В. Федотов. Человек-фрагмент. Третья книга

                Третья книга




                2021 год

Все когда-нибудь кончается, говорили древние. Кончается и эта моя книга. Эпиграфом к ее заключительной части могло бы стать стихотворение Владислава Ходасевича «Вечер»:
               
Под ногами скользь и хруст.
Ветер дунул, снег пошел.
Боже мой, какая грусть!
Господи, какая боль!

Тяжек Твой подлунный мир,
Да и Ты немилосерд.
И к чему такая ширь,
Если есть на свете смерть?

И никто не объяснит,               
Отчего на склоне лет
Хочется еще бродить,
Верить, коченеть и петь.
                23 Марта 1922.

Когда Ходасевич написал это стихотворение, ему было тридцать шесть лет. Мне сейчас – вдвое больше. А ощущения почти такие же. С одной стороны – смертная тоска. А с другой – «хочется еще бродить, / верить, коченеть и петь».
У каждого человека, наверное, свой вечер.

* * *
Главное событие первых дней нового года – это захват здания конгресса (Капитолия) в Вашингтоне.
Такого в Америке еще не было. Что-то похожее мы видели в парламентах других стран. Таких, как Грузия, Киргизия, Украина, в странах Африки и Южной Америки, в так называемых «банановых республиках». Но чтобы в США…
Захват осуществили сторонники президента Трампа Толпа несогласных с правлением демократов ворвалась в главное здание страны и устроили там погром. Конгрессмены разбежались кто куда. 
Все это смотрелось как какой-то голливудский боевик. «Захватчики» разрисовали свои лица разноцветными красками и оделись в диковинные костюмы. Если бы охранники не убили одну из нападавших, все это походило бы на театральное представление. 
                (7.01.21)   

Примечание к написанному. Справедливости ради надо сказать, что захват Капитолия не привел к смене власти в США. Когда испуганные конгрессмены пришли в себя,   они вызвали национальную гвардию и та быстро навела порядок. Бунтовщики были арестованы, и жизнь в славном городе Вашингтоне снова потекла по привычному руслу.

                * * *
Сегодня, после бассейна, Анастасия приготовила обед в каком-то особом, приподнятом настроении. Поставила на стол тарелки с салатами и холодными закусками. Достала две рюмки.
«Витя, скажи тост, – сказала она, глядя на меня веселыми и немного загадочными глазами. – Ты хозяин, глава семьи».
Я не знал, что думать.
Все объяснилось, когда Анастасия сообщила, что сегодня годовщина нашей свадьбы.   
А я забыл.
                (8.01.21)   

* * *
«Прогулки, чтенье, сон глубокий… / Вот жизнь Онегина святая», –  так писал Пушкин о деревенской жизни своего героя в романе «Евгений Онегин».
Это сказано почти про меня. Только живу я не в деревне, а в пыльном южном городе. И не в поместье богатого покойного дяди, а на первом этаже многоквартирного девятиэтажного дома со всеми его удобствами и неудобствами.   
На прогулки я почти не выхожу. У нас здесь нет ни «лесной тени», ни «журчанья струй». Кругом машины, пыль, шум.  Читаю я тоже мало. Начитался за годы работы в институте. А в остальном все примерно так же.
Сегодня в середине дня у нас пошел дождь. Я лежал на кровати с закрытыми глазами и слушал, как его капли стучат по сливу нашего окна в спальной. Было спокойно и уютно.
В описании Пушкина мне больше всего нравится – «сон глубокий». Особенно – после завтрака.
Главное – никаких обязанностей. Только работа по дому. И еще – уход за деревьями и кустарниками во дворе. 
                (15.01.21)    

* * *
За годы работы в университете у меня было много разных учеников  Были хорошие и плохие. Были даже любимые. 
Где они теперь? Чем занимаются? Никто из них не вспомнил обо мне, своем учителе. Не позвонил, не написал письмо, не поинтересовался, как я живу, что чувствую после ухода с работы.

Примечание к написанному. В молодости у меня тоже были учителя. Хорошие, уважаемые люди. Когда они ушли с работы, кто по болезни, кто по возрасту, я тоже не позвонил, не написал им, не поинтересовался, как они живут. 
Значит все правильно. Круг замкнулся. Каждому воздастся по делам его.
Но я всегда думал о низ, вспоминал. Они никогда не уходили из моей памяти.
Может быть, и обо мне кто-нибудь думает, помнит.
                (поздно вечером, перед сном, 17.01.21)

Примечание к написанному. По электронной почте пришло письмо, 
«Виктор Александрович, здравствуйте! – писала мне одна из моих бывших учениц. – Поздравляю Вас с зимними праздниками! Вам пишет студентка 2020 года выпуска Валентина П. Может быть, помните мою группу. .
Вы отправили мне дополненного «Человека-фрагмента» в 2019 году. Тогда я прочитала, но не написала никаких заметок. Вспомнила о книге летом, перечитала её совсем недавно, и сейчас решила написать небольшую заметку. Прочитайте, пожалуйста, если у Вас будет время.
 Я очень надеюсь, что у Вас всё хорошо, что Вы не болеете и продолжаете писать заметки. Я знаю, что Вы уволились с кафедры, я поддерживаю Ваш выбор. При этом кафедра потеряла необычного преподавателя, которого, я абсолютно уверена, помнят вообще все студенты, включая всех моих одногруппников.
У книги есть свой шарм, Ваши воспоминания, хотя я и читала их в третий раз, как-то по-новому отзывались».
Это письмо стало для меня приятной неожиданностью. Я не привык к таким подаркам.
Значит, кто-то помнит обо мне, не забывает. Значит, удалось оставить  какой-то след в их сердцах. 
                (январь 2022)

