Старый отец, окончание

Перед внезапным блеском в глазах отца она вернулась
столь же внезапно в чистое  ребячество снова и начала
довольно фамильярно колотить его своими маленькими кулачками.

"О, ты просто дразнишь меня!" она засмеялась. "Ты непослушный,
непослушный-Старина-папа! О, очень хорошо, тогда вот еще одно стихотворение для
тебя! Тебе понравится это! Я придумал это прошлой ночью, Это все
о тебе!"
"Стреляй!" - сказал ее отец.

В этот единственный момент она вновь превратилась в поэта.
выпрямилась очень официально. Обратно к ее груди подкрался
дрожащие маленькие ручки. Ее глаза были затуманены слезами. "
Название этого стихотворения, - сказала она, - "Слово, которое Бог забыл
Создать". Но если это слишком длинно, я могла бы, конечно, назвать это просто
"Чудо". Посмотрим, что ты думаешь.

 "Из паники и боли, из невыразимой катастрофы,
 (О рифма, о руна, о сам ритм, давай быстрее, давай быстрее!)
 Исходя из всего этого, я говорю
 Судьба нашла мне моего отца!
 Но где? Где? На земле или в воздухе?
 С неба на море? От тебя ко мне?
 Где мне найти рифму к слову "отец"?
 Я, чья единственная речь - рифма, я, у кого так мало времени.
 Как я могу по-другому восхвалять моего папу?
 Красота, Великолепие, Ум, совершенство..." [100]

"О, я говорю!" - извивался ее отец. "И это все?"

Снова опускаясь на его грудь, он услышал, как она довольно сглотнула
несколько раз с трудом, прежде чем раздался ее приглушенный ответ.

"Это... это все, - сказала она, - кроме, конечно, припева "Йо-хо",
и так далее".

Посмеиваясь тихо сам с собою на мгновение ее отец сидел, уставившись
через головы на движущихся автомобилей-окно
пейзаж апельсиновые рощи, пальмы, а сосны.

"Не могли бы вы меня немного погладить?" - раздался приятный приглушенный голос
снова.

"Я не смею", - сказал ее отец. "Если бы я разжал хоть одну руку
ты бы шмякнулась на пол".

"О-о," вздохнула Дафна, "но не могла бы ты хотя бы... погладить меня своим
голосом?"

"Погладить тебя моим голосом?" - озадачил ее отец. С дрожью
мускулов его сильные руки сжались вокруг нее. "Ах, ты бедная
детка, - воскликнул он, - ты бедная одинокая маленькая малышка! Ты..."

"Почему все думают, что я такая маленькая?" - запротестовала Дафна. Приложив
значительные усилия, она снова поднялась: "Ты... и Джон [101]
Бернард - и... и Целующийся мужчина! Каждый из вас звонил
я "ребенок". Но тот парень Уилтонер ... на танцах той ночью, -
она запнулась, - он обращался со мной так, как будто я совсем взрослая и
настоящая. Прямо посреди танца он спросил меня о
хлебопечках. Я имею в виду, спросил моего совета насчет хлебопечек!
И мне это понравилось!"

"Ты когда-нибудь видел хлебопечку?" расспрашивала своего отца.

"Нет, - призналась Дафна, - но это звучит так реально! Но что я хочу
знать, - поспешно продолжила она совершенно неуместно, - так это об этом
месте - об этом диком, похожем на необитаемый остров месте, куда мы направляемся
. Покажется ли это _реальным_?"

"Очень реальным", - пообещал ее отец.

"Палатки?" переспросила Дафна.

"Да", - сказал ее отец.

"Что там будет из еды?" просияла Дафна.

"О, консервы, - пожал плечами ее отец, - и теплые апельсины, и
виноградные фрукты, и, конечно, горки соленой свинины, и все
свежая рыба, которую мы можем достать - испанская макрель, морская
форель, акулы."

"Не акулы?" Дафна была в восторге. [102]

"Ах, конечно, мы не обязаны их есть", - признался ее отец.

"А люди?" Дафна снова поникла. "А обязательно должны быть люди?"

"О, вероятно, только четверо или пятеро, - засмеялся ее отец, - и даже те
обычно они разбросаны на расстоянии двадцати пяти-пятидесяти миль друг от друга. О, конечно,
время от времени, - честно признался он, - мимо проплывает какой-нибудь веселый северянин
плавучий дом. Но в основном - каким-то образом, вся эта часть
суши, или, скорее, воды, кажется, населена людьми, которые
совершали ошибки - я имею в виду, совершали настоящие ошибки - спорили не мудро, но
слишком хорошо обращались со своими тещами или завышали их банковские счета
рукояткой пистолета, а не кончиком ручки, или
имел небольшую "грубую игру" где-то на севере штата со сверхчувствительным
шериф. У нас будет, например, "Потерянный человек" для
повар. Приятный, утонченный на вид старый городской житель, который говорит на изгойском, который не может
вспомнить, кто он такой, поэтому, к его большому счастью, он не может вспомнить, в чем
была его ошибка. И на следующем ключе прямо под нами, в двадцати милях
или около того, есть преступник, который убил двух налоговых инспекторов "где-то на севере в
Алабаме" [103]. А в глубине страны, прямо за нами, есть довольно
симпатичная женщина, которая помешалась на красном цвете. Не могу
похоже, терпеть рыжего и спустилась туда, чтобы потрепать нервы
в сплошь зеленых джунглях".

Большая, темно-синяя, Дафна посмотрела широко раскрытыми глазами на своего отца.

"Ты никого не обманываешь, старина?" - спросила она.

"Никого не обманываешь", - сказал ее отец.

Густые ресницы на мгновение отбросили черную тень на
изящно подкрашенные щеки. Затем довольно внезапно настоящая улыбка
озарила глаза и губы.

"О, старина-папа!" - воскликнула Дафна. "Ты не будешь возражать, если я потрогаю
твои...прекрасные волосы?"

"О, черт!" - увернулся ее отец.

Но маленькие ручки Дафны уже достигли своей цели.

"О, папочка, какие мягкие!" - злорадствовала она. "Какие белые! Какие толстые!"
Но, о боже, разве это не _hot_?"

"Напротив", - улыбнулся ее отец с немного искривленной
бровь. "Напротив - это ледяная шапка, предписанная Судьбой
для [104] того, что, несомненно, было чрезмерно лихорадочной молодостью".

Мгновение Дафна серьезно обдумывала ответ.

"Что было истолковано?" спросила она.

У нее слегка перехватило дыхание, и отец подхватил ее на руки
внезапно прижав обратно к своей груди.

"Что было истолковано, - он засмеялся, - означает:

 "Не хотел быть уродом,
 Не имел склонности петь или говорить,
 Не смог бы быть умным, даже если бы попытался,
 Так что покрась волосы! _о_, покрась его!----'" [105]

ЧАСТЬ II [106]

I [107]

"Каждый мужчина, хоть раз в своей жизни", - злорадствовали Джеффри Бреттон, "имеет
жаждал приключений опыт пребывания на необитаемом коралловом
остров с прекрасной даме!"

Из глаз, которые слишком трезво смотрели на яркий тропический пейзаж
Дафна ответила слегка удивленной и
откровенно осуждающей улыбкой.

"О, конечно, я имел в виду не связанную с этим "прекрасную леди"," пробормотал
ее отец.

Так же быстро, как и появилась, слабая улыбка снова исчезла.

Стряхивая горячую соль и песок со своих плеч в синей куртке
ее отец обхватил голые коричневые колени своими
обнажил загорелые руки и внезапно оглядел ее самым свирепым взглядом.
нахмурившись.

"Дафна, - приказал он, - никогда не переставай улыбаться! Никотин сам по себе
не более вреден для "внутренностей" человека, чем вдыхаемая улыбка ". [108]
Взмахом руки он, казалось, в этот единственный момент
включил всю сияющую вселенную в меру своего упрека.
"Даже со всем... этим, - требовательно спросил он, - разве ты не можешь быть счастлива ... кем угодно?"

Конечно, никто не мог отрицать, что это была сияющая вселенная!

Подобно куску белого мыла, плещущемуся на синей сковороде,
маленький остров сверкал в заливе! Белизна, превосходящая ваши самые дикие
мечты о белизне! Голубизна, превосходящая ваши самые смелые мечты
голубизна! Жемчуг, лазурь, индиго, бирюза, ультрамарин - все
искрящееся вместе под безжалостным солнцем!

Зелень там, конечно, тоже была - яркая, гремящая зелень
величественных кокосовых пальм, яркое свечение буковой травы,
хрустящий аромат низкорослой пальметты, и всегда великолепной, глянцевой
мангровые деревья, возвышающиеся в темноте, как гигантские лавровые кусты,
великолепие без пыли. Но зеленый цвет в Заливе, так или иначе, всегда кажется
идеей мужчины или женщины - так сказать, явной запоздалой мыслью
о тени или отделке. Все, что нужно голубому заливу, это яркий свет - и
вечный шанс измельчить ракушки цвета бледного дождя в бантик
белый песок! [109]

Прижавшись к белому песку, но прячась от яркого света, Джеффри
Бреттон развалился в бледной тени старой развалины, глядя наружу
на сияние. На расстоянии половины стержня от него в тонком голубом
купальнике, который точно соответствовал его собственному, нежилась Дафна
в своем собственном песочном гнездышке.

Ничто больше ни на суше, ни на море не дремало и не бездельничало из-за жары.

"Хлоп-бах-_бах_" на протяжении сверкающей мили вздымались большие волны
гремели и ревели на пляже. Фантастическая, как тень с
придавая ей блеск, серые акулы снова и снова пронзали
бурлящий прилив! Высоко над головой бесчисленными тысячами белых
чаек, свернувшихся в клубок и покрытых перьями в экстатическом маневре! Далеко на
внешнем рифе яркая испанская макрель прыгала на солнце! И
поразительно очерченный на горизонте, как будто намеренно
насмешка над всеми тщетными попытками человека ходить по воде,
гигантский виппери в форме воздушного змея, шатаясь, перепрыгивал с волны на волну
волна!

Со вздохом почти языческой радости Джеффри Бреттон повторил свой вопрос.

"Даже при всем этом, - настаивал он, - разве ты не можешь быть счастлив - хоть сколько-нибудь?" [110]

"О, старина, - вздрогнула Дафна, - ты знаешь это так же хорошо, как и я
что я был бы совершенно счастлив, если бы только мог забыть!"

"Забыть что?" - спросил ее отец.

"Забыть, как отвратительно обозвал меня президент!" Дафна задрожала.
"Забудь это ... это ужасное письмо, которое написала мне мать моей соседки по комнате! . . .
Забудь о газетах! . . . Забудь...забудь...все!"

Пожав плечами, Джеффри Бреттон указал назад на
костер на краю зарослей кактуса, где, присев на корточки,
перед ароматным кофейником в костюме пугала веселого цвета
джинджемс, странно величественный на вид старик с длинными тощими
волосы и резко очерченные черты лица придавали этой сцене трагическую нотку
.

"Потерянный человек" "все забыл", - признался он немного сухо.

"Все забыл?" - Повторила Дафна.

- Все, кроме того, как варить кофе, - сказал ее отец, - или жарить
время от времени кусочек рыбы! Я имею в виду, забыл, кто он такой! Забыл
кем он был! Забыл даже, кем он намеревается быть! Скорее всего, в этом-то и проблема
похоже, с этим делом с забывчивостью! Когда [111] вы
однажды начинаете "забывать", кажется, что в этом нет никакой особой
дискриминации! Имя вашего отца, местонахождение
ваш банкир, цены на репу, эстетическую ценность чистки
ваши волосы все стереть с лица земли одной помойной же
губкой!"

"Да, но старый...папа..." - парировала Дафна.

С улыбкой, которая была почти ласковой, ее отец сузил глаза
еще раз взглянул на трагическую фигуру старика.

"Меня повесят, если я не буду думать, что старина умрет за меня!" - заявил он
. "Но, похоже, ничто на свете не могло заставить его
вспомнить меня! Семьдесят лет и семьдесят миль из рыбы
крюк и семьдесят раз Батье, чем Батти! Вот таким образом я
нашел его пять или шесть лет назад!"

"Да, но где ты его нашла?" - проснулась Дафна. "Как вообще случилось, что
ты случайно нашла его?"

"Ну, если уж говорить правду, - сказал ее отец, - то я
в тот момент довольно рьяно охотился за розовым кроншнепом. Это
против закона, я считаю, будет охота overzealously для
розовый кроншнеп. Кстати один из тех мучительных зеленый водным путям
был! Абсолютный [112] лабиринт мангровых островов! Невозможно представить себе
опору, вы понимаете, кроме этой огромной голой резьбы из
мангровых корней, впивающихся в воду! И каждый отдельный
то, куда вы смотрели, было просто еще одним сырым зеленым туннелем! Глянцевые листья
шлепающие по бортам твоего каноэ, серо-голубиные кроншнепы
закрывают небо, аллигаторы жрут в каждой скользкой трясине
дыра! У старика был небольшой клочок сухой земли, всего лишь
размером и материальностью со скомканную газету,
и вигвам, крытый соломой, как хижина каннибалов, с веерами из пальмовых листьев!
И вот он лежал в сырости, жаре и гудении, слишком слабый
больше не в силах поднять голову, но ругаясь, как солдат
потому что каким-то необъяснимым образом он упустил торговое судно
это происходило вдоль его береговой линии каждые три месяца или около того. Для
дни и дни, я полагаю, он усердно греб к
устью перевала и налегал на весла с рассвета до заката
выгребая эту голубую линию горизонта в поисках риса и "белого бекона" и
кофе, спички и...жизнь. Дело было не только в том, что он был привередлив,
вы знаете! Сырой кроншнеп или еврейская рыба в сыром виде были бы на вкус как пудинг
для него к тому времени! [113] Но что-то, казалось, случилось с его ружьем
дробовик и его последний рыболовный крючок - сгнили, я полагаю. В любом случае, от
травяного пола до козырька этой дребезжащей хижины из пальмовых листьев не осталось
ничего, кроме сырости, жары и шума! И все же где-то
наверху, на Севере, я полагаю, или на Востоке, или на Западе, есть
сбитая с толку маленькая семейная группа, все еще спорящая вокруг вечерней лампы
или за утренней кашей: "Что бы в мире ни стало с
Отец?", Потерпевший крушение из-за тайфуна или банкротства банка, свернувший с
какого-то совершенно трезвого пути из-за фантазии о порошке от головной боли,
доведенный до исступления рисунком обоев в его столовой
"Что же в этом мире стало с отцом?"

"Ну, что же случилось?" оживилась Дафна.

"О, мы бросили его в наше каноэ, - сказал Джеффри Бреттон, - и
отвезли его обратно на яхту, а с яхты в должное время к этому
тот же маленький коралловый остров. И теперь каждый квартал, когда торговая
лодка огибает побережье, она, как мне кажется, планирует выбросить ящик
корма на берег у входа в ущелье Потерянного человека - будь то Потерянный Человек
сам есть на виду или нет. И обычно зимой, когда я [114]
спускаюсь вниз, я посылаю индейца-семинола обратно в этот безумный зеленый лабиринт
найти его. Я полагаю, никто, кроме индейца, не смог бы его найти. И
всегда, без малейших вопросов или возражений, Потерянный человек приходит и
готовит для меня. И все же ни разу, я думаю, он не показал и проблеска
узнавания, кроме недоуменного разглядывания каждого первого напитка
из "кэмп кофе", чтобы спросить: "Скажи, босс, готовила-ли-я-когда-нибудь-для
тебя раньше?"

"О, но старина-папа!" - воскликнула Дафна. "Ты не думаешь, что мы должны
попытаться забрать его домой?"

"Домой к чему?" нахмурился ее отец. Внезапным взглядом
влюбленного его глаза вновь обретают бирюзовый оттенок прилива. "Разве ни один
мужчина, - спросил он, - не предпочел бы умереть на испанском майне, чем жить
в сумасшедшем доме?" Также, между прочим, - пробормотал он, - когда у мужчины
однажды сформировалась привычка индейцев-семинолов жить в одежде гея
джемпер в клетку с брюками или без них, он не натягивает - легко,
вы понимаете, снова в льняные воротнички."

"Да, но как же его семья?" запротестовала [115] Дафна, "и
ужасная трагедия быть потерянной?"

"Бог знает!" - сказал ее отец. "Но ужасная трагедия быть
потерянным, как мне кажется, иногда значительно меньше, чем ужасная
трагедия быть найденным! Каждая человеческая катастрофа порождает множество
новых проблем, конечно - но она отменяет, я полагаю, не меньше
старых. Ни на суше, ни на море еще не было никаких разборок, я
полагаю, это не освободило какую-нибудь бедную душу с криком: "Теперь,
Мне никогда не придется рассказывать! Теперь им никогда не нужно будет знать!" Теперь,
нам никогда не придется платить!" Люди, которые задавались вопросом, как они могли
встречать наступающий день просто не было необходимости, вот и все! И ребята
такие, как наш старый друг, Кидди, довольно склонны представлять собой
чью-то отмененную проблему. И в любом случае" (для комедии вместо
трагедии он внезапно изменил выражение своего лица, сдвинув
одну бровь), "и в любом случае, Малыш, - он засмеялся, - это должно
значительно упростите жизнь, чтобы забыть обо всем в ней
кроме того, как приготовить то, что вам больше всего нравится! В вашем случае,
например, что вы выберете? Желе из гуавы? Или сливочную помадку?" [116]

"Желе из гуавы и помадка - ничего особенного!" вспыхнула Дафна. В другой
в тот же миг она вскочила на ноги и помчалась к Пропавшему Мужчине.

"Что бы ты ни делала - не заставляй его ругаться!" - крикнул ее отец.
"Честно говоря, я не мог этого посоветовать!"

Но не обращая внимания ни на что, кроме невыносимой тайны,
Дафна уже была у лагерного костра, занесенная, как тонкая палочка из
голубой живокости, над скорчившимся телом старика.

"По крайней мере, когда-то он должен был быть северянином!" - воскликнул ее отец.
"иначе он бы никогда не выдержал шока от этого купального костюма!"

Отмахнувшись от насмешек, Дафна с отчаянием вцепилась
изо всех сил в разноцветное плечо старика.

"Пропащий человек!" - вспылила она. " это совершенно абсурдно с твоей стороны
помнить о такой глупой мелочи, как приготовление кофе, и забывать
о такой огромной важности, как то, кто ты есть! Это не имеет смысла
говорю тебе? Ты должен помнить, кто ты! Ты должен! Ты
_must_! Потерянный человек, как тебя зовут?"

"Потерянный человек", - ответил старик, как будто это был он сам
Смит. [117]

"Да, но где ты живешь?" - воскликнула Дафна.

"Здесь", - сказал Потерянный Человек.

"Да, но после того, как ты уйдешь отсюда, куда ты пойдешь?" настаивала Дафна.

"Там", - сказал Потерянный Человек.

С тихим воплем отчаяния Дафна указала назад, на своего отца.

"Как зовут этого человека?" - требовательно спросила она.

"Это не имеет значения", - сказал Потерянный человек. "У него такое хорошее лицо".

"Да, но как меня зовут?" - хихикнула Дафна.

Как будто немного утомленный катехизисом, Потерянный человек возобновил
пить кофе.

"Все осталось по-прежнему", - сказал он.

"Но я говорю вам, что я не буду "Все по-прежнему!" - воскликнула Дафна. "Меня зовут
Дафна! Д-а-п-х-н-е! _дафни_! Вспомни это сейчас!" - увещевала она
его. "Ты просто должен кое-что вспомнить! ... Дафна! Дафна!
Дафна!

С любопытным смешком и внезапным наклоном головы, когда
пытаясь определить источник столь незнакомого звука,
Потерянный Человек [118] потянулся к огромному походному пауку с длинной ручкой
и совершенно неожиданно начал бренчать им, как на банджо, поскольку, сотрясая
откинув лохматую гриву с глаз, он разразился песней:

 "Диафения, похожая на цветок нарцисса,
 Белая, как солнце, прекрасная, как лилия,
 Хей-хей-хей..."

С тихим вскриком Дафна повернулась назад, чтобы защитить своего отца.

"Ну что ты, старина!" - воскликнула она. "Он называет меня "Диафения"! Это
старая, престарая песня! О, ужасно старая, старинная английская песня! Она в
Золотая сокровищница! Тебя учат этому в колледже! Ты ни за что на свете
не узнал бы этого, если бы не учился в колледже!"

"Ну, переключи его обратно на ругательства, если тебе так больше нравится!"
позвонил ее отцу. Но уже одним прыжком и разбегом он был на пути
к тому, чтобы доказать феномен собственными ушами и глазами.

Дрожащий, но с решительной галантностью, гортанный голос Потерянного человека
старый голос нес мелодичное воспоминание.

 "Диафения, подобная всему благословенному,
 Когда выражены все твои похвалы,
 Хей-о-Хей-о." [119]

Крик, который издала Дафна, теперь напугал даже Потерянного человека до полусмерти
следующая реплика.

