Отступники

Отступники  05.12.2021
Волны шипят, пенятся, будто падающая на дно фужера струя шампанского, облизывают прибрежный песок, делая береговую линию похожей на полоску идеального уложенного асфальта. Я скинул мокасины, закатал джинсы выше лодыжек и ступил босой ногой на блестящую отшлифованную водой  поверхность. Ступня погрузилась в тёплый и мягкий словно тесто песок.  Обожаю это ощущение, и, как ни странно, оно не ослабевает и не теряет своей остроты, не смотря на мои ежевечерние прогулки вдоль косы. Здесь у меня пока что один друг, он же собеседник. Он шелестит,  обдаёт меня теплом и брызгами, приглашает окунуться с головой в его бездонные глубины. Он шепчет мне, что всё что произошло и всё что есть сейчас, всё это правильно, что лучше и быть не могло не смотря на… Он обещает мне, что осталось ещё немного и всё будет как и раньше, нет всё будет лучше. В этом шёпоте я слышу любимую фразу своего лучшего друга «Сегодня лучше, чем вчера, а завтра будет лучше, чем сегодня».  Я ему верю. Нельзя не верить бескрайнему, необъятному и непостижимому. Дурной тон не доверять вселенной, которая снизошла до тебя настолько, чтобы общаться на твоём языке.
 Сегодня океан не на шутку разрезвился. Не успел я ступить на косу, как взорвавшаяся пеной весёлая волна обдала меня сверху до низу. «Ах ты гадёныш!». Я снимаю промокшую рубаху и вытираю ей лицо. Ощупываю карманы джинсов. Нет, сигареты не промокли. Достаю одну, прикуриваю , слышу, как она раскаляется и шипит, вторя океану. Дым плавно садится на волны, катается на них, словно сёрфер,  медленно растворяется, втягиваемый безразмерными лёгкими океана.
Я смотрю на сливающуюся с голубыми сумерками линию горизонта и думаю, чем же всё таки океан отличается от моря. Ну это понятно, что размерами, но всё таки, можно ли, не зная, понять, что ты стоишь на берегу именно океана.  Наверное, полностью осознать всю мощь того, с чем ты соприкасаешься можно только отдалившись на большое расстояние, подняться в космос и посмотрев оттуда, увидеть, что этот объект гораздо больше и глубже себе подобных. Отсюда, с этой точки этого сделать нельзя. Так же как нельзя было оценить, что же на самом деле происходило со мной в той жизни. Находясь непосредственно в водовороте событий, нельзя было увидеть, что в один прекрасный момент я уже соприкоснулся с океаном, который в первый миг показался мне обыкновенным циничным позёром.
«Mister!»
Я поворачиваюсь и  вижу человека в светлой форме и фуражке. Он стоит в районе шезлонгов, не решаясь подойти ближе, дабы не получить освежающий душ от моего друга. Это здешний мент. Он что-то там лопочет, при этом активно жестикулируя, словно разговаривает с немым. Понимает, что имеет дело с русским, нас тут за версту видно.  Не надо знать языка, чтобы понять, чего он хочет. Здесь  запрещено курить в общественных местах, впрочем, как  и в любой современной цивилизованной стране. Я широко улыбаюсь, складывая руки в молитвенном жесте, мол извините, делаю две глубокие затяжки,  затем открываю рот и тушу окурок об язык.  Демонстрирую ему затушенный бычок, будто фокусник, провернувший грандиозный трюк, и аккуратно пихаю его в карман белых джинс.  Коп улыбается, машет рукой и направляется дальше, держа путь вдоль шезлонгов. Его впечатлил мой фокус, а это значит, что я минул штрафов и лишних формальностей, которые мне сейчас, признаться, совсем ни к чему.
Да… здесь то же самое, те же копы, те же камеры на каждом углу, те же законы и порядки, которые между прочим, охраняются ещё строже. Здесь тоже нет свободы, а где она есть? В этом мире, где все кричат о свободе, её становится всё меньше и меньше. Моему сыну суждено было родиться в тюрьме. Впрочем как и мне, только я был рождён в тюрьме абстрактной, а он в самой, что ни на есть настоящей, с решетками на окнах и колючкой вдоль забора. Ничего, придёт день, и они с Алисой окажутся на свободе.
