Глава 35. Поцелуй Эроса

        После чар Аты и борьбы с яростью Великой Богини Афина долго приходила в себя. Пока тело могучей дочери Зевса отдыхало в маленьком домике на Олимпе, ее сознание блуждало по цветущим лугам, порхало в облаках, путешествовало среди миров, о существовании которых она до этого не подозревала. Иногда богиня оказывалась в иссиня-черной бездне Космоса, паря среди звезд, которые так любила, и удивлялась тому, что на самом деле их гораздо больше, чем она могла себе представить. Они скручивались и переплетались, образуя светящиеся спирали, вспыхивали и угасали, и оторваться от этого зрелища было невозможно.

        Но вот однажды богиня очутилась в сияющей и очень уютной пустоте. На этот раз она была не одна – к ней приближалась какая-то туманная фигура, с каждым шагом становившаяся все яснее. Разглядев ее, Афина ахнула – неведомый гость оказался юношей невероятной красоты.

        - Это что-то новенькое, - растерянно пробормотала Паллада. – Мужчины мне еще не снились.
        Ослепительный юноша звонко расхохотался.
        - Приветствую тебя, совоокая, - обратился он к богине.
        - И я приветствую тебя, - откликнулась она. – Кто ты?
        - Я Эрос, - с улыбкой ответил он.
        - Эрос? – удивилась Афина. – Всепоглощающая любовь, возникшая вместе с Хаосом?
        - Именно, - подтвердил он.
        - Так… ничего не понимаю… - нахмурилась дочь Зевса. – Ты перепутал богинь? Наверно, тебе нужна Афродита?

        Эрос снова засмеялся и покачал головой.
        - Нет, я пришел именно к тебе, Афина Паллада. Как ты себя чувствуешь?
        - Сложно сказать, - пожала она плечами. – Я уже много времени нахожусь здесь, путешествую по мирам, но пока не могу вернуться на Олимп, поэтому не знаю, что там происходит. Это беспокоит меня. Я не знаю, справилась ли с яростью Великой Богини. Вдруг возвращаться уже некуда? Что, если она овладела мной, и нашего мира больше не существует? Возможно, именно поэтому я до сих пор блуждаю в невесомости.

        - Нет, ты справилась, - продолжая улыбаться, Эрос подлетел ближе. Он пах медом и свежим ветром.  – Хотя, чуть было все не испортила.
        - Что? Но каким образом? – удивилась Афина.
        - Скажи мне, дочь Зевса, что ты знаешь о Великой Богине-Матери и тех временах, когда миром правила она, а не мужские боги? – ответил он вопросом на вопрос.
        - Я практически ничего не знаю о Богине-Матери, а что было во времена ее правления – тем более. Может, ты расскажешь мне?

        - Хорошо, я расскажу, - улыбнулся он. – Тогда в мире был четкий порядок, Афина. Все находилось на своих местах, каждый выполнял свои обязанности, не было войн и сражений, зато процветали певцы и художники, прославлявшие красоту и величие Богини, а также земледельцы, помогавшие земле прокормить людей. Если мужчины хотели, чтобы охота прошла удачно, они просили своих женщин, которые считались воплощением Богини на земле, провести перед походом специальные обряды. Именно к женщинам обращались за советом, в их руках была магия, забота о соплеменниках и уют домашнего очага. А управляла всем этим Великая Богиня-Мать. По ее мановению распускались цветы, наливались плоды, зеленела трава, появлялись новые животные, рождались люди. Когда она радовалась, радовалось все живое вокруг. Мир, благословленный Великой Богиней, был прекрасен. Но дарила она не только радость, Богиня бывала жестокой. И тот, на кого она направляла свой гнев, уже не мог спастись от нее. Но знающие люди и боги иногда прибегали к одному верному способу, помогавшему им сохранить баланс в природе.

        Эрос замолчал, лукаво глядя на Афину. Некоторое время она ждала продолжения, но ее собеседник лишь загадочно поблескивал глазами.
        - Что это за способ? – усмехнувшись, спросила богиня, уступая ему.
        - Любовь, - тут же откликнулся Эрос, как будто только и ждал ее вопроса.
        - Любовь? – удивилась Паллада.
        - А чему ты удивляешься? Вспомни, что помогло тебе смирить ярость Великой Богини и направить ее туда, куда тебе это было нужно?

