Рассказ о Жене

     Пассажирский поезд Ленинград - Львов прибыл в 12 часов 15 минут ночи на станцию Ковель. Пятнадцать пионерских отрядов их пяти районов города на Неве вышли из вагонов и построились на перроне.
     Только что наступило 22 июня 1941 года. Играла музыка, звучали горны, стучали барабаны. Все эти прекрасные звуки, другими словами называются громким шумом.
     Пионеры в возрасте от 12 до 14 лет приехали на помощь в уборке урожая к своим старым знакомым. Это было ежегодной традицией. Своего рода современные трудовые лагеря, в которых дети работают четыре-шесть часов, а потом играют и отдыхают. Пятиразовое питание, молоко, сметана, творог, пирожки и свежий воздух.
Ребят разместили в пятнадцать грузовых машин, и они отправились в путь. Шум уехал вместе с ними. Впереди колонны ехал милиционер в белой форме на тёмно-синем мотоцикле с коляской. Часа через два-три автомашины стали разъезжаться по своим колхозам.
      В четыре утра небо заволокла огромная туча немецких самолетов. Автомашины остановились, пассажиры и водители задрали головы вверх. Их взглядам предстали одни кресты, кресты, кресты.
      Несколько самолётов оторвались от общей массы и стали сбрасывать бомбы на колонну автомашин со школьниками. Для всех это было очень неожиданно, люди до последней секунды не верили, что вражеские лётчики будут бомбить детей.
Ребята побежали в разные стороны, однако шансов у них не было никаких. Фашистские бомбы взрывались очень часто, а пушки и пулемёты немецких самолётов открыли плотный огонь по убегающим детям.
      Женя споткнулась о корягу и упала навзничь, разбив лицо о землю. Она не сразу поняла, что находится уже в лесу. Укрывшись за стволом большой сосны, она огляделась по сторонам. Женя вдруг вспомнила, как 15 июня 1941 года ей исполнилось четырнадцать лет. В тот день она с друзьями шумно веселилась и танцевала. А потом еще через два дня стояла перед своими товарищами во время приема в комсомол. Тогда Женя была счастлива и даже горда за себя. Теперь все это казалось очень и очень далеким.
       На дороге догорали разбитые автомашины, а вокруг лежало огромное количество мертвых тел, в основном, детских. На белых пионерских рубашках отчетливо были видны кровавые полосы от пулеметных очередей.
       Самолёты минут через двадцать улетели. Евгения медленно ходила между мёртвыми телами своих подруг и учителей, надеясь увидеть хоть кого-нибудь живого.
       Так она дошла до милицейского мотоцикла, который их сопровождал. Милиционер лежал на спине, вытянув правую руку с револьвером вперёд, будто целясь во врага. Когда Женя проходила мимо него, револьвер упал прямо ей под ноги. Она подняла оружие и спрятала его в свой узелочек. Чемоданы и другие вещи у них забрали еще на вокзале, сразу после прибытия.
       Женя шла, рассуждая о обо всём и ни о чём одновременно, и постепенно удалилась от этой бойни. В узелочке у неё было три куска сахара, кусок серого хлеба, расчёска и зеркальце. Теперь вот ещё прибавился револьвер убитого милиционера.
       Пройдя ещё километра два, Женя вдруг остановилась. Всю дорогу она рыдала, а теперь ей внезапно очень захотелось есть. Она развернулась и пошла обратно, вспомнив, что у одной из автомашин видела корзину яблок.
       Вернувшись назад, она обнаружила, что в ней лежало около десяти крупных яблок. Женя взяла её и пошла обратно. Пройдя немного, она опять остановилась. Села на траву и стала изучать револьвер. Научилась его открывать, вытащила патроны, несколько раз пощёлкала, попробовала разрядить и зарядить, всё на удивление получилось хорошо.
       Женя задумалась о том, что делать дальше. Может, пойти обратно на железнодорожную станцию, и если ходят поезда, уехать домой в Ленинград? А можно пойти до ближайшего населённого пункта и попроситься на ночлег. Только, где он, этот населённый пункт?
       Но тут небо над её головой опять потемнело. По нему снова полетели самолёты, и там, где по её расчётам находилась станция, раздались взрывы и стали видны огромные огненные сполохи. Скорее всего, станцию разбомбили, и идти туда уже не было никакого смысла.
       Женя пошла по дороге в противоположную строну и, чтобы хоть как-то себя успокоить начала жевать яблоки. Незаметно стало темнеть, яблок осталось всего два, и она сказала себе, что съест их попозже.
       На левой обочине лежала разбитая, перевёрнутая вверх колёсами, полуторка. У Жени слипались глаза, она залезла под кузов и тут-же уснула.
       Она проспала не менее пяти часов. Уже рассвело. Открыв глаза, Женя увидела, что напротив неё сидят два мальчика. Один постарше - лет четырнадцати, а второму на вид не больше двенадцати.  Если Женя в свои четырнадцать выглядела как молодая девушка, то ребята казались совсем детьми, даже старший из них. Возможно, в этом был виноват их небольшой рост.
       Ребята познакомились. Младшего звали Игорёк, а старшего Владлен (Владимир Ленин). Перед ними лежали полные ящики с пироженными «Наполеон». Они их ели, сбрасывая на землю верхний жирный кремовый слой.
       - Зачем вы это делаете, - спросила Женя. – Ведь крем – это самое вкусное?
Игорь и Владлен сказали, что пироженные начали портиться от жары, и есть их с кремом стало уже невозможно. Ребят от жирного уже вырвало по несколько раз, а есть по-прежнему очень хотелось. Женя в знак знакомства отдала им по одному яблоку, всё что у неё осталось. А те взамен разрешили ей есть пироженные.
      - Хорошо бы еще французских булочек по три копейки пара, слегка надрезанных сверху и с хрустящей корочкой, - размечталась Женя.
      - И молока, - добавил Игорь.
      - Какао тоже бы не помешало, - вставил Владлен.
       Все громко засмеялись, смеялись долго, до колик в животе. Видимо это нервное.
       Женя очень удивилась, что ребята просидели под грузовиком почти сутки и ничего не разведали. В кузове была алюминиевая фляга с водой на пять литров. Спрятавшись от всех, ребята только ели, пили и спали.
       - Что будем делать, когда не будет еды? – спросила она.
       Ребята с полным оптимизмом ответили, что война скоро кончится и их найдут.
       Однако девушка не была столь оптимистична, она взяла свой узелок, пустую к тому времени флягу, сложила всё в корзину и решила сходить осмотреться по сторонам. Метрах в четырёхстах от дороги Женя обнаружила неглубокий овраг. На мотоцикле или автомашине не подъедешь, а пешком, пожалуйста. На дне оврага едва слышалось журчание небольшого ручейка.