Оглядываюсь по сторонам. Вокруг ничего, кроме голубых сумерек и спокойного дыхания океана. Достаю из кармана бычок и раскуриваю его во второй раз. Самый сладкий дым это тот, который запрещён. Может быть мы рождаемся в тюрьме для того, чтобы  выбираться из неё всю свою жизнь? Чем больше решёток было вокруг, тем отраднее созерцать просторы океана, чем тяжелей и спёртей был воздух, тем слаще этот солёный бриз. В конце концов – если бы не было тюрьмы, то не было бы и свободы. Да…дружище? – Я вместе с дымом бросаю в волну пришедшую в голову мысль.
В своей тюрьме я находился большую часть жизни и не выбрался бы из неё вовсе, если бы не парень с нескромным именем Жак. Нет это не кличка, а самое настоящее имя человека рождённого на постсоветском пространстве. Этим экзотическим именем мой друг был обязан своему артисту папе. Кстати, у этого человека было неординарным не только имя.
Сейчас, стоя по лодыжку в мягком песке, вдыхая легчайший подсоленный воздух, и чувствуя как тёплые волны облизывают икры ног, можно смело врать, что я всегда, с самого своего рождения стремился к независимости, что внутри меня всегда сидел этот жаждущий вырваться наружу джин, что я однажды всё же его выпустил и тогда моя жизнь круто изменилась. Но кому я собираюсь врать? Ему, или себе? Уж он то точно знает, что ничего бы не произошло без его участия, что только благодаря его воле, я сейчас нахожусь рядом с ним.
В самом деле, как можно выйти на свободу, если ты не знаешь, что находишься в тюрьме? Если моему сынишке вовремя не объяснят, что решётки на окнах это явление временное и ненормальное, он будет думать, что так и надо, что этот мир так устроен и просто поделён на маленькие клеточки. Но слава богу такого не будет. Ему конечно же всё станет известно. Как только он начнёт что либо понимать, ему всё тут же объяснят. У меня всё было сложнее, мне никто ничего не объяснил. Все – родители, школьные учителя, армейский старшина, все они утверждали, что я заключенный. А что им ещё утверждать, если они и сами считая себя ЗэКа, по факту ими являлись.
Системе не нужны свободные люди, она живёт и подпитывается за счёт заключённых.
Так я и ходил по кругу, с заложенными за спину руками в строю таких же обречённых вплоть до того самого дня. Опять же, стоя здесь, на песчаной косе, закутавшись как в кокон в вечное лето и подставляя лоснящуюся сытую морду тёплому бризу, можно сочинять что-нибудь про этот день. Что он был необычным только тем, что ты, словно Илья Муромец, пролежавший на печи тридцать лет, вдруг решил встать и пойти, что тебе настолько обрыдла вся эта рутина, и ты встряхнулся до такой степени, что в пятницу, в святой день, вместо того чтобы как обычно напиться вхлам, взял и пошёл на этот семинар. Это конечно же будет очередным бессовестным враньём. Вроде бы так оно и было. Я какого то чёрта побрился, до блеска начистил свои стоптанные пластмассовые штиблеты и пошёл куда-то на ночь глядя.
В тот день я сделал всё наоборот. Вместо того, чтобы выжатым лимоном свалиться  на диван со стаканом в руке, я гладил рубаху, мыл голову, прихорашивался перед зеркалом. Я даже прибрался в квартире, что было совсем из ряда вон. А ещё, уходя с работы последним, я стянул у своего шефа Михалыча дорогой клубный пиджак, который он всегда оставлял на кресле. Что со мной случилось в этот день?  Спустя немного времени, после старта всех событий, я ещё мог думать, что просто встрепенулся, взял себя в руки и решил что-то изменить в жизни. Тогда я мог так думать, поскольку ещё не знал, что стою на берегу океана. Это его чёрная глубина тянула меня к себе, заставляла выйти из тёплых стен, где всё опротивело, но было привычно и знакомо, в неизвестную холодную мглу.
А днём ранее эта непостижимая глубина водила моим пальцем, который, казалось бы, хаотично скользил по экрану телефона. Разве можно приписать своей воле то, что ты, елозя пальцем по телефону, зачем то открываешь поисковик и зачем-то забиваешь туда  букву «С». Разве ты знал, зачем это делаешь? Почему именно эта буква, а не какая-нибудь другая? А чем объяснить, что из десятка выпавших на экран ссылок, ты выбираешь «Семинар», а из десятка подобных ссылок на странице именно эту: «Семинар-практикум. «Новая глава в твоей жизни». Какого чёрта ты жмёшь на эту ссылку, если ты ни разу в своей жизни не посетил ни одного семинара и тренинга. Чем объяснить тот факт, что после беглого пятиминутного изучения сайта, ты жмёшь на кнопку «Оплатить участие».  Это была твоя воля? Это она заставила тебя отдать почти все оставшиеся деньги за не пойми что? Твоя воля заставила тебя в кои то веки посетить парикмахерскую и оставить в ней полугодовые патлы, это она натолкнула тебя на мысль стянуть пиджак у своего босса? Как бы не так. Потому что если наблюдать всё это с расстояния в десятки тысяч миль, стоя на берегу океана, можно увидеть, что каждая мельчайшая деталь этих событий, включая даже этот пиджак, была не просто так.