* * *
Вчера вернулся из Германии блогер Алексей Навальный (некоторые его сторонники называют его аппозиционным политиком). Прилетел на самолете после лечения за границей.
Вся Европа гудит-шумит о том, что его  «отравили» в России, во время путешествия по Сибири, (то ли в Омске, то ли в Томске). Российские власти предупреждали его о том, что если он вернется в Россию, его посадят. Тем более,  что оснований для этого достаточно. 
В аэропорту Шереметьево его задержали за нарушение правил условного заключения и отвезли в отделение полиции. Там же состоялось выездное заседание суда, которое вынесло решение о его аресте на один месяц.
На суде он вел себя дерзко. Разговаривал с кем-то по телефону (хотя это запрещено), пререкался с судьей, пообещал ей, что ее «посадят». Потом, уже из камеры поблагодарил своих единомышленников за поддержку и призвал всех выйти на улицы в знак протеста против его задержания.

Примечание к написанному. Почему я так не люблю таких людей? Ведь есть же какая-то доля правды и в их суждениях.
А не люблю я их потому, что они – возмутители спокойствия. Они вносят разлад в нашу и без того неупорядоченную жизнь. Делают ее тревожной  и непредсказуемой.
                (18.01.21)    

* * *
В Москве и других городах России прошли несанкционированные  акции, митинги в поддержку Навального.  Было много молодежи, много подростков от 9-ти до 14-ти лет. Кто их туда послал? Кто несет ответственность за их нахождение и поведение в таких местах?
По телевизору показывали девушку, ученицу 10-го класса. Она сказала «на камеру»: «Нам сказали: “Будет классно. Хорошая тусовка.”. Посмотрели в Тик-Токе. Пришли. А здесь такой туфляк».
Многие подростки пошли из любопытства. Им казалось, что там будет весело и можно будет побузить, похулиганить.
Некоторые молодые люди нападали на полицейских, били их. Вели себя дерзко и зло. Такого раньше не было. Они перестали бояться. Это плохой признак.
         (24.01.21)
   
* * *
Сегодня, в воскресенье, люди опять вышли на улицы. Правда, вышло значительно меньше. Но задержанных было по-прежнему много (около двух тысяч). Подростки, заметив полицейских, разбегались в разные стороны. Потом созванивались по телефону и рассказывали (хвастались), как они избежали задержания.  Как будто играли с полицией в казаков-разбойников.
                (31.01.21)      

* * *
Ночью мне приснился сон. Будто вся наша кафедра пришла ко мне домой. Они стояли плотной кучкой у двери и смущенно улыбались. Говорила за всех Козловская.
«Виктор Александрович, – начала она. – Извините нас за то письмо. Мы были не правы. Нам очень Вас не хватает. И студенты о Вас все время спрашивают. Возвращайтесь, пожалуйста…».
А приснился мне такой сон потому, что накануне я смотрел телевизионный фильм, в котором властная начальница сначала уволила свою верную и толковую помощницу. А потом, когда дела в фирме пошли плохо, пришла к ней домой, извинилась и попросила вернуться.
В фильме все закончилось хорошо. Начальница и помощница помирились, и дела в фирме снова пошли на лад. 
Но это – в кино. В реальности такое, наверное, редко бывает. Во всяком случает, ко мне до сих пор никто не пришел, прощения  не попросил и вернуться не предложил.   
                (31.01.21)   

* * *
 Начался суд по делу Навального. Решается вопрос о замене его условного срока на реальный (из-за многочисленных нарушений правил условного содержания).
В конце дня стало известно, что суд наконец-то решился вынести реальный приговор. Навальному дали два гола  и восемь месяцев.
В зале суда присутствовало около двадцати представителей посольств иностранных государств и много иностранных журналистов. Это расценивается всеми как неприкрытое давление на суд. Но суд не дрогнул. 
Поздно вечером полиция разгоняла немногочисленные группы  подростков-переростков, вышедших протестовать в центре Москвы.
Европа и США уже грозят нам санкциями. Наступает смутное, тревожное  время. Время бунтарей и разрушителей.
                (2.02.21)
   
* * *
Навальный ведет себя на суде нагло. Судью назвал группенфюрером, оберштурмбанфюрером. А 95-летнего ветерана – куклой с орденами. К прокурору обращается: «Милая моя». На замечания не реагирует. Такое ощущение, что он ничего не боится. Нормальный человек так себя не должен вести.
P. S. За оскорбление ветерана Навальному присудили штраф в размере 860 тысяч рублей. А за оскорбление судьи – ничего.
                (16.02.21)      

* * *
У меня появился еще один литературный двойник. На этот раз из мира животных. Это – Верный Руслан из одноименной повести Г. Владимова – сторожевая собака, охранявшая заключенных в сталинских лагерях. 
А сходство заключается в том, что меня, как и его, уволили  со службы, а я, как и он, продолжаю служить.
Каждый день, примерно в одно и то же время, нахожу в интернете литературоведческие статьи, интервью, рецензии, читаю их и складываю в электронные папки, которых у меня накопилось уже изрядное количество. Как будто готовлюсь к очередным занятиям, лекциям и семинарам. И иногда даже провожу эти занятия. Только – ночью, во сне.
Анастасия говорит: «Это потому, что ты любил свою работу. А я, – беспечно призналась она, – как только уволилась, сразу все забыла. И не жалею об этом».
Я бы тоже  рад забыть, да не могу. Слишком многое связывает меня с той жизнью.
               (читая материалы к 90-летию Георгия Владимова; 18.02.21)
               