"О, я придумала кое-что совершенно замечательное!" - воскликнула она,
и, бросившись в свою палатку, вернулась с большим сияющим зеркалом
крепко сжимая его в объятиях. "О, ты подумал, что я поступила глупо, взяв с собой
это!" - упрекнула она отца, "но, может быть, я была не так глупа,
в конце концов! Может быть, я собираюсь сотворить с этим чудо! Может быть, это
и есть психологический момент!" Все еще с зеркальной поверхностью
сияя, как яркий нагрудник, она медленно продвигалась
к Потерянному Человеку, пока каждый дюйм ртути не принял свой
безжалостная расплата за фигуру пугала перед ним. "Теперь, Потерянный
Мужчина! - торжествовала она. - посмотри поближе! Посмотри поближе! . . . _ Кто такой
ты_?"

Безразлично, как заблудившееся животное, Человек какое-то время смотрел в зеркало
мгновение. Затем, совершенно внезапно, его шея странно дернулась вперед,
он уставился прямо в отражение и, пошатываясь, поднялся на ноги. Немой
с каким-то необъяснимым чувством он стоял, затаив дыхание, переводя взгляд
мгновение с совершенно невыразительного лица Джеффри Бреттона на Дафну
возбужденные глаза. Затем, очень намеренно, кончик [120] его языка выполз наружу
чтобы смочить свои иссушенные солнцем губы.

"Я похож на _это_?" он указал.

"Да, боюсь, что так", - честно призналась Дафна.

Со вздохом, похожим на вздох человека, которого душат, Потерянный человек
воздел руки к небесам. "Боже мой! Боже мой! - воскликнул он. - Я
думал, что я молодой!" И, резко развернувшись, он как сумасшедший помчался
вниз по белому пляжу в белый прибой и сквозь
белый прибой в голубую пену за ним, как будто
сама линия горизонта была его конечной целью. Наружу через
глубины цвета индиго длинными, медленными, невероятно мощными гребками,
пробираясь наполовину выпрямившись через косяки лазурного цвета, сливаясь для
бесконечных секунд-дикий вихрь и грохот далеко отдаленных
выключатели, силуэты на один короткий фантастический момент, который стоит
по щиколотку на гребне скрывается песчаная коса с белой чайки
кружит в живой нимб над его головой он прошел половину
whipperee, половину чудо-человек ... в непроглядной блики.

"О, старина!" - ахнула Дафна. "Разве он не утонет?" [121]

Потрясенный больше, чем хотел показать, Джеффри Бреттон наклонился на
мгновение, чтобы стряхнуть щекотку воображаемого песка со своего подъема.

"Не через тысячу лет, - сказал он, - но, по крайней мере, он будет
... омыт".

При каком-то незнакомом тембре голоса Дафна робко подкралась к
нему.

"О, старина папа", - запинаясь, произнесла она, "ты же не думаешь на самом деле, не так ли,
что он был потерян с тех пор, как был...молодым?"

"Бог знает," сказал Джеффри Бреттон. "Только, в следующий раз, когда тебе придет в голову
замечательная идея, Малыш, - держи его в наморднике день или два, пока
не убедишься, что он не укусит".

"О, но старина... папа!" - задрожала Дафна, "Я... я не хотела причинять боль
ему! Правда, я этого не делала! Я..."

"Ты не причинила ему вреда", - сказал ее отец. "Как и во всех милосердных казнях
он так и не понял, что его ударило!" С жестом, откровенно
веселый, он протянул руку и схватил Дафну за запястье. "Давай
давай, малышка!" он бросил вызов, "давай устроим гонку по пляжу!"

К тому времени, как гонка закончилась, у них не хватило дыхания
ни у кого из них не было сил ни о чем говорить. Снова растворились в песке,
[122] опаленные солнцем, овеянные большими грохочущими зарослями кустарника
пальметто, они свернулись калачиком в полумраке и заснули.

Первым проснулся Джеффри Бреттон.

"Бедняга", - была первая фраза, слетевшая с его губ.

"Кто?" зевнула Дафна.

"Я!" довольно быстро ответил ее отец. "Я беспокоилась о своей собаке".

"О-х", - зевнула Дафна.

"О... ты сама!" - зевнул ее отец.

В следующий раз первой проснулась Дафна, и она проснулась от того, что
ее пальцы крепко вцепились в плечо испуганного отца.

"О, старина папа!" - воскликнула она. "По моему пляжу прогуливается дама!"

Отяжелевший от сна Джеффри Бреттон с трудом приподнялся
и откинул с глаз седые волосы как раз вовремя, чтобы встретиться лицом к лицу с
незваным гостем, когда она огибала ближайшие заросли кактуса.

"Почему...почему... добрый день, Леди-Гуляющая-по-нашему-пляжу!" - сказал он.

Крик, который издала леди, хотя и был отчетливо пронзительным, все же был
совершенно безошибочно можно узнать [123] крик цвета хаки, так сказать, крик
спортсменки, всего лишь вопрос атавизма.

"_о_! Как ты меня напугал! - воскликнула она.

По крайней мере, леди было очень приличествует испугаться, хотя
по краям ее откровенного признания проступили губы
все та же резкая, атавическая бледность и умные серые глаза, которые
поискала две фигуры в синих мундирах перед ней были довольно
экстравагантно расширены.

"Это... это остров Марты?" она задала совсем небольшой вопрос
резко.

"Это не так!" - сказал Джеффри Бреттон с некоторой холодностью. "Марта - это
сумасшедшая леди. Рассчитываем ли мы на тебя, лпохож на сумасшедших леди?"

"О, нет ... конечно, нет", - вспыхнул незваный гость. "Только ... только это
иногда так ужасно трудно узнать людей без одежды".

"Без их одежды?" вспыхнула Дафна. "Почему это наша
одежда! Наша собственная одежда!" Как будто в бесспорное доказательство
утверждения, - она подалась еще ближе к стороне отца и
стала гладить такие плеча и рукава такие, как ее отец
купальный костюм хвастался.

Но, каким бы нежным ни был жест, он только послужил [124] каким-то образом, чтобы
усилить нервозность вторгшейся Леди.

"Ну ... конечно ... я ... я не это имела в виду", - запинаясь, пробормотала она. "Это
только то, что, набросившись на тебя так внезапно, как я это сделал, я..."
Жестом абсолютной беспомощности она развела руками.
"Ну, здесь так много странных людей!" - воскликнула она.
"Фанатики, производители фруктов и сбежавшие люди ... и...и
фанатики!" В приступе замешательства ее взгляд переместился
через стройную, похожую на нимфу красоту Дафны к дикому острову
сцена вокруг них, и снова вернулся к Джеффри Бреттону
явно искушенные глаза. "Насколько я знаю," - заявила она
с ощутимым усилием на легкость, "вы, может быть беглецов
от правосудия!"

"Называйте нас скорее беглецами от несправедливости", - поклонился Джеффри
Бреттон с едва заметной улыбкой.

Дергая за поля своей коричневой шляпы цвета хаки, теребя
воротник своей коричневой рубашки цвета хаки, похлопывая по ширинке своей
коричневой юбки цвета хаки, вторгшаяся Леди очень внезапно начала
повозись с ее личной внешностью. [125]

"Ну разве это не смешно?" дернулась Дафна. "Всякий раз, когда мой отец
улыбается, я имею в виду, вот так улыбается - так слабо, так искренно - каждая
женщина в поле зрения, кроме меня, начинает поправлять шляпу и..."

"Прекрати нести чушь!" - приказал ее отец.

Но Вторгшаяся Леди, не выказав ни капли негодования,
опустилась прямо на горячий песок и начала смеяться. Это был
тоже умный смех, хотя все еще немного дребезжащий
по краям.

"Пожалуйста, извините меня за то, что я была такой истеричной", - взмолилась она. "Но
это был такой странный день! И я только что пережила такой ужасный
испуг, что с трудом понимаю, кто сумасшедший, а кто нет!"

"Испуг?" осуждал Джеффри Бреттона со все возрастающей
официальностью.

"Да! Только что сойдя на берег, - воскликнула вторгшаяся Леди, - я
подумала, что увидела мужчину, идущего по воде! Выход в залив это
была! Я думаю, почти в миле! Но когда я посмотрел снова, это
была рыба!" очень слабо, но тем не менее ощутимо ее зубы
начали стучать. "Но когда я посмотрел _ снова_, это был мужчина! Это
_ было _!"

"Совершенно не о чем беспокоиться", - [126] вмешался Джеффри
Бреттон быстро: "это был просто наш дворецкий, делающий гимнастику".

"Ваш...дворецкий?" запинаясь, пробормотала вторгшаяся леди.

"Да, вы, вероятно, заметили, что вода чрезвычайно
местами жидкая", - затем с поспешным возвращением своих манер
Джеффри Бреттон махнул ей в сторону затененного зеленью песчаного гнезда
которое он только что покинул.

"Возьмите тень, мадам!" - умолял он ее. "Вы выглядите совершенно запыхавшейся
! И как будто вы бежали!"

"Бежали?" Дама взяла себя в руки. "Я скакала галопом!" Довольно
осторожно, но, тем не менее, с благодарностью, она направилась в
волнистую зеленую тень. "И даже после того, как я сошла на берег", - призналась она
"Я встретила таких странных существ на пляже! О, пеликаны, я
имею в виду, - поспешно добавила она, - и крабы-скрипачи! Толпы и толпы
из...

"Нам понадобится дорожный полицейский", - размышлял Джеффри Бреттон.
Но даже в то время, как он размышлял, он стоял, прикрывая глаза рукой
в то время как он прочесывал свободную линию горизонта в поисках чего-то, что
казалось, озадачивало его.

"Когда вы только что [127] заговорили о том, чтобы сойти на берег", - он повернулся и спросил
леди довольно резко спросила: "На чем, могу я спросить, вы были?"

"Я была в... в свадебном путешествии", - сказала леди.

"В свадебном путешествии?" подпрыгнула Дафна.

"И, испытывая невыразимую скуку, - сказала леди, - "я..."

"Вы, мягко говоря, откровенны", - пробормотал Джеффри Бреттон.

""Фрэнк?" - переспросила леди. "Я была в отчаянии! Поэтому, когда другие
взяли все катера, чтобы отправиться на охоту за каким-то видом
рыбы, кажется, парусной рыбы, я притворился, что у меня есть
голова болела, и я остался в своей каюте, и в первый момент
даже механика не было видно, я просто скользнул в каноэ
и поплыл к берегу. Видите ли, я услышала, - объяснила леди,
- обо всех странных людях, спрятанных на некоторых из этих островов
видите ли, мне только что пришло в голову, что...

"Все это, конечно, очень интересно", - сказал Джеффри
Бреттон, "но честь вынуждает меня высказать несколько небольших замечаний.
мои собственные. Вон там, через тот лабиринт чаек", - он
указал: "Я замечаю единственный дымок на [128] горизонте, который ведет
я могу сделать вывод, что, не только мудро замаскировав свое отсутствие
но и слишком хорошо, яхта и жених, о которых идет речь, уже находятся
движутся на юг с очень разумным пробегом. Для
Карибского бассейна, несомненно? Всегда ли я понимал, что
Карибское море было действительно замечательным местом для медового месяца!"

Но уже, слегка задыхаясь, вторгшаяся Леди была
на ногах, отчаянно озираясь по сторонам. Ее лицо было
ужасно белым.

"Быстрее!" - закричала она. "Мы должны взять каноэ и попытаться поймать
их!"

"Ваши познания в морских делах очаровательны", - поклонился Джеффри
Бреттон. "Но хотя человек часто может выходить в море на каноэ, он это делает
не так-то просто выйти в залив. Злосчастное тайфунное предательство
в этих водах, своеобразные хулиганские повадки акул,...

"Мы ...должны... достать...каноэ!" настаивала леди.

"Ну, как глупо!" - встрепенулась Дафна. "Ну, это заняло бы недели и
недели!"

"И в этом порывистом климате", - осуждал [129] ее отец,
"как удручающе приехать наконец только для того, чтобы обнаружить, что вероломный
жених уже взял себе другую невесту".

"Ваше легкомыслие совершенно неуместно", - нахмурилась леди. "Когда я
подумайте о беспокойстве, которое я причинил своей группе, о тамошнем переполохе
поднимется на борт яхты, как только обнаружат мое отсутствие,
..."

"О, конечно, мы могли бы разместить рекламу", - весело предложил Джеффри Бреттон
, "указав широту и долготу, и более
четкие указания, что это остров, который почти всегда имеет
одиннадцать пеликанов сидят на песчаной отмели. И мы могли бы обучить нашего
дворецкого, я полагаю, время от времени выплывать к проплывающим мимо
яхтам и плавучим домам с плакатом во рту, на котором написано: "Найдена:
Леди в коричневом хаки". Но если только у нас не будет немного более определенного
удостоверение личности..." он повернулся и обратился к даме с некоторой
резкостью.

Вопреки себе и совершенно необъяснимо леди начала
улыбаться. Одновременно с улыбкой она сняла коричневую вуаль
со своей коричневой шляпы и, сорвав саму шляпу, обнажила свою
светлую голову на ветру. [130]

"Просто упомяни, что у меня рыжие волосы", - сказала она. "Имена
в целом слишком легко придумываются, чтобы их можно было использовать для идентификации
целей".

"И все же, я полагаю, больше леди, - пробормотал Джеффри Бреттон, - путешествуют
под вымышленными волосами, чем под вымышленными именами".

"Почему, старый папа!" возмутилась Дафна. Во внезапной вспышки интереса
все ее внимание было сосредоточено на Леди. "Мое! но ваши волосы такое
красный!", - плакала она. "И такие кучи этого! Боже мой!" она
пробормотала, заикаясь: "Вы почти так же молоды, как я!"

"С вашей стороны восхитительно так думать", - улыбнулась леди. "Но даже
боюсь, ты никогда не оценишь меня так молодо, как этот... этот... твой
отец, так ты сказал?"

"Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду?" посерьезнела Дафна.

"Люди почти никогда не понимают, что имеют в виду дамы", - сказал ее
отец. "Но вывод, конечно, таков, что это относится к
на данный момент к моему несколько неопытному разговору. Однако,"он
продолжил совершенно беспечно, "Я не вижу причин, почему мы не должны
все быть очень счастливы вместе - по крайней мере, до тех пор, пока мой собственный [131]
launch вернется со своим модернизированным двигателем. Но между тем, когда
вы ели в последний раз?" он резко повернулся, чтобы спросить леди с искренним
беспокойством.

"Прошлой ночью", - уступила леди. "Честно говоря, у меня действительно была небольшая
головная боль".

"Наши грейпфруты не покрыты льдом, - размышлял Джеффри Бреттон, - и мы
наливаем масло из кувшина, что не принято, из
конечно, на яхтах, курсирующих по заливу, но в качестве походной еды..." С
слегка улыбнувшись, он протянул руку Дафне и помог
ей подняться на ноги. "Ужин подан, леди!" сказал он и
направился к пляжу.

Все еще крепко держась за одну руку, Дафна следовала за ним на полшага
позади него.

"Солнце так жарко и ... такой густой песок ... и снаряды
настолько острый, что" она назвала сердечно обратно к вторгаясь Леди,
"ты найдешь ее куч легче, если ты возьмешь старого отца другие
силы!"

"Нет, благодарю вас!" - сказала Вторгшаяся Леди, но продолжила путь
отважно следуя за ними.

Солнце было жарким! Песок был плотным! Ракушки были очень острыми!
Никакой тени на протяжении почти мили, за исключением редких решетчатых [132]
проблеск полета морской чайки! Но совсем рядом с ними Синева
Залив грохотал и плескался в экстатических брызгах. И возвышающийся высоко
над желтоватым блеском пляжной травы и зарослей кактусов
ярко-зеленые кокосовые пальмы стучали и обмахивались, по крайней мере,
звуком прохлады!

"Я... я полагаю, мне придется оставить леди в моей палатке",
прошептала Дафна.

"Твое предположение совершенно верно", - сказал ее отец.

"По-моему, у нее довольно красивые глаза", - прошептала Дафна. "И
самые симпатичные волосы!"

"Правда?" сказал ее отец.

За внезапного резкого вздрагивания в руки мало что было отлично так
с уверенностью в своих собственных-Он оглянулся как раз вовремя, чтобы поймать
выглядит он так боялся в ее глазах.

"Я... я полагаю, я должна рассказать ей", - страдала Дафна.

"Рассказать ей ... что?" - рявкнул ее отец.

"Почему... моя... моя история", - запинаясь, пробормотала Дафна. "Это было бы не совсем
благородно не делать этого, не так ли?" Молодые губы отчаянно пытались
изобразить что-то вроде юмористической улыбки. "Скажи- ей, я имею в виду - совершенно
откровенно говоря, ты [133] знаешь - что я более или менее печально известный
персонаж". Одним движением молодой рот обнажил себя
даже об этой тщетной попытке развеселиться. "Ни одна порядочная женщина
никогда бы не захотела снова общаться со мной, - сказал президент".

В порыве совершенно неуместного гнева Джеффри Бреттон развернулся
чтобы подождать вторгшуюся Леди.

"Это что, черепашьи бега?" обвиняющим тоном спросил он. "Должны ли мы
умереть здесь, на наших путях, от голода и жажды?" Даже не сказав
"С вашего позволения", он схватил руку Вторгшейся Леди в свою
свободной рукой и снова ринулся вперед. Когда они мчались по
губчатой, подмытой приливом песчаной отмели прямо перед огромной голубой волной и
зрячий белые шатры наконец, он откинул голову
возглас экстравагантных веселье. "Что бы я ни сделал в этом мире",
он требовал от земли, воздуха, неба, моря, "чтобы я был выброшен на берег
на коралловом острове с двумя прекрасными дамами, одна из которых моя
дочь, а другая - невеста другого мужчины?"

"Ш-ш-ш!" - предупредила Дафна, дернув рукой. "Там
незнакомец у лагерного [134] костра!" Выпустив пальцы отца и
совершенно игнорируя другую леди, она быстро побежала вперед и, увернувшись
в густые заросли пляжной травы, присела, как молодой
Индеец, чтобы разгадать тайну. "О, старина!" - подала она сигнал
в ответ, приложив палец к губам: "это самый ... нежный на вид
мужчина! Такие странные маленькие узкие плечи! И лунообразные глаза!
И борода, похожая на шелковый платок для рук!"

"Должно быть, Преступник", - сказал ее отец

"Преступник?" - запротестовала Дафна. "О, боже мой!" - воскликнула она
внезапно. "Он увидел меня! И он крадется прочь по траве
с большим свертком мехов или чем-то в этом роде под мышкой! Быстрее!
Может быть, нас ограбили!" Выбежав на пляж, где все было на виду, она
замерла на одно неуверенное мгновение, в то время как Преступник, как
словно по волшебству, исчез из виду.

"Ограблен! О нет, - засмеялся ее отец. "Это твой купальник!
Этот преступник не только самый честный человек, которого я знаю, но и самый щепетильный.
так случилось, что он еще и самый брезгливый скромник. Обойди вокруг
с черного хода, мимо [135] пальметт, - приказал он, - и надень юбку!
Я хочу его видеть!"

Отпустив пальцы Леди в коричневом хаки, он сложил ладони рупором
ко рту и начал кричать через небольшое расстояние.

"Привет, Аллиман!" - позвал он.

"Здравствуйте, мистер Бреттон!" - очень осторожно прозвучал тихий ответ,
затем из чащи появился сам мужчина со свертком
шкуры дикой кошки все еще были зажаты в его руках. Дафна, безусловно,
не преувеличивала ни его мягкость, ни узкие плечи,
ни шелковистую старомодную каштановую бороду, ни мягкие глаза.

"Пришел обменять мне эти кошачьи шкурки на немного трубочного табака и
апельсины?" улыбнулся Джеффри Бреттон.

"Я ... не... возражаю", - протянул Разбойник.

Как человек, для которого Время ничего не значило и никогда больше не будет значить, он сел
на край старой развалины и вытащил пустую трубку из
кармана.

"Прямо за тем сломанным лонжероном ты найдешь жестянку из-под табака, я
угадай, - сказал Джеффри Бреттон. "Я, скорее, планирую спрятать больше или меньше
этого на такой просторной полке, какую только может предоставить остров [136] . . . . Это
такая проклятая неприятность - убираться куда-нибудь подальше от пляжа и
обнаруживаю, что ты забыл свой "бакси". Это единственное возможное
недостаток, который я мог найти на этом острове ", - размышлял он. "Здесь так мало
места в шкафу и практически нет полок!"

"Пуфф, пуфф, пуфф", - без тени выражения сказал Разбойник.
посасывал свою трубку. "Пуфф, пуфф...пуфф... пуфф, пуф".

Жестом в сторону палаток, кивком в сторону удаляющейся спины
о даме в коричневом хаки Джеффри Бреттон попытался возобновить разговор
.

