ГЛАВА ПЯТАЯ: Френч Находит ключ к разгадке
Чем больше инспектор Френч размышлял над проблемами, которые подняли его открытия, тем более сложными, казалось, становились эти проблемы. Оставалось так отчаянно мало, что можно было предпринять. Это была конечно, достаточно распространенная неприятность в детективной работе, но это дело было хуже среднего. Он не мог вспомнить дело, в котором было бы меньше зацепок или “зацепок”.
Когда он прокручивал в уме все, что он узнал ему действительно казалось, что есть только один канал, который нужно исследовать, и этот канал, который давал очень мало шансов на успех — банк в 20 фунтов стерлингов примечание. Если бы он не смог отследить банкноту в 20 фунтов стерлингов, а шансы были чрезвычайно высоки против того, чтобы он это сделал, он не видел, какую другую линию расследования он мог бы провести .
Конечно, был обычный вопрос полиции: Кого видели поблизости от места преступления в момент его совершения? Но он уже задал этот вопрос Кенту, и ответ был: “Нет один”.
Если, как казалось вероятным, теория Таркингтона была верна и это преступление было совершено грабителями, которые уже совершили так много переворотов в округе Френч столкнулся с очень способным банда. Более шести месяцев полиция искала этих людей, и они, казалось, были ничуть не ближе найти их сейчас, чем в начале.
Банкнота, таким образом, казалась единственным шансом и Френч решил, что он начнет операции с попытки отследить прохожего, полагая что, если эта линия не сработает, кто-нибудь другой воспользуется этим время открылось.
Ночь была еще в самом начале, и, не желая терять ни минуты Френч покинул свой уютный уголок в баре и отправился навестить мистера Таркингтона.
Управляющий банком был очень заинтересован, когда Френч рассказал о своем призвании и миссии. Он охотно повторил все, что знал о старом Саймоне Эверилле и его финансах, и подробно объяснил свои теории.
“Единственная другая вещь, которую я хотел бы у вас спросить”, - заметил Френч , когда другие показали признаки приближения к концу“, - это о предыдущих суммах, отправленных Starvel. Ваш клерк вел учет номеров всех двадцатифунтовых банкнот, отправленных с последней партией, но есть ли у вас аналогичные записи о предыдущих партиях?”
Мистер Таркингтон кивнул.
“Я рано оценил этот момент и сделал запросы”, - ответил он своим четким, взвешенным тоном. “По моим собственным инструкциям было принято вести такой учет всех банкнот стоимостью более десяти фунтов , и это было сделано в случае с теми, которые были отправлены в Starvel. Записи, однако, хранятся не очень долго, и я не надеялся, что смогу заполучить их в свои руки из более ранних партий. Но по частям по чистой случайности мой клерк, Блоксхэм, нашел кое-какие более ранние записи в старой записной книжке, и я могу назвать вам номера записей из одиннадцати; не последовательные поставки, но растягивающиеся с интервалами на протяжении почти пяти лет. Они покрывают 3860 фунтов стерлингов, все из которые были отправлены в Starvel двадцатками; это 193 двадцатки. У меня здесь есть их номера.”
“Это для меня удача”, - прокомментировал Френч , убирая в карман список, который передал ему другой . “Любопытно, что мистер Эверилл собрал двадцатифунтовые банкноты. Почему не пятидесятые или сотни или десятки?”
Мистер Таркингтон покачал головой.
“Как и у большинства из нас, ” сказал он с намеком на человеческую доброту, скрывающуюся за его довольно сухими манерами, “ у бедного старика была своя слабость. Почему он должен предпочесть двадцатки банкнотам другого достоинства, я не знаю. Я могу только зафиксировать тот факт, что он предпочел ”.
На следующее утро Френч был занят тем, что заводил знакомство с очевидным действующим лицом в случае. Он нанес длительный визит Рут Эверилл, выслушав ее историю из первых рук и расспросив ее о различных деталях, которые пришли ему на ум. Оксли он увидел в его офисе и мрачного Абеля Хескета, городского офицера, которого он нашел в пункте взимания платы на рынках. Он ждал доктора Эмерсона, поскольку последний завершил свой утренний обход, и он взял на себя хлопоты совершить экскурсию по пустошам, чтобы взять интервью у рыжеволосого фермера Джорджа Меллоуза, который приехал за рулем Ропер домой в тот роковой вечер. Д-р Филпот он также призвал, чтобы получить впечатлениями Старвел бытовых.
Наконец, он увидел банковского клерка Блоксхэма, который сразу поразил его как человек с характером. Хотя на вид ему было не больше тридцати, у него было странно старое лицо, сардоническое и решительное, почти зловещее. Он давал свои показания с освежающей сдержанностью в словах и, казалось, наблюдал внимательно и точно знал, что видел. Он говорил это в трех случаях, когда был в Старвеле Мистер Эверилл открыл свой сейф, и у него был краткий обзор его содержимого. Судя по размеру стопок банкнот, он мог бы оценить, что в них содержалось, возможно, 1500 отдельных банкнот. Если бы это были двадцатки, что означало бы 30 000 фунтов стерлингов. Там также была картонная коробка с соверенами. Если бы он не слышал количество, он бы предположил, что в ней содержалось около двух тысяч.
Для всех этих людей, за исключением Оксли, который уже знал правду, Френч оправдывался за себя рассказом детектива, нанятого для установления причины необъяснимого пожара. Все, казалось, стремились помочь ему, но, к сожалению, никто не мог сказать ему ничего большего, чем он уже знал.
Завершив выраженное местно - расследование, он чувствовал себя свободным, чтобы следить за вопросом 20 фунтов. Поэтому он оставил Thirsby по днем поезд и поздно ночью добрались до вокзала Сент-Панкрас. На следующее утро я увидел его в штаб-квартире банка "Нортерн Шайрс" на Трогмортон-авеню. Он был арестован. Через пять минут он был наедине с менеджером, который покачал головой, когда услышал, что от него требуется .
“Я, естественно, предполагал, что такой вопрос может возникнуть, ” сказал менеджер, “ и я расспросил клерка, который получил записку. Сначала он был не в состоянии дать мне даже малейшего намека, но, поразмыслив над этим вопросом, он сказал, что баланс вероятности был в пользу того, что он был оплачен посыльный из офиса Кука на Риджент-стрит. Он объяснил, что на депозите Кука, который был необычайно тяжелым, было не менее семнадцати банкнот по двадцать фунтов, и он заметил посыльному: ‘Ты силен в двадцатках сегодня же.’ Вскоре после этого клерк обнаружил, что у него был один из номеров, присланных мистером Таркингтоном. У него на руках было двадцать две двадцатки когда он сделал свое открытие, и он полагал, что сделал это не расставался ни с одной с тех пор, как поселился у Кука, следовательно, велика вероятность, что записка пришла от Кука равны семнадцати к пяти.”
“В этом нет никакой уверенности”, - сказал Френч.
“Уверенности нет, но хороший спортивный шанс”, менеджер ответил с улыбкой, приветствуя своего посетителя добрый день.
Следующим шагом, очевидно, был офис Кука. Здесь Френч снова попросил позвать менеджера, и здесь снова этот джентльмен покачал головой, когда Френч заявил его бизнес.
“Я был бы только рад помочь вам, мистер Френч, ” заявил он, - но, боюсь, это совершенно невозможно. В первую очередь мы не знаем числа любые заметки, которые прошли через наши руки, и у нас нет, поэтому, знаете, если бы у нас одна в которых вы заинтересованы. Очевидно, вы не знаете даже сами об этом знаете. Но даже если бы мы знали, мы вряд ли смогли бы сказать вам, кто это оплатил. Итак, через прилавок поступает столько денег, что отдельные банкноты невозможно отследить. И потом, у нас нет никакого представления о дате, когда мы получили это одно, если мы его получили. Вы думаете, мы подали это заявление на прошлой неделе. Мы могли бы сделать это и все же получили это неделями раньше. Видите ли, мы храним довольно крупную сумму в нашем сейфе в связи с нашим отделом обмена валюты ”.
“Даете ли вы расписки за все полученные денежные средства?”
“Для большинства транзакций. Но не для всех. Если мужчина пришел, например, за билетом в Харрогит, мы должны вручить ему билет, и билет будет являться его квитанцией. Опять же, никаких записей, кроме записи о передаче фактических сумм, в нашем обменном пункте не делается ”.
Френч печально улыбнулся.
“Кажется, это не становится более обнадеживающим по мере того, как это продолжается, не так ли?” заметил он, продолжая после минутного молчания. “Ты видишь, чего я пытаюсь добиться не так ли? Если бы я мог просмотреть ваши квитанции за некоторое время до вчерашней недели, я мог бы найти имя и адрес, которые подсказали бы направление запроса ”.
“Я понимаю вас”, - ответил менеджер. “Это просто возможно, что вы могли бы получить что-то таким образом, хотя я должен предупредить вас, что это крайне маловероятно. Вы видите ли, баланс платежей в примечаниях не будет, по природе вещей, требовать квитанций, и наоборот, большинство счетов, требующих квитанций, оплачиваются чеком. Однако, если вы хотите провести поиск, я готов вам помочь. Как далеко назад вы хотите вернуться?”
“Было известно, что записка, о которой идет речь, находилась у убитого мужчины в пятницу, 10 Сентябрь. Он был обнаружен в здешнем банке в понедельник, 18 октября. То есть, ” он достал свою записную книжку о помолвке и быстро сосчитал, “ тридцать три рабочих дня: чуть больше пяти недель”. Он посмотрел тот умоляющим голосом на другую, затем добавил: “А на работу идти через все это, я боюсь”.
“Это займет время”, - признал менеджер. “Но это ваши похороны. Если вы хотите ознакомиться с нашими книгами, я буду рад помочь вам всеми возможными способами”.
Френч поблагодарил его и через несколько минут был усердно занят работой под руководством клерка, просматривающего бесконечные списки имен и адресов. В течение двух часов он неуклонно продвигался вперед, затем внезапно удивил своего спутника, пробормотав проклятие. Он наткнулся на имя, которое разрушило все его надежды и показало ему, что его единственной зацепкой было исчезновение. Пункт гласил:—
“6 октября. Пирс Уимпер, Оклендс, Болтон Роуд, Лидс, — 16 8 шилл. 4д. фунтов стерлингов”.
“Будь оно проклято!” Подумал Френч. “Вот и вся моя работа! Вот откуда взялась двадцатифунтовая банкнота все в порядке. Этот молодой человек был в Старвел перед огнем, и Эверилл передал ему записку для какой-то своей цели ”.
Френч почувствовал отвращение. Хотя он знал, что его подсказка была слабой, он, тем не менее, подсознательно опирался на нее, и теперь, когда она исчезла, он чувствовал себя соответственно, в растерянности. Однако тщательность превыше всего! Он продолжил изучение книг, работая на протяжении всего периода, пока не дошел до конца, но нигде больше он не получил ни малейшего намека на возможную связь с трагедией.
Однако же привычка к тщательности предотвратить его пустив дело, пока он исследовал каждый возможность. Он попросил портье, чтобы взять его однажды опять к менеджеру.
“Ваша любезная помощь, сэр, и помощь этого молодого джентльмена не пропали даром”, - начал он. “Я почти наверняка нашел человека, который передал вам записку. К сожалению, однако, он оказывается тем, кто мог бы получить это от его владельца совершенно законным способом. Поэтому я боюсь, что его полезность в качестве подсказки равна нулю. В то же время я хотел бы проследить за транзакцией и убедиться, что все в порядке. Это то, что я пометил —имя Уимпера ”.
“К счастью, ” ответил управляющий, “ это более легкое предложение, чем предыдущее”. Он приказал клерку передать французский язык некоему мистеру Бэнксу. “Мистер Бэнкс расскажет вам подробности об этом деле, ” он продолжил, “ и если вам еще что-нибудь потребуется, просто вернитесь ко мне”.
Мистер Бэнкс проявил большую готовность помочь, и через несколько мгновений все сделки между Мистером Пирсом Уимпером из the one part и господами. Эти. Кук и сын другой части, предстали раскрытыми. Они были следующими:—
В субботу, 18 сентября, в день дознания в Тирсби, Уимпер написал, чтобы узнать стоимость обратного билета второго класса из Лондона в Таллуар, недалеко от Анси, Савойя, и узнать, понадобится ли для поездки паспорт, и если да, то где его можно получить. Это письмо было получено у Кука в понедельник вечером и на него был дан ответ во вторник 21-го. Два дня спустя Уимпер написал с просьбой к господам. Повар, чтобы обеспечить билеты, а также а также различные купоны на питание и т.д. в пути, за которыми, по его словам, он заедет во второй половине дня В среду, 6 октября. Он, очевидно, сделал итак, поскольку в тот день на имя него была выписана квитанция на сумму 16 8 шилл. 4д. фунтов стерлингов.
“Каким был пройденный маршрут?” Поинтересовался Френч.
“Дувр-Кале, Северный Париж, Парижский политехнический институт, Бург, Амберье, Кюло и Экс-ле-Бен. Возвращайтесь тем же путем. Питание на обратном пути было включено в стоимость, а также трехдневный пансион в отеле Сплендид, Анси.”
“Я совсем не знаю Аннеси. Что это за место такое?”
“Восхитительный маленький городок на озере с тем же названием. Туристическое место, становящееся все более известным в последние годы. Я мог бы порекомендовать его любому, кто любит спокойные перемены”.
“Но ведь октябрь - это слишком поздно для этого?”
“Ну, да, уже довольно поздно. Тем не менее, я не сомневаюсь это было бы достаточно приятно даже тогда”.
На следующий день Френч отправился обратно в Тирсби. Он был в очень подавленном расположении духа, поскольку он не увидел ни единой зацепки или линии расследования, которая могла бы привести к решению его дела. Он, конечно, допросил бы Уимпера и проследил бы за делом с банкнотой, но он был уверен, что молодой человек получил ее законным путем и что его расспросы ни к чему не приведут.
От разговорчивой мисс Джудит Карр, барменши в "Тирсби Армс" Френч узнал, что Уимпер снимал квартиру на окраине города, в 12 На Стэнхоуп-Террас, и когда опустились сумерки, он вышел познакомиться с молодым человеком.
Уимпер работал над какими-то планами, когда Френча провели в его гостиную. Он был типичным, здоровым на вид англичанином из высшего среднего класса. Френч наблюдал за ним с некоторой благосклонностью, как совсем не тот тип, которого можно впутывать в преступные предприятия. Он встал при появлении Френча, и с легким удивлением на лице указал на кресло у камина.
“Мистер Пирс Уимпер?” Френч начал со своей приятной улыбки. “Меня зовут Френч, и я позвонил чтобы встретиться с вами по небольшому делу, в котором я собираюсь попросить вашей любезной помощи”.
- Ободряюще пробормотал Уимпер.
“Я должен объяснить в строжайшей тайне”, Продолжал Френч, испытующе глядя на собеседника, “что я инспектор уголовного Следственный отдел Нового Скотленд-Ярда, и это в связи с расследованием, которое я провожу, это Мне нужна ваша помощь ”.
Говоря по-французски, он наблюдал за своим собеседником не с враждебными намерениями, а по простой привычке. Он был удивлен и заинтересован, заметив выражение опасения, доходящее почти до страха в глазах молодого человека, в то время как его лицо заметно побледнело и он беспокойно заерзал на своем стуле. Френч сразу решил быть более осторожным в своем осмотре , чем он намеревался.
“Я работал, ” продолжил он, “ в офисе мистера Кука на Риджент-стрит. Офис Кука на Риджент-стрит. Мне не нужно вдаваться в подробности , но произошло ограбление, и они распоряжались частью украденных денег. Ваше имя фигурировало среди других лиц, имевших дело с ними в течение рассматриваемого периода, и я пытаюсь выяснить, могли ли вы или эти другие лица невольно передать деньги ”.
Этот Всхлип испытывал значительное Френч был уверен в облегчении. Он не ответил, но кивнул выжидающе.
“Я могу задать все, что захочу, одним вопросом”. Голос Френча был дружелюбным и деловым, хотя он пристально наблюдал за собеседником. “Откуда у вас двадцатифунтовая банкнота, которой вы заплатили за свою поездку в Анси?”
Начались всхлипы и признаки беспокойства проявились в десять раз сильнее.
“Где я это взял?” - пробормотал он, в то время как Френч заметил признание, которое вызвал его блеф. “Почему, я не мог вам сказать. Оно было у меня довольно долгое время. Вероятно, это входило в мою зарплату.”
“Ты получаешь зарплату банкнотами?” Голос Френча был суровым.
“Ну, иногда — то есть, возможно, я получал записку от моего отца. Он выплачивает мне пособие”. Молодой человек нервно заерзал на стуле и изобразил все признаки смущения. Френч, чей опыт в создании заявлений был глубоким, сказал себе: “Этот человек лжет”.
Ему не приходило в голову, что этот совершенно нормальный на вид юноша мог быть виновен в преступлении Starvel Hollow, но внезапно показалось возможным, что он мог что-то знать об этом.
“Я хотел бы, чтобы вы хорошо подумали, Мистер Уимпера. Этот вопрос является более серьезным, чем, возможно, вы понимаю. Вы вручил гг. Приготовить украли двадцать фунтов стерлингов. Я не предполагаю, что вы украли это или что вы каким-либо образом виноваты в том, что передали это. Но вы должны сказать мне, где вы это взяли. Вы не можете ожидать, что я поверю, что вы не знаете. Двадцатифунтовые банкноты слишком необычны для этого.
Скорее к удивлению Френча, молодой человек начал еще раз демонстрировать облегчение.
“Но это то, что я должен вам сказать, инспектор”, - заявил он , но не встретился взглядом с Френчем, и снова тот почувствовал, что он лжет. “Эта записка была у меня долгое время, и я действительно не помню, как она оказалась у меня ”.
“Теперь, мистер Уимпер, как друг я должен призвать вас подумать еще раз. Я не делаю никаких угроз, но вам может стать очень неловко, если вы будете упорствовать в этом утверждении. Подумайте об этом. Уверяю вас это будет стоить вашего времени ”.
Френч говорил умоляюще, и другой пообещал, что он постарается вспомнить. Френчу он показался похожим на человека, который чувствовал, что подвергался опасности, которая теперь, к счастью, миновала. Но если он думал, что избавился от своего посетителя, он ошибался.
“Когда вы в последний раз были в Старвеле, мистер Уимпер?”
При этом вопросе Уимпер, казалось, съежился . Он уставился на своего собеседника с выражением чего-то очень похожего на ужас. Когда он ответил это было почти шепотом.
“На следующий день после пожара. Я там не был с тех пор”.
“Я не это имел в виду. Я имею в виду, когда ты был там в последний раз до пожара?”
Самообладание Уимпера возвращалось. Он казалось, набирался сил для борьбы. Он говорил более нормально.
“На самом деле, я не мог вам сказать, инспектор. Это было очень давно. Я был там всего полдюжины раз за свою жизнь. Один раз это было по приглашению мисс Эверилл, в другой раз - чтобы увидеть ее.”
“Вы были там в течение недели после пожара?”
“О нет. Последний раз это было задолго до этого”.
“Общались ли вы как-нибудь с мистером Эвериллом — я имею в виду, в течение недели после пожара?”
“Нет. Я никогда не общался с мистером Эвериллом. Я никогда его не видел”.
“Или с кем-либо из домашних; либо посредством письма, телеграммы, телефона, личной беседы или любым другим способом, каким угодно?”
“Да. Я случайно встретил мисс Эверилл за день до пожара. Миссис Оксли, жена адвоката вот, зашла в церковь, где я работаю узнать о каких-то камнях, которые она покупала, и мисс Эверилл была с ней. Мисс Эверилл была в пути погостить у друзей, и я проводил ее до станции ”.
“Она дала тебе двадцатифунтовую банкноту?”
“Она не сделала ничего подобного”, - возразил Уимпер с некоторой горячностью.
“Была ли мисс Эверилл единственным членом семьи Старвелов, с которым вы общались в течение недели перед пожаром?”
Уимпер заколебался и, казалось, задумался.
“Ну, мистер Уимпер?”
“Я встретил Роупера, камердинера мистера Эверилла и генерала мужчина, на минутку в вечер пожара. Мы встретились случайно и просто пожелали друг другу доброго вечера”.
“Где вы с ним познакомились?”
“На улице, сразу за церковными воротами. Я уходил с работы на ночь”.
“В котором часу это было?”
“Примерно в половине шестого”.
“И вы уверяете меня, что у вас не было другого общения с кем-либо из членов семьи Старвел в течение рассматриваемого периода?”
“Никаких”.
