Кораблекрушение брига Тиррел

   В дополнение ко многим ужасным кораблекрушениям, о которых уже рассказывалось,
ниже приводится обстоятельный отчет, приведенный Т. Парнеллом,
старший помощник капитана брига "Тиррел", Артур Коклен, командир и единственный
человек из всего экипажа, которому посчастливилось спастись, требует
нашего особого внимания.

В субботу, 29 июня 1759 года, они отплыли из Нью-Йорка в Сэнди-Хук,
и там бросили якорь, ожидая возвращения капитана
с новой лодкой и некоторыми другими предметами. Соответственно, он поднялся на борт рано следующим утром, и шлюпка очистилась, была поднята, уложена
и пришвартована. В восемь часов утра они снялись с якоря, отплыли из
"Сэнди Хук" и в тот же день в полдень отплыли с "Хай Лэнд".
"Высокая земля" так и не затонула, и продолжили свой путь на Антигуа. Поскольку
как только они подняли паруса, капитан приказал спустить шлюпку на воду,
чтобы ее можно было покрасить вместе с веслами, рулем и румпелем,
эту работу он (капитан Коклан) взялся выполнить сам.

В четыре часа пополудни они обнаружили, что в резервуар налилось немного больше воды, чем обычно; но так как это не вызвало большого дополнительного труда у насоса, об этом ничего не подумали. В восемь утечка, казалось, не увеличилась.
В двенадцать начался очень сильный шквальный ветер, который
причиненный судну лечь очень много, в результате чего он был задержан
она хотела больше балласт. Затем капитан вышел на палубу, находясь в
правый борт часы, и вблизи рифов и топ-паруса.

В четыре часа утра погода смягчилась - выпустили оба рифа:-в восемь она
стала еще более умеренной, и они подняли больше парусов и отправились
топ-галантные паруса; погода все еще была густой и туманной. Не было
дальнейших наблюдений, сделанных в настоящее время, за исключением того, что судно сделало больше воды. Капитан теперь был занят главным образом покраской лодки, весел, руля и румпеля.

В понедельник, 30 июня, в четыре часа пополудни ветер на Северо-востоке посвежел
очень сильно и дул так сильно, что заставил бриг лечь на мель
таким образом, что вызвал общую тревогу. Капитан теперь был
искренне помолился, чтобы положить в Нью-Йорк, или направить для мысы
Вирджиния. В восемь часов подняли верхние-галантные-паруса и закрыли оба рифа
поставили верхние паруса, все еще поднимая больше воды. После этого погода стала
еще более умеренной и ясной, и они подняли больше парусов.

1 июля в четыре часа утра начался очень сильный шквальный ветер, захвативший
по одному рифу на каждом марсе, и так продолжалось до восьми часов утра.
погода по-прежнему была густой и туманной.--Наблюдений не было.

На следующий день она налила еще воды, но так как каждая вахта откачивала её, на это мало обращали внимания. В четыре часа пополудни взяли по второму рифу в каждом из них топ-парус, -клоуз поставил оба рифа и спустил топ-галант-рей; шторм
все усиливался.