* * *
Перебирая старые бумаги, и наткнулся на Алешины заметки  двадцатилетней давности. Он, оказывается, тоже писал свои «отрывки». 
В одном из них он признается, что женщины в его жизни «берут инициативу первыми (когда речь идет о взаимоотношениях)». Запись заканчивается словами: «Надеюсь, с моей стороны это просто лень, а не слабоволие». .
Сразу подумалось: что и со мной такое бывает. И довольно часто.
А когда инициативу «беру» я сам, то, как правило, ничего хорошего из этого не получается.
Что же касается «лени» или «слабоволия», то тут, я думаю, мой  сын ошибается. Это не «лень» и даже не «слабоволие». Это, как и меня, страх, боязнь  получить отказ, оказаться нежеланным.
                (21.02.21)   

* * *
Никто из них не сказал, что я пишу неправду. Никто не обвинил меня в клевете. В этом они не могли меня упрекнуть.
Тогда они придумали «разглашение конфиденциальной информации». И даже нашли юридическое обоснование моей «преступной» деятельности. Прямо какой-то «заговор юристов». 
                (вспоминая разрыв с кафедрой;1.03.21)   

  * * *
Сегодня (после прививки) мы с Анастасией пошли на базар. Купили мясо, сухофрукты. Потом я остановился у прилавка с тапочками. Давно хотел купить. Выбрал подходящие. Продавщица (дагестанка или чеченка) уже собиралась  положить их в пакет.
«Подождите, – остановила ее Анастасия. – Чего вы торопитесь. Мы еще не выбрали».
Дагестанка (или чеченка) посмотрела на нее удивленно и строго, и сказала: «Женщина, почему вы так говорите? Кого я подгоняю: Я что, обманываю вас? Какой тяжелый характер».
Тапочки мы все-таки купили. Потом пошли покупать курицу. Женщина-продавец (русская) показывая свой товар, всячески  подчеркивала его хорошие качества. Анастасию что-то не устраивало. Тогда продавщица сказала:
«Женщина, у вас такой взгляд. Вы так смотрите на меня…».
«Как  я смотрю?», – спросила Анастасия.
«Как будто в чем-то подозреваете меня. Не моргаете».
«Ну и что, что я не моргаю».
Две посторонние женщины, не сговариваясь, на основании только внешнего и поверхностного наблюдения, сказали о «тяжелом характере» моей жены. Может, действительно, есть в ней что-то такое… темное, недоброе, что делает общение  с ней не всегда приятным.
                (2.03.21)   

                * * *
Забавный случай произошел со мной сегодня в поликлинике. Мне надо было сдать мочу на анализ. Я купил баночку в аптечном киоске и пошел в туалет. Женщина, которая собирала «анализы», ждала меня внизу. Я был у нее последний. Поэтому она меня запомнила.
«Что-то вы задержались», – встретила она меня на пороге своего «заведения».
«Ой, не говорите, – шутливо отмахнулся я, вытаскивая из сумки направление. – Не идет и все».
«Наверное, сходили утром…»
«Да, пока собирался…».
На этом наш шутливый разговор закончился, и я пошел в гардероб за курткой. А когда шел обратно, направляясь к выходу, путь мне преградили три женщины в белых халатах, среди которых была и моя «приемщица». 
«Это ваше направление?» – спросила она.
Я посмотрел: «Да, это мое направление».
«А год рождения?» – продолжала допытываться она.
«1949-й», – отвечаю я, все еще не понимая, почему меня об этом спрашивают.
Женщина удивленно и смущенно улыбнулась и сказала, обращаясь к стоявшим рядом коллегам:
«А я говорю, подождите, сейчас молодой человек принесет… Вы так молодо выглядите».
Наверное, они подумали, что я сдаю мочу за кого-то другого.
Я не знал, что ответить. С одной стороны, мне было приятно, что меня называют молодым человеком. И в то же время меня это раздражало. Как будто я кого-то обманываю, или занимаю не свое место.
Уже не раз я сталкиваюсь с таким (ложным) восприятием моего возраста. Несоответствие внешнего облика и моих паспортных данных приводят меня в растерянность.
                (после поликлиники, 1.04.21)

* * *
Я начал распродавать свои книги. Договорился со знакомым букинистом (который оказался единственным в городе). Он должен был прийти ко мне домой и посмотреть мою библиотеку. При этом он сразу предупредил, что будет покупать по 20-30 рублей за экземпляр.
Книги, которые я собирал сорок лет и на которые потратил массу денег, пошли «с молотка», за бесценок.
                (4.04.21)    

Примечание к написанному. Выяснилось, что продать сегодня книги, даже очень редкие и дорогие, не так-то просто. Они просто никому не нужны. Почти все, что там  написано, можно найти и прочитать в интернете. 

                * * *
Ничего не пишется, ничего не хочется, Раздаю (продаю) книги и стеллажи для книг. Как будто прощаюсь с прошлой жизнью.
Когда выносили письменный стол, за которым я проработал без малого сорок лет, а за ним и стеллаж для книг, я сказал Анастасии: «Такое ощущение, что это меня выносят. Так обычно раздают вещи после покойника». 
«Что ты такое говоришь», – испуганно посмотрела на меня Анастасия.
«Говори не говори, а очень похоже».
                (27.04.21)   

* * *
Я был добр и бескорыстен только в детстве. Когда жил с мамой в нашем полуподвале, в бедности и любви.
                (1.05.21)   

