Научи меня любить!

Глава 1. Девочка и кошка

Кошка нашла девочку сама. В назначенный Свыше час она появилась перед входом в супермаркет, и улеглась на травке, не отрывая взгляда от стеклянных дверей.

Она была хороша собой. Даже очень хороша. Настоящая юная леди, исполненная чувства собственного достоинства. По возрасту это был чуть подросший котенок дамского пола. Шоколадный удлиненный ворс, пронзительные янтарные глаза, чарующая пластика движений, и особая энергетика – все это привлекало внимание и взгляды людей, выходящих из супермаркета.

Кошка, вполне сознавая свою красоту, откровенно наслаждалась производимым ею впечатлением. Но приблизиться к ней, и взять ее на руки, никто не посмел бы рискнуть. От красавицы исходила едва уловимая агрессия.

Постепенно возле кошки образовался круг восхищенных лиц.

– Чья это кошка? Кто знает? – переговаривались люди.

– Кто хозяин? Если нет хозяина, я ее возьму.

– Нет, мы ее возьмем. Мы тут первые.

– Ага, разбежались! Поди-ка, возьми ее! Дикая тигра – вмиг глаза выцарапает или нос отгрызет.

– Это точно! Вот у нас недавно случай был… у соседей…

Тут кошка, сладко зевнув, показала людям острые клыки и, потянувшись, максимально выпустила когти.

– Ну и хороша же, шельма! – воскликнула какая-то тетка из толпы. – Шерсть-то – чистый шоколад!

– Эх, мне бы такую кошку в гостиную, на диван! – мечтательно добавила другая тетка. – Как раз под мебель подходит.

– Да постыдились бы вы со своей мебелью, дамочка! – вмешался пузатый дядечка пенсионного возраста. – Кошки любят на балконе гулять… природу созерцать… философствовать, так сказать. У меня лоджия – что надо! Недавно вагонкой обил. Сосной пахнет! Лесом! Вот мы и будем там с котулей вдвоем…

– Чаи, что ли, из самовара гонять?

– А хоть бы и чаи… Кошки – они народ задушевный…

– Так, что? Нет хозяина? – раздраженно пробасил молодой мужчина. – Тогда я забираю кошку. Ну-ка! Кис-кис!

– Мы первые ее увидели! – визгливо крикнула женщина, что была с дочкой. Она бросила продукты с пакетами на землю и явно приготовилась к военным действиям.

– Господа! Господа! – снова подал голос пенсионер. – Нельзя же так, в самом деле! Нас много, а кошка – одна. Пусть она сама выберет себе хозяина, если захочет. Пойдешь ко мне, лапушка? – ласково обратился он к кошке.

– Молчи, дед! – огрызнулся молодой мужчина. – Не подходи! Моя кошка!

– Да он ее за пятьсот баксов продаст. Шоколадный ворс нынче в моде! – высказалась одна из теток.

– Сила есть – ума не надо? Да я сейчас милицию вызову! – не сдавалась женщина с дочкой.

Атмосфера рядом с кошкой раскалилась до предельного градуса, а плутовка ни бровью, ни усом не повела – мол, все происходящее, ее не касается. И вдруг, неожиданно для толпы, произошло нечто удивительное.

Стеклянные двери супермаркета открылись, выпуская очередного покупателя. Им оказалась невысокая девочка-подросток лет тринадцати, в синих джинсах и в синей ветровке. Все длилось одно мгновение. Когда молодой мужчина уже наклонился к кошке, чтобы взять ее, хищница, без малейшего труда, увернулась от нежелательных рук. Затем, спружинив на бархатных лапках, буквально взлетела в воздух, перемахнула через головы людей, и опустилась на плечо застывшей в дверях магазина девочки.

– Ты – моя красавица! Лапочка моя! – воскликнула девчушка, прижимая к груди кошку, которая блаженно прикрыла глазки и довольно мурлыкнула в ответ.

– А вот и хозяйка! – прокомментировал пенсионер.

– Еж твою… – огрызнулся молодой мужчина.

– Оставьте телефончик! – сказала женщина с дочкой. – Нам бы такого котеночка! Может, через годик посчастливится…

– Ты, дочка, кошку свою без присмотра не бросай. – Назидательно увещала девчушку тетка, любившая шоколадный цвет. – Не ровен час, как уведут. И за баксы продадут. Ворс-то какой! Шоколадный! Эх, шельма!

Девочка только смущенно улыбалась в ответ, и кивала головой в знак согласия. Ее сердце стремительно росло в груди, ширилось, трепетало, переживая каскад новых для него чувств. Да и как было объяснить людям, что хозяйкой-то она стала всего минуту назад, когда вышла из супермаркета, и кошка буквально свалилась на нее с неба. Встреча, любовь, доверие и ответственность – все это разом ворвалось в ее жизнь огромным и сияющим, как солнце, счастьем, которое не вмещалось в груди.


Глава 2. Загадочный мир

Семья у девочки была небольшая: папа, мама и тетя Лена. Была еще бабушка Аня – тихая, улыбчивая и очень болезненная. К ней иногда приходила ее сестра баба Лиза, и соседка баба Шура. Девочка льнула к старушкам, чувствуя их незлобие, душевное тепло и особую атмосферу тайны, исходящую от них. Ей нравились их вязаные кофточки с перламутровыми пуговками… терпкий запах сухих трав, пропитавший их платья… полные ласки глаза и руки… нравились их долгие загадочные разговоры и сладко ранящие сердце неизвестные слова: «Бог», «Лавра», «Библия», «Литургия», «Артос»…

– А знаешь ли ты, Лизонька, – спросила как-то девочку баба Аня, – знаешь ли ты, что есть Бог?