Все эти кажущиеся неважными мелочи, как эта буква «С», клубный пиджак, постриженные и уложенные волосы, а главное, моё, непонятно чем приподнятое настроение, подобно хлебным крошкам вели меня в одну точку.
Я сразу увидел её среди сотни толкающихся в фойе человек. Мой взгляд высветил её среди пёстрых свитерков, пиджаков, строгих сорочек, галстуков, брошей и булавок. Фокус зрения зацепился за эти горящие словно две огромные чёрные жемчужины зрачка, обоняние тут же уловило  еле осязаемые нотки настоящей женщины, самки. Это была хищница, дикий зверь, ястреб, залетевший в курятник. Мне хватило доли секунды, чтобы понять, что она не с этой поляны, что она на охоте. Она широко улыбалась и участливо трясла головой в ответ на реплики девушки в белой блузке, судя по всему, случайной собеседницы. Она делала вид, что очень заинтересована в исходящей от девушки информации, но острые чуть выпирающие клыки сверкали опасно, как вынутый из под полы нож, а хищный взгляд ухватил и держал меня, не давая ни малейшего шанса сорваться с крючка. Я суетливо толкался среди дико воняющих всеми мастями духов, кукольных, словно собравшихся на выданье девушек, и не менее экстравагантных парней, а она уже направлялась ко мне. Пантере не нужна прелюдия в виде бессмысленной перестрелки взглядами, она намерена сходу ухватить источающую адреналин жертву за холку, вцепиться ей в горло своими саблевидными клыками.
«При-иве-ет!» - Она улыбается мне как старому знакомому, пальчики с острыми коготками резвятся на поднятой в приветственном жесте ладони. Я оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что приветствие относится ко мне.
- П-привет! – мои плечи непроизвольно поднялись к щекам.
- Не узнал? – Белоснежные клыки блеснули в свете лампы, чёрные воронки зрачков тянули меня на дно.
Жертва оцепенела. Жертва поняла, что ей не уйти. Жертве осталось стоять и ждать, когда острый клык разорвёт яремную вену.
- Ой, кажется я ошиблась. – Хищный оскал внезапно преобразился в виноватую улыбку. – Вы так похожи на моего бывшего одноклассника! Извините!
Она попыталась изобразить неловкость, и это выглядело бы безупречно, если бы хоть одно красное пятнышко зарделось на этих виноватых щёчках, если бы в чёрных жемчужинах не продолжил блестеть хищный огонёк.
- Ничего страшного! – я стекал на пол растаявшим куском масла. – Мне даже очень приятно, что я чем-то напомнил вам школьные годы. Кстати, а как звали вашего одноклассника? Может быть мы с ним тёзки? – Флирт в моём исполнении – зрелище для не слабонервных. Заигрывание барашка с хищной кошкой. Но этому барашку уже наскучило мирно пастись на зелёной лужайке, и он осознанно лезет в пасть пантере.
Куда же ему деваться? Он парализован, но не ужасом а восхищением. Воронёные волосы, невероятно бледное лицо, приподнятые скулы, широкий, но изящно выведенный нос, алая помада, обтягивающие чёрные джинсы подчёркивают длину ног и роскошный рельеф подтянутых бёдер. Миниатюрые черты лица, крошечная тонкокостная фигурка, делают её похожей на школьницу, девочку –конфеточку и только этот взгляд выдаёт, что она уже давно переросла нежный возраст. Брошь над обрезом декольте чёрной блузки слепит камнями, такие же камни сверкают в ушах. Саккады чёрных глаз оценивающе бегают по мне сверху донизу наперегонки с мурашками. Сканирование занимает доли секунд, выражение неловкости сменяется кривоватой ухмылкой.
- Вы знаете…только сейчас осознала, что даже не помню его имя. Хорошо, что это не он, а то было бы совсем неловко. Кстати, он был так себе…серым воробушком...ещё раз извините!