        Афина задумалась, вспоминая битву. Все события того сложного дня кружились в вихре тумана. Она лишь хотела, чтобы все поскорее закончилось, чтобы больше никто не пострадал от меча, убивающего богов, чтобы он не достался Эврипиону. Но не это усмирило страшную силу Богини. Она боялась, что уже не совладает с ней, пока не подумала о…

        - Аполлон, - прошептала Паллада, вдруг все вспомнив.
        - Именно! – ликующе воскликнул Эрос. – Ярость Великой Богини усмирила любовь. И так было всегда. Поэтому, когда миру грозила очередная опасность, боги и люди обращались ко мне. И я успокаивал свою возлюбленную.
        - Так вы любили друг друга?
        - А как иначе мы могли бы существовать? Догадываясь, что именно ты стала воплощением ярости моей возлюбленной Богини, я соединил вас с Аполлоном. Я знал, что однажды его любовь поможет тебе. Но ты раз за разом отвергала мой дар, и я уже подумал, что миру придет конец, но у тебя, все-таки, хватило смелости признаться в чувствах самой себе и Аполлону прямо перед битвой.

        - Так наши чувства – это твоих рук дело? – возмутилась Афина.
        - Не знаю, что ты подумала, и как меня поняла, но я не насылал на вас никаких чар, - усмехнулся Эрос. – Мне это не нужно. Я – и есть любовь, дитя. Я прикоснулся к вашим сердцам, потому что увидел в вас отражение друг друга. И понял, что однажды вы сможете спасти мир, как не раз это делал я. Так все и случилось. Только я вижу, что ты еще сомневаешься в своих чувствах к нему.
        - Сначала я сопротивлялась им, но все равно пришла к Аполлону, - откликнулась богиня. – Но это было до битвы с Аидом…
        - И сейчас не нужно сомневаться в своем возлюбленном. Все, что он говорит, - правда. Я прошу тебя, не отвергай его. Это действительно очень важно.

        Афина опустила ресницы и прислушалась к своим ощущениям. Она представила Аполлона – его улыбку, глаза, искренний смех, сильные руки. Его бархатистый, обволакивающий голос и нежные прикосновения… И поняла, что обойтись без него не сможет.

        - Другое дело, - довольно кивнул Эрос. – Теперь же, когда этот вопрос решен, я хочу обратиться к тебе с просьбой.
        - Расскажи, помогу, чем смогу, - ответила вконец растерявшаяся богиня.
        - Видишь ли, я так давно существую, что мне это начинает надоедать. К тому же, после того как появилась Афродита, люди начали забывать обо мне, они все чаще молятся ей. Я не против, конечно, Урания прекрасно справляется со своими обязанностями. Но мне становится скучно одному. – Эрос помолчал. – Поэтому я решил переродиться.

        Афина ждала продолжения, но бог опять не стал ничего говорить, только лукаво улыбался.
        - Ты хочешь, чтобы я стала твоей матерью? – наконец, не выдержала она.
        - Мысль, конечно, интересная, - задумчиво произнес Эрос. – Но я уже выбрал себе родителей. Это Афродита и Арес.

        Афина вдруг засмеялась. Еще никто не заставлял ее почувствовать себя глупой. А у Эроса это получилось. Она совершенно не понимала, чего он от нее хочет, и даже не обратила внимания на то, что в своем выборе могущественный бог любви соединил Афродиту и Ареса, как будто этот вопрос уже давно решен.

        - Тогда чего ты от меня хочешь? – успокоившись, спросила она. 
        - Видишь ли, я бываю довольно неуравновешенным, мною чаще владеют чувства, чем разум. Конечно, за последние столетия я научился контролировать себя. Но когда снова стану ребенком, даже представить не могу, что буду вытворять. Мне понадобится жесткая рука. Афродита забалует меня, это я знаю точно. Арес же вряд ли будет заниматься сыном, как только поймет, что его не интересуют войны. Строптивости мне это не убавит. И чтобы я не разрушил все и вся, мне нужна будешь ты, мудрая и спокойная наставница. Заранее знаю, что тебя я буду слушать.

        Афина была оглушена. Она никогда не думала о себе как о наставнице, хотя постоянно помогала Артемиде и сыновьям Зевса от смертных женщин. Но когда она являлась им, они были уже взрослыми людьми. И богиня не думала, что ей удастся поладить с взбалмошным ребенком.