В четыре часа утра ветер вернулся к Н. и не было никаких признаков того, что
он стихает. В восемь капитан, вполне удовлетворенный тем, что судно было очень
шатким и должно было иметь больше балласта, согласился направиться в Бэкон
Айленд-Роуд, в Северной Каролине; и в самом процессе ношения судна,
внезапный порыв ветра уложил ее на борт, и она больше не поднялась
снова!-В это время мистер Парнелл лежал в каюте со своим
в одежде, не снимая ее с тех пор, как они покинули сушу.-
С большим трудом выкатившись из своей кровати (на груди), он
добрался до двери круглого дома; первое приветствие, которое он встретил, было
со стремянки, которая вела с квартердека на ют,
что отбросило его к компаньону (удачное обстоятельство для
тех, кто был внизу, поскольку, приставив лестницу к компаньону, она послужила
и он, и остальные люди, находившиеся в третьем классе, в качестве
средства передвижения с наветренной стороны); переправив два задних орудия вперед
взять ее больше за голову, чтобы она лучше держалась
ветра; таким образом, они прошли через самый задний орудийный иллюминатор на шканцах и, будучи полностью на борту, все движимое судно перекатилось на
с подветренной стороны, и когда судно перевернулось, то же самое произошло и с лодкой, и она перевернулась днищем вверх
по приказу капитана ее привязи были ослаблены, и
не имея другой перспективы спасти их жизни, кроме как на лодке,
Парнелл с двумя другими и юнгой (которые были превосходными пловцами
) бросились в воду и с трудом подняли ее,
когда она была полна до краев и умывалась у кромки воды. Затем они
прикрепили конец грот-мачты к кольцу на ее кормовой стойке, и
те, кто был в носовых цепях, спустили конец грот-мачты вниз.
гик-снасть, к которой они прикрепили малярку лодки и с помощью которой
они немного приподняли ее над водой, так что она проплыла примерно на два
или три дюйма свободно, но почти полная.

Затем они посадили в нее юнгу и дали ему ведро, которое
случайно проплыл мимо, и он отплыл так быстро, как только мог, и
вскоре после того, как другой человек сел веще одно ведро и за короткое
время вылили из нее всю воду.-Затем они положили в лодку два длинных весла, которые были сложены в четверти левого борта "Тиррела", и
тянули или гребли прямо с наветренной стороны; ибо, когда обломки отнесло течением, она произвела
ужасный вид в воде, и мистер Парнелл и двое из
люди сходят с места крушения в поисках весел, руля и
румпель. Спустя долгое время им удалось собрать их всех, одного
за другим. Затем они вернулись к своим несчастным товарищам, которые
были вне себя от радости, увидев их, решив, что потеряли. Этим
время ночи приближалось очень быстро. Пока они гребли в лодке, некоторое
небольшое количество белого печенья (мистер Парнелл предположил, что около половины
пека) выплыло в маленьком бочонке из круглого дома; но перед тем, как его
попавшее под руку, оно было настолько пропитано соленой водой, что было почти в
жидком состоянии: и примерно в два раза больше обычного судового печенья
также плавало, которое было пропитано таким же образом. Это было все
провизия, которая у них была; они не могли достать ни капли пресной воды;
плотник также не мог достать ни одного из своих инструментов, чтобы затопить ее
стороны, ибо, если бы это было достигнуто, они могли бы сэкономить
много провизии и воды.

К этому времени уже почти стемнело; раздобыв один компас, они были
полны решимости покинуть место крушения и рискнуть на лодке, которая
имела девятнадцать футов шесть дюймов в длину и шесть футов четыре дюйма в ширину; мистер
Парнелл предполагает, что сейчас было около девяти часов; было очень темно.

По их мертвым подсчетам, они пробежали около 360 миль по трассе S.E. by E.
курс. Всего в лодке было 17 человек; лодка была очень глубокой,
и мало кто надеялся увидеть землю или выжить
длинный. Ветер повернул к западу, что было тем курсом, которым они хотели
держаться; но начался такой сильный ветер и дождь, что они были
вынуждены держаться против ветра и моря, чтобы уберечь ее
над водой. Вскоре после того, как они отчалили от места крушения, лодка
преодолела два бурных моря, одно за другим, так что они были вынуждены
держать ее против ветра и моря; ибо если бы она преодолела другое море,
она, конечно, была бы завалена ими.