       Она спустилась к ручью и напилась. Вода была очень холодной, аж, зубы сводило, но очень вкусной и сладкой. Женя набрала полную флягу и принесла её ребятам. К ее удивлению, под машиной их не оказалось. Постояв минут пять, она уже хотела идти дальше, но тут её легко стукнули по плечу. Это был Владлен, он сразу протянул руку к воде. Женя вытащила флягу и поставила её на землю. Ребята с удовольствием напились.
 После пироженных есть не хотелось, только пить. Женя предложила еще раз сходить в разведку, однако уже вечерело, и ее решили перенести на следующее утро. 
На рассвете их разбудил моторов, ржание лошадей - шум, двигающийся толпы. Это гражданское население, вперемежку с нашими военными шли от границы.
Женя скатилась в овраг, ребята за ней. Наскоро умылись, долили воды и тоже пошли вместе со всеми, взяв с собой пироженных на два дня.
Стемнело, люди не останавливались, всё шли и шли. Дорога стала твёрдой, похожей на асфальт, усыпанный толстым слоем мягкой пыли.
Наступило утро 24 июня 1941 года, вторник. Впереди, примерно в трёх километрах, замаячил деревянный мост через небольшую речку.
Часов в девять налетели немецкие военные самолёты. Люди бросились врассыпную, бросив скопившиеся у моста машины. Некоторые красноармейцы стрелял из винтовок по немецким самолётам, кто-то бежал вместе со всеми.
Самолёты нескончаемым потоком всё летали и летали, бомбили до самого вечера. Игоря убило осколком от авиабомбы, Владлен безынициативно брёл за Женей. Наконец они вышли к броду незнакомой реки и переправились на другую сторону. Людей рядом не было. На берегу стоял довольно крепкий рыбацкий сарайчик.
Ребята помылись, простирнулись, перекусили тем, что у них осталось и легли спать. Женя тихонько достала наган и спрятала его под дёрн. Когда совсем стемнело, она услышала сквозь сон, как кто-то зашёл в сарай и закрыл за собой дверь. Это оказались три здоровых лба. Старшему, на вид, - лет двадцать восемь, а двум другим – около двадцати.
Они сразу обнаружили детей и стали вести себя заискивающе-слащаво. Как кот с мышью, ласково. Однако всем ясно, что поиграет с ней, а потом съест. Одеты они были в старую красноармейскую форму без знаков отличия. На первый взгляд, оружия у них не было. Старший приказал одному из них развести костёр перед входом в сарай, закрыть за собой дверь и побыть там с Жениным пареньком, пока его не позовут.
Самый старший из дезертиров, так подумала о них Женя, оказался достаточно практичным. Он подошёл к ней и попросил раздеться. Девушка отрицательно замотала головой. Тогда он выхватил нож:
 - Лучше сама, а то потом прикрыться будет нечем.
Тот, что был помладше, всё норовил напасть на неё сзади и завалить на пол, но старший оттолкнул его.
- У тебя это в первый раз? - спросил он у Жени.
Та, как загипнотизированная, закивала.
- Не бойся, будешь паинькой, и все пройдёт всё хорошо.
Когда дверь закрыли, в сарае стало темно. Женя хотела достать револьвер и начать стрелять, но сразу подумала, что выстрелить ей не дадут. Да и убить человека, смотря ему в лицо, она не сможет.
Старший постелил плащ и предложил ей лечь. Как и обещал, он вошёл в неё аккуратно и почти без боли. Но разве об этом мечтала Женя, зачитываясь до ночи романами о большой и красивой любви. От обиды она кричала и выла. Тогда насильник больно треснул ей по лицу. Женя стала поскуливать, как избитый щенок.
Старший сделал, что хотел и отвалился от неё. Тут же на девушку, как на лошадь, запрыгнул младший и стал по ней елозить своим отростком. Наконец, он попал под ляжку, подёргался несколько секунд и тоже успокоился.            
Женя трезво рассчитала убийство насильников. Сама удивилась откуда у неё столько практицизма. Наверное, ей помогли ненависть и злость. А страх и человеколюбие остались где-то на втором месте.
Евгения сжала в пальцах револьвер милиционера. Дезертиры лежали голова к голове. Она привстала, нащупав рукой подушку, набитую толи соломой, толи пером. Положив ее им на головы, упёрлась удобнее револьвером и нажала на спусковой крючок. Передвинула подушку поближе к другой голове и ещё раз нажала на спуск.
За дверью запыхтел третий дезертир. Женя с подушкой подкатилась к входной двери и легла перед ней. Парень зашёл в сарай и сразу со света оказался в темноте. Он споткнулся о женино тело и упал. Она также равнодушно положила подушку на его лицо и выстрелила. Звуков выстрелов она не слышала.
Первым её порывом было убежать, куда глаза глядят, но потом она словно очнулась и подумала, чем ей защищаться, если на неё ещё раз нападут? В револьвере осталось четыре патрона.
Она, вдруг, бросила всё и побежала на речку мыться. У неё был с собой небольшой кусочек мыла. Соорудив из осоки некое подобие мочалки, она долго тёрла всю себя, особенно те места, которых касались насильники. Растерев своё тело до крови, она, наконец, остановилась. Заметив, что уже стало светать, она стала понемногу успокаиваться. Потихоньку к ней стал возвращаться здравый смысл. 
  Женя недавно прочла книгу Даниэля Дефо «Робинзон Крузо» и решила, как и он, завладеть пиратскими трофеями. Теперь она уже спокойно вернулась в сарай. Сначала боялась покойных, а потом осмелела.
У одного из них оказался большой хороший перочинный нож из четырнадцати лезвий. В нём даже была небольшая ножовка по металлу. У другого командирские наручные часы, явно у кого-то украденные. Старший, видимо, не курил, но у него нашлись две коробки спичек, а в кармане опасная бритва и зеркальце. А вот помазка не было. За голенищем находился настоящий финский нож с лезвием в двенадцать сантиметров длиной и наборной рукояткой.
У третьего на поясе болтался длинный немецкий траншейный штык-нож, а в кармане была грязная тряпочка с тремя папиросками, чирка и несколько спичек. Ещё  у него Женя нашла серебряные часы на длинной серебряной цепочке с крышкой и боем.
При входе валялся командирский ремень с портупеей, а на нем два пистолета ТТ. Рядом лежал вещмешок с продовольствием. Он был почти полон.
Женька покидала в корзину все свои трофеи, кроме нагана. Она сначала несла его в руках, а потом положила в корзину рядом с флягой, которую наполнила в речке перед отходом.
Закинув мешок с продуктами за спину, и, взяв корзину, она решила прихватить плащ и пиджак старшего дезертира.
Когда Женя вышла из сарая, ей показалось, что Владлен лежит у горящего костра. Жив он или нет, ей было всё равно. Скорее всего, он был мёртв. За те два часа, что она ходила к реке, и собирала трофеи, он ни разу не пошевелился.