“И не получали никаких сообщений через какую-либо третью сторону ?”
“Нет”.
“Что ж, мистер Уимпер, будет справедливо сообщить вам что записка, о которой идет речь, находилась в сейфе мистера Эверилла за пять дней до пожара. Вам придется объяснить как это попало в ваше распоряжение, если не мне, то позже в суде. А теперь подумай, ” голос Френча был учтивым и вкрадчивым, “ не лучше ли тебе рассказать мне здесь, наедине, чем если бы из тебя вытянули это на свидетельской трибуне?”
“Я бы сразу сказал вам, мистер Френч, если бы у меня было что сказать, но у меня ничего нет. Должно быть с запиской какая-то ошибка. Та, которую я передал господам Дж. Кук никак не мог находиться в сейфе мистера Эверилл в любое время.”
Слова звучали разумно, но Уимпер не придавал им значения своей манерой поведения. Больше, чем когда-либо, был Френч убежден, что этот человек лжет. Он давил на него так сильно, как только мог, но Уимпер придерживался своей истории, и ничто из того, что мог сказать Френч не потрясло его. Френч, конечно, мог только блефовать. Он был совершенно неспособен доказать, что Уимпер действительно передал украденную записку, и хотя он верил, что тот сделал это, он полностью осознавал, что мог ошибаться.
Осознав, что на данный момент он потерпел неудачу, Френч решил успокоить беспокойство собеседника, прежде чем уйти. Он притворился, что принимает заявление молодого человека , сказав, что он боится, что его поездка оказалась погоней за дикими гусями, и что ему теперь придется допросить других людей, чьи имена он получил от Cook's. Были ли его усилия успешными, он не был уверен, но выражение облегчения на лице Уимпера заставило его так думать. Внешне во всяком случае оба мужчины, казалось, рассмотрим инцидент исчерпанным, когда, после того как французы вновь предупредил другого, как молчать, они поздоровались друг с другом спокойной ночи.
Но для Френча это было действительно очень далеко от того, чтобы быть закрытым. Он видел, что вопрос должен быть исследован до основания. Однако он ничего не мог сделать в ту ночь, кроме как принять одну очевидную предосторожность. За Уимпером необходимо следить, и, отправившись в полицию участок, он сильно удивил сержанта Кента, попросив его взять молодого человека под тщательное наблюдение.
Эта предосторожность была подобна луку, натянутому наугад, но, к удивлению и радости Френча, уже на следующий день оказалось, что стрела попала в цель между шарнирами упряжи Уимпера. Пока он завтракал, ему принесли записку из Кента. В ней сержант сообщил, что в результате приказа установить наблюдение за Уимпером, констеблем Шелдрейк сделал заявление, о котором он, Кент, думал инспектор должен услышать. Шелдрейк сказал, что вечером пожара он потратил пару своих свободных часов на прогулку в направлении Старвел со своим другом, молодой леди. Между половиной десятого и десятью двое приближались к перекрестку, где Старвел-лейн расходился с дорогой, которая огибала внешнюю часть лощины, когда они услышали приближающиеся шаги. Не желая быть замеченными, они проскользнули за какие-то кусты и увидели человека, идущего со стороны Старвел-лейн. Он прошел совсем рядом с ними, и при свете луны констебль Шелдрейк не только узнал Уимпера, но и увидел, что на его лице застыло выражение ужаса и отчаяния. В то время не было никаких подозрений ни в отношении Уимпера, ни о нечестной игре в Старвеле, и констебль, не желая, чтобы над ним подшучивали из-за девушки, не упомянул об этом деле. Но теперь он считал это своим долгом выступить со своим отчетом.
Здесь была пища для размышлений. Переулок Старвел после прохождения через Лощину почти закончился вышел. Неровная дорога вилась мимо одного или двух изолированных коттеджей, переходя, наконец, в перекресток дорога примерно в четырех милях дальше. Следовательно, крайне маловероятно, что Уимпер мог быть родом откуда угодно, кроме Старвела. Но если бы он был возвращался из Старвела, он солгал бы, поскольку он сам заявил, что не был там в течение недели после пожара.
Этот факт сделал следующий шаг Френча еще более настоятельным. Он отправился в полицейский участок и увидел Кента.
“Послушайте, сержант, ” объяснил он, “ я хочу обыскать комнаты этого молодого человека, и мне нужна ваша помощь. Вы сделаете для меня две вещи? Во-первых, я хочу, чтобы вы чтобы узнать, в какое время он поедет домой, в вечер и дайте мне знать, и второй, чтобы сделать некоторые предлогом, чтобы удержать его на полчаса позже, чем обычно в церковь в эту ночь. Ты сможешь с этим справиться?”
“Конечно, мистер Френч. Вы можете на меня рассчитывать”.
Кент сдержал свое слово. Когда Френч днем вернулся в отель, его ждала записка , в которой говорилось, что Уимпер всегда приезжает домой около шести. Соответственно, за десять минут до шести обнаружил, что Френч снова стучит в дверь дома 12 Стэнхоуп-Террас.
“Мистер Уимпер еще не вернулся?” спросил он полную, добродушно выглядящую хозяйку квартиры.
Она узнала своего ночного посетителя и улыбнулась.
“Пока нет, сэр. Но он не задержится надолго. Не могли бы вы зайти и подождать?”
Это было то, чего хотел Френч. Было бы лучше, если бы это предложила она, а не он. Он сделал паузу с сомнением.
“Спасибо”, - сказал он наконец, “возможно, так и будет лучше, если ты будешь думать, что он не задержится надолго”.
“Он может быть здесь в любое время. Вы подниметесь наверх, сэр? Вы знаете дорогу”.
Френч поблагодарил ее и медленно поднялся по лестнице. Но как только дверь в гостиную Уимпера закрылась за ним, его рассудительность слетела с него, как плащ, и он стал олицетворением быстрой эффективности. Он бесшумно повернул ключ в замке, а затем быстро, но бесшумно начал обыск комнаты.
Она была обставлена гораздо комфортабельнее, чем обычная гостиная в ночлежном доме, хотя и сохранила фамильное сходство с унылыми видами. В центре стоял стол, половина которого была покрыта более или менее белой скатертью и приготовлениями к трапезе. Два обеденных стула и два мягких кресла, одно без подлокотников, представляли собой места для сидения жилые помещения. Буфет, угловой шкаф, набитый неописуемыми безделушками, фарфоровой собачкой и несколькими книгами, вместе с небольшим современным письменным столом на колесиках довершали обстановку. На стенах висели картины, группа королевской семьи начала восьмидесятых и некоторые другие живописные виды парусных судов, бороздящих просторы штормового моря. Позолоченные часы со стеклянной крышкой-колокольчиком стояли на каминной полке между парой фарфоровых ваз с бумажными цветами.
Френч сразу понял, что из всех этих предметов его интересовал только письменный стол. Это очевидно, было частной собственностью Уимпера, и в его запертых ящиках могли лежать любые секретные документы , которыми мог обладать молодой человек. Френч молча принялся за работу со связкой отмычек и небольшим аппаратом из стальной проволоки, и через две-три минуты он смог осторожно поднять крышку. Это освободило ящики, и он выдвинул их один за другим и просмотрел их содержимое.
Он рассматривал скорее более, чем наполовину, когда он поджал губы и дал волю беззвучным свисток. В маленьком, но объемистом конверте сзади в одном из ящиков лежала пачка банкнот. Он вытащил их и пересчитал. Все они были двадцатками. Двадцать четыре из них — 480 фунтов стерлингов.
Что-то приближается, волнение французский достал из кармана список, данный ему Таркингтон числа двадцать фунтов отправлена Старвел. Нескольких секунд хватило, чтобы сравнить. Каждый каждый из двадцати четырех был в списке!
ГЛАВА ШЕСТАЯ: Таллуары, Лак Д'Аннеси
Отметив двадцать четыре номера, Френч поспешно положил банкноты на место и с еще большей скоростью просмотрел оставшиеся ящики. Он сейчас было главным образом озабочены тем, что Уимпера не должно подозреваемый свою находку, и как только он был удовлетворен что у него не осталось никаких следов его запросам, он молча отпер дверь, а затем вошел шумно внизу. Когда он добрался до холла, появилась хозяйка квартиры из кухни.
“Прошу прощения, мэм, ” вежливо сказал он, “ что я не могу больше ждать. У меня назначена другая встреча. Пожалуйста, передайте мистеру Уимперу, что я зайду, чтобы повидаться он завтра в церкви ”.
Дверь за ним закрылась, но он не сделал ни малейшей попытки вернуться в отель. Вместо этого он слонялся без дела по террасе, пока не увидел приближающегося Уимпера издалека: затем, подойдя к нему, он окликнул его, как будто их встреча была случайной.
“Добрый вечер, мистер Уимпер. Я только что заходил к вам домой, чтобы спросить, не могли бы вы встретиться со мной в церкви завтра. Один или два момента пришли мне в голову в связи с нашим вчерашним обсуждением, и я хотел узнать ваше мнение по ним. К сожалению, у меня назначена встреча сегодня вечером, и я не могу ждать сейчас ”.
Уимпера, видимо, не слишком удовлетворен перспектива, коротко признался он будет доступен, и с короткое “Спокойной ночи”,-передал.
Френч тоже пошел своей дорогой, но когда через несколько секунд появился следовавший за ним констебль, он остановил его.
“Послушайте, Хьюз. У меня есть подозрение, что Уимпер может попытаться избавиться от некоторых бумаг сегодня вечером. Будьте особенно осторожны, если увидите, что он пытается сделать что-нибудь в этом роде, и дайте мне знать от вас об этом утром ”.
Он добрался до отеля и в своей приятной манере провел неторопливую беседу с хозяином, прежде чем лечь спать. Но когда однажды он добрался до своей комнаты на ночь, он закурил сигару и устроился так, чтобы видеть, где именно он стоял.
Во-первых, было очевидно, что доказательства, которые он получил против Пирса Уимпера были бы сочтены большинством офицеров полиции достаточными для оправдания ареста. Найти человека подозреваемого в краже с находящимся у него украденным имуществом владение им обычно считалось неопровержимым доказательством его вины. И если к этому добавить тот факт, что обвиняемый был замечен в районе преступления примерно во время его совершения, ранее отрицая, что был там, и, кроме того, что его все поведение при допросе было уклончивым и смущенный, любое затянувшееся сомнение вполне могло быть развеяно сметено прочь.
Но Френч не был полностью удовлетворен. Зрелый опыт сделал его почти сверхъестественным судьей характера, и у него сложилось сильное впечатление, что Пирс Уимпер был не из того теста, из которого делают воров и убийц. В том, что молодой человек знал что-то о преступлении, он не сомневался; в том, что он был виновен в этом, он не был так уверен.
Он ломал себе мозги о том, есть ли нет другие заявления Уимпера, которое он может проверить. Потом он вспомнил, что молодой архитектор был признался, что видел Ропер во второй половине трагедия. Это была точка контакта с Старвел, и французский интересуется больше может не быть прошел между двумя мужчинами, чем Уимпера был оглашена. Он решил, что это того стоило бы попытаться выяснить.
Согласно его собственному заявлению, Уимпер встретился с Роупером у церковных ворот примерно в 5.30 вечером, о котором идет речь. На следующее утро француз поэтому отправился в церковь и, вступив в разговор с одним из рабочих, узнал, что пономарь обычно ждал, чтобы запереть, когда мужчины ушел в 5.15. С доски объявлений он узнал адрес секстона, связал его с землей и объяснил, что он хотел бы поговорить с ним конфиденциально.
К своему обычному рассказу о страховой компании которая хотела выяснить причину пожара в "Старвеле" он добавил небольшую вышивку. На следствии было высказано предположение о сопутствующей халатности — в другими словами, пьянстве — и его инструкциями было выяснить все, что он мог, о такой возможности.
Теперь он слышал, что Ропер был замечен за пределами надвратная церковь около 5.30 в день трагедия и он, по-французски, спрашивает, Может ли Пономарь мог бы и не заметил его, когда замок вверх.
Это был длинный выстрел, но, скорее, для френча удивить, она попала в яблочко. Пономарь видел Мистера Ропер. Мистер Уимпер, молодой джентльмен, отвечающий за ремонт, в тот вечер опоздал на десять или пятнадцать минут, и он, могильщик, подождал у ворот, пока тот уйдет. Находясь там, он заметил Роупера. Мужчина, казалось, слонялся без дела, как будто ожидая кого-то, и когда появился мистер Уимпер, Роупер подошел и заговорил с ним. Двое мужчин поговорили между собой, как будто Ропер передавал сообщение, затем они разделились, расходясь в противоположных направлениях. Они могильщик был уверен, что разговаривали две или три минуты. Нет, он не заметил ни малейших признаков выпивки у мистера Роупера. На самом деле мужчина пожелал ему доброго вечера, и он мог поклясться, что тот был тогда совершенно трезв.
“Что ж, я рад это знать”, - заявил Френч, “Хотя я полагаю, что на самом деле это против моей компании. Но я полагаю, что нам в любом случае придется заплатить. Теперь, Я думаю, мне лучше повидаться с этим мистером Уимпером, о котором вы говорите, и получить от него подтверждение ваших взглядов ”.
“Вы найдете его в церкви, вероятно, в северном трансепте, где восстанавливают окно”.
Френч, однако, не сразу направился к северному трансепту церкви. Вместо этого он нашел свой путь к резиденции некоего полковника Фоллоуза, видного магистрата с репутацией человека осмотрительного Чье имя дал ему сержант Кент. Он посвятил полковника в свою тайну, сделал необходимое официальное заявление и получил ордер на арест Пирса Уимпера. Выполнит ли он это, или нет, будет зависеть от ответов молодого человека на его дальнейшие вопросы, но он хотел иметь возможность сделать это, если в то время это казалось разумным.
Вернувшись в церковь, Френч нашел свою добычу руководил установкой каменных средников прекрасного окна северного трансепта. Он подождал, пока молодой человек освободится, затем сказал, что он был бы рад, если бы они могли сейчас поговорить.
“Проходите в ризницу”, - ответил Уимпер. “Я использую ее как кабинет, и нас никто не побеспокоит”.
Из всех достопримечательностей, которые крестовыми крыши старого ризница посмотрел вниз на протяжении трех веков своего существования, не может, так соответствии с характером места, как это интервью между детективом С. Д. И. и мужчина кого он подозревал в убийстве, поджоге, и кража со взломом. И все же в их разговоре не было ничего драматичного. Френч говорил спокойно, как будто их дела были повседневными и обыденными. Уимпер, хотя и был явно напряжен, ничем не выдал себя из свидетельств опасения, которые он выказал на предыдущим вечером. Скорее у него был вид человека, который не боялся неожиданностей, поскольку приготовился встретить худшее. Он молча ждал, когда начнет другой.
“Мне очень жаль, Мистера Уимпера,” французы,наконец, сказал: “надо вернуться к теме, Что мы обсуждали в прошлом ночь, но с тех пор еще больше фактов пришли на мой знаний, которые делают это необходимым. Я думаю, что будет правильно сказать вам, что эти факты свидетельствуют о том, что вы можете быть виновны в ряде чрезвычайно серьезных преступлений. Я, однако, осознаю, что факты, неправильно понятые, могут вводить в заблуждение, и я хотел бы, поэтому, предоставить вам возможность объяснить вопросы, которые, как представляется, инкриминируют вас. Я бы хотел задать вам ряд вопросов, но прежде чем я сделаю это, я должен предупредить вас, что если ваши ответы будут неудовлетворительно, я должен арестовать вас, и тогда все, что угодно сказанное вами может быть использовано в качестве доказательства против вас ”.
Уимпер слегка побледнел, пока его собеседник говорил. “Я попытаюсь ответить на ваши вопросы”, сказал он тихим голосом, и французский возобновился:—
“Главный вопрос, конечно, тот, который я задал вам вчера вечером: откуда у вас двадцатифунтовая банкнота , которой вы заплатили господам Куку? Тебе не нужно говорить мне, что ты не знаешь. Помимо невероятности этого, у меня есть абсолютное доказательство того, что ты знаешь достаточно хорошо. Теперь, мистер Уимпер, если вы невиновны, вам нечего бояться. Скажите мне правду. Я могу обещать вам, что рассмотрю ваше заявление со всех сторон ”.
“Я уже объяснил, что не знаю, откуда пришла записка”.
Френч сделал паузу, нахмурившись и вопросительно глядя на другого.
“Очень хорошо, ” сказал он наконец, “ давайте оставим это на на этом пока. Теперь скажите мне: получали ли вы какие-либо другие деньги от мистера Эверилла или мисс Эверилл, или Роупера, или миссис Роупер в течение трех или четырех дней после пожара?”
“Никаких”.
“Речь шла о неких 500 фунтах стерлингов. Они находились в сейфе мистера Эверилла за четыре дня до пожара. Все, кроме двадцати фунтов, было у вас прошлой ночью. Итак, где вы взяли эти деньги?”
Несмотря на то, что он был готов к худшему, Уимпер, казалось, был совершенно ошеломлен этим вопросом. Он не ответил, но сидел, уставившись на инспектора , в то время как выражение полной безнадежности росло на его лице. Френч продолжал:—
“Видите ли, мистер Уимпер, я все знаю о том, что у вас были эти деньги. И я знаю, что вы были в Starvel в ночь пожара. Я также знаю, что ваша беседа с Роупером возле церкви в тот тот же вечер включала в себя гораздо больше, чем просто обмен пожеланиями спокойной ночи. Ну же, я хочу дать тебе шанс сделать заявление, но я не хочу давить на тебя. Если вы хотите отложить свои ответы до тех пор, пока не проконсультируетесь со своим адвокатом, во что бы то ни стало сделайте это. Но в таком случае мне придется взять вас под стражу ”.
Несколько мгновений Уимпер молчал. Он казалось, был ошеломлен словами Френча и не мог прийти к решению. Френч не торопил его. Он оценил своего человека и полагал, что тот вскоре получит его информацию. Но, наконец, поскольку Уимпер продолжал молчать, он сказал более строго:—
“Ну же, мистер Уимпер, вам придется принять решение примите решение, вы знаете”.
Его слова, казалось, разрушили чары, и Уимпер ответил. Он говорил искренне и без каких-либо признаков уклончивости, которыми были отмечены его предыдущие заявления. “На этот раз правду”, - сказал Французский для себя, и он поселился слушать, думаю, что если бы другой действительно было удовлетворительным объяснение его поведения, это будет стоит слушание.
“Я хотел сохранить это дело в секрете, - начал Уимпер , “ по совершенно личным причинам. 500 фунтов стерлингов, о которых вы говорите, и из которых деньги, которые я заплатил Куку, были частью, не были украдены. Мне никогда не приходило в голову представить, что меня могут обвинить в краже. Я не понимаю теперь, что заставляет вас думать, что я это сделал. Однако я вижу что я должен рассказать вам правду, насколько это возможно, и я могу начать с признания того, что то, что я говорил до сейчас, не было правдой ”.
Френч одобрительно кивнул.
“Так-то лучше, мистер Уимпер. Я рад, что вы придерживаетесь этой линии. Поверьте мне, вы найдете ее наилучшей для себя”.
“Боюсь, я не могу приписать себе это. Мне не нужно притворяться, что я бы рассказал тебе, если бы мог помог себе. Однако вот что произошло:—
“В ту среду вечером, во время пожара, когда я выходил из церкви около половины шестого, я увидел Роупера снаружи у ворот. Казалось, он ждал меня, и он подошел и сказал, что у него есть сообщение для меня от мистера Эверилл. Мистер Эверилл был не очень здоров, иначе он бы написал, но он хотел видеть меня по очень срочному и секретному делу. Роупер спросил, могу ли я выйти той ночью в Старвел и повидаться с мистером Эвериллом, не упоминая о моем визите никому. Я сказал, что должен быть был там вскоре после восьми часов, и мы расстались ”.
Френч снова кивнул. Это было хорошее начало. Пока что это касалось фактов.
“Я вышел, как и обещал. Роупер открыл дверь. Он провел меня в гостиную и попросил подождать, пока он не проинформирует мистера Эверилла. Он отсутствовал несколько минут, а затем вернулся чтобы сказать, что мистер Эверилл очень сожалеет, но он чувствовал себя слишком плохо, чтобы принять меня. Он, однако, написал мне записку, и Роупер вручил мне объемистый конверт.