Пальчики снова порхнули как крылья мотылька, но на сей раз в прощальном жесте. Хищница обнюхала потенциальную добычу, но вдруг поняла, что в ней слишком мало мяса. Не стоит тратить энергию, чтобы рвать её на куски, не стоит стирать зубы о жилистую плоть, тем более на этой лужайке пасётся ещё много особей пожирнее. 
Может быть меня подвели стоптанные ботинки, может застиранная сорочка, может постное рыло, или всё это в комплексе. Всего что и было во мне ценного, так это пиджак моего шефа, но её беглый взгляд, звериное чутьё, подсказали, что это фальшивка. 
Она мгновенно растворилась, исчезла в этом бурлящем компоте из ГМО продуктов. Хищница устремилась за новой жертвой.
Я был ошарашен, будто возле самого входа меня оглушили ударом биты между глаз. Я стоял посреди галдящего балагана и не понимал, что здесь делаю и что вообще произошло.  Малышу показали конфету, нет красивую игрушку,  о которой он мог только мечтать, а потом с ехидной усмешкой убрали её в карман. «Размечтался!».
Не то что бы я не знал отказов. Их было огромное количество.
Не то что бы меня не кидали женщины. Ещё как кидали и разводили, два скороспелых и быстросдохших брака яркий тому пример.
Не то что бы мне не давали пощёчин и не осаживали в самый неожиданный для меня момент. И это было десятки раз.
Здесь было что то новое. После этой плюхи, хотелось догнать обидчика и дать ему сдачи, а если не получится, получить ещё одну и поувесистей. Здесь было другое.
Крючок!
Я заглотил крючок, и хоть прекрасно это осознавал, ничего не мог с собой поделать. Толку от того, что рыба понимает, что попалась – она уже не хозяйка ситуации и следует вслед за натянутой леской. Я не преследовал её, мечась по холлу и выглядывая в толпе чёрное каре, меня тянула за собой невидимая леска.  Теперь меня уже не интересовал семинар. Мне был интересен только один объект, и могло показаться, что только ради него я и оказался в огромном холле гостиницы «Заря».
Когда я увидел её снова, она уже общалась с высоким кучерявым брюнетом, тоже одетым в пиджак. Приглядевшись, я понял, что брюнет, кроме того, что  одет в фирменный  пиджак, имеет передо мной несколько сильных преимуществ, как то, сверкающие новизной, кожаные с золотыми пряжками туфли, белоснежную сорочку, заколотый золотой булавкой галстук и роскошный кожаный портфель. И это были только очевидные преимущества нового одноклассника незнакомки. Кроме всего прочего он был выше, шире в плечах, обладал роскошными кудрями, и , судя по всему, являлся прекрасным собеседником. По крайней мере их разговор не закончился на третьей секунде. Брюнетка засмеялась над произнесённой остротой этого мачо и даже положила руку с выпущенными коготками ему на запястье. И это после нескольких минут знакомства. Он таял и тёк, как и я за мгновение до этого. Нет ничего притягательней и красноречивее, когда девушка смеётся над твоей шуткой, особенно если знаешь, что шутка эта тупая и пошлая. Этот не мог знать, люди с такой внешностью и апломбом считают, что из их рта сыплются золотые афоризмы и философские мудрости.
Толпа же тем временем перетекала в зал, где должен был начаться семинар. Они, не спеша, словно важная супружеская чета, прошли в открытые двери. Я следовал на расстоянии пяти шагов сзади. Они остановились в проходе, раздумывая, куда бы лучше сесть, и я встал как вкопанный, образуя препятствие, которое обтекала недовольная публика.
Ну конечно же…конечно же их выбор пал на один из последних рядов, где почти не было людей. Откуда, как не с последнего ряда, лучше всего слышны советы гуру, куда, как не в самую дальнюю точку зала будет долбить исходящая от него энергетика. Теперь нас было трое . Как минимум трёх человек в этом зале с некоторых пор абсолютно перестало интересовать содержание ещё не начавшегося семинара.
Они расположились по центру предпоследнего ряда, я сел на последнем сразу за ними. Это была мёртвая самая безлюдная часть зрительного зала, в отличие от передней заполненной до отказу, живой и бурлящей. Наша, образовавшаяся несколько минут назад троица, предпочла галёрку, места для двоечников, куда не будут долетать слова строгого учителя, где можно спокойно заниматься своими делами, например играть в «Дурака», или «Морской бой». У парочки передо мной намечалась игра поинтересней, а вот мне пришлось играть в шпиона, или отвергнутого любовника.
