Мистер Альфред Остин

Прекрасным мартовским днем я разыскал[стр. 45] Поэта-лауреата Англии в его официальном святилище в Лондоне. Великолепный мантия тумана висела над улицей, закрывая все остальное, слишком коммерческий аспект этого почетного проезда. Была середина дня, когда пробил этот час, и мягкий мягкий свет заливал перспективу в обоих направлениях, исходя от газовых фонарей на углах улиц, которые, подобно огням вечной молодости, они постоянно горят в столице гвельфов.
Я приблизился к логову первого поэта Англии с бьющимся сердцем, глухие удары которого, похожие на удары молота, по моему[Стр. 46] ребра были слышны, как стук двух винтов атлантического лайнера далеко внизу в складках моего макинтоша. Стоять в присутствии преемника Теннисона Было честолюбием, которое хотелось удовлетворить, но это было потрясающе и не на шутку сложно для нервной системы. Однако, однажды посвятив себя предприятию, я не был сбит с толку, и с трясущимися коленями и дрожащей рукой я колотил медным молотком в дверь до тех пор, пока зал внутри отзывался эхом и повторял его лязг.
Немедленно открылось окно на верхнем этаже, и лауреат сам высунул голову. Я мог смутно различить контур его благородного лба сквозь туман.
"Кто там, кто там, я хотел бы знать,
ты что, какой-то скучный и занудный пес?
Ты друг или даже враг?
Я не могу разглядеть тебя сквозь туман,"
сказал он.
"Я американская леди-журналистка", - [стр. 47] крикнула я ему, сделав из двух своих рук рупор, чтобы он не пропустил ни слова, "и у меня есть..." [стр. 47], - воскликнула я. Чтобы он не пропустил ни слова. пришел предложить тебе семь долларов за слово, чтобы хоть мельком увидеть тебя дома ".
"Сколько это в долларах в фунтах?" - нетерпеливо спросил он.
"Один фунт восемь", - сказал я.
"Я спущусь", - мгновенно ответил он и втянул свой благородный лоб внутрь от сырости он захлопнул окно, и, если скрипящие звуки я услышанное внутри значило что угодно, сползла по перилам, чтобы не заставляло меня ждать дольше, чем было необходимо. Он открыл дверь, и через мгновение мы стояли лицом к лицу.
"Мистер Альфред Остин?" сказал я.
"То же самое, о леди—журналистка,
я рад взять вас за руку -
особенно с тех пор, как я слышал
, что вы предлагаете по восемь каламбуров за слово".
- сказал он, сердечно хватая меня за руку.
"Поднимайся прямо сейчас и чувствуй себя как дома[Стр. 48], и я покажу тебе имитацию моего распорядка дня и отвечу на любые вопросы, которые ты сочтешь нужным задать. Конечно, вы должны знать, что я испытываю отвращение к подобным вещам вообще. Истинный поэт не может допустить, чтобы прожектор рекламы был направлен на его дом, не потеряв при этом чего-то от этого деликатный...
"Подождите, мистер Остин", - сказал я. "Я не хочу быть грубым, но я не уполномочен платить вам по семь долларов за штуку за такие слова, как эти, которые вы произносите. Если у вас есть какие-либо объяснения для общественности по поводу того, что вы снизошли до того, чтобы позволить мне подглядывать за вами во время работы, вы должны сделать это за свой собственный счет ".
Тень разочарования пробежала по его тонким чертам.
"Одним махом пропала сотня гиней", - пробормотал он, и на мгновение я испугалась, что получу свой коньяк. Сильным усилием воли однако лауреат взял себя в руки.
[Стр. 49]
"Если это так, о прекрасная янки,
Предположим, что мы поспешим вверх по лестнице,
Куда каждый день взывают Музы,
И не будем тратить слов здесь, в холле".
сказал он. И затем вежливо добавил: "Мне жаль, что лифт не работает. Вы знаете, это один из этих английских лифтов". - Сказал он. - "Я сожалею, что лифт не работает. Это один из этих английских лифтов".
"В самом деле?" сказал я. "А в чем особенность английского лифта?"
"Подобно британцам под прицелом вражеских пушек,
британский лифт никогда не работает,
Ибо, подобно мозгу шотландского тана,
тана, вы знаете, из Коудора,
наши лифты всегда выходят из строя".
он объяснил. "Это тоже очень раздражает, особенно когда приходится носить стихи вверх и вниз по лестнице".
"Вы должны позволить своим стихам идти своим ходом, мистер Остин", - сказал я.
"Прошу прощения", - сказал он. "Но как они могут?"
"У тех, кого я видел, было достаточно ног для сороконожки", - сказал я так сухо, как только мог, учитывая, что с меня все еще капал туман. - "У меня были ноги", - сказал я. как можно более сухо, учитывая, что я был окутан туманом.Лауреат торжественно почесал в затылке.
"Совершенно верно", - сказал он наконец. "Но пойдемте, давайте поторопимся".
Мы поспешили наверх и через пять минут были в святилище. Это была очаровательная комната. Полное собрание сочинений британских поэтов стояло на столе в хронологической последовательности. Экземпляр "Рифмовника" Худа, изрядно потрепанный , лежал открытым на диване, а томик популярных цитат лежал на полу рядом с креслом поэта.