– Знаю. – Простодушно ответила девочка.

– Откуда? Кто тебе сказал? – стала допытываться старушка. – Мама сказала? Или баба Лиза?

– Нет, не мама. И не баба Лиза. – Девочка пожала плечами. – Они думают, что я еще маленькая, и не говорят со мной об этом. Но я знаю. Да, я знаю, что есть Бог.

– Так откуда же ты знаешь? – удивилась баба Аня.

На это у девочки не было ответа. Как могла она, будучи ребенком, объяснить, что знание о Боге пришло к ней не извне, а родилось изнутри. Возможно, оно было заложено в ней изначально. Для объяснений у девочки не находилось слов, и баба Аня отступила с расспросами, поверив ей на слово.

Она же научила девочку первой в ее жизни молитве: «Во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь». Наверное, из-за своей краткости, молитва легко поселилась в памяти ребенка, дала глубокие корни и пустила благодатные ростки.

В комнате у бабушки перед иконами всегда теплился огонек лампадки. Мерцал, вспыхивал, взлетал над фитильком – живой, радостный, поющий. Иконочки – образ Казанской Богоматери с Младенцем и Николая Чудотворца – были совсем простые, безыскусно сделанные, но девочка понимала, что они драгоценны, ибо в них жила тайна. Еще был бронзовый Ангел, обвитый гирляндами роз. Раскинув сильные большие крылья за спиной, чуть склонив голову и крестообразно сложив на груди руки, он почтительно внимал молитвенным шепотам и вздохам. Четко сведенные брови Ангела свидетельствовали о его напряженном внимании. Ведь ему было нужно, ничего не пропустив и не забыв, отнести молитвы людей на небо, к святым стопам того, чьи имена – Любовь и Премудрость.

Девочка любила подолгу смотреть на Ангела долгими зимними вечерами, когда в доме было тихо и благостно, когда родители и тетя Лена задерживались на работе. Золотые блики от лампадки ложились на его прекрасное бронзовое лицо, и тогда казалось, что оно меняет свое выражение, выдавая движения чувств: радости или грусти. Встав на колени перед Ангелом, девочка беззвучно произносила: «Во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь». Потом она простыми словами доверяла ему свои нужды и просьбы: «чтобы мама была доброй, и не кричала, и не плакала… и больше не била меня», «чтобы папа любил маму и меня… и не уезжал надолго в командировки…»,  «и чтобы мне разрешили завести котенка».

Рядом с бабушками был совсем иной мир, не похожий на тот, в котором жили ее родители и соседи. Он манил, тревожил, завораживал, восхищал, но не спешил открыться во всей полноте, ведь девочка была еще очень мала. А потом, чуть позже… бабы Ани не стало. Не стало ее вязаных кофточек с перламутровыми пуговками, ни пряного запаха сухих трав в ее комнате, ни хрустальной лампадки с мерцающим огоньком. Бронзовый Ангел, прежде внемлющий молитвенным вздохам, распростерши крылья – теперь пылился на полке антикварного магазина, в ожидании покупателя. А две иконки, оставшиеся от бабушки, легли под толстый слой постельного белья в шкафу.

Баба Лиза и баба Шура тоже как-то незаметно перешли за грань земного бытия. Девочка затосковала. Манящий и загадочный мир перед ней закрылся. Только иногда, глядя на звезды в ночном небе или на парящие облака, она беззвучно произносила: «Во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь». Что это было: желание вернуть и удержать прошлое или проложить хрупкий мостик в будущее?


Глава 3. Ждать и верить

Как-то так сложилось, что девочку в семье не любили. Не потому, что она была плохой, непослушной и недостойной любви, вовсе нет. Все дело, наверное, было в том, что взрослые сами не умели любить… и не хотели этому учиться… Ведь не так-то это просто – построить свой мир на любви и поделиться им с другими.

Свою мать девочка боялась просто животным страхом, сводящим все тело до судорог. Дрожала перед ней, даже когда мать была в веселом настроении. Веселость могла мгновенно смениться гневом по любому поводу и без повода. Отец почти всегда отсутствовал в длительных командировках или искал досуга на стороне. Мать это не устраивало. Она была красива, и имела большие претензии к жизни. В разговорах с тетей Леной она часто перебирала все свои былые победы, и все разбитые ею когда-то сердца:

– Лен, а ты помнишь меня на первом курсе? На Новогоднем вечере? Ну, вспомни. На мне было такое платье… голубое с гипюровой вставкой на груди.

– Угу, – мрачно хмыкала тетя Лена, разминая в пальцах сигарету, – ты еще себя в первом классе вспомни… с бантиком на макушке…

Тетя Лена была не родной, а приемной дочерью покойной бабы Ани. Злая, неуживчивая и, к тому же, ужасно некрасивая, она завидовала своей сводной сестре во всех отношениях.

– А что? – кокетливо отвечала ей мама. – Я и в первом классе мужикам головы кружила.

– Мужикам?

– Ну да. Мальчишкам, то есть. Не цепляйся к словам. Мальчишки – будущие мужики.

– Сволочи, в общем.

– Ну да. – Соглашалась мама. – Твари – те еще! Только без них скучно. Ты Юрку Капустина помнишь? Ну, того, что с детсада за мной бегал.

– Капустина? Который стал королем унитазов? – съязвила тетя Лена.

– Что ты понимаешь! – мама недовольно замахала на нее руками. – Бизнес у него свой. Испанской сантехникой торгует. Из Европы не вылезает!

