Амаяк тер-абрамянц пореволюционная судьба

 

 ПОРЕВОЛЮЦИОННАЯ  СУДЬБА ЧЕХОВСКИХ ТИПАЖЕЙ В
ПОВЕСТИ «СТЕПЬ»

       Говоря о своей повести "Степь" А.П. Чехов, как бы между
прочим роняет: "Революции в России никогда не будет..." Нам то
теперь известно как ошибся добросердечный Антон Павлович, так
верящий в прогресс и в лучшее будущее России, о котором то и
дело тоскуют его персонажи. Куприн писал о духовном мире
Антона Павловича Чехова: "... мысль о красоте грядущей жизни,
так ласково, печально и прекрасно отозвавшаяся во всех его
последних произведениях, была и в жизни одной из самых его
задушевных, наиболее лелеемых мыслей." Ему и в кошмарном сне
не могло присниться то, что произошло с Россией в ближайшие
годы после его кончины.  
            В творчестве Чехова повесть «Степь», занимает особое
место.  С неё началось безусловное понимание современниками
Чехова, как писателя значителого, необыкновенного.  «Степь» - это
повесть-путешествие, путешествие мальчика Егорушки на бричке и
подводах, повесть о жизни, воспринимаемой детским сознанием  во
всей непосредственности красоты и боли, о загадке существования
человека, природы вообще и о жизни русской в частности. В ней,
как на срезе русской жизни того времени, мы встречаем
представителей различных классов и сословий в движении их
судеб: простые мужики работники, мелкое священство и
купечество (Кузьмичов Иван Иванович и отец Христофор),
крупный цепкий землевладелец-капиталист Варламов, беззаботная
очаровательная графиня Драницкая, еврейское семейство
держателя постоялого двора Моисей Моисеевича с его братом
Соломоном.
            Говоря о повести, конечно же, невозможно не упомянуть
тему, проходящую лейтмотивом через всё творчество Антона
Павловича – тему СКУКИ. 
     Но если во многих рассказах скука у Чехова предстоит как
свойство духовной усталости и опустошённости интеллигентского
сознания, то в повести «Степь» скука предстаёт, как нечто
экзистенциальное, онтологическое, свойственное природе: «Летит
коршун над самой землёй, плавно взмахивая крыльями, и вдруг
остановится в воздухе, точно задумавшись о скуке жизни.» Она
сама - знойная неподвижность степи, где, однако, «во всём, что
видишь и слышишь, начинает чудится торжество красоты,
молодость. И в торжестве красоты, в излишке счастья чувствуешь
напряжение и тоску, как будто степь осознаёт, что она одинока…».
            Скука – та исходная точка, от которой начинается любое
движение – физическое и мыслительное, целенаправленное или
стихийное - скука, как побудительная причина: «Когда сварилась
каша, Дымов от скуки стал придираться к товарищам.». «Его
(Дымова) шальной насмешливый взгляд скользил по дороге, по
обозу и по небу, ни на чём не останавливался и, казалось, искал,
кого бы ещё убить от нечего делать и над чем бы посмеяться.»
«Скушно мне!» – кричит беснующийся от избытка сил злой
«озорник» Дымов в блеске молний приближающейся грозы ( мы
знаем -революции!!!).
            В образе Дымова Чехов выразил злое начало в народе и
пишет о нём: "...Такие натуры, как озорник Дымов, создаются
жизнью не для раскола, не для бродяжничества, не для осёдлого
житья, а прямёхонько для революции... Революции в России
никогда не будет, и Дымов кончит тем, что сопьётся или попадёт в
острог."   Но, нам уже открыто то, что для Чехова было
недостигнутым будущим из-за его ранней смерти от чахотки. Как
нам известно, революция случилась, и именно такие как Дымов
оказались ею очень даже востребованы на роль палачей.  Сквозь
типаж Дымова проступает будущий балтийский матрос  «краса
революции» и солдат дезертир с увлечением расстреливающие
своих офицеров и любого, на кого укажут.
            Чехов писатель тонкий и точный и если уж о чём-то
пишет, то без всякой предвзятости жестоко натуралистически и
точно. И образы простого русского народа он описывает без
умиления: чего стоит мужик, который, подобно животному съедает
сырой только что выловленную рыбу с хвостом и чешуёй. Нет у
Чехова ни тени толстовской идеализации простого мужика, не
проглядывается идея Достоевского о народе Богоносце.
            Но в целом у Чехова народ как есть – наивный, 
многотерпеливый, незлобливый: подводчики осуждают ненужное
убийство ужа Дымовым:  « - Каторожный! -  закричал он (один из
подводчиков) глухим, плачущим голосом. – За что ужикаты убил?
Что он тебе сделал, проклятый ты? Ишь ужика убил! А ежели бы
тебя так?»
            Вот собрались подводчики у костра и каждый
рассказывает о своём прошлом, как о чём-то исключительно
благополучном и каждый будто попал в данный момент и
положение по недоразумению: «Русский человек любит
вспоминать, но не любит жить.» И вот доверчиво, как дети
страшную сказку, слушают они нехитрые побасенки их товарища о
разбойниках «с длинными ножичками» на большой дороге. Это
нехитрое, склонное к мифологизации наивное сознание
невежественного человека легко увлечь простыми сказочными
лозунгами («Кто был никем, тот станет всем!»), но не
рациональным объяснением, они склонны к вере, а не к
