Романтики шестидесятых

Романтики шестидесятых

Окончив десятый класс со средним баллом аттестата 4.6, Влад не захотел продолжить учебу в институте или техникуме. За десять лет вся эта учеба так надоела, что хотелось побыстрее начать самостоятельную трудовую жизнь. Ему казалось, что с его школьными знаниями, когда он был все годы на первых местах в классе и в школе, он может поступить, когда захочет и куда захочет. Поэтому подал документы в техническое училище №4 в Брянске на специальность слесарь сборщик промышленного оборудования. И через десять месяцев получил красный диплом слесаря сборщика повышенного третьего разряда. В конце обучения к ним в группу пришел представитель какого-то министерства, который не называл конкретно какого и кого он представляет, но предложил интересную работу в далеких от Брянска местах Урала, Сибири или Средней Азии. Ребят, конечно, такой масштаб и возможность посмотреть далекие края сильно воодушевила. Почти вся группа дала согласие, и они заполнили специальные анкеты. КГБ проверили биографии ребят и некоторым ехать не разрешили. Видимо у родителей были какие-то грешки в биографии, скорее всего, связанные с войной. И поехал Влад с еще двумя десятками своих одногруппникови и столькими же выпускниками другого брянского ТУ в те самые далекие от его малой родины края. Куда именно им сообщили только в Москве, когда были куплены билеты на поезд Москва-Владивосток. Поехал, как призывал Хрущёв, осваивать Сибирь. («Кто в Сибири не бывал, тот и света не видал»). В Красноярске их посадили в автобус без названия маршрута, снабженного заставкой «Заказной». Через час езды они оказались у высоких глухих ворот, от которых расходились двухрядные заборы колючей проволоки. А рядом с воротами проходная, контрольно-пропускной пункт номер один. Здесь их высадили и оказалось, что тут надо снова оформлять какие-то анкеты и получать пропуска в город. Ждать пришлось довольно долго. Обратили внимание на плакаты внутри КПП. На одном было написано «Болтун-находка для врага», а на другом «в следующей пятилетке перейдем с шестичасового рабочего дня на пятичасовой». После завершения всех процедур их пропустили внутрь территории, где уже ждал их автобус. Еще через полчаса они уже были в общежитии, где комендант- молодая красивая женщина, выдала им ключи от комнат. Кому с кем поселяться в одной комнате, решали сами. Город оказалось очень симпатичным, удобным для жилья, с богатыми продовольственными магазинами и довольно скромными промтоварными и назывался Красноярск-26. Недостаток товаров в магазинах одежды вполне компенсировался несколькими пошивочными ателье, где можно было заказать себе пальто, костюм, брюки. Номер 26 означал почтовое отделение, по которому велась переписка с «Большой землей». Хотя рядом было отделение номер 31 и через него тоже можно было общаться. В городе идеальная чистота, полнейший порядок, никаких пьяных, да и спиртное продают один раз в неделю по «веселым дням». Что было особенно заметно после вольного Брянска с его пустыми полками в Гастрономах и никогда не пустовавшими вытрезвителями. Есть кинотеатр, драмтеатр, красивый парк с летней эстрадой и красивейшим озером и лодочной станцией. Пи этом днем и ночью, при освещении электрических фонарей и прожекторов работают военные строители. Строят жилые дома, поликлинику с больницей, а вечерами улицы города заполняют солдатские строевые песни. Это стройбат с лопатами и ломами на плече, как с винтовками, возвращается в казармы. Среди солдат стройбата преобладают смуглые лица среднеазиатских народов. Солдатские казармы недалеко, на окраине города. В основном это казармы стройбата, куда переселялись и те, кого призывали здесь же, в городе. Все они были стройбатовцы, даже если работали токарем, слесарем или шофером в этой части. Где жили и те, с кем недавно на гражданке работали в одной бригаде и теперь они приходят в общежитие в гости уже в военной форме. В «веселый» день, когда продается спиртное, они могли здесь пропустить стаканчик другой, а потом переспать на койке товарища, чтобы не напороться на патруль.