“Я был довольно удивлен, когда открыл его, потому что в нем были банкноты, и когда я пересчитал их, я был удивлен еще больше. Их было двадцать пять , и все они стоили 20 фунтов стерлингов: не менее 500 фунтов в общей сложности. К ним была приложена записка. Я не помню точных слов, но мистер Эверилл сказал, что он сожалеет, что был слишком нездоров, чтобы предпринять то, что должно быть болезненным интервью, что он не хотел подвергать факты в письменном виде, что Роупер был полностью в своем уверен в этом вопросе и объяснил бы это, и что поскольку я должен был хотеть денег за то, что он собирался попросить чтобы я сделал, он был ограждающих ;500, в которые он добавить еще сумму если я в ней нуждаются.
“Затем Ропер продолжил рассказывать мне определенную историю. Я могу только сказать, что для меня совершенно невозможно повторить это, но это включало визит во Францию. Мистер Эверилл предпочел бы поехать сам, но он был слишком стар и немощен, и он не мог пощадить Роупера. Он спросил меня, возьмусь ли я за это для него. Деньги предназначались для моих расходов, если я соглашусь поехать. Вопрос, однако, был очень конфиденциальным, и я мог убедиться в этом сам.
“Я согласился поехать во Францию и сделал записи. Я покинул Старвел около половины десятого и вернулся пешком в свои комнаты. На следующий день пришло известие о трагедии. Это поставило меня в затруднительное положение относительно миссии по Франция. Но я понял, что моим долгом будет уйти просто как будто мистер Эверилл все еще жив. Так что я пошел, а вы кажется, знаю, но я был не в состоянии выполнять работу Мистер Эверилл хотела, чтобы я сделал. Вместо этого, следовательно, вместо того, чтобы потратить четыреста или пятьсот фунтов, как я ожидал, поездка обошлась мне только в дорожные расходы и у меня осталось 480 фунтов мистера Эверилла деньги у меня на руках. Сначала я подумал, что мне лучше передать его мистеру Оксли, адвокату мистера Эверилла, но потом я решил оставить его себе и снова уехать во Францию и еще раз попробовать заняться бизнесом ”.
Френч был озадачен этой историей. Она, безусловно, складывалась воедино и, безусловно, соответствовала всем фактам, которые он узнал из других источников. Более того, манера Уимпера теперь была совершенно иной. Он говорил убедительно, и Френч был склонен поверить ему. С другой стороны, все, что он сказал могло быть очень легко выдумано. Если бы он упорствовал в своем отказе раскрыть информацию о своем бизнесе во Франции, Френч чувствовал, что не может официально принять его заявление.
“Возможно, все это очень хорошо, мистер Уимпер”, - сказал он . “Я признаю, что то, что вы мне рассказали, может быть совершенной правдой. Я не говорю, верю ли я сам этому или нет, но я скажу вот что: ни одно жюри присяжных на лице этой земли не поверило бы этому. Более того, в нынешнем виде ваша история не может быть проверена. Необходимо расскажите все о нем. Вы должны сказать, что было миссия Мистер Аверилл попросил вас провести во Франции. Если я могу удовлетворить себя, о нем нет никакой необходимости кто-либо другой, знал. Теперь примите во внимание, и поскольку вы зашли так далеко, завершите свое заявление ”.
Безнадежное выражение снова появилось на лице Уимпера.
“Мне жаль”, - сказал он подавленно. “Я не могу. Это не мой секрет”.
“Но мистер Эверилл теперь мертв. Это, безусловно, имеет значение. Кроме того, невозможно, чтобы он мог желать вам самых серьезных неприятностей, в которые может попасть любой человек даже из-за криминальной тайны. Скажите мне по секрету, мистер Уимпер. Я обещаю не использовать эту информацию без крайней необходимости”.
Уимпер покачал головой. “Я не могу сказать”, - он повторил.
Тон Френча стал немного суровее.
“Я хотел бы знать, вполне ли вы понимаете ситуацию. Было установлено, что некий человек или люди отправились в Starvel в тот вечер, о котором мы говорим, убили мистера Эверилла, Роупера и его жену”. Уимпер испуганно воскликнул: “украл состояние мистера Эверилла, а затем поджег дом. Итак, насколько нам известно, вы один посетили дом в ту ночь, часть украденных денег была найдена у вас при себе, и когда я даю вам шанс отчитаться за свои действия, вы им не пользуетесь. Неужели вы не понимаете, мистер Уимпер, что если вы будете упорствовать в таком глупом отношении, вас обвинят в убийство?”
Лицо Уимпера стало ужасным, и на его чертах появилось выражение абсолютного ужаса. Мгновение он сидел неподвижно, а затем посмотрел Френчу прямо в лицо.
“Это не мой секрет. Я не могу тебе рассказать”, - заявил он с внезапным приливом энергии, а затем снова погрузился в то, что казалось летаргией отчаяния.
Френч был озадачен больше, чем когда-либо. Факты выглядели настолько скверно, насколько это было возможно, и все же, если рассказ Уимпера был правдой, он мог быть абсолютно невиновен. И Склонность французов заключалась в том, чтобы поверить в историю до сих пор как это пошло. Секрет может быть что-то неприятное затрагивая, не Г-но, Мисс Авриль, который бы счета для отказа в человека, чтобы раскрыть его. С с другой стороны, мог ли Уимпер скрывать информацию о преступлении в Старвеле? Он вообще прикрывал убийцу? Мог ли он, узнав о том, что произошло и найдя доказательства личности убийцы, сам поджечь дом с целью уничтожить улики? Так или иначе, французы не думаю, он сам был убийцей, но если бы он знал личность преступника он был соучастником после факт и вину в этом смысле.
Арестовывать молодого человека или нет было для Френча проблемой, которая усложнялась по мере того, как дольше он обдумывал это. В целом, он был против этого. Если бы Уимпер оказался невиновным такой шаг, конечно, был бы серьезной ошибкой, но даже если бы он был виновен, против него были возражения. Арест может помешать ему сделать что-то, чем он выдаст себя или, по крайней мере, укажет правильное направление исследований. Бесплатно, но с ареста висит над ним, человек, по всей вероятности попытайтесь установить связь со своим сообщником—если он имел одного — и таким образом даю намек на личность последнего. Френч принял решение.
“У меня более чем достаточно улик, чтобы арестовать вас сейчас, ” серьезно сказал он, “ но сначала я хочу подвергнуть вашу историю дополнительной проверке. Поэтому я на данный момент только помещу вас под надзор полиции. Если вы сможете найти способ завершить свое заявление, Возможно, я смогу отменить надзор. Кстати кстати, вы получили записку, которую мистер Эверилл вложил вместе с 500 фунтами?”
“Да, это в моих комнатах”.
“Тогда поднимитесь сейчас в свои комнаты и отдайте это мне. Вам лучше также передать записки, за которые, конечно, я дам вам расписку. Я также хочу получить вашу фотографию и образец вашего почерка”.
Когда Френч добрался до отеля, он достал несколько образцов почерка мистера Эверилла, которые он получил от мистера Таркингтона, и сравнил их с почерком в записке Уимпера. Но он с первого взгляда увидел, что здесь нет ничего необычного здесь. Очевидно, что все было сделано одной рукой.
В тот вечер, после того как он ломал голову над своей проблемой, до него дошло, что визит в Анси был его единственным оставшимся шагом. Это не было обнадеживающим, но, как он выразился про себя, вы никогда не знали. Он чувствовал, что в Тирсби больше нечего узнать, но он мог найти что-нибудь в Анси, что дало бы ему зацепку.
Он видел, как сержант Кент и призвала его держать близко посмотреть на движение. Уимпера, то следующий день он отправился в город и поставил дело до Старший Инспектор Митчелл. Этот проницательный джентльмен улыбнулся, когда услышал это.
“Еще один поход на континент, а, по-французски?” он наблюдается сухо. “Фонд зарубежных поездок, не вы?”
“Это то, что вы говорите, сэр”, - ответил Френч, заметно смущенный. “Я признаю, что это не обнадеживает, но это просто возможность. Однако, если ты считаешь, что так будет лучше, я вернусь в Тирсби и...
“Дурачишь себя, френч”, - вмешался старший инспектор с любезной улыбкой. “Я думаю, тебе следует отправиться во Францию. Возможно, ты ничего не узнаешь о трагедии, но ты почти уверен, что узнаешь Дело Уимпера и либо осудишь его, либо очистишь его сознание ”.
В тот вечер в 8.30 Френч покинул Викторию и ранним утром следующего дня прибыл в Париж. Пересекая город, он принял ванну и позавтракал на Лионском вокзале, и сев на экспресс в 8.10 утра, провел день, наблюдая за великой центральной равниной Франции, проносящейся мимо из окон вагона. В течение часа или двух после старта они огибали Сену, спокойный, поросший лесом поток украшенный маленькими городками и приятными виллами. Затем через изрытую местность к северу от Дижона и через другие равнины, мимо Бурга и Амберье и через предгорья Альп к Кюло и Экс. В Эксе французский изменился, завершив его путешествие по маленькой железнодорожной ветке и прибытие в Аннеси как раз к обеду. Он поехал в "Сплендид", где останавливался Уимпер, большой отель окна выходили на широкую улицу, сбоку от которой начиналось нечто похожее на реку, но которую он впоследствии найден был рукав озера. Десятки маленьких лодочек лежали бок о бок у ступенек вдоль дороги, а на противоположной стороне воды стояло большое здание которое, как он увидел, было театром, а за ним - деревья парка.
После обеда французский попросил менеджера, и производить его фотография Уимпера, спросил, Если кто, похожий на недавно останавливались в отель. Но да, менеджер прекрасно помнил друга своего гостя. Он останавливался, он не мог сказать как долго по памяти, но он сверится с регистрацией. Не будет ли месье настолько любезен, чтобы последовать за ним? Да, вот оно. М. Уимпер?— не так ли? это не так? М. Уимпер прибыл в пятницу 8 октября и пробыл там три ночи, уезжая в понедельник 11-го. Нет, менеджер не мог сказать, в чем заключался его бизнес и как он потратил свое время. Несомненно, он отправился на озеро. Отправиться на озеро было очень приятно. Все постояльцы отеля отправились на озеро. На пароходе, да. Вы могли бы дойти до конца озера за один час, и обогнуть его за два-три. Но да! Озеро величайшей красоты.
Френч не ожидал узнать больше, чем это от управляющего. Он вспомнил, что в своем первоначальном письме Кухарке Уимпер просил прислать Таллуаров, и теперь он говорил об этом заведении. Таллуар, как оказалось, был маленькой деревушкой на восточной стороне озера, примерно на полпути вниз. Живописное место, заверил его менеджер, с не менее чем тремя отелями. Если месье желает посетить его, он должен сесть на пароход. Звонили все пароходы.
На следующее утро образом французы взяли пароход из приятного мало пристани вдоль парк. Французская мысль озера менее прекрасный, чем Тун, но все равно пейзаж был очень обаятельным. Высокие холмы круто поднимались из воды, особенно вдоль восточной стороны, в то время как к югу он мог видеть по краям долин снежные вершины , висящие в небе. Виллы и маленькие деревушки, приютившиеся среди деревьев вдоль берега.
Прямо напротив пирса в Таллуаре был большой отель и там французы, заказав выпивку, начали наводить справки. Но никто не видел оригинал фотографии и не припоминал, чтобы слышал имя, похожее на Уимпер.
Неподалеку находился еще один большой отель, и Френч направился к нему через рощу прекрасных старых деревьев, которые росли до самой кромки воды. Это здание отеля было монастырем, и француз любил прогуливаться по старым галереям, которые, как ему сказали, служили залом для кормления в жаркую погоду.
Отдав должное превосходному дежурному, он вернулся к делу, предъявив свою фотографию и задавая свои вопросы. И здесь его ждал немедленный успех. И официант, который его обслуживал , и менеджер вспомнили Уимпера. Молодой архитектор, как оказалось, попросил о встрече с управляющим и поинтересовался, не знает ли тот, где по соседству жил некий месье Проспер Жиро. Когда менеджер ответил, что такого человека не было пока он был менеджером — более пяти лет, — Уимпер был крайне смущен. Затем он спросил, была ли мадам. Madeleine Бланкварт был известен, и при повторном получении отрицательного ответ, был расстроен больше, чем когда-либо. Он ушел после обеда, и менеджер услышал, что он повторил свои вопросы в полиции.
Через десять минут Френч был в местной жандармерии, где узнал, что Уимпер не только навел те же справки, но и предложил вознаграждение в размере 5000 франков за информацию о местонахождении любого из таинственной пары. Допросы по тому же вопросу были получены от полиции в Анси, так что, предположительно, Уимпер посетил их тоже.
Это предположение Френча подтвердилось по возвращении в маленький городок. Уимпер навел справки и там тоже предложил свою награду и казался ужасно разочарованным тем, что ему не удалось найти этих людей. люди. Он оставил свой адрес и просил, чтобы, если кто-либо из этих людей услышит о телеграмме, ее следует немедленно отправить ему.
Возвращаясь в Лондон, Френч чувствовал что в каком-то смысле его путешествие не было напрасным. Действия Уимпера, казалось, в целом подтверждали его историю. Френч не верил, что у него хватило бы хитрости проделать весь этот путь и проявить такое чувство из-за неудачи найти чисто воображаемых людей. Он был уверен, что месье Проспер Жиро и Мадам Мадлен Бланк действительно существовали и что мистер Эверилл упоминал о них. Если бы Уимпер выдумал этих людей, он бы рассказал о них, чтобы его запросы могли быть обнаружены в подтверждение его заявления. Если Уимпер, более того, если бы у него было достаточно воображения, чтобы придумать такую историю, у него, безусловно, хватило бы его, чтобы завершить ее убедительным образом.
Чем больше Френч обдумывал все это дело, тем более вероятным он считал, что в семье Аверилл действительно существовал секрет, настолько важный или настолько зловещий, что Уимпер был готов рискнуть арестуйте скорее, чем раскроете это. И если так, то это могло касаться только одного человека. Наверняка только Рут Эверилл пошел бы молодой человек на такой риск. И тогда Френч вспомнил, что до пожара, это было, пока Визит Уимпера в Старвел, ухаживание у молодых людей все шло хорошо, тогда как после трагедии роман, казалось, зашел в тупик. Существовала какая-то тайна, жизненно влиявшая на Рут. Френч чувствовал, что может поклясться в этом. И какую форму могла бы принять такая тайна? Френч решил, что по возвращении он наведет некоторые осторожные справки относительно происхождения девочки.
Но когда он, прибыв в Лондон, он нашел свежие развитие имело место, и его мысли для какое-то время вели в совершенно новый канал.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ: Посмертные свидетельства
Причиной изменения инспектором Френчем своего взгляда на дело Старвела стала записка от сержанта Кента, которая ждала его по прибытии в Скотленд-Ярд. Сержант написал, приложив письмо, адресованное “Наследникам или правопреемникам покойного мистера Джона Ропера, Старвела, Тирсби, Йоркшир, У.Р.”Почтмейстер, - объяснил он, - показал это ему, спросив, знает ли он, кому это следует передать переслать. Хотя он и не предполагал, что это могло иметь какое-либо отношение к трагедии, сержант подумал, что френч должен это увидеть.
“Ничего хорошего”, - подумал Френч. “Для меня ничего”. Тем не менее он вскрыл конверт и достал содержимое.
Это было письмо, озаглавленное “The Metropolitan Safe Депозитная компания, Лтд., Кинг-Уильям-стрит, 25б, Сити”, и гласившее следующее:—
“Уважаемый сэр или мадам,Мы просим напомнить вам что покойный мистер Джон Ропер из Старвела, Тирсби, Йоркшир, У.Р., был владельцем небольшого сейфа в наших хранилищах. Сейчас истекает срок аренды сейфа, 30 /- (тридцать шиллингов stg.), и мы были бы рады получить от вас эту сумму или, в качестве альтернативы, получить ваши инструкции относительно распоряжения его содержимым.
“Искренне ваш,
“Для компании Metropolitan Safe Deposit Co., LTD.”
Френчу показалось довольно необычным, что человеку в положении Роупера понадобились услуги депозитной компании. Он не мог не испытывать определенного любопытства к объекту, который требовал такой тщательной охраны. При сложившихся обстоятельствах он предполагал у него было столько же прав, сколько и у любого другого, заниматься этим делом и поскольку это было недалеко от Кинг Уильям-стрит, он решил, что поедет туда и проведет расследование.
Полчаса спустя он объяснял свою позицию менеджеру. Насколько было известно, у Роупера не было родственников или наследников. Следовательно, его сейф был бы изъят, и от имени Скотленд-Ярда он, Френч, взял бы на себя ответственность за его содержимое.
Содержимое, о котором шла речь, оказалось небольшим запечатанным конвертом, и когда Френч в очередной раз оказался в уединении своего собственного кабинета, он разорвал его и пробежал глазами по вложению. Когда он это сделал, его глаза округлились, и он издал низкий, продолжительный свист. Сказать, что в тот момент он был самым изумленным человеком в Лондоне, было бы очень неадекватным описанием его ощущений.
Вложение состояло из одного листа серой бумаги для заметок с адресом “Брэйсайд, Кинтиллок, Файф”, напечатанным маленькими рельефными буквами вверху. Одна сторона была исписана мужской рукой, искусной, но несколько дрожащей. На ней было написано:—
15-го мая 1921 года.
“Я, Герберт Филпот, доктор медицины и в нынешний помощник в штате Рэнсома Институт в этом городе, по принуждению и в надежде избежать разоблачения, настоящим с раскаянием признаю, что я виновен в попытке убить мою жену, Эдну Филпот, устроив так, что она должна попасть в аварию, и когда это просто привело ее в бессознательное состояние, убить ее, ударив ее в висок крикетной битой. Я не излагаю свою всепоглощающую печаль и отчаяние, ибо это не поддается описанию.
“Пусть Бог смилуется надо мной,
“Герберт Филпот”.
Френч выругался от изумления, прочитав этот экстраординарный документ. Доктор Герберт Филпот! Конечно же это был доктор Тирсби? Он обратился к своим записям об этом случае. Да, имя было Герберт, все верно. Предположительно, это был один и тот же человек. Во всяком случае, это было бы легко выяснить.
Но что, черт возьми, означал этот документ? Действительно ли это была констатация факта, подлинное признание в убийстве, написанное Филпотом? Если да, то как она попала в руки Роупера и для чего этот человек хранил ее? Был ли он шантажировал Филпота? Или все это было подделкой? Френч был совершенно озадачен.
Но было очевидно, что этот вопрос нельзя было оставить там, где он стоял. В него нужно было вникнуть и его чудовищное предположение должно быть доказано или опровергнуто.
Французский украл к него в кармане и половиной бессознательно он набил и раскурил трубку, надув облака синего дыма, пока он думал над этим последний развития. Если признание было подлинным и если Ропер шантажировал Филпота, Филпот хотел бы избавиться от Ропера. Может ли поэтому быть возможным, что Филпот был каким-то образом замешан в преступлении Старвела? Не лично, конечно; имелись медицинские свидетельства того, что доктор был болен в момент трагедии находился в постели. Но мог ли он быть вовлечен каким-то образом, который Френч не мог в тот момент осознать? Это казалось слишком притянутым за уши, чтобы рассматривать всерьез, и все же здесь, несомненно, была связь с Роупером самого необычного рода.
Но это был сущий идиотизм! Френч взял себя в руки . Инспектор его службы должен знать лучше, чем делать поспешные выводы! Разве горький опыт снова и снова не учил его этому безрассудству? Позвольте ему сначала получить доступ к своим данным.
И тогда Френч вспомнил заявление владельца "Тирсдейл Армз" в Тирсби. Он воспринял все, что сказал хозяин, с долей лукавства — сплетням редко можно было полностью доверять, — но если Филпот играл в азартные игры до такой степени, что поставив себя в затруднительное финансовое положение . . . . Это стоило того в любом случае, разобраться.
Очевидно, первым делом нужно было убедиться, что Филпот из исповеди действительно был Тирсби доктор. Это, по крайней мере, было легко. Он послал за медицинским справочником и проследил за карьерой человека из Тирсби . Через несколько секунд он получил нужную информацию.
Герберт Филпот родился в 1887 году, что делает его сейчас 39-летним. Он окончил Эдинбургский университет, сдав выпускные экзамены в 1909 году. В течение года он был в море и еще два года работал в одной из больниц Эдинбурга. В 1913 году он был назначен младшим ассистентом в Институт Рэнсома в Кинтиллохе, где он оставался в течение восьми лет. В сентябре 1921 года — через четыре месяца после даты признания, отметил Френч, — он подставил себя в Тирсби.
Вот и все. Интерес Френча рос по мере того, как он обдумывал этот вопрос. Если бы признание было подлинным, дело было бы чем-то вроде сенсации не только для него лично, но даже для великой организации Скотленд-Ярда. Это бы произвело первоклассную сенсацию. Сильные мира сего были бы довольны и получили определенную известность и возможное продвижение по службе было бы в ближайшее время.
