Жара

База путевой машинной станции летом - зной над выгоревшей травой поля до горизонта с покосившимися столбами и провисшей ме- таллической сеткой ограждения, распахнутые настежь ворота, собаки, неохотно выбегающие на звук мотора автомобиля, разгоняющего пыль укатанной глины дороги, упирающейся в опрокинутый прямой парал- лелепипед административного здания, обшитого сайдингом синего цвета, и убегающей от него, пересекая почти неразличимые вдали в траве строчки железнодорожных путей к другому синему параллеле- пипеду на горизонте, цеху сборки рельсошпальной решетки, собирае- мой зимой и к лету скапливаемой штабелями, а нынче вывезенной из обезлюдевшей базы за сотни километров к месту летне-путевых ре- монтных работ. У видимой части горизонта едва различимы сиротли- вые, обозначенные, прерывистыми от колеблющейся ветерком травы черными линиями, платформы, желтые пятна хоппер–дозаторов, и два грязно зеленых выцветших пятна пассажирских вагонов.
База затеряна в лесах в тридцати километрах от железнодорож- ной промежуточной станции с короткими и редкими остановками пас- сажирских поездов и дизель поездом, который курсирует между базой и станцией два раза в сутки. Одноэтажное здание станции, называемое жителями вокзалом - центр поселка, в котором живет большинство ра- ботников базы. На выходе из вокзала автобусная остановка с покосив- шимся навесом, сломанной скамейкой и урной, переполненной мусо- ром. Поодаль от автобусной остановки ожидают редких пассажиров три автомобиля марки «Жигули» и стоит киоск в железной решетке, прикрывающей витрину с выставленными бутылками воды, импорт- ной бакалеей и маленьким окном общения с покупателями, а по раз- ные стороны привокзальной площади два сорокафутовых контейнера,

переоборудованных в магазины, двери которых, вырезанные в боко- вой стене контейнера закрыты на амбарный в ржавчине замок.
Ивана Ивановича встречал на старом автомобиле марки УАЗ мол- чаливый водитель. В кабине со стороны пассажира ручки на двери не было, при встрече дверь за Иваном Ивановичем закрыл водитель, а по приезде на базу открыл не молодой с коричневым лицом и морщини- стой шеей мужчина с редкими, пегими, слипшимися от пота волосами, в клетчатой, потерявшей цвет рубашке на загорелом теле и брюках цвета пыльной дороги, поблескивающими пятнами мазута, повисших на голых ногах в сандалиях, которые нынче и не носят. Мужчина мед- ленно поднимался по лестнице на второй этаж, сдерживая, засидевше- гося в машине резвого Ивана Ивановича, привел к кабинету с таблич- кой «Главный инженер Полетаев Сергей Петрович», рывком распахнул дверь, и ветер из открытого окна кабинета, увлек со стола на пол листы бумаги, а мужчина едва не подтолкнул Ивана Ивановича к столу, зава- ленному стопками бумаги и папками, и над которыми выглядывал Ивана Ивановича приветливый мальчик, взглядом, призывающий раз- делить еще не пережитую им гордость быстрой карьеры. Мужчина, придушив дверью порыв ветра, встал у закрытой двери. Главный ин- женер радушно развел руками, протянул вялую потную руку, предста- вился, Иван Иванович представился в ответ и на приглашающий жест сел на стул подле стола, против Сергея Петровича, который нежно по- ерзывал, узнавая место, на котором еще не присиделся.
— Михалыч, — обратился Сергей Петрович к сопроводившему Ивана Ивановича мужчине, присевшему на корточки, собирать, сбро- шенные ветром со стола, листы бумаги, — ты вагоны показывал?