* * *
Вчера в Казани 19-летний парень (по национальности татарин)  вошел в школу, в которой когда-то учился и застрелил из ружья девятерых человек. Семь восьмиклассников и двух учителей. Многие дети были ранены.
Жуткая трагедии. Все средства массовой информации говорят только об этом. Все гадают, как такое могло случиться.
И я подумал. А может, такие трагедии и должны иногда случаться в нашей  относительно благополучной и сытой жизни. Чтобы «не загордился человек», как сказал бы Веничка Ерофеев. Чтобы современные люди, особенно молодые, и особенно подростки, оторвались, наконец, от своих телефонов, и увидели, что окружающая их жизнь, это не только компьютерные игры и веселые тусовки. Не только бездумные шатания по улицам и хулиганские выходки на детских площадках и в подъездах домов. А увидели бы изувеченные трупы своих товарищей, переломанные кости и кровь, слезы и крики обезумевших от страха людей.
Этот несчастный убийца назвал себя богом. Сказал, что внезапно осознал себя богом. Задолго до этого он ушел от родителей, жил отдельно. Перестал ходить на занятия в колледж. «Я вас всех ненавижу!», – кричал он на допросе у следователя.
Это было похоже не бред сумасшедшего. Если он как-то и связан с Богом, то как сатана. Только посланник дьявола мог совершить такое. Кто-то его  послал к людям, с ружьем и взрывным устройством, чтобы они испугались, ужаснулись и может быть, одумались, хотя бы на время, остановились в своем бездумном, потребительском существовании.
                (12.04.21)   

* * *
Наверное, я – истинно русский человек. Потому что всю жизнь верю в чудо. Как Иванушка-дурачок в русских народных сказках. Мечтаю о том, что вдруг случится что-то такое, что сразу сделает меня богатым и счастливым.
Дожил до седых волос, а все надеюсь, что найдется какой-нибудь богатый  человек, который оставит мне в наследство домик в деревне, садик с беседкой и речку за углом.
Так и умру, наверное, с этой надеждой. А уже там будет мне и домик, и садик, и речка под землей.
                (23.05.21)   

* * *
 Анастасия рассказала по телефону (из Америки). На американской таможне ее предупредили, что в следующий раз ее не пустят в страну.
По из правилам, человек, имеющий грин-карту, т. е. вид на жительство, должен прожить в США не менее полугода. А Анастасия последнее время приезжала на две-три недели. На большее время ее почему-то теперь не приглашают.
«Полгода – это много», – озабоченно сказал я.
«Да, это много, – согласилась Анастасия, – Я, конечно, не буду полгода там жить. Я тебя не оставлю».
«Но тогда ты потеряешь право на жительство», – заметил я.
«Ну что же. Будем жить с тобой вдвоем в нашей квартире. Доживать свой век в родном городе».
В ее словах и голосе прозвучали какие-то новые интонации. Раньше она приводила пример какой-то женщины, которая жила в Америке у дочери по полгода, а ее муж оставался дома. И подавалось это как возможный вариант и для нашей семьи.
Теперь ничего этого не было. И меня это тронуло.
                (12.06.21)    

* * *
В июне в некоторых местах России прошли страшные, ураганные ливни. Они затопили улицы, дома, дороги. Разрушили мосты и дамбы.
В Ялте, например, небольшие местные речки вышли из берегов и затопили все вокруг. С близлежащих гор поползли  селевые потоки. Город оказался пол толстым слоем камней и грязи. Глава Крыма Аксенов перемещался по улицам города на надувной лодке.
Нечто подобное было и в Сочи.
А в Москве непрекращающийся сильный дождь залил некоторые станции метро. Ураганный ветер повалил деревья, рекламные щиты. С крыш домов срывало листы жести.
Так природа показала человеку, кто в этом мире хозяин.
                (1.07.21)   

* * *
Полгода назад я выложил в интернете (на портале «Проза.ру») первую часть своей книги «Человек-фрагмент». Ту ее часть, которая ранее была опубликована в издательстве в бумажном варианте. 
Захотелось посмотреть, как отнесутся к моему творению люди, со мной не знакомые, никогда меня не видевшие и не слышавшие. 
И что же я увидел? За прошедшие полгода мою книгу просмотрели (не факт, что прочитали) всего 150 читателей. И появилась только одна рецензия, состоящая из двух слов. Больше откликов не было.
Что это может значить? Первое, что приходит в голову – книга не понравилась, никто ею не заинтересовался. С другой стороны, меня не покидает ощущение, что мои новые читатели – люди взрослые и искушенные в литературе – находятся в некотором недоумении. Они не могут до конца понять, как им относиться к этой книге.
 Несомненно одно: книга не вызвала того интереса, на который я рассчитывал. А если и понравилась, то не до такой степени, чтобы написать на нее рецензию.
                (3.07.21)   

* * *
Анастасия рассказала Алеше о том, что в России  какие-то люди продают поддельные справки, сертификаты о сделанной прививке.
«Я почему-то этому не удивляюсь», – спокойно отреагировал Алеша.
Когда я слышу такие слова, когда так говорят о моей стране, я почему-то начинаю злиться. 
«У вас – то же самое», – сдерживая раздражение, заметил я. –
«Чтобы так говорить, нужны какие-то доказательства», – сохраняя спокойствие, ответил Алеша.
«Доказательства – у вашего американского конгресса, – я повысил голос, – который говорит: “У нас есть доказательства против нас, но мы вам о них не скажем, потому что это военная тайна”».
Алеша промолчал в ответ на этот мой выпад. То ли не знал, что сказать, то ли не захотел продолжать разговор в таком тоне. 
                (16.07.21) 

                * * *
Наше общество в очередной раз раскололось на два лагеря.
В царские времена – это были «западники» и «славянофилы». При большевиках – «красные» и «белые». В последние тридцать лет, когда у власти находятся неизвестно кто, – люди разделились на «либералов» («демократов») и «консерваторов» («государственников», «патриотов»)
А сейчас, когда разворачивается эпидемия нового коронавируса, сформировалось еще одно противостояние: народ разделился на сторонников вакцинации от этой заразы и ее противников. Причем, последних, кажется, больше.
Кто-то им сказал (антиваксерам, как их иногда называют), или где-то они прочитали, что прививка может повлиять на их ДНК, изменить их геном (хотя вряд ли они точно знают, что это такое).
Все вдруг стали специалистами в области вирусологии. 
                (17.07.21)      