Счастливый кавалер немедленно принялся что-то шептать,  в увенчанное сверкающим камушком миниатюрное ушко. Шёпот периодически срывался на противный баритон,  походящий на скрежет палки, которой водят по асфальту.  В гуле множества голосов, я не слышал сути повествования, до меня доносился только этот противный скрежет. Она бесконечно смеялась, её плечи тряслись, а вороное каре соблазнительно сверкало в нескольких сантиметрах от моего носа. Я глубоко втянул в себя воздух, мне требовалось вновь почувствовать этот еле уловимый запах.  Он донёсся до меня перебивая цитрусовую приторность парфюма, которым, как из душа был облит ухажёр.  Этот тончайший запах невозможно перебить, его стоит почувствовать один лишь раз, чтобы он крепко засел в мозгах и появлялся мгновенно,  при одном только упоминании  об источающем его объекте.
Мне было интересно, во что она играет. Как далеко зайдёт эта её игра. Со мной и этим всё было понятно. Один играл изысканного кавалера, экстравагантного мачо, неутомимого шутника и покорителя женских сердец, другой - обиженного поклонника, а вот она… Сейчас она играет романтическую натуру, очарованную встретившимся ей на пути эталоном мужчины, этой же ночью, возможно,  предстанет в роли ненасытной тигрицы. А дальше? Какова цель игры? Каков финальный приз?
 Ужин в роскошном ресторане? Нет мелковато.
Поездка на Канары? Дорогие подарки, цветы, романтические свидания? – А потянет ли он? Человек, который ходит на семинары про «успешный успех» явно не на пике возможностей, иначе зачем он здесь…
Кольцо с бриллиантом? Предложение…помолвка? Нет! Эта версия казалась мне наименее правдподобной.
Тогда что?
Заигравшись со своими мыслями, я и не заметил, что семинар давно уже начался. Небольшой лысый, как мячик круглый гуру, уже стоял на сцене и фломастером, рисовал какие-то схемы и формулы на большом мольберте. Это были формулы успеха, а я как вечный двоечник, снова пропускал мимо ушей  ценные наставления учителя. Я снова витал в облаках, вместо того, чтобы внимать бесценным советам.
Если бы я, в своё время, был прилежным учеником, мне не пришлось бы воровать пиджак у босса, ходить в стоптанных ботинках, раз в год менять рубаху и ездить на убитом «Ниссане». Если бы я делал всё как говорят знающие люди, а не подсказывает мой вечно плутающий в дебрях разум, я бы уже и сам был боссом. Я уже давно бы ездил на внедорожнике класса «люкс», ходил в новых скрипучих итальянских ботинках, и носил с собой пухлый портфель из крокодиловой кожи. Мне бы не пришлось униженно сидеть на задней парте, украдкой наблюдая за отшившей меня одноклассницей, такие как она, слетались бы на меня, как пчёлы на мёд. Но я опять хлопал ушами, в то время как прилежные ученики с первых парт тянули руки, задавали вопросы, просились к доске.
Объекты моего наблюдения тоже не интересовались «Квадрантами денежных потоков», правилами жизни успешных людей и историями взлёта мировых корпораций. Пухлые губы кавалера вытянувшись в трубочку что-то бесконечно вдували в миниатюрную ушную раковину, а я не сводил глаз с этих мерзких слюнявых губ и чуть покрасневшей, украшенной камушком мочки её уха.
Со сцены доносился гробовой баритон гуру, который делал установки.
«Поставьте себе ясную цель и сконцентрируйте на ней всё своё внимание!»
Цель была прямо передо мной, и я сосредоточенно смотрел на шелковистые чёрные пряди, подрагивающие от смеха плечи, очерченную каре белоснежную, тонкую как у лебедя шею.
«Не бойтесь трудностей и неудач, относитесь к ним как к обыкновенным препятствиям, которые нужно преодолеть».
И препятствие было здесь же, на расстоянии вытянутой руки. Оно довольно щерилось и не переставало бурчать ей в ухо. Как это возможно беспрерывно, не умолкая ни на секунду, говорить на протяжении получаса? Как можно терпеть эту бесконечную трель, без желания туго замотать эти пухлые губы монтажным скотчем?
«Визуализируйте ситуацию, когда вы, преодолев все препятствия, добились своей цели».
Я визуализировал чёрные зрачки, в которых горит огонь желания и восхищения, полные и рельефные подчёркнутые яркой помадой губы, мягко прикасающиеся к моим, маленький юркий язычок, щекочущий нёбо.