        - Ты уверен в том, что говоришь? – спросила она у Эроса.
        - Абсолютно, - обезоруживающе улыбнулся тот. И тут же снова стал серьезным. – Только имей в виду, Афина, это не сон. Нельзя проснуться, улыбнуться и все забыть. Я явился к тебе на самом деле. Просто во сне грань между реальностью и Вселенной истончается, так мне проще достучаться до тебя. Мне на самом деле понадобится твоя помощь.
        - Я поняла тебя, Эрос, - помолчав, ответила богиня. – Я обещаю быть рядом с тобой и направлять на правильный путь.
        - Хорошо, - удовлетворенно кивнул он. – Посоветуй Афродите назвать меня Эрот. А теперь тебе пора возвращаться. Ты и так уже слишком долго спишь, богиня.

        - Подожди! – остановила его Афина. – Я боюсь, что, когда проснусь, меня снова охватит ярость Великой Богини. И второй раз я могу не справиться. А здесь мне так спокойно…
        - Не бойся, не охватит, - улыбнулся Эрос. – Ты и твои подруги – вы сделали то, что успокоило ее: восстановили равновесие. Теперь ей незачем возвращаться. Просыпайся.

        Он неожиданно прильнул к губам богини, одарив ее нежным поцелуем. И Афина проснулась.

***

        Она лежала в светлой комнате, сквозь белые занавески пробивался яркий лунный свет. Вход был занавешен плотной тканью цвета слоновой кости. Оттуда доносились шорохи и легкое позвякивание. Афина попыталась сесть, но у нее так закружилась голова, что она снова откинулась на подушки. Не хватало еще упасть. Практически сразу штора, прикрывавшая вход, откинулась, и в комнату вошел Аполлон. На мгновение ей показалось, что история с Аидом еще не окончена. Может, ей просто приснилось, что она сломала меч? Она пришла в себя, и воспоминания о том, что произошло после того как Аид сковал ее, снова окутал густой туман. Склонившееся над ней лицо Аты, голоса дяди и Аполлона, беспощадная ярость, сильные руки, на которых она как будто плыла, как на лодке. Вспышка – и она сидит на траве, обхватив руками колени, а неподалеку приготовились к бою отец и Аид. Снова вспышка, и богиня уже стоит рядом с Афродитой и Артемидой, сжимая в руках меч, убивающий бессмертных. Ее охватывает та же страшная ярость, она ломает меч и… пустота среди звезд. Афина была частью бесконечности до тех пор, пока к ней не пришел Эрос. Она понятия не имела, сколько прошло времени, и что случилось после того, как она уничтожила проклятое оружие. Но не знала, как правильно сформулировать вопрос, поэтому просто смотрела на Аполлона и молчала.

        Феб подошел к ней, присел на краешек кровати.
        - Очнулась, - радостно улыбнулся он и спросил: - Как ты себя чувствуешь? Помнишь меня?
        - Помню, - с трудом разлепив пересохшие губы, ответила богиня. – Я помню многое. Помню, как Аид приковал меня к креслу. Но что было после этого – с трудом. Помню, как отец и Аид дрались, и как я сломала меч. Ведь мне это не приснилось?
        - Поразительно, - прошептал Аполлон. – У них ничего не вышло! Я знал, что ты умница, но все равно не перестаю удивляться. Нет, Афина, тебе это не приснилось.

        Он нежно дотронулся до ее лба, убрав прядь золотистых волос. Но остановился, заметив пристальный взгляд богини, и отдернул руку.
        - Какая сейчас обстановка на Олимпе? – наконец, сформулировала нужный вопрос Афина.
        - Все боги вернулись из Тартара. Аид побежден. Трон снова занял Зевс.
        - А вы?

        Аполлон понял, что она имела в виду его, Диониса и Ареса. Он тяжело вздохнул.
        - Прежде чем я отвечу тебе, ты сможешь выслушать меня?
        Афина кивнула, не сводя с него глаз.
        - Нет, не сейчас. Сейчас тебе нужно поспать.
        - Но вдруг я…
        - Ты не уйдешь в небытие снова, не волнуйся. – Аполлон вздохнул. – Ты так напугала меня… Всех нас. Как хорошо, что ты пришла в себя. Теперь твои силы быстро восстановятся. Вот, выпей снадобье и закрой глаза. Утром я все тебе расскажу. Мы здесь одни, никто нам не помешает. Я не отойду от тебя ни на шаг.