* * *
«Неужели так можно любить?», – задумчиво сказала Анастасия, глядя в телевизор. А там в это время показывали фильм, в котором  красивая и умная девушка самозабвенно отдавала себя немолодому уже мужчине.
И я подумал: а может быть прав был тот писатель, который сказал, что любовь, это дар Божий. И, как всякий дар, она дается не каждому. Не каждый может так любить, чтобы раствориться в любимом, довериться ему без остатка, отдать ему все, что  есть.
А фильм между тем продолжался.. И скоро стало ясно, что так любить можно только в первое время, на первой стадии любви. Когда вообще ничего не замечаешь и никого не слышишь. А живешь только одним – любимым человеком.
Потом наступает отрезвление. И любовь кончается.
                (во время просмотра телесериала; 23.07.21)

* * *
Как-то раз в наш университет приехала редактор одного крупного московского издательства. 
Кто-то из студентов спросил ее: «Как вы отбираете рукописи для публикации? Как определяете хорошая она или нет?
Редактор ответила: «Когда я читаю рукопись неизвестного мне автора, я должна почувствовать живое это или неживое. Я чувствую это».
Никто не спросил ее, как отличить живое от неживого? И как это можно почувствовать? 
                (3.08.21)   

Примечание к написанному. Недавно я прочитал в одном интервью, чем отличается настоящая литература от так называемой графоманской. .   
«Графомания держится на чем? На отсутствии энергии жизни. Да, есть грамотно сделанные тексты. Но руку положишь – и чувствуешь: не плещет, нет этого фонтана <…> Стихи могут быть очень неумелые, с ошибками, но при этом живыми».
Опять – эти не совсем понятные слова – «чувствуешь», «живыми».  Что-то за пределами конкретного знания. Этому, наверное, нельзя научиться

* * *
Соседка рассказывала. Они с дочерью сидели у постели умирающего от рака в американском хосписе зятя. В какой-то момент задремавшая у двери мать услышала тихий, сдержанный смех. Даже не смех, а что-то вроде игривого хихиканья. Когда она подняла глаза, то увидела, что лежащий на кровати зять трогает свою жену за руку, пытается дотянуться до других частей ее тела, до груди, до колена. 
И тогда мать сказала дочери: «Раздевайся и ложись с ним рядом».
Дочь так и сделала.
Они лежали вместе, муж и жена, прожившие вместе не один год в любви и согласии и теперь обреченные на вечное расставание.
Он ласкал ее, гладил, словно хотел запомнить каждый кусочек ее родного  тела.
Вечером того же дна он умер.
                (17.08.21)   

* * *
«Я теперь скупее стал в желаньях…», – написал С. Есенин на двадцать седьмом году жизни.
Прошло больше десяти лет с тех пор, как я начал писать эту книгу. И теперь я тоже могу сказать: «Я теперь скупее стал в желаньях». Точнее, в своих высказываниях, Стал осторожнее и сдержаннее.
Я уже не пишу безоглядно обо всем, что мне хочется, что пришло на ум.  И не радуюсь каждому, удачно найденному слову. Я уже не такой свободный и искренний, как прежде. Я постарел.
                (29.08.21)   

* * *
 «У нас, наверное, этого больше уже не будет, – с сожалением сказала Анастасия. – Ты не подходишь ко мне, не хочешь меня…».
У меня сжалось сердце от этих ее слов. Неужели, действительно, все у нас закончилось, и этого больше не будет? По возрасту вроде бы уже пора. Но все равно жалко. Как будто вместе с этим кончается и наша жизнь.
                (5.09.21)   

* * *
 «Лысик», – пошутила Анастасия, глядя на мою подстриженную под «ноль» голову. И повторила: «Лысик».
«Нехорошее слово, – не принял я ее шутку. – Когда ты так говоришь, я вспоминаю твое техникумовское прошлое».
Она мне сама как-то рассказывала, что «лысиком» они называли одного, не очень любимого  преподавателя.
«А что было в моем техникумовском прошлом? – перестав улыбаться спросила Анастасия. – Что ты знаешь о моем прошлом?»
«Гораздо больше, чем ты думаешь», – подумал я про себя, но вслух ничего не сказал.
Ох, уж это прошлое. Столько лет прошло, а оно все не забывается.
                (18.09.21)

* * *
Все ближе и ближе.
Все дальше и дальше.
Все ближе к концу. Все дальше от начала.
Странная, замысловатая траектория жизни.
Все ближе к тому моменту, когда все должно закончиться.
Все дальше от того дня, когда все только начиналось. 
И ничего уже не изменить, не остановить, не вернуть. 
                (22.09.21) 

                * * *
Сегодня – день учителя. Никто из знакомых не вспомнил обо мне, не поздравил меня с этим праздником.
Я тоже никого не поздравил. Мои учителя все умерли. А те, кого я сам учил… 
Анастасия говорит: «Ты слишком гордый».
Может, она и права. Но что мне делать с этой моей гордостью.
.                (5.10.21)   

* * *
Анастасия в Америке заболела коронавирусом. Говорит, никогда еще так плохо себя не чувствовала. Несколько дней была сильная слабость. Заразилась, скорее всего, еще в России. Может быть, даже в Астрахани. А обнаружила в первый же день приезда в Америку, когда встретилась  с Алешей. 
Все время пребывания там она просидела дома, только иногда выходила подышать свежим воздухом. Лекарства не принимала. Много пила теплой воды. Так сказал Алеша.
Прилетела в Астрахань похудевшая, нервная. В аэропорту встретила меня без радости. Не подошла, не обняла. Раздражается…
От нее заразился Алеша. Несколько дней они провели в страхе и бессилии. Исчезло обоняние, появилась боль а спине и, главное, была сильная слабость. И это при том, что  и Алеша, и Анастасия были привиты.
Невестка Людмила, когда узнала об этом, домой не поехала, а остановилась у подруги. Несколько дней жила у нее. 
                (9.10.21)    