— Нет, мы сразу к тебе, — невзначай, уронил авторитет молодого руководителя Михалыч.
— Это механик, — легким пренебрежением к должности, кивнул в сторону Михалыч главный инженер, — он знает вагоны на этой базе лучше всех, он все покажет, расскажет, объяснит.
Михалыч положил на стол, собранные с пола листы бумаги.
— Не перепутал? – поворчал «на публику» главный инженер.
— Мы пойдем? — спросил Михалыч.
— Да, идите, — и Ивану Ивановичу, — не прощаемся, как закон- чите, ко мне.
— Да, — ответил Иван Иванович. Вышли из кабинета, механик остановился в ожидании решения Ивана Ивановича.
— Мне нужны паспорта вагонов, — сказал Иван Иванович. — Пошли.
На этаже все двери, кроме одной, распахнутой настежь, были за- крыты. Вентилятор в комнате гонял в открытую дверь выгонял теплый воздух, окно в комнате было закрыто, стояло три рабочих стола с ком- пьютерами, за одним из столов изнывала девушка, плотная телом, упруго выдавливающимся из светлой легкой полупрозрачной ткани платья, не скрывающей синий цвет бюстгальтера, едва удерживаю- щего ее достоинства. Два других стола, пустовали, но на одном видне- лись следы недавнего присутствия. Девушка поднялась со стула, оправ- ляя прилипшее к телу платье. «Умеют же наши девки одеваться, а

красоту все равно не спрячешь», — любуясь мысленно пошутил Иван Иванович.
— Катерина где? – спросил механик.
— Отпросилась на час, Алексей Михайлович, — ответила де- вушка.
— Придет, скажи, чтобы паспорта на вагоны, которые мы указали в заявке в Росжелдор, собрала.
— Она, по-моему, собрала, — ответила девушка, делая неуверен- ное движение в сторону стола со следами недавнего присутствия.
— Не надо, — ответил механик, — мы позже зайдем.
В зное расплывались в дали игрушечные вагоны.
— Далеко, по жаре, —механик проводил взгляд Ивана Ивановича в сторону вагонов. Иван Иванович не ответил.
— Что их смотреть, — продолжил механик, — вагоны хорошие, паспорта на них в отделе.
— Все в одном месте? — попытка заглянуть механику в глазу не удалась, тот отвел глаза, ответил, покосившись в сторону.
— Разбросаны по базе.
— А почему не согнали в одно место?
— Все локомотивы ушли, нечем растащить. Иван Иванович поже- вал глицериновый воздух и построил фразу с использованием

табуированной лексики, которая в переводе звучала примерно так: «а мне по мужские гениталии. Я уезжаю и занимайтесь сексом сами с со- бой».
— Как знаете, — смиренно ответил вежливый механик, не подни- мая глаз. Иван Иванович потоптался и ступил на шпалы железнодорож- ного пути утопленные в грязно мазутной слой сбитого в монолит щебня с прорастающими пучками травы, когда-то считавшиеся балластным слоем. По первым шагам Иван Иванович пытался концами штанин не касаться, испачканных в мазуте верхушек трав, а потом и не обращал внимания, только пожалел, что не закатал штанины и одел приличные туфли. Задыхаясь, догнал Ивана Ивановича механик, шел чуть позади, старался не отстать и бормотал:
— Там всего то три вагона, остальные не надо смотреть.
А расстояние до вагонов, казалось, увеличивалось. Не задержива- ясь у худосочных кустов малины с редкими мелкими ягодками, Иван Иванович на ходу сорвал пару ягодок и раздавив языком, удивился сла- дости ягоды, не соответствующий ее внешнему виду. Механик отста- вал, ковыляя, Иван Иванович, сдерживая дыхание и, стараясь вдыхать горячий воздух носом, шагал не останавливаясь. Остановился перед первой платформой из группы вагонов, сцепленных в состав без локо- мотива. Иван Иванович сверил номер платформы с записью номеров вагонов, которые ему необходимо осмотреть и нагонявший его меха- ник, метрах в пяти от Ивана Ивановича, крикнул:
— Это не наш вагон.

