Неправедный оклад. полная версия

          Казалось бы, в день сегодняшний кого можно удивить повествованием о коррупции, взятках, особенно здесь в России. Но я рискну. Кроме того, у многих апологетов почившего в бозе Совка, а также у тех, кто знает о нем лишь слов тех же апологетов, иногда складывается впечатление о нем как потерянном обществе всеобщей справедливости, которое не устояло под натиском коварного Запада, у которого за все время существования России нет иных забот, как мечтать об ее уничтожении и разграблении соответственно. Но речь не пойдет о политических изысках. Если кто-то желает вкусить их в современности, достаточно обратится к любому виду медиа. Там их вдоволь на любой вкус и по всему спектру убеждений. Собственно, если мы говорим о коррупции, то это следствие такого греха как алчность и корысть. И грехи эти были, есть и будут. По крайней мере, у автора не оснований предполагать, что корысть и алчность исчезнут. Ведь они в той или иной степени присущи всем государственным образованиям и обществам Земли и до сегодняшнего времени. И пока мы существуем в мире, где материальное не выдается согласно потребности (а они у каждого разные), то и с этими проявлениями нам еще жить и сталкиваться…

-        Ну, гражданин следователь, поймите, врет она! Да я не скрываю, что склеил я ее в кабаке, что пошли гулять потом. А в сквере, ну …да, там я конечно полапал ее  и завалил на травку. А чего она поперлась в кабак, да потом еще и с пьяным мужиком по кустам шарахалась? Да и в кабак этот бабы редко приходят просто так. В основном побухать ну и…- ,говорящий затянулся сигаретой из моей пачки, которую я перед началом допроса выложил на стол.
          Вообще-то угощать арестованных  дело лично каждого, некоторые чиновники от следствия, сами не курившие, брали специально сигареты для подследственных, некоторые обходились без этого. Но меня еще в начале следовательской карьеры мой первый прокурор научил угощать в любом случае допрашиваемого куревом, а если контакт налажен, то и оставлять после допроса ему всю оставшуюся пачку. В те времена сигареты в местах изоляции были вроде валюты. На них можно было выменять и продукты, и иные услуги тюремного ассортимента. Кроме того, в те времена я  сам курил, так что никотиновая завеса никак не отражалась на результатах моей следственной работы.
           Этот нехитрый прием для установления коммуникации с подследственными породил, впрочем, в тюремной среде устойчивую байку о том, что следователям государство, якобы, ежемесячно выделяет на эти цели деньги. И те, кто никотином узников не угощает, тривиально сии казенные деньги себе присваивает. Я устал своему поднадзорному контингенту объяснять необоснованность этой расхожей байки, да, полагаю, в мои объяснения никто особо и не верил. Тюремный образ жизни порождает много фантазий, такие как, например, амнистия, которую постоянно ждут, и слухи об объявлении которой постоянно циркулируют среди сидельцев всех времен.
           Но угощение никотином тем не менее способствовало налаживанию контакта, а совместное курение, отчасти, наверное, психологически сродни совместному распитию. Вот и сейчас диалог с подследственным клеился, хотя пока он отрицал насильственное половое сношение с потерпевшей, написавшей на него заявление об изнасиловании. Но это старая схема защиты у всех по данной статье. Все ж таки не следует недооценивать быстроты и территории охвата «тюремного радио», которое о таковом признании быстро разнесет весть, и тогда жизнь обладателя статьи резко поменяется. Пока же можно утверждать о том, что «терпила» разводит его, безвинного, на деньги, пользуясь ситуацией.
