от суваров до айрумов. Сюник-Зангезурский разлом -

...Мы хотим привлечь внимание читателя и на фактор финитивного ударения в наименовании “айрум”, которое по утверждению Кобычева, приходится на первый слог этого этнонима и поэтому является не характерным для тюркских языков, в частности, в названии племен. Это явление, по мнению автора, доказывает иностранное происхождение этого этнотермина и поэтому исключает возможность считать айрумов одним из стандартных тюркских племен.
Неизвестно, кто исказил в произношении этот многострадальный этноним “айрум” для слуха уважаемого Вениамина Павловича, но смеем заметить, что указанное автором финитивное ударение как раз-таки приходится на второй слог вышеназванного слова и читается как “ай-ру;м”, так же как “шахсе-ве;н”, “кад-жа;р”, “ав-ша;р”, “па-да;р”, дю-ге’р, та-та‘р, гарагал-па‘г… Этот феномен проследуется в названиях почти всех тюркских племен.
И еще, у Кобычева армяне и албаны-халкидониты - сторонники православной Византийской церкви, то есть, по мнению автора, будущие “хай-румы” почему-то указываются монофизитами, а представители старой армянской церкви, то есть антихалкидониты, соответственно, наоборот, называются диофизитами (65, 142).
Считаем, что тут имеет место нестыковка в в этих определениях. И чтобы прояснить ситуацию для несведущего читателя, немного отклонимся от темы и нырнем в дебри христианского догматического противостояния в начале средних веков в странах Восточного Причерноморья и Закавказья.

Известно, что, начиная с IV века, а точнее со II Вселенского Собора в Константинополе в 381 году, народы Востока, исповедующие христианство, были втянуты в догматические и христологические споры, сопровождающиеся острой борьбой между несторианцами, диофизитами и монофизитами.
Несторианцы не признавали в Иисусе Христе Бога и объявляли его лишь человеком от Бога, своими праведными деяниями и наставлениями спасающий мир. Соответственно, они отказывались признавать в Деве Марии Богородицу, так как невозможно Богу родиться от человека.
Монофизиты признавали наличие только одной божественной природы в Иисусе Христе, отвергая его человеческую суть в противовес диофизитам, утверждающих о наличии двух природ в Иисусе Христе - божественного и человеческого, присутствующие в нем неслиянно и нераздельно.
Раскол церкви достиг своего апогея в 451 году, после постановлений IV Вселенского Собора, который был созван в Халкидоне, без участия представителей Закавказских церквей, народы которых вели в это время упорную борьбу за вообще право исповедования христианской религии с персами-Сасанидами, являющимися зороастрийцами. И поэтому, постановление Халкидонского собора, осуждающее монофизитство и подтверждающее две природы в Иисусе Христе, дошли в указанный регион позднее и, как видно, в искаженном виде.
Так или иначе, в 491 году в Армении, в городе Вагаршапате, на поместном соборе с участием представителей Армянской, Албанской и Грузинских церквей был принят Энотикон императора Зенона, было осуждено халкидонство, якобы утверждающее “два лица” в Иисусе Христе и в котором не достаточно осуждается несторианство.
Проясним.
Ранее, в 482 г. по внушению Константинопольского эпископа Акакия был издан акт единения - Энотик, адресованный христианам Александрии, Египта, Ливии, Пентеполя и т.д., преследующий цель сблизить монофизитов и сторонников Халкидонского собора – диофизитов (11, 123).
Именно это событие в Вагаршапате можно принять датой разрыва между греческим православием и армянским монофизитством.