"Мои дамы, - доверительно сообщил он, - плавали ... переходили вброд ... бегали
чтобы не сказать ... катались на яхте!"

"Прелестные леди!" - покраснел Преступник.

"Благодарю вас", - поклонился Джеффри Бреттон.

"Пуф, пуф, пуф, пуф, пуф", - вздыхала трубка Разбойника.

Джеффри Бреттон очень ловко потянулся за сломанной перекладиной
чтобы тоже закурить.

"Были какие-нибудь особые новости за последний год?" он спросил.

Вдумчиво, после долгих монотонных месяцев жары и слепящего света
и убожества, и [137] лишений, и почти абсолютной изоляции,
Аутло извлек в качестве чистого подарка один приятный факт.

"Я - видел - целую кучу розовых-кроншнепов", - сказал он.

"Черт возьми, ты это сделал!" - просиял Джеффри Бреттон.

"Есть какие-нибудь новости ... от...вас?" - пробубнил Разбойник.

Из Европы, Азии, Африки - при королевских дворах и
сплетни королев, из ста приключений, из ста
яркие воспоминания Джеффри Бреттон обменивал подарком на подарок.

"Я смотрел Мировую серию", - признался он. "Я видел, как Фрэнк Бейкер совершил
свои два хоум-рана".

"Нет?" - поежился Аутло. Очень медленно он вынул трубку изо рта
. Только на мгновение мускул дернулся, словно всхлип в
его поседевшее горло. Как будто внезапно охваченный застенчивостью,
он начал шаркать босыми ногами по песку. "Есть ... есть тот же самый
Президент, как обычно?" Наконец он отважился.

"Насколько я знаю", - сказал Бреттон. "Я был в Вашингтоне три
недели назад". [138]

"Хороший урожай апельсинов в штате?" - настаивал вялый голос.

"Полагаю, достаточно хорошо", - согласился Бреттон.

"Что-нибудь ... особенное... в газетах в эти дни об Алабами?"
пробормотали губы, сжатые трубкой.

"Алабама все еще на карте", - признал Бреттон.

"Пуф-пуф-пуф", - задумчиво пробормотал Преступник. Затем очень вяло он
с трудом поднялся на ноги. "Послушай, Марта хочет тебя", - сказал он.

"Марта?" - озадачился Джеффри Бреттон. "Хочет _ меня_? . . . Зачем?"

"Она не говорит, - сказал Изгой, - но она хочет, чтобы ты ... быстро".

"Быстро?" усмехнулся Джеффри Бреттон.

"Она уверена, что хочет, чтобы ты побыстрее", - повторил Изгой.

"О, хорошо, мы пойдем прямо сейчас", - согласился Джеффри Бреттон, "просто
как только я смогу надеть свои брюки цвета хаки! Ну, я бы не потерпел неудачу
Марта ни за что на свете! Да ведь в тот раз сом
ужалил меня, она..." Совершенно неожиданно его лицо потемнело, а затем
снова повеселело. "О, конечно, у меня здесь нет моего [139] запуска", - сказал он.
подтвержденный: "но мы можем поехать в вашем!"

"О ... нет", - мягко запротестовал Преступник. "Скоро вернется ночь,
и я не рассчитываю никуда идти в темноте . . . . Это
нездорово путешествовать в темноте . . . . Моя мать вернулась домой,
она всегда говорит, что путешествовать в темноте вредно для здоровья".

"О, ерунда!" сказал Джеффри Бреттон. "Ну, Марта, может быть, и больна!"

"У нее определенно что-то есть, - вздохнул Изгой, - но это не
умирание. Завтра подойдет".

"Это определенно не подойдет, если Марта в беде!" - воскликнул Джеффри
Бреттон. "Мы отправляемся сию минуту! . . . Подождите, пока я скажу
дамы, и мы все присоединимся, как только сможем перекусить
что-нибудь перекусить!"

Как человек, сбитый с толку, Преступник резко остановился и
начал вертеть в руках свою потрепанную шляпу с опущенными полями.

"О, только не дамы!" он слабо запротестовал.

"Конечно, мы возьмем дам!" настаивал Бреттон. "Это будет
для них настоящее приключение".

Безмолвно Разбойник на [140] мгновение перевел взгляд с залива на небо
и снова вернулся к улыбке Джеффри Бреттона.

"Ты не забыла маленькую особенность Марты, не так ли?" он
прошептал: "Насчет красного?" В откровенно жалком состоянии он начал
retwirl шляпу. "Один из них дамы были рыжие волосы, я заметил,"
сказал он.

С криком радости, Джеффри Бреттон швырнул туда свой собственный белый
голова.

"Я думаю, мы могли бы заглушить это", - засмеялся он.

Но в данный момент Преступник ни в чем не признавал веселья.

"Не так-то легко заглушить леди", - сказал он.

"О, черт!" - настаивал Джеффри Бреттон. "Рысью вперед".

Неохотно Разбойник повернулся и направился к своей лодке.

"Мой двигатель работает не слишком хорошо", - жалобно признался он.

"Они никогда не работают", - сказал Джеффри Бреттон.

"Маловероятно, что бензина хватит", - упрекнул Преступник.

"Такого никогда не бывает", - сказал Джеффри Бреттон.

С жестом явной усталости Преступник покорился своей судьбе.

"О, на этот раз очень хорошо, - сказал он, - но я [141] собираюсь переехать.
Вы мне очень нравитесь, мистер Бреттон, но я уверен, что собираюсь отойти еще дальше.
Из-за Потерянного Человека и Марты в этом Заливе становится слишком людно ".

Резко повернув голову в сторону звона металла о металл
Джеффри Бреттон указал в сторону затененной мангровыми деревьями бухты.

"Вот и старый добрый Потерянный человек сейчас, - сказал он, - возится с твоим
двигателем".

"О, Потерянный Человек - это ничего, - признал Преступник, - только у него нет
такта".

"О, черт!" - повторил Джеффри Бреттон. "Двигай отсюда, я говорю!
... Но сначала зайди в палатку с едой и выбери то, что тебе нужно"
обменяй на кошачьи шкурки. Все, что будет справедливо, понимаешь? Все, что ты
пожалуйста. . . . Клубника, спаржа, чили кон карне - все, что угодно,
ну, ты знаешь, кроме икры".

"Да, я знаю", - подхватил Разбойник. Максимально ускорив шаг, насколько это было возможно
, он направился вверх по пляжу.

Все еще посмеиваясь про себя, Джеффри Бреттон бросился к своей палатке
и своим штанам цвета хаки.

"Поторопись ... поторопись... поторопись!" - крикнул он в сторону палатки
которая укрывала Дафну [142] и Вторгшуюся Леди. "Мы уходим
навстречу приключению! Бог знает, что это такое, но что-то не так
с Мартой . . . . Обязательно захвати свой свитер - мы несем ответственность
тебя не будет всю ночь!"

За невероятно короткий промежуток времени он снова появился на "тотализаторе
тропе", спеша туда-сюда между лагерем и катером
с большим кувшином питьевой воды, одеялом цвета хаки или
две, а также неопределенные банки кофе, молока и мяса.

Очень откровенно сбитый с толку, но добросовестно настроенный быть хорошим парнем
Дама в коричневом хаки поспешила ему на помощь.

Сбитая с толку какой-то внезапной подростковой мечтательностью, Дафна была
последней вышла из своей палатки. В ее белых туфлях и чулках,
в ее короткой белой юбке, в ее простой белой блузке миди и
строгий белый там, во всей ее дикой, нимфоподобной красоте прибоя
и пляж, казалось, снова стал чисто детским
красота и аскетизм. Страстно желая воткнуть в пояс цветок желтого кактуса
она первой нырнула в ближайшие заросли.
Преследуя ярко-голубую бабочку, она решила так же импульсивно
исследовать более дальнюю [143] пальметту. Затем с полным раскаянием
она отправилась на поиски собственного пути обратно к ожидающему катеру и
своим спутникам.

Зеленые, влажные и кружевные, как растительность в аквариуме
огромные деревья вырисовывали свои листья и ветви на фоне неба.
Неподалеку в маленьком кустарнике щебетала унесенная бурей алая птичка и
прихорашивалась в своем временном святилище. Высоко над всем пульсировал
экстаз прибоя.

"О... красота!" - ахнула Дафна. "Во всем мире", - подумала она
"есть ли в этот момент какое-нибудь слово, кроме просто "красота"?"

Затем совершенно неожиданно из зеленого лабиринта прямо за ней она
услышала слово, которое, очевидно, обдумал какой-то другой человек
самое важное слово момента, и этим словом было "Джеффри!"
Джеффри? ... Из всех вещей!

С бьющимся сердцем она бросилась вперед как раз вовремя, чтобы увидеть
своего отца и Даму в коричневом хаки, стоящих, как на картинке
влюбленные-гугеноты, положив руки друг другу на плечи.
. . . И на губах Женщины в коричневом хаки заиграл смех! Но
в ее глазах стояли слезы! [144]

"Джеффри!" - воскликнула Дама в коричневом хаки, - "с тех пор... когда ты
похвастался дочерью?"

Пораженная изумлением и негодованием из-за обмана, который
был применен к ней, Дафна выбежала на открытое место
только для того, чтобы обнаружить, что при каком-то более пронзительном крике, чем ее, оба ее отца
и леди бешено неслись к пляжу, где, съежившись
несколько сбившись в кучу на носу катера, Преступник был
удерживая Потерянного Человека на расстоянии с помощью пистолета явно делового вида.

"Что, черт возьми, случилось?" крикнул Джеффри Бреттон.

На одно расслабленное мгновение Разбойник оглянулся через свое
узкое плечо.

"У этого ... вот пропащего человека нет ни капли такта", - вздохнул он.

"Опусти пистолет!" - крикнул Бреттон. "Да ведь бедняга старина
вдвое старше тебя!"

"И... в два раза больше меня", - признался вышедший из игры закон. Но он опустил
пистолет по крайней мере на дюйм.

"Но что все это значит?" настаивал Бреттон.

Очень сердито Потерянный человек попытался быть настоящим объяснителем. [145]

"Он был глуп насчет краба", - сердито сказал Потерянный человек.

"Ты тоже не мог, глупый", - возразил Преступник. "Он наступил на
краба и поранил его. Я говорю, что нет необходимости причинять кому-либо вред".

"Приятно с тобой разговаривать!" - прорычал Потерянный Человек. "Ты... ты убийца людей,
ты!"

Быстрее, чем вспышка, Преступник снова поднял пистолет.

"Я не убийца людей", - бубнил он. "Я никогда в своей жизни
не убил ни одного человека. Я убил двоих мужчин - оба напали на меня
дважды. Говорю вам, нет человека, живущего более мирно
чем я . . . . Но когда я занимаюсь самогоноварением" - в одно мгновение
вялые губы сжались в одну безжалостную линию: "но
когда я занимаюсь самогоноварением, я не терплю обезьяньего самогоноварения!"

"О, прекрати это!" - сказал Джеффри Бреттон. "А вот и дамы!"

"Я забыл о дамах!" - рухнул Разбойник. Покраснев, как школьник
он засунул пистолет обратно за пояс и начал
возиться с двигателем.

Но дамы, похоже, не слишком торопились с приходом. [146]

Джеффри Бреттон немного нетерпеливо повернулся к ним навстречу.
Дама в коричневом хаки была откровенно напугана. Но Дафна, хотя и была
белой как полотно, не выказала никакого трепета.

"О, тебе не кажется, что он слишком опасен, чтобы идти с ним?" - поежилась
дама в коричневом хаки.

"Ерунда!" - засмеялся Джеффри Бреттон. "Он кроток, как ягненок".

"Если вы правильно с ним справитесь", - добавила Дама в коричневом хаки.

"Разве почти все не опасно, - засмеялся Джеффри Бреттон, - "если
вы не справитесь с этим правильно? Окно пятого этажа? Нож и
вилка? Чистый лист бумаги? Пуговицы на твоем пальто? И все же только
дурак выпрыгивает из окна пятого этажа, или пытается запихнуть
лист бумаги себе в глаз, или..." С испуганным вздохом
он внезапно повернулся к Дафне. "Ты _ белая_!" - сказал он.

Кем была эта женщина - кем она была для своего отца?

Дважды Дафна открывала рот, чтобы выкрикнуть вопрос-
обвинение, замешательство, которое поглощало ее. Затем, с
действительно героические усилия, и она опустила в нее треки и побежал в
полным ходом к старту. [147]

"Поторопитесь, вы... вы, тупицы!" она обернулась и крикнула в ответ, когда
ни дрожь ее губ, ни затуманенность глаз не могли быть
уловил издалека.

Еще через пять минут, с большим всплеском воды, сильным
пыхтением двигателя, сильной вонью бензина, маленький старый
шаткий катер был в пути.

Было все еще очень ярко, очень жарко; но уже, как будто для
абсолютной тяжести и увядания, огромное солнце раскачивалось на своей орбите,
и, подобно неспокойному ложу, разгладившемуся наконец на ночь,
зеленая подушка мангровых зарослей и белая песчаная простыня быстро удаляющегося
берег, наконец, блеснул мягкостью и прохладой над тугим голубым одеялом
залива.

Высоко на носу катера сидела Дафна и смотрела на нее
попутчики - тщедушный Преступник, гигантский Потерянный Мужчина, ее
собственный самый выдающийся на вид отец и таинственная леди. Как
сломанная граммофонная пластинка, на которой, казалось, внезапно зацепился ее разум
эта фраза "ее самый выдающийся отец и таинственная
леди... таинственная леди". . . И все они были куда-то связаны
по таинственному [148] поручению - таинственному поручению на всю ночь
касающемуся какой-то сумасшедшей женщины, которой не нравилось красное и-и----Совершенно
с тревогой ее сердце начало биться, и биться, и биться! "И еще
месяц назад, - подумала она, - я вставала, когда зазвонили колокола, и
ложусь спать, когда звонят колокола, и думаю, когда звонят колокола, и
перестаю думать, когда звонят колокола!" Со странной легкой дрожью
она внезапно подняла глаза и обнаружила, что глаза Потерянного Мужчины устремлены на нее с
отчетливо доброй и апостольской улыбкой, но даже когда он улыбнулся, он
расправил плечи, хлопнул в ладоши и грянул один раз
еще одна старая английская песня:

 "Диафения, похожая на нарциссовый кустарник,
 Белая, как солнце, прекрасная, как лилия. . . . "

С единственным криком Дафна запрокинула голову и завизжала
ее нервы были на пределе.

"Хорошо!" - сказал ее отец. "Теперь ты почувствуешь себя лучше!" [149]

II

Было темно, когда они заметили желтый свет фонаря на
Острове Марты. Темнота опускается так внезапно на далеком
юге! Это довольно жутко! Впрочем, довольно приятный привидение, если вы
случайно оказались достаточно невинным северянином, ищущим
острых ощущений. Это всего лишь бедные души вроде Lost Man и the Outlaw, и
возможно, даже сама Марта, для которой Темнота символизирует удар
в спину, выстрел из засады или Бог знает что еще!

Для Дафны, этой ночью, темнота была вся пропитана магией
и болью. Высоко над головой в невыразимой четкости сине-черный
купол неба казался довольно треск со звездами. Рядом
ее тайна покрытая мраком огромная пропасть, хихикал и болтал о
коралл и жемчуг. Из темной, сбившейся в кучу группы на корме
в лодке ни одно лицо или черта не показались ей знакомыми. И
потонула в прерывистом вздохе и пульсации двигателя [150] ее
насмешки с глубоким голосом отца, даже светло-коричневое женское платье цвета хаки
смех звучал как нечто из другого мира.

В тот момент ее больше всего беспокоил собственный маленький мир Дафны
мир, погруженный в хаос!

"Мой отец обманывает меня!" - взбунтовалось ее маленькое дикое сердечко. "Он
обманул меня! И о даме!" разбудил ревность. "Нам не было
нужна была другая дама! И какая земная причина могла быть у двух людей
притворяться незнакомцами, когда они на самом деле были
любовниками? Но как два человека могут быть любовниками", - спросила она
внезапно с совершенно новым приступом недоумения
и боли, - "если один из них уже был женат на ком-то другом?"
Если у одной из них действительно был медовый месяц? Даже несмотря на то, что
в данный конкретный момент она могла сбежать от своего
медового месяца? Брак есть брак, говорили люди! Ты должен был играть
это честно! Все должны были играть честно! Это было похоже на игру! Даже
люди, которые жульничали в бизнесе, не подумали бы о мошенничестве в
играх! Это не было хорошим спортивным мастерством! Это не было..." Лихорадочно
ее воображение ускорилось и неистовствовало во всех своих [151] пульсах. "Если мой
отец плохой, - пытала она, - то кто хороший? Если мой отец
нехорош, что тогда хорошо? Если мой отец нехорош - какой
смысл кому-либо быть хорошим?"

Она вызывающе подняла глаза к звездам. И звезды
смеялись над ней! Рассеянно она повернула ухо к Заливу и
услышала, как Залив тычет бедный старый катер локтем в ребра!

Затем, как ухабистый конец сна, бесконечно тревожный,
неудержимо пробуждаясь, маленький катер ткнулся носом в
дерево вместо волны, и путешествие закончилось!

Украшая верхнюю ступеньку необычно затопленного и полуразрушенного
выглядящего пирса, желтый фонарь освещал его тусклый приветственный свет
глазам путешественников. В поле зрения не было ни души, никаких признаков
человеческого жилья, кроме фонаря и разрушенного пирса.

"Действительно, фонарю, должно быть, очень одиноко - жить совсем одному
вот так", - заметила слегка насмешливый голос дамы в коричневом хаки
.

Затем внезапно из дальней тени, где причал и суша
предположительно встретились, низко ползая на брюхе и скуля от [152]
возбуждения, появилось маленькое темное тельце, бешено приближающееся к
ним.

"Почему... какого черта?" - воскликнул Джеффри Бреттон. "Почему, каким образом
разрази меня гром? Ну, я бы подумал, что у Марты "что-то есть"! Почему
это Ползучая Мышь!" - крикнул он и спрыгнул на берег.

Женщина в коричневом хаки, карабкаясь, последовала за ним.

"Сюда! Подожди меня!" - взмолилась она.

Когда он повернулся, чтобы помочь ей, с его губ слетела единственная фраза.

"Опусти поля шляпы!" - приказал он. "При таком освещении твои волосы
выглядит почти малиновым!"

Затем мужчина, женщина и собака растворились в тени.

С безразличным ворчанием Потерянный человек и Изгой возобновили
свою вечную работу по ремонту двигателя. Тени работают
над тенями!

"О, многим, кажется, не все равно, что со мной будет!" задрожала Дафна.
"Даже старина папа не сказал "До свидания". Даже Ползучий Мышонок - не сказал
Привет! Что все это значит?" язвительно спросила она. "Что...чтотакое
[153] вообще что-нибудь значит?" С быстрым импульсом эксперимента она скользнула
к краю носовой палубы и проверила мелкий прилив с
одна стройная ступня и лодыжка. В следующее мгновение, пока двое мужчин
спорили, она соскользнула в воду и ускорила шаг
незнакомый пляж. "Я пойду найду что-нибудь свое!" - бушевала она.
дикое маленькое сердечко. "Что-нибудь, что скажет мне "До свидания"!
То, что доберемся сказать 'Привет!' Хорошо-плохо-жить или
умирают-то все мое!"

Равнодушная к засоряющему песку, невосприимчивая к царапинам и
корягам, спотыкающаяся об обломки, пробирающаяся сквозь пальметто,
не подозревающая о своей одышке, не стесненная своим одиночеством,
возбужденный только странным возбуждением, странным новым чувством
эмансипации, она мчалась сквозь волнующую темноту, пока
внезапно не споткнувшись о что-то ужасное, скользкое, похожее на мертвое тело
акулу, через которую она перелетела головой вперед в заросли пляжной травы,
и снова выползла на четвереньках на чистый, сладкий песок,
вползла во вспышку револьверного выстрела, чья пуля
едва задела вздрагивающую мочку ее уха. [154]

Крепкие, как тиски, мужские руки сомкнулись вокруг нее!

"Боже мой!" - выдохнул мужской голос. "Я думал, ты пантера
или медведь ... или что-то в этом роде!"

Пытаясь освободиться, Дафна схватила свой маленький фонарик
достала из кармана и выплеснула пламя прямо в лицо мужчине.

"Почему... что за... черт возьми?" она истерически лепетала. "Почему... как
вообще?" она отчаянно собралась с силами. "Ну ... я должна была подумать
Марта "что-то получила"! Почему... почему, это ... Поцелуи
Мужчина!" - воскликнула она.

С расширившимися глазами и отвисшей челюстью мужчина ответил пристальным взглядом.

"Т-ты?" - пробормотал он, запинаясь.

Пошарив по песку в поисках своего собственного фонаря побольше, он
осветил место происшествия более ровной вспышкой.