* * *
Чем больше живешь, тем больше – нельзя. Такой афоризм родился у меня сегодня в больничной столовой, когда я услышал, как мой сосед по палате сказал, что ему нельзя есть сливочное масло. Соседу было 89 лет.
                (12.10.21)      

* * *
Сегодня в России заразились коронавирусом 33 тысячи человек. Умерло – 1002 человека.
                (16.10.21)

* * *
Как же так получилось, что после стольких лет служения на ниве народного образования я оказался никому не нужен? С моими знаниями,  опытом, способностями. Или это участь всех преподавателей, вышедших на пенсию. Оставаться в одиночестве, всеми забытыми,
Всю жизнь они учили, наставляли, просвещали. И вдруг все закончилось. Никто им не звонит, никто не пишет. Ни бывшие ученики, ни бывшие коллеги, ни просто знакомые люди.
Я всегда был замкнутым, закрытым человеком. Это, наверное,  отпугивало людей. И если в молодости еще можно было что-то исправить (при личном контакте), то в старости ничего изменить уже нельзя.
Не хочется верить, что все напрасно. Что не осталось никакого следа. Какой-то след должен ведь остаться. Написала же одна студентка (между прочим, «иностранка», туркменка): «…Человек может оставить грязный след от обуви на паркете, его вытрут и о человеке забудут. А можно оставить след в душе человека, так, чтобы тебя помнили много лет <…> Я думаю, что такой же след останется и от В.А. Семенова».
                (19.10.21)   

* * *
«Уехала к маме…», – примерно такие записки оставляют обиженные жены своим мужьям после очередного семейного скандала..
Хорошо, когда можно куда-то уехать. К маме или к папе, или к бабушке. Бросить все и уехать. Успокоиться, прийти в себя. А потом, если будет желание,  вернуться и продолжать жить дальше. \.
А если мамы нет?
                (вечером, перед телевизором; 2.11.21)
 
* * *
Мы опять поругались.
«Ты злой человек, – сказала Анастасия. – Кричишь на меня, ругаешь. Вчера… ты видел, что я с больной рукой, что мне трудно… И не встал. Не помог».
Опять ей кажется, что я не уделяю ей должного внимания, плохо с ней обращаюсь
 И вот я думаю (в очередной раз). А что если я ошибся? Ошибся тогда, пятьдесят лет назад, когда решил жениться на ней? И до сих пор расхлебываю эту семейную кашу.
И в очередной раз я признаюсь в своем бессилии что-либо изменить, как-то исправить эту ошибку.
Потому что исправить можно только одним способом: уйти из дома. А куда уйти? Ни мамы, ни папы, ни даже бабушки или дедушки со своей квартирой у меня нет. Нет даже друга, у которого можно было бы переночевать. Вот я и варюсь в собственном рефлексивном, психологическом котле.

Я не понимаю, как такое возможно. Она иногда говорит, что любит меня. Но разве так любят. «Ты злой человек», – говорит она. «Ты на меня кричишь», «Думаешь только о себе». «Тебе надо пожить с другой женщиной».
Может, действительно, мне надо было пожить с другой женщиной. Может быть, тогда я бы понял, что такое настоящая любовь?
С другой стороны… Я думаю: а может, у других – то же самое? Так же ругаются. Потом мирятся. Потом опять ругаются. И продолжают жить. И ничего. Живут, не расходятся. Делают вид, что все в порядке. Помогают друг другу, когда надо.  И так доживают до старости. Или до смерти.
Больше всего во всей этой семейной истории мне жалко мою мать. Она пострадала больше всех.
                (на кухне, после семейной ссоры; 5.11.21)

Примечание к написанному. А может быть, Анастасия права. И если мы так долго живем вместе. то в этом есть какой-то смысл, какое-то предначертанье.

* * *
«Я не люблю Достоевского», – сказала Анастасия.
(По телевизору в это время рассказывали о Достоевском).
«И Солженицына тоже не люблю», – добавила она.
(Потом показывали Солженицына).
«А кого же ты любишь?», – спросил я.
«Я вообще книги не люблю, – беспечно ответила она. – Книги – это не мое».
«А ты вообще кого-нибудь любишь?» – искоса глядя на нее, спросил я.
«А ты кого любишь, Витя?», – в свою очередь спросила она.
«Я… люблю литературу», – с некоторой заминкой ответил я
«Тебе повезло», – сказала она.
И непонятно было: завидует она мне или сожалеет…
                (7.11.21)   

* * *
Нет, нет, нельзя нам расходиться. Нельзя поддаваться минутным эмоциям. Надо держаться вместе.
Умерла Тамара Суркова, дальняя родственница Анастасии. Умерла от последствий коронавируса. Ее уже готовили к выписке и вдруг что-то пошло не так…
В связи с этой смертью Анастасия опять заговорила о том, что мы совсем одни, нас даже похоронить некому. Детей рядом нет. Это ее беспокоит больше всего. Поэтому она так хочет переехать в Америку, поближе к сыну.
                (9.11.21)   

* * *
Недавно Анастасия узнала, что нельзя хоронить в одну могилу больше двух родственников. 
«Поэтому, – сказала она, – тебя не смогут похоронить рядом с твоей матерью, как ты хочешь».
«А где же меня похоронят?», – спросил я.
«А где меня похоронят?», – в свою очередь, спросила она.
«Тебя похоронят рядом с твоей мамой».
«А я хочу с тобой», – сказала она.
«Я тоже хочу с тобой, – не желая ее обидеть, ответил я, – Но как это сделать?».
Но она уже ушла в другую комнату, оставив меня в состоянии легкой грусти и благодарности.
                (19.11.21)

* * *
Вчера был день рождения Анастасии. По этому случаю я сочинил стишок:
                В день рождения Анастасии
                Мы купили апельсины.
                Мы их ели, ели, ели
                И едва не заболели.