– Вот я и говорю: король унитазов твой Капустин.

Мама заплакала злыми пьяными слезами. Пьянела она легко, с первой рюмки.

– А хоть бы и так! – крикнула она с вызовом в голосе. – Кому какое дело! Были бы деньги, а деньги не пахнут! Эх, загуляю я с ним! Оторвусь по-взрослому! Хоть на мир посмотрю!

– И себя покажу? Только… Тебе сколько лет-то стукнуло, Нинок? – продолжала язвить тетя Лена. – Не поздновато ли по Европам гастролировать?

Но мама ее не слышала.

– Загуляю! Все лучше, чем… Да я, как солдатка живу, понимаешь? Одна! Все время одна! Осточертело! – продолжала она кричать уже в полный голос. И вдруг ее взгляд остановился на дочери. Девочка стояла в дверях, глядя на мать испуганными глазами. В руках у нее была раскрытая школьная тетрадка по математике.

– Не могу пример решить, – прошептала она, – в конце никак не сходится…

– Не сходится? – взревела мать. – А вот я тебе сейчас дам, так сразу сойдется! Навязалась на мою голову! Это же не ребенок! Это – Иуда! Вот сейчас сойдется! – приговаривала она, хватая хрупкую девочку, как куклу, за ноги и с размаху стуча ее головой об пружинную упругость дивана. – Сейчас все сойдется!

Муж был далеко, а девочка рядом, под рукой, и на ней всегда можно было сорвать зло… отыграться за свое несбывшееся женское счастье… за напрасные ожидания и мечты… за невостребованную красоту и уходящую молодость.

Баба Аня умерла, и добрых рук, отводящих от девочки побои, уже не было. Тетя Лена никогда за нее не заступалась. «Наплодят щенков, – обычно говорила она, – а потом сами не знают, что с ними делать». Желанный, но далекий и недоступный, отец был далеко, в очередной длительной командировке. Ждать от него помощи, поддержки и утешения? – напрасный труд сердца. Он был и продолжал оставаться для дочери человеком-иллюзией, недостижимой грезой. Девочка давно не искала в нем опоры.

Опорой для нее стали те девять слов, которым когда-то ее научила бабушка Аня: «Во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь». Эта краткая молитва помогала ей побеждать отчаяние, страх пустоты и одиночество. Через нее осуществлялась незримая связь с другом раннего детства, поверенным ее тайных дум и желаний – с прекрасным могущественным Ангелом. Девочка верила, что они не расстались с ним навсегда, что Ангел продолжает видеть и слышать ее из своего таинственного мира… что он непременно окажет деятельное участие в ее судьбе. Надо только ждать и верить!


Глава 4. Добрые предчувствия

Шли годы. Девочка взрослела. У отца была уже другая семья. Мать с его уходом, как ни странно, даже успокоилась. Ее желание «загулять», «оторваться» и «посмотреть мир» – как-то само собой остыло. Она была все еще очень красива. Мужчины продолжали оказывать ей знаки внимания, к зависти неказистой тети Лены, но мама потеряла всякий интерес к этой теме.

Однако ее отношения с девочкой не потеплели. Ведь Лиза была «его дочерью». «Его»! Яблоком от яблони! Яркой копией ненавистного бывшего мужа! Избивать дочь мать перестала. Теперь нелюбовь трансформировала в холодное, язвительное презрение. Мать внушала девочке чувство вины, комплекс неполноценности, нравственного уродства. Игнорировала ее присутствие в доме, неделями с ней не разговаривала. Иногда заявляла с нарочитой жестокостью:

– Я тебя не люблю!

– Я знаю. – Спокойно соглашалась девочка.

Нелюбовь – это был ее мир. Норма жизни. Предложенный судьбой сценарий. И она его приняла волей-неволей. Научилась в нем жить, приспособилась, притерпелась, замкнулась в себе, аккумулируя внутренние силы. Нелюбовь – это была данность. Кем-то заданный ей старт в жизни. Старт со знаком минус.

– Ну, а ты меня любишь? – как-то с вызовом крикнула ей мать.

Девочка задумалась, напряглась на минуту, и честно призналась:

– Я не знаю.

– Иуда! – вскипела мать. – Она не понимала, что человеческое сердце нельзя поровну разделить между любовью и страхом. Страх в сердце девочки побеждал и изгонял любовь, а мать щедро подкармливала демона, порождавшего этот страх.

Сопротивления матери девочка не оказывала. Маленькая, во всем зависимая, что она могла противопоставить миру взрослых? Устроить истерику? Бунт? Порезать вены? Уйти из дома? – а что бы, в сущности, это ей дало? В том-то и дело, что ничего. К тому же, девочка боялась чужих, нечистоплотных нравственно людей. Боялась чужих квартир, чердаков и подвалов, где порой творилось страшное… Боялась криминальных дворовых компаний… странных липких взглядов местной шпаны, которые уже начали донимать ее вниманием. Взрослые развращенные парни уже начинали видеть в ней девушку, в то время как она была еще ребенком.

В доме у матери было все же чисто и относительно спокойно. Правда, холодильник часто пустовал, зато были книги – небольшая библиотека, некогда собранная бабой Аней. Тетя Лена стремительно делала карьеру и безвылазно пропадала в своем офисе. Мать с работы тоже не торопилась домой. Она шла на какие-нибудь психологические курсы и тренинги. Так что, девочка в часы досуга пристрастилась к чтению – и это было лучше, чем попасть из огня да в полымя. Правда, книги не могли заменить живого общения, но они обогащали внутренний мир, дарили радость и утешение.