Иван Иванович кивнул и, сделав попытку опереться на раму плат- формы, обжегся о раскаленный на солнце, окрашенный в черный цвет, металл, отошел на шаг и ждал, пока механик подойдет и отдышится.
— Показывай, которые будем смотреть, — сказал Иван Иванович, дождавшись восстановления ритма дыхания механика, — чтобы мне не бегать по составу, сличать. Механик, не ответив, пошел вдоль со- става, Иван Иванович за ним по откосу недавно отсыпанного щебня, сползающего под модными ботиночками Ивана Ивановича, которые стоили, угораздило его их одеть, едва ли не столько, сколько он зара- ботает за эту поездку. Остановились возле хоппер – дозатора в грязных пятнах бывшей желтой краски с жеванной от вмятин кувалдой боковой стене кузова. Иван Иванович осматривал вагон, записывал в растре- панный блокнот, нарисованные белой краской на боковой и торцевой стенках вагона номер, дату постройки, даты ремонтов, залезал под ва- гон, стучал подобранным куском щебня по металлу хребтовой балки, фотографировал, испачкал на спине рубашку, и механик снисходи- тельно смотрел на суету Ивана Ивановича. С насыпи на насыпь, через переходную площадку на одну, другую сторону вагона, осмотрел Иван Иванович два вагона хоппер–дозатора, спросил:
— А третий?
Механик махнул в конец состава.
— Пошли. — ответил Иван Иванович и поймал вскинутый механи- ком быстрый взгляд невысказанной злобы на приезжего, лишившего его обеда в мастерской с подчиненными, домино и раннего возвраще- ния домой в прохладную комнату с трепещущими занавесками.

Ступив в траву, Иван Иванович пошел по твердому полю вдоль же- лезнодорожного пути, спросил механика:
— Лет то тебе сколько?
— Год до пенсии, — ответил механик.
— А я уже, — сказал Иван Иванович и через долгую паузу, не услы- хав, но почувствовав вопрос – комментарий: «А что же ты чудак этакий, по жаре лазаешь, когда тебе предлагают в прохладной комнате подпи- сать все документы, и водочки попить», сказал:
— Совесть надо иметь.
Остановились перед последним в составе вагоном, за которым обозримы столбы с колючей проволокой, голубое выцветшее небо, а оглянуться, синий коробок здания, из которого они вышли. Километра два будет, прикинул Иван Иванович. Участок железнодорожного пути со свежим отсыпанным щебнем закончился и вагон, хоппер—дозатор стоял на полусгнивших деревянных шпалах, на заросшем травой воз- вышении, что, вероятно, было насыпью или естественным склоном не- большого оврага – траншеи, заросшей к основанию малиной.
— За каким ... — вежливо спросил Иван Иванович ремонт пути де- лали?
— Деньги были, щебень остался, начальство должно было прие- хать, — ответил механик, — все одно к одному.
— Понятно, — ответил Иван Иванович и помолчав, в раздумье, вглядываясь в нарисованные на боковой стене вагона белой краской, 1972, продолжил утвердительно: — Сход был.

Механик промолчал.
Иван Иванович продолжил: — Был. — Попытался заглянуть в глаза механику, механик увел взгляд в сторону.
— И кто-то из своих капнул, — продолжал Иван Иванович, — при- ехало начальство, Госжелдорнадзор дал предписание о неисправно- стях на пути и попутно нашли и дали предписание на запрет эксплуата- ции хлама, что ты мне сейчас показываешь.
Механик промычал, не понять, согласился с предположениями Ивана Ивановича или нет, прячась в тени вагона, посмотрел, как Иван Иванович теребил в мазутных пятнах блокнот, записывая данные о ва- гоне, достал сигарету, помял и вернул в пачку, пробурчав:
— Зачем писать, если все записано, — потрепав, приглашая по- смотреть, потерявшие под мазутными пальцами гонор документа, ли- сты со списком и характеристиками вагонов. Иван Иванович, обжига- ясь о горячие поручни лестницы кузова, взобрался навстречу слепя- щему глаза солнцу и, подставляя солнцу затылок, заглянул внутрь ку- зова с остатками щебня и помятой при зимней погрузке двускатной балкой, и прянув от горячего воздуха из железной банки кузова, тороп- ливо спустился, обманув механика надеждой, проговорил:
— Ну вот и ладненько.
Механик, напряженный ожиданием слов: «хватит, посмотрели, а теперь в контору», томился, переступая с ноги на ногу.
— А ремонтируете вагоны где?
— Здесь, недалеко, в местном, сто километров отсюда, депо.