пониманию. Этой народной невежественной массе близка
марксистская сказка о рае на земле – коммунизме, когда не будет
ни богатых, ни бедных - все будут равны (всем всего поровну!),
денег не будет и всего будет в изобилии, как в русской сказке о
Беловодье – благодатном крае, где нет помещиков, а земля рожает
сама собой, только бросай семена и опять на печь.            И
именно такие мужички составят массу Красной армии.
            Судьба же представителей,  среднего класса, таких людей
как добродушный о. Христофор и купец средней руки Иван
Иваныч Кузьмичов, сгинуть в застенках чека, в сталинских лагерях
или стать вечно дрожащими от страха советскими обывателями,
раствориться в бесконечности серых очередей. Варламова и
очаровательную графиню Драницкую мы скорее увидим в
эмиграции, и в положении простолюдинов.
            Но вот о судьбе в революции Соломона, родного брата
держателя постоялого двора Моисей Моисеича можно
порассуждать. Это человек явно незаурядный, страдающий от
неспраедливости жизнеустройства, оттого, что в жизни людей
властвует корысть и зло. Носитель этого зла по его мнению -
деньги, перед которыми все преклоняются. Он же сжигает то
немалое состояние, которое ему оставил отец, в печке ибо деньги
делают человека рабом.  Он полная противоположность своему
брату, готовому на любое унижение ради выживания семьи, детей...
Встречает он проезжих, не здороваясь, а лишь презрительно
улыбаясь.            И родной брат, вздыхая, горестно жалуется
проезжим людям на Соломона: " – Ночью он не спити всё думает,
думает, думает, а о чём он думает, бог его знает." И читатель может
догадываться о чём может думать Соломон: о несправедливости
жизнеустройства, о том, что деньги орудие этой несправедливости,
о том, что Бога нет, если он такое допускает... И в этом образе мы
можем явственно видеть будущего марксиста: как только в руки
ему попадутся книги Карла Маркса и он вмиг станет самым
яростным борцом за его идеи всемирного частья человечества,
коммунизма, отменяющго деньги, и из  нелепого чудака, ведущего
со всеми приезжими споры на постоялом дворе, превратится в
грозного и фанатичного красного комиссара с кобурой на боку.
Свержение ненавистного самодержавного строя - вот на что будет
направлен его мессанский пыл: и установление справедливого
социального миропорядка! Но тех же фанатиков революции ждала
гибель в  репрессиях Сталина, который в годы Большого Террора
уничтожал тех, кто вместе с Лениным делал революцию: Сталину
нужны были не соратники, которые были с ним на "ты" и
мешающие по его представлению выглядеть перед народом
единственным избранником, а покорные слуги. И ирония судьбы в
том, что расстреливать Сололмона будет тот же Дымов с той же
пьяной лёгкостью и свободой, с которой убивал офицеров и
заложников чека – палачи любители всегда востребованы!
Впрочем, на рубеже веков такой типаж, как Соломон, мог бы пойти
и другим путём: отправиться в Палестину, чтобы начать тяжкий
труд строитедьства нового государства на суровой земле предков.
Хотя вряд ли – идея глобального переустройства для него окажется
куда привлекательнее.
            Три силы грядущей революции можно увидеть в повести
Чехова "Степь": люмпен Дымов, находящий удовольствие в зле,
разрушении иубийстве от скуки собственной пустоты,  будущий
маркситст и комиссар, Соломон, с его мессианским пылом
стремящийся изменить мир к лучшему по рецептуре Карла Маркса
(да и почти вся русская интеллигенция,  в то время была
настроена против самодержавия!), и    невежественный народ,
накопивший ненависть к "богатым и умным" уверовавший в сказку
коммунизма, как в старую сказку о Беловодье. А разразившаяся
ужасная буря и гроза, будто прообраз надвигающейся на Россию
Катастрофы. «Чернота на небе раскрыла рот и дыхнула белым
огнём; тотчас же опять загремел гром; едва он умолк, как молния
блеснула так широко, что Егорушка сквозь щели рогожи увидел
вдруг всю большую дорогу до самой дали…»

    Чехов - тонкий исследователь душевных вибраций и то чем он
занимается в высшем смысле – человековедение. То, что чувствует
Егорушка при виде звёздного неба – это вопрос человека к себе:
зачем я и куда я иду:  «Когда долго, не отрывая глаз, смотришь на
глубокое небо, то почему-то мысли и душа сливаются в сознании
одиночества. ( как тут не вспомнить Ницше: "когда смотришь доло
в бездну, то и бездна смотрит в тебя")Начинаешь чувствовать себя
непоправимо одиноким, и всё то, что считал раньше близким и
родным, становится бесконечно далёким и не имеющим цены.
Звёзды, глядящие с неба уже тысячи лет, само  непонятное небо и
мгла, равнодушные к короткой жизни человека, когда остаёшься с
ними с глазу на глаз и стараешься постигнуть их смысл, гнетут
душу своим молчанием; приходит на мысль то одиночество,
которое ждёт каждого из нас в могиле, и сущность жизни
представляется  отчаянной, ужасной…» Все смертны, но «лично
для себя Егорушка не допускал возможности умереть и чувствовал,
что никогда не умрёт."