Если в следующем соборе, созванном в 505-506 гг. армянским католикосом Бабкеном при участии представителей всех Закавказских церквей и названным по месту его проведения I Двинским, догматические новшества православного Востока осуждались еще сдержанно (76, III, 334; 11, 124), то собор, призванный опять-таки в Двине 527 году, открыто постановил признавать во Христе одну единственную Божественную природу, проклиная ереси “… Павла Самосатского, Мани и Маркиона, сквернаго Нестора и Феодорита.., жидовскую грамоту Леона, который дерзновенно осмелился сказать, что в Христе Боге две природы и два лица, что Св. Дева родила не Бога, а просто, как мы, человека, бывшаго храмом слова Божия” (12, II, VII, 94-96).
В следующем Двинском соборе в 555 году грузины уже не участвуют. В 608/609 годах же происходит окончательный разрыв между Армянской церковью, отстаивающую свою монофизитскую позицию, и Грузинской церковью, признавшую Халкидонский собор, то есть греческое православие, следовательно, принявшую диофизитские догмы.
Конечно, политические события тех времен, влияние двух соседствующих империй - Сасанидской и Византийской, у которых интересы в регионе представлялись диаметрально противоположными, имело непосредственное отношение на позиции Закавказских церквей. Сасаниды, стараясь блокировать влияние Византии на Закавказье и в Ближнем Востоке, поняв бесперспективность дальнейшей борьбы с христианством, в конце решили поддержать монофизитство, ставя его в противовес греческому православию - официально принятой церкви в Византии. С этой целью Сасанид Хосров II (591-628), 612-614 гг. даже созывает Персидский церковный собор в среде подвластных ему христиан, где монофизитство признается официальным христианским вероисповеданием (11, 142).
Сасанидское влияние было сильно в Армении, где церковь как объединяющий фактор для хаев-армян, издревле выбрала себе стратегию прислуживания инородным имперским властям и с их помощью отстаивания своих позиций в регионе, рассчитанное на будущее.
Византии же удалось присоединить к себе Грузинскую церковь, находящуюся в ее границах и которая, вероятно, тяготела от сасанидского присутствия и ее назойливых зороастрийских вероучений, в христианском мире воспринимающихся идолопоклонническими. Но тут дело было не только в религии. Армянская церковь стремилась к лидерству в регионе и потому, всеми правдами и неправдами, старалась отторгнуть Закавказские церкви от Византийского греко-православия, выбрав для этого идеологическим оружием монофизитство, которое противостояло догмам диофизитской Византийской церкви. При этом Армянская Григорианская церковь также объявляла себя православной, что, естественно, не признавалось византийцами. Армяне (естественно, имеется в виду церковные служители, авт.), как всегда были в своем амплуа. Думаем, для ясности уместно будет дословно передать текст из известного сочинения “История албан” албанского историка Моисея Каланкатуйского.

“Греки говорили (армянам, авт.): Бог учредил церковь из 9 чинов..: патриарх, т. е. святитель; арихиепископы или епископосапет и католикос; митрополиты; епископы; священники; диаконы; иподиаконы; причетчики и псалмопевцы. Все они, соединившись, могут рукоположить патриарха, а патриарх - всех. Если вы искренне верите, то признайтесь, кто ваш патриарх? Их было только четыре на земле: Александрийский - на престоле Марка; Антиохский - Матвея; Римский - Луки; Ефесский - Иоанна… Мы всем им повинуемся, повинуйтесь и вы одному из них, или всем, чтобы у нас вера была одна. Ваш епископосапет св. Григорий рукоположен был в Кесарии от него до сего дня. Но если вы православные другой церкви, отдельной от этих, то покажите патриарха, кому подчинен архиепископ ваш, который до сих пор был подчинен нам. Но если у вас нет патриарха, и много другого духовенства в церкви, то вы еретики, заблудшие с Арием, с другими неверующими и неправославными” (12, II, XLVIII, 218-219).
Далее автор от себя добавляет:
“Не могли на то ответить армяне и были побеждены, потому, что церковь их находилась действительно в таком положении” (там же, авт.). 