        На признании я и не настаивал. Будут экспертизы, очные ставки. Кроме того, мой теперяшний собеседник ранее уже мотал срок по «пушному разбою» ( изнасилование на тюремном жаргоне - прим. Авт.). Так что, доказательства со временем лягут в эту серую папочку уголовного дела, ну а свои показания в силу закона лицо обвиняемое и подозреваемое может давать какие сочтет нужным, ибо тем самым оно реализует свое святое право на защиту. Только теоретически совместное распитие и прогулка в безлюдном месте может быть расценена судом как «провокация потерпевшей», дающей противоположной стороне надеяться на интимное продолжение общения. Однако ж в силу закона не оправдывает насильника. Но, тем не менее, эта старая как мир позиция, полагает, что можно виновному убедить суд, что сопротивление потерпевшей он, в силу, ее предидущего поведения, воспринимал как простое кокетство. Ну, да Бог с ним, с этим Червяковым, ну и фамилия же моего «пушного разбойника»! Что-то лень мне сегодня его раскалывать, показывать заключение (предварительное) судебного медика о телесных повреждениях девицы, исключающих всякое кокетство, проводить «очник» ( допрос на очной ставке – прим. Авт). Хотелось сегодня побыстрее уйти домой из следственного изолятора. Поэтому, закончив заносить  версию подозреваемого о случившемся в протокол, я закурил новую сигарету и поведал Червякову случай из своей следственной практики:
-     Тебе еще свезло! Девица попалась без выдумки. У меня по одному делу, пассажир также поил в кабаке одну, кормил. Тоже пошли прогуляться в лесочек. Там около большого пня  возжелал он оральных ласк, убедив «терпилу» заняться ими, поставив ей фонарь под глазом. И вроде бы все ничего, выложил он свой аргумент из широких штанин. А она со злости и отхватила его по самое не балуйся! Доказуха в виде откушенного отростка на лицо, сам понимаешь… В его случае кабак и прогулка в лесу не проканает однозначно!
-       И что…Теперь с этим-то? – сглотнул напряженно слушавший Червяков.
-     С этим? Да ничего особенного ходит по-малому через трубочку. Скоро поедет зону смешить. Так-то…
-       А что не нашли…? Ну, орган-то откушенный?
-     Не-а. Съела она его, аффект, понимаешь! – ухмыльнулся я, немного сгустив краски произошедшего, и стал собираться, вызвав конвой.
       Проводив взглядом спину опечаленного Червякова, я вышел через узкий коридор следственного коридора изолятора в дежурную часть.
-     О! Юрич, тебя тут твой шеф обыскался! Просил, как выйдешь с допроса сразу ему отзвониться! –  «образовал» меня дежурный.
-    А можно сделать так, что ты меня не заметил? Что в момент, когда я выходил, загружали буйного хулигана, а? – тоскливо спросил я, хотя понимал, что и дома меня все равно достанут.
            Но я успел бы хоть по-человечески поужинать, а потом проявится в «правовом пространстве» нашей прокуратуры. Однако, взглянув, на озадаченное лицо дежурного, я махнул рукой и стал набирать номер нашего прокурора:
-        Валерий Алексеевич, искали?
-       Да, Роберт Юрьевич, срочно прошу ко мне. Мы Вас давненько ждем!
         «Мы» и «давненько» означало, что-то срочное и важное. Так что, попрощавшись на несколько часов с ужином, я отправился на дежурном УАЗике обратно на работу.

            В кабинете прокурора кроме него самого сидел целый начальник КГБ (Комитет государственной безопасности по тем временам, нынешний ФСБ) нашего города.
-         Хм, не думал, что наши дела заинтересует Вашу контору, -  сказал я, здороваясь  с ним за руку, - Сразу предупреждаю, что шпионов я ловить не умею!
-       Да оно и не понадобится! С ними мы уж как-нибудь сами! – широко улыбнулся начальник «старших братьев», - Принес Вам вот интересную пленочку. Сейчас ее прослушаем. А фигуранты, на ней записанные, как раз по Вашей части!
            Он положил на стол дефицитный миниатюрный магнитофон «Сони» и нажал на воспроизведение:
-         Значит, если я оплачу эту сумму, то могу быть уверен, что предприятие мое будет зарегистрировано? – вопрошал мужской голос с пленки.