Оставшись одна, Женька двинулась в сторону от границы. В пути она старалась забирать левее, чтобы идти подальше от жилья и от дорог. На пятый день своих скитаний Женя вышла на какой-то хутор. В нем было всего три дома. Как потом выяснилось, родительский дом и два дома старшего и младшего сыновей. Они стояли пустые, только в хозяйском доме жила одна старая женщина, лет семидесяти. На вид она казалась хмурой и злой старушкой.
Усталая Евгения не стала петлять и всё сходу ей рассказала. Звали старушку Марфой. Услышав невеселый рассказ девочки, бабка сразу же затопила баню с какими-то травками, потом парила Женьку до тех пор, пока по внутренним сторонам ее ног не потекла кровь.
Тогда Марфа сказала ей, что всё будет у неё хорошо. А о том, что с ней приключилось, приказала забыть, как о страшном сне.
После бани Марфа спрятала все вещи Жени на чердак, и дав ей выпить полстакана самогона, положила спать на печку.
Утром бабку прорвало. Она рассказала, что год назад гоняла покрывать молодую тёлку к быку в соседнее село. Ушла спозаранок, ещё петухи не пели, а вернулась поздно, уже стемнело. Провозились с этой молодой норовистой коровёнкой до самого вечера. Все признаки «охоты» есть, а быка не подпускает.
Намучились, да и бросили. Решили оставить коровёнку в стаде на несколько дней, а трёшку (три рубля) Марфа сразу заплатила пастуху. С кем бы другим связываться бы не стали, а Марфу все любили и почитали. Она была травницей и спасла не одну жизнь. Других медиков в селе не имелось.
Дома ее ждала страшная картина - полная тишина, даже собака не гавкает. Марфа зажгла фонарь, да так и упала на крыльцо. Младший сын, только что оженившийся в двадцать лет, и жена его лежат мёртвые в крови. Чуть поодаль – застреленный пёс Верный, в головах у убитого мужа Марфы, а рядом с ними старший сын и беременная невестка.
Со двора увели корову старшего сына, лошадь с телегой, да кое-какой деревенский скарб. Марфа обращалась в милицию, но они так и не дознались, кто это был. Скорее всего, дезертиры.
Женя и Марфа проплакали вдвоём полдня, пока не пришло время доить корову.
Евгения попросила старушку научить её врачевать людей: останавливать кровотечение, извлекать пули, зашивать раны. Она оказалась прилежной ученицей, и  быстро всему научилась.
Однажды Марфа заметила, что Женя за амбаром учится метать ножи и топоры. Она прижала её голову руками, задумалась и покачала головой.
Как-то июльским днем Женя отвела корову пастись к речке. Там и хищники не достанут, и трава, и вода рядом. Вернувшись на хутор, она с ужасом увидела, что на нем хозяйничают пятеро мордастых вооруженных мужиков в полувоенной форме. Судя по всему, они приехали на телеге, на которой лежал ручной пулемет. Марфа сидела на крыльце. Женя перехватила её взгляд и поняла, что лошадь, запряженная в телегу, та самая, что бандиты не так давно увели с хутора, перебив всю семью Марфы.
Самый главный боров стоял над бабкой и что-то ей говорил, нагло улыбаясь. В руках у Женьки был заточенный шкворень (им она собиралась дырку для кур расширить). Девушка, что есть силы, метнула его в бандита. Шкворень попал ему в ухо и пригвоздил к деревянным перилам. Боров даже хрюкнуть не успел.
Еще один бандит стоял на крыльце и разглядывал хромовые сапоги, вынутые из сундука с различным добром, найденного в доме. Хозяйственные ножницы влетели ему точно в правый глаз. Третьего и четвёртого злоумышленников Женя убила вилами и топором.
Пятый бандит вёл себя как-то иначе. Когда Женя хотела метнуть в него серп, она вдруг поняла, что он глухонемой и, возможно, не совсем нормален. Тогда она опустила оружие.
Пятым участником банды оказался мальчик лет шестнадцати. Его звали Юрой. Он умел хорошо писать и рисовать. Именно этим способом он поведал, что те, кого убила Женя, дезертиры, а его самого они украли из больницы приюта в Краснодаре полтора года назад. Он был у них в услужении, просил милостыню, когда надо, и хлопотал по хозяйству. Кроме того с инвалидом было гораздо проще проезжать посты. Люди же все сердобольные.
Юра очень хорошо помнил, как они напали на этот хутор год назад. Все это знаками он всё рассказал Марфе, а некоторые моменты для убедительности даже нарисовал в красках.
Затем Юра помог старушке похоронить бандитов. Их зарыли в одной канаве подальше к лесу. Крест на могиле решили не ставить.
Марфа была злой и резкой. Корову подоила, а лошадь распрягать не стала. Спрятала всё за амбаром.
Женю всё это время трясло, и она рыдала навзрыд. Но тут к ней тетка Марфа со своим лекарством. Она налила всем по полстакана самогонки и заставила выпить. После этого они проспали до утра.
На следующий день Юрий и Евгения собрались в дорогу. Они предполагали взять с собой повозку с пулемётом и попросили Марфу помочь с продуктами.
Однако старушка была против их отъезда. Она завела длинный и весьма аргументированный разговор, убеждая их остаться на хуторе.
Она считала, что ребятам так или иначе придется прятаться, в противном случае, их могут убить, а над Женей еще и надругаться. Партизаны, немцы или дезертиры, любой, кто с оружием, может быть опасен.  На хуторе им будет спокойнее.
Для этого нужно приготовить несколько схронов и найти места, где укрыть скот. Можно вырыть на болоте пару землянок. Кроме того, она знала в лесу несколько пригодных для жилья охотничьих домиков. Их надо только чуть подправить.
Марфа помнила, как в гражданскую войну люди  в открытую воровали друг у друга сено, дрова, еду. Поэтому, чтобы не испытывать в этом нужды зимой, об этом надо позаботиться сейчас. 
С бабкой было спорить сложно, все с ней согласились.
Заготовкой сена занялись в этот же день. Уже шёл июль, трава перестояла, косить было тяжело. Лошадь стала серьезным подспорьем в работе. На телеге перевозил подсушенное сено, а затем и дрова.
На дрова сначала пустили упавшие деревья. Спиленное дерево слишком громко падает. Поэтому пилили их ночью, или, когда шёл дождь, или была гроза.
Между делом учились стрелять. Юрий на удивление хорошо знал почти все виды советского и немецкого оружия.
Марфа не разрешала убираться в домах, создавая видимость нежилой заброшенности. Все они жили в одной избе, горячую пищу готовили раз в три дня и только ночью, чтобы дым из трубы был не так заметен.
Однажды часов в девять утра на хутор заявились восемь фашистов. Двое приехали на грузовой автомашине, шестеро - на трёх мотоциклах с колясками.
В это время наш маленький отряд заготавливал сено, корова и лошадь были с ними. Немцев заметили сразу. Евгения очень хотела показать своё мастерство в убийстве фашистов. Все согласились, но решили подстраховать её стрелковым оружием.
