Глава 39. Пробуждение Богини

        У чертогов муз на широких мраморных ступенях Афина еще издалека увидела неподвижную фигуру – кто-то ждал ее возвращения. Богиня была еще далеко, чтобы разглядеть сидящего, но сердце уже подсказало ей, кто это.

        - Смотрите, кто появился, - радостно улыбнулся Аполлон, поднимаясь навстречу любимой, когда Пегас, мягко стукнув копытами, опустился у крыльца.
        Широкие крылья, взмахнув в последний раз, обдали золотистые кудри бога легким ветерком. Афина соскользнула на землю и тут же очутилась в крепких объятиях Феба.
        - Я уже начал волноваться, - промурлыкал он, вдыхая аромат ее волос. – Тебя не было целых три дня. Для меня это вечность.
        - Я же сказала, что все будет хорошо, - улыбнулась она в ответ.
        - И как прошла долгожданная встреча с дедушкой Океаном?
        - Ну уж нет, вдвоем шептаться вы тут не будете, я тоже хочу послушать!

        Из прохладных мраморных недр дворца вынырнула Афродита и бросилась обнимать подругу. Затем отступила на несколько шагов, внимательно ее разглядывая.
- Ты вернулась какой-то другой, - покачав головой, произнесла она. – Океан ничего там с тобой не сотворил?
        - Он просто познакомил меня с вечностью, - ответила Афина, загадочно сверкнув глазами, и неторопливо вошла в чертоги муз.

        В просторном и светлом пиршественном зале мерцали факелы, слегка пахло дымом, мясом, вином и свежими фруктами. За столом сидели Дионис и Артемида. Увидев наставницу, сестра Аполлона радостно вскрикнула. Ей не хватало мудрой и спокойной подруги, особенно после того, что произошло между ней и Дионисом. О последнем Афине уже успела сообщить по дороге довольная Афродита.

        Обняв Артемиду, Паллада с улыбкой осмотрела ее и тут же отметила некоторые изменения. Зеленые глаза влюбленной охотницы сейчас сверкали ярче, чем прежде, плечи развернулись, сделав осанку еще более величественной. Но появилось в ней что-то еще, что-то очень знакомое. Волосы, голос, женственная фигура, черты лица… Как и в случае с Хаосом, нужная мысль крутилась совсем рядом, практически на поверхности, но поймать ее Афина пока не могла. 
        - За те три дня, что мы не виделись, ты очень изменилась, - сказала она Артемиде. – Любовь тебе на пользу.

        Богиня мигом стала пунцовой от смущения.
        - Рад твоему возвращению, - подошел к Афине Дионис. – Будет мне еще один защитник. А то Аполлон смотрит на меня зверем с тех пор как я спас его сестру от гарпии.
        - Я смотрю так на тебя вовсе не поэтому, - огрызнулся Феб.
        - А почему тогда? – поинтересовалась Паллада.
        - Да, почему? – повернулся к другу Дионис.

        Феб что-то прорычал, вонзившись ответным взглядом в бога вина.
        - Вы были у Посейдона? – снова привлекла его внимание Афина и, поймав благодарный взгляд Диониса, хмыкнула.
        - Были, - обиженно буркнул Аполлон, не ожидавший, что богиня действительно будет помогать влюбленному в его сестру виноделу. – Прошу к столу, сейчас мы тебе все расскажем.
        - Нет уж, пусть Афина первая начнет, - закапризничала Афродита. – У Посейдона ничего интересного, он нам и так за пять лет надоел. А ты, моя дорогая, побывала у титана, с которым никто столетиями не общался после его ссоры с Зевсом.
        - И правда, лучше сначала расскажи ты, Афина, - мстительно улыбнулся Аполлон. – А мы еще подумаем, рассказывать тебе что-нибудь или нет.

        Усмехнувшись, Паллада удовлетворила любопытство богов, оставив при себе лишь самые сокровенные моменты – о некоторых она пока не знала, как рассказать, о других же, как, например, о погружении в космическое пространство, говорить вообще не хотела. Может быть, она все расскажет чуть позже.