«Визуализируйте, как вы легко, играючи преодолеваете все трудности».
Я разрастался превращаясь в огромного зелёного монстра, огромными ручищами хватал кудрявого, поднимал его к потолку, и под радостные возгласы и аплодисменты зала, разрывал  надвое, как лист бумаги.
Яркая визуализация прервалась от того, что брюнетка вдруг похлопала кавалера по плечу,  что-то шепнула ему на ухо и встала с места. Он понятливо закивал и, видимо отвесил очередную колкость, отчего она смущённо улыбнулась.  Скорее всего тигрица захотела пометить территорию , или попудрить носик. Она быстро прошла вдоль рядов и скрылась за дверью. Оставшись в одиночестве брюнет, водил кучерявой головой, как разбуженный человек, пытающийся понять, где же он всё таки находится.
А гуру, тем временем, продолжал сыпать установками.
«Как можно чаще оценивайте ситуацию, будто вы являетесь сторонним наблюдателем. Постоянно задавайте себе вопросы: всё ли, что я делаю, является плодом моего волеизъявления?
Не иду ли я у кого-то на поводу?
 Не являюсь ли я объектом манипуляций?
 Не являюсь ли я жертвой?».
Голова брюнета обеспокоенно заходила, мочки ушей вспыхнули огнём. Он встрепенулся, засуетился, будто что-то потерял. Через мгновение он вскочил, и, схватив свой саквояж, быстро направился к выходу.
Что-то произошло, а вот что? Я сорвался с места почти сразу же вслед за брюнетом. Его беспокойство мгновенно передалось мне. Я осознал, что могу больше никогда не увидеть этих глаз.
«Мы её теряем! - звучал в голове грозный бас врача реаниматолога. – Срочно три кубика адреналина, готовьте дефибриллятор!»
Когда я вышел в холл, они были на противоположном его конце, рядом со стеклянными входными дверями. Он держал её за руку,  его огромная ручища сжимала тонкое, как куриная косточка запястье. По создавшемуся напряжению было понятно, что кавалер удерживает свою пассию насильно, что-то разладилось в их пятиминутных отношениях. Она не пыталась вырваться, да это было бесполезно, а тихим холодным голосом требовала, чтобы он немедленно отпустил её руку.
- Часы! – прошипел кудрявый. – Верни часы, с-сука!
В одну долю секунды всё сложилось в моей голове. Бесхитростный пазл собрался, явив цельную картину.
Так вот какая черта приглянулась хищнице в этом мачо. Эта же самая черта оттолкнула её от меня. Всё оказалось просто. Это были часы, в моём случае их отсутствие.  Я не ошибся в ней с самого первого взгляда. Она охотилась, только объектом охоты было не романтическое приключение с шикарного вида ловеласом, не длительная кампания по его раскрутке на рестораны, путешествия и дорогие подарки, а только лишь его часы. Всё гениальное просто.
- Ты знаешь сколько они стоят, тварь?
 Он едва не рыдал, и в этих истерических нотках, мне открылась ещё одна истина. Это были дорогие часы. Настоящий швейцарский хронометр, цена которого может конкурировать со средним автомобилем. Это же гениально. Не нужно изнурительно работать, стоя у станка, или на панели, не нужно подстилать себя под неприятного, чужого тебе человека, чтобы по капельке выдаивать из него хлеб насущный, нужно просто стащить у него часы через пятнадцать минут знакомства.
Ге-ни-аль-но!
- Я не знаю ни про какие часы, отпусти руку! – Она держалась вполне хладнокровно, но сейчас ей это вряд ли поможет. Птичка попалась и ей не вырваться из этого крепкого захвата.
- Ве-рни ча-сы!
Ещё одна истина открылась мне в эти же доли секунд. Это были не его часы. Он точно так же стянул их у папы, или у своего босса, как я пиджак. Об этом красноречиво говорил  его сопливый тон и, ставший невыносимо жалким, вид.
- Вызывайте полицию, меня обокрали! – заверещал он на весь холл, и тут же ухватил её ручищей за тонкую шею. – Придушу тварь!
Это было уже чересчур. В два прыжка я оказался рядом и схватил кудрявого за локоть свободной руки.
- Эй друг ты чего бузишь?
Ещё одно мгновение и здоровенная ручища ухватила меня за отворот пиджака. Теперь он держал нас двоих в своих вытянутых как жерди руках.
- А ты тут с сообщником?  Я его сразу заметил…– шипел он ей, будто вместо меня держал за загривок кошку.
