Женя, время и вокал

Стоял тысяча девятьсот девяносто какой-то год. Ереван болел депрессией. С улиц не убирали снег и мусор. Впрочем, снег в том году брала сама весна. А еще новый мэр Вано Сирадегян запретил всем включать на улицах записи музыки. Думаете, что за самодурство? О, нет. Из-за запрета владельцы кафе были вынуждены приглашать живых музыкантов. Так хитрый мэр обеспечил работой несколько сотен молодых ребят и взрослых дядек.
Именно потому я была сильно удивлена, когда услышала, что в подземке на Барекамуцюн кто-то включил Королёву.  Потом я поняла, что голос звучит акапелла.
На ступеньках стояла очень опрятная девушка, моя ровесница. Я подошла к ней. У меня как раз был с собой «маранц» — тяжелый диктофон для высококачественной записи звука. Сказала, что на радио работаю.Она спела две песни.Конечно, я не могла все это включить в передачу.Но я понимала, что она сейчас стоит, мечтает, как ее услышат по радио. Все эти две песни. Мне было неловко, и я не решилась ей сказать, что будет только маленький кусочек какой-то одной песни.
Женя рассказала, что она не замужем — тогда это было важно. И что они с мамой беженки из Баку. Что у нее маленькая дочка. Я вздохнула.
-Нет, не думай плохого, он хороший. Просто по-всякому бывает.
Потом я ее встретила у другой подземки, в центре. Подошла поздороваться. Стала рассказывать, что в Ереване есть студия звукозаписи, и может стоит попробовать? Ну мало ли... Я наговорила ей еще не помню чего. Мне очень хотелось, чтобы Женя ушла с улицы.
Сейчас никак не могу вспомнить, что за передача была, в которую я включила ее голос.
Так вот, пока мы болтали, подошла ее мама с дочкой. Она подхватила разговор и стала выражать адский пессимизм. Через пару фраз я устала и ушла. Стало грустно. Я подумала ну почему она так настроена, что все будет непременно плохо и что нет надежды? Сейчас, когда мне примерно столько лет, сколько тогда было этой женщине, потерявшей все и оказавшейся на новом месте, я понимаю почему. И удивляюсь ее энергии…
Прошло много, очень много лет. Я уехала. Однажды в 2012 мы прилетели с сестрами в Ереван по делам. Я ходила по делам, оказалась в одном из тех районов, о существовании которых жители ереванского центра узнают с удивлением по случайному стечению обстоятельств. Пошла на запах свежего хлеба, встала в микро-очередь. Что это за очередь из трех человек? В девяностые они были примерно как в Мавзолей при Брежневе. Мимо прошла Женя с дочкой. Я сразу ее узнала, она почти не изменилась — такая же стрижка лесенкой, такая же чистенькая и опрятная. Я машинально посмотрела на свои пыльные туфли. Она посмотрела нан меня и конечно не узнала. Я решила не подходить, не смущать ее, возможно, неприятными воспоминаниями. Но вот девочка.. Девочке было лет десять. А должно быть уже 17-18. Второй ребенок, — поняла я, и очень за нее обрадовалась.