"Что -ты-здесь- делаешь - и ползаешь на руках и
коленях?" - спросил он. Его лицо было пепельно-серым.

"Почему, я убегаю!" - засияла Дафна. Ее глаза были подобны звездам,
румянец на ее щеках был ярким и пылающим, как розовый флаг.
флаг. [155]

"Убегаешь?" мужчина оживился. "От чего?"

"Я не знаю!" - засмеялась Дафна.

"Для... чего?" спросила мужчину.

"Мне все равно!" - засмеялась Дафна.

Снова заметно вздрогнув, молодой человек повернулся к ней.

"Разве ты не знаешь, что для тебя небезопасно вот так оставаться одной?" он
бушевал. "Разве ты не знаешь, насколько дикая эта страна? Разве ты не знаешь
там есть медведи и пантеры, и дикие кошки, и змеи, и... И
Я чуть не застрелил тебя, - тупо повторил он. "За исключением этого... этого
адской дрожи в моей правой руке, от которой все пытаются вылечить
меня... мне, вероятно, следовало убить тебя".

"Ты действительно имеешь в виду", - воскликнула Дафна с новым приступом
возбуждения, " что, если бы не один маленький шанс, я могла бы быть
лежащей здесь мертвой в эту самую минуту? Мертвой со всех сторон, я имею в виду?
Теннис, и вечеринки, и новые шляпы, и все снова и снова
с? Таким же мертвым и конченым, как... как Ной? - ахнула она.

"Да", - признал мужчина.

Торжественно на мгновение в пронзительном благоговении перед всем этим пресыщенный
умудренное жизнью лицо и [156] нетерпеливое, простодушное юное лицо измеряли
этот вопрос жизни и смерти в глубине глаз друг друга.

Затем, чисто по женской натуре, девушка придвинулась немного ближе к
бедняге, который чуть не убил ее. И для отвесного человек-природа
мужчина обнял бедную девушку, которую он уже почти
убил. Однако сама природа сдула прядь
ярких, ароматных волос девушки с губ мужчины.

Со звуком, похожим на рычание, мужчина снова отодвинулся.

"Фух, но у меня нервы на пределе!" - сказал он. При вспышке
в свете фонаря шрам на его лице внезапно проявился с
необычайной отчетливостью, и, как будто немного осознавая это,
он небрежно провел рукой по губам и
скуле. "Расскажи парню еще раз", - сказал он, "об этом побеге
из дома. Что за игра?"

"Это вообще не игра", - вспыхнула Дафна. "Говорю тебе, я убегаю
прочь!" [157]

"Но как насчет твоего сурового родителя?" мужчина ухмыльнулся.

"Мой отец больше интересуется другой леди!" - воскликнула Дафна.
"Он почти забыл о моем существовании. О, конечно, я не имею в виду
он бросил меня", - объяснила она с истерическим юмором. "Это
просто то, что на данный момент и на все грядущие времена", - она
внезапно оживилась: "Я должна жить своей собственной жизнью!"

"Это оригинальная идея", - сказал мужчина.

От слабого оттенка насмешки в этих словах весь жар,
беспричинный гнев снова поднялся в сердце Дафны.

"О, вам не нужно надо мной смеяться!" - воскликнула она. "И вам не нужно
пытаться остановить меня! Я бреттон, вы знаете! И все Бреттоны
дикие! О, ужасно дикие! Я прочитал это в газете! И я-я
собираюсь стать самым диким из них всех!"

"Точно ... насколько дикой... ты планируешь быть?" - спросил мужчина.
Одновременно с вопросом он поднял фонарь и осветил
он, словно прожектор, осветил эльфийскую красоту девушки, влажную юбку
обрисовал ее стройные конечности, светлые растрепанные волосы, скользящие по
[158] из чопорного маленького тарна, в блузке с матросским воротником
слишком далеко оттянутой от нетерпеливого, бессознательного
молодое горло! "В точности ... насколько дикой ... ты планируешь быть?"

"О, такой же дикой, как _wild_!" - злорадствовала Дафна. "У меня будет
самолет! Я собираюсь выпить...э-э-э..."

Со странным смешком мужчина вскочил на ноги и протянул
руку Дафне.

"Там, где я живу, - усмехнулся он, - самолеты растут на деревьях. Ты
просто маленькая девочка, которую я ищу! Пойдем!"

"Пойдем куда?" засмеялась Дафна, уже взяв его за руку.

"О, просто "вперед- вперед!" - подбадривал молодой человек со смехом, который
почти в точности повторял ее собственный. "Ради Бога, никогда
не портите хорошее начало беспокойством о плохом финише!"

"Ты говоришь немного как мой отец", - поморщилась Дафна.

"Может быть, я говорю как он, - засмеялся молодой человек, - "но я не
ходи, как он! Для меня больше никаких прямолинейностей! Ты
совершенно права, маленькая девочка, насчет этой игры в [159] быть
хорошей! Я пробовал это целый месяц - и поверь мне,
в этом нет ... ничего особенного! Да ведь даже боги не хотят, чтобы ты
был хорошим!" он рассмеялся. "Когда они предлагают тебе сладости на золотом блюде
они, конечно, не могут ожидать, что ты от них откажешься!"

"Я никогда не ела с золотой тарелки!" - засмеялась Дафна, вырывая
свою маленькую ручку, она перепрыгнула через край волны.

"О, пожалуйста, не убегай от _ меня! _ - взмолился молодой человек.
"От кого бы ты ни убегал - о, пожалуйста, не убегай от меня!
Знаешь, это не совсем честно! Это не... - Он поднял свой
фонарь, и на мгновение его стройная,
изысканно одетая фигура во фланелевом костюме неуместно вырисовывалась на фоне
дикий, примитивный фон из кактусов и обломков. Затем в
слабом приступе кашля свет и фигура исчезли.

"О, я забыла", - воскликнула Дафна. "Ну, конечно, мы не должны бежать!"
Все волнение в ней внезапно превратилось в слезы. "В конце концов",
она порывисто призналась, "сбежать с острова - это не так
ужасно приятно! Неважно, как далеко ты убежал, это всегда будет
просто [160] "круг за кругом!", - она сочувственно повернулась обратно
к нему.

"О, я не знаю!" - огрызнулся молодой человек. "Некоторые острова, вы
знаете, не такие круглые, как другие! Этот,
например..." Одним прыжком он оказался рядом с ней, его странное,
завораживающее лицо приблизилось к ее лицу, его дрожащие руки
охватили ее плечи. "Ты...маленькая... благословенная крошка!" - воскликнул он.
"если ты действительно ищешь приключений - давай их устроим! Но
раз уж мы об этом - ради всего святого, давайте сделаем это потрясающе!
Давай...давай притворимся, что ты нищенка!" он рассмеялся
взволнованно, "а я сказочный принц!" Он еще раз осветил
своим фонарем ее прелестную растрепанность. "Клянусь душой, - ликовал он.
- ты больше похожа на нищенку, чем я.
сказочный принц! Но если бы я могла доказать, что я была _your_ феей
принц ----"

"Да, если бы ты мог доказать, что ты был моим сказочным принцем ----" засмеялась
Дафна.

"Карета из тыквы-и все?" - воскликнул человек. Его руки на ее
плечи были похожи на удары током.

"Карета из тыквы и все!" прошептала [161] Дафна. Спасти ее душу
она не могла бы точно сказать, почему прошептала.

Со странной легкой улыбкой молодой человек ослабил хватку на ее плечах
и снова схватил ее за руку.

"Тогда иди скорее!" - крикнул он.

Может быть, это и не было "бегом", но это было очень похоже на это! Зигзаг
напротив пляжа, через заросли пальметто, гремит
по неожиданная куча старых жестяных банок, в мягкой
песок опять в бухте, в Корал-Харбор, где полыхал
с огнями, как рождественская елка большой дом-лодка легла на ее
причалы.

"Вот!" - воскликнул молодой человек. "карета из тыквы!"

"Почему ... откуда в мире это взялось?" - ахнула Дафна.
Ее сердце билось так, что она едва могла говорить.
"Откуда... в мире?"

Слегка покачиваясь на ногах, она слегка задела плечом своего спутника
слегка задела его, и она повернулась, чтобы обнаружить себя
схваченной руками со стальными мускулами, безжалостной голубиной
настойчивость первой страсти, которую она когда-либо видела! Этот был не
hoydenish [162] борьба с нервировали мужчину, который думал, что вы были
Пантера! Это не было курносым прижатием к груди
мальчика, который пытался удержать тебя от крика! Это не было идиллией
классной комнаты, никакой воздушной персифлажи поэтов! Но Страсть
сама по себе! И необузданная Страсть тоже! Нечто нежное, пугающее, неподвластное ей
самые смелые мечты о нежности ужаса! Отчаянная, решительная,
почти непреодолимая мольба человека, который боролся если не
за саму жизнь, то по крайней мере за последнюю радость, которую когда-либо испытает его жизнь
!

"О, малышка!" он умолял: "Я без ума от тебя! Ты сомневаешься
в этом? Абсолютно безумен!" Его вопросительными знаками были поцелуи, его
восклицательными знаками - еще поцелуи. "С той самой ночи, всего лишь
шесть недель назад, не так ли, когда я наткнулся на тебя в отеле? Я
был пьян тогда, не так ли? Ну, сейчас я достаточно трезв! Но пьян
или трезв с тех пор не было ни минуты, ни днем, ни ночью, когда я
не пытался бы следовать за тобой! Дай мне свои губы!"

"Я не буду!" - сказала Дафна.

"Говорю тебе, я не могу жить без тебя", - настаивал мужчина. "Я не буду
жить без тебя! Твой отец совершенно прав, у меня нет
целой уймы [163] времени, но подумай, как бы мы его использовали! Гавайи,
Япония, Луна, если ты этого захочешь! "Ешь, пей и веселись" - и
завтра ты все еще будешь жить! Умереть должен только я! Ты
будешь любить меня, я говорю! Ты должен! Милосердный Боже! Должен ли я жить
как избалованный ребенок всю свою жизнь, и в последний момент у меня отняли
единственную настоящую вещь, которую я когда-либо хотела?"

"Мой ... мой отец..." - вырывалась Дафна. Это была борьба души
так же, как и тела.

"Твой отец - настоящий мужчина", - признал вибрирующий, неотразимый
голос, "но он всего лишь настоящий мужчина, и с потребностями настоящего мужчины.
Когда-нибудь обязательно будет другая женщина. Есть другая
женщина, даже сейчас ты говоришь? Какое место тогда остается для тебя? Но
пойдем со мной, говорю я, и до тех пор, пока в моем теле остается дыхание
ты будешь первым, последним и неповторимым! И после этого ----" он
слегка вздрогнул: "Миссис Шеридан Кайр не придется
я думаю, слишком сильно беспокоиться о чем-либо. О, я был дьяволом,
Я знаю! Я не отрицаю этого! я..."

"Ты... ты хочешь сказать, что целовал других женщин?" - воскликнула Дафна.
"Вот так...воттак?"

"Да ...несколько...других...женщин", - вздрогнули [164] ненасытные губы,
"но не так! Или это! Или _это_!"

"Я не дам тебе свои губы", - сказала Дафна.

"Ты, маленькая огненная коса!" - ликовал мужчина. "Ты... ты, юная
пантера! _ Ты благословенный маленький приятель_! Ты и я вместе - и
мир окончательно потерян!"

С задержанным дыханием, которое было почти всхлипом, он наклонил ее
подбородок к свету и заглянул глубоко в ее юные непостижимые
глаза. Его собственные глаза были горячими от слез, а шрам на его
щеке странно подергивался в ямочке.

"Хотел... быть... таким же необузданным, как самолет, не так ли?" - спросил он
с необычайной мягкостью. "И они распяли тебя за
распутство в Залах Обучения! Также в воскресном приложении
рядом с разделом комиксов!" От ответной дрожи по ее телу
что-то более острое, чем слезы, внезапно блеснуло в его глазах. Но
его голос так и не утратил своей мягкости. "И они всегда
распнет тебя, маленькая девочка, - сказал он, - в этом старомодном мире
мир школы-интерната, в котором ты жила! Пока ты
жива, маленькая девочка, какой-нибудь ханжа будет семенить вперед [165] от
время от времени, чтобы посмотреть, удерживают ли гвозди сам крест на месте
в полном блеске. Но компания, с которой я бегаю, малышка,
оценила бы тебя как святую! Называй это дикой компанией, если хочешь, но
разве ты не предпочел бы, чтобы над тобой смеялись из-за святого, чем плевали из-за
дьявола?"

"Да-и-с", - задрожала Дафна.

"Тогда пойдем!" - сказал мужчина.

Дафна не пошевелилась.

Еще раз дрожащие пальцы погладили ее пульсирующее запястье.
"Что тебе нужно, - напевал убедительный голос, - для того, что
беспокоит ... тебя, так это немного усилить ситуацию, а не принижать ее. Это
утверждение, - он ухмыльнулся, - хотя оно может и не означать праведности,
по крайней мере, остается правдой. Так что давай! - он оживился. "И если ты
хочешь стать диким, мы станем дикими! И если ты хочешь стать ручным,
мы станем ручными! Рай или ад, мне все равно - главное, чтобы это было
вместе!"

Со сверкающей лодки-домика в маленькой бухте зазвонил колокол
оглашая звучную весть о том, что пробило восемь часов.

"Поторопись!" - настаивал мужчина с едва слышным хрипом
тревога в его голосе. "Ради всего святого, если мы собираемся, давай пойдем
пока [166] все идет хорошо! Никаких промахов! Никакого фиаско! Все, чего я хочу
от тебя, - он повернулся и доверительно сообщил с неожиданной настойчивостью, - это твое
обещание, что, если мы начнем, ты доведешь дело до конца! Мой
честь не дурят вас, объявленных против вашей чести не
чтобы сделать из меня дурака! Девушки так неблагонадежных".

"Девочки?'" поморщилась Дафна.

Из сверкающего дома-лодки донесся женский смех с
любопытным соответствием.

Но когда Дафна вздрогнула на этот раз, она была в объятиях любовника
снова, окруженный нежностью влюбленного, уговоренный голосом влюбленного
.

"О, я не претендую на минуту", - напевала убедительной
голос, "что у меня есть просто толпа на борту, что бы я
выбрали для этого особый сорт сойдет. Тем не менее...
Со смешком, который мог бы показаться жестоким, если бы не был таким
ликующий, он наклонился и провел губами по Дафниному
пульсирующему виску. "Тем не менее, - усмехнулся он, - из всех
толп, которые когда-либо окружали кого-либо, эта, возможно, представляет собой
ту, которая больше всего готова есть из моих рук. У меня не так много
похоже, ни смысла, ни долгой жизни, но то, что у меня есть", - он
[167] внезапно рассмеялся: "У меня есть честно! И это деньги!"
В тишине, которая была почти зловещей, он постоял мгновение
уставившись на освещенные яркими фонарями очертания дома-лодки на фоне
темных трепещущих пальм. "Думал, они оторвут меня от всего этого
это они сделали?" горячо спросил он. "Вернулись к старому Совету директоров
Собрание в нью-йоркскую метель? Не очень! "Если вам нужна ваша
проклятая старая библиотека, - телеграфировал я им, - приезжайте сюда и
разбейте ее там, где парень может поспорить без того, чтобы мороз кусал его
язык, и будет ловить тарпона или два на стороне, в то же
время'.Авиабилеты проводной их и все, весь чертов
наряд, архитектор и все! Куча на вид проще, чем ехать
обратно в Нью-Йорк! Но если я не хочу отдавать им библиотеку,"
он ухмыльнулся с внезапной злобой, "Я не обязан, ты знаешь - даже
сейчас! Я имею в виду, в завещании моего отца нет ничего, что заставляло бы
меня отдать это. В завещании моего отца просто предлагается, чтобы я отдал их,
советует мне отдать их "с такими последующими суммами", - процитировал он
насмешливо, - "которые могут составлять мое состояние" на момент получения денег.
Но из всех здоровяков, - он содрогнулся, - которых я когда-либо видел, [168]
Клодия Мерривейн ведет их всех, даже не исключая своего нового
Дин или ее старейший попечитель!"

"Клаудия-Мерривейн?" - ахнула Дафна.

"О, конечно, в мое время, - настаивал Кайр, - у меня была благодать
за моим столом и время от времени некоторый позор! Но греческий? И
Латынь? а дорические колонны? И "влияние бетона на
юный характер?" "Почему ты здесь?" он повернулся и позвал
внезапно из темноты. Ощупью он протянул руки
и снова притянул ее к себе, и впервые она
безвольно сдалась и лежала, как смятая роза, у него на груди.
"Почему, я даже не слышу твоего дыхания!" он плакал. "Почему, ты
может быть, мертва, ты так неподвижна!" И твои маленькие ручки как
лед! И----"

"Вы... сказали... что... что мисс Клаудия Мерриуэйн ... была на той
лодке там ... с вами?" - запинаясь, спросила Дафна.

"Ну да," пожал плечами мужчина, "я думаю, что так зовут леди.
Почему... почему, разве она не должна быть там? Все колледжи закрыты
сейчас, не так ли, на рождественские каникулы? Почему, конечно же, ты
не хочешь сказать, что тебе не все равно?" он [169] рассмеялся. "Что тебе не
нравится, что у меня есть дама?"

"Забота"? крикнула Дафна. Словно призрак, внезапно все наэлектризовалось
огонь, нерв, блеск, безрассудство нахлынули волной
вернулись к ней!

Каждой дрожью своих перенапряженных нервов он ощущал
странную, почти психическую перемену, произошедшую с ней, более яркое золото в
волосах, более глубокую синеву в глазах, учащенный пульс на
тонкой шее. Каждый нежной линии ее вдруг бросили в
курсив, каждый минорный аккорд сбой в крещендо! Если бы она
была прекрасна во время шумной эскапады на пляже и в
единственной задумчивой тишине мгновением ранее, ее красота была
абсолютно сводя его с ума сейчас.

С коротким вскриком, который был почти как вызов, она
протянула руку и коснулась его плеча. Это была ее первая
ласка.

"О, все в порядке! Я пойду с тобой! - взволнованно воскликнула она. "Но при
только одном условии!"

"Сотня условий!" оживился мужчина: "при условии, что ты приготовишь
их до того, как мы начнем!"

"Ради нашего "начала" я готовлю это [170]!" - воскликнула
Дафна. Ее плоть пылала румянцем, но ни ее сердце,
ни ее разум не знали, почему она покраснела. "Это ... это из-за твоего
опьянения!" она вспыхнула. "После того, как мы станем мужем и женой, с моим
ошибки, как и ваши, мы должны сделать все, что в наших силах, подумать
разобраться с этим, бороться с этим, может быть, мы сможем позвать кого-нибудь на помощь! Но
пока мы не станем мужем и женой, я не должен смущаться - или
унижаться! Порочность, которая знает, что это порочность, это одно
дело! Но глупость, которая не знает, что это глупость, я просто
не смогла этого вынести, вот и все!" Проницательно ее юные глаза сузились
глядя на него. "Ты... ты совершенно прав в том, что сказал на пляже
только что! Никто не может гарантировать его конец! Но это ужасный
глупец, Шеридан Кайр, который не гарантирует его начало! Так что, если я
обещаю тебе, Шеридан Кайр, - вспыхнуло гордое личико, - что
как только я начну, я доведу все до конца, это обещание
при том понимании, что ты будешь защищать достоинство
с этого начать?"

На нетерпеливом лице мужчины проступил темный недовольный румянец
внезапно. [171]

"Я понял тебя!" - сказал он. "Я буду очень осторожен с выпивкой".

"Но как к залогу от вас", - воскликнула Дафна, "что ты не
опять дурят _me_-почему, он просто никогда бы не
приходило в голову спросить его! Это не приходит мне в голову даже сейчас! Почему...почему
должен ли ты делать из меня дурочку?" спросила она. "Почему, как ты мог
сделать из меня дурочку? Ты любишь меня, не так ли?" она торжествовала.

"Я...люблю... тебя", - сказал мужчина.

"О, тогда все в порядке!" - воскликнула Дафна. "Нуфф сказал! Поехали!"

Выхватив серебряный свисток из своего белого фланелевого кармана, мужчина
резко дунул один-два-три раза. Одновременно с сигналом
на лодке-доме было заметно легкое волнение.

"Они приедут за нами прямо сейчас", - сказал мужчина. "Как только
они смогут спустить на воду маленькую лодку".

Вложив свою маленькую ручку в его, Дафна стояла, поглаживая
песок, как пони, пока она наблюдала за операциями.

"Это будет ... мой дом-лодка?" она была в восторге. [172]

"Это будет твой дом-лодка", - улыбнулся мужчина.

"А мои веселые фонарики?" танцевала Дафна.

"А ваши веселые фонарики", - улыбнулся мужчина.

"А мои деньги?" - воскликнула Дафна. "А моя библиотека?"

"И твое "everything", - улыбнулся мужчина.