        Закончив, Афина потребовала подробный отчет о визите богов к Посейдону. Как оказалось, колебатель земли действительно знал о том, что Зевс снова воцарился на троне, но возвращаться на Олимп не собирался, чтобы не держать ответ перед своим властным братом. Ему совершенно не хотелось объяснять, почему он вдруг исчез посреди битвы, прихватив с собой богинь. Средний сын Крона и молодых богов не хотел впускать в свое царство, но Артемида и Афродита, переглянувшись, с улыбкой приложили ладони к воде, и она беспрекословно пропустила их к подводному дворцу.

        - Ладно, ваша взяла, нашли все-таки способ проникнуть ко мне, - хмуро сказал Посейдон, появляясь у входа. – Зачем явились?
        - Мы тоже рады тебя видеть, - приветливо улыбнулся Дионис, протягивая ему кувшин с вином. – Ну же, впусти нас, великий Посейдон, мы пришли не с пустыми руками.

        Завязавшейся было беседе чуть не помешало одно досадное происшествие. Заметив Афродиту, из дворца вдруг вылетел Тритон. Дернув богиню за руку так, что она вскрикнула от боли и неожиданности, он с силой привлек ее к себе.
        - Теперь ты не уйдешь отсюда, Урания, - пообещал он. – Уж я об этом позабочусь! Ты станешь моей женой и будешь жить в этом дворце.

        Тритон потянулся, чтобы поцеловать богиню, но неожиданно завопил от боли и обернулся, готовый растерзать обидчика. Рядом с ним, вонзив свой острый меч в хвост морского бога, стоял, посвистывая Арес. Когда он убедился, что полностью завладел внимание соперника, меч снова вернулся в ножны.
        - Ты опоздал, хвостатый, - изрек бог войны. – Эта богиня – моя возлюбленная. Никто не имеет права прикасаться к ней. Так что ищи себе другую жену.

        Взбешенный Тритон бросился на Ареса, но тот был готов к такому исходу. Он отразил удар страшного трезубца и провел мечом по боку Тритона. Вода обагрилась кровью. С яростным криком сын Посейдона воткнул трезубец в ногу обидчика.

        - Довольно! – скорее почувствовали, чем услышали боги крик Посейдона. – Вы пришли сюда, чтобы нападать на меня и моих детей?
        - Ты же видел, что Тритон первым начал эту битву, - огрызнулась Афродита. Голос ее зазвенел от гнева, ясные голубые глаза потемнели. – Он оскорбил своим дерзким отношением меня, богиню любви! Или твои сыновья могут обижать любого, кто к тебе придет, владыка морей? И плевать на все законы гостеприимства?

        Посейдон несколько секунд сверлил Афродиту тяжелым взглядом, но быстро пришел в себя, признав вину.
        - Ты права, златоногая. Приношу тебе извинения за поведение моего сына. Но и Арес должен извиниться.
        Бог войны хотел было сказать что-то резкое, но Аполлон вовремя наступил ему на раненую ногу.
        - Извини, - едва сдержав вопль, прорычал Арес водорослям, безмятежно колыхавшимся рядом с Тритоном.
        - Вот и чудно, - подвел итог беседы Посейдон. – А теперь вы оба должны покинуть мой дворец, - указал он на Тритона и Ареса. – И если я узнаю, что вы снова сцепились, будете рыбами до тех пор, пока не подружитесь. Остальным – добро пожаловать.

        Посчитав, что повел себя достаточно гостеприимно, бог морей повернулся и скрылся в чертогах, предполагая, что гости последуют за ним. Так и произошло.
        Боги, рассказывавшие про их поход по очереди, замолчали.
        - И что же вам сказал Посейдон? – поинтересовалась Афина.
        - Ничего особенного, - пожал плечами Аполлон. – Сказал, что знает обо всех произошедших событиях, но объяснять Зевсу свое исчезновение с поля боя и дальнейшее бездействие не намерен, потому что вел себя так, как считал нужным.
        - Как, собственно, и всегда, - фыркнула Афродита. Но по ее голосу Афина почувствовала, что подруга до сих пор обижена на дядю из-за поступка Тритона.
        - Он мог хотя бы проведать брата, - заметила Паллада.
        - Вот сама ему это и скажи, - ответил Арес.
        - Фу, как грубо, - поморщилась Афродита, шлепнув его по руке.
        - Ты подняла на меня руку, женщина? – как-то неуверенно вопросил Арес.