        Выпив лекарство, Афина снова устремила внимательный взгляд на Аполлона.
        - Хорошо, что именно ты помогаешь мне восстановиться. Я боялась, что, очнувшись, больше не увижу тебя.

        Нежно улыбнувшись ему, она закрыла глаза и погрузилась в сон. А когда проснулась, Олимп и всю Элладу уже освещало яркое солнце. Афина, истосковавшись за все это время по свету лучезарного Гелиоса, осторожно встала – ей очень хотелось снова увидеть согревающие душу солнечные лучи. Подойдя к окну, она убрала штору и подставила лицо живительному свету.

        - Тебе пока не стоит вставать, - раздался позади нее голос Аполлона.
        Богиня обернулась. Феб стоял, прислонившись к стене.
        - Но я не хочу больше лежать, - откликнулась она. – Можно я еще немного постою?
        - Только чуть-чуть, - смилостивился целитель. – Но потом – сразу в постель!

        Афина улыбнулась и снова повернулась к окну.
        - Я так давно не видела солнца, - задумчиво сказала она.
        - Никто не видел, - отозвался бог, бесшумно подойдя к ней и встав рядом. – Зевс послал к Гелиосу Ириду, когда все вернулись на Олимп. И теперь он светит нам целыми днями, лишь иногда позволяет закрыть небо тучами, чтобы оросить землю живительной влагой.

        Постояв несколько минут, Афина решила, что все-таки нужно прилечь. Аполлон помог ей дойти до кровати. Он терпеливо подождал, пока она усядется поудобнее, затем принес завтрак и несколько бутыльков со снадобьями. Лишь когда богиня все съела и выпила, Аполлон отнес посуду и, вернувшись, присел на краешек кровати.
        - Ты готова выслушать меня? – тихо спросил он.
        Афина кивнула.

        - После всего, что мы натворили, я не уверен, что ты мне поверишь, - начал бог. – Но мое сердце разорвется, если я не расскажу тебе все. А ты сама потом решишь, верить мне или нет. – Аполлон набрал в грудь воздуха. - После убийства титанов мы немного смешались. Ты же помнишь, в какую ярость пришла сама, когда увидела, как Аид убил одного из нас.
Афина снова кивнула. Конечно, она это помнила. Никто и никогда не отнимал жизнь у бессмертных. До Аида. С каким бы пониманием она не относилась к дяде, это было слишком.

        - Тогда я понял, что угрозы Аида действительно реальны. До этого я не верил, что он применит оружие, но после убийства титана… Мне стало страшно. Что, если он убьет кого-нибудь еще? Тебе бы он не посмел причинить зла, ты всегда была его слабостью. Так я думал. А потом увидел, как странно вы друг на друга смотрите, как отчаянно ты бросаешься на него. Я понял, что в шатре между вами что-то произошло, и испугался за тебя.

        - О, он произнес фразу, о которой жалеет до сих пор. Тогда я впервые почувствовала страх, находясь рядом с ним, - с трудом произнесла Афина. Ей нелегко было вспоминать тот момент.
        - Что же он такого сказал тебе? – спросил Феб.
        - Что, если бы он был хорошим полководцем, то в первую очередь избавился бы от меня, - с горькой улыбкой сказала богиня. – Признаюсь, его слова имели смысл. Именно поэтому они так меня задели и напугали – ведь тогда в шатре мы были одни. Я, Аид и меч.

        С лица Аполлона, казалось, схлынула вся кровь. Теперь он еще больше уверился в правильности их поступка – ведь если такая мысль уже раз посетила Аида, что мешало ему вернуться к ней? Придя в себя, он продолжил:
        - Через некоторое время я поймал взгляд Ареса. Он обреченно смотрел на то место, где исчезли титаны. Я понял, что он думает о том же, о чем и я – нужно прекратить это немедленно, пока не стало слишком поздно. Улучив момент, мы поговорили. К нам присоединился Дионис, затем Гермес. Мы решили, что есть только один выход. Ужасный, отвратительный, но спасительный.
        - Сдаться Аиду, прекратив его схватку с Зевсом, а заодно и войну богов, - прошептала Афина.