С совершенно эльфийским криком Дафна запрокинула голову и
начала смеяться.

"О, я ни капельки не боюсь идти с тобой!" она засмеялась. "Может быть, я
должна была бы бояться! Но я не боюсь! Я не боюсь! Может быть, это потому, что я слишком
взволнована, чтобы бояться! Может быть, это потому, - вспыхнула она, - что я никогда
буду бояться, никогда больше! О, я-ужасный
ребенок:" она побледнела, и снова запылали, "я даже не знаю, только то, что
брак! Но..." Дикий, как юмор нимфы или чудака фавна
с ее губ снова сорвался тихий вскрик. "Но я знаю, что никогда не должна
обманывать тебя!" - воскликнула она. "По крайней мере, это я знаю! Так что...так что
может быть, ты не захочешь брать меня, - воскликнула она, - когда я скажу тебе
что мисс Клаудия Мерривейн была президентом, который исключил меня
из колледжа!"

"_ что_?" рявкнул Шеридан Кайр. "[173] Дьявол, ты говоришь!
_ что_? О, так вот почему ты был готов прийти? Просто чтобы получить
даже? Просто для того, чтобы... Теперь я, должно быть, был немного туповат, - он нахмурился,
"не понял, что это была группа, которая исключила тебя
из колледжа. Даже толще, чем я думал! Видя только твою
фотографию в газете, оценивая только твое имя!" Затем совершенно
внезапно он откинул голову назад и начал смеяться. "Из всех
комических опер!" - прокричал он. "Из всех ситуаций, ниспосланных Небом!
Мы отдадим им их старую библиотеку или нет, как ты скажешь", - он
прокричал. "Ну ..." Затем жестом, который, казалось, был всем
пылом, а не нежностью, он протянул руку и привлек ее обратно к себе.
"Мне все равно, зачем ты приходишь, - воскликнул он, - главное, чтобы ты пришла!"

"О, разве это не будет великолепно, - танцевала Дафна, - так удивить их!
Я собираюсь спустить волосы на лицо, вот так и
это, - она показала нетерпеливыми пальцами, - чтобы они меня совсем не узнали,
пока я не буду готова - я буду выглядеть так дико!"

"Все будет великолепно!" - сказал мужчина. "Ого! Вот
начинается запуск!"

Как взволнованный ребенок, Дафна побежала навстречу [174] ему. Близко к ней
плечо последовало за мужчиной. Быстро оглядываясь на него сквозь
яркий лабиринт ее волос, единственный вызов, наполовину озорной,
наполовину вызывающий, промелькнул на ее губах и глазах.

"Великолепно! Великолепно! _славно_!" она рассмеялась. "Но я ... никогда
отдам тебе свои губы!"

Полный вызова и никакого озорства, смех мужчины ответил на вызов.

"Мне будет... все равно, что... ты мне дашь, - сказал он, - когда я однажды
исправлюсь так, что смогу брать то, что хочу!"

Со шуршанием киля и песка маленький катер приземлился у их ног
.

Опрятно одетый матрос, управлявший катером, был слишком хорошо
обучен службе у своего хозяина, чтобы выказать проблеск удивления или
любопытства по поводу поручений своего хозяина. Но у капитана
слабость, слишком часто присущая этому человеку, единственная его ошибка
десять лет службы слетели сейчас с его слегка опьяненных губ.

"Добрый вечер, Дайтон!" кивнул его хозяин. [175]

"Добрый вечер, сэр!" - приветствовал мужчина с педантичной официальностью.

"Вот, поправьте эти подушки получше!" - указал его хозяин
помогая неясной белой фигуре забраться в лодку. "Сюда, Дайтон,
помоги леди!"

Впервые поднимает глаза на смеющуюся маленькую леди
из-под ее светлых растрепанных волос выглядывает наполовину испуганное личико.,
Мужчина Дайтон издал совершенно непроизвольный вздох и споткнулся на
немного неуклюже из-за какого-то призрачного препятствия.

"Все в порядке, Дайтон", - засмеялся его хозяин. "У нее такая
внешность, которая сбивает с ног почти любого мужчину! Твоя новая любовница, Дайтон!"
гордо выкрикнул он.

"Твоя... твоя новая любовница?" - искривились запекшиеся губы мужчины.

Едва почувствовав неприятный поворот, но ее словно хлестнуло кнутом
единственное ругательство и жуткая тишина, которая последовала за ним,
Дафна свернулась калачиком на подушках и забормотала о своем возбуждении
в космос.

"О, что за ночь!" - воскликнула она. "О, какие высокие кокосовые пальмы!
О, какие яркие звезды! О-о-о, что бы в этом мире мне ни было
[176] что делать с одеждой?" резко спросила она. Веселее и
еще веселее срывался с ее губ легкий смешок. "Ну, просто из чувства
человеколюбия, - злорадствовала она, - мисс Мерривейн придется одолжить мне
ночнушку! И туфли, и чулки! И платье! Ох, не так я смотрю
смешно, большие Мисс Merriwayne одежду?" Встревоженная
не нарушаемой тишиной, она повернулась и удивленно уставилась на
разъяренного, нахмуренного мужчину рядом с ней. "Почему ... в чем дело
Шеридан Кайр?" она прошептала. "Ты выглядишь так ... вроде как... как будто
у тебя болит лицо? Правда?" С ее глазами, затянутыми, как будто какой-то
непреодолимое очарование бледным зигзагообразным контуром его лица
она задала единственный детский вопрос, который так и остался у нее на губах
. "Кто причинил тебе такую боль?" - спросила она. "Это было на...
отважной войне или что-то в этом роде? Как вообще можно..."

"Тише!" - прорычал мужчина. "Ради Бога, тише!" Затем в
страстном раскаянии он наклонился в темноте и
коснулся губами кончиков ее пальцев. "Прости меня", - взмолился он,
"мои нервы расшатаны!"

Ярко дом-лодка маячила перед [177] их. В другом
минуту они будут рядом.

Мужчина снова наклонился к маленькой фигурке рядом с ним.

"Только один раз, - потребовал он, - из твоих собственных уст я хочу услышать
это! Это не я подстрекал тебя сбежать - не так ли? Это была
я имею в виду, твоя собственная идея? Ты уже принял решение на что-то
вроде пробежки - до того, как наткнулся на меня? Я просто направление, в котором ты решил бежать?" - Спросил я. Это было похоже на то, что ты сказал."Я просто..."
Я просто направление, в котором ты решил бежать?" На одно мгновение по
его юному лицу, обращенному к миру, промелькнул вопрос о его собственной ответственности
его худые черты приобрели оттенок почти преувеличенного аскетизма.
"Знаешь, я не особенно стремлюсь изображать из себя соблазнителя
молодежи".

"В качестве кого?" переспросила Дафна.

Затем, мягко стукнувшись о борт большой домашней лодки, маленький катер
завершил свое путешествие, и остался только шанс посмеяться
либо мужчине, либо девушке.

"Бах!" полетела маленькая лесенка к катеру. "Скрип!" натянулся
канат. С топотом ног на мягкой подошве прибежало с полдюжины людей в белых парусах.
фигуры прибежали! Темно-синий офицер выглянул с палубы!
Вспыхнул дополнительный [178] фонарь! И еще один! И еще один! Откуда-то
из дальнего затененного угла пианино и скрипка беспечно заиграли мелодию!

Затем через руки и губы, бесконечно более осторожные, чем
Дайтон, но глаза далеко не такие пустые, сверкающие,
энергичная, совершенно растрепанная, совершенно необъяснимая маленькая
фигурка последовала за хозяином дома-лодки к роскошному,
мягко освещенная каюта, где собрались вокруг почти бесценного
стола из красного дерева две хмурые, серьезно настроенные женщины и трое
сидели хмурые, серьезно настроенные мужчины, разливая огромную пачку
синих принтов.

"Ничто", - подтвердил чистый, резкий голос президента Мерривейна
в данный момент "ничто, я полагаю, так не влияет на человеческий разум, как
благородная внешность".

Со смехом, таким же невеселым, как у маньяка, но с юмором
буквально дрожа от радости, Шеридан Кайр бросил единственный взгляд
на Дафну и увлек ее в комнату.

"Смотрите, леди и джентльмены, - объявил он, - моя королева пиратов!
Будущий вершитель моей судьбы!"

От бесценного стола из красного дерева отодвинулись пять стульев, как
будто от одного глухого удара. [179]

Пять пар глаз внезапно уставились на Дафну, оценили
ее красоту, растрепанность, дерзость и заморгали
их веки были опущены в изумлении.

"Это... это драматизм?" дрожал изящный патрицианский голос пожилой леди
. "Что за... что за ребенок!"

"Драматизм?" обуздала мисс Мерривейн. Как будто непризнанная
фигура перед ней была глухой, немой, слепой, она подняла свой лорнет
хмуро изучая. "Некоторые из здешних бедных белых
необычайно хороши собой, - признала она, - но разве ты на самом деле
подумайте, мистер Кайр, что ваша шутка просто немного ... немного..."

"Шутка?" - переспросил Шеридан Кайр.

С палубы прямо над их головами донесся глухой звук волочащегося за собой якорного каната
внезапно прозвучал резкий выкрик приказов, переданный
от одного матроса другому.

"По крайней мере, через десять минут", - засмеялась Кайр, "или через пять, Небеса
знает, что если мы сможем это сделать, мы _ все_ уйдем!" С совершенно
ненужным видом диаблери он повернулся и чмокнул Дафну под
подбородком.

С дальней стороны лампы, за [180] безошибочно узнаваемым
архитектором, за безошибочно узнаваемым попечителем, фигура, еще не
отчетливая, медленно поднялась в поле зрения. Это был Джон Бернард. Очень
вежливо он приблизился к хозяину. Ни один мускул на его лице
не дрогнул, акцент в его голосе не повысился и не понизился.

"В самом деле, мистер Кайр", - предложил он с улыбкой, как мог бы улыбнуться человек
улыбнулся маньяку: "вам не кажется, что, возможно, так было бы лучше
чтобы закончить дискуссию снаружи? Неважно, что холостяк может
отстаивать свои права в том, что касается его личных отношений с
я думаю, вы вряд ли будете настаивать на продолжении упомянутого романа
пока моя мать и президент Мерривейн остаются вашими гостями?
Конечно, завтра, когда ты снова станешь самим собой..."

"Я не пьян!" - вспыхнул Шеридан Кайр, "и более того, ты
за всю неделю не видел меня пьяным больше одного раза! Или, самое большее,
максимум, два!"

"Пьяный или трезвый, - решительно заявил Джон Барнард, - я
прошу вас не втягивать нас ни в одну из ваших авантюр!"

"Эскапады?" усмехнулся Кайр. "Ты..."

Из тени, в которую она частично [181] отступила, Дафна
выскочила и откинула светлые волосы с глаз.

"Почему, Джон!" - воскликнула она, "ты что, не узнаешь меня? Это Дафна! Дафна
Бреттон!"

"_ что_?" - изумился новый декан. "Ты? Почему, Дафна! Почему..."

"Какая ей разница, кто это?", - вставил Кайре немного
грубо.

Но прежде чем кто-либо успел ответить президент сама подскочила
к ее ногам.

"_ Ты_, Дафна Бреттон?" она обвиняюще ахнула. "_ Ты_?
Что-ты-здесь-делаешь? Разве недостаточно того, что ты опозорила
ваш колледж, не добавив эту новую выходку к вашей карьере?
Какими -какими дикими, беспринципными поступками вы занимаетесь сейчас? Неужели в вас нет
стыда? Нет..." С властным жестом она повернулась к
своему хозяину. "Конечно, мистер Кайр, - умоляла она его, - вы же не...
серьезно относитесь к этой девушке? Должны ли мы действительно понять хоть на один
момент, что вы рассматриваете возможность союза с этой девушкой?
Передать управление вашим огромным состоянием в ее руки?
Девушка с такой историей? Девушка с таким характером?"

"Характер мисс Бреттон здесь [182] не обсуждается", - решительно заявил
Джон Бернард.

"Еще раз", - рявкнул Шеридан Кайр, "я спрашиваю, какое дело Дафне
Характер Бреттона для тебя?"

"Для меня это так", - начал Джон Бернард со своими измученными глазами.
буквально вглядываясь в любимое юное лицо перед ним. ("Что
она_ здесь делала?" - отдавалось болью в каждом пульсе его тела. Такая милая, такая
безответственная, такая странно одинокая с этим печально известным молодым
распутником.) "Это для меня", - тупо повторил он, оглянулся на
одну тревожную секунду на ужасную бледность своей хрупкой матери и
скрестил руки на груди. "Какое мне до этого дело, Дафна?" - спросил он
.

"Для него это так", - бесстрашно сказала Дафна. "Я ему нравилась
немного, но когда пришла беда, это пришлось прекратить. Это была не его
вина! Мой отец сказал, что это не его вина! Были просто
другие вещи - другие люди, которые должны были быть приняты во внимание. Все это
правильно. Все в полном порядке!" Вызывающе вздернул маленький подбородок.
"Все в порядке! Я ухожу - прочь - с Шериданом Кайром!"

Жалким тщетным усилием мать Джона Бернарда попыталась
дотянуться до своего костыля [183] и беспомощно опустилась обратно на стул
снова. Только ее белое запрокинутое лицо выдавало ее потрясение.

Но впервые в жизни Джон Бернард не заметил свою мать.

"О, нет-нет!" - закричал он. "Ты не понимаешь, что делаешь! Такая
милая-прелестная - молодая девушка, как ты, чтобы отдаться мужчине
такому, как Кайр, с такой печально известной репутацией, что..."

"Я не слишком известен - я заметил - для вас, люди, - чтобы просить милостыню в библиотеках
", - протянул Шеридан Кайр. Затем совершенно неожиданно он откинулся назад
прислонившись к деревянной обшивке каюты и начал сардонически смеяться.
"Болтай сколько хочешь", - сказал он. "Это хороший способ скоротать время
! Еще минутку, и мы отправимся, выбиваясь из колеи
Уэст или Галвестон - или любое другое место, где пасторы самые густые
и самые быстрые! Мисс Дафна Бреттон и мистер Шеридан Кайр - в большом почете
под присмотром президента Клаудии Мерривейн! Все газеты
будут сильно полагаться на эту статью о сопровождающих! Так что улаживайте это любым способом
вы хотите со своим колледжем, мисс Мерривейн!" он поклонился. "Теперь
когда вы [184] уладили это с Дафной!" Еще веселее
и все же он поддался своему веселью и громко позвал стюарда.
"Сегодня вечером шампанское для всех!" - приказал он. "Гости, команда,
юнги, все! Если кот не хочет это пить, утопите его в
это! Чертовы библиотеки!" похотливо крикнул он. "_ это_ мой холостяцкий
Ужин!"

Со свистом, похожим на змеиное шипение, мисс Мерривейн направилась к своей каюте.
каюта. Проходя мимо Дафны, она отвела юбки в сторону
жестом, который был бы достаточно оскорбительным без каких-либо
дальнейших действий. Но ее язык отказался быть лишенным своего собственного
особая репрессия.

"Как я уже однажды заметила, - ледяным тоном пробормотала она, - ты... ты
маленькая распутница!"

"Не так быстро!" - раздался новый голос от двери. Возвышающийся над всеми,
с белой головой и загорелыми плечами, Джеффри Бреттон
на сцене вырисовывался силуэт.

"О, Гадес!" - вздохнул хозяин дома-лодки.

"Кто угодно, не так быстро!" - взмолился Джеффри Бреттон. Если улыбка
на его лице была чуть натянутой, то, по крайней мере, это все еще была
улыбка. [185] Совершенно случайно, поверх всполоха его
неизбежной спички и неизбежной сигареты, его проницательный взгляд
охватил всю гамму испуганных лиц. "Из-за чего весь этот шум
?" поинтересовался он. Каким бы простым ни был вопрос, он казался по
той или иной причине вызывающим странную судорогу в
пульсе каждого.

("О, что за место!" поежился старейший попечитель. "Почему мы
когда-нибудь приезжал?") ("О, что за мужчина!" архитектор задрожал. "Жаль, что
я не спроектировал его!")

Игнорируя все остальные импульсы, Джеффри Бреттон повернулся к мисс
Мерривейн. С искренним и неподдельным интересом он оценил
величественный, хотя и несколько высокомерный цветок того, что двадцать лет назад было всего лишь
простым бутоном приятной внешности и амбиций.

"Ты, безусловно, очень красива, Клити", - подтвердил он.

"Клити?" - ахнула старейшая попечительница.

"К-Клити?" - заикаясь, пробормотала Дафна.

"Мисс Мерривейн и я были друзьями мальчика и девочки",
заметил Бреттон с невозмутимой вежливостью. "Но на данный момент
меня больше всего беспокоят не личные воспоминания ".
Возвышающийся, доминирующий, абсолютно [186] безжалостный, но все еще безмятежный,
он преградил мисс Мерривейн выход. "Просто... что, Клити", - спросил он,
"ты звала мою маленькую девочку?"

"Ты слышала, как я ее назвала, мистер Бреттон!" - сказала мисс
Мерривейн. "Я назвал ее распутницей!"

При свете новой спички и новой сигареты Джеффри
Бреттон заново изучил ее лицо.

"И ... считаете ли...вы... удобным сейчас взять свои слова обратно?" спросил он.

"У меня нет привычки отказываться от своих заявлений", - сказала мисс
Мерривейн.

"С-о?" - задумчиво произнес Джеффри Бреттон. Словно по чистой случайности, его
взгляд остановился на синих отпечатках на столе. "Что у нас здесь
?" он улыбнулся: "строишь планы?"

Сардонически из-за его собственного особенного молчания раздался смех Шеридана Кайра
.

"Те планы для новой библиотеки", - признавался он, "что
ваша дочь и я по-прежнему считает, с ней-ее альма
Матер!"

Юмор за юмор смех Джеффри Бреттона был ответом на его смех. "Хорошая
штука!" - сказал он, "единственная блестящая мысль!" [187]

"А ты?" он обратился к одному незнакомцу: "Вы... возможный
архитектор?"

"Я", соднажды позвал архитектора.

Совершенно определенно Джеффри Бреттон немного отступил от двери
и указал на проход. "Рысью вперед!" он улыбнулся. "А
ты?" он спросил пожилого джентльмена.

"Я старейший попечитель мисс Мерривейн", - заявил этот сановник
с некоторой елейностью.

"Вперед!" улыбнулся Джеффри Бреттон.

С подчеркнутой вежливостью он помахал милой пожилой матери декана
им вслед. "На данный момент, - умолял он ее, - вы простите меня
за безапелляционность? То, что еще предстоит сказать, сказано лучше всего
для наименьшего числа ".

"Но мне ... мне нравится... ваша маленькая девочка!" - запротестовала хрупкая, но
решительный аристократ.

"Я тоже!" улыбнулся Бреттон, но кивком отпустил ее.

"Кто ты?" - потребовал Бреттон ответа у единственного мужчины, кроме Кайра, который
остался.

"Я Джон Бернард!" - сказал мужчина совершенно непреклонно.

"Я так и думал!" - сказал Бреттон.

"И как довольно особый [188] представитель мисс Мерривейн в
на этот раз, - добавил Джон Бернард, - я отказываюсь покидать комнату, пока
она остается!"

"О, ты мне нравишься"! - сказал Бреттон. "Ты мне всегда скорее нравился!
Но нравился я тебе или нет!" - резко произнес он, "ты должен остаться!"
Вы, и мисс Мерривейн, и Дафна, и я!" Бросив
своими белыми волосами он бросил сообщение хозяину дома-лодки.
"Прости, что так запугиваю твоих гостей, Кайре!" сказал он. "Но, не зная
плана вашего судна и будучи слишком формальным, чтобы копаться в нем очень
сильно, - сухо добавил он, - эта каюта почему-то показалась мне самым надежным местом
для довольно приватной беседы. ... Ты все еще останешься
с нами в качестве нашего хозяина?"

"Конечно, останусь!" - рявкнул Кайр.

"Добро пожаловать, - улыбнулся Джеффри Бреттон. "И вы
заметили, возможно... что двигатель не запустился?"

"Я чертовски хорошо замечаю, - сказал Кайр, - что двигатель
не запустился!"

Из темного изгиба ревнивой руки Шеридана Кайра Дафна
внезапно прыгнула вперед.

"О, старина!" - умоляла она его, [189] "Пожалуйста, пожалуйста, не поднимай
такой шум! Какой в этом толк? Какой прок? Если я плохой,
Я плохой! И - если я тоже не схожу с ума - что мне остается
но _fun_?"

"Но ты видишь, что ты все неправа", - улыбнулся ее отец. "Ты вовсе не
"плохой"! Вне всяких сомнений, ты самый хороший
человек здесь!"

"О, старина!" - усмехнулась Дафна.