Иван Иванович, опершись о кузов, заглянул под вагон и обернулся к механику не разгибаясь, — А остальные вагоны где?
—Там, — махнул рукой механик в сторону, откуда они с Иваном Ивановичем пришли, —за территорией базы тоже есть и ..., — он за- молчал, увидав, что Иван Иванович зашел в тень вагона и присел на корточки на грязный балласт в иллюзии прохлады.
— Так ты говоришь, берут у вас в ремонт вагоны? — спросил Иван Иванович и, не ожидая ответа, продолжил, — и паспорта на вагоны есть?
— В конторе отдам.
— Никак родные паспорта?
— Утеряны, — ответил механик, — при капремонте восстановили. — И сколько ты работаешь с хопрами?
— Лет сорок.
— Тогда покажи, где на этом хопре авторежим?
Механик не ответил, Иван Иванович залез под вагон, а механик подошел ближе к вагону в тень, где прежде присел Иван Иванович. Из - под вагона Иван Иванович видел ноги механика, перекрывающие па- нораму поля желтеющей травы, ласкаемой солнцем и выцветшую го- лубизну полоски безоблачного неба.
— А ты, говоришь, 1972 год, — подытожил Иван Иванович.
Иван Иванович на четвереньках, метя мазутной грязью хребтовой балки рамы вагона, прилипшую к спине рубашку, засуетился под

вагоном, нашел прикрепленную к балке табличку алюминиевого сплава, перекатился с четверенек на бок и, опершись на локоть полу- лег, позвал механика. Механик заглянул под вагон.
— Молоток у тебя есть? – спросил Иван Иванович.
— Нет.
— Какой же ты механик без молотка.
— Здесь до вас приезжал один старичок с молотком.... Иван Иванович перебил:
— Загонял поди его?
— Нормально, и водочкой угостили, и вагоны показали. — Ага, из окна комнаты, пока он девиц пробовал щупать. Механик промолчал.
— Залезай.
Механик закряхтел, пробираясь под вагон, присел подле Ивана Ивановича. И оба, механик, ожидая разъяснения, а Иван Иванович, раздумывая, засмотрелись на бутылочный осколок и былинку у по- дошвы рельса, дрожащую на безветрии попыткой сдвинуть рельс. Иван Иванович сорвал былинку и показал механику – нет корней. Ме- ханик передернул плечами, а Иван Иванович отвернулся и камнем принялся счищать на табличке, прикрепленной к раме, проступающие: «Великолукский локомотиворемонтный завод» 1965. Механик за- метно притворился равнодушным.

— Я не знаю и не хочу знать, как вы договариваетесь с ремонтни- ками, но я не хочу, чтобы про меня сказали, как про того старичка с мо- лоточком. Иван Иванович замолчал, царапал табличку. Механик, уче- ником, принимающим необоснованные претензии учителя, внимал.
— А ты, нет, чтобы гнать халтурщика, уговариваешь, — Иван Ива- нович передразнил механика, «чего их смотреть».
— Понятно, —сказал механик.
— Что тебе понятно? Молоток почему не взял? «А сам то», —подумал, но не сказал механик.
— Камнем теперь сбивай, — Иван Иванович отбросил камень, ко- торым царапал по табличке, выкарабкался из-под вагона, перемазан- ный подвагонной грязью, отошел в тень вагона, заслуженно отдыхая от ползания по щебеночному мусору железнодорожного пути.
—Это только в России так, насвинячат, и следы оставляют. Вагон 1972 года, а то, что без авторежима хопры с 1968 года не выпускают, в депо не знают.
— Сняли авторежим, — сказал механик.
— Прокурору сказки будешь рассказывать. А сейчас табличку сбей и забудь, и я забуду. Механик застучал камнем по табличке.
— Гоняете его куда?
— В вертушку не ставим. Местный он. — Но в хозяйственный то ставите.

— Не всегда, — ответил механик увлеченно стуча камнем.
В вертушку не ставьте, уйдет на другую дорогу, зацепят, не ровен час, а то еще, не дай бог, на сход попадет и потянут Алексея Михайло- вича...
— Везде люди живут.
—Тебя что, здесь не устраивает?
Механик молчал, стучал, не поддавалась табличка камню.
— Не носишь с собой молоток, — позлорадствовал Иван Ивано- вич.
Механик выкарабкался из-под вагона, отряхнул ладони.
— При мне сбивай, — Иван Иванович опередил, не высказанную механиком просьбу.
— Не идет камнем.
— А ты того старичка позови с молотком.
Механик потоптался, косым взглядом на Ивана Ивановича умерт- вил надежду договориться, включил, запрятанную под рубашкой, на груди висевшую, рацию, захрипевшую на все лады, и закричал в нее нецензурные слова, перемежая их: «Вася, кувалдочку, ко мне». От си- него параллелепипеда административного здания заклубилась придо- рожная пыль, и жигули седьмой модели кирпичного цвета лихо раз- вернулись в метрах тридцати от Ивана Ивановича и механика, води- тель выбежал, не закрыв дверь автомобиля, и Вася, не остывший от напутственных слов механика, молодой, голый по пояс, загорелый,