        - Да. Именно. Мы быстро разработали план действий. Единственной помехой была ты. Ведь ты никогда не позволила бы нам так поступить, даже с благими намерениями. Я обратился за помощью к Посейдону. Он выслушал меня и согласился увести тебя, а заодно Афродиту и Артемиду, чтобы спрятать вас от Аида. Когда вы исчезли, мы бросили оружие. Не знаю, прав я или нет, но мне кажется, мы успели вовремя. Конечно, остальные боги пришли в ярость, но нас оставалось слишком мало, а приспешникам Аида не было счета. Если бы не меч, они никогда бы нас не одолели. Но… Исход был предрешен. Всех богов сковали и заключили в Тартар. Нас троих Аид оставил рядом с собой. Он предлагал остаться каждому богу, каждой богине, но все они ушли за Зевсом. Все, кроме нас. Так мы стали предателями.

        - И что, Аид сразу поверил вам и сделал своими помощниками? – скептически поинтересовалась Афина.
        - Конечно, нет, - грустно улыбнулся Аполлон. – Он долго и тщательно проверял нас. Пришлось сделать много такого, о чем вспоминать не хочется. Мы вынесли все. Самым сложным было скрыть от него, где вы находитесь. Но мы справились и с этим. – Аполлон помолчал. – Мы сделали множество ужасных вещей, прежде чем Аид действительно начал доверять нам. Мы пытали полубогов и героев, чтобы вытянуть из них необходимые сведения. А когда поняли, что завоевали доверие нового царя, тайно встретились с Гермесом и начали разрабатывать план, как вызволить Зевса и других богов из Тартара.

        - А амазонки? – тихо спросила Афина. – Вам и их пришлось уничтожить?
        - Нет, - ответил Аполлон, смело глядя в ее синие глаза, излучавшие одновременно и грусть, и гнев. – Это сделали гарпии и керы. Они воспользовались моментом, чтобы лишний раз насолить тебе. К сожалению, мы слишком поздно узнали об их нападении и не успели им помешать.

        Богиня помолчала, вспоминая своих прекрасных и отважных воительниц. По щекам покатились жемчужные слезы. Немного помолчав, Паллада спросила:
        - Ты говорил, что вы тайно встретились с Гермесом. Где он все это время был? Прятался?
        - Нет. Аид сделал его владыкой подземного царства.
        - И он согласился?
        - Не согласился. Но Аид любил его как сына и не смог причинить ему вреда. Он сковал его и заставил выполнять свои обязанности. Но это было нам только на руку. Мы начали приносить Гермесу амброзию – по чуть-чуть, чтобы никто не заметил. Он кормил ею Зевса. Вот только Зевс был уверен, что это идея только Гермеса. А он не мог ему ничего рассказать из опасения, что наш план раскроют. Мы хотели освободить нашего царя, когда он наберется достаточно сил. Но ваше возвращение и идея Аида сделать тебя своей дочерью, изменив твои воспоминания, заставила нас поторопиться. Я боялся, что его действия нанесут тебе непоправимый вред.

        Афина замолчала, пытаясь усвоить то, что услышала. После разговора с Эросом у нее не оставалось никаких сомнений в правильности поступков Аполлона. Взглянув на прошедшие события его глазами, она поняла, как сложно было ему, Дионису и Аресу оставаться все это время предателями, убивать героев и союзников лишь для того, чтобы заслужить доверие Аида. Тем временем, Феб, увидев, что богиня закрыла глаза, нежно коснулся ее щеки.
        - Отдыхай, радость моя.

        Афина посмотрела на него. Молодой бог помрачнел.
        - Прости, у меня больше нет права так обращаться к тебе.
        - Я верю тебе, Аполлон, - сказала Афина. – Верю тебе, Аресу и Дионису. Не знаю, почему Зевс не поверил. Я постараюсь его переубедить, хотя не знаю, насколько это возможно. Ведь насчет Аида он меня не послушал. – Она помолчала, устав. – Ничего, у меня есть аргументы, которые помогут ему пересмотреть не только ваши поступки, но и свои.
        - Ты… веришь? – удивился Феб. – Но почему?
        - Я знаю вас. Мне этого достаточно.