Женя скосила двум мотоциклистам головы вместе со шлемами, но пятка косы застряла в ключичной кости одного из фашистов. Она убила их одним ударом, а вот на то, чтобы выдернуть косу, времени уже не было.
Она подкралась сзади и срубила топором головы ещё двух мотоциклистов. С экипажем последнего мотоцикла она поступила точно также, ничего не придумывая. 
Вдруг, Женя поняла, что вокруг слишком много крови. Такое сено корова есть не станет, да и ржавчина будет везде.
Но тут вышел из кабины водитель грузовой автомашины, и ей пришлось без рассуждений метнуть в него топор. Ну, а серп полетел в грудь старшего – фельдфебеля.
Теперь осталось самое сложное: убраться, спрятать технику, тела и оружие. Бабка Марфа взяла телегу и, пообещав вернуться утром, уехала. Ребята всю ночь косили и гребли сено.
Вернувшаяся к утру Марфа привела с собой четверых местных мужиков. Они забрали автомашину, мотоциклы, оружие, а также тела погибших на хуторе фашистов.
Кроме того, мужики привезли три немецких бочки с салом и несколько коробок с консервами. Там были колбаски и ветчина. Еще в коробках оказались итальянские макароны, галеты и французский шоколад.
Марфа, Евгения и Юрий продолжили заготавливать сено, ветки для коровы и лошади, дрова для дома и шишки для самовара. Не бросали они и учиться владеть оружием, как холодным, так и огнестрельным.
Прошло несколько дней, сено убрали. А потом прошёл сильный дождь, и на хуторе стало чисто. Кровь и грязь смыло ливнем.
Тётка Марфа убивать не научилась. Её попытки освоить пистолет ТТ ни к чему не привели. Поэтому она просто стала отвечать за медицину. Юре тоже не хватало сил стрелять из ТТ, и тогда Женя дала ему свой револьвер. Он лёгкий и удобный.
Зато Юрий научился очень хорошо стрелять из пулемётов. Ну, а Женя наловчилась стрелять из всего: пистолеты, карабины, автоматы, пулемёт. Два пистолета ТТ стали ее личным оружием.
  Однажды утром 5 августа партизаны привезли на хутор тяжело раненого сапёра. Он был весь в крови, а ступни держались на «ниточках». Ему было лет девятнадцать-двадцать, худощавого телосложения, немного выше среднего роста, с тёмно-русыми волосами. 
Марфа ничего не говорила, только охала, что-то приговаривая себе под нос. Раненого положили в баню на полу. Бабка стала над ним колдовать, бегая вокруг израненного тела, что-то складывая и прижигая. Она возилась с  ним до позднего вечера, а на ночь дала ему выпить какой-то отвар.
Рано утром всё началось сначала, бабка опять стала колдовать над сапёром. К вечеру второго дня ему стало лучше, но всё-таки левую ступню приладить обратно не удавалось. Никак она не хотела приживаться. Но бабка ещё три дня колдовала над его ногами и другими частями тела, и всё-таки добилась своего.
Неделю Марфа суетилась вокруг раненого мальчика-сапёра. В конце концов, он пошёл на поправку. Она очень переживала за его ноги, но пока прогноз делать было рано. Кроме сломанных костей у него были порваны сухожилия и связки.
На рассвете семнадцатого августа к Марфе приползла голая израненная девушка из их села. Она была жестоко изнасилована, а затем получила очередь из автомата. Однако пули легли очень удачно и жизненно важных органов не задели: первая попала в левую плечевую кость, вторая - в левую ключицу, третья - в мягкую ткань правой ляжки, не задев кости, а четвёртая - в мягкую ткань правой голени. Но тело девушки было ещё и всё истерзано, как будто от него отрывали куски живой плоти.
Женя помогла Марфе занести незнакомую девушку в баню. Запрягла лошадь в телегу, покидала в телегу старые ножи, стамески, вилки, штыки от старых винтовок, топоры, даже ножницы.
Бабка Марфа почувствовала что-то недоброе и с почтовым голубем срочно отправила партизанам сообщение, а сама занялась здоровьем раненой девочки.
Евгения тем временем поехала в село. Гнев заливал ей лицо, в ней всё негодовало, а перед глазами стояло истерзанное тело девушки.
У въезда в село стояли два толстых полицейских и два жирных немецких солдата, похожие друг на друга, как родные братья, или четыре сардельки. Женя сделала два взмаха левой и правой руками, и все четверо мертвыми легли на русскую землю, с застывшими наглыми улыбками на лицах.
Женя поехала дальше, направив лошадь к площади. По сельским улицам бестолково болтались немецкие солдаты. Метая в тех, кто попадался ей на пути, ножи и стамески, она уничтожила ещё восемь фашистов.
Вдруг, кто-то схватил её лошадь под уздцы. Женя испугалась, но это оказался местный партизан, пришедший на помощь по просьбе бабки Марфы. Он рассказал, что их отряд уже уничтожил всех немцев в селе.
Чуть позже к Жене подошли и другие бойцы партизанского отряда.  Они сложили в её телегу несколько десятков ножей, штыков, отвёрток и ещё все  инструменты, вытащенные из трупов немцев.
Девушка что-то пробормотала, наверное, поблагодарила партизан и повернула лошадь домой, на хутор. Там её встретила бабка Марфа. За необдуманный поступок она «облаяла» Женю, как положено, после чего вернулась в баню спасать жизнь неизвестной пока девчонки.
Вместе с бабкой Евгения ухаживала за девушкой Ниной, а Юра присматривал за сапёром Игорем. У него зашевелились руки-, а вот ноги никак не хотели работать. Оставалось только ждать.
С Ниной было лучше. Она быстро шла на поправку. Но давала о себе знать огромная психологическая травма. Но как-то за работой, за делами, она потихонечку стала забываться, даже иногда напевала. Бабка Марфа рассказала ей, что Женя убила всех её мучителей и насильников. Это сообщение не обрадовало Нину, а, скорее, просто успокоило.
Пока Марфа лечила раненых, в село нагрянули немцы, где нарвались на партизанскую засаду. Фашистов было около двух десятков, а партизан человек тридцать пять.  Они легко расправились с незваными гостями.
Жителям села пришлось перебраться в лес. На хутор об этом сообщить забыли. Вернувшиеся с подкреплением фашисты стали жечь село. Об этом обитателя хутора поведал прибежавший оттуда Юрка. Женькин отряд быстро собрался и укрылся на болоте.
Там в свободное время Марфа попробовала заниматься с Юркой. Оказалось, что он частично слышит и даже немного может говорить. Постепенно Юрка научился мычать звуки, очень похожие на слова. Через две-три недели его стали хорошо понимать.
На Нине всё зарастало, как на собаке. Юрка научил её стрелять из винтовки с оптическим прицелом. Она так наловчилась, что по знакомым мишеням могла бить с закрытыми глазами.