Отец не показывался и не звонил, но неожиданно начала названивать его новая жена. Она пыталась выпытать у Лизы, не у них ли дома сейчас живет Павел Сергеевич? Она, мол, его нынешняя жена и очень беспокоится насчет длительного отсутствия своего благоверного. Эти звонки тревожили девочку, открывали в ее душе еще свежие раны. Обычно вежливая, сдержанная в эмоциях, Лиза вскипала желанием нахамить чужой женщине, предъявлявшей права на ее отца. Голос незнакомки звучал властно, требовательно и грубо, что возмущало Лизу. Хамить она не умела, поэтому просто бросала трубку.

Однажды новая жена нарвалась на мать Лизы все с тем же вопросом: не у них ли сейчас живет ушедший в никуда Павел Сергеевич? Мать отшила ее по-королевски: мол, она, Нина Александровна, не обязана ей отчетом. А Павел Сергеевич давно уже вышел из песочницы, и в состоянии сам принимать решение, где ему жить.

 – Мама! – плакала Лиза. – Ты сказала этой женщине, чтобы она нам больше не звонила?

– Пусть попробует! – буркнула мать, и очень тихо добавила: – Надо же… и с другой гнезда не свил…

Этот смешной, в сущности, эпизод с новой женой отца странным образом повлиял на девочку. Не то, чтобы он сблизил ее с матерью… Но девочка поняла: то, что можно матери по отношению к ней, к Лизе – нельзя чужой женщине. Мать – это особый человек в ее жизни. Никто, никогда, и ни при каких обстоятельствах, не сможет занять ее места. Любовь или нелюбовь – не это главное… Просто… Мать – это мать! А от матери можно и должно многое стерпеть, не ставя ей потом ничего в вину.

Сделанное открытие подобно морскому ветру взбодрило ее, освежило ее душу и пробудило в ней добрые предчувствия. Лиза поняла, что в ее жизни открывается новая страница. Она стала взрослее. Внутренние силы прибывали. Ангел улыбался. Он продолжал действовать в ее судьбе.


Глава 5. Нас трое!

Кошка органично вошла с жизнь семьи, и сразу стала в ней ключевой фигурой. Мать на ее появление отреагировала восторженно, посчитав кошку добрым знаком судьбы.

– Коричневый цвет – это цвет стабильности и финансового благосостояния. – Заявила она. Именно так им вещал оракул на психологических курсах.

Мать назвала кошку Мэри, на английский манер. Лиза не возражала.

Тетя Лена, увидев нового члена семьи, позеленела от злости. Она давно уже увлекалась оккультизмом, эзотерикой, магией… Мать подозревала, что ее сводная сестра состоит в какой-то секте, и, видимо, не ошиблась. Последователи многих темных культов ненавидят кошек, вот и тетя Лена с первого взгляда до трясучки возненавидела Мэри. С яростью бультерьера она налетела на кошку, желая схватить ее и выбросить за дверь. Но мать не позволила:

– Не тронь! Моя кошка!

– А кто за ней убирать будет? – скрипнула зубами тетя Лена. – Вонь и шерсть по всей квартире пойдет! Надо же! Зверинец решили устроить! Кто, говорю, убираться будет?

– Без тебя справимся! – огрызнулась мама. – Не подходи к Мэри! Убью!

– Сумасшедшая! – тетя Лена отступила. – Ну, я этого так не оставлю! – прозвучала угроза.

– Подумаешь, напугала! – парировала мама. – Нас трое, а ты – одна!

Вызов был брошен одной стороной, и принят другой. Мэри ударила об пол хвостом. Война началась. Да не на жизнь, а на смерть.

Лиза в душе ликовала. Мама заступилась за Мэри! Мама на стороне Мэри! А значит, и на ее стороне! «Нас трое!» – так она сказала тете Лене. Значит, Мэри объединила их с мамой, проведя между ними и тетей Леной разделительную черту.

Конечно, мать заступилась за кошку не из-за любви к ней, а потому что как-то вдруг и сразу посчитала ее счастливым талисманом. Однако это было теперь не важно. Главное, что мама заступилась. Главное, что их теперь трое!

Война началась бурно. Тетя Лена давно завела манеру развешивать по квартире какие-то оккультные знаки и символы, магические формулы и прочую дребедень. Ранее безразличная к таким вещам мама, теперь вдруг занервничала. И когда тетя Лена повесила на кухне какой-то новый оккультный «глаз», мама почувствовала в нем скрытую агрессию, направленную против кошки. Она решила, что Мэри хотят извести, и, недолго думая, сорвала «глаз». А поскольку темперамент у нее был яркий, то она заодно с «глазом» посрывала со стен все магические прибамбасы. В сумерках они пошли с Лизой на пустырь, и там благополучно сожгли всю эту нечисть.

Вернувшись домой, они нашли Мэри под потолком, вцепившуюся в шторы. Тетя Лена пыталась достать кошку шваброй и осыпала ее проклятиями. Одна щека у нее и веко под бровью были разодраны. Мама и Лиза все поняли. В их отсутствие тетя Лена пыталась расправиться с Мэри, а та постояла за себя.

Схватив полотенце, мама принялась что есть силы хлестать им тетю Лену:

– Колдунья проклятая! Да я тебя, как лягушонка порешу! На одну ногу наступлю, а другую оторву! Ни шагу на нашу территорию! Глаза выцарапаем!

Сердце девочки сладко заныло при словах «на нашу». Так много было этим сказано! Мама, она, и Мэри – вместе. Они – семья. Они родные. А тетя Лена – чужая, враждебная и опасная. Наконец-то мама по отношению к скрытому агрессору встала в правильную позицию – активного сопротивления и контратаки.