-     Можете не сомневаться, кроме того, мыже сами подготовим уставные и регистрационные документы на Ваше предприятие на основе тех, что Вы сдали на регистрацию. Мы исправим ошибки, которые повлекли отказ, в регистрации Вашего предприятия и будем контролировать этот вопрос до его положительного разрешения, - отвечал ему тоже мужской голос, с этакой явно звучащей бюрократической ноткой…
              Как я понял из прослушанного за некоторую сумму (превышающую мой должностной оклад) местный чиновник, занимающийся регистрацией предприятий, ( в ту пору все кинулись регистрировать кооперативы, всяческие товарищества с ограниченной ответственностью и прочие формы тогдашнего предпринимательства) предлагал новоявленному коммерсанту, которому сам же отказал в регистрации его частного дела «решить вопрос». Ну, собственно, взятка да еще сопряженная с вымогательством. Да, подследственность наша, прокурорская, не поспоришь.
-         А этот «коммерс», - я взглянул на нашего главного «безопасника», - так сказать, с улицы «клиент» или Ваш человек.
-      Ну, скажем,  гражданин обратился к нам за помощью, когда после отказа в регистрации его предприятия, этот зам.мэра пригласил его на беседу. Он записал ее, пленку передал нам. Вы же знаете, милиции особо народ не доверяет, - он деланно загрустил. 
-          То есть пленку мы не можем использовать в качестве доказательства, поскольку процессуально она не оформлена, - заключил я.
-            Да, это проблема, - глубокомысленно произнес прокурор,
            Сам-то он в расследовании уголовных дел понимал мало, поскольку в свое время как «коммуняка» со стажем был направлен инструктором в горком КПСС, где начисто забыл все, чему его учили на юрфаке. Однако, в новые времена, благодаря тому же партийному «ходатайству» его назначили к нам прокурором. Поэтому на какую-то его помощь или профессиональный совет  рассчитывать не приходилось.
-       Так, - вновь вступил я в разговор, забирая бразды правления в свои руки, - судя по дате, которая прозвучала в записанном диалоге. Уже завтра наш «взяткодатель» должен вручить оговоренную сумму чиновному взяткополучателю. То есть завтра мы уже должны фиксировать получение взятки. Верно?
-        Верно, - подтвердили официальные лица.
-     «Заяву»- то от человечка, что так боится ментов, зарегистрировали? – взглянул я на гэбиста, коего величали Юрием Владимировичем, как приснопамятного Генсека Андропова, что возглавлял в свое время их контору, но поуправляв годик, после Ильича Второго (Л.И. Брежнев – прим. Авт) Союзом, быстренько откинул копыта.
-        Да, мы собственно не регистрируем…- смутился тезка покойного Генсека. - Почему мы с Валерием Алексеевичем Вас и дожидались столь упорно.
-        Хорошо, тогда я  завтра с утра возьму официально заявление с этого начинающего предпринимателя, регистрируем его, дальше Вы, Валерий Алексеевич, выносите, то есть, - на ходу поправился я, увидев как вздрогнул мой непосредственный начальник, услышав, что ему что-то придется делать, - подпишите вынесенное мною постановление о создании следственной группы, в которую кроме меня, естественно, войдут…
          Я вопросительно глянул на Юрия Владимировича. Он с готовностью подсказал:
-       Можно включить меня как, отвечающего за реализацию оперативной разработки, а также сотрудников криминалистического отдела УКГБ по Ленинградской области.
-         Добро, - согласился я, - собственно деньги-то для передачи готовы?
-      Да. Завтра подъедут криминалисты из Управления обработают их спец.порошком. Техники обеспечат связь. Заявитель пойдет с микрофоном на встречу. Мы же будем слушать и писать весь процесс на пленку, и когда передача состоится, мы это услышим.
-           О. кэй. Тогда завтра для начала составим акт вручения заявителю меченых купюр, осмотрим их под протокол с участием понятых , после изъятия оных у взяткополучателя составим акт сверки купюр изъятых. Техник будет участвовать в осмотре, он должен будет зафиксировать наличие своего порошка на теле и одежде фигуранта. Ну, а дальше, как говорится дело техники…
-        В смысле? – оба воззрились на меня.
-      В смысле, если купюры сойдутся, то, как говорят наши криминальные клиенты – за рога и в стойло.
-     А-а-а! - понятливо заулыбались мои собеседники, которым такой язык был более понятен.
