Сексвайф. 2. Ольга Степановна-1

Она только что вышла из состояния долгого вялотекушего романа, который не сулил ни развития, ни новизны. Ее затянувшийся партнер был банально женат и бегал к Ольге Степановне только за сексом.

Встречались преимущественно на ее территории. Мать уходила на работу рано и до института было достаточно времени, чтобы успеть сделать свое дело. Будучи девушкой любознательной, Ольга Степановна интересовалась не столько оргазмической стороной дела, сколько подмечала интересовавшие ее детали. К таковым относились формы, запахи, вкус, услышанные слова, всевозможные вибрации и консистенция готового продукта. Опыт, повторюсь, был у нее немудрящий, но даже и таковой позволил ей сделать важный вывод о том, что у разных мужчин все везде разное.

Открытие это было для нее настолько глобальным, что уже тогда у Ольги Степановны появилось устойчивое желание проводить конференции с подружками после каждой встречи со своим любовником. За чашкой кофе в ближайшем кафе, в окружении трех-четырех избранных обсуждалась каждая минута, проведенная с ничего не подозревающим Вовой (любовника звали Владимиром). Обсуждалось все: что и как он сказал, как посмотрел, куда положил руку, с какой частотой дышал во время, и чем пах после. Подруги поражались обилию деталей и вопросов, которые Ольга Степановна тоже извергала в неимоверном количестве.

Ее интересовало «почему он так сказал и сделал», «что ему ответить в следующий раз», «как правильно брать в руки его член и где нажимать». Даже вопрос «стоит ли бежать сразу в ванную или растереть растекшуюся сперму рукой, чтобы он остался доволен» тоже ее интересовал.

Подружки делали знающий вид и вразнобой советовали то одно, то другое. Было видно, что они немного завидуют Ольге Степановне. Столь стабильных сексуальных контактов в их жизнях еще не случалось, и они, как правило, после всех этих разговоров писали смс-ки своим Гришам, Сережам и Рустамам, в которых несколько нервозно сетовали им на их нерешительность.

А Вова говорил удивительные для восемнадцатилетнего девичьего уха вещи. Сам того не ведая, он открыл ей первую кулису жизненного театра, за которой пока еще смутно, но уже угадывался механизм отношений между мужчиной и женщиной.
Подружки же утвердили ее в мысли, что механизм этот ничего не стоит без смазки, каковой являлись жадные глаза, раскрытые рты и неподдельный интерес внимающих ее рассказам сокурсниц. Именно в такие мгновенья секс с Вовой получал, если не законченность, то легитимность. Ольга Степановна наконец-то влажнела там, где своенравная влага не желала появиться в нужный момент, из-за чего испытывался нешуточный дискомфорт, который вскоре стал привычным и обязательным атрибутом совершаемых действий.

Вове про девчачьи посиделки не сообщалось. Он мог не так понять.

Вместо этого Ольга Степановна завела небольшой блокнотик, в который тщательно записывала для подружек все произнесенные Вовой фразы. Записи производились на немецком языке, чтобы мать, если, не дай Бог, обнаружила бы их, не стала делать поспешных выводов об истинном состоянии морального облика своей дочери.
 
В частности, там было записано «твои глаза настолько хороши, что с ними можно заниматься сексом». Эта  фраза была любимицей Ольги Степановны. Произнося ее на своих конференциях, она делала интимное лицо и разбивала эти пошловатые в общем-то слова на несколько периодов. Стоит отметить, что Ольга Степановна тоже очень любила свои глаза. Равно как и все остальное в себе. Поэтому все фразы с участием частей ее тела автоматически становились любимыми. Жаль, что Вова говорил об этом так мало.

Впрочем, ее первый мужчина, взявший Ольгу Степановну в семнадцатилетнем возрасте, Сергей Николаевич Ибрагимов, и вовсе не разговаривал. Он молча двигал ее руки и ноги, направляя их таким образом, чтобы они не мешали или помогали процессу. Такое случилось целых четыре раза в течение трех недель. А потом молчать ему, видимо, надоело.

Прибежав к нему однажды после института за обычной порцией познаваемого мира, Ольга Степановна вдруг увидела его не в обычных вытянутых трениках, а парадно одетым и даже слегка надушенным турецкой туалетной водой.  Ольга Степановна не любила того, что выглядело непонятным, поэтому испугалась. Дальнейшее страх только укрепило, потому что Сергей Николаевич заявил, что сегодня он намерен встретиться с матушкой Ольги Степановны (он так и сказал «матушка»), чтобы просить руки ее дочери.

Ольга Степановна отлично знала свою маму, поэтому без труда представила себе ее реакцию на сватовство сорокалетнего владельца автомобиля «Таврия», двоих детей от первого брака и вредной привычки дергать левым глазом. С трудом отговорившись первым, что пришло в голову, дома, мол, ремонт и сватовство лучше перенести, Ольга Степановна враз утратила интерес к той части своей жизни, которая была связана с Ибрагимовым.

Зато сам Сергей Николаевич интерес только-только начал обретать. До известного обаяния Лолиты Ольге Степановне было далеко, но пахла она юностью и была до неприличия послушна и любознательна в постели, так что голову Сергей Николаевич законным образом потерял. Три дня подряд он названивал Ольге Степановне домой, истерил, грозил немедленно приехать, звал к себе, многословно объяснялся в любви и пугал ее все больше и больше. Пришлось Ольге Степановне обратиться за помощью к друзьям, с которыми она случайно познакомилась на улице, откликнувшись на их предложение прокатнуться. Занимались они какими-то темными делами, что, впрочем, Ольгу Степановну нисколько не смущало. Парни оказались невредными, да и оберегали свою подружку не хуже штатной Мэри Поппинс. Друзья подъехали к Ибрагимову на тонированном «Лексусе», и он от нее отцепился.

Именно с Лехами впервые узнала Ольга Степановна, каков мужчина на вкус. Один Леха оказался обрезан, к тому же не пил, и не курил, и вкус его сильно отличался от Лехи-второго, который являлся полной противоположностью своему другу. Тогда же она толком разглядела и оценила разницу в строении их агрегатов и того, что эти агрегаты окружало и дополняло. Впрочем, уроки эти были полностью лишены какого-либо эротизма. Ольга Степановна постоянно смеялась и отвлекалась от дела, а Лехи, как терпеливые учителя, спокойно дожидались ее возвращения к прерванному занятию. Удивительно даже, что все это у них заканчивалось самым полноценным образом. Стоит отметить, что сами Лехи ни на чем не настаивали. Они вообще не лезли в личное пространство Ольги Степановны, так что дружба с ними была для нее особенно ценной. Они и Вову в жизни своей подопечной встретили молча, хотя и дали ему хлесткое определение «козел».