налысо стриженный, круглолицый в пляжных вьетнамках доставил ме- ханику желанную кувалдочку.
— Дверь закрой, угонят твою машину, — сказал Иван Иванович.
— Не а, —добро улыбнулся Вася, — не угонют. — Лексей Михалыч, помочь?
— Не надо, — сказал Иван Иванович, — за машиной смотри.
Механик кивнул: — Иди, Вася. Подожди у машины, мы сейчас при- дем.
—Да, я помогу.
— Иди Вася, разберемся.
— Не надо, лишнее это, — сказал Иван Иванович вслед ушедшему на не слышимое расстояние Васи.
— Да я понял, —ответил механик, залез под вагон и в пару ударов сбил табличку.
Иван Иванович потрогал закидки дозатора, по ноге прикинул вы- соту, на которую дозатор поднят в транспортном положении и, выле- зающему из-под вагона механику, сказал: — Не регулируете вы их не хрена.
— Колеса обточены, — ответил механик.
— А вагонники?
— А что вагонники, мы тут все одни, и путейцы, и вагонники. Машина, чья? — спросил Иван Иванович!

— Моя, — ответил механик. «Сучонок», — подумал Иван Иванович.
«А ты как хотел, специалист хренов, — подумал механик, — чтобы я свою машину убивал за тебя», а вслух сказал:
— Поехали, далеко идти.
Механик вернул Васе кувалду, сел на заднее сиденье, Иван Ива- нович на переднее.
— Куда? —обернулся к механику Вася.
Подумав секунды, механик сказал: — на пятый, потом на седьмой.
В чистом поле, в стороне, противоположной месту, где смотрели три вагона, стояли сцепленные шесть вагонов, из которых четыре надо было осмотреть, «наши вагоны». Механик, опередив Ивана Ивано- вича, подошел к вагону и, проводив взгляд Ивана Ивановича на вагон, сказал:
— Пиши, трещина в районе шкворневой и направляющие править надо.
— И износ ударной розетки, — добавил Иван Иванович
— Это у всех.
—У всех и запишем. Как это, без замечаний. Проверял, а замеча- ний нет. Не порядок.
— Не порядок, — вздохнул механик и пошел к следующему ва- гону, обернувшись на замешкавшегося Ивана Ивановича: — Да, не

смотри, я тебе о них все расскажу, врать не буду. Тебе врать, себе до- роже.
Привыкнув к жаре и срастаясь мыслями и делами, два пожилых, почти одногодка осмотрели еще 12 вагонов, зауважали друг друга, са- мое время выпить и спросить про уважение, но остались не осмотрены пять вагонов: два вагона за территорией базы, а три на станции, на ко- торую приехал Иван Иванович и с которой будет уезжать. Потому всего лишь чайку попить пригласил механик Ивана Ивановича.
В душно пахнущей металлом, ветошью и мазутом мастерской на надорванной газете, скатертью, укрывающей металлический стол, раз- мякшие, мелко нарезанные кубики сала, куски черного хлеба; литро- вую банка супа Вася залил в кастрюлю на электрической в одну кон- форку плитке.
— Пообедаешь? - предложил механик.
Иван Иванович может и поел супа, хотя в жару и не очень хоте- лось, но не рассчитали суп на него, потому сказал:
— Жарко. А вот сала поем с чайком.
Механик, как хозяин, который дает понять хозяйке: «гостя не обидь», приказывает:
— Чайку.
И молодой Вася сыпет под поощрительным, «сыпь больше», взглядом механика в пол литровую банку чай из открытой пачки.
—А то..., кивает механик на кастрюлю.