К восходу солнца на следующее утро, 3 июля, они пришли к выводу, что они были
запущены E. S. E., что противоречило их желаниям. Ветер стих
вдали погода стала очень умеренной. Компас, который они
сохранили, оказался бесполезным, так как один из людей наступил на него и
сломал; соответственно, он был выброшен за борт. Теперь они предложили
сделать парус из нескольких платьев и мастерков, но у них не было ни того, ни другого
иголки или шпагат для шитья, однако у одного из людей была иголка в его
нож и еще несколько рыболовных леск в его карманах, которые были
у одних не застегнуты, а другие использовались для разорвания платьев и
мастерки. К заходу солнца они обеспечили сносный парус; разделившись
один из засовов лодки (который был из желтой проволоки) с очень большим
ножом, который был у одного из членов команды в кармане, они проделали ярд и
связали его вместе нитями фор-топ-галант-фалов, которые
были беспорядочно брошены в лодку.--Они также сделали мачту из одного
длинного весла и поставили свои паруса, используя листы и галсы, сделанные из
верхних галерных фалов. Их единственным ориентиром была полярная звезда. У них был
терпимый хороший бриз всю ночь; и весь следующий день, 4 июля
погода оставалась очень умеренной, и люди были в таком же хорошем
духи, как допускала их ужасная ситуация.

5 июля ветер и погода оставались почти такими же, и по
Полярной звезде они поняли, что стоят за сушей. На следующий день
Мистер Парнелл заметил, что некоторые мужчины пили соленую воду и выглядели
довольно усталыми.--В это время они вообразили, что ветер сменился на
южный, и они направились, как они думали, по полярной звезде, в
северо-западную четверть; но 7-го числа они обнаружили, что ветер сменился
вернулся на север, и подул очень свежий ветер. Они вытащили свои весла
большая часть ночи, а на следующий день ветер все равно умирает
вдали, люди трудились попеременно на веслах, без
различие. Около полудня поднялся такой ветер, что они положили свои
весла и, как они думали, повернули на Северо-запад и продолжали так
примерно до восьми или девяти утра 9 июля, когда все они
думал, что они на зондировании, судя по холодности воды.--Они
были, в общем, в очень хорошем настроении. Погода по-прежнему сохранялась
густой туман, и по полярной звезде они обнаружили, что двигались
примерно с Северной на Запад.

10 июля.- Люди выпили так много соленой воды, что
она стала для них такой же прозрачной, какой была до того, как они ее выпили; и мистер Парнелл
заметил, что второй помощник потерял значительную долю своей
силы и бодрости духа; а также в полдень, что плотник был
в бреду, его недуг усиливался с каждым часом; около сумерек он почти
перевернул лодку, попытавшись выброситься за борт, и
в остальном ведет себя довольно жестоко.

Однако, когда силы оставили его, он стал более управляемым, и
они заставили его лечь в середине лодки, среди нескольких
люди. Мистер Парнелл однажды выпил немного соленой воды, но не смог
насладиться ею; он предпочел собственную мочу, которую время от времени пил по мере того, как
он ее готовил. Вскоре после захода солнца второй помощник потерял дар речи. Мистер
Пернелл нужные ему, чтобы опереться головой о нем; он умер, не издав ни единого стона
или борьба, 11 июля, находясь на 9-й день они были в
лодка. Через несколько минут после того, плотник истек почти в
аналогичным образом. Эти сцены меланхолии, оказываемых положения
выживших более страшная; невозможно описать свои чувства.
Отчаяние стало всеобщим; каждый человек воображал, что его собственный крах близок
. Теперь все они отправились молиться; некоторые молились на валлийском языке,
некоторые на ирландском, а другие на английском; затем, после недолгих
раздумий, они раздели двух мертвых мужчин и выбросили их за борт.

Погода была теперь очень мягкой и почти безветренной, они обратились к
почистили лодку и решили сделать парус больше из
платьев и блузок двух погибших мужчин. Парнелл позвал капитана
лечь вместе с остальными людьми, боцманом и одним матросом
за исключением того, кто помогал ему сделать парус больше, что они и сделали
закончили к шести или семи часам пополудни, изготовив
вантуз из корабельной краски, который служил перекладиной
вернулся-оставайся.--Парнелл также повесил свой красный фланелевый жилет на верхушку мачты
как сигнал, который с наибольшей вероятностью будет замечен.