Глубинная многолетняя драма их отношений внезапно достигла кульминационной точки. Словно застарелый тайный и страшный недуг молниеносно назрел и прорвался.

Уже давно Лиза, глотая слезы, наблюдала за тем, как тетя Лена умело манипулирует ее матерью. Вроде бы ничего особенного не скажет, а словно джина из бутылки выпустит. Она умела приводить в действие все худшее в человеке, распалять страсти и сеять распри, чем и пользовалась без оглядки на Господа Бога.

Лиза знала, что злая и некрасивая тетя Лена ненавидит ее мать и завидует ей. Тонким чутьем она угадывала, что эта черная зависть даром для матери не пройдет. И точно! Сказочный белый кораблик красавицы Нины, летевший на всех парусах к заветному острову Счастье, бесславно сел на рифы. А сама Нина не имела ни малейшего понятия о том, кто в действительности является капитаном корабля, и кто крутанул руль от счастья к несчастью. Исподволь уродуя ее личность и разрушая ее жизнь, тетя Лена смаковала свое могущество, чувство собственной значимости и своей власти над красивой женщиной и ее судьбой.

Только с появлением в доме Мэри, все определилось и встало на свои места. Мать внезапно прозрела и поняла, что она и ее дочь живут с опасным человеком.


Глава 6. Решающий момент

На следующий день в комнатах мамы и Лизы были врезаны замки. Однако тетя Лена продолжила военные действия в местах общего пользования. В прихожей она втыкала в обои заговоренные иголки и булавки. Иголки обнаруживались даже в обуви. Повсюду находились то мотки ниток, то застывшие капли воска, то осколки стекла.

– Колдует! – прокомментировала мама.

Девочка съежилась от страха, а Мэри безмятежно жмурила свои янтарные глаза. Не бойся, мол, все будет хорошо!

Личные вещи из ванной и из прихожей мама забрала. Но как быть с кухней? Холодильник-то один! И держать в нем свои продукты стало опасно. Разоблаченная колдунья перестала таиться, действовала открыто и нагло.

В ближайшее время им нанес визит участковый.

– Назарова Нина Александровна? – обратился он к маме. – Это Вы писали заявление об отравлении?

– Так точно, товарищ старший лейтенант! – весело рапортовала мама, и предложила участковому чашечку кофе.

За кофейком она ему и выложила всю недолгую историю. Мол, так и так… живет она в этой квартире с тринадцатилетней дочерью и со своей сводной сестрой Сергеенко Еленой Александровной… Сестра эта – асоциальная личность… пыталась отравить их кошку… а их с дочкой тоже грозится извести… Нет, конечно, заявитель не вводит органы в заблуждение… Но далеко ли от слов до дела? Сестра – человек неадекватный, а холодильник у них общий. Да она им в обувь иголки втыкает!

– Иголки? – Это серьезно! – согласился старлей и поинтересовался:  – Свидетели есть?

– Нет. – Вздохнула мама.

– Ну а пострадавших, насколько я понимаю, тоже нет?

– Совершенно верно! – ответила мама. – Пока нет. Но все же угроза была озвучена, а Елена Александровна – не вполне здорова психически, в чем Вы легко можете убедиться, заглянув к ней в комнату. Вот я и прошу Вас своевременно принять меры… провести профилактическую беседу… К тому же… – в голосе мамы зазвучала драматическая нотка. – Если со мной или с моей дочерью что-нибудь случится… – она выдержала многозначительную паузу. – То органы должны быть в курсе…

Мама, безусловно, была очень убедительна в ту минуту. Да еще ее красота всегда действовало на мужчин возбуждающе. Старлей мрачно двинулся в комнату тети Лены.

– Там, я думаю, Вам все станет ясно. – Напутствовала его мама.

Действительно, комната тети Лены сама по себе могла рассказать о многом. Вся она вдоль и поперек была исписана, исчерчена и обклеена оккультными знаками, и от нее за версту веяло психическим нездоровьем.

Участковый там и двух минут пробыть не смог.

– Мне все ясно! – кивнул он маме. – Благодарю за проявленную бдительность! Возьмем под контроль вашу ситуацию!

– Ты все поняла? – сказала мама тете Лене в присутствии участкового. – Чтобы иголок в нашей обуви больше не было! И не вздумай нас отравить – органы безопасности в курсе!

Покрасневшая от ярости тетя Лена кинулась было на маму с диким воплем раненного зверя:

–Да ты!.. Да она!.. Нинка-то эта… Проститутка она!..

 – Спокойно, гражданочка! – старлей вовремя перехватил разъяренную фурию. Вырываясь из его мощных объятий и царапаясь, она продолжала вопить:

– Проститутка! Что вы ее слушаете! У нее мужиков-то было!.. Потому муж-то и сбежал! Плюнул и сбежал! А ее, товарищ старший лейтенант, вообще надо родительских прав лишить! Она девку-то свою била-била, чуть не убила. Что ни день била! Давно пора в психушку отправить! Ну, скажи, Лиза! Скажи! Ведь била тебя мать? Ведь, что ни день била!

Мать, спокойно слушавшая оскорбления сестры, при последних ее словах переменилась в лице. Брошенное ей обвинение попало в цель и ранило насквозь, ибо было справедливо. Мать поникла. Лиза никогда прежде не видела ее такой потерянной и несчастной.

 – Ну, скажи же, Лиза! Скажи, как мать тебя головой об диван била!