Борьба это не мой конёк, поэтому я ненавижу всякого рода захваты и крепкие мужские объятия. Чуть присев, я крутанулся, пытаясь освободиться от вцепившейся в пиджак руки.
«Х-хрясь» - издал прощальный писк оторвавшийся лацкан. Эх вы, немчики, тоже на нитках стали экономить. Хотя, подозреваю, что клубные пиджаки не предназначены для ведения в них боёв без правил, возможно эта надпись есть на бирке, но кто же переведёт её с немецкого.
Разорванный пиджак ослабил захват, обеспечив мне некоторую степень свободы. Я сделал шаг вперёд, одновременно выбросив левую руку. Джеп достиг цели. Кулак врезался аккурат в центр мясистого подбородка.  Вибрация в руке и отскочившая назад голова показали, что точка приложения и усилие были выбраны идеально. Ноги кудрявого подкосились, и он рухнул на колени. Сжимающая шею незнакомки рука мгновенно ослабла, словно отключенный механизм, и птичка тут же вырвалась на свободу. Она бы легко выпорхнула в дверь, если бы не преградивший путь, невесть откуда появившийся охранник. Птичка вырвалась из одних силков, но тут же попалась в другие. С правого конца фойе в сторону действия направлялись два самых настоящих мента. Оказывается, не было необходимости вызывать полицейских, они дежурили внутри здания. 
Они тут же бросились ко мне, схватили за руки, стали оттаскивать в сторону от поверженного противника. В этом не было необходимости, потому что я не собирался его добивать. Он получил сполна, и сейчас, хватаясь за подбородок, тщетно пытался встать на ноги.
Боец в синем углу одержал победу техническим нокаутом!
Все полученные в этой жизни навыки, рано или поздно находят своё применение. Вот и юношеский разряд по боксу хоть на что-то да сгодился.
«Что здесь происходит»? – голосом грозного инквизитора, произнёс один из ментов, больно выкручивая мою правую руку.
- Вот она стащила у меня часы, а этот её прикрывает! – кудрявый ябеда, обливаясь слезами и кровью из рассечённого подбородка, поочерёдно тыкал в нас пальцем. – Это шайка, обыщите их обоих.
- Ты чё несёшь идиот? – Неожиданно громко и уверенно прокричала брюнетка. - Вы его не слушайте…это бывший мой…узнал, что я с другим встречаюсь, выследил и стал наезжать, вот он и дал ему по зубам. -
  Кудрявый в ответ рассыпался в отборных матерках. Словесная перепалка могла продолжаться ещё долго, если бы не справедливый служитель Фемиды, который предложил для дальнейших разбирательств проследовать в опорный пункт. 
Небольшое помещение, куда проследовала наша скромная процессия, находилось в этом же здании на втором этаже. Нас было слишком много, для комнатки два на два метра, но мы всё же уместились. Один полицейский уселся за письменный стол, пригласив несчастную жертву налёта сесть на стул напротив. Мы же с моей незадавшейся одноклассницей расположились на строгом ещё советском,  диване, который уже давно бы развалился на части, если бы не удерживающая его спинку стена. 
Постепенно приходя в себя после горячечного умопомрачения, я будто со стороны оглядывал эту комнатку и всех её присутствующих. Менты, окровавленный мужик и, сидящие бок о бок, как два воробушка на жердочке, участники бандформирования. Самое странное и то, во что бы не поверил никто из присутствующих кроме меня и неё, это то, что мы не были даже знакомы. 
«Что я здесь делаю? Какого чёрта вместо того, чтобы лежать на диване и попивая виски смотреть по телику футбол, я сижу здесь? Как так получилось, что я оказался сообщником воровки? Что вообще происходит?» - Гневно вопрошал мой разум.
Драма тем временем достигла своего апогея. Кудрявый требовал, чтобы мою соседку немедленно обыскали, а заодно и меня.
Мне бы рассказать ментам, как всё было на самом деле, что я здесь совершенно не причём, что просто заступился за совершенно незнакомую мне девушку, но я почему то молчал.  Я зачем-то подыгрывал ей, а заодно и подтверждал версию этого незадавшегося мачо.
Она же, без сопротивления встала и подняла руки, словно сдаваясь на милость менту.
- Обыскивайте!
Стоявший в дверях полицейский, осторожно шагнул к ней и начал робко водить руками по изящной фигурке, будто скульптор, который её вылепил, а теперь разглаживает, делая последние штрихи.
