Команда Доктора Павлова

В этот день доктор Павлов был на ночном дежурстве.
Всякое могло случиться, а он был главным хирургом травматологического отделения.

Бывало по-разному — то густо, то пусто.
Он был уже более тридцати лет великолепным хирургом, с твёрдой рукой, невероятным опытом, не позволяющим себе расслабиться после сложных операций, как делали многие его коллеги — винцом да успокоительными.
Узнавая об этом, доктор Павлов безоговорочно выставлял таких горе-врачей за дверь.

Вот в эту ночь и привезли на скорой такого бывшего коллегу.
Черепно-мозговая травма, потеря крови, множество переломов и кусок автомобильного кресла, после аварии застрявший у пациента совсем рядом с сердцем, которое едва билось.

Доктор Павлов тут же поднял на ноги всех и вся, велел готовить операционную. Время тикало.
Все суетились, бегали, положившись на опытного врача, задавали ему вопросы ниже его компетенции.
И хоть доктор Павлов мысленно проходил план действий и возможных осложнений, он спокойным голосом вежливо обращался и к медсёстрам, и к анестезиологу, и к другим коллегам, координируя их даже в мелочах.

Доктор Павлов знал этого человека — Алексея Антонова, от которого он однажды почуял перегар во время операции. После недолгого разговора тет-а-тет он уволил Антонова, не желая играть жизнью своих пациентов.

Антонов знал и тайну доктора Павлова, но об этом позже.

Павлов не думал обо всём этом во время операции — краткие воспоминания только на миг задели его сосредоточенный разум.

Много часов Павлов и его команда боролись за жизнь Алексея Антонова. За всё это время доктор Павлов произносил лишь необходимое. Единственное, чего он попросил — это включить его любимую арию.
Все поняли, что случай этот очень тяжёлый, зная доктора Павлова. Когда он просил включать музыку — дела были совсем плохи.

Никто не знал, как и сам Павлов, доживёт ли Антонов до утра. А если даже доживёт — нужно будет ещё ждать неопределённое время.

Когда свежепрооперированного отвезли в отдельную палату, доктор Павлов едва держался на ногах. Коллеги, очень уважавшие своего чудо-доктора, засуетились вокруг него.
Но Павлов попросил только чашку крепкого кофе. Выпив, он просто заснул, опустив голову на руки...

Прошло время, и да — Антонов оклемался.
Льстиво улыбаясь, когда ему стало совсем хорошо и он знал, что выкарабкался из лап смерти, Антонов при визите Павлова, медсестёр и других врачей вдруг сказал:
— Знаете, доктор, а не могли бы вы мне вот сюда... — он протянул блокнотик и ручку в сторону Павлова, — написать для моих деток что-нибудь вроде: «Доктор Павлов — врач, который спас вашему папе жизнь».

Доктор Павлов застыл. Все смотрели в недоумении на доктора, видя, как тот слегка побледнел.

Антонов рассмеялся:
— Удивляет? Что, наш, ах, такой святоша доктор не берёт ни блокнота, ни ручки?
Все уставились на Павлова.
А Антонов продолжал:
— Он — аналфабет. Он и предложения написать не может!

Молоденькая сестра приоткрыла рот:
— А как же...?

Тут вдруг выступила вперёд заместитель главврача Надежда Зыкова и буквально вырвала блокнот и ручку из рук Антонова.
Потом быстро начертала в нём что-то и процедила сквозь зубы:
— Ваша клевета неуместна. Вчера у доктора была сложнейшая операция. Он и так еле ходит, так что, позвольте!

Но все вокруг знали, что вчерашняя ночь прошла спокойно.

Вдруг один из коллег вытащил свою ручку и спокойно сказал:
— Я бы кое-что тоже написал.

Один за другим стоящие в комнате доставали ручки и писали что-то в блокноте.
Потом он был отдан Антонову, который, глотая сухую слюну, будто потерял дар речи.

Доктор Павлов всё так же стоял и очнулся только, когда Надежда, взяв его под руку, мягко сказала:
— Пойдёмте со мной, Евгений Андреевич.

Так они и покинули палату Антонова, а за ними и другие, перед выходом, кидая на Антонова гневные взгляды.

Никто не задавал никаких вопросов.
Было ясно и так, кто всё время писал отчёты и бумаги за доктора.

А в блокноте Антонова стояли лишь несколько предложений, написанных разными чернилами:
«Самому неблагодарному и мерзкому человеку, который не заслужил даже этих слов».
А потом шли подписи всех, кто находился в палате.