        Молодой бог не знал, что сказать. Им никто не верил. Но Аполлону было неважно, что о нем думают Зевс, Гефест или Геракл. Главным для него оставалось мнение Афины. И он уже свыкся с мыслью, что она встанет на сторону отца. По-другому вроде бы и быть не могло. Но он опять ошибся в богине, не понял всей глубины ее сердца.

        - Можно мне попить? – вернул его к реальности слабый голос Паллады.
        - Конечно!
        Он принес ей немного нектара и амброзии, а затем заставил выпить несколько глотков вина.
        - Дионис специально вырастил для тебя эту лозу. Он добавил в нее каплю своей крови, так что ты должна быстро пойти на поправку. Пей.
        - Вино с кровью Диониса? – Афина поморщилась. – Какая интересная задумка.
        - Нет, - засмеялся Аполлон. – Лоза выросла из его крови. А в винограде осталась только сила. Так что пей, не бойся.

        Когда Афина насытилась, бог велел ей поспать.
        - Опять? – недовольно нахмурилась она.
        - Ничего не поделаешь, если хочешь быстрее восстановиться, нужно больше спать. Я буду в другой комнате, если понадоблюсь тебе.

        Улыбнувшись ей, Аполлон вышел и задернул портьеру. Богиня спала несколько часов и проснулась от странного ощущения чьего-то присутствия.  Повернув голову, она снова увидела Феба, сидевшего рядом и смотревшего на нее с такой печалью, что у Паллады защемило сердце.
        - Я зашел тебя проведать, - сказал он, заметив, что богиня очнулась. – Хочешь есть?
        - Очень! – Афина действительно вдруг почувствовала сильный голод.

        Аполлон вернулся с подносом. Сегодня к утренней еде бог добавил немного фруктов. Усаживая богиню в кровати, приобнял ее за талию для удобства. И понял, как сильно ему хотелось все это время прижать ее к себе, осыпать поцелуями прекрасное лицо, зарыться в густые волосы. Но он одернул себя, не давая размечтаться. Хоть Паллада и верила в их благие намерения, он знал, что ее любовь он уже потерял.

        Все это время богиня внимательно наблюдала за ним. Поев, она снова прилегла.
        - Почему я такая слабая? – сердито спросила Афина.
        - Ты очень много сил потратила на борьбу с чарами Аты, - ответил Аполлон. – К счастью, она оказалась слишком слабой для тебя.
        - Мне повезло, - усмехнулась Паллада.
        - Можно и так сказать. Если тебе от этого станет легче, не повезло Ате. Твой разум победил ее, она стала смертной.
        - Стала смертной? – удивилась богиня. – Надолго?
        - Думаю, навсегда.

        Аполлон смотрел на нее, но смысл его взгляда она понять не могла. Как будто между ними вдруг возникла глухая стена. Ей казалось, что они стали ближе, пока она, Афродита и Артемида были пленницами в его дворце. Но сейчас Феб опять отдалялся, хоть она и дала понять, что верит ему. Что же пришлось пережить Аполлону, если все, даже она, считали его предателем? Возможно, он уже давно ушел бы с Олимпа, если бы не пришлось ее лечить. Сердце богини вдруг сжалось от острой жалости к молодому богу. Она даже представить не могла, чего ему, Аресу и Дионису стоило жить здесь под косыми взглядами, в любую минуту ожидая решения Зевса.

        - Я не чувствую к тебе ненависти, Аполлон, если тебя это беспокоит, - тихо произнесла она. – Я благодарна за то, что ты снова спас меня. Такое чувство, что это твое главное призвание.

        Аполлон засмеялся. Он нагнулся, чтобы поцеловать ее в лоб, но сам не понял, как прикоснулся к губам. Он целовал богиню долго, нежно, отдавая всю свою любовь и печаль. А потом прижался лбом к ее лбу и закрыл глаза.
        - Боюсь, что это прощальный поцелуй, - тихо сказал Феб. – Тише, ничего не говори, - торопливо продолжил он, увидев, что Афина хочет что-то сказать. – Я прекрасно знаю, что Зевса не переубедить. Но это не важно. Важно то, что я больше не имею права любить тебя. Я должен ответить за свои ошибки. Ты поправишься, и тогда Зевс огласит свое решение насчет меня, Ареса и Диониса.

