30-й знак алфавита и две прогрессии

     Готовились к экзаменам то вместе, у кого-то во дворе или на пляже, то раздельно. В школе накануне перед каждым экзаменом проводилась консультация и давались ЦУ.

     1 июня на сочинении я обошел вниманием Толстого и Пушкина и выбрал «В жизни всегда есть место подвигу» по мотивам произведений М. Горького и современных авторов. От сердца Данко перекинул мостик к «Молодой гвардии» Фадеева и закруглил «Иду на грозу» Д, Гранина, дожав всё «Моральным кодексом...» и (впопыхах – надо же было просмотреть Вовкину и Женькину писанину) цитатой из блокнотика:
БУДТЕ горделивы, не меняйте
Золота на первый же медяк!

     «Фантомас» поставил 5 по литературе и 4 по русскому языку за «будте». Мягкий знак – цена уплывшей золотой медали. Сочинения я не видел, оно ушло в комиссию РОНО, как претендующего на медаль, а вот о борьбе директора с Литератором за мягкий знак мне рассказали. Но принципиальный «чужой» учитель не уступил.

     5-го июня на письменной математике было два варианта с одинаковыми по теме, но разными буквами и цифрами, заданиями. Первое задание с арифметической и геометрической прогрессиями привело 90% аудитории в шоковое состояние.
     Пройденное в шестом классе, ребята забыли прочно и навсегда. Учителя увидели ужас в глазах учеников и призвали их успокоиться и делать другие знакомые задания, лихорадочно соображая, как спасать ситуацию. Кажется, даже они не предполагали наличия вопросов из такой далекой области арифметики.

     В нашем спортзале на 70-ти стареньких партах, по одному на каждой, тонули на глазах их воспитанники, а за столом сидели представители РОНО. Я, как мог, показал друзьям, что всё будет в порядке.
     Как бы устанавливая тишину, между рядами пошли Лариса Васильевна с Кирой Георгиевной. Лариса притормозила около меня, мы переглянулись, я дал понять, что всё решу и помогу ребятам шпаргалкой. Она сразу посветлела лицом и пошла дальше. Наверняка были и другие ребята, кто не забыл прогрессий.
     Все пять или шесть заданий были тривиально просты, самой средней сложности.
     Я быстренько сделал черновик своего первого варианта и перекинул Вовке и Женьке (они при рассаживании заняли места, чтобы оказаться на одном со мной варианте). Потом на всякий случай и второго варианта и тоже пустил по ряду. Потом не спеша черновик для себя и чистовой вариант на проштампованных экзаменационных листах. На всё про всё ушло чуть больше двух часов.

     Покрутил башкой – вроде никто СОС не семафорит, все уткнулись, что-то пишут. Подошла Кира, и пока Лариса отвлекала комиссию, попросила не спешить сдавать работу, а сделать ещё по шпаргалке. Их забрала другая учительница. Ребята по одному начали покидать зал. Потом отпустили и меня.
     Я понимал, что тем до кого дошли мои шпаргалки, придётся ставить отлично, и с трудом представлял, как учителя выйдут из этой ситуации. Но то ли кто-то пренебрёг моей помощью, то ли переписывая шпаргалку, умудрился наделать ошибок – оценки были разные.

     Мы пошли втроём к Никольской церкви и взяли по кружке пива. Пока утоляли первую жажду, «хозяйка» нацедила нам с собой трёхлитровый баллон. Его мы, не спеша, с рыбкой, прикончили в «тихой обители».

     На следующий день Вовка с Женькой зашли за мной и стали тащить в школу, узнать оценки. В школе стояла приятная прохлада, полумрак и тишина. Поднявшись на второй этаж, сразу за поворотом в длинный коридор услышали какие-то крики в районе учительской. Тихонько подошли поближе и разобрали знакомые голоса.
     Лариса Васильевна: – Я не могу, я не буду этого делать!
Иван Михайлович: – Нет, сделаешь! Лариса, надо.
     Л.В.: – Тут такая ошибка, я не могу поставить пять.
И.М.: – Пусть исправит своей рукой. Нам нужна хотя бы одна золотая медаль.
     Л.В.: – Нет, это невозможно. Будет видно любому.
И.М.: – А я говорю, надо. Исправляйте. Я приказываю! – И всё по кругу с вариантами ещё раза два...

     Послышались шаги. Мы на цырлах отскочили за дверь соседнего класса. Директор вылетел из учительской и умчался в канцелярию. Пришлось ждать. Минут через десять мы осторожно вышли в коридор, крадучись вернулись к лестнице и с нарочито громким смехом прошли ещё раз тот же маршрут.
     Я заглянул в приоткрытую дверь и поздоровался. Лариса повернула ко мне голову и сердито буркнула: – Чего тебе? – Никогда я не видел её в таком разобранном виде. Я даже смутился немного и пробормотал: – Можно оценки узнать.
     Всё ещё раздражённо, но уже более узнаваемо:
     – А то ты так не догадываешься – пятёрка у тебя.
     – Да я не за себя. Что у Мальцева и Шипико?
     Уже без всяких эмоций, отмахиваясь: – Им я тоже пятёрки поставила. У тебя же без помарок списали.
     Вот так. Был бы литератор в штате школы, не избежать бы и мне золотой медали.

     Дальше пошли устные экзамены и стандартные уловки, чтобы в аттестатах было как можно меньше троек. Для этого по оговоренной очерёдности первыми заходили в класс и брали «любимые» билеты не самые сильные ученики. Из-за этого мне приходилось долго ждать своей очереди. Комиссия к этому времени переходила «к чаю» или уже была немного утомлена, и отличники могли в пределах вопроса рассказывать всё что хотели, лишь бы в тему. Но я всё равно волновался, плохо ел утром и похудел так, что закройщику пришлось дважды ушивать в поясе заказанные к торжественному вечеру брюки. А Вовка наоборот. Сидя дома за учебниками, кушал бабушкины обеды и ужины по строгому расписанию и заметно потолстел.
     Выпускной вечер был назначен на 27 июня.

на фото: готовимся к экзаменам.