        Хмыкнув, богиня встала и потянула за собой подруг. Им троим было о чем поговорить наедине.
        - Так почему Аполлон сердится на Диониса? – спросила Афина у Афродиты, как только они покинули пиршественный зал. – Что плохого в том, что Артемида и Дионис полюбили друг друга?
        - Видишь ли, наш Феб оказался очень заботливым братом, - засмеялась богиня любви. Несмотря на напряженную обстановку, ее забавляла эта ситуация. – С одной стороны, он рад, что у его сестры есть такой надежный поклонник, как Дионис. Но он не может смириться с тем, что они слишком быстро… гм… сблизились.
        - Афродита! – вспыхнула Артемида. – Может, хватит уже обсуждать мои отношения с Дионисом?

        Богини заспорили. Слушая их, Афина лишь усмехалась. Она думала, что после дворца Океана ей сложно будет вновь вернуться в полный жизни дворец муз, но все оказалось иначе – Паллада вдруг выяснила, что очень скучала по этому шуму.

***

        Приход Зевса стал неожиданностью для богов-изгнанников. Он ворвался в чертоги муз вместе с жаркими лучами полуденного солнца, принеся с собой горячий ветер и сладкий запах роз Олимпа. Боги возлежали на прохладных мраморных ложах, расставленных на большом открытом балконе, и созерцали море, попивая вино, разбавленное водой. Увидев отца, Дионис, лениво игравший виноградной лозой, замер. Гибкая зелень упала на столик, свалив бокал. Красная жидкость растеклась по светло-серой поверхности.

        - Отец, - удивленно констатировала Артемида.
        - Здравствуй, дочь моя, - звучно сказал он.
        Афина поднялась с ложа, с тревогой глядя на громовержца.
        - Что-то случилось? Опять Аид?
        - Нет, милая, все хорошо, - ласково ответил он, хотя напряжение между ними ощущалось почти физически. – Аид сидит в своем подземном царстве и выполняет все мои приказы. Я просто пришел вас проведать.
        - Гляди, какой заботливый, - слишком уж громко фыркнул Арес.

        Зевс промолчал, высокомерно оглядев богов, которых по-прежнему считал предателями. Затем повернулся к богиням.
        - Я тоскую. Без вас, прекрасноликие, Олимп утратил свою прелесть.
        - Ты вполне можешь наводнить его детьми от других богинь, нимф и даже смертных, - резко бросила Артемида. – Ведь это всегда было твоей главной заботой, разве не так? Ты ведь так легко отпустил нас, с чего вдруг начал скучать?

        Афина удивленно воззрилась на подругу. Что это с ней? Она никогда не разговаривала так с Зевсом. Она вообще ни с кем так не разговаривала.
        - Ты не рада мне? – уязвленно спросил Зевс. – Чем я обидел тебя, Артемида?
        - Чем обидел? Чем? – в гневе крикнула богиня, сама не понимая, что с ней происходит. С одной стороны, ее сердце в ужасе замирало от собственной грубости, с другой же тело охватило яростное предвкушение, как будто она давно ждала подходящего момента, чтобы высказаться. – Ты изгнал моего брата, не поверив в его верность, и нас тоже спокойно отпустил, даже не пытаясь остановить! Ведь ты слишком гордый, не в твоих правилах просить кого-то остаться. Теперь же, великий Зевс, ты, как ни в чем не бывало, заявляешься в наше убежище и говоришь, что без нас Олимп утратил свою прелесть! Почему ты решил, что после всего этого мы будем слушать твои сладкие речи? – Артемида тяжело дышала, вся раскрасневшись от гнева. Она уже не могла остановиться. Часть ее, просившая саму себя не дерзить отцу, благополучно замолчала, решив не вмешиваться. – Ты столько говорил про коварство Аида, но чем сам лучше его? Как ты используешь власть, которую тебе доверили? Почему вам, мужчинам, так важно вечно доказывать всему миру, что именно вы здесь главные? А может, нужно лишить вас власти, может, Великой Богине действительно стоит вернуться?