-       Так что с учетом времени их встречи, придется вставать ни свет – ни заря, чтобы всю нашу документацию подготовить.
-        Я заеду за Вами в семь утра, - поспешно пообещал Юрий Владимирович.

           На следующий день, стоя у подъезда в нашей балтийской утренней черноте, я отчаянно зевал, рискуя вывихнуть себе челюсти. Однако знакомой черной «Волги» руководителя местных чекистов все еще не было. Тут по глазам резануло дальним светом с одной из машин, запаркованных у моего дома. Машина еще раз приветливо мигнула.
«        Наверное, за мной», - решил я, направляясь к неприметным «Жигулям».
          Действительно за рулем находился Юрий Владимирович. Мы поздоровались.
-      Богатая у Вас контора, - заметил я, намекая на то, что машина эта мне не известна, стало быть, из оперативного резерва.
-        На том стоим! – ответствовал Юрий Владимирович, выруливая на дорогу к своему  «приказу тайных дел».
            Когда мы собрались у него в кабинете, потратив на дорогу не больше десяти минут, то нас уже ждали криминалист, техник, пять человек какой-то КГБ-шной спецгруппы, вооруженные автоматами, в бронежилетах, а также предусмотрительно захваченные понятые из числа граждан, которых, впрочем, отправили в коридор. Их дело телячье – подтверждать результаты следственно-оперативных действий. Совещание по «реализации» ( так в обиходе называется операция по поимке или изобличению преступника - прим.Авт.) их не касается.
           Первым взял слово криминалист:
-   Все денежные купюры обработаны спец.порошком, который при освещении ультрафиолетом дает свечение зеленоватого цвета, на десяти купюрах этим же порошком написано слово «Взятка». После вручения денег и задержания объекта я произведу осмотр его рук и одежды с помощью вот этого прибора ультрафиолетового спектра.
          Далее выступил техник:
-  Вот этот микрофон крепится на «взяткодателе». Микрофон осуществляет бесперебойную передачу сигнала на приемник, который находится в нашей технической машине, где ведется запись передачи на магнитофон. Когда мы услышим, что передача взятки произошла. От нас идет информация о возможности задержания.
-        Мне все ясно, - резюмирую, - тогда я занимаюсь рутиной, а именно осмотром купюр в присутствии понятых, регистрацией заявления. Когда будем выдвигаться на место, я буду находиться в технической машине  с понятыми, они тоже должны присутствовать и слышать разговор взяткодателя и взяткополучателя. Вы, Юрий Владимирович, инструктируйте своих терминаторов, где Вам дислоцироваться для задержания, я думаю, определитесь сами.
          После этого каждый занялся своим делом.

          Кгб-шная «техничка» была замаскирована под обыкновенный фургон, которые развозят товары. Но внутри была плотно нашпигована разной аппаратурой, предназначение которой я мог определить только в общих чертах. Места внутри было не так и много. Нам с понятыми удалось разместиться с трудом.
-       Ну, вот сигнал уверенный, запись идет, - удовлетворенно сказал техник.
        Из динамиков достаточно четко слышалось, как наш радиофицированный взяткодатель идет по улице. Вот он поднимается по лестнице, открывает дверь, заходит внутрь помещения мэрии, начинает свой путь по ее коридорам.
       И вот здесь произошло неожиданное. Дело в том, что здание мэрии было построено в виде пятиугольника, за что в народе получило название «Пентагон». И когда наш подопечный прошел одну коридорную  грань и повернул на грань следующую, сигнал пропал.
-      Черт! – выругался техник, лихорадочно крутя разные ручки настройки.
      Однако сигнала от «нашего» микрофона не было. Зато из динамиков во множестве стали выплескиваться различные голоса и диалоги. Видимо, здание исполнительной власти было хорошо нашпиговано подслушивающими устройствами.