        Молодой бог резко встал и чуть ли не бегом вышел из комнаты. Афина не успела прийти в себя от его слов, как в ее убежище вихрем ворвался Зевс. Он приходил навещать дочь почти каждый день, в надежде, что она вот-вот очнется. А когда узнал, что она проснулась, примчался быстрее ветра. Правда, Аполлон сообщил об этом чуть позже, чем следовало – он хотел, чтобы Паллада немного пришла в себя после пробуждения. К тому же, ему необходимо было поговорить с ней, объяснить свой поступок.

        - Дочь моя, как я рад, что ты, наконец, очнулась! – расцеловал Зевс богиню.
        - И я рада видеть тебя, отец, - Афина улыбнулась – борода царя богов щекотала ей подбородок. – Мы не виделись с тобой после сражения. Я не хотела бросать тебя тогда, если бы это зависело от меня…
        - Я знаю, - мягко прервал ее Зевс. – Все хорошо.

        Громовержец выглядел уставшим. Все это время, еще не придя в себя после Тартара, он вместе с другими богами наводил порядок на Олимпе и на земле, изгоняя оставшихся порождений Бездны. То, что они сотворили с прибежищем богов, не поддавалось описанию. За чертогами Афины, Афродиты и Артемиды Аполлон следил лично, поэтому враги их не тронули. Все остальное было уничтожено.

        Зевс как будто постарел, хотя для богов это невозможно. Ему нужно было время, чтобы восстановиться и снова засиять во всем блеске своей красоты и могущества. Перемены в его внешности производили удручающее впечатление: гордое лицо покрыла сеточка морщин, волосы потускнели, орлиный взгляд погас. Но, даже похудевший и постаревший, Зевс все равно выглядел царем.

        - Как ты? – ласково спросила его Афина.
        - А какое впечатление произвожу? – невесело усмехнулся он.
        - Вопрос с подвохом, - богиня села в кровати. После еды она чувствовала себя намного лучше.
        - Все хорошо, моя Паллада. А что нехорошо, то скоро пройдет. Ты же знаешь, мы, боги, живучие.
        - Как ты решил поступить с Аидом? – помолчав, спросила она.
        - Тебе еще не рассказали? – громовержец помялся. – Я решил, что его план относительно тебя – лучший выход для него самого. Только я не стал возиться с колдовством. Мы дали ему выпить воды из Леты.
        - Из реки забвения? – похолодев, спросила Афина. – И он теперь ничего не помнит?

        Она понимала, что Аид пытался сделать с ней то же самое. Только он не хотел, чтобы она забыла абсолютно все, в том числе и себя.
        - Он ничего не помнит, - жестко подтвердил ее опасения Зевс. – Зато теперь, когда я сделаю из него своего сообщника, я смогу дышать спокойно, не опасаясь нового нападения.
        - Но так же нельзя! – богиня не могла поверить в произошедшее. – В этой войне ты виноват не меньше его!
        - Ты меня поражаешь, - как-то отстраненно ответил царь богов. – Ведь он и с тобой собирался поступить также.
        - Нет, не также, отец! Иначе он дал бы мне выпить воды из Леты, как это сделал ты. Каждый имеет право на осознание самого себя!

        Афина почувствовала глухое раздражение. Зевс понял это, но ничего делать не стал. Он надеялся, что со временем она сама поймет, что другого выхода у него не было. А богиня вдруг подумала, что в первый раз между ней и отцом возникло недопонимание. Афина отвернулась к стене, закрыв глаза. Громовержец еще немного посидел рядом, а потом резко встал и вышел. Через несколько минут в комнату зашел Аполлон.

        - Что случилось? – встревожено спросил он. – Зевс ушел мрачнее тучи.
        - Мы немного разошлись во мнениях о том, что следовало сделать с побежденным Аидом.
        - Ты об этом? – Аполлон помолчал. – Знаешь, я поддерживаю Зевса. Это было разумное решение.
        - Разумным решением было бы напоить этой водой их обоих, - резко сказала Афина. – Ведь и Зевс не так уж безгрешен.

        Аполлон удивился. В первый раз он услышал, что Паллада говорит об отце с такой жесткостью, ведь она всегда поддерживала его, что бы он ни творил. Почувствовав изумление Феба, она откинулась на подушки и направила на него взгляд своих бездонных синих глаз. Бог испугался, увидев в них бесконечную усталость и тоску.