Вскоре после этого некоторые из них заметили на большом расстоянии шлюп,
идущий, как они думали, с суши. Это подняло настроение каждого из мужчин
они достали весла, на которых работали поочередно,
прилагая все оставшиеся силы, чтобы догнать ее; но ночь
приближаясь, и шлюп, получив свежий ветерок, они потеряли его из виду
, что вызвало всеобщий ужас; однако, шлюп
появление полярной звезды, которую они держали на носу по правому борту,
вселило в них надежду, что они доберутся до суши. Этой ночью умер некто Уильям
Уотинг; ему было 64 года, и он провел в море 50 лет;
совершенно измученный усталостью и голодом, он искренне молился до самого
последнего момента о капле воды, чтобы охладить его язык. Рано утром на следующий день
Хью Уильямс тоже умер, а в течение дня еще один
член экипажа: полностью истощенный, - они оба испустили дух без единого стона.

Ранним утром 13 июля начал дуть очень свежий ветер и
усилился настолько, что они были вынуждены свернуть паруса и вести
лодку против ветра и моря, что сбило их с промера. В
вечером погиб их наводчик. Погода теперь становилась умеренной, и
ветер был в четверти юго-западного направления, они подняли паруса, ни один из них не был в состоянии
грести или, во всяком случае, тянуть весло; они шли всю эту ночь с прекрасным
бризом.

На следующее утро (14 июля) погибли еще двое из экипажа, а в
вечером они также потеряли столько же. Они обнаружили, что находятся на
повторных зондированиях, и пришли к выводу, что ветер перешел в Северо-западную
четверть. Они защищали землю всю эту ночь и в начале июля
12 двое других умерли; умерших выбросили за борт, как только
у них испустилось дыхание. Погода теперь была густой и туманной, и
они все еще были уверены, что находятся на зондировании.

От юнги редко требовали что-либо делать, и поскольку его
интеллект в то время был очень хорошим, а понимание ясным,
мистер Парнелл придерживался мнения, что он переживет их всех, но
он благоразумно держал свои мысли при себе. Капитан, казалось, тоже
чувствовал себя сносно и сохранял бодрость духа. Из-за
туманной погоды они не могли так хорошо знать, как им управлять
днем или ночью; ибо всякий раз, когда появлялась полярная звезда,
они старались держать его на носу по правому борту, что означало, что они
были уверены, что рано или поздно доберутся до берега. Вечером двое
еще из команды умерли, также, перед заходом солнца, некто Томас Филпот, старый
опытный моряк и очень сильный; он отбыл, скорее, в конвульсиях;
в последнее время он утратил способность выражать свои мысли, и смысл его слов не мог быть
понят. Он был уроженцем Белфаста, Ирландия, и у него не было
семьи. Выжившим было нелегко поднять его тело
за борт, так как он был очень тучным мужчиной.

Около шести или семи утра следующего дня, 16 июля, они подошли к берегу
по их мнению, погода все еще была плотной
и туманной. Теперь Парнелл убедил капитана и боцмана
шлюпку лечь в носовой части шлюпки, чтобы подвести ее ближе к
голову, чтобы заставить ее лучше удерживать ветер. Вечером в
юнга, который недавно выглядел так хорошо, испустил дух, оставив
позади капитана, боцмана и мистера Парнелла.

На следующее утро, 17 июля, мистер Парнелл спросил двух своих товарищей,
как они думают, могут ли они съесть что-нибудь из мяса мальчика; и, поскольку
выразили желание попробовать, а тело было довольно холодным, он отрезал
внутреннюю часть своего бедра, немного выше колена, и отдал кусочек
капитану и боцману, оставив маленький кусочек для себя; но так
их желудки были так слабы, что никто из них не мог проглотить ни кусочка
поэтому тело было выброшено за борт.