Лиза поняла, что наступил решающий момент в ее жизни. Что сейчас мама – маленькая, а она, Лиза – большая, и должна защитить маму… Что сейчас многое будет зависеть от ее слов. Жалость к матери, отвращение к врагу, боль и страх всей ее недолгой и непростой жизни – все это разом сдавило ее сердце так, что оно подкатило к горлу и выплеснулось наружу страшными рыданиями:

– Неправда! Все неправда! Никто меня не бил! – кричала она, захлебываясь слезами и не слыша собственного голоса. – Мама хорошая! Самая лучшая! И про мужиков – неправда! Не было у нас никого! Все неправда!

Маленькое хрупкое тело девочки сотрясалось от надрывного плача.

Старлей подтолкнул тетю Лену к двери:

– Пойдемте, гражданочка. Посидите у нас пятнадцать суток, тараканы-то из головы выветрятся.

Мама еще долго стояла в прихожей, поникнув головой и опустив руки.


Глава 7. По душам…

В отсутствие тети Лены мама перевезла холодильник из кухни в свою комнату.

– Так будет спокойнее. – Пояснила она. – Лена себе новый купит. Деньги у нее водятся.

Мама в последние дни была грустная, потухшая, замкнутая. Она на диво привязалась к кошке. От Мэри исходила энергия покоя, умиротворения. Пластика ее движений завораживала, расслабляла нервы, уравновешивала эмоции. Кошка одним своим присутствием в доме создавала уют.

Снисходительно принимая ласки от мамы, Мэри явно отдавала предпочтение девочке, считая именно ее своей хозяйкой. Так у них и сложилось: мама искала общества кошки, а кошка льнула к Лизе. Благодаря этому неравномерному тяготению они стали проводить часы досуга все вместе, втроем. Кошка сближала мать и дочь. И вот как-то вечером между ними сложился разговор по душам.

– Бархатные лапочки! – приговаривала мама, поглаживая кошку. – А в лапочках – царапочки! Мы за себя умеем постоять, да, Мэри?

– Мама! – вдруг решила спросить Лиза. – А тетя Лена, как вернется, опять будет колдовать?

– Наверное… – безучастно откликнулась мать.

– А почему она с нами живет?

Мать удивилась:

– Как почему? Живет и живет. Она же прописана здесь.

– А почему она с нами? – не унималась девочка. Ей давно хотелось добраться до правды в истории с тетей Леной. – Она же нам не родная?

 – Не родная. – Подтвердила мать. – А с нами?.. Давняя история… Моему отцу, твоему деду, ее подкинули – вроде как грех юности… Ну, грех – не грех… кто теперь разберет? А отец тогда уже женат был.

– А баба Аня, что?

– Ты же помнишь, баба Аня добрая была, всех жалела. Она-то как раз и настояла, чтобы подкидыша взять. А Лена… – мать обняла кошку и зарылась лицом в ее пушистый ворс. – Эх, сколько волка ни корми – все в лес смотрит. Ненавидела она меня всегда – это точно!

– Так ты знала? – ахнула Лиза.

– И зная – не знала… и видя – не видела… У меня своя жизнь была. А чужая душа – потемки.

– А колдовать она, когда стала? При бабе Ане не было?

– Вроде нет, не замечали…

– Вот видишь! Это потому, что у бабы Ани Ангел был! И огонек! И иконки! Я знаю: Ангел нас всех защищал!

– Да, был Ангел… – согласилась мама. – Теперь нет…

– Но иконки остались! Достань, пожалуйста! – попросила Лиза.

Мать вяло поднялась и подошла к шкафу. Из-под толстого слоя белья она извлекла две небольшие старые иконки и протянула их Лизе:

– Вот. Держи. Думаешь, нам это поможет?

Лиза ответила уклончиво:

– С ними лучше! Я их поставлю у себя в комнате… чтобы как у бабушки было…

Не зная, что добавить к сказанному, она пожелала матери спокойной ночи.

– Оставь мне кошку. – Попросила мать.

– Конечно, – согласилась Лиза, – только Мэри все равно придет ко мне спать.

– Да, правда. – Вздохнула мать, и неожиданно призналась: – Мне страшно, Лиза… страшно ночью одной. – Она попыталась улыбнуться с виноватым видом. – Вот ведь напасть! Маленькой была – ничего не боялась, а теперь боюсь.

– Хочешь, мы с Мэри останемся с тобой? – спросила Лиза.

Мать согласно кивнула. Тяжелый спазм сдавил ее горло.

Проснувшись посреди ночи, девочка обнаружила, что мать не спит, а сидит в кресле у окна с бокалом травяного чая.

– Голова болит, – призналась она, – а ты спи, завтра в школу.

Лиза присела рядом с матерью на табуретке и внезапно решилась:

– Мама… я все хотела спросить тебя, да боялась…

Мать подняла на нее влажно блестевшие глаза:

– Про отца?

– Нет, про Иуду! Это кто?

– Иуда? Предатель! Он Христа предал! Бога!

– Откуда ты знаешь? – изумилась Лиза.

– Знаю! Он сначала овцой прикинулся, вроде он хороший, как другие ученики… а потом и предал. Поцеловал Христа – а это знак был для воинов. Поцеловал и предал.

– Мама! – снова спросила девочка. – А почему ты называла меня Иудой? Кого я предала?

Мать пожала плечами:

– Ты меня не любишь. – Сказала она устало, глядя перед собой потухшим взглядом.

– Не люблю? – изумилась Лиза. Не ослышалась ли она?