Френч выехал со двора и поехал в офис Шотландца на Флит-стрит. Там он попросил разрешения просмотреть подшивки газеты за 1921 год и перейдя к месяцу май, он начал поиск новости о несчастном случае с миссис Филпот в Кинтиллохе.
Он нашел это раньше, чем ожидал. 17 мая, через два дня после даты признания, там был короткий абзац, озаглавленный “Трагическая смерть жены врача”. Он гласил:—
“Маленький городок Кинтиллох, штат Файф, был погружен в траур в связи с трагической смертью, произошедшей во вторник вечером миссис Эдны Филпот, жены доктора Герберт Филпот, один из сотрудников Института Рэнсома . Покойная женщина каким-то образом споткнулась, когда спускалась по лестнице в своем доме, упав с нижнего пролета. Доктор Филпот, который был в своем кабинете, услышал ее крик и выбежал, чтобы найти ее лежащей без сознания в холле. Она страдала от тяжелого сотрясения мозга, и, несмотря на все его усилия, она скончалась скончалась за несколько минут, еще до прибытия Доктор Фергюсон, которому доктор Филпот поспешно позвонил. Миссис Филпот принимала видное участие в общественной жизни города, и ее потеря будет остро ощущаться”.
“Это наводит на размышления”, - подумал Френч, когда он переписывал абзац. “Похоже, что она была с ним наедине в доме. Я должен узнать больше деталей”.
Он вернулся в Скотленд-Ярд и соединился по телефону с детективным отделом полиции Эдинбурга, попросив как можно скорее прислать ему любую информацию об аварии.
Пока он ждал ответа, его мысли вернулись к Уимперу. Он был довольно обеспокоен своими мыслями о молодом архитекторе. Хотя он теперь был сильно склонен верить в свою невиновность, он все еще не уверены в этом, и он колебался при запуске на этот новый запрос, пока он не сделал его мысли наверняка о другом вопросе. Но некоторые дальнейшие размышления показали ему, что не было никаких особых причин для принятия немедленного решения по поводу Уимпера. Сержант Кент держал его под надзором полиции и вполне мог продолжать делать это еще день или два.
Два дня спустя Френч получил объемистое досье по этому делу от властей Шотландии. Там были вырезки из нескольких газет, а также три колонки из Кинтиллохского еженедельника Argus. Был подробный отчет от местного сержанта содержащий краткую историю всех заинтересованных лиц и копию свидетельства доктора Фергюсона о “смерти от сотрясение мозга в результате падения”. Наконец, было сопроводительное письмо от главы департамента, с пометкой “конфиденциально”, в котором говорилось, что вследствие некоторого недовольства местных суперинтендант, дело было рассмотрено более подробно чем могло бы быть в противном случае, но что в ходе этого расследования не возникло никаких подозрительных обстоятельств, дело было прекращено.
Значительно впечатленный и начинающий думать, что он напал на след, Френч приступил к детальному изучению документов . И чем больше он это делал, тем более решительным он становился в том, что разберется в этом деле до конца. Помимо возможного убийства миссис Филпот и привлечения ее убийцы к ответственности, он видел, что если бы такое преступление было совершено, оно могло бы иметь очень важное значение для трагедии в Старвеле. Ропер мог бы шантажировать Филпота, и хотя он не понимал, каким образом, Филпот мог иметь какое-то отношение к преступлению. Следовательно, с двух точек зрения это был его долг продолжать.
К тому времени, как он дважды прочитал все газеты, у него в голове сложилось очень хорошее представление о том, что, по крайней мере, должно было произойти . Доктор Филпот был третьим по старшинству среди медицинского персонала Института Рэнсома, крупной психиатрической больницы, расположенной примерно в миле от Кинтиллоха, маленького городка в графстве Файфшир. Он был человеком замкнутого нрава, не популярным и точно не непопулярным, и имевшим лишь небольшой вес в общественных делах маленького городка. В мае 1914 года он женился на мисс Эдне Мензис, дочери управляющего крупной фабрикой близ Данди. Мисс Мензис была симпатичной молодой женщиной с живыми манерами и была всеобщей любимицей, особенно среди спортивных кругов общества.
Филпоты, у которых не было детей, жили в Брэйсайде, небольшом отдельно стоящем доме примерно в полумиле от города и в нескольких сотнях ярдов от ворот Института Рэнсома. Единственным другим членом семьи была обычная служанка Флора Макфарлейн, которая проработала у них более трех лет на момент трагедии и которая считалась умелой служанкой. Но она была “да та, что для парней”, как выражались местные сплетники, и хотя дыхание скандала пока что миновало ее стороной, делались темные намеки и качались головы когда ее поступки попали под проверку.
Эта девушка, Флора, жила недалеко от Брэйсайда. За несколько недель до трагедии ее мать заболела, и у нее появилась привычка забегать к ней на несколько минут когда позволяли ее обязанности. Около 5.30 в день происшествия она попросила и получила разрешение нанести один из этих визитов, обязавшись вернуться вовремя, чтобы приготовить ужин. Это обычно означало бы отсутствие примерно на полчаса . Но как только девушка ушла, начался сильный ливень, в результате чего, укрывшись под деревом на несколько минут, она отказалась от своей цели и вернулась в дом примерно на пятнадцать минут раньше чем она ожидала. Braeside построен на наклонном участке земли, дверь в холл находится на одном уровне с дорогой спереди, в то время как кухня на цокольном этаже имеет отдельный вход на нижний этаж сзади. Флора воспользовалась этим нижним входом, и, проходя через него, она услышала, как доктор Филпот говорит громким и взволнованным голосом. Что-то в звуке предложил катастрофы и она побежала вверх по черной лестнице в холл, чтобы увидеть, если что-то было не так. Там она нашла Миссис Филпот, лежа на полу у подножия лестницы, неподвижный и цвета смерти. Собственно говоря на самом деле леди была тогда мертва, хотя Флора не знала об этом позже. Доктор Филпот, с видом крайней тоски и отчаяния, звонил по телефону, прося о помощи. Сделав звонок, он положил трубку а затем, заметив девушку, закричал: “Она мертва, Флора! Она мертва! Она упала с лестницы и была убита!” Он был ужасно расстроен и действительно несколько часов казался невменяемым. В настоящее время прибыл доктор Фергюсон, старший медицинский сотрудник института, а через несколько минут сержант Макгрегор из местной полиции.
Доктор Филпот впоследствии объяснил, что он писал письма в своем кабинете, когда внезапно услышал крик своей жены и ужасный шум, подобный тому, что издает тело, падающее с лестницы. Он бросился к найти Миссис Филпот, лежащий в куче на дне Нижний полета. Она была без сознания и большой ушиб на виске показал, что она ударила ее голова тяжело на пол. Он уложил ее на спину и попробовал все, что знал предложил привести ее в чувство, но было очевидно, что она была смертельно ранена, и через минуту или две она была мертва. Доктор был так занят, ухаживая за ней, что у него не было ни минуты, чтобы позвать на помощь, но как только он увидел, что все кончено, он позвонил своему шефу и полиции.
Нижний пролет состоял из шестнадцати ступеней. На вершине была небольшая площадка. На ней лестничный ковер был изношен, и в нем была крошечная дырочка. После трагедии край этой дыры рядом с нижним пролетом был обнаружен поднятым и порванным. Это, в сочетании с тем фактом, что покойная леди была одета в туфли на очень высоком каблуке, наводило на мысль о том, что она встретила свою смерть, зацепившись каблуком за ковер спускаясь по лестнице.
Такова была суть истории , понятая Французский. Он обдумал это с некоторым сомнением, рассматривая это с разных точек зрения. История, безусловно, складывалась воедино, и в ней не было ничего невозможного . Все действительно вполне может иметь место точно так, как описано, и французы посчитали, что, если бы он не известны из исповеди, не возникло никаких подозрений бы вошла в его сознание. Но в свете признания он увидел, что события могут иметь другую интерпретацию. Филпот был наедине со своей женой во время происшествия; и он, вероятно заранее знал, что он будет один, что Флора получила получасовой отпуск. Когда Флора вернулась, миссис Филпот была мертва. Не было свидетелей происшествия. Никого, кроме Филпот знал, как умерла эта леди. Инсценировать несчастный случай было бы несложно, и удар в висок каким-нибудь тяжелым оружием, таким как крикетная бита вызвал бы синяк, подобный тому, который был вызван падением. Более того, находчивый мужчина мог бы выдвинуть предположение, что она споткнулась намеренно приподняв край ковра у отверстия . Да, все это могло быть сделано точно так же, как признание предполагало.
Были ли это те соображения, задавался вопросом Френч, которые вызвали недовольство в сознании местного суперинтенданта, или были еще другие обстоятельства, бросающие подозрение на Филпота? Независимо от того, чувствовал он вину доктора или нет был достаточно силен, чтобы оправдать визит в Кинтиллох.
Но один момент — жизненно важный — он мог уладить прежде чем начать, по крайней мере, он так считал. Спускаясь по набережной к Чаринг-Кросс, он зашел в комнату для письма привокзального отеля и написал письмо на гостиничной бумаге.
“5-го ноября.
“Уважаемый сэр,—я был бы признателен, если бы вы пожалуйста, сообщите мне, если мужчина по имени Генри Фуллер никогда работал на тебя, как садовник, и если да, то вы нашел его удовлетворительным. Он обратился ко мне с просьбой о приеме на работу указав вас в качестве рекомендации.
“Извиняюсь за то , что побеспокоил вас,
“Искренне ваш,
“Чарльз Масгрейв”.
Французский адресовал свое письмо “Герберт Филпот, ЭСК., Д. М., Thirsby, Йоркшир, У. Р.” и опустив его в ящик письмо с отелем, вернулись на Двор.
Два дня спустя он позвонил за ответом, объяснив портье, что намеревался остановиться в отеле но был вынужден изменить свои планы. Доктор Филпот кратко написал, что, должно быть, произошла какая-то ошибка, поскольку никто с указанным именем никогда не работал на него.
Но Френча не интересовала карьера гипотетического Генри Фуллера. Вместо этого он положил письмо на свой стол рядом с признанием и с помощью мощного объектива сравнил их обоих.
Вскоре он был удовлетворен. Признание было подделкой. Объектив показал шаткость в пишу из-за медленного и тщательного формирования письма какие бы не были там, если бы это было написано на обычной скорости. У Френча не было сомнений по этому вопросу, но чтобы убедиться вдвойне, он отправил два документа экспертам Ярда для получения взвешенного заключения. Вскоре он получил их ответ. Его вывод был правильным, увеличенная фотография убедительно доказала это.
Но даже если признание было подделано, Френч чувствовал, что обстоятельства были настолько экстраординарными что он не мог отказаться от дела. Все это дело попахивало шантажом, и если шантаж имел место , он подумал, что это могло каким-то образом иметь отношение к трагедии в Старвеле. В любом случае, даже несмотря на подделку, признание может содержать правду. Мне казалось что это необходимо, поэтому, чтобы узнать все он мог об измене и он вошел и лег весь вопрос, прежде чем его главного командира решение.
Старший инспектор Митчелл был удивлен этой историей .
“Это, безусловно, озадачивает”, - признал он. “Если бы документ был подлинным, его можно было бы понять немного. Возможно, хотя это и нелегко, представить обстоятельства, при которых это могло быть написано . Это могло, например, заключаться в том, что у Роупера были доказательства вины доктора, о получении которых он умолчал признание, чтобы дать ему возможность непрерывно вымогать шантаж. Однако даже в этом случае трудно понять, почему он не мог шантажировать доказательствами которые у него уже были. Но ни одна из этих теорий не может быть правдой, потому что документ не является подлинным. A подделанное признание бесполезно. Почему тогда Ропер должен ценить его настолько, чтобы хранить в сейфе на депозите? Признаюсь, это меня заводит, Френч, и я согласен что тебе следует углубиться в это. Я не вижу, поможет ли это вам каким-либо образом в деле Старвела , но вы никогда не знаете. Что-нибудь полезное для это тоже может получиться. Филпоту ничего не говори а пока поезжай в это место в Шотландии и наведи кое-какие справки ”.
В ту ночь Френч сел в спальный вагон в 11.40 экспрессом от Кингс-Кросс. На следующее утро он пересел в Эдинбурге и, позавтракав, продолжил свое путешествие в Файфшир на остановившемся поезде. В одиннадцать часов он был в Купаре, штаб-квартире округа Кинтиллох, а пятнадцать минут спустя он сидел в кабинете суперинтенданта, объясняя этому изумленному офицеру удивительную развитие, которое имело место.
“Они сказали мне, что из штаб-квартиры, что вы были не устраивает о романе, когда это произошло,” Французский заключенный. “Я задавался вопросом, если бы вы сказали мне, почему?”
“Я, конечно,” ответил другой, наклонившись вперед доверительно, “но вы поймете, что у нас не было того, что вы назвали бы действительным подозрением. Есть был, прежде всего, тем, что это был не очень распространенный вид ДТП. Я слышал, что случайный человек, падающий вниз, но я никогда не слышал ни одно существо убило его. Тогда там никого не было когда это произошло, кроме Филпота: не было никого, кто мог бы проверить его заявление. Более того, он знал, что слуга уходит. Девушка заявила, что миссис Филпот была с доктором в кабинете, когда она попросила разрешения уйти. Все это казалось возможным, вы понимаете. Но вот что по-настоящему заставило нас задуматься, так это то, что Филпоты предполагалось, что они в плохих отношениях, и это ходили слухи, что Филпот часто встречается с одной из медсестер института. Будет справедливо сказать, что мы не смогли доказать ни один из этих слухов. Единственное определенное, что нам удалось выяснить, это то, что Филпоты никогда никуда не ходили вместе, миссис Филпот был склонен к общению, а он нет, и это однажды его и медсестру видели за ланчем в небольшом отеле в Эдинбурге. Но, конечно, было ничего действительно подозрительного в этих вещах и остальном возможно, это были просто сплетни. В любом случае он не женился на медсестре. Этот разговор заставил нас задуматься об этом романе, но мы подумали, что все в порядке, и оставили это в покое ”.
Френч кивнул. Заявление суперинтенданта было исчерпывающим, и он сначала не понял, что именно еще можно было узнать. Но он продолжал, обдумывая это дело в своей компетентной, неторопливой манере, пока не продумал и не расставил по порядку ряд пунктов, по которым могла быть доступна дополнительная информация.
“Я полагаю, что другой врач — Фергюсон, вы позвонили ему — был вполне удовлетворен несчастным случаем теория?”
“Сержант Макгрегор задал ему это в качестве обычного вопроса. Да, без сомнения, ее убил удар в висок, и, по его мнению, она могла получить его, упав с лестницы ”.
“И у служанки не возникло никаких подозрений?”
“Ну, мы не совсем спросили ее об этом в стольких словах. Но я удовлетворен, что она этого не сделала. Кроме того, ее история была в порядке вещей. Не было ничего, что могло бы вызвать ее подозрения — если она говорила правду ”.
“Она все еще в городе?”
“Я не знаю”, - ответил суперинтендант. “У меня есть предположение, что вскоре после этого она вышла замуж и уехала. Но сержант Макгрегор должен знать. У тебя найдется время съездить в Кинтиллох и повидаться с ним? Я мог бы поехать с тобой завтра, но я извини, я занят до конца сегодняшнего дня.”
“Спасибо, я хотел бы повидать сержанта, но я не должен и думать о том, чтобы беспокоить вас, заставляя приходить. Я думаю действительно, мне придется повидать всех, кого это касается. Это на самом деле вопрос формы; я не ожидаю получить что-либо больше, чем получили ваши люди. Но, боюсь, мне придется встретиться с ними, чтобы удовлетворить шефа. Видите ли, здесь может быть какая-то связь с этим делом Старвела, которым Я занимаюсь. Вы не возражаете?”
“Конечно, нет. Я дам тебе записку Макгрегору. Эти деревенщины легко становятся ревнивыми ”.
“Спасибо. Я думаю, есть еще только одна вещь Я хотел бы спросить вас, и это о Роупере. Вы что-нибудь знаете о нем?”
“Я не знаю, но он, возможно, прожил в Кинтиллохе всю несмотря ни на что, свою жизнь. Я не знаю местных жителей очень хорошо. Сержант поможет вам там. Он полезный человек для своей работы — проницательный сплетник. В его округе мало что происходит, о чем он не знает ”.
Короткая поездка на местном поезде привела Френча в Кинтиллох, и ему не потребовалось много времени, чтобы найти местный полицейский участок и представиться сержанту Макгрегору. Этот достойный сначала проявил осторожность сдержанность, но, увидев записку своего суперинтенданта стал словоохотливым и информативным. За исключением двух фрагментов информации, ему было мало что сообщить о чем Френч еще не знал. Эти два пункта, однако, были важны.
Во-первых, он знал, Джон Ропер хорошо. Ропер был в течение шести лет, оператора в Институте Рэнсом. Он был, в сержант считал, непосредственно под д-р Филпот. В любом случае в любом случае он и доктор близко знали друг друга. Что касается характера этого человека, Макгрегор знал ничего против него, но он ему не нравился, как и на самом деле, многим другим людям. Роупер был способным человеком, умным и деловитым, но у него были насмешливые, сатирические манеры, и он не мог удержаться от едких замечаний, которые задевали чувства людей и наживали ему врагов. Он уволился со своей работы и город примерно через три или четыре года после доктора Филпота как результат неприятностей в институте, и, насколько мог судить сержант, никто не был очень огорчен, увидев его в последний раз. Сержант предположил, что он отправился в Бразилию, поскольку подал заявление на получение паспорта для этой страны. Он сообщил сержанту, что у него есть брат в Сантосе, и он собирается к нему.
Вторая новость заключалась в том, что Флора Макфарлейн, горничная Филпотов, вышла замуж через месяц или около того после смерти миссис Филпот, и ни много ни мало за человека, чем Джон Ропер. Девушка, которая была всего лишь свидетельницей трагической смерти своей хозяйки, сама пять лет спустя стала жертвой еще более ужасной трагедии в старом доме в Старвелской лощине.
Когда Френч вскоре после этого поднимался по длинной извилистой аллее Института Рэнсома, он чувствовал, что он прогрессирует. У него появились связи которые связывали разрозненные эпизоды этого странного эпизода в единое целое, и если это целое еще не было полностью понятным, он надеялся и верил, что скоро это будет. Это было первое из всех признаний. Он начал с признания как единственного факта, непостижимым образом связанного с Роупером через посредство одержимости, но вообще не связанного с Филпотом. Итак, связь между Роупером и Филпотом была продемонстрировано. У Роупера была информация из первых рук о докторе от их соответствующих должностей в штате института, и у него была такая же хорошая, как информация из первых рук о домашнем хозяйстве доктора от девушки, на которой он впоследствии женился. Все это выглядело скверно. Каждый новый обнаруженный факт увеличивал вероятность того, что Роупер шантажировал Филпота, и что признание было правдивым изложением того, что произошло.
Беседа Френча с доктором Фергюсоном была разочаровывающей. Сначала он спросил о Роупере и получил почти ту же информацию, что и сержант Макгрегор сообщил ему. Роупер был сопровождающим джентльмена-инвалида, великого путешественника, с которым объехал большую часть Европы и Америки. После смерти инвалида он подал заявление о приеме на работу в "Рэнсом". Он был полностью квалифицированным медсестрой, очень умным и эффективным, но он не был лично любим. Он казался довольно бесчеловечным и не возражал, кого оскорблял своим острым языком. Однако он был добр с пациентами, за исключением одной вещи. В двух случаях его уличали в том, что он давал беспокойным пациентам несанкционированные лекарства, чтобы заставить их замолчать. Первое дело не было плохим, и, пообещав поправку, его отпустили отделавшись предупреждением. Когда было раскрыто второе дело, он был немедленно уволен. Он не спросил, не было предоставлено освобождение от ответственности.
Стремясь увидеть, содержал ли почерк Роупера какие-либо особенности, которые были воспроизведены в поддельных документах, Френч с некоторым трудом получил несколько старых бланков, которые он заполнил. Их он положил в карман для дальнейшего изучения.
Затем он перевел разговор на Филпота. Но он был здесь на трудной почве и должен был быть очень осторожным и тонким в своих вопросах. Между врачами он знал, что существует значительное масонство, и он был уверен, что если Фергюсон вообразит, что Филпота подозревают в убийстве, он предпримет шаги, чтобы посадить его настороже; ни в коем случае не для того, чтобы взять на себя роль убийцы, но чтобы увидеть, что у коллеги, попавшего в беду, был неплохой шанс. Что Филпот должен получить какой-либо намек на его подозрения было последним, чего хотел Френч, поскольку он надеялся, что этот человек удивится неожиданному вопрос вынудил бы его к невольному признанию вины.