- Только давайте без лапаний! – низко рявкнула брюнетка, когда руки мента опустились ниже и поглаживали, обтянутые джинсовкой ноги. – Думаете я в трусы его часы засунула или проглотила? Вы ещё рентген, или томограмму сделайте…
- Будет необходимость сделаем, - сказал сидящий за столом полицейский, как-то шкодливо улыбаясь.
Осмотр тела не дал положительных результатов, в сумочке брюнетки тоже не было ничего интересного, кроме хаотично рассыпанной косметики и множества фантиков от конфет. Сладкоежка!
Следующим обыскали меня и я безропотно позволил менту это сделать.  В то время как он хлопал по карманам рваного пиджака я посмотрел на неё. Мне показалось, что в чёрных зрачках загорелся огонёк, если не симпатии, то уважения.  Я и не знал, что визуализации настолько эффективны. Ещё несколько минут назад я представлял, эти уставленные на меня глаза и поверженного соперника и вот уже всё это здесь.
Убедившись, что у меня тоже нет ничего из принадлежащего потерпевшему, мент пожал плечами и уставился на старшего.
- Теперь его! – театрально громко произнесла брюнетка и уставила палец с заострённым коготком на кудрявого. – Может он их в карман сунул, или потерял. А скорее всего у него их вообще не было. Откуда у такого лоха  дорогие часы?
Сидящий за столом коп одарил кудрявого заточенным служебным взглядом, в котором читался вопрос: «Ну что, сам по карманам пошаришь, или тебе помочь?».
- Да пожалуйста, можете меня обыскать! – рявкнул кудрявый, хлопнув в сердцах ладошками по накладным карманам пиджака. В момент соприкосновения ладоней с дорогой шерстью, в глазах кудрявого вспыхнул тревожный огонёк. Эта красноречивая вспышка не осталась незамеченной всеми присутствующими в кабинете. Несколько пар гневных и укоряющих взглядов уткнулись в кудрявого, которому ничего не оставалось делать, как засунуть руку в карман и  выудить оттуда круглые часы с расстёгнутым позолоченным браслетом.
Длившуюся несколько секунд немую сцену прервала брюнетка.
- Дайте мне бумагу и ручку, я напишу заявление о домогательстве, угрозах и ложном обвинении…
- Да это же ты подсунула, тварь! – Кудрявый потрясал зажатыми в кулаке часами, но на его лице было больше торжества, чем ненависти. В его заблестевших глазах легко читались облегчение и радость.  Дорогая, заимствованная у кого-то вещь найдена и этот «кто-то» не налимонит задницу  нашкодившему сопливому мальчику.
Далее последовала небольшая, но увлекательная партия словесного пинг-понга, в которой брюнетка быстро и красиво уделала кудрявого. Она отбивала все его подачи и мгновенно отвечала кручёными форхендами, которые следуя один за другим, пробивали слабую защиту. Через считанные минуты, кудрявый сложил ракетку и предложил разойтись без взаимных претензий. Главный судья матча, он же строгий мент, согласился с предложенной ничьей, и объявил игрокам, что они могут быть свободны. Кудрявый выбежал из кабинета первым и мгновенно растворился в сумрачном пространстве огромного холла, будто его и не было.
Мы остались вдвоём. Она не спеша и как-то растерянно шла в неизвестном направлении, понуро склонив голову над горящим экраном телефона. Я как привязанный, продолжал следовать за ней.
- Я кажется понял, по каким чертам, ты узнаёшь своих одноклассников. – Брошенная ей в спину реплика отдалась гулким эхом в пустом холле.
- Рада за тебя! – Она не оборачиваясь, что-то набирала в телефоне. – Тебе повезло, что у тебя нет присущих им черт…
- О да-а! – Только и мог произнести я, и этот жалкий стон снова повис в тишине.
Нужно было сказать ещё что-то, а вот что…да и надо ли?
- Культурные люди обычно говорят спасибо…
Она остановилась и медленно повернулась на пухлых белых подошвах кед.
- Ты же понял, что я не из их числа, но всё же, спасибо! – подсвечиваемое телефоном лицо сияло, как луна, другая совершенно добрая улыбка сделала его неузнаваемым. - Зачем ты это сделал?
Я растерянно пожал плечами.
- Не знаю! Наверное я ещё долго буду над этим думать. Знаешь, иногда мной руководит чувство, далёкое от здравого смысла.
В этот раз в её пристальном взгляде читался настоящий интерес. Теперь она оценивала не пиджак и ботинки, а то, что скрывается внутри.

Т