Ранним утром 18-го мистер Парнелл обнаружил обоих своих товарищей
мертвыми и холодными! Оказавшись в таком отчаянии, он начал думать о своем собственном
распаде; хотя и слабый, его понимание все еще было ясным, а его
настроение настолько хорошим, насколько только могло допустить его жалкое положение. По
цвету и холодности воды он понял, что находится недалеко от берега,
и все еще надеялся добраться до него. Погода оставалась очень
туманной. Он пролежал всю эту ночь, которая была очень темной, с лодкой, направлявшейся
на север.

Утром 19-го начался дождь; прояснилось в
день, и ветер стих; мистер Парнелл все еще был убежден, что он
проводил зондирование.

На 20-й, во второй половине дня, ему казалось, что он видел землю, и стоял в
за нее; но ночь надвигается, и это в настоящее время очень темно, он лежал,
опасаясь, что он может сделать на скалы и отмели.

21 июля, погода была очень хорошей все утро, но
после полудня стало густо и туманно. Настроение мистера Парнелла все еще оставалось
хорошим, но его силы были почти истощены; он все еще пил
время от времени его собственная вода.

22-го числа он увидел несколько ракушек на руле лодки, очень похожих на
икра устрицы, которая наполнила его большими надеждами оказаться рядом с сушей.
рядом с сушей. Он достал руль и, соскребая их своим
ножом, обнаружил, что они были соленого рыбного вкуса, и съел их; он был
теперь он был настолько слаб, лодка имела большой ход, что он счел это трудной задачей
направить руль.

На рассвете, 23 июля, он стал настолько уверен, что он видел землю, что его
духи были значительно повышены. В середине этого дня он встал,
прислонился спиной к мачте, и получил помощь от солнца,
ранее умудрялись управлять лодкой в таком положении. В
на следующий день он увидел, на очень большом расстоянии, какой-то парус, который
он судил велся с земли, которую он вскоре потерял из виду. В
середине дня он встал и получил тепло от солнца, как
раньше. Он простоял всю ночь ради земли.

Очень рано утром 25-го, выпив свой утренний напиток
к своей невыразимой радости, он увидел, когда восходило солнце,
подняли парус, а когда взошло солнце, обнаружили, что это двухмачтовое судно. Он
был, однако, значительно озадачен, не зная, что делать, поскольку она
находилась на большом расстоянии за кормой и с подветренной стороны. Чтобы наблюдать за ней
лучше ходатайств, он прикрепил об. Вскоре после этого он заметил, что она была
стоя на ее берегу, в небо, которое было таким же он был
стоя на протяжении многих часов. Он увидел, что она очень быстро приближается к нему, и
некоторое время он лежал, пока не поверил, что она находится в двух милях от
лодки, но все еще с подветренной стороны; поэтому он решил, что лучше всего управлять
больше, когда он обнаружил, что это была парусная шхуна, приближающаяся к нему очень быстро
.--Он продолжал приближаться к ней, пока не завел ее
примерно на два румба под свой подветренный борт, имея в своей власти прыгнуть
его лафф, или уносите прочь. К этому времени она была в пределах полумили, и
он увидел, что некоторые из ее людей стоят на носу на ее палубе и махают
чтобы он подошел к ним с подветренной стороны.

На расстоянии около 200 ярдов они развернули шхуну по
ветру и держали ее так до тех пор, пока Парнелл не подошел к борту, когда они бросили ему
веревку, все еще удерживающую шхуну по ветру. Теперь они допросили
его очень внимательно; судя по тому, как были раскрашены лодка и весла, они
предположили, что она принадлежала военному человеку, и что они убежали с
ее с какого-нибудь из кораблей его Величества в Галифаксе, следовательно, что
они понесли бы определенное наказание, если бы взяли его на руки; они также
подумали, что, поскольку капитан и боцман лежали мертвыми в лодке,
они могли подвергнуться какому-нибудь заразному заболеванию. Таким образом, они
некоторое время держали Парнелла в напряжении. Они сказали ему, что в то утро они увидели
землю с верхушки мачты и что они бегут
вдоль берега в Марблхед, к которому они принадлежали и где
они рассчитывали быть на следующее утро. Наконец они сказали ему, что он может
подняться на борт; что, как он сказал, он не мог без посторонней помощи,
капитан приказал двум своим людям помочь ему.--Они отвели его на корму, на
шканцевую палубу, где оставили его лежать на компаньоне.