После второго разделения Армении между персами и византийцами в 591 году, разделилась и Армянская церковь. Официальная резиденция Армянской монофизитской церкви находилась в Двине и руководил престолом св. Григория Тер-Мовсес. Сторонники греков-халкидонитов же недалеко от него посадили на престол некоего Иоанна. Видя такой бардак в Армянской церкви, первые от единства с ней отложились сюникцы (сисаки, авт.), княжество которое, как было указано, владело некоей автономией в составе Албании. Они “…по предписанию епископа своего, добродетельного Петра, который, достигнув конца своего, заповедал епархии своей - принимать рукоположения и священный миро от агванцев, до тех пор, пока не воссоединится престол св. Георгия. Потому Варданес был рукоположен в епископы сюнийские, Захарием, владыкою Агвании” (12, II, XLVIII, 219).
Далее возмутились грузины. О причинах недовольства их предельно ясно сообщает Каланкатуйский: “…главные прелаты (объединившиеся при верховном священнике Аврааме, авт.) своевольно, по строптивому нраву армян, назначили Авраама - патриархом, агванского - архиепископом, иверского - митрополитом” (12, II, XLVIII, 219). То есть, согласно иерархической церковной лестнице, указанной выше, Армянская церковь самовольно приписывала своему верховному духовному лицу самый высший церковный сан, как бы приравнивая и себя к четырем официально принятым патриаршим церквям. Рангом ниже, архиепископом, объявлялся албанский верховный святитель, а грузин вообще унижают, пытаясь навязать им митрополитство.
“Вознегодовал иверский святитель Кирион (Кюрион), и искал случаев противоречия” (12, II, XLVIII, 219). И как видно нашел, если принял греко-православие и сумел повести свою паству за собой. Что интересно, постановление своей церкви новоявленный армянский патриарх-самозванец объяснял тем, что “…агванцы раньше приняли христианство, чем иверцы, и потому им приличнее иметь епископосапета” (12, II, XLVIII, 220), т. е. архиепископа. При этом армянские священнослужители беспардонно игнорировали тот факт, что албаны вообще-то и раньше армян приняли христианство.
По этому поводу опять-таки у Каланкатуйского читаем: Когда “…греческие полководцы возбуждали его (вероятно, принявшего халкидонство Кириона, авт.) просить первенство над агванцами” (там же), албаны воспрятились и “…показали другого раннего апостола, прибывшаго в Агванию - Елисея, одного из учеников Господа, рукоположеннаго Иаковом, братом Господним. Св. Елисей проповедовал там и построил там церковь ранее, чем в Армении, именно в селе Гисе. Церковь эта была матерью церквей восточных, т. е. метрополиею. Поэтому Агванцы обратились от Армян к себе, чтоб не быть ни под чьею властью” (12, II, XLVIII, 220).
Отметим, что речь идет о селе Киш (Гиши), ныне находящимся на территории Шекинского района Азербайджана, где прекрасно сохранилась уникальная церковь, наследие древних албан.
Из этого текста следует, что Албанская церковь изначально была Апостольской и старалась найти свое независимое место среди церквей восточных, одинаково остерегаясь как Византийской греко-православной гегемонии, так и Армянской Григорианской церкви. Этим и объясняется долгое колебание перехода ее от монофизитства к халкидонству - диофизитству.
Но после окончательного крушения Сасанидской империи под ударами арабских орд и, соответственно, усиления Византии, Албанская церковь в конце VI в начале VII века примыкает к греко-православию, то есть диофизитству, и в правлении Нерсеса Бакура твердо решился следовать по пути халкидонства, но как было изложено выше, ненадолго. Сменившие Сасанидов арабы быстро разобрались в неурядицах и религиозных тонкостях региона и приняв идеологическую направленность своих предшественников-персов решительно задушили в чреве зарождающееся халкидонство в Албании, вернули его уже не под влияние, а в лоно Армянской Григорианской - монофизитской церкви.