      Техник взял предмет, схожий со сложенным зонтом, чуть не отдавив нам ноги, выскочил на улицу, закинул этот предмет на крышу фургона, который примагнитившись  к ней, тут же раскрылся и оказался антенной-ежом. Техник тем же манером возвратился на свое место и велел шоферу ехать по периметру здания. Через несколько минут сигнал был пойман. Вот наш фигурант подходит к нужному кабинету, стучит, заходит, здоровается, начинается разговор. Мы его внимательно слушаем. Понятно, что проинструктированный нами человек не будет вещать в эфир о том, что деньги он успешно отдал. Мы ждем кодовую фразу. Вот она прозвучала. По рации сразу связываюсь с Юрием Владимировичем. На той же волне слышу его голос: «Захват!».
         Говорю понятым:
-   Ну, а теперь наш выход. Проследуйте за мной к кабинету подозреваемого и внимательно наблюдайте за всеми нашими процессуальными действиями!
       Те кивают, глаза у обоих расширены до предела. Не каждый день обыватель погружается в сердцевину следственно-оперативной работы. По рации прошу подойти к тому же кабинету и криминалиста. У дверей зам.мэра стоят два человека-кубика в полной броне из группы захвата. Киваю им. Они расступаются. Я, понятые и криминалист входим в кабинет.
       Наш клиент был, как и подобает в данной ситуации, подавленным, сидел за своим столом. Но пока еще, видимо, до конца не осознал, что произошло.
-       Старший следователь прокуратуры ……,-  махнул я у него перед лицом своей красной корочкой, - Вы подозреваетесь в получении взятки. Сейчас в присутствии понятых мы произведем некоторые следственные действия. Если желаете добровольно выдать полученное, закон предоставляет Вам такую возможность, так что можете ею воспользоваться.
          Голова господина заместителя мэра, в миру господина Виноградова, окончательно утонула в плечах. Он отрицательно покачал головой. Видимо, это означало, что ни к чему такому он не причастен.
         Не знаю, как проходило само задержание, но помятым Виноградов не выглядел, разве что ошарашенным. Над ним возвышался Юрий Владимирович, успевший переодеться в походный камуфляж. С закрепленной  рацией на груди  выглядел он браво. Призвав понятых быть внимательнее, я приступил к обыску, который не занял у меня много времени, так как искомый конверт, в который мы паковали помеченные купюры, обнаружился уже в первом же открытом мною ящике письменного стола.
-      Ваше? – для проформы спрашиваю я.
       Виноградов испуганно вздрагивает и мотает головой.
-     Хорошо, - отвечаю я, цепляя пинцетом найденный конверт, и кладу его перед нашим фигурантом на столешницу.
       Тот глядит на конверт, словно он превратился в живую змею. На секунду мне стало страшно, что он сейчас схватит его и запихнет в рот, что сулило применение к нему физической силы, а шуметь не хотелось. И так при захвате перепугали весь многочисленный отряд местных чиновников. А что можно еще подумать, когда по коридорам твоего учреждения несется вооруженный спецназ и вламывается в кабинет несамого последнего человека. Поневоле станешь предполагать, не по всей ли стране такая ситуация началась. Вдруг на верхах решили изничтожать уже не сам народ, а чиновный люд.
        Киваю криминалисту. Тот в резиновых перчатках ловко открывает конверт и раскладывает наши купюры по столу.
-      Откуда в Вашем столе этот конверт с деньгами? – казенно интересуюсь я, готовясь заносить ответы в протокол.
-        Не знаю…Подбросили, наверно..., - мычит Виноградов, лицо его начинает багроветь.
-        Всем бы так везло…,- саркастически бормочу я, записывая ответ.
         Внимательно смотрю на лицо задержанного, как бы в обморок не грохнулся или инсульт не поймал. Относительно крепости его здоровья информации у меня не было. Ничего, он расстегивает ворот, отпуская галстучный узел, начинает дышать ровнее. Тем временем криминалист освещает своим приборчиком купюры, которые светятся лягушачьим светом в ультрафиолете. На ряде купюр виднеется надпись «взятка». Не давая опомнится Виноградову, спрашиваю:
-       Вы пояснили, что деньги не Ваши. Вы видите их в первый раз?
-       Да. Впервые вижу! – уже бодрее отвечает он.