Во всяком случае, Фергюсон не сказал ему ничего об Филпоте, чего бы он не знал раньше. Он попросил и получил разрешение допросить ряд сотрудников, которые помнили двух мужчин, но от ни от кого из них он не узнал ничего нового о также.
Поэтому он не видел ничего иного, кроме как немедленно взять интервью у Филпота и вернуться на станцию он сел на последний поезд до Эдинбурга. Там он переночевал, а на следующий день сел на поезд, который доставил его через Пограничную страну в Карлайл, а оттуда, в свое время, в Хеллифилд и Тирсби.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ: История доктора Филпота
Доктор Филпот жил в небольшом отдельно стоящем доме в конце Главной улицы маленького городка, достаточно близко к центру города, чтобы быть удобным для пациентов, и достаточно далеко, чтобы иметь полоса сада вокруг его дома и чтобы не быть замеченным его соседями.
Ответ на письмо , которое он написал из “Чарльз Масгрейв” о мифическом садовнике сказал Френчу, что часы приема у доктора были с шести до восьми часов вечера и в два без минуты восемь в тот день, когда он вернулся из Эдинбургский француз позвонил в дверь к врачу. Дверь открыла пожилая женщина, которая провела меня в кабинет для консультаций.
Френчу показалось, что здесь царит какая-то неопределенно неблагополучная атмосфера. За садом не ухаживали, перила нуждались в покраске, а дом, хотя и был хорошо достаточно обставлен, выглядел запущенным и грязным. Френч задавался вопросом, были ли это внешние и видимые признаки склонности их владельца к азартным играм, к которым хозяин отеля относился так серьезно .
Доктор Филпот сидел за письменным столом, но он встал при появлении Френча. Его внешность не была совсем уж невзрачной, но она предполагала отсутствие силы или индивидуальности. Физически он был хрупким, ни то ни другое ни высоким, ни низким, и расплывчатым в отношении цвета кожи. Его усталые, мечтательные глаза были светло-голубыми, его светлые волосы, редеющие на макушке, были тронуты сединой а цвет лица имел почти нездоровую бледность. У него были хорошо сформированные, довольно аристократические черты лица, но выражение его лица было скучающим и неудовлетворенным. Он произвел на Френча впечатление скорее мечтателя, чем практичного деловой человек. Но его манеры были достаточно вежливы когда он пожелал своему посетителю доброго вечера и указал на стул.
“Я позвонил, доктор Филпот, не как пациент, а чтобы проконсультироваться с вами по небольшому вопросу бизнеса”.
Доктор Филпот взглянул на часы на мраморной доске украшение камина.
“Сейчас только восемь”, - ответил он. “Сегодня вечером у меня больше не будет пациентов. Я полностью к вашим услугам”.
Френч сел и сделал пару замечаний о погоде, одновременно наблюдая за мужчиной напротив за ним пристально, но ненавязчиво. Он тянул время , чтобы выяснить, что за человек этот доктор был на самом деле, чтобы он мог провести интервью таким образом, чтобы с наибольшей вероятностью достичь его завершения. Филпот ответил вежливо, но коротко, очевидно, в замешательстве не понимая, почему его посетитель не может перейти к сути. Но Френч вскоре сделал это с удивительной внезапностью.
“Мне жаль, доктор Филпот, что я здесь по очень неприятному делу, и я должен начать с того, что скажу вам, что я детектив-инспектор из Нового Скотленд-Ярда”.
Когда он говорил, Френч не скрывал своего острого изучения. Его глаза не отрывались от лица собеседника, и он почувствовал трепет охотника, когда заметил внезапную перемену в выражении его лица. Из невнимательного и скучающего оно теперь стало настороженным и настороженным, и фигура мужчины, казалось, напряглась, как будто он готовился встретить шок.
“С сожалением вынужден сообщить, ” продолжал Френч, “ что Ярд недавно получил информацию которая, если это правда, указывает на то, что вы виновны в очень серьезном преступлении, и я должен вас предупредить что если вы не сможете предложить мне удовлетворительного объяснения, возможно, мне придется вас арестовать, и в этом случае все, что вы сейчас скажете, может быть использовано в качестве улики против вас ”.
Френч был глубоко заинтересован тем, как собеседник воспринял эту речь. На лице доктора Филпота отразилось крайнее опасение, если не сказать настоящий страх. Это не было совсем неожиданным — Френч видел настороженность на многих лицах при похожих обстоятельствах. Но что было неожиданным, так это то, что доктор не должен был выказывать удивления. Он, казалось, действительно, чтобы взять показания у Франции как должное, как если резервный которого он давно ожидал у наконец возникло. “Он знает, что грядет”, - подумал Френч делая паузу, чтобы другой заговорил.
Но Филпот ничего не сказал. Вместо этого он намеренно поднял брови и, вопросительно глядя на Френча, ждал, когда тот продолжит. Француз минуту или две молчал, затем наклонился вперед и, глядя в глаза собеседнику, сказал тихим голосом: “Доктор Филпот, вы обвиняетесь в убийстве вашей жены, Эдны Филпот, в вашем доме в Брейсайде, Кинтиллох, около 5.30 пополудни 15 мая 1921 года”.
Доктор вздрогнул и побледнел. На мгновение казалось, что им вот-вот овладеет паника, затем он взял себя в руки.
“Смешно!” - хладнокровно заявил он. “Ваша информация должна иметь какое-то другое объяснение. Из чего она состоит?”
“Это якобы заявление очевидца”, - ответил Френч, медленно продолжая: “В нем упоминается — среди прочего — в нем упоминается — крикетная бита”.
И снова начало Филпота указывало на то, что выстрел проговорился, но он ответил твердо:—
“Крикетная бита? Я не понимаю. При чем здесь крикетная бита?”
“Все”, по-французски говорит мрачно: “если полученные сведения верны, конечно”.
Филпот повернулся к нему лицом.
“Послушайте,” сказал он резко, “не могли бы вы сказать прямо объясните, что вы имеете в виду, и покончим с этим? Вы обвиняете меня в убийстве моей жены с помощью крикетной биты или к чему вы клоните?”
“Я скажу вам”, - возразил Френч. “Заявление заключается в том, что вы организовали—‘несчастный случай’, который произошел с вашей женой. ‘Несчастный случай’, однако, не убил ее, как вы надеялись и намеревались, и затем вы ударили ее в висок крикетной битой, которая действительно убила ее. Это, я говорю, утверждение. Я только что был в Кинтиллохе и навел справки. Итак, доктор Филпот, когда я упомянул крикетную биту вы вздрогнули. Следовательно, вы осознали его значимость. Потрудитесь ли вы дать мне объяснение или вы предпочитаете отложить свое заявление до тех пор, пока вы не проконсультируетесь с адвокатом?”
Доктор Филпот побледнел еще больше, сидя молча, погруженный в свои мысли .
“Вы имеете в виду, что арестуете меня, если я не отвечу на ваши вопросы?”
“У меня не будет выбора”.
Доктор снова задумался, в то время как его глаза становились все более мрачными, а выражение лица - все более безнадежным. Наконец он, казалось, пришел к решению. Он заговорил тихим голосом.
“Задавайте свои вопросы, и я отвечу на них, если смогу ”.
Френч кивнул.
“Признавались ли вы когда-нибудь, ” медленно произнес он, “ кому-нибудь одному, что вы совершили это убийство?”
Филпот удивленно посмотрел на него.
“Никогда!” - решительно заявил он.
“Тогда как”, - продолжил Френч, швыряя признание на стол, “как вы пришли к тому, чтобы написать это?”
Филпот уставился в документ, как если бы его глаза начало из его головы. Его лицо выразило недоверчивое изумление, но и здесь Френч, который внимательно наблюдал за ним, почувствовал, что его подозрения растут. Филпот был удивлен появлением статьи; было невозможно усомниться в реальности его эмоций. Но он не читал это. Он, очевидно, узнал это и знал его содержание. Мгновение он смотрел, затаив дыхание, затем разразился горьким ругательством.
“Адский негодяй!” - яростно закричал он. “Я знал, что он плохой, но это больше, чем я мог себе представить! Это... Роупер стоит за всем этим". "Я... я знал, что он плохой, но это больше, чем я мог себе представить!", Я готов поклясться! Это еще один из его адских трюков!”
“Что вы имеете в виду?” Спросил Френч. “Объясните сами”.
“Вы получили эту бумагу от Роупера — каким-то образом, не так ли?” Теперь мужчина говорил нетерпеливо. “Даже после его смерти его злой гений остается”.
“Если после моего предупреждения вы потрудитесь сделать заявление, я внимательно выслушаю его, и у вас будут все шансы оправдаться. Как я уже говорил вам, я узнал об этом деле из различных источников. Я сохраняю эти знания, чтобы проверить ваше заявление ”.
Филпот сделал жест, как бы отбрасывая благоразумие на ветер .
“Я расскажу тебе все; у меня нет выбора”, - сказал он , и его поведение стало более нетерпеливым. “Это означает признание действий, о которых, я надеялся, никогда не придется говорить снова. Но я ничего не могу с собой поделать. Я не знаю, поверите ли вы моей истории, но я расскажу вам все в точности так, как это произошло ”.
“Я весь внимание, доктор Филпот”.
Доктор немного помолчал, как бы собираясь с его мысли, затем еще что-то горячо говорил, хотя более спокойно, он начал:—
“Поскольку вы расследуете это ужасное дело, вы, вероятно, знаете многое из того, что я собираюсь вам рассказать. Однако, чтобы вы не должны были слышать все, я начну с самого начала.
“В 1913 году я был назначен ассистентом медицинского персонала Института Рэнсома. Одного из обслуживающий персонал там звали Ропер, Джон Ропер: Джон Ропер, который расстался с жизнью в Старвеле несколько недель назад. Он был насмешливым, циничным человеком с внешне корректными манерами, но когда хотел был противным, с очень оскорбительными оборотами речи. Он был под моим непосредственным наблюдением, и мы поссорились почти сразу же поссорились друг с другом.
“Однажды, завернув за угол в одном из коридоров Я пришел на Ропер, обняв одной из медсестры. Была ли она поощрять его или нет Я не мог сказать, но когда он увидел меня, он отпустил ее и она мгновенно исчезла. Я резко поговорил с ним и сказал, что сообщу о нем. Я должен был быть предупрежден его взглядом, полным ненависти, но он говорил вежливо и спокойно.
“Мне нечего сказать о себе", - сказал он, ‘но вы должны признать, что сестра Уильямс хорошая медсестра и хорошо воспитана. Я случайно знаю, что она содержит свою мать, и если ее уволят это будет крахом для них обоих.’
“Я сказал ему, что ему следовало подумать об этом раньше, но когда я подумал об этом романе, мне стало жаль девушку. Она была, как он и сказал, очень внимательной, доброй девушкой и хорошей медсестрой. Ну, не чтобы рассказывать слишком долго, здесь я допустил свою ошибку. Я проявил слабость и не подал рапорта”.
Филпот к этому времени справился со своими эмоциями и теперь он говорил спокойно и собранно, хотя и с серьезностью, которая несла убежденность.
“Но хотя я не сообщил о нем, Роупер с того момента ненавидел меня. Он был внешне вежлив, но я мог видеть ненависть в его глазах. Я, со своей стороны, стал резок с ним. Мы никогда не разговаривали только по делам и как можно меньше об этом. Но все это время он ждал своей мести.
“В мае 1914 года я женился и поселился в Брэйсайде. Затем началась война, и в 15-м я вступил в up. Через два года я был признан инвалидом и вернулся обратно в Кинтиллох. Ропер, я должен сказать, был освобожден от службы из-за слабого сердца.
“Вернувшись через два года, я был другим человеком. Хотя я не ссылаюсь на неврастению Я страдал от контузии, но у меня больше не было прежнего самообладания. Хотя я все еще нежно любил свою жену, признаюсь, я чувствовал сильное влечение к другим женщинам, когда находился в их обществе. Так случилось — я не хочу останавливаться на болезненной теме — что я, в свою очередь, стал виновен в том самом преступлении, за которое я угрожал сообщить Роупер ”. Он говорил с явным усилием. “Там там была медсестра — мне не нужно называть вам ее имя: сейчас ее там нет, — но она была симпатичной девушкой с любезные манеры. Я случайно встретил ее в Эдинбурге и под влиянием момента пригласил ее на ланч. С этого наше знакомство созревшие и наконец, по иронии же судьбы, Ропер нашли ее в моих руках один вечер в пустынной части Институт кустарник. Я никогда не смогу забыть его сатанинскую улыбку, когда он стоял там и смотрел на нас. Я отослал девушку прочь, а затем он раскрыл свои условия. Цена его молчания составляла десять шиллингов в неделю. Если бы я стал платить ему десять шиллингов в неделю, он бы забыл о том, что он видел.
“Что ж, просто подумайте о моем положении. Инцидент был безобиден сам по себе, и все же его публикация означала бы мое разорение. Как вы, вероятно, знаете, в подобных учреждениях с подобными вещами очень строго разбираются . Если Ропер сообщил в соответствующие органы моя отставка последовала бы как конечно. И это был не я один, кто бы страдал. Медсестра, вероятно, должен был идти. С моей женой тоже нужно было считаться. Мне не нужно пытаться оправдаться, но я пошел по пути труса и согласился на условия Роупера.
“Затем на его злобном лице появилось торжество, и он увидел, что я у него в руках. С внешней вежливостью и скрытой наглостью он сказал, что, хотя мое слово было для него так же хорошо, как и мои обязательства, вопрос был деловым один, и должен быть решен деловым способом. Чтобы обеспечить непрерывный платеж, у него должна быть гарантия. Гарантия должна была иметь форму заявления написанного и подписанного мной, в котором говорилось — но я могу вспомнить его точные слова. В нем говорилось:—
“Я, Герберт Филпот, доктор медицины и в нынешний помощник в штате Рэнсома Институт в этом городе, по принуждению и в надежде избежать разоблачения, настоящим признаю, что я поддерживал интригу с медсестрой Такой-то из того же учреждения. Я также признаю неподобающее поведение с ней на территории Института Рэнсома вечером 2 октября 1920 года, хотя я отрицаю любое серьезное нарушение приличий”.
Филпот теперь говорил тихим голосом с каждым проявлением стыда и огорчения, как будто воспоминание об этих событиях и облекание их в слова причиняло ему острую боль. Его манера была убедительно, и французы сочли, что история, по крайней мере так далеко, вполне может быть правдой.
“Вы не можете думать обо мне хуже, чем я сам о себе, Инспектор, когда я говорю вам, что наконец-то после протеста и долгих споров я подчинился даже этому унижению. Я не пытаюсь оправдаться, но Я просто не мог столкнуться с проблемой. Я написал заявление . Роупер взял его и, вежливо поблагодарив меня, сказал он будет хранить его в тайне до тех пор, пока деньги не будут выплачены . Но если бы произошла неуплата, он бы отправил это анонимно руководству института.
“После этого все, казалось, снова стало нормальным . Каждую субботу я тайком передавал Роуперу банкноту в десять шиллингов, и в остальном наши отношения продолжались по-прежнему. А потом наступил тот ужасный день когда моя жена рассталась с жизнью.
“Я никогда не смогу забыть весь ужас того времени и Я, конечно, не нужно зацикливаться на этом? Если вы совершали запросы на Kintilloch вы знаете, что произошло. Каждое слово, которое я сказал тогда, было буквальной правдой. Я перейду к тому, что произошло потом, но если вы хотите задать какой-либо вопрос, я постараюсь ответить на него ”.
“Пока ничего нет”.
“Однажды вечером, примерно через неделю после похорон Ропер зашел ко мне домой и попросил интервью. Я привел его в свой кабинет, и тогда он упомянул о десяти шиллингах в неделю и сказал, что он был уверен, что я увижу, что теперь его знания стали значительно более ценными, и что я собирался что с этим делать? Я сказал, что, наоборот, это было теперь почти бесполезно. Моя жена была мертва, и я не заботился о том, что стало со мной. Оставалось думать только о медсестре, и даже о ней я теперь не так сильно беспокоился, поскольку она уехала в Америку. В то же время ради мира я бы продолжайте выплаты. Однако ему не нужно думать он собирался вытянуть из меня еще что-нибудь.
“Его ответ ошеломил меня. Он оставил меня ужасно потрясенным и расстроенным. Он сказал, что ожидал, что я этого не знал но полиция подозревала меня в убийстве моей жены и наводила всевозможные справки о мне. Он отметил, что в это обычно верили мы с женой ненавидели друг друга: что нас редко видели вместе и что ее подслушали она пренебрежительно отзывалась обо мне. Затем он сказал, что я был один в доме, когда она встретила свою смерть; никто не видел аварии, и было только мое слово о том, что произошло. Он сказал, что это было известно в холле была крикетная бита, и что это могло бы должно быть очевидно для любого, что удар в висок с плоской стороны биты выглядел бы точно так же, как синяк, нанесенный ударом об пол. Все это, по его словам, полиция обнаружила, но что помешало им предпринять действия, так это тот факт, что они не думали, что смогут продемонстрировать достаточно веский мотив, чтобы передать дело в суд. Это, сказал он — и я никогда не забуду дьявольский взгляд в его глазах — это было когда он появился. Ему оставалось только пойти вперед и рассказать об инциденте в кустарнике, чтобы завершить их дело. Он объяснил, что мог бы сделать это в совершенно естественным образом. Он сказал бы, что, пока дело было всего лишь простой интригой, он не считал, что вмешиваться - его дело, но когда дело дошло до убийства, это было совсем другое дело. Он не хотел быть фактически соучастником после свершившегося факта.
“Его замечания стали для меня огромным шоком. Возможность такого ужасного подозрения не приходила мне в голову но теперь я увидел, что действительно было много косвенных улик против меня. Мне не нужно утруждать себя этим вопросом. Результат нашего долгого разговора - это все, что вы хотите услышать. В конце концов, я был виновен в той же слабости и безрассудстве , которые я проявлял раньше; я спросил его цену и согласился ее заплатить. Два фунта в неделю, потребовал он, до дальнейшего уведомления, и я уступил. Но когда он продолжил говорить, что, как и прежде, он требовал гарантирую и должен иметь письменное признание в преступлении, Я чувствовал, что он перешел границы дозволенного. Я отказался признаваться в преступлении, в котором я не был виновен, и бросил ему вызов сделать самое худшее.
“Но в очередной раз он показал себя чересчур для меня. Со своей циничной злобной улыбкой он достал из кармана две фотографии и протянул мне одну. Это была необычайно четкая копия моего признания в интрижке с медсестрой. Затем он протянул мне другую фотографию, и сначала я просто не мог поверить своим глазам. Это была копия этого”, и доктор Филпот взял записку, которую Френч нашел в сейфе Роупера.
“Я, конечно, попросил у него объяснений, и он нагло признался, что подделал письмо. Он провел неделю после несчастного случая, делая копию за копией, пока не добился совершенства. Когда Я набросилась на него и пригрозила арестом, он просто рассмеялся и сказал, что ботинок был на другой ноге. Он сказал, что я не имею ни малейшего беспокойство, что пока деньги были выплачены письмо никогда бы не увидели свет дня. В противном случае документ будет заключен анонимно полиция. Вы можете догадаться, чем это закончилось. Я пообещал заплатить: и я заплатил ”.
Лицо доктора Филпота выглядело более серым и усталым чем когда-либо, а его глаза приобрели более глубокую мрачность когда он произносил эти слова. Он ждал, как будто Френч заговорит, но френч не двигался, и он продолжил:—
“После всего, что произошло, жизнь в Кинтиллохе стала для меня невыразимо мучительной, и я начал присматривать другую работу. Затем я услышал, что главный врач этого маленького городка был стар и находился в состоянии слабеющего здоровья, и была возможная вакансия для новичка. Я уволился с работы в Рэнсоме и устроился здесь на свою тарелку. Но каждую неделю я отправлял Роперу два казначейских билета.
“Примерно пятнадцать или шестнадцать месяцев назад, когда я проработал здесь от трех до четырех лет, я получил письмо от Роупера, в котором говорилось, что он видел объявление о приеме мужа и жены в качестве прислуги мистеру Эвериллу из Старвела, что по соседству со мной. Поскольку незадолго до этого он покинул "Рэнсом", он хотел подать заявление. На самом деле, я узнал позже, что его уволили за то, что он накачал наркотиками пациента. Я забыла также сказать, что он женился на моей бывшей служанке. Если бы, продолжал он, я использовала бы свое влияние на мистера Эверилла, чтобы найти ему работу, он перестал бы требовать два фунта в неделю и пришлите мне записку, которую он подделал.