Через месяц они уже ходили, нежно держась за руки, и любовно заглядывали друг другу в глаза. Бабка была не против, хоть война и идёт, но жизнь то продолжается. Но Женя запретила заниматься любовью. Она сказала, что это отряд, а не бордель. Сначала зарегистрируйте свои отношения, а потом уже любите друг друга.
В землянке на болоте раз в неделю проходили посиделки. Здесь собиралась сельская молодёжь. Несмотря на ужасы войны, ребята пели и плясали. При этом они не забывали учиться пользоваться оружием, особенно трофейным. Кто-то пригнал сломанный немецкий мотоцикл, его разбирали и собирали. Наконец, его починили, однако ездить по болоту было негде.
А вот у Игоря всё шло не слишком хорошо. Правая нога неплохо заживала, а вот левая никак. Бабка Марфа применила все свои знания и весь опыт, но ничего не получалось, Нога не хотела работать и заживать. Бабка даже подумывала об ампутации. Но до этого, к счастью, не дошло. Со временем мясо стало нарастать, связки заживать, кости срастаться. Но для этого понадобилось целых два месяца. Только тогда Игорь стал наступать на ногу.  Поскольку ходить пока он много не мог, минировать продолжал ездить на санях.
В октябре выпал глубокий снег, и партизанская группа решила вернуться на хутор. К тому же на болоте и картошка кончилось, и сено, и зерно. Да и сырость порядком надоела.
Поздней осенью было решено пустить под откос несколько немецких эшелонов. У знакомого обходчика узнали, когда проходят поезда с боеприпасами и оружием.
Юра научился минировать рельсы, делая специальные мины. С их помощью поезда пускали под откос на крутых участках железной дороги. После двух взорванных эшелонов с боеприпасами немцы забеспокоились. Но, несмотря на усиленные проверки, устроенные фашистами, Юрке своей хитрой миной удалось пустить под откос ещё один эшелон, на этот раз с топливом. Поезд сошёл с рельс, вагоны опрокинулись, топливо разлилось и загорелось.
Немцы стали сильно злобствовать и искать виновных. Отряду пришлось вновь укрыться на болоте. Через две-три недели операцию повторили. Снова попался бензовоз. После его подрыва небо оставалось багровым почти два дня. Бензин, масло, металл - всё горело. После этого немцы озверели, Женя спрятала свой отряд на дальних болотах и решила на время притихнуть.
В начале декабря партизаны привезли бабке Марфе двух раненых. Мальчику Ване семнадцати лет оторвало взрывом левую руку. Её привезли в деревянном ведре, наполненном снегом. Бабка Марфа уже один раз пришивала отрубленные пальцы, а вот с целой рукой дела иметь не приходилось. Но деваться некуда. Один за другим она пришила сосуды и сухожилия, а на руку наложила дощечки. Долго возилась, но руку пришила. Два пальца -  мизинец и безымянный плохо двигались и почти не сгибались
Вместе с Иваном партизаны привезли раненную беременную молодую женщину лет двадцати. Её звали Мария, она была из соседнего села. Из-за полученных ранений в грудь и живот ребёнка спасти не удалось. А саму Марию бабка Марфа выходила, отпаивая её своими «волшебными» травками.
Ребята выздоровели, и когда в марте 1942 года Женькин отряд фашисты прижали к болотам, и взрывать эшелоны стало невозможно, они решили уничтожить склад с топливом, который находился недалеко от города.

Юра хорошо ходил и стрелял, но не мог ещё внятно говорить, а, тем более, по-немецки. Иван замечательно  водил автомашину, а Игорь неплохо владел немецким языком, но при этом ещё сильно хромал. Ребята выбрали в городе бензовоз «Опель» и, переодевшись в немецкую форму, угнали его.
К складам вела железная дорога, но имелась и грунтовая подъездная дорога. Угнанный в городе бензовоз заминировали и направились на нем к складу ГСМ.
Заправив по немецким документам автомашину, ребята оставили её у дальней ёмкости склада, открыв у цистерны все сливные краны.  Сами они покинули территорию склада через лаз в ограде из колючей проволоки, который заранее проделал Юрий.  За забором их ждала Евгения в санной повозке.
Не успели ребята добраться до саней, как произошел взрыв. Весь склад охватило огнём. Пожаром едва не зацепило отъезжающие от склада сани с партизанами.
Выскочив из  огненного облака, они помчались вглубь леса. Вокруг было светло, как днём. С вышек их заметили пулеметчики и открыли шквальный огонь. Отстреливаться  ребята не стали, так как во время движения это было почти бесполезно. Промчавшись ещё метров двести по лесному бездорожью, они ушли из-под огня немецких пулемётов.
Немцы очень оперативно оцепили все дороги и населённые пункты, проехать к болотам стало невозможно.
Тогда Женя развернула сани на сто восемьдесят градусов и поехала назад к городу. На подъезде к нему, в стороне от дороги, стоял старый амбар. Там и решили переждать, пока не утихнут облавы. Остатки корма (с ведро овса, ведер пять мякины) вполне должно было хватить для лошади дней на пять. Кроме того, в амбаре обнаружилось около тонны сена. Вот только костра не развести, но для того, чтобы согреться у ребят имелись тулупы, а лошадь укрыли попоной.
За удачное выполнение диверсии Евгения выдала каждому по большой банке немецких сосисок, хорошему ломтю хлеба и по банке трофейного ананасового компота. Наевшись ребята, улеглись спать, выставив одного дозорного. Ночью прошёл небольшой снег, и следы их замело.
В санях у Жени между полозьями и сидениями был сделан небольшой схрон, где лежали запас продовольствия, снайперская винтовка с шестью десятками патронов, несколько ножей, топор и шесть немецких гранат (колотушек).
Когда полностью рассвело, около девяти часов утра, ребята доели остатки ужина. Бабка Марфа на всякий случай положила им в карманы тулупов две средних луковицы и пачку галет. Лук - это большое количество витаминов, а галеты можно есть в любом виде. Она хотела положить ещё и шоколад, но потом подумала, что после сладкого тянет в сон, а от лука солдат всегда бодр и весел.
Женя перепрягла лошадь, ослабив чересседельник и вынув у неё удила. Вдруг, она заметила, что за санями кто-то прячется. Это оказалась девушка с короткой стрижкой русых волос, красивым личиком со вздёрнутым вверх носиком.  На вид ей можно было дать лет семнадцать.
Женя бесцеремонно её осмотрела. На девочке не было синяков, и она не изнасилована, хотя контакт с мужчинами имела. Да и вид у неё не голодный. Значит, новая власть её не обижала. У Евгении возникли подозрения.
Девушку звали Соня. Она пояснила, что не смогла уехать на последнем поезде и осталась жить у старого железнодорожника. Он жил с внуком в будке обходчика, недалеко от станции. Но после того, как взорвали эшелон с ГСМ, почти всех железнодорожников расстреляли, а Соне еле удалось убежать и спрятаться. По ее словам, она три дня жила в амбаре. Женя ей не поверила.
