Глава 225. Форе. Павана

Габриэль Форе
Пьеса для фортепиано «Павана»
Пьер-Ален Волонда (фортепиано)

Mikhail_Kollontay: Много для рояля написал Форе, нередко у меня ученики играют, и всегда мне почти невозможно уловить, чего автор, собственно, хочет. Французская музыкальная цивилизация нам, выросшим на немецком фундаменте, не очень дается. Или, может, только мне?

precipitato: Не только Вам.

victormain: У меня с Машо и Жанекеном проблем нет. И со всем другим французским тех же временных очертаний.
И такой ли уж немецкий у нас фундамент? В нем три четверти итальянского, самое малое. В том числе и через тех же немцев.

Mikhail_Kollontay: Согласен, я только о послереволюционной Франции. Интересно, как революции оказывали влияние на музыкальное сочинительство. Кромвель тоже, как мне объясняли, сыграл такую вот позитивную роль, освободив место в музыке другим нациям, тем самым открыв свой рынок Генделю и Гайдну. Если бы знающие историю рассказали, интересно было бы. Что до немецкой музыки, тоже да. Каждый раз, играя Баха, испытываю за него стыд: идет великолепная музыка с явными корнями пост-свелинковскими, вдруг бац, и начинается пошлейшая секвенция, даже и не каноническая иной раз, Италия в самом что ни на есть неприличном виде. И Бах даже не пытается прикрыть срам.

victormain: Мне кажется — пытается; так лобово, как итальянцы, он все-таки старается не секвенцировать, временами чудеса тонкости демонстрирует. Но согласитесь, что формы итальянские в большинстве своем настоящим подароком музыке были, и Баху тоже очень вовремя пришлись. При его сумасшедшем качестве материала даже da capo в ариях почти никогда не хочется отрезать. А что бы мы имели в Шютце без Монтеверди и итальянской камерной сольной кантаты? При этом оборачивалось все вполне своеобычно вследствие локального музыкального материала, быстро сформировавшейся протестантской традиции и т. д.

Mikhail_Kollontay: Да, все они глядели на Италию, и Дюрер тоже, в свое время. Конечно, оно надо было. Но вот то, что они не вполне ценили то, что имели, и так спокойно его уродовали, трудно переносить все равно.

victormain: Миша, я честно скажу: мне кажется, что Вы преувеличиваете. То, что Германия не потеряла самобытности под влиянием итальянской школы, по-моему, очевидно просто по тому, что качество музыки немецкого барокко (более позднего, чем итальянского, естественно) на беспрецедентный уровень постепенно вышло. Он же, по-видимому, и уровень венского классицизма дал, при всех «школьных» контактах немцев-австрийцев со старшими итальянцами (Порпора, падре Мартини, позже и Сальери). Понятно, что итальянской заточки после Ренессанса избежать было нельзя. Но у немцев был Лютер и протестантский хорал. И замечательный фольклор, во многом хорал этот и сделавший. И Моцарт в «Волшебной флейте» это только подтверждает. А потом и Бетховен, и Шуман, и Брамс (с Шубертом сложнее, но тоже). То есть, своя школа полностью состоялась. А секвенции — ну, это было дело времени, не все сразу.

alexshmurak: Почему с Шубертом сложнее?

victormain: Дунай, наверное.
Он не столько немецкий, сколько совсем австрийский, практически без итальянского, несмотря на школу у Сальери. Хотя в симфониях мечтал о бетховенской немецкости, и она ему почти удалась, даже при совсем венгерской второй части Большой симфонии. Но он вообще другого ощущения, не протестантско-хорального. Ему не нужен был cantus firmus и полифонические с ним приключения. Он хотел, чтобы все можно было насвистеть-намурлыкать, подыгрывая себе на цитре. Совсем иное мышление по природе. Оно из каких то средневерхненемецких времен. Условно говоря, «Липу» вполне мог иметь Бах в качестве давней темы хорала, любимого паствой. И в этом случае мы услышали бы ее в «Страстях по Матфею», немного переосмысленной интонационно и ритмически, как это обычно происходило с фольклорно-хоральными трансформациями.