“Мистер Эверилл к тому времени был моим пациентом, и я упомянул при нем Роупера. Я мог сделать это с чистой совестью потому что при всех своих недостатках Роупер был превосходным врачом. Его жена, Флора, тоже была хорошей мы с прислугой считали, что они подойдут мистеру Эвериллу что ж. В то же время я объяснила мистеру Эвериллу, почему он ушел от Рэнсома. Но мистер Эверилл подумал что именно по этой причине он мог бы купить их дешево и после некоторых переговоров они были помолвлены.
“На той же неделе Ропер позвонил мне и сказал Я сдержал свое слово в прошлом, и он сдержит свое сейчас. Он сказал, что устал от кривотолков и хотел бы жить честно. Он шантажировал меня больше не будет. Он вручил мне поддельную записку и наблюдал, как я бросил ее в огонь. Я перестал платить ему деньги. С тех пор и до дня своей смерти он был вежлив, когда мы встретились, и никаких неприятных тем не затрагивалось. Я начал верить, что его реформация была подлинной, но теперь, когда вы показали мне это, я вижу он не изменился. Очевидно, что он, должно быть, сделал копию своей подделки и сохранил одну, пока позволял мне уничтожить другого. Я бы хотел, чтобы ты рассказал мне, как ты получил это. Каким мог быть его мотив у тебя возможно, ты в состоянии догадаться, но я не могу.
“Это, инспектор, вся правда об этом несчастливом деле. Я надеялся, что никогда больше не придется говорить об этом и теперь, когда я рассказал вам об этом, я верю, что все это прискорбное дело может быть благопристойно похоронено и забыто ”.
Френч серьезно кивнул. Он был озадачен этой длинной историей доктора. История, безусловно, была возможной. Анализируя каждый пункт, он вынужден был признать что это не только возможно, но даже достаточно вероятно. Учитывая слабохарактерность человека, каким казался этот доктор, и умного и беспринципного негодяя, каким рисовали Роупера, все это могло произойти вполне естественно и логично. Более того, он адекватно освещал все факты.
С другой стороны, если бы Филпот убил свою жену он рассказал бы примерно такую историю, как эта. Не было никого, кто мог бы это опровергнуть. Роупер и его жена были мертвы а медсестра уехала из страны. Конечно, это могло быть возможно отследить медсестру, но это определенно не могло быть сделано легко или быстро.
Когда он прокручивал этот вопрос в уме, ему показалось Френчу, что решающим моментом была подлинность признания. Если это написал Филпот, то он сделал это потому, что был виновен и потому, что он, следовательно, ничего не мог с собой поделать. Каким бы ужасным для него не было бы изложение такого заявления черным по белому , это было бы меньшим из двух зол, альтернативой было бы немедленное предательство. Но если бы признание было подделкой, все было бы наоборот. Это могло возникнуть только каким-то таким образом как описал доктор. Фактически, в его случае это было бы весомым подтверждением его истории .
Так вот, по этому поводу сомнений не было. Признание определенно было подделкой. Ярд эксперты были единодушны, и их мнение при таких обстоятельствах можно было бы принять за Евангелие. Французский поэтому можно было бы начать с сильного уклона в пользу Филпота.
Этот француз понял, и тогда он обнаружил, что его снова одолевают сомнения. Было ли правдоподобно, что человек действительно заплатил бы шантажисту из-за страха получить явно сфабрикованное признание? В сначала Френч так не думал — он бы не стал делать это сам — но, обдумав особые обстоятельства, он увидел, что этот вопрос не точно описывает ситуацию так, как она могла бы показаться врачу. Во-первых, Филпот не знал насколько серьезной подделкой был документ. Ему казалось , что это его собственный почерк, и у него не было гарантии что он не будет принят как таковой. Но он знал что, если бы это было предъявлено, он почти наверняка испытал бы муки ареста и тюремного заключения и возможно, также суда. Кроме того, эпизод медсестра вышла, и весь результат бизнес-бы разрушить его карьеру. Если бы Филпот был сильным человеком, он бы, без сомнения, столкнулся с ситуацией, но в нынешнем виде Френч был уверен что он изберет путь труса. Нет, в этой идее не было ничего, что заставило бы его усомниться в рассказе этого человека .
Наоборот, Филпот прием, что у него представленный шантаж был на самом деле в его пользу. Если он намеревался, безусловно, он бы выдумал себе сказку, менее вредного для себя. Он не колебался рассказать Френчу о медсестре и таким образом представить ему тот самый мотив для убийства его жены которого не хватало в деле против него самого.
В целом Френчу казалось, что вероятность была на стороне Филпота, и он сам склонялся к мнению, что он невиновен. Какой бы ни была правда, он видел, что у него нет дела для передачи в суд. Ни одно жюри присяжных не вынесло бы приговор на основании таких доказательств.
И если здесь не было никаких доказательств, чтобы обвинить этого человека в убийстве его жены, то было еще меньше оснований для того, чтобы связать его с делом Старвела. Фактически здесь вообще не было никакого дела против него. Даже если исключить Болезнь Филпота, не было ничего, что указывало бы на какую-либо связь с преступлением. Это было бы столь же разумно подозревать Эмерсона или Оксли или даже Кента.
Французы имели неприятное чувство, что он слежу-СО-в-клочья оба в этом деле и в Уимпера это. Обстоятельства в каждом из них были подозрительными, и он не видел, как он мог бы избежать их расследования, но теперь, когда он это сделал , это выглядело так, как будто он зря тратил свое время. С сожалением он увидел также, что предпочел уйти от своих фактов. Он забыл, что мотив преступления Старвела не следует искать в чем-либо косвенном, или остроумном, или надуманном. Мотив был достаточно очевиден и банален в альтернативном совесть; это была кража. И такой мотив Френч не мог видеть, чтобы им двигали ни Филпот, ни Уимпер.
Нет, он должен вернуться к фактам. Кто украл деньги? Это было то, что он должен был выяснить . И он не получил бы этого так, как собирался. Он должен начать все сначала и работать с большим мастерством и дальновидностью. Сначала он должен успокоить этого врача, а затем он должен уйти в какое-нибудь место, где он мог бы подумать без помех.
“Мне жаль, доктор Филпот, что пришлось доставить вам боль из-за повторного открытия вопросов, которые я хорошо могу понять, что вы предпочли бы оставить закрытыми. Однако было необходимо, чтобы мои сомнения по этим вопросам либо подтвердились, либо развеялись . Я могу сказать, что принимаю вашу историю и удовлетворен объяснением, которое вы мне дали. Я надеюсь, что будет возможно прекратить это дело, и в настоящее время я не вижу причин препятствовать этому”. Он встал. “Я желаю вам спокойной ночи, доктор, и благодарю вас за ваше доверие”.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ: Ценность анализа
Следующее утро было прекрасным и ясным, с бодрящим осенним привкусом в воздухе. Вид день для хорошей прогулки, мысли французские, а после завтрак он стоял в гостиничном кафе, глядя на этом спокойная жизнь маленького городка, на примере в данный момент в раскачку прохождение трех крошечных детей школьные ранцы на плечах. Ему понравилось это место. Оно ему приглянулось в тот первый вечер его приезда, и то, что он увидел здесь с тех пор, только подтвердило его первое впечатление. Окрестности также казались привлекательными, и он надеялся изучить их более полно, прежде чем он уйдет.
Пока он стоял, вглядываясь в главную улицу, ему пришло в голову, что для его исследований нет времени более благоприятного, чем настоящее, которое могло бы предложить. Ибо на данный момент он зашел в тупик в своем деле. После того, как он закончил писать заключение врача накануне вечером он обдумал это дело и не видел ясного пути для себя. То, что он требовал, было детальным изучением всей позиции в надежде пролить свет на какую-то дальнейшую подсказку или линию исследования. И какая лучшая возможность для такого созерцания могла быть, чем в течение долгого бродяжничать по пустынной стране? Неужели на этот раз долг и склонность совпали?
Было ли последнее строго правдой или нет, десять минут спустя я увидел, как он вышел с палкой в руке и пакетом сэндвичей в кармане. Он повернул в направлении Старвела и, взбираясь вверх по склону долины, вышел на широкое пространство вересковых пустошей. Перед ним лежала она, простираясь вдаль неправильными волнистыми волнами в серо-голубую даль, с то тут, то там поднимающимися округлыми холмами над общим уровнем. На многие мили он мог видеть ленту дороги, белеющую на фоне коричневых зарослей и зелень травы там, где она заканчивалась плечи и гребней и установила разные стороны впадины. Необычайно пустынно было в стране стороне, в одиночестве довольно удивительно в столь густо населенные земли, так как это в Англии.
Некоторое время Френч топтался на месте, его разум был занят окружением, но постепенно он вернулся к своему делу, и он начал подсчитывать свой прогресс и обдумывать, как ему лучше атаковать что еще оставалось сделать. И чем больше он думал об этом, тем менее радужными казались перспективы. С сожалением он должен был признать, что на самом деле он практически не продвинулся дальше, чем когда начинал. Несомненно, он проделал большую работу, но к сожалению, она принесла ему только отрицательный результат. Его исследования движений Уимпера и Филпота были неизбежны, но они доказанные побочные линии, и он не верил, что либо помогло бы ему с главной проблемой.
Он позволил своим мыслям покоя опять на Филпот по заявление. Если бы это было правдой, Ропер показал очень плохо. Со всех точек зрения он выглядел тщательного мерзавец. Хотя об этом стало известно больше особенно из рассказа доктора, это было довольно хорошо подтверждено тем, что Френчу рассказали в Кинтиллохе. Ни сержант Макгрегор, ни доктор Фергюсону было что сказать об этом человеке. Никто Казалось, что он никому не понравился, и в конце концов он был уволен из Института за провинность особо серьезного характера.
Но он также был умным негодяем. Френч был поражен, когда подумал, как ему удалось втереться в доверие к старому Эвериллу. Даже принимая во внимание слабоумие старика маразм, было почти невероятно, что этому изворотливому негодяю можно было доверить тайну, разглашение которой грозило обвинением в убийстве вместо того, чтобы раскрывать.
Френч топал дальше, размышляя над этим вопросом в своей осторожной, кропотливой манере. Да, в этом-то и был смысл. Скряги были общеизвестно подозрительны, и Осведомленность Эверилла о побеге Роупера в "Рэнсоме" Не способствовала бы росту его доверия к нему. Его уверенность, безусловно, была довольно удивительной.
И тогда Френч внезапно замер, как вкопанный, когда в его голове вспыхнула идея. Не была ли его уверенность слишком замечательной, чтобы быть правдой? Действительно ли Ропер втерся так далеко в доверие к старине Эвериллу ? Он без колебаний шантажировал Филпота; сыграл ли он какую-то подобную шутку с Уимпером?
Пока Френч обдумывал это предложение, один момент который раньше казался несущественным, теперь приобрел зловещее значение. Хотя Эверилл был представлен как движущий дух дела, его связь с ним никогда не была прямо доказана. Появился Ропер, и только Ропер. Это было правдой что записка, якобы пришедшая от Эверилла, была представлена, но в свете откровения Филпота о мастерстве Роупера как фальсификатора, кто написал это? Была ли какая-то причина, по которой Ропер не должен был все это спланировать?
Френч подробно рассмотрел обстоятельства. Первый ход был за Роупером. Он встретил Уимпера за церковными воротами и сказал ему, что мистер Эверилл пожелала увидеть его, попросив его выйти туда в тот вечер. Заметьте, тайно; никто не должен был знать об этом визите. Соответственно, Уимпер ушел на улицу. Но он не видел Эверилл. Он видел Роупера, и только Роупера. Это было правдой, что ему вручили записку, якобы от Эверилл, но написала ли ее Эверилл? Френч вспомнил что почерк был чрезвычайно похож на почерк Эверилла, но в отсутствие каких-либо оснований подозревать его подлинность он не уделил этому должного внимания что он мог бы сделать. Это была ошибка, которую он должен исправить немедленно, и если в его уме зародилась тень сомнения , он должен отправить документы в Ярд для получения экспертного заключения.
В целом это, несомненно, выглядело так, как будто весь эпизод с Уимпером мог быть делом рук Роупера . Но если так, то как насчет 500 фунтов стерлингов? Наверняка в этом случае Роупер должен был их украсть? И если он украл это — Френч становился почти возбужденным по мере того, как шаг за шагом раскрывался — если Роупер украл это, не так ли из этого не следует, что он убил Эверилл нарезным сейф, вынул записки и заменил их сожженными газетами?
И тогда Френч увидел еще один шаг вперед. Если бы он был прав до сих пор, мотив Роупера в деле Уимпера инцидент стал ясен как день. Если Роупер украл банкноты на тысячи фунтов стерлингов’ он должен выяснить было ли безопасно передавать их. Были ли известны номера банкнот? Это был вопрос жизненно важной важности, и это был тот, по которому он не мог возможно, запросить информацию. Если возникнут подозрения , навести справки по этому вопросу было бы фатально. Поэтому он должен договориться о том, чтобы кто-то другой передал несколько банкнот, и предпочтительно несколько из тех, которые были приобретены совсем недавно Аверилл. Более того, этот человек не должен, в случае подозрения, быть в состоянии удовлетворительно объяснить свое владение. Учитывая осведомленность Уимпера о его чувствах к Рут и некоторое знакомство с Семейные дела Аверилла, умный и беспринципный человек такой, как Ропер, мог легко придумать историю, чтобы выставить Уимпера своим дураком.
Френч признавал, что все это было предположением. На самом деле это было немногим больше, чем догадки. Но это была по крайней мере, рабочая теория, которая охватывала все факты, и он верил, что за ней стоило проследить.
Он свернул с дороги и, усевшись в слабых лучах осеннего солнца, прислонившись спиной к выступающей скале, медленно набил и раскурил трубку, пока он предавался своим размышлениям.
Если Роупер украл заметки и положил в сейф сожженные газеты, он, должно быть, намеревался поджечь дом. И здесь снова мотив был ясен. В никаким другим способом он не мог так удобно избавиться от Тело Эверилла и следы его преступления. Фактически, план действительно удался. Подозрения вызвали не действия в Старвеле, но Уимпер передал записку примерно три недели спустя. Коронерский суд вынес вердикт: смерть в результате несчастного случая. Если бы Таркингтон не сохранил номера записок, отправленных Эвериллу, и не сообщил своему штабу, что эти записки были уничтоженный, никаких сомнений никогда бы не возникло.
Но как раз здесь и была загвоздка. Мог ли такой способный человек как Роупер так ужасно ошибиться, чтобы позволить себе и своей жене попасться в ловушку которую он устроил для Эверилл? Или он намеревался также убить миссис Роупер? Безусловно, не было никаких доказательств для подозрения в этом. Но так это или нет, какой ужасный враг мог настигнуть Роупера? Действительно ли он был пьян и заплатил за свое потворство своей жизнью? Френч так не думал. Он не смог придумать никакого убедительного объяснения Смерти Роупера, и он начал задаваться вопросом, не было ли это возражение настолько ошеломляющим, что нарушило теория вины мужчины, которые он так кропотливо строил.
Он смотрел на широкие просторы вересковых пустошей невидящими глазами, мечтательно попыхивая трубкой и боролся с проблемой. И затем ему пришло в голову еще одно . Разве эта теория о вине Роупера не пролила некоторый свет на визит Рут Эверилл в Йорк? Френч отметил это как любопытное совпадение, что она должна была уйти из дома за день до трагедии. Но теперь он задавался вопросом, было ли это совпадением. Было ли ее отсутствие подстроено; подстроено Роупером? Он пересмотрел факты под этим новым углом.
Во-первых, было важно, что все приготовления были выполнены Роупером. Точно так же, как в В случае Уимпера мистер Эверилл должен был быть главной движущей силой, но его власть проявилась только через Роупера. Именно Ропер передал Рут записку от миссис Палмер-Гор; несомненно, поддельную записку. Ропер предъявил десять фунтов. Ропер договорился об этой поездке, и Ропер использовал свое влияние, чтобы помешать Рут встречаться со своим дядей. Когда она настояла на своем, то обнаружила, что старик спит, тяжело дыша и странно выглядя и непохож на себя. Что касается причины этого внешность и то, что спящий френч мог теперь сделать симпатичную проницательную догадку. Роупер столкнулся с трудностью. Он не мог скрыть Рут от ее дяди , не вызвав подозрений. Также он не мог позволить ей вступить с ним в дискуссию, иначе его заговор был бы раскрыт. Следовательно, он выбрал единственный выход. Он накачал старика наркотиками. Рут могла бы нанести ей визит, но она ничему не научилась бы от этого.
Френч был в восторге от своей теории. Это сработало получилось так хорошо. Он поздравлял себя с тем, что наконец-то он был на правильном пути, когда ему в голову пришла еще одна загвоздка, которая, так сказать, подняла его на ноги все стоя.
Приглашение Палмер-Гор не могло быть подделано! Если бы миссис Палмер-Гор не написала его, факт стал бы известен по прибытии Рут в Йорк.
Это было довольно ошеломляющее возражение. Но чем больше Френч обдумывал дело в целом, тем более склонным он становился верить в виновность Ропера. Этот человек был умным негодяем. Возможно, он был смог придумать какой-то способ справиться с этой трудностью также.
В целом Френч был настолько впечатлен его теорией, что решил углубиться в нее без потери времени в надежде, что дальнейшие исследования приведут к определенному выводу.
Он съел свои бутерброды, затем покинул свое место с подветренной стороны скалы и вернулся к Тирсби. Среди его бумаг было письмо, которое Роупер передал Уимпер, и это он еще раз сравнил с образцами почерка старого мистера Эверилла, которые он получил от Таркингтона.
Возможно, из-за сомнений, теперь существующих в его сознании на этот раз он был менее уверен в его подлинности. После некоторого изучения он подумал, что еще несколько образцов подлинного почерка могли бы быть полезны, и, спустившись в офис Оксли, он спросил, не может ли адвокат предоставить их ему. Оксли передал ему четыре письма, и когда Френч критически изучил их, он обнаружил, что его подозрения укрепились. Хотя ни в коем случае нельзя сказать, что они были положительными, теперь он был склонен поверить, что письмо Уимпера было подделкой. Поэтому он отправил партию в Ярд, запросив мнение эксперта чтобы ему телеграфировали.
Тем временем он решил сосредоточиться на вопросе, который, по его мнению, был бы еще более убедительным, чем поддельные письма: дело миссис Приглашение Палмер-Гора Рут. Если Роупер избавился от Рут, чтобы расчистить путь для ограбления, он предоставил приглашение. Он либо написал это сам, либо подстроил обстоятельства, которые вынудили миссис Палмер-Гор сделать это. Если бы он сделал что-либо из вышеперечисленного, он был бы вполне уверен, что виновен.
Единственным способом узнать правду было побеседовать С миссис Палмер-Гор. Поэтому Френч сел на вечерний поезд до Йорка, и девять часов застали его в Окдин, Эштон Драйв, спрашивает, может ли хозяйка дома принять его.
Миссис Палмер-Гор была крупной, довольно неопрятной, приятной на вид женщиной лет пятидесяти. Француз, быстро оценив ее, представился в своем настоящем образе, извинился за поздний звонок и попросил ее любезных услуг. Если она не возражает, что он пока не сообщает ей причину своего запроса, он хотел бы задать вопрос. Скажет ли она ему почему она пригласила мисс Рут Эверилл в Йорк примерно восемь недель назад?
Миссис Палмер-Гор, естественно, была удивлена вопросом, но когда она поняла, что дело серьезное, она с готовностью ответила.
“Ну, я вряд ли мог поступить иначе. Записка мистера Эверилла была сформулирована таким образом, что было бы трудно отказаться”.
“Записка мистера Эверилла? Я не знала, что он написал ”.
“Да, он написал, чтобы сказать, что надеется, что это не так полагаясь на старую дружбу, спрашивая меня приглашу ли я Рут провести день или два. Он объяснил, что в последнее время она была довольно измотана подавлена и что единственное, чего она хотела — день или два в веселом обществе — было как раз тем, чего он не мог ей дать. Если бы я допустила вольность и сжалилась над ней, он не думал, что я пожалела бы о своем поступке. Далее он сказал, что Рут очень интересовалась розами, и, как он был уверен, Я собиралась на выставку цветов, он поинтересовался, не добавлю ли я своей доброты, позволив ей сопровождай меня. Он сказал, что Рут очень хотела увидеть это, но у него не было возможности устроить так, чтобы она поехала.”