Теперь они были готовы бросить лодку по течению, но мистер Парнелл сказал им
ей было не больше месяца, построена она была в Нью-Йорке, и если бы они согласились
поднять ее, это хорошо заплатило бы им за их труды. На это они
согласились и, выбросив два трупа за борт и достав
одежду, которая была оставлена покойной, они подняли ее на борт и отправились
в плавание.

Находясь сейчас на борту, Парнелл попросил немного воды, капитан
Каслмен (ибо таково было его имя) приказал одному из своих сыновей (имея на борту двоих
) принести ему немного; когда он пришел с водой, его отец
посмотрел, сколько он ему принес, и, подумав, что это слишком много,
часть выбросил и попросил его отдать остальное, которое
он выпил, будучи первой пресной водой, которую он попробовал за 23 дня. Поскольку он
все это время прислонялся к компаньону, ему стало очень холодно, и
он попросил разрешения спуститься вниз; капитан приказал двум матросам помочь ему спуститься к
каюте, где они оставили его сидеть на палубе кают-компании, опираясь на
шкафчики, весь персонал теперь был занят подъемом и закреплением
лодки. Покончив с этим, весь персонал спустился в каюту позавтракать,
кроме человека у руля. Они приготовили немного супа для Парнелла, который он
счел очень вкусным, но в настоящее время он мог есть очень мало, и в
из-за поздних сквозняков у него разболелись многие части тела.
его тело, так что он испытывал сильную боль всякий раз, когда шевелился. Они соорудили для него
постель из старого паруса и вели себя очень внимательно. Пока
они завтракали, налетел шквал ветра, который призвал их всех
на палубе; во время их отсутствия Парнелл взял каменную бутылку и
не понюхав и не попробовав ее, но думая, что это ром, сделал большой глоток
глотнул его и обнаружил, что это сладкое масло; поставив его туда, где он его нашел
он лег.

Они все еще шли вдоль берега, видя землю, и были полны больших надежд
войти в порт этой ночью, но ветер стих, и они
вошли в порт только в девять часов следующего вечера. Все это время Парнелл
оставался как ребенок; кто-то всегда был с ним, чтобы дать ему
все, что он хотел съесть или выпить.

Как только они встали на якорь, капитан Каслмен сошел на берег и
на следующее утро вернулся на борт с владельцем, Джоном Пикетом, эсквайром.
Вскоре после этого они посадили Парнелла в лодку и перенесли его на берег; но
он был все еще так слаб, что его приходилось поддерживать
двое мужчин. Мистер Пикет снял для него очень приличное жилье и нанял
сиделку для ухода за ним; его немедленно уложили в постель, а затем
выдали смену одежды. В течение дня его
посетили все врачи в городе, которые вселили в него надежду на
выздоравливающий, но сказал ему, что это займет некоторое время, ибо чем сильнее
конституция, тем больше времени (по их словам) требуется, чтобы восстановить утраченную
силу. Если подходить с особой нежности и человечности, она
было три недели, прежде чем он смог спуститься по лестнице. Он остался в
Марблхед двух месяцев, в течение которых он жил очень обеспеченно, и
постепенно вернулись силы. Лодка и весла брига были проданы
за 95 долларов, которые оплатили все его расходы и обеспечили ему
проезд до Бостона. Ногти на его руках и ногах отсохли
почти сошла на нет и не начинала расти в течение многих месяцев после.
***
Автор: Аноним