       Весь город находился в окружении двух рядов колючей проволоки с вышками, сторожевыми собаками и солдатами внутренних войск на КПП. Почему-то чаще всего такими солдатами охраны были люди монголоидной внешности. Внутри общего оцепления города тоже было немало мест, обнесенных колючей проволокой. Это лагеря заключенных, располагавшиеся вдоль дороги от КПП-1 до самого города, а также в лесистых пригородах вокруг, и зоны недавних строек в городе, на которых эти заключенные работали. По утрам их везли на работу в грузовиках с открытым кузовом. Они сидели на скамейках спиной к кабине, а за спиной у них, за перегородкой стояли два автоматчика с ППШ, которые они клали на перегородку, направляя стволы в спины заключенных. Зимой, проезжая в теплом автобусе, было жалко смотреть на то, как в обгоняющем автобус грузовике, обычно ЗИС-150, закутанные в тулупы охранники на сорокаградусном морозе нависали над серыми рядами фуфаек, согнувшихся в баранку от холода.
       А предприятие носило загадочное название п/я 117. Это был строительный трест при Министерстве среднего машиностроения. В его задачу входило не только построить и сдать в эксплуатацию мощнейший промышленный объект оборонного значения в глубоком подземелье, но и обеспечить его инфраструктурой. Хотя строился горно-химический комбинат, связанный с изготовлением ядерного оружия, но внутри него функционировали подразделения другого направления, работающие над созданием средств доставки этого оружия, космической и ракетной техники. Эта часть предприятия называлась девяткой, а сотрудники в нем шоколадники. Это потому, что работа там не пыльная, интеллектуальна я и зарабатывали они серьезные деньги. Но и на монтаже тоже платили очень хорошо. Владу досталась работа интересная, приходилось ремонтировать станки и механизмы, которые в условиях подземных работ часто выходили из строя. Но поскольку он принят на работу, как монтажник-высотник, то приходилось собирать и металлоконструкции из нержавеющей листовой стали. Сама поездка на работу была интересна тем, что в центр городка приходила электричка, из нее на платформу выходили военные проводники, которых называли чекистами, и пропускали в вагон по одному, проверяя при этом пропуск. В пропуске стояли один или несколько печатей с изображением пистолета, пушки и других предметов, обозначающих допуск на разные объекты предприятия. А само предприятие размещалось глубоко в недрах гранитных скал, на берегу Енисея. И при подъезде электрички к входу в «Дыру», так называли этот объект на своем рабочем языке, ворота «Дыры» разъезжались и, сопровождаемая внимательным взглядом часового, электричка въезжала внутрь. Там все расходились по своим объектам- «Заречная», «Черемушки» и др. А когда стукнули сибирские сорокаградусные морозы, на которых приходилось работать в аварийных ситуациях, Влад пришел к мысли, что лучше бы в такие холода работать в теплом помещении, без кувалды и зубила. Особенно остро это почувствовалось, когда однажды он оказался в КБ, где молодые ребята конструкторы выходили из теплого помещения в коридор освежиться и перекурить. В городе был филиал московского физико-технического института, поскольку предприятие имело прямое отношение к физике, а точнее к ядерной физике. Туда и пошел Влад, чтобы разузнать правила поступления в этот ВУЗ. Однако секретарша, сидевшая в информационном отделе, посмотрела его документы и увидев корочки технического училища, сказала: «Нет, рано тебе думать о нашем ВУЗе, сначала отработай три года, которые положены после училища, потом приходи.»  