Р - 2

     РАДИО – великое изобретение человечества. Об этом знают все, но в нынешнее суматошное время, в повседневной будничной жизни как-то не предают этому особого значения. Телевидение, телефоны – вот что теперь на первом месте. А радио и даже книги – это для людей степенных, раздумчивых и то если время свободное выпадет. Что тут скажешь? Каждому поколению – своё. А по мне, так – не испробовав горького, не оценишь сладкого. А уж наше поколение, да и то сказать, мы уже родились в первые послевоенные годы, в разрушенной, разграбленной фашистами Украине. Уроки учили при керосиновой лампе и считали, что так оно и должно быть. Помню, бабушка сидит на припечку, кудель прядёт. Я сижу у окна, раскрытая книга на подоконнике. Пока совсем не стемнеет, бабушка лампу не разрешит зажечь. Керосин дорогой, да и не всегда его купить можно было. А купишь, так нести его надо было к нашему дому, на другой край села, от тяжести руки вытянешь. Вот и вздыхает бабушка, тянет минутки, экономит. Начну просить лампу зажечь, так она непременно посетует на то, что мы беды не знали, поэтому цены деньгам не знаем. В войну люди при лучине пряли и ткали не только рядна, но и полотенца и даже полотна на рубахи. Как-то жили-выживали и на жизнь не роптали.
     Я уже в десятом классе была, когда свет в нашу хату провели. Радио немного раньше до нашей улицы дотянули. Я ещё где-то в третьем классе училась. Столбов не было. Провода тянули от дерева к дереву, в основном деревья белой акации вдоль дороги росли. А деревья от ветра качаются. Радио, немногие теперь помнят, этакие чёрные шляпы на стене, не выключались. А толку? Что-то там говорит, «икает», близко подойдёшь, прислушиваешься, догадываешься через раз, о чём речь. Но хоть время сверить можно было. А до этого, вот какой случай со мной был.
     От нашего дома до сельмага, где продавалось всё самое необходимое в хозяйстве, километра три по ярам и кривым улочкам. Мама – на ферме, отец – инвалид туберкулёзник. Меня, как старшую посылали в магазин. Как же я тогда ненавидела авоську (сеточку), которая врезалась в пальцы детских рук, да и тяжесть была не по моим тогдашним силам. Плачу, а пожалеть некому. Да и не помню я случая, чтоб меня родители обняли, приласкали или хотя бы по головке погладили. Толкнуть, ударить, унизить, обсмеять, передразнить – это по делу или просто под руки попалась. Это было дело обычное и не только в нашей семье, пока был жив отец.
     Так, вот, послали меня в магазин. А я, на обратном пути, пошла к водопроводу водички попить. Там, возле зернового склада, на высоком столбе радио горланило. Большой такой чугунок с раструбом, главное, и слова и музыка из не ясно слышались. Вот, я взобралась на каменный забор возле сельского клуба, бывшей деревянной церкви, сидела и заворожено радио слушала, пока меня какая-то ворчливая тётка не прогнала. Дотащила я эту сетку домой, а меня уже отец с ремнём дожидается. Ему, видите ли, курить охота, а меня всё нет и нет. А тут ещё «добрые» соседи доложили на мою беду, что я сидела, рот разинув, радио слушала. В селе это считалось всё равно, что ртом ворон ловить, на безделье время тратить. Э-эх, за что я только не была бита, ох уж это – «детство золотое», кому в радость, а мне и вспоминать не хочется.
     Однако время подошло и отца очередной раз положили в госпиталь, так как он свой туберкулёз в армии заработал. И вот он с Винницы привёз детекторный радиоприёмник с наушниками. Как сейчас помню: сижу я, молодую картошку чищу, мне 7-8 лет, не то, что нынешние дети… Отец гордый был. Женскую работу в руки не возьмёт. Вечереет. Он мне на голову наушники напялит и строго скажет, мол – слушай, потом мне расскажешь… А что там было слушать? Трансляция футбольного матча как раз в это вечернее время идёт. Маленькой девочке в куколки бы играть, а мне в уши комментатор во всё горло кричит: Лев Яшин, Буряк… го-ол! Как же мне всё это было ненавистно, я и теперь всякого рода матчи быстренько переключаю на другую программу. Но иной раз случалось, что радио-спектакли слушала. Что греха таить, засыпала под непрерывный говор. Нож из ослабевших рук выскользнет и тут же мне подзатыльник прилетит… Да уж, невесёлые воспоминания. Какие есть, жизнь заново не перепишешь. Испытание мне было дано выдержать с малых лет. Били, унижали, гнули-гнули не согнули. Детство слезами просоленное, но всё же оно было и воспоминаний оставило на всю жизнь…