В столь подробном на наш взгляд отклонении от темы, кроме информации для несведущего читателя, следует цель указывать на несоответствие в утверждении Кобычева, объявившего часть армян - сторонников Византийской православной церкви и албан-халкидонитов - монофизитами. Вышеназванные, которых представители старой Армянской церкви именовали “хай-хоромами”, то есть “армян-греками”, являлись диофизитами. А сами эти “ортодоксы” - представители старой Армянской церкви, наоборот, являлись монофизитами и, соответственно, антихалкидонитами.
И хотя в 629 году в местечке Карине при армянском католикосе Ездре и Византийском императоре Ираклии армянское духовенство под влиянием и настоянием католикоса хоть и нехотя, но приняло постановление Халкидонского собора, но уже в следующем, в IV соборе,  созванным в 651 году в г. Маназкерте армянское духовенство осуществляет как бы церковный переворот, смещает патриарха Нерсеса, придерживающегося греко-православных взглядов и на его место назначает наместника патриарха Иоаннеса - ярого монофизиста, который вновь осуждает Халкидонский собор, а также Каринский, подтверждающего Халкидон.
В последующих соборах Армянская церковь вроде пытается объединить свои позиции с греко-православием, пытаясь оговаривать для себя хотя бы разности в некоторых обрядах, но свою монофизитскую суть и обособленность она сохранила вплоть до наших дней.
А географические название, указанные у Алекперова и Кобычева, якобы связанные с этнонимом “айрум”, частью вполне могли бы образоваться в более поздние времена, после появление айрумов в Гянджинском и Карабахском регионах Азербайджана, если согласиться с утверждениями Шопена и Велиева о происхождении айрумов, об этом чуть позже. А частью, скорее всего, имеют отношение больше к “Руму” (название Сельджукского султаната в Анатолии - авт.), нежели к айрумам. Таким, по нашему мнению, являются топонимы “Урум-базар”, “Урум-базар-чай”, “Чоирум”, “Хейрум” и т.д.
В связи с этим нас заинтересовала расшифровка вышеназванных топонимов в статье Кобычева В.П., где автор основывается на записи Я.С. Манандяна.
“Имя “Урум-базар” носит гора, река и селение, расположенные на древнем торговом пути из Азербайджана в Армению, в том месте, где дорога из Карабахских гор выходит на Севанскую котловину. Эта магистраль по-кратчайшему расстоянию связывала пути двух указанных государств - Партав (Барду) и Двин - и была в то время весьма оживленной” (77, 241; 65, 147). И поэтому Манандян полагает: вполне естественно, что после проведения границы между двумя крупнейшими государствами средневековья (Сасанидской и Византийской империями, авт.), на нем возник торговый пункт с характерным названием “Румский базар”.
Название села “Чоирума” на реке Кура автор объясняет, как “река Рума” и указывает, что тут, вероятно, линия границы упиралась в Куру и т.д.
Исходя из вышеуказанного, можно предположить, что, возможно, какие-то явления “хай-хоромов”, “ромеев”, “хоромов” и т.д., образовавшиеся по религиозным или другим мотивам, не важно, имели место в указанное время и в указанном пространстве, так как V и VI века были достаточно противоречивыми для христианского мира, где общины единой религии порой относились друг другу более враждебно, чем, скажем, к представителям других конфессий. Но, думаем, нынешние айрумы к вышеуказанным “хай-хоромам” никакого отношения не имеют. А правда лежит, видимо, более поверхностно и действительно, нечего искать в темной комнате черную кошку. Вспомним еще одно определение, данное Велиевым айрумам, а именно “ель румы” - “румский иль”. В переводе с тюркского это означает “народ из Рума” или “народ, вышедший из Рума”. До сих пор европейская часть современной Турции - наследницы Румского Сельджукского султаната, в простонародье называется “Румели”. А Балканы у болгар и македонян именуется “Румелия”.
Шопен и Велиев однозначно указывают айрумов как выходцев-сельджуков из Румского султаната, который пал под натиском монгольских завоевателей...