Ему даже в подготовительных курсах в этот ВУЗ было отказано. А тут уже и военкомат напомнил о себе. Стал призывать друзей, которые на год старше его, и отправлять их в стройбат. Фактически ребята только меняли комбинезон на солдатскую одежду и через три месяца после «курса молодого бойца» снова возвращались в свои бригады и продолжали работать, приезжая на работу не из общежития, а из армейских казарм. И хоть получали они свою зарплату так же, как и гражданские, хотя ее не выдавали на руки, а перечисляли на сберкнижку, но перспектива высшего образования заметно отдалялась, а возможно и исчезала совсем. Теперь со всей очевидностью Влад увидел, что в таком положении перспективы у него нет никакой. Кроме армии, стройбата, в перспективе сплошной туман. Тем более, что однажды к нему в общежитие пришел его товарищ по училищу, Леня Исаев. Он был довольно близким другом, их объединяло не только училище, но общее в биографиях. Леня учился у Владова дедушки, который был директором школы в селе Коростовка (Пушкино) в Севском районе, где жил Леня. Его уже призвали в армию, он прослужил несколько месяцев и там получил специальность сварщика в среде защитных газов. Варил нержавейку аргонно- дуговой сваркой. И вот однажды к ним в часть пришел человек, представился, как сотрудник технического отдела предприятия. Сказал, что ему нужен доброволец, который умеет хорошо варить нержавейку. Есть очень ответственная работа, от которой зависит очень многое в работе объекта. Работа будет хорошо вознаграждена, а военнослужащий, сделавший ее качественно, будет досрочно демобилизован. Командование порекомендовало Леню. Он подумал- дело рискованное, тем более, что уже ходили байки про подобные ситуации с зеком. Говорили, что зекам предложили спуститься в неработающий реактор, проделать небольшую работу и освободиться. А за работу дадут 25 тысяч рублей. Ну, и вроде зек все сделал, получил деньги и свободу, поехал домой и по дороге умер. Леня прикинул все за и против, учел возможные риски и согласился. Его отвезли в шахту, снабдили дополнительными средствами защиты и направили в лабиринты водяного охлаждения реактора. По какой-то причине, скорее всего з-за некачественной сварки, внутри этого лабиринта часть листов задралась и частично перекрыла проход воды. А в то время реактор охлаждался путем водообмена с Енисеем. Поэтому в зоне выхода воды в реку не образовывался ледяной покров. Леня в условиях предельной стесненности свою работу выполнил. Его снова тщательно осмотрели врачи, проверили на все возможные заражения и поражения и признали состояние здоровья не требующим дополнительных мер. По возвращении в часть ему начали готовить документы на демобилизацию. Про размер вознаграждения Леня распространяться не стал. Но он возвращался домой. И тут у Влада засосало под ложечкой, его тоже потянуло на малую Родину. Но до нее четыре тысячи километров, не вскочишь на подножку, не заберешься на крышу скорого «Владивосток-Москва». А из города можно выехать только по пропуску. Но пропуск может дать только первый отдел, получив на это согласие отдела кадров. Ну, а тот посмотрит, что причин для выезда нет-не уволен, не в отпуске, значит выехать не может. Сибирская зима принесла много новых впечатлений после своей зимы среднерусской. Странно было наблюдать, как при наступлении сорокаградусных морозов воздух становился, как стекло с просинью, наступала мертвая тишина, а мелкие искрящиеся снежинки планировали с голубого неба. Никогда раньше видеть не приходилось, как весь город становился похожим на долину гейзеров. Из самых разных мест, домов и корпусов поднимались тонкие струйки пара. Теплый воздух находили щели и неплотности и уходил в атмосферу, превращаясь в снежинки. Тут уже начиналась проверка отопления. Там, где оно было водяное, мороз нащупывал слабые места и замораживал воду в трубах, грозя серьезными последствиями. Остановись поток теплоснабжения хотя бы на час и все трубы разморозятся и ледяные пробки порвут их. В такую погоду это катастрофа. И тогда начинают бегать по цехам и корпусам газорезчики со своими керосиновыми бачками и резаками, разогревать промерзшую трубу. Но в промышленных зонах во избежание таких проблем отопление паровое. А это еще одна проблема. Пар где-то конденсируется, запирает проход и давление пара пробивает эту пробку. Тогда по всей системе разносится резкий и сильный стальной щелчок. И такой обстрел продолжается целый день. Ходить по городу при таком морозе не очень приятно, при вдохе мороз обжигает носоглотку, грызет оголенные участки тела. Тут уж невольно дышать приходится через шерстяную варежку. Ресницы и брови становятся белыми валиками инея. Но настоящим чудом оказался невиданный ранее автобус ЛАЗ.В нем тепло, комфортно, сиденья мягкие и