Прошёл день, Евгения решила ночью сделать вылазку. Долго скрываться в амбаре им не дадут, он торчит в поле, как волосок на лысине. Рано или поздно фашисты сюда заглянут.
Ребята сделали две связки из немецких гранат, по три в каждой. Кроме того, у Юры всегда с собой была граната Ф-1.
Из амбара выехали в два часа ночи. Женя с Игорем предполагали взорвать комендатуру, а Иван и Юра уничтожить ближайший артиллерийский склад.
Рядом с комендатурой стояли пять автомашин: три грузовика, легковой «Мерседес» и немецкий броневик. Убрав охрану, открыли крышки бензобаков и обрезав топливные шланги, приготовились к поджогу.
Тем временем у склада Иван привязал к гранате верёвку и сунул её, как детонатор, в ящик со снарядами. Верёвки хватило на двадцать метров. Сильно дернув её, Ваня укрылся за ближайшим кирпичным зданием. Раздался мощный взрыв. Услышав его,  Евгения сразу кинула в окна комендатуры две связки гранат, а Игорь поджёг автомобили.
Не успели Иван с Юрой отойти от взрыва, как увидели перед собой морду лошади. Ребята попадали в сани и спокойно поехали к выезду из города.
Двух вооруженных охранников около пропускной будки Юра снял короткой очередью из автомата. Женя забежала в караульное помещение. На полу стояла полная пятилитровая банка с керосином, на столе лежала ракетница и дюжина патронов к ней, а на полке стеариновые свечи.
Всё это барахло она отдала Юрке, а сама взяла канистру с бензином и разлила её содержимое возле будки. Сняв с пояса немцев гранаты, патроны и автоматы, ребята двинулись дальше. Отъезжая, Женя выстрелила назад из ракетницы. Будка вспыхнула, как коробок спичек.
Ребята поначалу хотели уехать в лес, но всю ночь шёл мокрый снег, а под утро подморозило, и началась метель. В лесу лошадь будет проваливаться в сугробы, а им придётся идти пешком.
Женя решила продолжить путь по дороге. В темноте фары немецких машин и мотоциклов видны издалека. Время свернуть с дороги будет.  Как ни странно, они обогнули город справа и не встретили ни одного патруля.
Метель продолжалась. Несмотря на то, что отряд сделал большой крюк, на болота приехали часам к одиннадцати дня. Здесь ребята передохнули, а поздним вечером были уже на заимке.
Немцы добрались до болот только через пару дней. Сунуться вглубь они побоялись. Двое суток они обстреливали болото из минометов, пока партизаны не закидали их гранатами, уничтожив всю батарею и охрану.
Больше до весны немцы к болотам не совались, но зато, когда подсохло, дали жару.
Отряд Евгении двинулся рейдом по области. Она прочитала книжечку о тактике партизан Дениса Давыдова во время войны 1812 года,  и решила действовать также. Ударить побольнее фашистов в одном месте и давать деру.
Теперь в её отряде насчитывалось восемь человек, включая бабку Марфу и Соню. Хотя поначалу Жене она не понравилась, бабка поговорила с ней, и её решено было оставить. За зиму Соня и Иван научились метко стрелять из снайперских винтовок.
Достали вторую телегу, на каждой из них сделали тайники. В отряде стало два снайпера, пулемётчик, сапёр, доктор, командир и две разведчицы. В разведку обычно ходили Нина и Соня, а на сложные участки брали с собой бабку Марфу.
К лету 1942 года Евгения расцвела. Ей шёл шестнадцатый год. Она стала настоящей девушкой, красавицей. Сформировалась фигура, увеличилась грудь, и попа стала из детской более девичьей. Теперь Женя выглядела не девушкой-подростком, а настоящей красоткой.
Со своим отрядом она проехала по всем лесам Украины, Белоруссии и Брянщине. Где-то на Украине местные партизаны попросили Женю помочь в проведении одной боевой операции.
Перед городом на перекрёстке четырёх грунтовых дорог находился немецкий контрольно-пропускной пункт. Не подойти к нему, не обойти его, было невозможно. Он был хорошо укреплен мешками с песком, и защищен четырьмя пулемётами и двумя миномётами. На посту постоянно находились двенадцать немецких солдат, а на ночь привозили из города ещё шестерых.
Небольшой отряд партизан под покровом ночи ползком приблизился к немецкому КПП метров на пятьдесят. Женя шла по дороге абсолютно раздетая. Чтобы её тело не было заметно издалека, она накинула на плечи немецкий плащ.
Когда до шлагбаума оставалось метров двадцать немцы её, наконец, заметили. Тогда она сбросила плащ и полностью обнажённая двинулась на пост. Все прожектора и внимание немцев были направлены на неё. Пользуясь этим, партизаны потихоньку стали приближаться к контрольному пункту.
Фашисты уже обнаглели. Открыв шлагбаум, несколько солдат, гогоча и протягивая руки, вышли на дорогу. В это время партизаны, их было десятка два, подошли вплотную и бросились на врага. Те от неожиданности даже автоматы со спины на живот не успели передвинуть, как всё было уже кончено. Вот так и помогли партизанам.
Женькин отряд занимался диверсиями, взрывал рельсы, пуская под откос немецкие эшелоны. Один раз уничтожили железнодорожный мост, один раз - городскую управу со списками для угона в Германию, заодно и освободили тех, кого уже погрузили в вагоны.
В вагон загнали полицаев и оставшихся в живых немецких солдат, закрыли его и подожгли, чтобы неповадно было фашистам сжигать наши сёла и людей.
Ещё подорвали склад с боеприпасами, предназначенными для немецкой танковой дивизии. Кроме этого, занимались разведкой, сообщая данные в партизанские отряды.
С наступлением зимы отряд вернулся на базу в родные болота. Командир местного партизанского отряда передал Жене, что командование высоко оценило их работу. За уничтожение склада с топливом всех наградили орденами Красной звезды, а Женю орденом Боевого Красного знамени. За взрыв комендатуры и склада вооружения все получили медали «За отвагу». Их представили к правительственным наградам и за последний рейд, но наградные документы еще ходят по инстанциям. 
Отряд решил ходить в рейды к врагу на лыжах. Это гораздо удобнее и быстрее. Только вот оружие и взрывчатку приходилось тащить на себе. Несколько вылазок прошли удачно, но однажды они попали в засаду, которую устроили украинские националисты.
Они ушли из-под огня чудом, благодаря Юрке пулемётчику и меткому снайперскому огню, дав быстрый и жесткий отпор националистам. Правда, трое из них были ранены, причем довольно тяжело. Саму Евгению зацепило в руку и плечо.