        Зевс отшатнулся от дочери. Арес, Афродита и Дионис изумленно смотрели на подругу, Афина же, мельком переглянувшись с Аполлоном, взяла громовержца за руку, оставив Феба разбираться с сестрой.
        - Идем, отец, - сказала она, уводя его в глубины дворца.

        Она провела бога по нескольким коридорам и, наконец, зашла в небольшое помещение со стеклянным потолком. Это была любимая комната музы танца Терпсихоры, здесь рождались новые движения, освещаемые то яркими лучами Гелиоса, то мягким светом Селены.

        - Что случилось с Артемидой? – спросил Зевс, как только они зашли внутрь. – На что она разозлилась? Неужели действительно так сильно обиделась на то, что я изгнал ее брата? Но чего она ждала – что я прощу его после предательства?
        - Разве она не имеет права злиться? – ответила Афина, спокойно глядя на отца. – За последние годы на нее столько всего навалилось. Трудно не сойти с ума, когда вокруг тебя рушатся миры и погибают бессмертные, а ты сама вынуждена прятаться на морском дне от собственного дяди, захватившего власть. К тому же, известие о предательстве Аполлона ударило ее больнее, чем тебя. Я понимаю ее.

        - Что ж, ты права, - грустно улыбнулся громовержец. – Я иногда забываю о том, что женская натура чувствительнее, чем мужская, и эмоциональнее реагирует на происходящее.
        - Женщины намного сильнее, чем тебе кажется, - заметила Паллада. – Но зачем ты пришел? Тебе нужна помощь? Или ты хочешь вернуть нас?
        - Если только тебя, Афродиту и Артемиду, - сказал Зевс, проведя рукой по золотистой бороде – к нему снова вернулся его моложавый облик, седина ушла, морщины разгладились. – Но нет, я знаю, что вы вернетесь только с вашими… гм… спутниками. Я пришел, потому что больше не могу выносить чувства вины. С тех пор как ты ушла, я места себе не нахожу. Афина, я должен был рассказать тебе о Метиде раньше. Это должен был сделать я, не Аид.
        - Так расскажи сейчас, - Афина опустилась на пол, приглашая отца последовать ее примеру. – Я уже многое знаю, в том числе и от Океана, но готова выслушать тебя.

        Зевс глубоко вдохнул, собираясь с силами. Посмотрел на дочь, в очередной раз поражаясь тому, как она похожа на его царственную супругу, такую прекрасную, сильную и мудрую.

        - Она была светом для меня, - начал он задумчиво. – Больше никогда ни к одной женщине я не испытывал таких чувств. Даже к Алкмене, матери Геракла, хоть и считают многие, что я любил ее больше других.
        - Потому что мало кто знает о Метиде, - заметила Афина.
        - Да, потому что мало кто знает о Метиде. Я стер все следы ее существования. Кроме одного. Тебя.
        - У тебя не было мысли и меня тоже стереть? – поинтересовалась Афина, внутренне сжимаясь от возможного ответа. – Чтобы перестать помнить и больше не терзаться?
        - Нет, - невесело усмехнулся Зевс. – Я хотел помнить. Мне не хватило бы духу ее забыть. К тому же, я привязался к тебе. Ведь ты и моя дочь тоже.
        - Но как же пророчество мойр?
        - Они же говорили о мальчике, Афина, - мягко ответил громовержец. – По их словам, лишь сын мог свергнуть меня, как Крон сверг Урана, а я, в свою очередь, Крона. Таков рок, который тяготеет над нами, вечная борьба за власть. Что же касается тебя… Я всегда слишком высокомерно относился к женщинам, поэтому не посчитал бы тебя угрозой, даже если бы ты открыто выступила против меня. Вот если бы вместо тебя появился мальчик, он сгинул бы тут же.

        Паллада вздрогнула. Да, теперь отец перестал притворяться и щадить ее чувства. Теперь он готов был говорить всю правду, раскрыть душу, каким бы черным налетом она не покрылась.

