после дождя

Медленным шагом я дала себе возможность рассмотреть каждый лепесток, каждую травинку и капающую с неё хрустальную слезинку неба издалека, чего так не хватало глазам, уставшим от монитора компьютера в безвоздушной комнате. Проработав весь сегодняшний день, переписывая фразы и подбирая слова, сидела, сгорбившись над клавиатурой, привыкая к застоявшимся духоте и тишине. А тихо стало как раз из-за того, что ливень, шумящий за окном, начал капать на подоконник, на котором лежала неоконченная картина со свежими масляными масками, поверх уже не раз застывших слоёв – признак кропотливой работы или же недовольства небезупречностью. Места для холста пока не находилось ни на загромождённом книгами, блокнотами и тарелками столе, ни на тумбочке с обувной коробкой, хранящей засушенные головки когда-то подаренных тюльпанов, служивших натурой для той самой картины, ни на кровати, застеленной слишком мягким и подвижным пледом, готовым в любой момент впитать в себя сложно оттираемое масло. Поэтому было принято решение закрыть форточку, учитывая к тому же проникающую прохладу, во избежание потери впервые так далеко зашедшей, даже серьёзной живописной работы.

Позже, гуляя по парку рядом с домом, привлекаясь взглядом к отдельным шевелящимся деталям пейзажа, заметила крохотного неприметного жучка, пробегающего между двух замедленных шагов, в то время как надо мной большой, наверное, даже вековой, дуб раскинул свои пушистые лапы на случай возобновления дождя. В плотном от влажности воздухе еле уловимые ароматы будто раскрылись и тогда мне слышались не только богатый и сильный запах липы, но и скромные иногда даже неприметные разноцветия полевых цветов, свежая сырая земля. Этот парк из-за нескошенной высокой травы и этого собравшегося заряженного природой воздуха, теперь кажется лесом, как с ним бывает в определённые дни.

Каждый раз, натыкаясь на очертания вечно строящегося города, проскальзывающего сквозь переплетение стволов, стараюсь найти новую тропинку, которая уведёт меня вглубь - от парка к лесу, ко всему капающему и шелестящему. Где-то вдоль моего брожения встречались редкие запоздавшие цветения яблонь, сокрытых в тени более могучих и высоких деревьев – наверное оттого, что солнце дошло до них куда позже, чем до уже отцветших их братьев, разбросанных по городу. Зато я снова могла насладиться ароматом, слышавшемся издалека от белых ветвей.

Очень странно – этот парк зимой и большей частью весны, когда ещё не наполнился зелёной краской, свежими ароматами и бесконечными строями крапивы, казался вызубренным наизусть, будто давно изученная схема для вязания, где каждая тропинка, выглядывающая издалека – как будущий стежок. Сейчас же, когда могучие и молодые деревья распустили свои листья, показали всю свою красу, всё выглядело знакомо, но совсем иначе - как смутное воспоминание.

В какой-то момент, чего раньше не случалось никогда, за исключением первых прогулок по тогда ещё неизведанным венам парка, выйдя к круглым скамейкам, которые есть только в самом его центе, поняла, что потерялась - ведь по моему ощущению, по моему плану, к ним выйти должна была, но позже, на обратном пути. Они, эти скамейки, как ориентир моей потери, недвижно наблюдали, как моё смутное теперь переплетение аллей сменяется их правотой, их неизменной правотой, и как будто были довольны. А учитывая обмокшие деревянные седалища, которые ещё долго после этого ливня никто не смахнёт, чтобы присесть и насладиться зелёным островком в тисках большого города, такое довольство было вдвойне приятно. Когда схема, наконец, была перекроена, отправилась по проверочным пунктам: где-то слева показалась маленькая сцена, редко принимавшая в себя чьи-то представления, скорее детские песни и пляски на прогулках с их бабушками и дедушками, после низкое, но широко расстелившееся тонкими ветвями «воробьиное» дерево, прозванное так из-за схожести с большим гнездом, излюбленным маленькими коричневыми пернатыми, а сразу за ним и развилка, с которой уже виднеется угол моего дома среди точно таких же девятиэтажек. Убедившись в том, что пути теперь проложены в соответствии с правдой, стоило мне только развернуться обратно вглубь высоких трав и кружев ветвей, как ливень обрушился с новой силой – без предупреждающих первых капель.

Каждый раз, когда слышу дождь и его раскрывающиеся запахи, мне кажется, что он о чём-то напоминает. Вода помнит – вода шепчет. Как будто стена ливня не просто отскакивает от асфальтированных дорог, лап деревьев и человеческих сооружений, но ещё и превращается в зеркало, не то, что отражает небо и всё под ним – не в лужу, а в какое-то иное зеркало. Зеркало души? Может оттого мне и грустно во время дождливой погоды, что вода помнит, и вода поёт отражение каждого замысла, поступка и воспоминания о нём? Вода помнит, и вода поёт, фальшивя только в тех местах, где я сама умудрилась когда-то ошибиться, споткнуться. Она весело поблёскивает, в моментах удачи и доброты. И я оставляю открытым окно, всё-таки найдя место для картины, и слушаю этот шёпот, эту песню.