Около дюжины националистов продолжали преследовать отряд. Тогда Женя оставила раненых на опушке леса, отстреливаться от преследователей, а сама вместе с Юрой обошла преследователей на лыжах, вышла им в тыл и уничтожила. Националисты тоже были на лыжах, но за ними следовали две упряжки, одна была запряжена жеребцом, другая – кобылой.
Сани были без возчиков. Женя погрузила на них раненых и устроилась сама. Юрка правивший первыми санями, сделал петлю и привёз всех на болота. Там бабка Марфа взялась за их лечение и, слава Богу, быстро поставила раненых на ноги.
Пока бабка лечила партизан, вражеский жеребец покрыл обеих кобылок с разницей в три недели. Что теперь делать? Марфа разрешила эту задачу, она временно отправила кобылок в основной лагерь, а себе пока оставили жеребца.
В середине марта 1943 года все партизаны выздоровели и снова собрались в рейд. С базового лагеря сообщили, что партизаны их маленького отряда за выполнение заданий правительства и сбор информации награждены орденами Красной Звезды, а Евгению отметили орденом Красного Знамени.
Ребята были очень счастливы и горды тем, что Родина так высоко оценила их заслуги. Поэтому выполнять новые задания партизанского командования они отправились с большим душевным подъемом. Поскольку снега еще было много, выехали опять на лыжах.
Территорию, где воевал отряд Жени, освободят в марте 1944 года. Потом немцы опять перейдут в наступление, и только в июле 1944 года город Ковель и ближайшие окрестности вплоть до Бреста были наконец-то полностью освобождены советскими войсками 1-го Белорусского фронта.
Три долгих года местным жителям пришлось терпеть гнёт фашистов. Но партизаны продолжали бороться и уничтожать врага и его технику. В марте 1944 года немецкая дивизия СС «Викинг», обходя наши войска, пыталась форсировать болота. В одном месте им это почти удалось, но болото их дальше не пустило. На минах, поставленных партизанами, подорвались три немецких танка Т-4.
В эти дни партизанам досталось больше, чем за всю войну. Фашисты простреливали почти все болота из танков и миномётов. Два месяца было очень жарко.
Однако и партизаны доставляли много хлопот фашистам, нанося им существенный урон в технике и живой силе. Хотя и сами в этих боях потеряли больше половины личного состава.
Женя вывела свой отряд из болот ещё в марте 1944 года. Она собирала разведданные и напрямую сообщала их в штаб партизанского движения. Попутно уничтожая немецкие склады, вражескую технику и небольшие гарнизоны ООУН, полицаев и фашистов, оставленные в сёлах, для поддержания немецкого порядка.
Эти гарнизоны были небольшими: от шести до тридцати человек. Женя действовала по-Суворовски, используя хитрость и внезапность. Пошумит в одном месте, потом резкий бросок и ударяет малыми силами даже против значительно превосходящих сил противника.
Женя и её отряд не сидели, сложа руки, дожидаясь войска Красной Армии, а нанесли значительный урон фашистам. При приближении наших солдат они ударили в тыл немцам и хорошо помогли Красной Армии на данном участке.
Евгения хотела вступить в полк, которому отряд помогал в освобождении советской территории временно оккупированной фашистами. Но ни один её боец не прошёл медицинскую комиссию, хотя и проверяли их не слишком строго. Все ранения, полученные ребятами во время боевых действий, оказались несовместимы с несением службы в армии. К тому же Евгении было всего семнадцать лет.
Женя пришлось вернуться на базу основного отряда. Там их ждало награждение, аж двумя медалями: «За Отвагу», «Партизану Отечественной войны 1 степени».
Ребята стали думать, как налаживать гражданскую жизнь. К концу боевых действий в отряде образовались три влюблённые пары - это Юра и Нина, Игорь и Мария, Иван и Соня. Сначала навели порядок на хуторе. На одном доме покосилась крыша, на втором разобрали двор и сени, только третий дом остался целым. Немцы сожгли амбар и коровник.
Пришлось срочно бросить все силы на заготовку сена и веток молодых деревьев на корм скоту. Бабка Марфа где-то раздобыла семена картофеля, хоть и поздно, но картошку посадили. Если будет урожай и его никто не отберет, то его должно хватить до весны. Справившись с ремонтом домов и постройкой коровника, а также амбара. Они посеяли озимые. Тоже постаралась бабка Марфа, где-то раздобыв семена. Все хуторские поля не остались пустовать.
Колхоз ещё не возродился. Его земли почти все были заминированы. Но, несмотря на это, в августе часть колхозных полей, освобожденную от мин, засеяли озимыми. В этом колхозникам по просьбе первого секретаря райкома партии помогли солдаты остановившейся в селе на три дня стрелковой роты.
Про хутор все забыли, думали, что он сгорел. Но это было не так.
У ребят в хозяйстве остались две коровы и тёлка, две кобылы с двумя жеребятами и жеребец, который опять успел отличиться и «покрыл» обеих кобылок.
Бабка Марфа сказала, что лошадей надо пока припрятать, а то их мобилизуют в армию. Конечно, и там они очень нужны, но им, наверное, будут нужнее, так как, всё надо начинать сначала.
Жеребятам было почти два года. Бабка Марфа и Женя решили поменять их. Они поехали в город на телеге, но жеребят с собой брать не стали, боясь, что их обманут. На базаре нашли мужичка, у которого имелся полуторагодовалый бычок и два поросёнка. Сговорились, погрузили поросят в телегу, а быка привязали к телеге. Он, конечно, был немного худой, но, что делать - война.
 По дороге к ним присоединились два мужика на телеге. Из-за пазухи у них нарочито торчали обрезы. Всем видом они показывали серьёзность своих намерений - спуску никому не дадут. Продавец удивился, что грозный вид его мужичков нисколько не насторожил женщин.
Перед селом их ждали Юра и Нина с жеребятами. Здесь и произошёл обмен. Увидев Юру с пулемётом и наганом на поясе, а также Нину со снайперской винтовкой в руках, мужички притихли. К тому же Женя как бы нечаянно передвинула со спины на живот пистолет и нож, висевший на поясе. Думаю, если и было у них какое-то желание пошалить, то грозный вид одного только Юры отрезвил их в секунды. Продавцы и покупатели на этом и разошлись.
 Чтобы корова давала молоко её нужно сводить к быку. Она вынашивает телёночка 36 недель, а лошадь 40 недель. Конь у них был, оставалось приобрести быка. В селе быка не было, да и коня тоже. Время было очень голодное и злое. За помощь односельчанам, когда они приводили своих коровок и лошадок, бабка Марфа денег не брала.
На всё село сохранилось девять лошадок и восемь коров. Последнего быка съели больше полугода назад, когда немец особенно наседал, а все припасы были уничтожены вражескими минами. Конечно, люди очень обрадовались, когда в округе появился бык. Он оказался молодцом, любил всех коровок подолгу, предварительно лаская их и облизывая. Коровки были довольны и через тридцать шесть недель осчастливливали своих хозяев телёночком и молочком.