        - Я понял, что Метида предначертана мне, как только увидел ее, хоть и был еще неразумным младенцем. Рядом с ней я переставал капризничать и делал все, что от меня хотели. Она была немногим старше меня, но ее красота уже тогда поражала воображение. В ней не было той золотистой легкости, которая отличает Афродиту. Внимание привлекало что-то более серьезное, более…
        - Древнее, - подсказала Афина, вдруг вспомнив Гекату.

        - Да, древнее, - удивленно ответил Зевс, бросив на дочь мимолетный взгляд. – С младенческих лет Океан вливал в нее все тайные знания, которыми сам обладал. Я всегда удивлялся, зачем они ночи напролет лежат на холодном песке, устремив взгляд в пустое небо. Это же так скучно! Возможно, я мог бы понять смысл этих занятий, если бы принял в них участие. Но меня туда не пускали. Старый титан не хотел делиться со мной своими тайнами. Он вообще не хотел скрывать меня от Крона. Его уговорила Тефида, к которой обратилась за помощью безутешная Рея. Всеми силами Океан показывал мне, что я на острове нежеланный гость, и как только наберусь достаточно сил, чтобы противостоять отцу, мне сразу укажут на дверь.

        - Я думала, он невзлюбил тебя только после гибели Метиды, - удивилась Афина. – Аид говорил, что сначала он относился к тебе как к сыну.
        - Нет, - усмехнулся Зевс. – Он никогда меня не любил. Мой брат знал это, но, возможно, забыл, когда сам воспылал ко мне ненавистью. Скажу тебе больше – из всех живых существ Океан любил только свою жену и дочь. Когда мы с Метидой стали достаточно взрослыми, чтобы осознать свои чувства друг к другу, я начал уводить ее с острова, чтобы наедине прогуляться по тенистым лесам, искупаться в прозрачном ручье, сорвать букет прекрасных цветов.

        - Но это безумство! – Паллада была поражена. – Крон мог узнать о тебе, найти и уничтожить!
        - Афина, я был юным влюбленным богом, я готов был сделать все, что угодно, чтобы произвести впечатление на объект своих мечтаний. Конечно, она останавливала меня, отговаривала, отказывалась уходить с безопасного острова. Но тогда я грозил ей, что все равно пойду, потому что задыхаюсь на их крошечном песчаном островке, окруженном лишь скучной серой водой. И она шла со мной, чтобы уберечь от опасностей.

        Голос Зевса дрогнул. Увлекшись воспоминаниями, он как будто заново переживал те дни. И любовь к Метиде вспыхнула в нем с новой силой, несмотря на прошедшие годы.

        - Конечно, Океан узнавал о каждой нашей вылазке, у него были свои методы. Тефида пыталась образумить нас, каждый вечер напоминала об опасности, но все было тщетно. Однажды Океан, разозлившись из-за нашего упрямства, запер нас на несколько месяцев. Мы ни в чем не нуждались, но выйти из своей темницы не могли, это был бесконечный лабиринт, все дорожки которого каждый раз приводили в единственное помещение – комнату, где нас держали. Она была разделена стеной, мы с Метидой знали, что находимся рядом, но ни слышать, ни видеть друг друга не могли. Это было настоящим мучением, я изнывал от любви и тоски! И когда нас, наконец, выпустили, какое-то время мы вели себя тихо, испугавшись, что нас вновь разлучат. А потом я сказал Метиде, что больше не намерен прятаться, что хочу спасти своих братьев и сестер. Но она попросила меня не торопиться и дать ей время все продумать. Потом ей понадобилось еще немного времени.

        - Для сбора трав для зелья, - вспомнила Афина рассказ Аида.
        - Да, - печально улыбнулся Зевс. – Думаю, тебе не нужно повторять историю о том, как мы победили Крона. Наше сражение отняло у меня много времени и сил, вокруг нас рушились горы, моря выходили из берегов. Метида же, пока шла битва, восстанавливала силы богов, вливая в них разные зелья. Именно она затем создала божественную амброзию и нектар – чтобы мы никогда больше не теряли силы. А потом было долгое и счастливое время, когда все мы стали свободными, получили власть и все, чего только пожелаем. Мы переселились на Олимп, Метида заняла положенное место моей супруги и царицы богов. Правда, длилось это недолго.
Зевс склонил голову, пряча лицо, и надолго замолчал.