“Мне весьма интересно это слышать”, - ответил Френч . “Это скорее согласуется с теорией, которую я разработал . У вас часто гостила мисс Рут вы?”
“Никогда раньше. На самом деле я видел ее всего три или четыре раза. Около двенадцати лет назад я провел день в Старвеле, и она была там. Кроме того, я пару раз встречал ее с мистером Эвериллом в Лидсе”.
“Но вы были довольно близки с мистером Эвериллом конечно? Я не хочу переходить на личности, но я хочу знать, была ли ваша близость такой, что вы могли разумно ожидать, что он попросит вас приютить его племянницу?”
Миссис Палмер-Гор казалась все более и более удивленной тем, какое направление принимал разговор.
“Любопытно, что вам следовало спросить об этом”, - заявила она. “На самом деле, я была поражена, когда прочитала письмо мистера Эверилла. Он и Одно время мы были достаточно дружелюбны, хотя я и не знаю, можно ли было назвать нас близкими. Но мы отдалились друг от друга. Я полагаю, мы не встречались пять или шесть лет и мы никогда не переписывались за исключением, возможно, обмена приветствиями в Рождество. Его письмо было совершенно неожиданным”.
“Тебе показалось, что он попросил о приглашении странным?”
“Я, конечно, сделал. Я подумал, что это определенно круто. Настолько на самом деле, настолько, что я подумывал ответить, что мне жаль, что мой дом был полон. Затем, когда я подумала, какую ужасную жизнь, должно быть, вела эта бедная девушка , я смягчилась и отправила приглашение ”.
“Это был добрый поступок с моей стороны”.
“О, я не знаю. В любом случае я рад, что я сделал это. Рут - милая девушка, и мне было приятно видеть ее здесь и познакомить с ней моих дочерей. Я доставил бы ей столько удовольствия, сколько мог, если бы ее не отозвали ”.
“Вы не сохранили письмо мистера Эверилла?”
“Боюсь, что нет. Я всегда уничтожаю ответы на письма”.
“Вы узнали почерк мистера Эверилла, конечно же ?”
“О да. Я знал это довольно хорошо”.
“Теперь, миссис Палмер-Гор, я собираюсь задать вам странный вопрос. Вы когда-нибудь подозревали, что это письмо может быть подделкой?”
Дама смотрела на него со все возрастающим интересом.
“Никогда”, - быстро ответила она. “И даже теперь, когда ты предлагаешь это, я не понимаю, как это могло бы быть . Но, конечно, это многое объяснило бы многое. Признаюсь, я с трудом могу представить мистера Эверилла писавшим записку. Он был гордым человеком, и просьба не соответствовала моей оценке его характера ”.
“Это как раз то, к чему я хотел подойти”, - ответил Френч поднимаясь, чтобы уйти.
То, что он узнал, было необычайно удовлетворительным. Очень похоже на то, что его теория о Роупере была правильной. Большая загвоздка в этой теории заключалась в приглашении миссис Палмер-Гор, и теперь было очевидно, что Роупер мог бы устроить так, чтобы оно было дано. Какое-то замечание мистера "У Эверилла", вероятно, назвала этому человеку миссис Палмер-Гор имя, и с помощью искусных вопросов он мог бы узнать о ней достаточно, чтобы построить свой заговор.
Когда Френч сидел в комнате для курения своего отеля, недалеко от большого западного фасада собора, он внезапно увидел способ, с помощью которого он мог бы установить точку зрения. Письмо, полученное миссис Палмер-Гор в нем говорилось, что Рут страстно желает увидеть выставку цветов . Была ли она? Если была, то письмо могло быть достаточно искренним. Если нет, то Эверилл вряд ли смогла бы написать это, а если бы Эверилл этого не написала, то никто но Ропер мог это сделать.
Раздраженный медлительностью путешествия, Френч на следующее утро вернулся в Тирсби, чтобы сдать последний тест. Ему посчастливилось поймать Рут, когда она выходила, и она привела его в гостиную.
“Я недавно разговаривал с вашей подругой недавно, мисс Эверилл”, - сказал Френч, когда они обменялись несколькими замечаниями: “Миссис Палмер-Гор из Йорка”.
“О, да?” Ответила Рут, ее лицо просветлело . “Как она? Она была так добра ко мне, особенно когда пришли ужасные новости. Я никогда не смогу забыть ее доброту”.
“Я уверен в этом. За то короткое время, что я был с ней, я подумал, что она показалась мне самой привлекательной. Ты ездил в Йорк посмотреть выставку цветов?”
Рут улыбнулась.
“Это была очевидная причина, по которой она пригласила меня. Но, конечно, показывать или не показывать, я должен был быть рад пойти ”.
“Осмелюсь сказать, большинству людей нравится бывать в Йорке. Вы разве тогда не с нетерпением ждали шоу?”
“Я никогда даже не слышал об этом, пока миссис Палмер-Гор не упомянула об этом в своем письме. Но, естественно, я был всем еще более доволен”.
“Естественно. Вы искусный садовник, не так ли Вы, мисс Эверилл?”
Она снова улыбнулась и покачала головой.
“О, нет! Но мне это нравится”.
Френч, в свою очередь, улыбнулся своей приятной, доброй улыбкой.
“О, перестань, я уверена, что ты не отдаешь себе должное. Мистер Эверилл был высокого мнения о твоем садоводстве, не так ли?”
“Мой дядя? О, нет. Я не думаю, что он знал что-нибудь об этом. Ты помнишь, что он был инвалидом. Он не был в саду много лет”.
“Но вы имеете в виду, что вы никогда не обсуждали с ним садоводство? Я должен был подумать, что, например, вы бы поговорили с ним об этой йоркской выставке цветов”.
“Но я думал, что объяснил, что не знал об этом пока не пришло письмо миссис Палмер-Гор, и после оно пришло, мой дядя был слишком болен, чтобы говорить о чем бы то ни было”.
Вот и доказательство, на которое надеялся Френч!
С некоторым трудом сдерживая удовлетворение в голосе он продолжил свои расспросы.
“Конечно, я помню, ты мне это говорил. Но Я должен перейти к делу. Мне жаль, что приходится снова беспокоить вас, мисс Эверилл, но есть один или два других вопроса, над которыми я думал с момента нашей последней встречи. Вы не возражаете, если я задам их сейчас?”
“Конечно, нет”.
Френч наклонился вперед и принял серьезный вид.
“Я хочу знать, какие отношения были у Роупера со своей женой. Вы часто видели их вместе. Не могли бы вы мне сказать?" - спросил он. "Я хочу знать, в каких отношениях был Роупер со своей женой.”
Лицо Рут омрачилось.
“Мне неприятно что-либо говорить, когда двое бедных людей мертвы, но если я должен сказать правду, боюсь, они вообще не были в хороших отношениях”.
“Я могу понять, что ты чувствуешь, но уверяю тебя мои вопросы необходимы. Теперь, пожалуйста, скажи мне в чем именно заключалась проблема между этими двумя?”
“Ну,” медленно сказала Рут, и на ее лице появилось выражение почти боли“, "у них была, я думаю — как это называется? — несовместимость темперамента. У миссис Роупер был очень острый язычок, и она всегда придиралась к Роуперу. Он обычно отвечал ей мягким тоном самыми неприятными и язвительными замечаниями, которые вы когда-либо слышали. О, это было ужасно! Роупер действительно не был хорошим человеком, хотя он всегда был достаточно добр ко мне ”.
Это было действительно все, чего хотел Френч, но он все равно настаивал.
“Не могли бы вы случайно сказать мне — я прошу прощения за то, что задаю этот вопрос, — но не могли бы вы сказать мне, был ли Роупер привязан к какой-либо другой женщине? Или, если вы этого не знаете, вы когда-нибудь слышали, чтобы его жена упоминала имя другой женщины в гневе? Просто попытайтесь подумать ”.
“Нет, я никогда об этом не слышал”.
“Ты когда-нибудь слышал, как они ссорились?”
“Однажды я это сделала”, - неохотно ответила Рут. “Это было ужасно! Роупер сказал: ‘По ...", - он использовал ужасное ругательство— ‘Я прикончу тебя когда-нибудь, если замахнусь за это!’ И тогда миссис Ропер ответила так насмешливо и горько, что мне пришлось закрыть руками свои уши”.
“Но она не выдвинула никакого определенного обвинения?”
“Нет, но разве это не было ужасно? Бедные люди испытывать подобное друг к другу! Должно быть, это для них было ужасное существование”.
Френч серьезно согласился, поблагодарив Рут за ее информацию, но внутренне он посмеивался от восторга. Он верил, что его теория доказана, и как только она была установлена, его делу пришел конец. Если бы убийца погиб при пожаре, Скотленд-Ярд больше не интересовался бы этим делом, и он, Френч, мог бы вернуться в город с еще одним успехом, добавленным к длинному списку, который уже был на его счету.
Он вернулся в "Тирсдейл Армз" и, разведя камин в своей комнате, сел за стол, чтобы занести на бумагу собранные им данные.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ: Уимпер наконец заговорил
К тому времени, когда Френч закончил свои заметки, теория, которую он сформировал, стала четкой и сухой и детализированной. Он был безмерно доволен ею и собой за то, что развил ее. За исключением неспособности объяснить смерть Роупера, все казалось ему безупречным, и в отношении этого единственного слабого места он был уверен что простое объяснение существует. В надежде осветить что-нибудь подобное, он решил, прежде чем убрать свои бумаги, еще раз подробно рассмотреть все дело, каким он его теперь видел.
Сначала был персонаж Роупера. Роупер был умным и беспринципным человеком с циничным и неудовлетворенным взглядом на жизнь. Он был, по сути, таким человеком, который мог спланировать и осуществить преступление в Старвеле.
Его беспокойство, чтобы получить работу в Аверилл был интересная особенность этого дела. Наверное, это был плохо для человека, который был санитаром в Институт Рэнсом. Это была не только тяжелая и неблагодарная работа сама по себе, но и означало быть похороненным в одном из самых мрачных и бесплодных уединений Англии. Более того, такая работа ни к чему бы не привела а поскольку Эверилл платила, было маловероятно что зарплата была иной, чем мизерной. Конечно после увольнения из института Ропер мог бы быть рад чему угодно, но Френч не чувствовал себя удовлетворенным тем, что это действительно объяснило суть дела. Его мысли приняли другое направление.
Вера в богатство Эверилла была всеобщей, и Роупер вряд ли мог не слышать об этом, когда расспрашивал об этом месте. Слабость старика и изолированность дома были, конечно, очевидны. Не слишком ли много значило заключить, что идея ограбления была в голове Роупера с самого начала? Если так, то можно предположить причину, по которой он перестал шантажировать Филпота. Доктор был единственным человеком в округе, который знал его настоящий характер. Если бы случилось что-нибудь неподходящее в Starvel врач немедленно стал бы подозрительным. Поэтому было политично предложить Реформация характера Филпот, и лучшие способ, которым это может быть сделано, несомненно, кстати, Ропер выбрали. Но он не собирался испортить дело поспешностью. Это был один большой усилия его жизни, и он был обязан сделать это. Ни времени, ни беда, ни неудобства, был слишком велик посвятить ей. Поэтому он ждал больше года. Как многие женоубийцы, подумал Френч, вызвали подозрение, женившись на другой женщине в течение двенадцати месяцев. Ропер не собирался совершать ошибку, действуя слишком рано.
За это время ожидания мужчина несомненно, совершенствовал свой план. А затем в дело вступил еще один фактор. Он возненавидел свою жену. Почему бы одним махом не достичь и того, и другого богатства и свободы? Один и тот же механизм мог бы достичь и того, и другого.
В силу характера дела Френч видел, что все это обязательно должно быть умозрительным, но когда он перешел к рассмотрению деталей преступления, он почувствовал себя на более твердой почве.
Первым шагом было убрать Рут Эверилл с дороги и здесь modus operandi был ясен. Роупер очевидно, либо был достаточно наслышан о миссис Палмер-Гору от мистера Эверилла, чтобы поделиться с ним своей идеей, или он узнал о ее существовании из старых писем. Он подделал записку, адресованную ей от Эверилл, и перехватив ответ, воспользовался вложением, чтобы убедить Рут поехать в Йорк. Поскольку он не мог помешать девушке навестить своего дядю, он накачал наркотиком старика, чтобы мошенничество осталось скрытым.
Его следующей заботой было убедиться, что принадлежащие Авериллу банкноты можно передать, не вызвав подозрений; другими словами, что их номера были неизвестны. С этой целью было разработано мошенничество с Уимпером. Уимпер должен был быть использован для проверки вопроса, и в случае обнаружения кражи, Уимпер должен был заплатить штраф. Итак, Уимпера привели в дом в ночь совершения преступления и там дали судьбоносные деньги, рассказав какую-то байку, которая заставила бы его потратить их таинственным образом, на который он был бы неспособен учетная запись. То, с чем была связана эта пряжа что-то порочащее во французских родителях Рут у него были проницательные подозрения, и он решил увидеться Снова поныть и попытаться вытянуть правду из хм.
Уимпера обманули и выслали из Старвела, Френч подумал, что может представить следующее зловещее события в одиноком старом доме. Сначала Аверилл! Хрупкий старик оказался бы легкой жертвой. Подойдет любой способ убийства, который не предусматривает повреждения скелета. Еще одна доза наркотика, удушение подушкой, запах хлороформа: это было бы детской забавой для решительного мужчины, особенно с обучение мужчины-медсестры в психиатрической больнице.
Затем Миссис Ропер! Как несчастная женщина встретил ее конце, вероятно, останутся на никогда загадка. Но, что она умерла от руки своего мужа Французский становился все более и более определенным.
Свидетели кражи устранены, сейф, должно быть следующим привлек внимание Роупера. Французский в воображение могло представить, как он достает ключи из под подушки их мертвого владельца, открывает сейф, и укладывает записки в чемодан. Как это, должно быть, тронуло сердце Роупера оставить золото! Но очевидно, у него не было другого выхода. Золото не могло бы сгореть. Поэтому его нужно найти в сейфе. Затем произошла подмена и сожжение газет. Здесь Роупер допустил свою первую оплошность. Несомненно, он рассчитывал, что сейф упадет до уровня земли когда пол, на котором он стоял, сгорел дотла, и сбивание соверенов превратило бы бумагу пепел в пыль. Но тут он ошибся. Осталось достаточно, чтобы раскрыть обман.
В доме было много бензина и керосина и следующим шагом Роупера, должно быть, было разлить все это повсюду, чтобы не оставить сомнений в полноте холокоста. В этом он тоже был слишком успешен.
До сих пор Френч чувствовал, что стоит на довольно твердой почве. Он начинал убеждаться, что все это произошло, в основном, так, как он себе это представлял. Но теперь возникла ужасная загвоздка. Или, скорее, две загвоздки, ибо одна не полностью включала в себя другую. Первая была: что случилось с Роупером? Вторая: Где были деньги?
Чем больше Френч ломал голову над первой из этих проблем, тем больше он начинал сомневаться в своей первой идее что какое-то довольно простое объяснение могло бы объяснить это. Что почти каждый преступник совершает какую-нибудь глупую и очевидную ошибку во время совершения его преступление является обычным явлением. И все же Френч мог не видеть, что такой проницательный человек, как Ропер, допустил ошибку настолько колоссальную, что стоила ему жизни. Что сверхъестественного произошло в ту ночь ужасов? Устроил ли Ропер пожар перед тем, как убить свою жену, и надышался ли дымом во время совершения убийства? Выпил ли он слишком много, чтобы успокоиться его нервы и уснул, чтобы встретить судьбу, которую он уготовил другим? Френч не мог придумать ни одной теории, которая казалась бы удовлетворительной.
Он также не мог представить, где могли быть деньги. Были ли они все-таки сожжены? Была ли емкость, в которую они были упакованы, оставлена в доме и было ли уничтожено ее содержимое? Или Ропер спрятал это снаружи? И здесь вопрос был снова чисто умозрительным, но Френч склонялся к первому теория. Тем не менее он решил, что перед тем, как покинуть район, он произведет тщательный обыск по соседству с домом.
Оставался вопрос о Уимпере эпизод, который необходимо было полностью прояснить, и Френч подумал, что с помощью своей новой теории он, возможно, теперь сможет добиться правды от молодого человека. Соответственно, он вышел из отеля и направился вверх по живописной старой улице к церкви. Уимпер был деловит занимался стальной лентой, устанавливая позиции для серии новых ступеней, которые должны были вести к алтарю а Френч, заинтересованный операцией, стоял наблюдая, пока она не была завершена. Затем молодой человек во второй раз провел его в ризницу и, усевшись, указал на стул.
“Как, без сомнения, вы можете догадаться, я пришел по тому же делу, что и раньше”, - объяснил Френч своим приятным, вежливым тоном. “Дело в том, что я узнал намного больше об этом бизнесе Starvel с тех пор, как Я видел вас в последний раз, и я хочу услышать, что вы думаете о теории, которую я разработал. Но сначала, не могли бы вы рассказать мне все, что сможете, о ваших отношениях с Роупером?”
“У меня действительно не было никаких отношений с Роупером, кроме того, о чем я уже упоминал”, - ответил Уимпер. “Конечно, я видел его по разным поводам, но первый раз, когда я заговорил с ним, был первым когда я зашел к мисс Эверилл. Он открыл дверь и провел меня в гостиную. В следующий раз когда я пришел, мы поговорили о погоде и так далее, но у меня не было с ним никаких реальных отношений до ночи трагедии, когда он передал мне послание мистера Эверилла у церковных ворот ”.
“Вам никогда не приходило в голову усомниться в том, что сообщение действительно пришло от мистера Эверилла, я полагаю?”
“Конечно, нет”, - быстро ответил Уимпер. “Вы забыли о записке, которую мистер Эверилл прислал мне, когда я добрался до Старвела”.
“Я не забыл записку. Но предположим, что я должен был бы предположить, что Роупер подделал записку и что Мистер Эверилл вообще ничего об этом не знал? Я должен сказать вам, что было установлено, что Ропер был очень искусным фальсификатором.”
“Такая идея никогда не приходила мне в голову. Даже если Роупер был искусным фальшивомонетчиком, я не понимаю, почему вы должны думать, что он подделал эту записку. Какой возможный мотив мог у него быть?”
“Ну, я думаю, мы, возможно, могли бы найти мотив. Но оставим это в покое на данный момент. Проанализируйте в уме обстоятельства еще раз и дайте мне знать, если вы увидите какую-либо причину, по которой Роуперу не следовало бы устраивать все это дело самому ”.
Уимпер ответил не сразу. Френч, стараясь не торопить его, тоже хранил молчание, праздно любуясь пилястрами и лепниной восьмиугольного зала и выступами старой каменной крыши.
“Я не понимаю, как Роупер мог это сделать”, Через некоторое время сказал Уимпер. “Есть деньги, которые следует рассмотреть. 500 фунтов стерлингов не могли быть подделаны”.
“Нет. Но его могли украсть, и я украл не сомневаюсь, что так и было”.
“Конечно, нет! Вы действительно не верите, что Роупер был вором?”
“По крайней мере, он мог бы быть таким. Нет, мистер Уимпер, пока вы меня не убедили. Вам еще что-нибудь приходит в голову?”
“Да”, - сказал Уимпер. “История, которую он мне рассказал. Никто не мог знать этого, кроме мистера Эверилла”.
Френч наклонился вперед, и его лицо приняло выражение более острого интереса.
“Ах, теперь мы подходим к этому”, - воскликнул он. “Я предполагаю, что вся эта история была чистой выдумкой Роупера и что на самом деле она не имела под собой никаких оснований. А теперь скажите мне вот что ”. Он поднял руку, когда Уимпер хотел заговорить. “Если бы эта история была правдой, разве вы не ожидали услышать что-то о М. Проспере Жиро и мадам. Мадлен Бланквар в ”Таллуаре"?"
Уимпер казался абсолютно ошарашенным масштабом знаний другого.
“Почему”, - пробормотал он со всем видом острого смятения, “откуда ты знаешь об этом? Я никогда не упоминал об этом”.
“Вы это сделали”, - заявил Френч. “В полицию в Таллуаре. Я выследил вас там и узнал о ваших запросах. Это было совершенно просто. Если бы история была правдой, разве вы не получили бы ответа на свои запросы?”
Внезапное рвение появилось на лице молодого человека . Он наклонился вперед и взволнованно воскликнул:—
“Боже мой, я никогда об этом не думал! Я предположил, что Роупер ошибся адресом. О, если бы это только могло быть так!” Он помолчал мгновение, затем снова взорвался: “Возможно, вы правы! Вы возможно, правы! Скажите мне, почему вы решили, что это может быть изобретением Роупера. Я должен знать!”