                ***
     «Разочарование». Какое горькое, печальное, навевающее безысходность и непоправимость слово!
     Разочарование в юности – это всего лишь тень от беленького облачка. Такая тень больше одарит прохладой, чем грустью. Хоть и короткое, но всё же есть время для раздумий.
     Разочарование среднего возраста – это уже гораздо тягостнее и больней. Ещё не подведение итогов ушедших дней, а всего лишь августовские туманы. Ещё есть время что-то исправить, наверстать. Хоть маленькая, но всё же теплится надежда на…
     Разочарование в старости… О-о! Это подкативший к горлу ком. Это тяжесть в груди.
Оно похоже на червями разъеденный гриб. Это само-копание в тягучие бессонные ночи. Как результат раздумий – бесполезные советы тем, кто только начинает свой жизненный путь. (В лучшем случае выслушают, но сделают все-таки по-своему.) Невозможность что-либо изменить, родит новую боль… И это состояние души будет длиться до тех пор, пока не улягутся воспоминания и наступит всё прощающее смирение. Только заключив мир между Прошлым и Будущим человек предаётся философским размышлениям, ибо он обитает в межвременье, так сказать - на ничейной полосе. Покой его уязвим, но вместе с тем цветы на «нейтральной полосе» ярче и птичьи песни самые настоящие, а не отголоски памяти…
     Радуйся человече сегодняшнему дню, всецело уповая на милость Божью.

                *
                Радуга
     Вторая половина марта. В Сибири это ещё зима. Хоть в погожие дни на асфальте уже проталины и появились маленькие лужицы, возле которых собираются воробушки попить живой водички. Я засмотрелась на птичек   и не сразу заметила то, что прохожие оглядываются в просвет между домов. Когда прошла чуть дальше, чтобы выяснить для себя, что же там такого интересного, на что люди оглядываются. А когда увидела, то еле сдержала себя, чтоб не вскрикнуть от изумления. Радуга за нашим посёлком!
     Если летом говорили, будто бы радуга пьёт воду из реки, то тут, довольно таки объёмная цветная радуга оперлась на снежные сугробы, немного наклоняясь, уходила в небо, где лёгкие редкие белесые облака. Ни дождя, ни снега в тот день не было. Солнышко ярко светила. Как, из чего образовалась радуга, мне ни тогда, ни много дней спустя – не понятно.

                *
     РУКИ, в моём понимании – это второе лицо человека. Если в глазах человека, на его лице вырисовываются мысли человека, как личности, то руки – это их осуществляемый инструмент. Как ведут себя руки во время разговора или когда человек пребывает в задумчивости, когда из-за чего-то расстраивается и даже когда спит, именно руки расскажут о его внутреннем мире.
     Но есть руки, на которые я смотрю и, мне почему-то кажется, что в это сильное, костистое тело человека вложена душа утончённого интеллигента. Сколько раз я смотрела на руки мужиков, плечистых, сильных, им бы плуг в руках держать, а они писатели, поэты, в их душах рождается музыка, от которой мир в глазах перевернётся. И эти толстые пальцы вырезают такие изящные фигурки, которые вроде кузнечика на ладони. Как это можно совместить? Вздохнёшь и скажешь: - В жизни всё возможно…
    
     Эта, выхваченная из страниц Интернета картинка в моей коллекции уже года три. Просто – женские молодые, сильные руки. Видимо женщина высокого роста и по природе своей – жилистая. Правая рука легла на изгиб запястья левой руки. И в то же время не трудно догадаться, что это руки интеллигентки, потратившей годы на обучение точных наук. Её тело ещё не успело заматереть. Пока она ещё – стройная берёзка, но не из тех плакучих берёз, а из тех самых берёз, у которых ветки тянутся вверх и крона высоко взнялась над землёй.
     На правой руке перстенёк с маленьким камушком, но почему-то на указательном пальце. Руки напряжены, что-то беспокоит её, но воспитание не позволяет ей дать волю эмоциям.
     Да-а, это руки той женщина, у которой стеклянная пробирка не выскользнет из рук, и пистолет в руке не дрогнет. Это и есть – надёжные женские руки, которые вырастят сыновей, на путь истинный наставят, и за престарелой матерью будут ухаживать, и глаза ей закроют. Эти руки и младенца примут, и руль уверенно держать будут. У этих рук нет национальности, это руки – матери, в каком бы возрасте ни была эта незнакомая мне женщина, у которой, вместо лица – руки.