Вряд ли мать понимала несправедливость своего упрека. Вряд ли осознавала, что нельзя пожать то, что не было посеяно. Она сама казалась в ту минуту маленькой, потерянной девочкой, нуждавшейся в любви. Лиза почувствовала это и не ответила упреком на упрек. Она смиренно приняла возложенную на нее матерью горькую вину.

– Не люблю? – повторила она, подбирая слова. О, как важно было не упустить этот миг, и не ошибиться в сказанном! Но Ангел-друг ясно улыбнулся ей из таинственного мира, и Лиза решилась: – Я не хочу быть Иудой… не хочу предавать Христа… и тебя… А ты помоги мне, пожалуйста! Научи меня любить… мама.


Глава 8. Нежданное

Тетя Лена вернулась домой не через пятнадцать суток, а черед два месяца, да не одна. Она привела с собой овчарку, подросшего щенка мужского пола.

– Убери кобеля! – насупилась мама.

– Я здесь прописана! – ощетинилась тетя Лена. – У тебя кошка, у меня – собака! Мы квиты.

Собака, радостно повизгивая, приветствовала маму и Лизу бурными поцелуями. Она облизала также и Мэри, вышедшую на смотрины. Сразу стало понятно, что новый питомец настроен не на военные действия, а на любовь и дружбу.

Звали его Чарльз. Может, тетя Лена и завела пса с целью извести кошку, но вышло все до смешного наоборот. Чарльз обожал Лизу и маму, а в Мэри просто души не чаял. Ему было трудно разлучаться с ней даже на ночь. Вечером он скулил под дверью в комнату, прося впустить его, и Лиза не выдерживала, впускала.

– Только тихо, Чарльз! – говорила она строго. – У меня уроки.

Понятливый Чарльз тихо ложился на пол рядом с диваном, где дремала кошка, и, опустив голову на лапы, наслаждался приятным ему обществом.

Лиза гуляла с ним после школы днем, и по вечерам, когда тетя Лена задерживалась на работе. Прогулки пошли ей на пользу. Девочка посвежела. Местные парни стали смотреть на нее с уважением. Чарльз быстро возмужал, и теперь никто не посмел бы приблизиться к Лизе с плохими намерениями.

У девочки стали появляться друзья. Соседка тетя Зоя, узнав, что Лиза любит художественную литературу, пригласила ее в гости и познакомила со своей обширной библиотекой, разрешив брать из нее книги по выбору. Одноклассница Света учила Лизу игре на гитаре, объясняла азы нотной грамоты.

В комнате у Лизы перед бабушкиными иконами появилась маленькая фарфоровая  лампадка с веселым огоньком, который уютно светил в долгих зимних сумерках. Появился и маленький фарфоровый ангелочек – подарок мамы! И Детский молитвослов! На подоконниках мама развела фиалки. Дом посветлел. Мостик в будущее окреп, стал прочнее и надежнее. Жизнь просияла новыми красками. А однажды случилось нечто неожиданное, превзошедшее все надежды и мечты.

Тетя Лена покинула их дом навсегда! С официальной выпиской из квартиры!

– Чарльза нам оставь! – сказала мама. – Лиза с ним гуляет.

Тетя Лена ничего не ответила, но собаку оставила. Уходя, она погрозила кошке пальцем:

– Все-таки ты меня выжила, стерва!

Мэри сощурила янтарные глаза и ударила об пол хвостом.

Едва дверь за теткой захлопнулась, как в доме появилось иное лицо… видеть которое уж точно никто не ожидал… Приехал отец Лизы. Он деловито прошел в комнату тети Лены, оглядел оккультный беспредел  на стенах, и, мрачно выругавшись, вызвал рабочую бригаду вынести хлам.

Вжавшись в стену, мама ловила ртом воздух.

– Пойдем в комнату, – сказала она дочери. – Чарльз! Ко мне!

– Мама, он будет здесь жить? – спросила Лиза.

Если и существовала когда-то ее внутренняя связь с отцом, то она давно прервалась… и девочка не была уверена в том, что рада его возвращению.

– Так он здесь прописан! – огрызнулась мать. – Мадам его, поди, выгнала. Все соки выжала и дала пинка. Вот он и пришел к нам раны зализывать. А сам больной, поди, теперь и нищий.

Но нищим отец не был и больным тоже. И силы, и деньги при нем остались.

– На два слова, Нина! – отец заглянул в комнату.

– Ты будешь здесь жить? – на него вопросительно устремились две пары ясных родных глаз.

Отец смутился:

– Об этом – после…Слова – после, Нина! Сейчас надо дело делать!

Дом был старый. Квартира угловая. Стены осыпались. В глубоких трещинах кишели сороконожки. В общем – полная разруха.

– Необходим строительный ремонт. – Сказал отец, и с этим трудно было поспорить. Он сделал широкий жест рукой: – Всю квартиру – одним махом! Как смотришь? Сделаем стяжку и закроем тему. А вы пока с Лизой в загородном доме поживете.

– В каком таком доме? – взъерошилась мама.

– В твоем. – Невозмутимо ответил отец. – Я тут купил по случаю… Да мне он без надобности… Дарственная – на тебя. Все необходимое в наличии. Холодильник полный. Вступайте с Лизой во владение. И зверью вашему – раздолье!

 – Ну, со зверьем нашим мы сами разберемся! – заносчиво ответила мама. – И потом… у меня работа.

– У меня тоже! Не волнуйся. Отвезу и привезу. Сказал – сделал. – Отрезал отец.

Лиза видела, что мать колеблется. Не очень-то ей хотелось принимать подарки от бывшего мужа. Но против жизни не пойдешь. Ремонт нужен! И как можно быстрее!