После родов корова даёт молоко около 3-5 месяцев, а потом её надо опять вести к быку, и молоко она будет давать почти до родов. Но, если запустить и не водить к быку, корова останется яловой, и от неё уже молока не дождёшься, останется только пустить её на мясо.
За всеми хлопотами и стройкой наступила зима. Очень суровая зима 1944-1945 года. Войска Красной Армии ушли вперёд. В лесах стали хозяйничать украинские националисты и недобитые полицаи. Партизаны ушли с войсками, но в селе осталось человек двадцать ветеранов, которых по возрасту не взяли в армию и человек пять молодых парней по шестнадцать-семнадцать лет. Они организовали отряд самообороны, поэтому полицаи к ним не лезли, понимая, что получат сдачи.
Лакомым кусочком им казался хутор. Однажды туда заявились человек пять, чтобы попугать хуторян. Они вели себя нагло и развязано. Согнали всех в одну избу, постоянно угрожая оружием. Ребята просили их уйти по-хорошему, но они только смеялись им в лицо. Один потащил было женю в чулан, но она убила, воткнув в горло вилку. Сорвав у него с пояса нож, она расправилась еще с двумя бандитами. Юра и Игорь разделались с остальными. Все было сделано тихо, чтобы не привлекать внимание выстрелами.
Взяв с собой побольше гранат и пулемёт, ребята пошли на болота, где, как они предполагали, могли быть националисты. Придя на бывшую базу партизан, они обнаружили там двадцать пять боевиков. Те до того обнаглели, что даже охранение не выставили, только часового у входа. Расправившись с ним, ребята закидали избу с националистами гранатами. Живым не ушёл никто.
Рядом с прибежищем националистов стояли пять велосипедов и три мотоцикла с колясками. В одном из них было литров семь бензина, а в двух других пусто. Женя решила забрать мотоцикл и все велосипеды.
Через пару дней они раздобыли бензин и пригнали на хутор остальные мотоциклы. Со временем построили и гараж для техники. Мотоциклы и велосипеды ребята перебрали, подготовив их к будущему сезону.
Когда пришла Победа, Евгения погрузила всё ненужное оружие на телегу, оставив лишь самое необходимое: Юркин пулемёт, снайперские винтовки, все пистолеты и револьверы. Властям ребята сдали два миномёта, два пулемёта, десятка два автоматов, столько же винтовок. При этом они спрятали на болоте ещё два миномёта, пушку сорок пятого калибра, два пулемёта, несколько автоматов и винтовок, а также всё холодное оружие. Женя очень хотела, чтобы в селе был музей партизанской Славы и потихоньку собирала экспонаты для него.
Погруженное оружие отвезли в военкомат, отдельно сдав мины, патроны и гранаты. Женя намекнула военкому, что неплохо было бы позаботиться о будущем музее, тот подумал немного и согласился.
Где-то в июне к ней пришёл директор школы, молодой парень, лет 24-25 в звании капитана, бывший командир роты связи, уволенный из армии по ранению. Женя окончила семь классов и Николай, так звали директора школы, предложил ей должность заведующей библиотекой и попутно, что-нибудь преподавать, пока нет учителей. Женя после долгих раздумий согласилась.
Он мечтала вернуться в Ленинград, но ей пришли письма от друзей и соседей, в которых сообщалось, что родители её погибли, а дом их полностью разрушен. Так как неё никого из родных у неё не осталось, Женя решила остаться жить на хуторе.
Бабка Марфа также уговаривала всех ребят поселиться на хуторе. Она ведь тоже осталась одна, а жить одной - не сахар. Тем более в такое тяжёлое послевоенное время.
Весной приехали на автомашине двадцать пограничников, они хотели ликвидировать банду националистов, а для этого прочесать лес. Женя рассказала им, что бандиты уже уничтожены, а все оружие сдано в местный военкомат.
Пограничники не слишком поверили девушке и бесполезно прошлялись три дня по болотам. Вернулись злые, сели сразу в автомашину и уехали, не сказав ни слова.
Юра и Нина устроились в лесхоз, Юра лесником, а Нина рабочей леса. Им не дали ничего: ни лошади, ни трактора, лишь обещали выдать один велосипед на следующий год. Остальные вступили в колхоз, работая на хуторе.
Через некоторое время Игорю предложили стать председателем сельского Совета. Его жена Мария стала директором клуба. Ивана выбрали председателем колхоза, Соне он поручил заведовать молочной фермой. Это было самое тяжёлое направление в колхозе, не было ничего: ни кормов, ни витаминов, даже быка не было. Хорошо еще Марфин бык выручал. За это колхоз подбрасывал ему сена. Мужиков в селе почти не было, вот ребят и выбрали на руководящие должности. Они были молодые, грамотные и напористые.
Забыл сказать, что как только фашисты ушли, ребята расписались. Юра женился на Нине, Игорь на Марии, Иван на Соне. А к осени 1945 года сыграли свадьбу и Николай с Евгенией. Они ушли жить в село, в школу.
Скоро у всех молодоженов появились дети. Мария родила сразу двух мальчиков. У Юры и Нины на свет появилась девочка, у Ивана и Сони тоже девочка. Евгения в августе 1946 года разродилась мальчиком.
Налаживалась послевоенная жизнь, настроение было светлое, перспективы радужные, им хотелось жить, работать, рожать и воспитывать детей. Сбылась мечта Евгении, она открыла всё-таки в селе музей партизанской Славы. В нем была даже настоящая партизанская землянка, которую разобрали на болоте и восстановили в музее.
Он разместился в старой школе, а для новой, по распоряжению РОНО, построили более современное здание. Женя всю жизнь работала в музее. Сначала она совмещала это с работой в школе, а с 1954 года, когда музей получил официальный статус, и к нему пришла известность, перешла туда на постоянной основе.
Кроме оружия в музее был представлен полный быт партизан. Женя тащила туда всё: немецкую и советскую военную форму, картины местных художников, рассказывающих о войне, документы, награды. Кстати бабка Марфа все свои награды передала музею.
Евгения, наконец, стала директором, и ей оформили штат в лице ночного сторожа, смотрителя и уборщицы. Она заочно окончила педагогический, а потом и институт.
Бабка Марфа прожила до 93 лет, помогая своим умением народу, не бросая своих приёмных детей, ведя их по жизни, не оставляя их без своей поддержки. Свои знания по врачеванию она передала Нине.
Жили хорошо, только однажды какая-то сволочь написала кляузу почти на всех руководителей села. К счастью, это случилось в феврале 1953 года. Ребят арестовали и стали таскать по допросам, но через две недели освободили.
А в конце апреля 1953 года арестовали автора кляузы. Больше его никто не видел. Видимо, одной мразью на селе стало меньше.
Ребята жили и работали, рожали и воспитывали детей. Женя оставалась их моральным руководителем. У неё родились три сына и дочка, при этом она не бросала работу в музее и в школе.