“Под строжайшим секретом я расскажу вам все”, - ответил Френч и начал перечислять, не совсем все, но многие из причин, которые заставили его поверить в виновность Роупера. Уимпер слушал с болезненным напряжением, и когда другой закончил, он, казалось, был почти не в состоянии сдержать свое волнение.
“Я должен знать, правы ли вы”, - воскликнул он, вскакивая со стула и начиная расхаживать по комнате. “Я должен знать! Как я могу быть уверен, инспектор? Ты узнал так много; неужели ты не можешь узнать немного больше?”
“Именно за этим я и спустился, мистер Уимпер”, Серьезно сказал Френч. “Я тоже должен знать. И из этого есть только один выход. Вы должны рассказать мне историю. Я не буду использовать ее без крайней необходимости. Но я протестирую ее и узнаю определенно факт это или вымысел ”.
Уимпер нерешительно замолчал.
“Предположим, ” сказал он наконец, “ предположим, что, рассказывая вам историю, вы узнаете о преступлении , которое было совершено — не недавно; много, много лет назад. Предположим, преступник сбежал, но моя история подсказала вам, где вы могли бы его найти. Вы дадите мне слово чести, что не будете вмешиваться в это дело?”
Френч резко взглянул на него.
“Конечно, нет, мистер Уимпер. Вы знаете, что это глупо с вашей стороны так говорить. Ни вы, ни я не могли бы обладать знаниями такого рода и оставаться молчаливыми. Если вы узнаете о преступлении и покрываете преступника, вы становитесь соучастником постфактум. Вы должны это знать ”.
“В таком случае, ” ответил Уимпер, “ я не могу сказать тебе”.
Френч снова стал обходительным, даже заискивающим.
“Итак, мистер Уимпер, это совершенно невозможная линия, которой вы можете придерживаться. Просто подумайте о своем собственном положении. У меня достаточно доказательств, оправдывающих меня в арестовываю вас за кражу денег мистера Эверилла. Если я это сделаю, эта история, которую вы пытаетесь сохранить в тайне от себя, выйдет наружу: не наедине со мной, а в открытом судебном заседании. Тогда все это узнают. Сохраняя молчание сейчас, вы победите тот самый объект, к которому вы стремитесь. Внимание будет сосредоточено на том самом человеке, которого вы пытаетесь защитить. И когда это выйдет, с вас будет снята плата как с аксессуара. С другой стороны, если вы расскажете мне все это здесь и наедине, вы освободите свой разум от бремени и, возможно, снимете с себя подозрения в краже. И что касается другого преступления, мы можем обнаружить, что это чистая выдумка и что ничего подобного никогда не имело места. Теперь, мистер Уимпер, вы должны пойти на меньший риск. Вы должны сказать мне. Поскольку Я говорю, что не буду использовать ваши доказательства, если не буду вынужден ”.
Уимпер ничего не ответил, и Френч, вспомнив свою теорию о том, что тайна касалась происхождения Рут, решился на блеф.
“Что ж”, - сказал он довольно резко для него. “Если вы не будете говорить, мне придется получить информацию от мисс Эверилл. Мне будет жаль, что придется форсировать ее доверие к своим родителям, но вы не оставляете мне выбора нет ”.
Блеф сработал лучше, чем Френч мог бы надеяться. Уимпер двинулся вперед с испугом на лице.
“Что?” - воскликнул он. “Значит, вы знаете?” Затем осознав, что он сказал, он выругался. “Черт возьми вы, инспектор, это был дурацкий трюк! Но ты больше ничего от меня не добьешься, несмотря на это ”.
Френч снова попробовал свой блеф.
“Чепуха”, - ответил он. “Для мисс Эверилл было бы гораздо лучше, если бы вы рассказали мне, чем чтобы это сделала она. Но это дело ваше. Если ты хочешь рассказать мне, хорошо; если нет, я пойду прямо к ней. Послушай сюда, ” он наклонился вперед и похлопал другого по руке, “ ты воображаешь, что сможешь сохранить интрижку в секрете? Мне нужно только проследить за мистером Саймоном Историю Эверилл и углубиться в вопрос мисс Происхождение Рут и все это всплывет наружу. Это глупо с твоей стороны.” Он подождал мгновение, затем встал. “Что ж, если ты не хочешь, значит, не хочешь. Ты будешь сначала приезжай на станцию, а потом я поеду в Мисс Эверилл.”
Уимпер выглядел пораженным.
“Вы собираетесь меня арестовать?”
“Что еще я могу сделать?” Вернулся френч.
Уимпер заломил руки, словно в отчаянии, затем жестом предложил инспектору снова сесть.
“Подожди минутку”, - сказал он прерывисто. “Я скажу тебе. Я вижу, что ничего не могу с собой поделать. Дело не в том, что я боюсь за себя, но я вижу из всего, что ты говоришь, что У меня нет альтернативы. Но я не верю вашему слову использовать информацию, если вы можете этого избежать”.
“Я даю тебе свое слово”.
“Что ж, я полагаю, это все, на что я могу рассчитывать”. Он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, затем продолжил: “Я уже объяснял вам о встрече Ропера со мной, когда я добрался до Старвела, и о его словах, что мистер Эверилл был слишком болен, чтобы встретиться со мной, и вы видели письмо, которое, как я принял, было от мистера Эверилла, в нем говорилось, что он не желает обсуждать этот вопрос вопрос в письменной форме, что Ропер был его доверенным лицом сопровождающий, что он понимает суть дела, о котором идет речь и был уполномочен объяснить это мне. Из конечно, получив это письмо, я был готов верьте всему, что я слышал, и я действительно в это верил ”.
“Вполне естественно”, - учтиво признал Френч.
“Ропер начал с того, что сказал, что его участие в этом деле было ему очень неприятно, что он чувствовал, что он вторгается в семейное и очень личное дело, но что у него не было альтернативы, кроме как довести это до конца, поскольку Мистер Эверилл дал ему четкие инструкции сделать это итак. Он добавил, что особенно сожалеет об этом поскольку этот вопрос должен был быть для меня очень болезненным. Речь шла о мисс Эверилл ”.
Уимперу, очевидно, очень не хотелось продолжать, но он преодолел свое отвращение после минутного колебания и, понизив голос, продолжил:—
“Он продолжал спрашивать меня, снова принося извинения, прав ли был мистер Эверилл, полагая, что я хотел жениться на мисс Эверилл. Если бы я этого не сделал, сказал он эта информация не представляла бы для меня интереса, и ему не нужно было бы продолжать это дело. Но если бы я сделал хотел жениться на ней, было кое-что, что я должен был знать.
“На самом деле, я хотела этого брака больше , чем чего-либо еще на земле, и когда я сказала об этом Роперу , он передал мне сообщение. Он сказал мне, что за несколько дней до этого мистер Эверилл получил письмо, которое его очень расстроило и, как подумал Ропер, вызвало его болезнь. Но прежде чем я смог оценить значение письма, ему пришлось бы объяснить некоторые семейные дела.
“У мистера Саймона Эверилла был брат по имени Теодор — я буду называть их Саймон и Теодор, чтобы отличать их. В молодости у Теодора были все перспективы блестящей карьеры. Он занялся бизнесом в Лондоне и занимал очень хорошую должность французского представителя своей фирмы. Он женился на француженке из старинного рода и необыкновенной красоты. Родился один ребенок, дочь Рут.
“Но, к сожалению, он не был уравновешенным, и с течением времени он становился все более и более необузданным, а его отношения с женой становились все более и более напряженными. Наконец, когда Руфи было четыре года и они жили в Лондоне, случилась какая-то ужасная неприятность которая доконала его.
“Роупер не знал подробностей, но это был скандал в некоторых незаконных игорных залах Лондона. Теодора поймали на мошенничестве. Все они были наполовину пьяны, и в последовавшей ссоре был убит мужчина. Так и не было известно, кто на самом деле произвел выстрел, но Подозревали Теодора. Во всяком случае, он исчез, и о нем больше никогда не было слышно. Это стало последней каплей для его жены, и она совсем потеряла сознание. Она привела четырехлетнюю Рут к Саймону, умоляла его присмотреть за ней, а затем покончила с собой.
Больше о Теодоре Эверилле ничего не было слышно и все, кого это касалось, считали его мертвым. Можно представить удивление Саймона, когда в течение последних двух или трех дней он получил письмо от него. Это было то самое письмо, о котором я говорила тебе он так сильно расстроился.
“Я не видел письма, но Роупер сказал мне, что в нем говорилось что Теодор жил под именем Проспер-Жиро в Таллуаре в Савойе. Он сбежал из Лондона в Марокко и после скитаний около года или двух вступил во французский Иностранный легион. Отслужив несколько лет, он оставил это и перешел в "Таллуар", где зарабатывал на жизнь написанием коротких рассказов для журналов. Дела у него шли довольно хорошо, и он чувствовал себя достаточно комфортно, но недавно с ним случилось несчастье. В течение некоторого времени у него было слабое здоровье, и он начал разговаривать во сне. Его старая экономка, Мадам Мадлен Бланквар, должно быть, прислушалась и услышала что-то, что выдало его тайну, потому что однажды утром она пришла к нему и сказала, что она все выяснила, и спросила, сколько он собирается заплатить чтобы скрыть это дело от английской полиции. Он был не в состоянии дать то, что она требовала, и ради своей семьи он молился своему брату Саймону помочь ему. Если Саймон не сделает этого, ничто не сможет спасти его. Его привезли бы в Англию и возможно, казнили, а Саймону и Руфи пришлось бы нести позор”.
Перечисление этих фактов, очевидно, было очень болезненным для Уимпера, но он упрямо продолжал свое заявление.
“Саймон с его хрупким состоянием здоровья был сильно расстроен всем этим, так сказал Ропер. Если история была правдой, он был готов пойти на некоторые уступки, как потому, что не хотел, чтобы его брат пришел к такому концу, так и ради себя и Рут ради. Поэтому он ответил, отправив двадцать фунтов и сказав, что либо сам отправится к Таллуару, либо пришлет представителя в течение месяца для обсуждения ситуации.
“Он обнаружил, что слишком слаб, чтобы пойти самому, и по той же причине он не мог обойтись без Роупера, поэтому он стал искать кого-нибудь, кто мог бы сделать это за него, и он подумал обо мне. Он думал, что если бы я хотел чтобы жениться на Мисс Авриль секрет будет в безопасности с мне, а также я должен быть так же стремится к вопрос урегулирован, как и он.
“Конечно, я согласился пойти. Ты можешь понять что у меня действительно не было выбора, хотя, насколько я сам был обеспокоен, мне было наплевать на то, что Теодор сделал или не сделал. Ропер сказал Саймон испытал бы огромное облегчение, услышав мое решение. Он также сказал, что Саймон не хотел, чтобы я уезжал примерно на три недели, чтобы это не выглядело слишком нетерпеливым и мадам. Бланкварт подумала бы, что она напугала нас.
“Ропер продолжал говорить , что Саймон давал мне ;500. Из этого я должен был покрыть свои расходы и остаток должен был пойти на выкуп мадам. Бланквар. Он не хотел, чтобы я выплачивал ей единовременную сумму, но хотел организовать ежемесячный платеж, который, как она знала, она потеряет, если сообщит. Я должен был найти кого-нибудь в Таллуаре, кто взял бы деньги и раздал их за определенный процент. Кюре, возможно, мог бы сделать это, или я мог бы нанять адвоката. Он оставил приготовления на мое усмотрение. В любом случае я должен был заключить с этой женщиной самую выгодную сделку, какую только мог.
“Это все было в ночь со среды на среду перед тем, как начался пожар. Затем произошла трагедия. Когда Саймон умер, я не знала, что делать. Конечно Я увидел, что я должен точно так же выполнить свое обещание то же самое, и отправиться в Таллуар и попытаться организовать Безопасность Теодора, но я подумала, что если бы деньги Саймона достались Рут, Теодор мог бы попытаться устроить ей неприятности. Однако я ничего не могла сделать пока не увидела его и мадам. Бланквар и я договорились поехать в Таллуар в конце трех недель, как и просил меня Саймон.
“Вы можете догадаться об остальном. Я взял деньги и отправился к Таллуару. Но, как вы знаете, я не смог найти никаких следов ни Проспера Жиро, ни мадам. Бланквар.
“Тогда я был в затруднении. Я не сомневался, что послание действительно было от Саймона. Мне никогда не приходило в голову что Ропер мог выдумать историю или украсть деньги, и когда мне не удалось найти людей, я просто подумал, что он ошибся адресом. Могу вам сказать, я был очень обеспокоен. Я каждый день ожидал прочитать об аресте Теодора, и я ничего не мог сделать, чтобы предотвратить это ”. Молодой человек был очень серьезен, когда добавил: “Я клянусь вам, что то, что я сказал вам, является буквальной правдой. Я не знаю, поверите ли вы мне, но независимо от того, поверите или нет, я рад, что рассказал вам. Это огромное снимите груз с моих мыслей, и если вы сможете доказать, что история была всего лишь выдумкой Роупера, я почувствую облегчение в десять тысяч раз большее”.
Френч почувствовал, что он вполне может поверить в утверждение . Мало того, что манера Уимпера изменилась и приобрела почти безошибочный отпечаток правдивости, но история, которую он рассказал, была именно такой какую Френч ожидал услышать. Нет история, которую он мог бы придумать, подошла бы лучше Цель Роупера: заставить этого молодого человека разменять украденные банкноты, обладание которыми он не мог объяснить. Чем больше Френч обдумывал это в деталях, тем более удовлетворенным он себя чувствовал. Это было верно, что были два незначительных момента, которые он не до конца понимал, но и не хотел бы опровергнуть историю, даже если она необъяснима. Из них первый был: почему Ропер попросил Уимпера подождать за три недели до отъезда во Францию? И второе: если молодой человек был так влюблен в эту девушку, как притворялся, почему он не сделал предложение ей, чтобы быть в надлежащем положении, чтобы предложить ей свою защиту?
Немного поразмыслив, он нашел ответ на первую из этих проблем. Очевидно, ни на кого не должно пасть подозрение на Уимпера, кроме как через заметки. Если бы он бросился прочь сразу же, как произошла трагедия, любое общее подозрение, которое могло бы быть возбуждено, могло бы быть направлено против него именно по этой причине. Это не было бы проверкой безопасности передачи банкнот. Но если прошло три недели до того, как он сделал ход, подозрение должно зависеть только от этих банкнот.
Что касается второго пункта, Френч подумал он мог бы запросить информацию.
“Я не хочу быть излишне личным, мистер Уимпер, но есть только один вопрос, который я хотел бы прояснить подробнее. Насколько я понимаю, вы хотели сказать, что стремились жениться на этой молодой леди и желали защитить ее от неприятностей с мадам Бланк. Бланк. Если бы это было так, разве не было бы естественно для тебя сделать ей предложение и таким образом получить право защищать ее?”
Уимпер сделал жест раздражения.
“Клянусь Небом, я только жалею, что не сделал этого! Возможно, все бы получилось все обошлось. Но, инспектор, я был трусом. Если быть строго правдивым, я боялся. Я просто расскажу вам, что произошло. После трагедии я был очень расстроен всем этим делом. И это сделало меня неловким и застенчивым с мисс Аверилл должна была хранить в секрете то, что касалось ее так близко. Я старался не показывать этого в своей манере, но не думаю, что мне это вполне удалось. Я думаю моя манера вызвала у нее неудовольствие. Во всяком случае, она стала холодной и отстраненной, и — что ж! вот оно. Я не осмеливался заговорить. Я боялся, что у меня не будет шансов. Я думал, что подожду, пока не выясню что-нибудь о ее отце. Затем, когда это стало казаться невозможным, я решил рискнуть всем и заговорить, но затем вы пришли, угрожая мне арестом за кражу. Я не мог сделать предложение, пока это не закончится. И вопрос в том, закончилось ли это сейчас? Вы собираетесь арестовать меня или как мне быть?”
“Я не собираюсь арестовывать вас, мистер Уимпер. Вы дали мне объяснения, о которых я просил, и пока я не вижу причин сомневаться в вашей истории. Я рад, что вы рассказали мне. Но хотя я верю вам, я могу сразу сказать, что я также верю во все это это была выдумка Роупера. Почему он не показал письмо, которое, как он утверждал, написал Теодор Эверилл ?”
“Я не знаю. Я предположил, что в этом было что-то еще , что мистер Эверилл хотел скрыть от Роупера и меня”.
Френч покачал головой.
“Гораздо более вероятно, что этого не существовало, и он хотел сэкономить труд и риск при подделке. Теперь, мистер Уимпер, остается только одно. Ты или я, или мы оба вместе должны пойти к мисс Эверилл и спросить у нее правду. Я не имею в виду, что мы должны рассказать ей эту историю. Мы просто спросим ее, где жил ее отец и где она родилась. Там будут доступны записи , которые поставят точку в этом вопросе ”.
Уимпер усмотрел здравый смысл в этом предложении, но он сказал, что ничто не заставит его задавать подобные вопросы мисс Эверилл. Было, следовательно, решено, что Френч должен навестить ее и навести справки.
Рут была дома, когда Френч приехал к Оксли и она сразу увидела его. Французский извинился за то, что снова побеспокоил ее так рано, а затем задал несколько вопросов относительно возможного количества бензина и керосина, которые были в Старвеле в ночь пожара. С этого момента он перевел разговор на нее саму и с ловкостью, рожденной долгой практикой, заставил ее заговорить о своих родственниках. Так ловко он расспрашивал ее, что когда через несколько минут он выяснил все, что хотел знать, она не поняла, что ее накачали.
В ответ на его завуалированные предположения она сказала ему что ее отца звали Теодор Эверилл, что он жил в Байонне, где занимал хорошую должность в винодельческой промышленности, и что у него женился на француженке, с которой познакомился в Биарриц. Эта леди, ее мать, умерла, когда она родилась, и ее отец пережил ее всего на около четырех лет. После его смерти она переехала к своему дяде Саймону, который был ее единственным родственником. Она родилась в Байонне и крестилась, как она верила, англиканским священником в Биаррице. Ее отец был членом Англиканской церкви, и ее мать - гугенотка.
“Это”, - сказал Френч, когда полчаса спустя он вернулся в ризницу старой церкви, “приведет нас к определенности. Я отправлю телеграмму в полицию Биаррица и попрошу просмотреть записи. Конечно конечно, я ни на секунду не сомневаюсь в словах мисс Эверилл но вполне возможно, что она могла быть введена в заблуждение относительно своего рождения. Однако мы хотим быть абсолютно уверены ”.
Он телеграфировал в тот вечер, и можно упомянуть здесь, что в течение нескольких дней он получил следующую информацию:—
1. Мистер Теодор Эверилл был виноторговцем и жил в Байонне.
2. Мистер Эверилл и мадемуазель. Анна де Кондильяк обвенчались в английской церкви в Биаррице 24 июня 1905 года.
3. Миссис Аверилл умерла 17 июля 1906 года при родах дочери.
4. Эта дочь, которую звали Рут, была крещена в англиканской церкви Биаррица 19 августа 1906 года.
5. Г-н Теодор Авриль умер на 8-й сентября 1910, своей маленькой четырехлетней затем дочь послали в Англию.
Итак, наконец-то наступила определенность. Ропер был злым гений, стоящий за всеми этими запутанными событиями. Он это был тем, кто увел Рут из обреченного дома; он послал Уимпера передать украденные записки, чтобы тот мог узнать, были ли их номера известно; он убил Саймона Эверилла; он украл записи из сейфа; он убил свою жену; он сжег дом. Теперь все было ясно — за исключением одного момента, когда Френч, дрожа от раздражения, снова заговорил об этом. Что случилось с Роупером? Какую ошибку он допустил? Как он умер? И снова: где был деньги? Они были спрятаны или уничтожены?
Как Френч спустился в полицейский участок, чтобы рассказать Сержант Кент он мог бы отозвать свое замечание по поводу Уимпера он решил, что на следующее утро он начнет тщательный и детальный обыск территории, окружающей руины, в надежде найти ответ на свой последний вопрос.
Но на следующее утро вместо Франции оказался созерцая с растущим волнением новая идея который ворвался в его разум и которая Баде ярмарка чтобы изменить весь дальнейший ход его расследование.
***
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ: Поразительная теория
Трагедия Старвелской лощины, 5-10 г
© Copyright: Вячеслав Толстов, 2023
Свидетельство о публикации №223070100502
Свидетельство о публикации №223070100502
Рецензии