Когда я прочитал этот стишок Алеше и Людмиле, они снисходительно переглянулись.
Но Анастасии стишок понравился. Я слышал, как она читала его своим подружкам.
Только она заменила слова «не заболели» на «не охренели». Так ей больше нравится.
В таком варианте она прочитала его и Артему, нашему младшему внуку. Ему стишок тоже понравился.
                (26.11.21)
   
* * *
Каждый раз, когда мы с ней ссоримся, она почему-то вспоминает свое замужество.
«И зачем женщины замуж выходят, – с нескрываемым раздражением говорит она, – Чтобы всю жизнь потом выслушивать замечания от своих мужей».
И для убедительности добавляет пословицу: «Девки замуж собираются – бабы каются».
После таких слов у меня на сутки портится настроение. И мы все это время не разговариваем.
Мое воображение в эти часы рисует скорбные картины. Я представляю себя больным, немощным. За мной надо ухаживать. А она злится. От этого я еще больше расстраиваюсь и думаю о самоубийстве, перебираю известные способы ухода из жизни.
Вспоминаю свою мать, которая в последние полгода была примерно в таком же положении. Мне становится еще хуже. Происходящее со мной я уже рассматриваю как наказание, как знак свыше.
В общем, чем больше я все это раскручиваю, тем мрачней и безысходней предстает передо мной мое будущее.
Я теперь понимаю, почему Анастасия так настойчиво стремится  переехать в Америку. Она боится остаться со мной наедине. Она уже знает, что это такое (восемнадцать лет ухаживала за парализованной матерью), и боится повторения. Боится себя, боится меня. Боится, что сорвется, не выдержит.
                (после ссоры; 12.12.21)

* * *
Мама была права. Не такая мне нужна была девушка. Я ошибся,  Мне нужна была другая женщина. Более терпимая, скромная, добрая. Которая бы и к моей матери относилась по-другому, уважала бы ее.
Можно ли было что-то исправить? Наверное, можно. Если бы на моем месте был другой мужчина.
Я всю жизнь ощущал себя в жестких рамках житейских обстоятельств. Первым таким «обстоятельством» был мой сын Алеша. Я не мог оставить его.  Не хотел, чтобы и он воспитывался без отца.
Вторым «обстоятельством» была моя мать. После того, как мы переехали в новую квартиру, она жила с нами и, сама того не желая, крепче всяких цепей держала меня в семье. Я не мог оставить ее. Даже когда Алеша вырос и можно было уйти, я не сделал этого. Если бы она жила отдельно, если бы у нее была своя квартира, хотя бы и полуподвал, в котором я вырос, все могло быть иначе. Отсутствие своего жилья связывало меня по рукам и ногам.
Но главным «обстоятельством», скорее всего, был я сам. Моя боязнь перемен, неспособность добиваться своего места в жизни.    
Я не виню Анастасию. Она по-своему хорошая женщина. Хорошая хозяйка; верная, ответственная. Но она выбрала не того мужа. С другим мужчиной она, мне кажется, была бы, более счастлива. 
А был бы счастлив я? Это большой вопрос. 
                (после ссоры; 12.12.21)

Примечание к написанному. Я сам выбрал ее. Еще в юности. Она мне нравилась. В ней было что-то загадочное и манящее.
Но уже тогда, в техникуме, у меня было двойственное отношение к ней.  Я тянулся к ней и в то же время не доверял ей. Мне хотелось ее видеть, и я боялся нашей встречи. Но никогда не забывал ее. Потому и написал ей из армии. А она…

* * *
 «Я не пойму тебя, – говорю я Анастасии, – Ты хорошо готовишь, ухаживаешь за мной, заботишься. И в то же время говоришь, что зря вышла за меня замуж, что ошиблась».
«Это все со злости», – нехотя отвечает она.
                (во время семейного обеда; 16.12.21)

* * *
Анастасия посмотрела на мое скучающее, тоскующее лицо и сказала: «Тебе надо купить собаку. Тогда у тебя появится смысл в жизни. Ты ее будешь любить, ласкать, разговаривать с ней. Она тоже будет тебя любить, охранять».
«Мысль хорошая, – ответил я, – Только боюсь, что у меня не хватит сил  еще на одну собаку». 

Примечание к написанному. Вот так всегда: «Только боюсь…» А надо  не бояться, а делать. А там. как Бог даст.
                (18.12.21)    

* * *
Женщина – существо протеическое, т. е., –  «способное произвольно менять свой вид».
В зависимости от обстоятельств и настроения она может быть красивой и безобразной, подлой и благородной, эгоистичной и самоотверженной.
Она может успокаивать и в то же время выводить из равновесия, расстраивать. Может вдохновлять, ласкать и вгонять в депрессию, приводить в бешенство, доводить до самоубийства.
Взять хотя бы мою Анастасию. Если ее задеть, сказать что-нибудь «против», она в миг превращается в фурию (по-русски это значит – злую, сварливую женщину). Хотя за минуту до этого была доброй и улыбчивой хозяйкой нашего небольшого дома.
В этом состоянии она вспомнит недобрым словом всю мою родню, особенно мать. Вспомнит всех моих бывших студентов, коллег по работе; конечно, с упреками в мой адрес. как им доставалось от меня. Припомнит все мои просчеты и недостатки, о которых я сам говорил ей когда-то. Не пропустит ничего и никого. Постарается ударить в самое больное место.
Злость в этот момент застилает ей глаза и мутит разум. Когда я как-то раз попытался ее успокоить («Остановись!»), она выкрикнула в ответ: «Не могу!»
На следующий день она, как правило, бывает тиха и молчалива. Добросовестно готовит завтрак. Выполняет работу по дому. Злости уже нет. Но нет и раскаяния.
                (20.12.21)    