Портрет ее Величества королевы в полный рост, семь дюймов высотой и шестнадцать шириной, висел над камином, а под ним стоял очаровательный бюст покойного лорда Теннисона лицом к стене. Прекрасная мастерская", - сказал я. "Несомненно, теперь можно увидеть источники вашего вдохновения".
"Это правда, моя дорогая. Это очень, очень верно.
Здесь, в моем святилище, высоко над мостовой, мэм,
я не могу не делать всего того, что я делаю,
Не нужно спасать мою великую бессмертную душу, мэм.
Видите ли, человек, которому ежедневно приходится писать
О вещах, о которых Каллиопа умалчивает,
должен подняться над землей и оставить это ничтожество,
Которое тупо бредет по тротуару".
он ответил. "Вот почему я живу под крышей, вместо того чтобы нанимать комнаты на первом этаже. Здесь, наверху, меня не беспокоит то, что в одном из моих новых стихотворений я назову "Мирские вещи". Довольно удачное выражение. это, вы не находите? Первый черновик гласит:
"Мирские вещи, мирские вещи,
извозчики и кольца на пальцах,
Тусклый блеск и сверкающие отбросы,
Пусть я никогда не сталкиваюсь
с просто мирскими, приземленными вещами".
"Довольно остроумно, чтобы быть выброшенным на[Стр. 51]
[Стр. 52] блокнот для царапин во время принятия душа ванна, а?"
"Да", - сказал я. "Что подсказало это?"
"Простая случайность. У меня есть немного мыла в глаза и был готов дать способ самообладание, когда я думал, что истинный поэт должен подняться выше мелких неприятностей такого характера—иными словами, выше обыденные вещи".
"Удивительно интересно", - вставил я. "Было ли ваше назначение неожиданностью для вас, мистер Остин?"
"Сюрприз? Нет, нет, моя прекрасная служанка.
Скажи на милость, почему я должен быть удивлен?
Несмотря на то, что Состояние всего лишь переменчивый нефрит,
я знал, что вещь должна достаться мне,
Потому что в наши коммерческие дни, разве ты не видишь,
От таких глаз, как мои, ничего нельзя скрыть;
И когда они давали объявление о продаже поэзии,
я предложил самую низкую цену ".
он ответил. "Видите ли, как газетчик, я знал, какие расценки получали другие поэты. Был Суинберн, получавший по семь шиллингов за строчку, и Сэр Эдвин Арнольд просит гинею за ярд, а старина Киплинг перемалывает ее по шиллингу шесть шиллингов за четверостишие, а Ватсон сочиняет сонеты на желтом Север, и красный, белый и голубой Восток, и розовый Юго-запад, по пять фунтов за дюжину. Поэтому, когда Солсбери позвонил мне по телефону и сказал, что мне лучше подать заявку на контракт на стихи, я точно знал, как договориться о своих расценках, чтобы получить работу ".
"У тебя было большое преимущество перед остальными", - сказал я.
"Что показывает ценность газетной подготовки. Газетчики знают все", - сказал он. "У меня был только один страх, и это были ваши американские поэты. Они жулики, и я не знал, но что некоторые предприимчивые Американцы, такие как Рассел Сейдж или Barnum & Bailey, создали бы синдикат и загнали бы в угол американский источник стихов и выбили бы у меня калитки. Работая вместе, они могли бы это сделать, но они не знали своей силы, слава Небесам! — если можно позаимствовать американизм ".
[Стр. 53]
[Стр. 54]
"Что ж, мистер Остин, - сказал я, вставая, - боюсь, мне придется уйти. Я боюсь, что ваши слова уже превысили допустимые нормы. Ах— сколько я вам должен ?"
Лауреат достал из-под подбородка маленький золотой предмет, который был похож на медальон. Открыв его, он мгновение внимательно рассматривал.
 СВЕРЯЯСЬ СО СВОИМ ПОДБОРОДКОМ
"Мой чинометр показывает девятьсот шестьдесят три слова. Назовем это тысяча — меня не интересуют мелочи", - сказал он.
"Очень хорошо", - ответил я. "Это 7000 долларов, которые я вам должен".
"Да", - сказал он. "Но, конечно, я предоставляю вам обычную скидку".
"За что?" - спросил я.
"Наличными", - сказал он. "Пул делает это по одежде, и я перенял эту систему. В конце концов, это окупается, ибо, как я говорю в моей следующей оде королеве, которая должна быть написана по случаю ее рубинового юбилея: "Соверен в руке - это стоит двух наследников - предположительно в кустах".
"Другими словами, отложенные денежные средства вызывают тошноту в сердце".
"Именно. Я запишу этот девиз в свою записную книжку для дальнейшего использования".
"Благодарю вас за комплимент", - сказал я, заплатив ему 5950 долларов. "До свидания, мистер Остин".
"До свидания, мисс Уизеруп", - сказал он. "В любое время, когда вы обнаружите, что у вас есть полчаса и 1000 фунтов в запасе, приходите снова.
"Скажи "До свидания", но не "до свидания",почему?
Нет причин шептаться, Вейл, Когда мы можем вести переговоры,
не опасаясь, что слова ничего не стоят, моя дорогая,"
- сказал он, провожая меня вниз по лестнице и с поклоном выпроваживая в туман, который к этому времени посветлело настолько, что я мог видеть кончик своего носа, когда я шёл.