       - Перед тем как Аид призвал Гекату, у нас был с ним обстоятельный разговор, - сказала она тихо. – Скажи, Аполлон, ты знал, что моей матерью была Метида, богиня разума, первая жена Зевса? Что именно она помогла отцу свергнуть Крона и спасти остальных богов?
        Аполлон помолчал.
        - Аид и мне рассказал о ней, когда объяснял, почему нужно поменять твои воспоминания, - бог невесело усмехнулся. – Если бы не он, я бы никогда не узнал о Метиде.
        - О, отец постарался сделать так, чтобы о ней никогда не вспоминали, - холодно усмехнулась Паллада, на миг почувствовав отголоски холодной ярости Великой Богини. Но теперь она не боялась, потому что могла управлять ей. – Ведь он уничтожил ее, Аполлон, когда мойры предсказали, что у них с Метидой родится сын, могуществом равный Зевсу, и даже превосходящий его. Как царь богов мог допустить рождение такого сына? Ведь он совсем не хотел терять только что приобретенную власть!

        Аполлон долго молчал, сжав кулаки. Афина, задумавшись, тоже не нарушала установившейся тишины. Наконец, она произнесла:
        - Именно после этого разговора с Аидом во мне проснулась ярость Великой Богини, олицетворением которой я являюсь. – И добавила, заметив испуганный взгляд Аполлона: - Не переживай, уничтожив меч, я восстановила нарушенное равновесие. Она не вернется. По крайней мере, в ближайшие сотни лет.
        - Но откуда ты это знаешь? – удивился бог. – Ты так уверенно говоришь об этом.
        - Мне было одно видение, - улыбнувшись, ответила богиня, вспоминая Эроса. – Прости, пока я не буду рассказывать о нем. Ты обязательно все узнаешь, но чуть позже.
        В комнату, нарушая спокойствие, вдруг ворвались Афродита и Артемида.
        - Афина! – воскликнула богиня любви, бросившись к подруге. – Как же долго ты спала!

        Пока они обнимались, Аполлон выскользнул в другую комнату – Палладе все еще нужно было поддерживать божественные силы. Приготовив снадобье и приправив его амброзией и нектаром, он зашел обратно. Афродита и Артемида сидели на постели и рассказывали Афине последние новости.

        - Что касается Аида… - сказала Артемида и запнулась.
        - Я уже знаю, - ровным голосом сказала Афина. – Зевс приходил. Он мне рассказал.
        - Афина, ведь он заслужил это, - заметила Афродита, внимательно глядя на подругу.
        - Давайте оставим пока эту тему, - мягко прервал их Аполлон, заметив помрачневший взгляд Паллады. – Афине нужен отдых. Лучше расскажите ей что-нибудь приятное.
        - Простите, но я больше не хочу говорить. Я устала, мне нужно поспать, - тихо проговорила богиня, опустив голову.
        - Хорошо, мы зайдем позже, - пробормотала Артемида.

        Поцеловав по очереди подругу, богини вышли из комнаты следом за Аполлоном.
        - Что с ней? – испуганно спросила дочь Латоны.
        - С ней все хорошо, - успокоил сестру Феб. – Ее расстроила судьба Аида.
        - Но ведь он…
        - Они были очень близки, Артемида, - сказала Афродита. – Помню, как некоторое время после свадьбы Персефона даже ревновала его к Афине, думала, что он на самом деле любит ее, а Персефону взял в жены, потому что Зевс никогда не отдал бы за него Афину.
       
        - Может, ее подозрения имели смысл? – поинтересовалась Артемида.
        - Это вряд ли, - ответил Аполлон. – Мне сложно это объяснить, но я понимаю природу их взаимоотношений. Она ему как дочь, которой у него никогда не было, любимая и желанная.
        - Кстати, а почему у Аида нет детей? – озадачилась дочь Латоны.
        - Возможно, они есть, - пожала плечами Афродита. – Он никогда не рассказывал никому о своей личной жизни. Говорят, именно он дал начало великой династии критских царей. Но доподлинно это никому не известно.

        Богини, задумавшись, долго стояли в дверях загадочного дома, напитываясь его древностью и спокойствием, отдыхая от трудов, наблюдая за работой других богов. Олимп постепенно восстанавливался, но они знали, что прежним он уже никогда не станет.