* * *
Нет любви, нет признания, нет здоровья. Вот итог моей жизни на сегодняшний день.
«Здоровье» в этом списке-перечне почему-то оказалось на последнем месте. Это не значит, что сейчас у меня с ним все в порядке. Совсем нет. Просто так написалось. Наверное, в данную минуту мне был важен именно такой порядок слов. 
«А что бы ты хотел?», – спрашиваю я себя. Чтобы в 72 года у тебя было хорошее здоровье, всенародное признание и вечная любовь? Такого не бывает.
Пора успокоиться. И жить (точнее, доживать) с тем, что есть. что осталось.  Как пел Высоцкий: «Скажи спасибо, что живой…».
Рядом со мной – жена. Верная, заботливая (если ее не разозлить). В доме всегда есть вкусная еда, тепло, чисто. По вечерам – телевизор. Утром – зарядка. Вечером – прогулка. Ночью –  сон, хотя  и не всегда спокойный.
Есть еще сын, готовый в любую минуту прийти на помощь. Только живет он очень далеко, и его помощь может опоздать.
                (вечером; 22.12.21)

* * *
Мы опять не можем договориться друг  с другом. 
«Почему ты на меня все время давишь?»
«Это ты на меня давишь».
«У тебя очень тяжелый характер».
«А у тебя? Ты на себя посмотри. Я и радио включаю только потому, чтобы не слышать твоего тяжелого молчания.
«Тогда давай разведемся!», – в каком-то отчаянии выкрикивает она.
«Давай разведемся», – не думая отвечаю я.
Неприятно удивило, с какой легкостью она произнесла эти слова: «давай разведемся». Я бы никогда первым не стал говорить об этом.
А началось все с того, что она выключила радио, а я спросил, почему она это сделала. Слово за слово – и… договорились до  «давай разведемся».
Легко сказать: «развестись». А как жить дальше?
Самое трудное, наверное,  – это жить «разведенными» в одной квартире. Даже представить невозможно. Это значит – каждый готовит себе еду. Сам для себя стирает, убирает, платит за «коммуналку».
Еще сложнее другой вариант – продавать квартиру и покупать каждому . свою жилплощадь.
Можно, конечно, попытаться найти «хорошую женщину» и уйти к ней жить. Но где ее найти – хорошую женщину. В моем-то возрасте, с моими привычками и моим характером…
Моя жена не чувствует силу слов, не чувствует скрытую в них опасность. Не знает (или не понимает), что некоторые слова лучше не произносить вслух. Иначе может случиться реальная беда.
                (26.12.21)   

Примечание к написанному. Когда, месяц спустя, я напомнил ей ее слова («давай разведемся»), она ответила, глядя куда-то в сторону: «Это потому, что ты меня не любишь».   


* * *
Чем дольше живешь, тем трудней умирать. Тем страшней умирать. И неохотнее.
Казалось бы, чего страшиться? Жизнь прожита. Все уже сделано. Можно и успокоиться. Но нет. Что-то продолжает держать. Что-то не отпускает. 
Недавно я прочитал в одной мемуарной книжке, как умирал артист Василий Иванович Качалов. 
«А знаешь, Нина, — очень тихо сказал он своей жене, — мне уже это не страшно. Но и не любопытно».
После его смерти его сын Дима подтвердил слова отца: «Только в последние дни отец примирился со смертью. Примирили физические страдания. Он принял ее, как избавленье».
Выходит, страх смерти могут победить только физические страдания?
Иди – глубокая и сильная вера в Бога. Вера в загробную жизнь.

Примечание к написанному. Мне уже не раз приходилось видеть, как умирают близкие люди. Какими они становятся беспомощными и некрасивыми, как они мучаются, как изменяется их внешность, как трудно  уходят из жизни. Представляю себя на их месте и мне становится жутко.
                (28.12.21)   

* * *
 «Алеша, – обратился я к своему сыну, – твоя жена говорит тебе когда-нибудь, что у тебя тяжелый характер?».
Алеша сначала удивился, а потом засмеялся: «Иногда говорит».
«А говорит она тебе, что зря вышла за тебя замуж?»
Алеша, продолжая улыбаться, замялся…
«А предлагала она тебе, – продолжал я, – что вам надо развестись?»
«Нет», – ответил Алеша, перестав улыбаться.
Анастасия, сидевшая рядом, тоже перестала улыбаться
                (30.12.21)      

* * *
Когда Алеша разговаривает с нами в присутствии своей жены, у него меняется лицо, голос, интонация.
Это заметила и Анастасия. В эти минуты наш сын становится каким-то напряженным, скованным. Я бы даже сказал – отчужденным. На его губах появляется ироничная улыбка, похожая на усмешку. Как будто он стыдится нас и постоянно ждет, что мы (особенно я) скажем что-нибудь такое, что не понравится его жене, поставит ее в неудобное положение. И он тут же готов защитить ее и ответить нам….
Мне знакомо это чувство, это состояние напряженности и недоверия.   Оно было и у меня, когда была жива моя мать, и мне все время приходилось выслушивать их пререкания с Анастасией. Все повторяется.
                (31.12.21)