        Прошу его вытянуть руки. Криминалист светит на них прибором. Естественно и руки его зеленеют на манер тех же лягушачьих лапок. На лицо Виноградова жалко смотреть. Фиксируем все, что нужно при задержании на взятке с поличным. После этого спорим с Юрием Владимировичем насчет того, как выводить задержанного из кабинета в наручниках или нет. Юрий Владимирович настаивает, чтобы руки взяточника были скованы, дабы служивый люд видел карающую десницу правосудия. Я полагаю, что он и так никуда не денется, а вывод в наручниках просто киношный прием, но мой коллега по операции настойчив, и я уступаю. Виноградова уводят. Тут Юрий Владимирович кивает на смежный кабинет, где оказывается с серым от страха лицом сидит молодая женщина, моих примерно лет.  Я вопросительно смотрю на представителя КГБ.
-      Сотрудница Виноградова, работала с документами по фирме заявителя.
       Подхожу к полмертвой от страха мадам, прошу паспорт, изымаю его, предлагаю проследовать с нами.
        На выходе из мэрии, когда наша команда начинает рассаживаться по автомобилям, просто физически чувствую прожигающие взгляды изо всех окон учреждения.
        Внутри машины распределяю порядок работы:
-    Я с задержанным в ИВС (изолятор временного содержания – Прим. Авт.) . Сниму первичный допрос. Пусть кто-нибудь из твоих орлов с этой Ириной Владимировной поработает…
-      Что ж я сам не могу что ли? – обиженно произносит Юрий Владимирович.
-      Да, господи. Как хочешь! Когда целый полковник КГБ допрашивает это должно быть страшно… Насчет задержания не стесняйся. Будет юлить, 122-ую  (задержание на 48 часов) сразу же выпишу!

         И вот снова я в том же следственном кабинете изолятора, где вчера допрашивал насильника Червякова. Теперь передо мной, не урка с незаконченным средним, а до сегодняшнего дня вполне состоявшийся человек. Лицо его уже приобрело нормальный окрас.
-      Ну что ж, гражданин Виноградов, взяты Вы, как говорится  с поличным, в связи с чем и первый вопрос. Признаете свою вину в получении взятки? Я понимаю, в момент задержания сгоряча всякие мысли в голове проносятся. Сейчас уже на более-менее холодную голову ответьте, может, сложилось у Вас иное мнение о случившейся ситуации? Про чистосердечное признание и смягчение им вины, наверное, знаете?
-  Знаю. Дело в том, что этому коммерсанту, ну который регистрировал свое предприятие… Ему ранее правомерно отказали. Мне жалко его стало, и я переделал его документы. Я же делал это во вне рабочее время, поэтому естественно за плату. Я еще раз подчеркиваю, те деньги, что Вы обнаружили, это не плата за регистрацию предприятия, а вознаграждение за мою внеурочную работу за составление учредительных документов. Они мною составлены, естественно, правильно, поэтому вторичная регистрация прошла успешно.
-       Неплохая версия, для сочиненной на ходу, - резюмирую я, - чувствуется юридическое образование. Все ж таки на должность заместителя по юридическим вопросам без соответствующего опыта и образования не ставят.
-      Да, Вам в это трудно поверить, я понимаю, но это было действительно так, - пряча глаза, стоит на своем Виноградов.
-       Ага, а потом «благодарный» предприниматель, которого задушила жаба за это Ваше вознаграждение, решил сэкономить и пошел стучать на Вас в органы. Так?
-         Наверное, но об этом лучше у него спросить.
-        Да уж спросили, как Вы догадываетесь. Ладно, запишу эти показания. Вот что еще, мы оба юристы. Но плоскости у нас разные и в уголовно-применительной практике есть свои особенности. Вы же понимаете, что если бы мы принимали на веру все версии подследственных, то ни одно дело не доходило бы до суда. Впрочем, ваше право. Сейчас Вас отведут в камеру, а завтра мы продолжим общение. Хотя не исключаю и того, что завтра Вам предъявлю первичное обвинение.