"Но я серьезно", - сказал ее отец. "Небольшая ссора в колледже
была всего лишь ошибкой. Ошибка Ричарда Уилтонера, действительно, скорее
чем твой - за исключением того, что ты подтолкнула его к созданию
этого. О, черт! - пожал плечами ее отец. - Все совершают ошибки!"

"Не такие ошибки, как мои!" вспыхнула Дафна.

"О, да, они случаются", - улыбнулся ее отец. "Поэтому, пожалуйста, я умоляю тебя
не поступай плохо только из-за этого! Право, вы были бы удивлены, если бы
знали, сколько уравновешенных взрослых людей из числа ваших знакомых
совершали очень похожие ошибки. Теперь возьмите мисс Мерривейн и меня,
например. Двадцать...

С возгласом ужаса мисс Мерривейн протянула руку и коснулась
его руки. Ее лицо было суровым, но даже сейчас она не [190]
полностью утратить самообладание, столь долго и кропотливо приобретаемое. "Как-нибудь
в другой раз ... как-нибудь в другой раз, - отчаянно пыталась она, - я буду очень
рада... обсудить с тобой старые времена. Но сейчас ... в этот момент... ваши
замечания ... ваши предложения ... непристойны. У вас нет ... нет чести?"
она умоляла его.

"Ничего... больше... такого, что противоречило бы чести моей дочери",
сказал Джеффри Бреттон. На несколько пар изумленных глаз
поднятых на него, Джеффри Бреттон даже не взглянул. Каждая сознательная
мысль в его теле была сосредоточена в этот момент на Дафне. "Иди
сюда, милая", - сказал он.

Со смущением, но без страха Дафна подошла к нему.

"Дайте мне пройти!" - приказала мисс Мерривейн.

"Это неудобно", - сказал Джеффри Бреттон.

Поверх взъерошенной головы Дафны, мимо статного плеча Клаудии Мерривейн
он ретроспективно уставился в пространство. "То, что я должен
сказать, - доверительно признался он, - займет всего мгновение . . . . Двадцать лет
назад, - размышлял он, - мы с мисс Мерривейн оказались в ловушке
поразительно похоже на трагедию Дафны в колледже . . . . За исключением
[191] того, что в нашем случае было замешано четверо легкомысленных подростков
вместо двух - и бесконечно большего количества поцелуев. ... Дай мне подумать",
он внезапно повернулся к Дафне. "В твоем случае, я полагаю, не было
никаких поцелуев?"

"Я бы так не думала!" - бушевала Дафна.

"М-м-м-м", - задумчиво произнес ее отец. "Ну ... кое-что определенно было"
в наших поцелуях."

"Это возмутительно!" - воскликнула мисс Мерривейн. "Дайте мне пройти!"

С улыбкой, которая могла бы показаться дерзкой, если бы не была такой
задумчивый Джеффри Бреттон раскинул руки через дверной проем.

"Ты повзрослела, Клити, чем была раньше", - сказал он.
"Ты не можешь выскользнуть из этой ситуации так же легко, как ты
выскользнула из другой".

Пожав плечами, он повернулся и уставился в пространство
снова. Когда он оглянулся на своих спутников, это было всего лишь
небольшое начало.

"О, да, я забыл", - сказал он. "Там была дверь - в тот раз,
она не была заблокирована. И другой мальчик выпрыгнул через
окно. . . . Какое еще убежище там оставалось, - спросил он,
"для охваченной паникой маленькой [192] соседки по комнате, кроме как в моих объятиях?
Я помню, от нее пахло фиалками, - задумчиво произнес он, - и ее горло было
очень белым. Никто никогда не знал о присутствии другого мальчика.
И только мы четверо знали о Клае - "Мисс Мерривейн", я бы
скажи. Но если Мисс Merriwayne вернулся," он оживил когда-нибудь так
чуть-чуть", и честно признается, что она, также, была
настоящее руководство школы, я полагаю, вряд ли бы судить
непреднамеренное тет-а-тет, как жестко, как они это сделали. . . . Даже в
одиннадцатый час, если бы она была готова вернуться и
это признавать или на двенадцатой за дело, что-либо
даже в час или два, в то время как возмущенные полномочия речью
по делу . . . . Но к трем часам, что робкий маленький
соседка, не видя другого выхода, полоснул двери, через ее
маленькое белое горлышко и убежал прочь.

"Итак, ты видишь, Дафна, - улыбнулся он, - что даже при ошибке
как _это_..."

"Ты имеешь в виду", - побледнела Дафна, "что..."

Как человек, который слегка напрягается, чтобы набрать побольше воздуха, новый
Мышцы горла Дина напряглись. [193]

Во всяком случае, только на лице Кайр усмешка оставалась полуулыбкой.

 "Уплыла с тонущего корабля
 С ... чем-то ... чем-то ... на его палубе",

он дьявольски процитировал.

"Тише!" - предупредил Джеффри Бреттон.

"Мне нужно было подумать о своей собственной жизни!" - вспыхнула Клаудия Мерривейн.

"Тебе нужно было подумать о своей собственной жизни", - поклонился Джеффри Бреттон.

"Мой народ был очень беден!" - вспыхнула Клаудия Мерривейн. "Они
пошли на большие жертвы, чтобы дать мне образование! Уже, даже тогда, мои
шансы на будущее академическое отличие были единственной темой в
моем доме!"

"Уже, - согласился Джеффри Бреттон, - твои шансы на будущее
академические отличия были единственной темой обсуждения в твоем доме! . . .

"Итак, ты видишь, Дафна", - он повернулся и переадресовал свою маленькую девочку
внезапно: "итак, ты видишь, что, даже несмотря на такую ошибку, как эта,
люди еще могут добиться настоящих почестей и принести много пользы!"

Как человек, немного уставший, его руки [194] опустились к его
снова в стороны, но его фигура по-прежнему загораживала дверной проем.

"Это все, Клити", - поклонился он. "И вы можете быть уверены,
конечно, что ни Дафна, ни мистер Кейр, ни я никогда не повторим
маленький анекдот, который я только что процитировал, - если только сама Дафна
будем утверждать, что Ричард Уилтонер должен знать . . . . Мистер Бернард,
конечно, не нуждается в гарантиях, поскольку уже доказал с бесстрашной
вежливостью, что ваши интересы принадлежат ему ".

С откровенной сердечностью он повернулся и протянул руку
Бернарду.

"Удачи тебе, Бернард! во всем!" он улыбнулся.
"Если бы судьба предназначила тебе жениться на моей маленькой девочке, ты, безусловно,
стал бы прекрасным Другом в законе для меня, а также
уважаемым господином и наставником для Дафны! . . . И после того, как первая
спешка медового месяца закончилась, какие прекрасные времена мы могли бы провести вместе
ты и я! Зимние ночи и открытый огонь!- наши
книги-наши трубки- тарелка с яблоками-кувшин сидра-и
Классика! С Дафной, сидящей низко - где-нибудь на маленьком
табурете - просто немного в стороне, каким-то образом, на краю всего этого?
Очень [195] красиво? Очень чудесно? Очень приятно для души
глаз - служение вашим чувствам? Возможно, штопаете чулки?
Или приводите в порядок свой второсортный костюм? Со своей маленькой
светлой головкой, слегка склонившей набок, прислушивающейся,
тоскующей, изголодавшейся по "Трубке Пана", которую ни ты, ни
Я, Бернард, никогда больше не услышу и, вероятно, не узнаю, если мы
узнали. . . . Вы, ребята, Бернард, чьи сердца растут в форме
о книгах - вы, ребята, которые смешивают лучшие чернила-знание мира
с вашей собственной хорошей кровью - вы любите очень чисто, очень идеально. Нет
мужчина мог бы не доверять тебе. Но, Юность, Бернард, Брукс нет
соперницы либо по работе, либо по играм. И в выборе между двумя
женщинами - который, слава Богу, приходится принимать большему количеству мужчин, чем любой женщине,
когда-либо догадывающейся - вы выбрали, я думаю, очень мудро!"

Хрустящая от крахмала мисс Мерривейн резко обернулась.

"Я считаю это чрезвычайно дерзким, - подтвердила она, - с вашей стороны
каким-либо образом связывать мое имя с именем доктора Бернарда именно сейчас
время! Этому нет ни малейшего оправдания, ни малейшего
ни малейшего оправдания". [196]

"Я имел в виду... мать доктора Бернарда", - улыбнулся
Бреттон, и поклонился декану и Президенту из зала
.

Если маленький вздох, что вылетело из его уст выразил
релаксация как это сделал резкий вздох Дафни, или несколько Кайре по
с придыханием Грин такого отдыха была не менее вполне взаимно
свернули. Без каких-либо колебаний дверь каюты
очень уверенно закрылась за мисс Мерривейн, и из
щелкнувшего замка Джеффри Бреттон извлек ключ и бросил его
на стол красного дерева.

"Теперь - _ тебе_, Шеридан Кайр!" сказал он.

"Я весь здесь", - ухмыльнулся Кайр. "Также- кстати, есть
другие ключи от двери каюты".

"Ну, конечно, есть и другие ключи от двери каюты", - сказал он.
уступил Бреттон с безупречным юмором. Пока
он говорил, он достал из своего кармана связку ключей, снял их с контрольного кольца
и бросил их в беспорядке, сбивая с толку
в поисках ключа от каюты. "Любой из нас может выбраться из этой каюты
за две минуты", - доверительно сообщил он. "Но в мои намерения не входит, чтобы
кто-то сбежал из нее за гораздо меньшее время, чем это. [197] Многие
человек охладил свои первоначальные намерения за то время, которое требуется
чтобы вставить незнакомый ключ в совершенно знакомый замок. Кроме того,
пока мы оцениваем случайные вещи, не кажется лучшим
я думаю, что, поскольку Lost Man и Alliman ждут на катере, мы
должны подвергаться любому риску быть атакованными извне. Если кто-то из нас
чихнет, например, - или повысит голос каким-либо особым образом
ударение? - Аллиман так прискорбно импульсивен со своим дробовиком ".

"Я понял вас!" - сказал Кайр. "Не нужно никакой суеты".

"Вы меня прекрасно поняли, - поклонился Бреттон. "Теперь перейдем к...
обсуждению". Совершенно непринужденно он подошел к столу из красного дерева
, сел, бросил единственный заинтересованный взгляд на синие
гравюры и отложил их в сторону. "Давайте все сядем", - сказал он.

Очень неохотно Дафна вышла вперед, на свет, и скользнула
на стул напротив него.

"Я... я выгляжу так забавно", - пожаловалась она.

"Ты, конечно, выглядишь", - сказал ее отец. "И все же я был бы готов
держать пари, - он совершенно неожиданно улыбнулся, - что из всех вариантов
дамы, которых принимали в этой комнате [198], никогда не
была бы более привлекательной или... одной более соблазнительной."

"Сэр"? - взнуздался Кайр. Темный румянец снова выступил на
его скулах, он прыгнул вперед к столу и взгромоздился
сам на его край со зловещей небрежностью.
"Сэр"? - угрожающе повторил он.

"О, ни на минуту не беспокойтесь о
нежных чувствах моей дочери", - взмолился Бреттон. "Их сохранение - вы
должны понять - все еще в моих руках".

Мрачно на мгновение каждый человек заботился с
освещение новую сигарету.

Тогда Бреттон отвел назад свой стул.

"Только что был твой план, Кайре?" спросил он.

"Я планировал", - сказал Кайр без малейшего колебания,
"отвезти Дафну в первый попавшийся порт и жениться на ней
любым старым способом, которым она хотела выйти замуж".

"Почему?" спросил Бреттон.

"Почему"? - прорычал Кайр. "Почему"? Ну, какой необыкновенный
вопрос! Почему любой мужчина женится на любой женщине?"

"По стольким разным причинам, - сказал [199] Бреттон, - что мне
особенно интересно услышать, какими были ваши".

"Почему, я без ума от нее!" вспыхнула Кайр. "Совершенно безумен! Никогда
не видел в своей жизни ничего, чего бы я так сильно хотел!"

"Ну... _ ты не можешь получить ее_!" сказал Бреттон.

"Клянусь Господом! - Я _ хочу_ получить ее!" - воскликнул Кайр. "Почему... почему
я не должен получать ее?" потребовал он. "Судьба справедливо бросила ее в
мои объятия только что, не так ли? Я не знал, что вы, люди, были здесь!
Я не знал, где, черт возьми, вы, люди, были!-- или как я был
собираюсь найти тебя с твоим цветущим старым псом! Я сидел на пляже
я был совсем в темноте - и-и девушка приползает
прямо в мои объятия! "Скорее всего, я застрелил ее! - подумал, что она какая-то
своего рода шалунья! Подумал..."

"Дафна..." - сказал ее отец.

С порывистым жестом Кайре бросил перерыва в сторону.

"Она сбежала с кем-то!" - кричал он. "Не сегодня вечером, о
конечно! Но скоро! На следующей неделе! В следующем месяце! Она была полностью готова к
этому! И вы не можете остановить их, когда они однажды начинают!- только не тех, кто
энергичен [200]!- только не тогда, когда они тоже обижены и взбешены! И
она могла бы сделать кучу вещей похуже, чем сбежать со мной! Я
собираюсь поклоняться ей! Я собираюсь дать ей все, чего она
захочет! Я собираюсь свозить ее во все места, куда она захочет! Еще бы,
Через шесть месяцев она даже не вспомнит, что ходила в этот
проклятый старый колледж! Через шесть месяцев она будет думать, что, будучи
выгоняют из техникума было то, что она прочитала в сатирическую газету!
И я ... собираюсь... взять... ее, - сказал он с внезапно опустившейся
и странно зловещей уверенностью, - нравится тебе это или нет!
потому что она дала мне слово!"

"Это правда, Дафна?" - спросил ее отец.

Подобно маленькому белому вихрю, Дафна вскочила на ноги.

"Ну, конечно, это правда, старина!" - бушевала она. "Жить или умереть,
утонуть или выплыть, я дала мистеру Кайру свое самое торжественное слово, что я
выйду за него замуж!"

"Абсолютно... безоговорочное слово?" - допытывалась Бреттон.

"Только при одном условии!" - торжествовала Дафна. [201]

"И это условие..." - протянул ее отец.

"Это вопрос доверия между вашей дочерью и мной",
поспешно вмешался Кайр.

"Я уважаю это доверие", - сказал Бреттон. "Но только дурак мог
даже наполовину не догадаться, что это было за условие . . . . Ты
сохраняю бессовестную трезвость".

"То, что я сохраняю, - это мое личное дело!" - огрызнулся Кайр.

"Возможно", - признал Бреттон. Совершенно небрежно, как человек, которого
ни время, ни обстоятельства особенно не стесняли, он взял со стола
резак для бумаги из слоновой кости и с некоторым
вниманием изучил его, прежде чем заговорить снова.

"Просто что ... ты делал на острове Марты сегодня ночью, Кайр?"
спросил он.

"Чем ты сам занимался?" вопросительно спросил Кайр.

"Ты обмениваешь свой ответ на мой?" улыбнулся Бреттон.

"Конечно!" сказал Кайр.

"Я был там, потому что Марта послала за мной", - сказал Бреттон. "Я
думал, у нее какие-то неприятности. Я понятия не имел, что это было
из-за тебя [202] и собаки . . . . Ты был помешан на собаке,
Кайр!" он внезапно просветлел. "И я не скоро забуду это!
_ Но ты не можешь получить мою дочь!_"

Непоколебимый глаз за непоколебимый глаз, Шеридан Кайр ответил на этот
вызов.

"Я почти всегда смотрю на Марту снизу вверх, когда мне так плохо", - признался он
в неформальной обстановке. "Я знал Марту в Париже двенадцать лет
назад".

"И любил Марту в Париже двенадцать лет назад?" - пробормотал Бреттон.

"Все любили Марту в Париже двенадцать лет назад, ты знаешь!"
Кайр пожал плечами.

"Нет, я не знаю", - сказал Бреттон. "Я был в Новой Зеландии
это время. Он был в сумасшедшем доме в Чикаго, я впервые
увидел Марту".

"В сумасшедшем доме?" нахмурился Кайр. "Я знал, что она стала странной,
но я никогда не думал, что это настолько странно".

"Это было так же странно, как и это", - сказал Бреттон немного сухо.
"Прямо посреди одного из ее лучших водевильных номеров, это
кажется, она впала в истерику, потому что мужчина в первом ряду
был в красном галстуке - и по дороге домой в свой отель она упала в обморок
в своей карете в алой [203] шляпе в каком-то ярко освещенном
витрина магазина. Поэтому они заткнули ей рот. И мой друг-медик
был весьма заинтересован этим случаем. Самым необычным
его объяснение было простым. Никаких убийств индейцев, никаких
скрытых комнат Синей Бороды. Возможно, что-то столь же тривиальное, как
порезанная лапка котенка, кровоточащая на первом белом платье ребенка -
нервная травма настолько тривиальная, что никто не остановился, чтобы расследовать
это. . . . Но тридцать лет спустя, когда Жизнь приготовилась
разбить ее, это вернулось на тридцать лет назад и разбило ее там!
Хотя, похоже, это слишком плохо, - задумчиво произнес Бреттон, - что приходится быть
заткнись только потому, что ты не можешь переварить красное. Некоторые люди, ты
знаешь, не могут переварить устриц. И по крайней мере двое моих друзей
опыт почти полного психического остановка у самого
упоминание об избирательное право. И все же _ они_ все еще на свободе! . . . Поэтому мы
вытащили Марту из психушки, - оживился он, - и реинвестировали ее
жизнь и ее судьба в зеленых джунглях, где, за исключением
странного впечатления, что я ее благодетель, и невысказанного
но, несомненно, стойкого опасения, что она может даже еще
увидеть малиновый цвет веселой яхтенной подушки или [204] вспышку
свитер туриста и снова вернуться к хаосу, она кажется мне
совершенно нормальной ". Слегка мрачно причмокнув губами, он
казалось, откусил конец своего повествования. "И это, Шеридан
Кайре," рявкнул он, "является полное и всестороннее представление мое
знакомство с Мартой. . . . Но твоя----" он засвидетельствован очень
медленно, очень внятно, "был не полный и полный расчет
твоя!"

Своим голосом, тихим, как удар ножа, Кайр развернулся из-за своего угла стола
.

"С каких это пор, мистер Бреттон, - спросил он, - считается
что одному мужчине полезно называть другого лжецом?"

"Как бы вы ни беспокоились о пользе чего бы то ни было",
улыбнулся Бреттон, "я думаю, вам следует беспокоиться о себе, а не
я . . . . Никто никогда не заткнет мне рот, - он улыбнулся, - потому что,
как и бедняжка Марта, я тоже немного помешан на цвете! "Видеть
красный", хотя это не то, что меня беспокоит, понимаешь? - это видеть
_yellow_!"

"Ты думаешь, у меня желтая полоса?" покраснел Кайр.

"У большинства из нас есть," улыбнулся Бреттон. "Но [205] твой - в данный
момент - кажется мне излишне широким!"

"Ну, старина!" - вспыхнула Дафна. "Как ты можешь так говорить с... с
мужчиной, за которого я собираюсь выйти замуж?

"Но ты видишь - ты не собираешься выходить за него замуж!" улыбнулся ее отец.

"Говорю тебе, что собираюсь!" - вспыхнула Дафна. "Я дала свое слово!"

"И она тоже сохранит это!" - торжествовала Кайр. "Нервные дети
так или иначе, всегда это делают! Что бы еще они ни разбивали - фарфор, сердца,
законы - они, кажется, никогда не нарушают своих слов! - не раньше, чем им исполнится
во всяком случае, двадцать!" он ухмыльнулся с внезапным дьявольством. "А Дафне
всего восемнадцать!"

"Повеситься, если ты не довольно забавная ругань!" - признал Бреттон.
Очень хладнокровно он прищурился, глядя на наглое молодое лицо
перед ним. "Я... я узнаю твое обаяние! Две части дьявола в одной
часть беса - и все остальное. Таинственное очарование
твоего шрама с каждой эмоцией, которую ты испытываешь в мире, путешествующем вверх
и вниз по его белой колее - в открытой машине! Действительно, я искренне
сожалею о твоем здоровье!" [206]

"О, прекрати щебетать о моих легких!" - прорычал Кайр.

"Легкие?" - переспросил Бреттон, слегка приподняв брови.
"Легкие? О, боже мой, в твоей
внешности есть еще несколько черт - помимо легких - которые мне не нравятся!" Безжалостно, но не
злобно, он вскочил и подошел к месту прямо
оказавшись лицом к лицу с Кайром. "С твоим остроумным юмором, - сказал он, - и
с твоими врожденными спортивными инстинктами из тебя мог бы получиться
довольно хороший парень, если бы ты только начал раньше ". Его пронзительный
взгляд впился в Кайра. "Но моя маленькая девочка", - сказал он,
"не-собирается-платить - потому что ты не начала раньше!"

С проклятием Кайр вскочил на ноги.

"Я не единственный мужчина в мире, который был необузданным!" он плакал.
"И ты это знаешь - если кто-нибудь знает!"