        - Отец? – Афина легонько дотронулась до его руки.
        Вздрогнув, громовержец посмотрел на нее невидящими глазами.
        - Я стал жесток, Афина. Власть уничтожила все хорошее, что во мне было. Я стал считать себя безгрешным и во всем правым. Люди стенали и мучились от моих решений. Каждый день они приносили богатые жертвы, зачастую оставляя себя без еды, лишь бы я смилостивился. Любой, кто выступал против меня или осуждал мои действия, подвергался суровому наказанию. Единственная, кто по-прежнему мог образумить меня, была твоя мать. Но и на нее я сердился, ведь она смела оспаривать мои решения. Правда, Метида была мудрой женщиной, она никогда не спорила со мной при других богах, как это делает Гера. Если она считала, что я не прав, она просто молчала на собрании. Но потом, наедине, говорила все, что считает нужным. Я злился, но потом понимал, что она права, и менял свое решение. Чаще всего. А потом меня понесло к мойрам.

        - Зачем ты к ним пошел? – тихо поинтересовалась Афина.
        - Из честолюбия. Хотел услышать о своих будущих победах, о том, как меня будут прославлять и чтить тысячелетиями, как будто того, что уже есть, мне было мало. Они рассказали многое из того, что я хотел услышать. А потом заговорили о моих будущих детях. Моих и Метиды. Они сказали, что у нас родится дочь, которая мудростью своей будет превосходить мать. Ей будет молиться вся Греция, к ней будут приходить за помощью и наставлениями. А сын же… Сын станет сильнее и могущественнее своего отца. И если он только захочет, он сможет легко и просто захватить власть и установить свой порядок.

        - То есть, они не сказали, что он это сделает? Только то, что он может это сделать, если захочет? – ужаснулась богиня. – Но тогда почему ты так испугался? Зачем напал на… маму?
        - Потому что меня охватила ярость, что какой-то ребенок станет сильнее меня просто потому, что таким родится.
        - Но ведь речь шла о твоем сыне!
        - Я не жду, что ты поймешь меня. Это даже к лучшему, - покачал головой Зевс. – Ты больше похожа на свою мать, от меня у тебя практически ничего нет. После разговора с мойрами я пришел во дворец сам не свой. Метида ни о чем меня не спрашивала, она все поняла сама. Ведь у нее был дар предвидения. Знаешь, иногда я тешу себя мыслью, что она видела, каким может вырасти наш сын, поэтому не оказала такого сопротивления, какое могла оказать. Если бы она укрылась у отца, я бы никогда ее не нашел, уж Океан об этом позаботился бы. Ну почему она не обратилась к нему за помощью? Зачем позволила мне уничтожить себя?

        Обхватив голову руками, Зевс горько покачал головой. Слез не было, была только сильная боль, которую ничем нельзя унять.
        - Может, она до последнего надеялась, что ты одумаешься? Что прекратишь погоню и просто поговоришь с ней? – тихо спросила Афина. – Ведь она знала, как сильно ты ее любишь. И верила, что твоя любовь победит жажду власти.
        - Если так, то она ошиблась, - прошелестел Зевс. – Оказалось, что власть я люблю больше. Тогда любил.

        - Знаешь, когда Аид попросил меня прийти в его шатер, мы говорили с ним обо всем, что происходит. Во время разговора он взял меч и, задумавшись, сказал, что ему бы стоило избавиться от меня, будь он хорошим полководцем. – Афина помолчала. – Но и после этого я беспокоюсь о нем, я простила ему эту секундную слабость. И о тебе я беспокоюсь, отец. Важны не те ошибки, которые мы совершили. Важно то, как мы их исправим. Ты знаешь, что не безгрешен, что сам совершал множество жестоких поступков. Я уже не раз говорила тебе, что в вашей ссоре с Аидом виноваты вы оба. Но сколько раз он поддерживал тебя? Сколько защищал и помогал? Разве это можно забыть? И не тебе, о Зевс, судить его и сыновей, которые, кстати, просто пытались спасти тебя, спасти всех нас. Прошу, подумай об этом. Начни исправлять собственные ошибки.