Глава 9. Исполнение надежд

Раньше Лиза не знала, что зима может быть такой красивой! В городе она никогда не видела такого белого волшебного снега! И такого чистого бескрайнего неба! И таких близких ярких звезд! А пушистые елки?! А веселые сойки и снегири?! А белочкины следы на снегу при спуске в овраг?! А тонкие лиловые сумерки?! А воздух, пахнущий миндалем, мандарином и сказкой?!

Дни летели незаметно. Лиза много гуляла с Чарльзом. Каталась на лыжах. Обретала новых друзей. Жизнь в дачном поселке кипела. К зимним праздникам сюда съезжались семьи. Девочка охотно знакомилась и общалась с ровесниками, ходила к ним в гости. Она была умненькой, начитанной. Держалась скромно и приветливо. Ей все были рады.

Дома Лиза умело хозяйничала, ожидая родителей с работы. Готовила еду и накрывала на стол. Чарльз, буквально задыхаясь от счастья, носился по просторному дому. А Мэри в загадочной позе сфинкса часами сидела на подоконнике, глядя в окно, и философствовала.

Поздно вечером приезжали родители. Они привозили рекламные буклеты, фотографии, образцы обоев и текстиля. Было решено полностью сменить мебель на кухне и оборудовать ее по последнему слову техники. Требовались и новые шторы, и новая люстра. В прихожей должен был поселиться большой шкаф с зеркальными дверцами. Ванную комнату тоже ожидали великие реформы. Родители советовались с Лизой, но она заранее была согласна на любые проекты.

Девочка видела, что отец ищет сближения с ней и с мамой. Видела, что его сердце терзается между отчаянием и надеждой. Видела она и скрытую непримиримость матери. Мощная волна, рожденная из океанских недр судьбы, подхватила белый кораблик красавицы Нины, и, освободив его от цепких рифов, вынесла в лазурную лагуну. От капитана требовалось совсем немного: оказать доверие попутному ветру и ласковым волнам. Но доверия не было. В изболевшемся сердце не рождались светлые надежды. Золотой остров счастья перестал быть желанным.

Как-то вдруг по ходу разговора выяснилась причина внезапного отъезда тети Лены. Оказывается, отец от нее откупился. Уступив ему свою комнату, она купила себе небольшую отдельную квартиру.

– Могу представить, что в этой квартире сейчас происходит… – сухо заметила мама.

– Да, уж… – согласился отец.

– А ты, Павел, – мать вдруг неожиданно засверкала глазами, – что-то деньгами стал сыпать направо и налево… Печатаешь их, что ли?

– Не для чужих сыплю, – отозвался отец, – для жены и дочки. А деньги чистые! Заработанные!

– Ты это, Павел, брось! – сказала мать с угрозой в голосе. – Старого не воротишь.

– И, Слава Богу! – отозвался отец. – Старого нам и не надо. А новая жизнь – она в наших руках, Нина. В твоих и в моих. – Он порылся в кармане и бросил на стол три связки ключей. – Сегодня к нам домой заскочил… Там ребята уже входную дверь поставили. Вам с Лизой по ключу от верхнего и нижнего замка. – Он поднялся было уходить, но мать его остановила:

–А третий комплект? Не возьмешь?

Отец снова опустился на стул.

– Не возьму. – Тихо сказал он. – Это вам. Запасной. – Он задумался. – Знаешь… я как приехал к вам… после всех лет… в наш дом… страшно мне было в твои глаза смотреть, Нина… когда ты в прихожей стояла и ртом воздух ловила… Палачом я себя тогда почувствовал… что убил твое доверие… и все убил… вот тогда я себе клятву дал – всю жизнь у вас с Лизой прощения просить… Не словами… На слова не мастер… Делами. А ключи?.. Это не мне решать… Это вы с Лизой…

В тот же миг все трое ахнули от неожиданности. Сладко дремавшая на подоконнике кошка вдруг проснулась, молниеносно взвилась в воздух и, буквально перелетела через комнату. Спружинив на лапах, она приземлилась на стуле, у отца за спиной, и прижалась сзади к нему всем своим гибким телом.

Мать опустила взгляд в чашку с чаем… Непримиримая складка между ее бровей разгладилась…

Ночью Лиза, раскрыв шторы, долго смотрела на звезды в морозном небе. Где-то там, среди далеких загадочных миров, у нее есть друг! Ангел! Которому она доверила свои первые детские молитвы, свои тревоги, печали и надежды… доверила себя, свою жизнь и тех, кто ей в этой жизни был дорог: отца и мать. И Ангел не обманул ее надежд! Откликнулся на молитвы! Утешил в печали! Помог в скорби! Девочка вспомнила, сколько долгих и томительных лет Ангел вел ее над бушующей бездной нелюбви по хрупкому мосту из девяти букв: «Во Имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь».

– Когда-нибудь, – думала Лиза, – мы с ним снова встретимся! Непременно встретимся! Я снова увижу его лицом к лицу… и… тогда… там… – но дальше ее мысль не смела следовать по путям неизреченным. Лунные блики наполнили комнату. Ангел приложил палец к губам, призывая к молчанию…  Лиза, засыпая, улыбнулась во след мечте, ускользающей в тайну…


P.S. Уважаемые блогеры! Копируя мои произведения для своих замечательных страниц в соцсетях, добавляйте, пожалуйста, ссылку на источник: https://stihi.ru/avtor/vesna1833 или https://vk.com/novosvet_litblog
Этим вы значительно поможете встрече автора с новыми читателями!
Пусть добро в мире умножается!