— Нет. А сало попробую, — Иван Иванович руками кладет размяк- шие кубики сала на черный хлеб и пропадает неловкость обедающих людей в присутствии голодного. Вкусно прожевывая первый кус хлеба с салом, Иван Иванович говорит: — Хорошее сало.
Средних лет рабочий в грязной мазутом, местами порванной майке, говорит:
— Свое сало, домашнее, тесть в деревне.
С каждым глотком горячего, желанного в жару чая, глаза Ивано- вича слипаются, обеденный разговор мужчин шелестит ветерком, иг- рающим с листвой и видится Ивану Ивановичу разбегающаяся от крика путевого рабочего стайка мальчиков, подкладывавшая под колеса про- ходящего состава расплющивая гвозди, и настигнутый рабочим упав- ший на острый щебень, ранив коленку Ваня, взлетевший сильными ру- ками рабочего прижавшего Ваню к груди, приговаривая: «Куды ж вы лазате под поезда, дурья ваша башка»; и, очнувшись, на удивленный взгляд механика говорит:
— Ничего, ничего, не беспокойся, я без сахара, с конфетой.
Надкусанная карамелька растворяет образ маленького, напуган- ного путевым рабочим, Вани, и Иван Иванович говорит:
— Подушечки были конфеты, в детстве. Механик отвечает:
—У ууу, да, какие вкусные.
Он кивает на Васю:

— А сейчас заелись, — смотрит на пустую съеденного супа та- релку и говорит: — Зря от супа отказался.
Иван Иванович тянется к банке с заваркой:
— Налью ка я себе еще чайку, и не успевает, Вася берет банку, спрашивает:
—Может погорячее?
—Нет, спасибо, давай такого.
Слипаются у Ивана Ивановича глаза, улыбается сонному Ивану Ивановичу механик и кивком, уводит за собой Васю, а рабочий в по- рванной майке неслышно убирает следы обеда.
Очнулся Иван Иванович.
— Никак разбудил, — говорит рабочий в грязной майке.
— Нет. А где Михайлович?
— За документами поехали. Говорит, здесь сподручнее смотреть, а туда, только и напечатать, если потребуется, съездим.
— Михайлович, что, так всю жизнь здесь механиком проработал?
— Михайлович... — и рабочий описывает Алексея Михайловича молодым демобилизованным старшим лейтенантом с афганской, с медалью какой не понял, но с медалью, это точно, контуженного, ко- торого привезла из санатория, надо же, первый раз поехала в санато- рий и такого красавца привезла, разведенная Людка с двумя малолет- ними детьми и родила ему девочку, которая в пять лет напоролась на ржавую проволоку, врачи ножку хотели отрезать, но Семен

Михайлович начальник базы помог устроить ее в больницу МПС в Москве, ножку сохранили, но хроменькая девочка осталась. А так хо- рошенькая девочка, и красавица и умная.
— Так всю жизнь механиком и проработал?
— Почему? И главным инженером был и начальником базы, и, — поколебавшись, — сидел года три, вернулся, а Людка умерла, пока он сидел. Рабочий расставил в шкаф помытую посуду.
— Один он сейчас, Оленька в Москве учится, Людкины старшие, вот что значит отец у них алкоголик, пьяницами сгинули где-то.
Постеснялся Иван Иванович спросить, за что сидел механик. Но помолчали солидарно о жизни, и рабочий продолжил:
— Авария была, два человека погибло, не было Алексея Михайло- вича при аварии, старший мастер виноват, отец нынешнего главного инженера, молодой тогда он был, а Алексей Михайлович начальник базы, не стал Петьку Полетаева подставлять, на себя взял, Михайло- вичу три года и дали, а как вернулся, он в механики и подался.
На блестящую, избавившуюся от газетной скатерти, жесть стола, неслышно вошедший Вася в рубашке, сдвинув приготовленные к игре рабочим костяшки домино, положил листы копий паспортов вагонов, и в проеме не прикрытой Васей двери, Иван Иванович увидал, что ме- ханик не торопится войти, а стоит, правя зеркальце автомобиля.
— Алексей Михайлович! — позвал Иван Иванович, — работать пора.
Сели за стол,