        Зевс поднял на дочь печальные глаза, поцеловал ее в лоб и растворился в тихих коридорах пристанища муз.

***

        Всю ночь Артемиду терзали смутные видения. После того как Афина увела Зевса, Аполлон пытался поговорить с ней, успокоить, узнать, что ее так разозлило, но богиня охоты как будто потеряла над собой контроль. Чтобы ненароком не нагрубить брату, она практически выбежала из зала и закрылась в своей комнате. Бросившись на кровать, дочь Латоны в ужасе уставилась на потолок, покрытый позолотой. Почему она так говорила с Зевсом, почему произнесла столько резких слов? Что с ней случилось? В чем причина? Перед ней вдруг возник образ Диониса, нахлынули воспоминания о той ночи, когда он спас ее от гарпии. Может, все дело в том, что она не сдержала собственного завета и поддалась чувствам? И теперь это ее наказание? Ведь все эти дни она только об этом и думала. Застонав, Артемида повернулась на бок. Надо было держать себя в руках и оставаться твердой. Почему этот улыбчивый бог вина так действует на нее? Это все его чары, нужно держаться от него подальше! Откликом на эту мысль стала нестерпимая боль в сердце, но богиня упрямо сжала зубы. Она не должна потерять себя, ни один мужчина этого не стоит… Надо прекратить отношения с Дионисом, тогда она снова станет собой, снова будет спокойной и улыбчивой.

         Артемида сама не заметила, как погрузилась в сон. Вскрикнув, она резко села на кровати, не понимая, где находится. В окна ее комнаты деликатно заглядывала ночь, щедро поливая окрестности лунным сиянием и звездным светом. Помотав головой, богиня попыталась прийти в себя. Она помнила, как лежала на кровати, думая о Дионисе и о том, что нужно поговорить с ним, чтобы прекратить все отношения. Практически сразу после этого она вдруг оказалась в густом темном лесу, окруженная дикими зверями. Богиня вздрогнула, испугавшись, но они не пытались напасть на нее, наоборот, как будто покорно ждали от нее каких-то слов или действий. Артемиде надоело стоять, она шагнула вперед, и животные тут же расступились. «Потому что я владычица диких зверей», - вдруг пришла на ум странная мысль. – «Они ничего мне не сделают». Не успела богиня сделать новый шаг, как перед ней оказался дворец из черного антрацита, отполированного и блестящего. Возле входа, почтительно склонившись, стояли мужчины и женщины в длинных черных одеяниях, в их руках потрескивали факелы, у некоторых среди одежды сверкали темные лезвия кинжалов. «Мои жрецы и жрицы», - пришла вдруг новая мысль. – «Они давно ждут меня». Артемида хотела было подняться к ним, как вдруг прямо из нее вышла еще одна женщина. Взойдя на крыльцо, она повернулась к дочери Латоны. Артемида вздрогнула – лицом неведомая гостья была одновременно похожа и на нее, и на Гекату, и на Афину, и на Афродиту.

        - Зачем ты призвала меня? – низким грудным голосом произнесла тем временем неизвестная. – Моя ярость улеглась, мне больше незачем возвращаться в ваш мир. Чего ты хочешь от меня?
        - Кто ты? – еле выдавила из себя Артемида.
        Она не могла отвести глаз от незнакомки – ее красота восхищала и пугала, от нее исходила такая сила, что юная богиня чувствовала себя рядом с ней маленькой и ничтожной. Женщина рассмеялась, и смех ее был песней в ночи.
        - Кто я? Дитя, я – это ты. Я – это каждая богиня Олимпа. Я – это каждая женщина на земле. Я – Великая Богиня-Мать.

        Артемида вдруг начала задыхаться и в ужасе проснулась. И теперь она сидела среди скомканных простыней, пытаясь понять, что значил этот сон. Вскочив, она подошла к окну. Сны не снились ей с тех пор как она стала богиней. Так почему же приснился сейчас? Вернувшись в постель, дочь Латоны рухнула на покрывало и, сама не заметив как, снова уснула.