"Ты единственный мужчина, о котором я думаю в данный момент", - сказал Бреттон,
"который не очень сожалеет об этом, когда дело доходит до предложения своей
черствой руки первой настоящей женщине в его жизни".

"Это...это...так?" - усмехнулся Кайр.

"Это... так", - сказал Бреттон очень тихо. Бросив единственный взгляд на
Дафну, он снова повернулся к Кайре [207], чиркнул еще одной спичкой, закурил
еще одну сигарету. "Любовь - это не пальто, ты знаешь, Кайр", - сказал он
. "Это нижнее белье! Белое полотно жизни! И кажется
есть что-то особенное и особенно оскорбительное для привередливого
тела - в том, что ему предлагают личное белье, которое все еще сохраняет даже
запах - не говоря уже о поте предыдущего родственника . . . . Запах
Всемогущий, наши матери и наши Служители, да простят нам нашу неряшливость
неряшливость или небрежную стирку, будучи всеми ими более или
менее музейных коллекционеров и изначально заинтересованных в наших исторических
ценностях или изначальной тонкости нашего плетения - или предельной
долговечности нашей основы и гав. Но Всемогущий - и наш
Матери - и наши Служители - не должны носить нас, Кайре!
Не рядом с их шкурами! Не обязательно спать с нами - просыпайтесь с нами
с нами - живите с нами - умрите с нами!" Рука, которая держала сигарету
очень слегка дрожала, глаза, которые снова взглянули на Дафну
были темными и пронзительными от боли. "Ты совершенно права, Кайр!
Никто лучше меня не знает, какой беспорядок может учинить парень со своим
жизнь - ни насколько бедна ткань, которую я лично - по [208] общему
опыту мужчин - должен буду предложить женщине, которую я люблю . . . . очень
изношенной она будет, очень изношенной!-- но, по крайней мере, это было очищено
горькими слезами сожаления!"

"Это ... так?" - усмехнулся Кайр.

"Это ... так", - настаивал Бреттон. "И знает Бог, что ни
Благочестие, ни ума ни чего-либо в мире, но чистой удачи
вытащил меня на берег во времени. Но, как и другие полутонувшие люди, я
полагаю, у меня не было ни ума, ни времени, чтобы выбрать место приземления. Скалы,
пески, долины, горы - все это казалось мне чудом. Итак,
ошибочно приняв аскетизм за чистоту, а строгость за непорочность, я
женился на женщине, для которой малейшая ласка была вольностью, а
сам брак - святотатством. Жалея себя, я
надеюсь, не совсем не смог пожалеть ее. Мы созданы
такими, какими мы созданы. Но, я полагаю, это вполне естественно - что я должен
хотеть, чтобы моя дочь была хорошей любовницей. Я верю в хороших любовников.
Но никто не может стать хорошей любовницей, если женат на плохой!"

"Я рискну тем, какой я Любовник!" - воскликнул Кайр.

"Я не буду!" подтвердил Бреттон. [209]

"Есть также некоторые вещи, которые я не буду делать!" ухмыльнулся Кайр. "Я
не освободишь свою дочь от ее обещания!"

"Она тебя не любит, ты знаешь?" - предупредил Бреттон. "Даже допуская
совершенно откровенно, что ты вызвал ее изумление,
"изумление" - это не любовь. Мы все собрались вместе по более
или менее поспешному плану, я полагаю, но только потому, что какая-то забытая
наметочная нить время от времени вносит странные коррективы, это не значит,
ты знаешь, что фактические швы нашего существования рвутся по любому".

"Меня не волнует, что что-то значит", - сказал Кайр, - "пока
Дафна дала мне обещание выйти за меня замуж".

"Но это обещание такое истеричное", - возразил Бреттон. "Возвышенный
подростковый идиотизм Мальчика на горящей палубе, со славой на протяжении
одного поколения и карикатурой на вечность".

"Меня не интересует вечность", - сказал Кайр.

"Что тебя интересует?" спросил Бреттон.

"В...себе!" сказал Кайр.

На мгновение Бреттон очень серьезно нахмурился и уставился в пространство.

"Кайр", - продолжил он наконец довольно быстро, [210] "ты совершаешь
жестокую ошибку. Послушай! На Севере есть парень, который был создан для
Дафны!--прекрасный парень!- чистый парень! С молодой энергией, соответствующей
ее молодой энергии! И молодыми тайнами, чтобы соединить ее молодых
тайны! И проблемы юности, чтобы решить ее проблемы юности!
Несмотря на взаимную невинность их маленькой катастрофы, это
абсолютно неизбежно, что каждый должен был получить своеобразный
острый сексуальный образ другого. Кроме тебя ... кроме
_ этого_... кто знает, кроме чего..."

"Для этого будет достаточно времени, когда я закончу", - сказал
Кайр. "Шесть месяцев ... десять ... самое большее - год".

"Когда вы закончите?" очень тихо спросил Бреттон. "Нежная
душа молодой девушки, которая выходит замуж за такого человека, как вы, - не слишком склонна
пережить этот опыт".

Вызывающе и беспринципно Кайр выдвинул свой ультиматум.

"Это не моя ответственность, - сказал он, - куда отправляется любой поезд
после того, как я сойду!"

"Это твое последнее слово?" - спросил Бреттон.

"Это мое последнее слово", - ухмыльнулся Кайр.

"А твое, Дафна?" поинтересовалась у своего отца. [211]

"Я не нарушу своего слова!" настаивала Дафна. "Я не нарушу! Я
не нарушу!" Ее щеки были ярко-красными, как при лихорадке, ее
глаза странно блестели. "Я не буду! Я не буду!" - повторила она.

"Тогда ладно, Кайр", - сказал Джеффри Бреттон. "Я собираюсь
разбить тебя!"

"О, нет, ты этого не сделаешь!" - засмеялся Кайр. "Это ограничение
такие хорошие люди, как вы! Вы будете думать, что собираетесь разбить меня!--у васбудет
на самом деле полное намерение разбить меня!--подтолкнуть меня к
краю!--но никогда не до конца! Что-то не позволит тебе! Честь, я
полагаю, ты называешь это ".

"Я... собираюсь... столкнуть тебя... с края", - сказал Бреттон. "Я
собираюсь послать за Мартой".

"Марта?" - воскликнул Кайр. Его лицо внезапно стало пепельно-серым. Затем
внезапно его смех раздался снова.

"Уже десять лет ни на небесах, ни на земле не было силы, - усмехнулся он
- которая могла бы вывести Марту из ее зеленых джунглей, когда
даже такой сильный, как дым яхты, показался на ее горизонте! Даже
если бы она могла проскользнуть мимо [212] своей служанки! - он усмехнулся, - или ее
Повара-китайца!- или...

"Марта в проходе - сразу за дверью", - указал Бреттон.
"Я думаю, примерно в трех футах от того места, где ты стоишь!"

"_ что_?" - пошатнулся Кайр.

"И я собираюсь подтолкнуть Марту к краю и дальше", - сказал Бреттон
очень тихо. "И ты дойдешь до края и перепрыгнешь - и прыгну вслед за тобой
со всей известной мне правдой - если, поступая таким образом, маленькая девочка
Я родила в недоумение и игнорируется в равнодушии--но
нашли, наконец, в любви и понимании остается на безопасной стороне!"

Полубезумными глазами Дафна переводила взгляд с мрачного
лица своего отца на побледневшие черты Шеридана Кайра.

"Вы имеете в виду... - выдохнула она, - что есть другая женщина?
Кто-то, у кого есть претензии? Кто-то, кто..."

"Мы позволим Марте рассказать свою собственную историю", - сказал Джеффри Бреттон.
Очень тихо он подошел к столу и начал рыться среди
разбросанных ключей. "Я старался не действовать импульсивно", - сказал он.
С безошибочным значением он оглянулся на Кайре. "Это будет
 дай мне хотя бы минуту, Кайр, - сказал он, - чтобы подобрать ключ
к этой двери. ... Как я уже однажды заметил - многие мужчины
нашли время изменить свое мнение за минуту".
"У меня есть дела поважнее, чем передумать за минуту!"
хвастался Кайр. Бесшумно, как кошка, он проскользнул вокруг стола
к Дафне и заключил ее в объятия, пока Джеффри Бреттон возился с замком.
"О, моя маленькая красавица!" он умолял ее. "Мой белый-белый
дорогая! Моя девочка Лили! Только сладкое-единственная достойная любви я
когда-либо знала! Ты ведь не подведешь меня сейчас, правда? Я не подводил
_ тебя _! Я никогда не утверждал, - умолял он ее, - что у меня никогда не было
других женщин! Конечно, ты не собираешься держать в руках никаких глупых
Прошлое против меня? Ты, мой добрый ангел! Мой..." Бессознательно его
взволнованный голос сорвался с шепота. "С сегодняшнего дня!" он поклялся. "С..."
"С какого времени сегодняшнего дня и далее?" - спросил Бреттон немного сухо.
В открывшейся двери смутно вырисовывалась белая фигура женщины, прикрывшей глаза согнутым локтем. За исключением того, что лампа в каюте не была чрезмерно яркой, она могла бы быть любой нормальным человеком, защищающим свои настроенные на темноту зрительные нервы от какого-то неожиданного яркого света. И все же тропическая бледность, которая сияла одновременно
выше и ниже согнутого локтя, странным образом наводила на мысль о
пышность и выцветшее муслиновое платье с юбкой и рукавами
мода, объявленная десять лет назад вне закона, придавала ее роскошной фигуре всю
гладкую чувственность атласа.
"Марта, - очень мягко сказал Джеффри Бреттон, - эта каюта обита
малиновым, обита малиновыми подушками, устлана малиновым ковром!
Ты все еще придешь, если я попрошу тебя?""Все так, как я сказал, мистер Бреттон", - ответил слабый иностранный голос.Затем Кайр с криком рванулся вперед и захлопнул дверь перед искаженным лицом женщины.
"Остановись! Остановись, Бреттон!" - взмолился он. "Подожди минутку! Всего лишь
минута! - дайте мне еще одну крошечную минутку подумать!" Его
лоб покрылся бисеринками пота, руки тряслись, как осиновые ветки.

"У меня есть еще одна минута, которую я буду очень рад вам уделить", - сказал
Бреттон. Как человек, отвлеченный, Кайр стоял, оглядываясь по сторонам.
Наполовину искоса из-за плеча его взгляд метнулся обратно на
Дафна, поколебавшись мгновение, снова опустила лицо с странным вздохом.
"Ты... ты все еще держишь свое слово?" он запнулся.
Взволнованная, испуганная, изо всех сил сдерживающая рыдания,
Дафна подняла к нему свое напряженное, но непреклонное личико.
"Я ... не... нарушу свое слово!" - она улыбнулась.

На неуместном, развратном лице Шеридан Кайр появилась улыбка, такая же
мучительно-сладкая, как у нее, на одно невероятное
мгновение и снова исчезла. Будучи всего лишь озадаченным, он повернулся обратно
к Бреттону и стоял, почти безучастно глядя в нетерпеливые глаза пожилого
мужчины. Затем довольно резко он повернулся и направился
к двери.-Я... я чувствую легкую слабость", - сказал он. "Немного странно. . . . Я
вернусь через минуту!"
С резким стуком дверь за ним захлопнулась. В коридоре
снаружи они услышали единственное грубое слово, властный женский
протест, мягкий топот ног по толстому ковру и каюта
пронзительный крик мальчика. На резной полке из красного дерева в каюте тикали часы по своим делам - одна минута -три-пять-десять. Сквозь
открытые иллюминаторы слабый ветерок трепал малиновый шелк
занавески, и рябь переходила в скрип, и скрип переходил в рябь,
плавучий дом стремился к приливу, а прилив - к плавучему дому.

Глаза Дафны не отрывались от часов. Странно ликующие, возбуждающие
героически она сохранила неудачное свидание.Размытый в дыму его сигареты, яркий взгляд Джеффри Бреттона белая голова сливалась, как полустертый рисунок, с большим
мерцающим зеркалом позади него. Возможно, это было даже к лучшему, что
изгиб его рта был скрыт от глаз Дафны.
В вестнике не было слышно голосов во внешнем коридоре
Возвращение Шеридана Кайра: просто небольшая заминка на краю
ковра - непривычная возня с дверной ручкой. Это был не вызов
то, что прижимало его сейчас к деревянной обшивке,
но очень слабая неуверенность в ногах. Однако в его лице не было ничего
неуверенного. Добродушие, чтобы не сказать,шутливость окутывала его от уха до уха и от брови до подбородка."Извините, что заставил вас так долго ждать, дорогие... дорогие люди", - он просиял. "Но у Хозяина так много обязанностей . . . . Присматривать за кладовыми и... библиотеками и дамами!" он просиял.
"Почему ... почему, я не могу помочь своему пути с дамами!" он повернулся и
объяснить полу-насмешливый беспокойство в jaffrey Бреттон-абсолютно
непроницаемое выражение лица. "Всегда, с тех пор, как я был маленьким мальчиком", - сказал он осуждающе, - "Я был деревенским забиякой! Таким был мой отец до меня
и его отец до ... до меня. Очень плохо, не так ли?" он
резко заданный вопрос. "Такая милая семья! И такие оживленные!" При
неожиданном взгляде на свое лицо в зеркале он обернулся, чтобы встретиться взглядом с Пристально смотрящей на него Дафной. "Теперь этот мой шрам, дорогая ... дорогая", он драматично признался: "ты хочешь знать, где я его получил? Все
дамы всегда хотят знать, где я его получил! Как только
леди набирается смелости спросить меня об этом, - он усмехнулся, - тогда
Я всегда знаю, что она действительно начинает думать обо мне! Вы спросили, получил ли я это на "храброй войне", - усмехнулся он. "Конечно, я получил это на [218]
храброй войне. Только храбрые заслуживают ... романов", - слегка спародировал он.
"Это было в Смирне, - признался он, - когда мне было восемнадцать. Я... я сочинил
небольшое стихотворение об этом:
 "Жила-была юная принцесса Смирны,
 Из любви я пытался узнать её,
 Но отец из ненависти рассёк шов на моей макушке,
 Ну разве это не было чертовски круто?"

Стремительно и без малейшего предупреждения он рухнул вниз
на стул и начал плаксиво хныкать, в то время как одним
неуверенным кончиком пальца он прослеживал и воспроизводил подергивания,
зигзагообразный шрам. "Это... это некрасиво, не так ли?" он по-идиотски лепетал.
"И я был таким красивым мальчиком? . . . Леди не должны спрашивать такое
вопросы, - лепетал он. "Не только когда ты собираешься их поцеловать.
Это... это заставляет мертвые лица плавать между ними! Это ... некрасиво! О,
Дафни, дорогая... дорогая..." Но с легким криком освобождения рука Дафни уже была на дверной ручке."О, приезжай скорее, старина!" - закричала она. "Все кончено! Это все отменяется! Он нарушил свое обещание! Он..."
Одним прыжком ее отец оказался рядом с ней.
"О, надеюсь, я не сказал ничего такого, чего не должен был!"
пробормотал Кайр. Отчаянным усилием он поднялся на ноги
и поднял руки на манер человека, который вот-вот возглавьте приветствие. "А теперь все вместе, леди и джентльмены!" - воскликнул он.- "Там была молодая леди из Смирны,  Из... из Смирны..."
На его вялых губах внезапно появилась странная маленькая улыбка
в единственной острой вспышке замешательства и боли. "Ах ты!
Маленькие добрые дела!" - он ухмыльнулся. "Вы...вы..."

Затем, на их изумленных глазах, он повалился головой вперед на
стол, странно дернул плечами и лег очень тихий, с небольшим приливом крови, выступающей все краснее и краснее с его губ.

Но прежде, чем Джеффри Бреттон смог оторвать Дафну от этого зрелища,
ее перегруженный мозг погрузился в бред. Пригибаясь вниз
по узкому проходу с ужасной  маленькой ношей в руках
почти сразу же он наткнулся на скорчившуюся Марту фигуру.

"Марта!" - закричал он. "В хижине есть что-то более красное, чем занавески
Вон там, сзади! Беги и приведи мужчину Кайре!"

"Мужчина Кайре?" - пронзительно усмехнулась женщина. Лишенная в это
единственное мгновение всех своих запретов, она развернулась и безумно помчалась
за самой красной вещью, которую она когда-либо знала, каждая мысль в
ее пробудившемся мозгу, каждый взмах ее украшенных драгоценностями рук приводили в движение внезапно на службу.
Рядом с нею, юнги прибежал. Шампанское и хрустальные бокалы на поднос.
Вынырнув из наполовину человек на Кайре все прибежали к происшествия.

Как старая гончая, почуявшая беду, в дверях маячил сам Потерянный Человек
неожиданно. С его огромным ростом, обтянутым туникой, его резко раздувающиеся ноздри, казалось, внезапно ощетинились каким-то странным новым видом авторитета. На одно мгновение его изогнутые брови сердито уставились на застывшие, пораженные лица вокруг него. Затем из Бог знает каких витражных воспоминаний - из Бог знает  чегосвященные ассоциации он звучно произнес во вступительных строках
епископальной заупокойной службы. -"Я есмь Воскресение и Жизнь, говорит Господь. Тот, кто верует в Меня, хотя бы он был мертв, все же он будет жить. И
всякий, кто живет..." Задыхаясь от собственных измотанных нервов, Джеффри Бреттон оттолкнул безжалостно мимо него.

"О, прекрати, пропащий человек", - закричал он. "Это не смерть - пока!
Человек Кайра точно знает, что делать, и у него есть шанс сделать
это - возможно - еще один или несколько раз! Отправляйтесь за катером
приготовьтесь, вы и Аллиман! Если здесь мы ничего не можем сделать, мы будем
быстро беги!"-"Куда?" - вытаращил глаза Потерянный человек.

"Обратно на наш собственный остров, идиот!" - рявкнул Бреттон. "И собери
все, что у нас есть! И успевай на тот береговой пароход утром
! Мы отправляемся на Север, - он побледнел, - так быстро, как только сможем добраться
туда! Мне нужен специалист по мозгу для моей маленькой девочки!" Спотыкаясь
следуя за Потерянным человеком со своей бормочущей ношей на руках, он
спустился в ожидающий катер.
Аллиман разбойник уже своими узловатыми мозолистыми руками исторгал
странные крики из отказывающего двигателя. Из мрачной тени на носу коричневая дама в хаки испуганно подняла но лицо, не задающее вопросов.

"Дай мне подержать ее!" - настаивал Потерянный человек. "Я знаю, как держать
их - маленьких ягнят!" Словно какая-то смутная пародия на картинку из
"Доброго пастыря", старик подхватил маленькую безвольную фигурку
на руки и отступил на корму лодки.

Наполовину обиженный, наполовину испытавший облегчение, Бреттон мгновение поколебался, а затем растворился в тени носа.

С торжествующим ворчанием Аллиман направил катер в сторону залива.
Со скрипами, стонами и тяжелыми вздохами старый двигатель приступил к
выполнению задачи. За исключением ударов волн о нос,
плеск волн за кормой, ни один другой звук не нарушал черноты
тишину нарушал только монотонный напев Потерянного человека.

"Там-там-там-там-там", - напевал Потерянный человек.
"Там-там-там-там-там!" Когда он не говорил
"Там-там-там", казалось, он пытался петь. Очень
старательно, очень  кропотливо, слово за словом и нота за нотой
он явно старался выкопать что-то из своей памяти.
 "Принеси...маленьким детям (он боролся) Видения -сладкие - о тебе,
 Охраняй матросов, качающихся (он дрожал) В- глубоком синем море".
По всей темной мрачной длина старта, Аутло
только лицо светилось тусклым голосом яркий и достаточно четкий-участвуйте в
ракету с двигателем. Бескровный, как солонина, которой он
питался, с влажной шерстью, как болота и поляны, которые окружали
его, размышляющего о Бог знает каком прошлом или о каком будущем - единственном
конвульсивная дрожь пробежала по его сжатым, как трубка, губам.

"Скажите, босс, - сказал он, - на тех хоум-ранах Бейкерса это были
прямые попадания? Или они перелетели через какое-то ограждение?"
3.
ЭТО был Северный март - очень холодный, очень снежный, очень ветреный,
когда Дафна проснулась от своего последнего плохого сна.

Оживленные, мрачные, абсолютно буквальные, покрытые инеем крыши и фронтоны
приятный пригородный пейзаж приветливо поблескивал на ней через
каждое створчатое окно.

Никакие пронзительные крики пеликанов не врывались в нее, как паровые свистки
не разрывали барабанные перепонки. Никакие бесконечные стаи морских чаек не касались ее обнаженных глазных яблок острыми перьями своих крыльев. На
слизь и вонь от тела мертвой акулы, которую ее маленькая ножка почувствовала
навсегда перестала скользить.
"Почему ... почему, как ... совершенно невероятно!" - проснулась Дафна.