удобные. Поэтому смотреть из такого комфорта, как вас обгоняет ЗИС-150 с зеками, сидящими в кузове в одних фуфайках, было жутковато. Правда ехать им приходилось не долго, их лагеря внутри городской зоны. Чаще всего это были осужденные по политическим и экономическим статьям. На работе среди руководителей было немало тех, кто, проведя назначенный ему срок за колючей проволокой, остался здесь и продолжил работу в качестве начальника цеха, мастера, инженера и даже главного инженера в более мелких подразделениях. Лучшим бригадиром самой эффективной бригады был бывший заключенный этих лагерей некто Аверин. Его бригада готовила самые ответственные конструкции, полотнища- развертки резервуаров для жидких компонентов производственного цикла в шахте, а под землей их монтировали, устанавливали на место эксплуатации такие же умелые и опытные мастеровые. И зарабатывали они больше всех. Их месячная зарплата доходила до нескольких тысяч. Хотя были среди заключенных и ушлые ребята. Шофер, живший в одной комнате с Владом, звали его Петя Тюменев, возил начальника городской администрации. Был у него ГАЗ-69 с брезентовым верхом, но иногда начальник посылал его в одну из колоний для перевозки зэков на работу и обратно. Тогда он пересаживался на ЗИС -150, в кузов ставили деревянную раму со скамейками и с перегородкой у кабины, за которой должны стоять автоматчики, и въезжал в зону. Общение с заключенными было почти свободное и те всегда просили привезти им чая. Что администрацией лагеря запрещалось. За риск зэки платили ему пять рублей за пачку вместо пятидесяти копеек. Заказывали они только китайский чай. Он продавался в маленьких пакетиках и из него получался лучший чефир. Но однажды они попросили Петю получить за них лотерейный выигрыш. Принесли газету с выигравшими номерами, предъявили сам билет и предложили заплатить им половину стоимости ковра, который они выиграли, а себе пусть Петя возьмет всю сумму за ковер. Петя, конечно, не удержался, соблазнился на хороший навар, ведь раньше его не обманывали. Поучил он билет, отдал деньги, а придя домой решил еще раз сверить билет и газету. Оказалось, что никакого выигрыша нет. Зэки подделали номер в газете и обули нашего Петю в лапти.
       Отбывшие свои срока ЗК работали в бригадах и как-то не распространялись о своем прошлом, не приходилось слышать, чтобы они как-то обижались на случившиеся с ними. Возможно в этом ИТЛ «Полянский» для них были условия не такие, как в других местах ГУЛАГа. А может рано было теребить раны. Ведь в основном этот комбинат в скалах, этот город за колючими проволоками дело их рук и частично рук строительных батальонов СА. Но самую сложную работу, самую опасную в начале строительства делали они. Вольнонаемные появились уже в конце пятидесятых. А когда предприятие было в основном построено, сюда стали завозить рабочую силу с «большой земли». А кого можно сподвигнуть на такое дальнее переселение из своего дома в центре России? Конечно молодежь. Молодежь идеологизированную патриотическими воззваниями, подкрепленными примерами патриотизма старших, сдобренными крупными достижениями науки и техники, четкими представлениями перспективы страны и их лично. И конечно романтика путешествий по дальним, еще не изведанным ими самими краям. Были это кадры Трудовых Резервов. А их готовили в огромных количествах в больших городах и в малых. Хорошее материальное обеспечение курсантов, их вещевое и пищевое довольствие, гарантированная работа после окончания, привлекали сюда по большей части юношей из сельской местности. В селе семьи были обычно многодетные, а условия жизни довольно стесненные и ребята шли в разные отрасли промышленности, становились на ноги и оседали там, осваивая новые территории.