галина и Алёна так до конца и не сумели стать матерью и дочерью, это оказалось гораздо сложнее, чем ожидала Галя и пыталась сделать Алёна, поверив со временем в её любовь и раскаяние.
Можно дружно воскликнуть – ну как же так? Ведь обе вроде старались! А вот так – вполне объяснимо и ожидаемо! Алёна с младенческих лет познала нелюбовь, а любви, собственно, не знала вовсе, поэтому её сердце отказывалось распознавать это чувство, хотя оно и было совершенно искренним, большим и светлым, что всей силой дарило ему другое сердце – материнское - нежное, чуткое и самоотверженное.
Но может ему ещё удастся настроить их колебания на одну частоту, как было когда-то давно, когда они бились рядом друг с другом – одно мамочки, а другое - её младенца… Может, для этого необходимо появление на свет другого младенца?  Как знать…