Комната показалась мне симпатичной. Пожалуй, немного чересчур аккуратной, а
немного слишком безличный, чтобы быть чьим-то особенным. Но ни в коем случае не такой роскошно-безличный, как отель, и ни в коем случае не такой ядовито-аккуратный как больница. -"Где-в-мире-я нахожусь?" - озадачилась Дафна.

Очень осторожно, очень экспериментально она начала исследовать
свое самое непосредственное окружение.

"Я, по крайней мере, в очень красивой - бледно-голубой -ватной шелковой обертке",
она обнаружила это с выдающимся удовлетворением. "Кроме того, на удивительно
удобном диване, по крайней мере, с сотней подушек . . . . О, я надеюсь
бант на моей косичке подходит к моему бледно-голубому халату! " она оживилась
выжидающе. Но косички не было. К ее шоку от поднятых
рук, ее коротко остриженная голова казалась круглой, хрустящей и пушистой, как
большой шерстяной шар. "О, боже ... о, боже... о, боже!" - выдохнула она.
"Если я умерла и родилась заново ... я мальчик!" Обескураженно опустившись на свои "сто подушек"
одна тонкая рука безвольно опустилась на
пол. "Жизнь очень пуста", - сказала она. "Все в жизни очень
пусто - все". Вдоль ее вялого позвоночника пробежала любопытная мурашка
внезапно прошел трепет. "В моей руке нос!" - выдохнула она.
"Очаровательный носик! Ползучая мышь!" - отчаянно закричала она [226]. "Это
это... возможно, что это твой любимый нос?"

"Вполне возможно!" - глухо стукнул по существу Ползучий Мышонок
практичным хвостом. "Вполне возможно", - прошелестело и заискивало
застенчивое маленькое меховое тельце.

"Это, безусловно, очень необычно", - сопротивлялась Дафна. "Вместо того, чтобы
быть тем, чем я думал, это совершенно очевидно
какое-то колдовство. Я мальчик! Но Мышонок-Ползунок все еще остается
Мышонок-Ползунок! Я, которая заснула _реально_, проснулась в Сказке
История! Но _что_ за сказочная история?" она вздрогнула. "А _что_ за страница?"

Совершенно непреднамеренно ее взгляд упал на маленький белый столик
в изголовье ее кушетки. В середине стола сверкал
серебряный колокольчик.

"Было бы интересно, - задумчиво произнесла Дафна, - позвонить в этот колокольчик и
посмотреть, кто придет! Если это "Горбатый пони" - тогда я буду знать,
конечно, что я в русской книге сказок. И если это Снег
Уайт..." очень осторожно она приподнялась со своих подушек и
потянулась к серебряному колокольчику. "Но я должна позвонить тебе очень... понемногу",
она запнулась от слабости. "Чтобы все, что придет, было
наверняка [227] очень маленьким". Затем с необузданным упрямством
это удивило даже ее саму, она схватилась за звонок обеими руками
и звонила, и звонила, и звонила!

Где-то в коридоре хлопнула дверь и послышались шаги
бежит-бежит! Ее дверная ручка повернулась! Портьера дернулась
в сторону!

"Это история о семи медведях - в натуральную величину"! - закричала она. И
открыла глаза на Ричарда Уилтонера. Как серебряная бомба, колокольчик
просвистел у него над головой. "Убирайся из моей комнаты!" - закричала она. "Убирайся
из моей комнаты, пока меня снова не исключили!"

"Глупый!" рассмеялся Ричард Уилтонер. "Я в гостях в твоем доме!
Они сказали мне отвечать на твой звонок!"

"В моем доме?" - растерялась Дафна. "Не вини меня в этом доме! Я даже не знаю, где я нахожусь!""Да ты же у себя дома!" рассмеялся Ричард Уилтонер. "Просто подождите минутку, и я позову ваших людей. Все бросились на улицу, чтобы помочь лошади, которая упала на лёд"."Упала на лёд? Как мило", - задумчиво произнесла Дафна. "Почему-почему, я умею рифмовать снова!"  она внезапно ликовала, мягко хлопая в ладоши. "Почему, я совсем забыла об этом!" Затем немного озадаченно
белый лоб омрачился. "Ричард, - спросила она, - ты ... ты сказал
"все" выбежали. Что ты имеешь в виду - "всё"?
"Ну, твой отец, мистер Бреттон, - сказал Ричард, - и миссис Бреттон".

"Миссис Бреттон?" - подскочила Дафна. Очень безвольно она откинулась на
свои подушки снова. "О, я так и знала", - сказала она. "Я проснулась в
неправильной истории!" Казалось, она довольно сурово возложила ответственность за ошибку на Ричарда . "О... нет, Ричард", - поправила она
его. "По сюжету я должен там быть не Миссис Бреттон. Просто Мистер
Бреттон -!--Г-Н Джеффри Бреттон -!--высокий мужчина," она стремилась к
иллюстрации "с белоснежными волосами!"

"Тот самый парень", - засмеялся Ричард, "и миссис Бреттон. Она - кирпич! У нее рыжие волосы. О, я не хотел быть смешным!" он поспешно извинился.

"Смешно?" вспыхнула Дафна. Краснея, бледнея, снова краснея - дюжина
противоречивые эмоции, казалось, проносились в ее мозгу. "Ричард?" спросила она. "Ты когда-нибудь что-нибудь терял?""Я потерял обоих родителей, - сказал Ричард, - и трех сестер - иЯ никого из них не помню".
"У тебя что, ничего не осталось?" спросила Дафна.
"У меня есть один брат", - сказал Ричард. "Брат-калека, ты
знаешь? И моя лошадь, Брейнсторм"."Ты любишь их?" спросила Дафна.
"Я люблю Брейнсторма", - сказал Ричард.
"У меня тоже были проблемы", - вздохнула Дафна. "Я потеряла своего отца и
свои волосы"."Кажется, кто-то нашел твоего отца", - рассмеялся Ричард в
вопреки самому себе. "Но что, черт возьми, ты сделала со своими волосами?" - спросил я. "Что, черт возьми, ты сделала со своими?"
"В том-то и дело, Ричард", - сказала Дафна. "Ты не посмотришь в верхнем ящике комода?"   Покраснев 40 красками, Ричард открыл верхний ящик комода. Он
был достаточно красив, когда он не стеснялся. Но под смущения он светился, словно витраж с легкими позади это. "Здесь ленты", он ощупывал. "И... и прочее!Но волос нет!" -"О, разве это не... ужасно?" - задрожала Дафна. "Ну, а волосы есть
причесаться? Я бы так хотел выглядеть нормально, когда моя... моя мачеха
придет ".-"Как будто она не видела, что ты выглядишь совсем не так
в течение многих недель!" - усмехнулся Ричард. Но он очень послушно
принес щётку для волос.-"Как ты думаешь, с чего тебе лучше начать?" обеспокоенная Дафна.-"Я?" - заикаясь, пробормотал Ричард. "Я?" С диким небольшим выпадом он
начал атаку. -"Боже! Но ты неровный!" - поморщилась Дафна. "Тебе не кажется, что
может быть, было бы лучше использовать щетинистую сторону щетки?"

"О, я говорю!" извинился Ричард, "Я _ам_ взволнован!" С
восстановленной проницательностью он возобновил выполнение задачи.

"О, _ это_ мило", - промурлыкала Дафна. "В книге, которую я читала
там была самая смешная вещь - муж в ней всегда
расчесывал волосы своей жены".

"Как забавно!" согласился Ричард.

"О... ужасно забавно", - промурлыкала Дафна. "Я  предполагаю, что в этом брачном бизнесе есть много гораздо больше, - глубокомысленно заметила она, - чем
некоторые из нас предполагали"."Весьма вероятно", - признал Ричард.
"Меньше глупостей, я имею в виду", - размышляла Дафна. "Но больше расчесывать волосы - и убирать зимнюю одежду, и..."

"О, как бы я хотел, чтобы у меня была жена, - ухнул Ричард, - чтобы убрать мою
зимнюю одежду!"

"Я бы хотела, чтобы ты это сделал!" - засмеялась Дафна. Впервые ее мысли
вернулись к ее маленькой трагедии в колледже с чисто историческим чувством
интерес вместо боли. "О, я бы хотела, чтобы ты это сделал! Этот парадный костюм
ты ткнулся мне в нос, от него так сильно пахло камфарой - я
не мог избавиться от нее всю зиму! Почему, мы оба
смеемся!" - воскликнула она с внезапным изумлением.

"Почему мы не должны?" - возразил Ричард Уилтонер. Посреди этого
размышления в его глазах мелькнуло очень любопытное выражение.

"Разве это не было бы забавно, - сказал он, - если бы ты вышла замуж
за меня - в тот раз, когда я спросил тебя?"

"Я полагаю, мы бы подрались, как кошки с собаками", - сказала Дафна. [232]

"Но, по крайней мере, - засмеялся Ричард, - ты бы убирала
мою зимнюю одежду - как раз сейчас".

"А ты..." - парировала Дафна.

"Я уже ... расчесываю тебе волосы!" - засмеялся мальчик.

"Давай никогда ни за кого не выйдем замуж", - предложила Дафна. "Еще много лет!"

"Я не могу!" сказал Ричард. "Не в течение многих, многих и многих лет! - не
я имею в виду, чтобы девушке было удобно! Не будет никаких
денег. . . . Есть мой брат, ты знаешь; и у меня так
много животных. . . . Это странно насчет животных, - пробормотал он, запинаясь,
"ты... ты не можешь подвести стариков, когда они состарятся, и ты не можешь
подвести молодых, когда они молоды. Это похоже на любой другой вид
семьи, я полагаю", - улыбнулся он. "Сплошное веселье и сплошная ответственность!
Но никогда никакого времени! И никогда никаких денег!" Довольно яростно он
возобновил расчесывание волос. "О, в конце концов, - заметил он, - _это_
не так уж сильно отличается от избавления от колючек из
Гривы Брейнсторма. Только грива Брейнсторма коричневая. А твои?"
С криком неподдельной радости он отошел в сторону и оглядел дело своих рук.
"А твои..." - он рассмеялся, [233] "выглядят как пучок короткостебельных
джонкуилс!"

"О, как... ужасно!" - воскликнула Дафна.

"Нет, это хитрость", - покраснел Ричард.

Немного раздосадованная смехом, Дафна справилась с собственным смущением
новой командой.

"О, пожалуйста, беги быстрее, - взмолилась она, - и скажи моим людям, как
ты их называешь, что Леди-Которая-Долго-Отсутствовала, шлет тебе свою
любовь и снова дома!"

"Ты слишком медлишь со своим приглашением", - раздался голос ее отца
от двери. "Мы уже прибыли!" С самым
любопытным сочетанием возбуждения и безмятежности Джеффри Бреттон и
Незваная дама вошла в комнату.

"Как поживаете?" - сказала Дафна с едва заметным оттенком
из вежливости.

"Что ж, действительно, очень хорошо", - сказал ее отец немного небрежно. "Какпоживаешь
ты?" Его более пристальное внимание в данный момент, казалось, было сосредоточено
на Ричарде и машущей щетке для волос.

"О, со мной все в порядке", - очень ровно протянула Дафна. Затем, со всей
внезапной бурной энергией ребенка, она вскинула руки [234]
в воздух. "Только я не понимаю - даже пока, - воскликнула она, - что именно
Ричард Уилтонер делает здесь ".

С совершенно необъяснимым смехом ее отец опустился на
край ее дивана.

"Да ведь это ... это из-за картошки!" он рассмеялся. "Ричард становится
быть каким-нибудь фермером! Он написал статью в журнале о какой-то
своей новой схеме выращивания картофеля. Это очень интересно! Мне нравятся
эксперименты! Я собираюсь это профинансировать. Не сильно, знаете ли, но
совсем чуть-чуть. Ровно столько, чтобы снять напряжение - и оставить
давить дальше. Мы отправимся туда весной, когда придет время посадки",
он снова начал смеяться, "и проследим, чтобы эксперимент
был начат должным образом".

Довольно сурово Дафна откинулась на подушки. "Я не думаю,
это очень мило с твоей стороны, старина, - сказала она, - так смеяться над
Фермерством Ричарда. Фермерство - очень-очень благородная профессия, я
думаю".

"Это, безусловно, так", - признал ее отец.

"А у тебя есть кролики, Ричард, а также картошка?" она
спросила с неизменной [235] серьезностью. "И будут ли там
жонкили? И новые поросята?"

"К тому времени, вероятно, будет почти все", - признал
Ричард.

"О, тогда ладно", - просияла Дафна. "Думаю, я тоже пойду!
Я сама много думала о картошке!" - улыбнулась Дафна. - "Я думаю, что я тоже пойду!" "Я тоже много думала о картошке!" С
легким вздохом, наполовину усталым, наполовину удовлетворенным, она взглянула на
своего отца как раз вовремя, чтобы перехватить взгляд "белой магии"
который прошел между ним и Вторгшейся Леди. В одно мгновение
ее маленькая спина снова напряглась. "Только... Ричард", - она храбро улыбнулась
"мы, неженатые люди, безусловно, должны поддерживать друг друга!
Даже после того, как ты уедешь, может быть, ты напишешь мне о кроликах
и прочем? Просто иногда бывает немного одиноко", - дрогнула
улыбка: "быть единственным неженатым человеком в доме".

С заметной дрожью ее собственной улыбки Вторгшаяся Леди
вышла вперед и опустилась на диван прямо перед Стариной-Папой.

"О, малышка, - сказала она, - тебе не кажется, что я тебе когда-нибудь...когда-нибудь
хоть немного понравлюсь?" [236]

"Почему, ты мне нравишься сейчас", - прошептала Дафна.

"И я хотел бы, чтобы ты мне нравился ... очень ... только ..." Немного обеспокоенно
пушистая головка повернулась и вернулась на свои подушки. "Только ... я не
понимаю, - забеспокоилась Дафна, - почему у вас так много медовых месяцев".

"Так много "медовых месяцев"?" - улыбнулась Вторгшаяся Леди. "Почему, мне
тридцать два года! И это самый первый медовый месяц, который у меня был
в моей жизни!"

"Почему-почему, ты сказал, что у тебя был медовый месяц - на юге!"
нахмурилась Дафна.

"Так я и сделала!" рассмеялась Вторгшаяся Леди. "Так оно и было! Но я
никогда не говорила, что это был мой медовый месяц!"

"Старина...папа ... думал, это был твой медовый месяц!" - обвинила Дафна.

"Да, я хотела, чтобы он это сделал!" - засмеялась Вторгшаяся Леди. "Только на некоторое время
я хотела, чтобы он это сделал! ... У нас была такая ссора - всегда
с прошлой зимы! Казалось, это была любовь с первого взгляда! - и
ссора тоже с первого взгляда!"

"О, боже мой ... боже мой", - забеспокоилась Дафна. "Чем больше я слышу об
этой "Любви", тем более [237] сложной она кажется. Ей нужно даже больше
учиться - я полагаю - чем ходить в колледж".

"О, этому нужно учиться гораздо больше, чем ходить в колледж!"
подтвердила Вторгшаяся леди.

"Но чей это был медовый месяц?" - настаивала Дафна.

"Да ведь это был медовый месяц, - задумчиво произнесла вторгшаяся Леди, - у
очень глупой маленькой хористки и чрезмерно мудрого нью-йоркского
магната. Он был очень доволен в ней всем,
казалось, кроме ее грамматики - так что меня взяли с собой, чтобы исправить
Грамматику. Ну разве это не был совершенно идиотский поступок? " она
совершенно не краснея повернулась, чтобы спросить Старину папу. "Где есть так
много совершенно прекрасных вещей, которые можно выучить в медовый месяц, чтобы впустую потратить
есть время на изучение грамматики? О, конечно, я прекрасно знаю
ну, - она немного поспешно повернулась к Дафне, - что это было очень
действительно, неправильно с моей стороны было убегать от них - что это вызвало у старого
магната, по крайней мере, значительное беспокойство. Только, конечно,
конечно, я ни на секунду не мечтала, - признала она, - что
яхта уйдет без меня! Я просто подумала, - она покраснела, - я просто услышала, - она покраснела, - что это был Джеффри Остров Бреттона".-"И ты нашел его со мной!" хихикнула Дафна, "весь свернувшийся калачиком в песке".
"Да", - покраснела вторгшаяся Леди.
С облаком на лбу Дафна изучала Вторгшуюся леди с совершенно новым интересом.
"Но как вообще, - требовательно спросила она, - кто-нибудь мог
поссориться с моим отцом?"

Как будто желая полностью обдумать вопрос,
вторгшаяся Леди оглянулась на своего мужа, прежде чем она
попыталась снова повернуться к Дафне.

"Ну, в самом деле, - ответила она, - а ты не думаешь ... что, возможно... это
потому что он такой высокий?" -"Вряд ли", - сказала Дафна.
"Ну, тогда ... может быть, - задумчиво произнесла Вторгшаяся Леди, - это потому, что он такой ... такой забавный?" -"Вовсе нет", - сказала Дафна.

"Ну ... просто возможно ... конечно", - улыбнулась Вторгшаяся Леди.
"Это потому, что у меня рыжие волосы!" "Теперь ты заговорила!" - сказал Джеффри Бреттон. Но никакая улыбка не поколебала серьезности Дафны.
"Вы были ... кем-то вроде учителя?" она спросила."Да, что-то вроде учителя", - призналась Вторгшаяся Леди. -"Где?" спросила Дафна.

"О, на плавучих домах, яхтах и тому подобном", - улыбнулась Вторгшаяся
Леди. "Просто путешествующим учителем. Вот почему я не вполне понимаю, что твой отец сначала ... я думаю," она признала. "Наши жизни были так далеки друг от друга".-"Ты думаешь, что понимаешь меня?" прошептала Дафна.
"О, я прекрасно тебя понимаю", - улыбнулась Вторгшаяся Леди.
"Тогда чему ты собираешься меня научить?" задрожала Дафна. "Есть
так много вещей, которые я хочу знать! Кем был Потерянный Человек! Почему люди
такие, как the Outlaw _ are_! Неужели - неужели Шеридан Кайр - нарушил свое слово
специально, чтобы освободить меня?"-Из веселых глаз вторгшейся Леди выкатилась удивительнейшая слеза внезапно.-"Прежде всего, малышка, - сказала она, - я собираюсь попытаться очень-очень постараться научить тебя любить меня!"

"Я... я получаю огромное удовольствие от своего первого урока, спасибо вам", - слабо улыбнулась Дафна.

"Да благословят небеса мою душу!" - воскликнул ее отец довольно резко, - "Я бы
совсем забыл о курении!" Ловко управляясь со спичкой и сигаретой
он приступил к исправлению упущения, все время задумчиво размышляя
в то время как на задумчивом юном лице его дочери светилось позитивное, великодушное женственное его собственной избранницы, великолепная чистоплотность,
обещание молодой девушки с чистой душой, стоящей перед ним. С большим чувством
чем он хотел показать, он внезапно наклонился и подхватил Ползучего Мышонка
на руки. "Там ... там нет человека в мире", - подтвердил он,
"У которого была бы такая хорошая ... такая хорошая собака, как у меня!"

""Собака?" - совершенно неожиданно осудил Ричард Уилтонер. "Семья, которую я
догадайся, вот что ты имеешь в виду!"

"Но даже сейчас", - спросила Дафна, обеспокоенная вторжением
Леди, "все было так неожиданно и странно - даже сейчас я не совсем понимаю
кажется, я вполне понимаю, как вы фигурируете в моей истории?"

"Ну, я не думаю, что я вообще понимаю", - улыбнулась Вторгшаяся
Леди очень скромно, "за исключением того, что я вношу свою лепту в то, чтобы
сделать счастливый конец.

"Счастливый конец?" - оживился Джеффри Бреттон. "Почему это ... это просто
счастливое начало!"

КОНЕЦ.
*
Eleanor Hallowell Abbott (Mrs. Fordyce Coburn) (September 22, 1872 – June 4, 1958), born in Cambridge, Massachusetts, was a nationally recognized American author. She was a frequent contributor to The Ladies' Home Journal.

Abbott was the daughter of clergyman Edward Abbott, who edited the journal Literary World; and the granddaughter of noted children's author Jacob Abbott. She attended Radcliffe College, and after completing her studies worked as a secretary and teacher at Lowell State Normal School.
In 1908 Abbott married Dr. Fordyce Coburn and relocated with him to Wilton, New Hampshire. Soon after moving, several widely read magazines accepted her work for publication. Two of her poems…

Библиография:
Molly Make-Believe 1910
The Sick-a-Bed Lady (and other tales) 1911
The White Linen Nurse 1913
Little Eve Edgarton 1914
The Indiscreet Letter 1915
The Ne'er Do Much 1918
Love and Mrs. Kendrue 1919
Peace on Earth, Good-will to Dogs 1920
Silver Moon 1923
But Once A Year: Christmas Stories 1928
Being Little in Cambridge when Everyone Else was Big 1936