— Да, подожди ты, — отогнал механик от стола рабочего, — наиг- раешься, доминошник.
— Да мы недолго, —успокоил Иван Иванович, пролистывая копии документов. Паспорта по форме посмотрим, а живьем, мы с тобой ва- гоны видели. Ты мне лучше план ремонта дай.
— Зачем?
— Тебе жалко?
— Я тебе и так скажу, все в голове.
— Ну, скажи, — Иван Иванович подвинул Михайловичу лист со списком вагонов, которые должны были быть осмотрены, — пиши про- тив каждого.
— Ручкой можно?
— Хоть ножкой.
Иван Иванович смотрел искоса, как механик карябает лист бумаги, сказал:
— Тебе деньги выделили на деповской ремонт вагона, а я назначу капитальный, и где ты деньги на капитальный возьмешь? У тебя финан- систы будут план пересматривать?
Механик поднял голову и задержал взгляд на Иване Ивановиче.
— Ты пиши, — поторопил Иван Иванович, — ехать надо, вечереет.
Помолчал и продолжил: — Но учти, если деповский, то только до следующего деповского.

Механик кивнул, продолжая писать.
Вася постукивал ногой колесо автомобиля, и завидев механика и Ивана Ивановича, открыл дверь автомобиля в попытке сесть на води- тельское место.
— Я поведу, — остановил Васю механик, — нам еще на станции смотреть вагоны. - И обращаясь к Ивану Ивановичу: - в контору тебе нужно заезжать?
-Нет. Телефон свой оставь и адрес.
Иван Иванович сел на переднее сидение автомобиля. В салоне ав- томобиля сохранился дневной зной, и Иван Иванович открыл окно со своей стороны.
- Сергею, —обратился к Васе и поправился механик, — Сергею Петровичу скажи, на станцию поехали, три вагона смотреть, он знает. Хотели зайти, да занят он был, а мы торопились.
Механик сел на водительское сиденье, открыл окно.
-Не продует? - спросил Ивана Ивановича.
- Вот такие дела, - Иван Иванович вперил взгляд в окно. - Пыльно у вас, жарко.
Механик достал из бардачка тряпку, передал Васе. - Протри Вася. -А мух нет -продолжил Иван Иванович.
Жаль, что уезжаешь, - сказал механик, - выпили бы.

- А я о твоем старичке думаю. Мы с тобой тоже не бог весть как наработали, и ты лучше меня знаешь свои вагоны и не враг ты себя, чтобы выпускать хлам. Так что же я сегодня сделал? Тебя погонял по жаре, сам побегал. Ради чего? Технические решение о продлении экс- плуатации? Так, по сути, я с твоих слов и напишу. И старичок с твоих слов написал. Но не бегал. Вон, дорогие туфли вдрызг, брюки в мазуте.
- Знаешь, Иван Иванович, было у меня в жизни время подумать. О жизни, о людях. Почему одни люди могут стать мародерами...? Я не украл, я взял вещь ненужную тому, у кого взял. А другие не могут?
-Выходит, старичок мародер?
-В каком-то смысле. Есть правила игры не тобой установленные. Либо ты их принимаешь, либо не играешь.
-А меня к чему склонял? - Склонял.
- Поехали, философ.
Механик повернул ключ зажигания. -Окно закрыть?
Нет. - Взглянул искоса. - И не думай, посмотрим вагоны на станции.
- Посмотрим. Жаль, что уезжаешь.
- Что жалеть? Старичок приехал и уехал, никаких забот. А тут тебя по жаре целый день таскают. А говоришь, жаль. Поехали.
Не отъехали и километра от базы, заснул Иван Иванович. И завид- нелись: рабочий в грязной, пахнущей металлом и табаком майке од- ной рукой прижимает всхлипывающего мальчика, а другой

удерживает стопку и под торопливый поцелуй стопок нахваливает Алексею Михайловичу, Петьке Полетаеву и неузнаваемо родным за бесконечно длинным столом людям приготовленное тестем сало, по- нравившееся приезжему аж из самой Москвы, а в голубом небе мото- цикл, управляемый Василием с красавицей за спиной, облапившим Ва- силия, прижавшуюся к его спине грудями в синем бюстгалтере, просве- чивающимся сквозь светлое платье, с поднятым ветром подолом ого- лившим ноги.... И летят они высоко, высоко, далеко, далеко, к стогам сена на скошенном поле и облакам на горизонте.