-    Как в камеру? – вздрагивает Виноградов, - Есть же подписка о невыезде и обязательство о явке, насколько я помню.
-        Конечно, есть, - соглашаюсь я, - но выбор меры пресечения это моя прерогатива, а тяжесть преступления позволяет применить к Вам арест до суда. Ибо меня ваши версии о чиновничьей доброте и жалости к заблудшим предпринимателям не устаивают.
             Жму кнопку вызова конвоя. Растерянного и подавленного Виноградова уводят  в его костюме хорошего покроя. Сейчас  встретят его в камере различные там Червяковы, которые конечно будут корчить перед ним «грозных» уголовных авторитетов.
            Сам же я направляюсь в отдел КГБ, ведь надо узнать, что поведала чекистам наша мадам .

-         Аж пять листов уже исписала! – встречает меня радостный Юрий Владимирович, У них это дело на широкую ногу было поставлено, как только юридическому отделу отошла функция регистрации негосударственных предприятий.
-      Что даже в потолок стрелять не пришлось? – шучу я, изучая собственноручные показания Поповой, - Ага, неплохо, давай ее сюда.
-         Ну, что ж Ирина Владимировна, - обращаюсь к вошедшей в кабинет соучастнице Виноградова - ситуацию я понял, значит, десять предпринимателей Вы с Виноградовым развели? Похоже, всю правду Вы поведать даже представителям гос.безпасности Вы не захотели. Дело в том, что Ваш босс, а ныне гражданин арестованный, тоже не молчит как Зоя Космодемьянская. И по его словам выходит, что Вы, Ирина Владимировна, принимая и выдавая документы, придумали эту схему, а потом и убедили его заняться вымогательством взяток, умышленно «зарубая» регистрацию предприятий по документам, поданным предпринимателями самостоятельно. Долго его убеждали и наконец-то склонили к нарушению закона. Так что мы имеем в данном случае Вас как организатора преступления, в связи с чем полагаю препроводить Вас в камеру, учитывая Вашу, более серьезную  роль в содеянном…
-     Как?! Я организатор! Кто кого еще убедил! Как он мог так сказать? Неужели в тюрьму?! – глаза у нее сразу повлажнели.
          Пока соучастница не успела еще дать рев в полную силу, я попросил выдать ей еще бумаги и отправить дополнять уже написанные показания.
-    Что Виноградов раскололся? Ну, ты, Юрич, даешь! – восхитился Юрий Владимирович.
-     Ага, как в той передаче. Я расколю его с трех ударов. А я попробую с двух… - ответил я. - Да нет еще, конечно. Дурака включает. Сейчас мадам закончит сочинение, и мы с явной неохотой отпустим ее домой. Только ты ее предупреди, что всемогущее КГБ теперь за ней будет следить круглосуточно. А завтра Виноградов поплывет как миленький. А нет, хай, едет в Кресты.
-         Ну, ты даешь! На арапа ее, значит, взял, добро! – засмеялся чекист.
 -     Ага, завтра будет день, будет и пища, а после мадам, я полагаю можно сегодня и по домам, а? Надоели они мне до смерти…

         Что меня раздражало и раздражает в детективных фильмах? Там сыщик, следователь или группа расследователей занимается на протяжении всей ленты только одним делом. Поэтому оно и спорится у них. В реальности у каждого сыщика или следователя этих дел десятки, и поэтому, сделав по «свежему» делу все неотложное, оно отправляется не то, чтобы «вылеживаться», просто внимания ему уделяется меньше, чем, допустим, тем, что в силу установленных законом сроков уже необходимо заканчивать и отправлять в суд для рассмотрения и осуждения фигурантов. Соответственно и дело взяточников из мэрии ( помощница Виноградова тоже привлекалась к ответственности за участие в преступной группе, поскольку принимала участие в незаконных делах, имея свой преступный гешефт) после оформления обвинений, ареста Виноградова и подписки о невыезде для соучастницы, а также после оформления заданий оперативным сотрудникам КГБ на установление всех пострадавших от действий этой группы, было немного отложено в сторону.

 -      Нет, я все-таки настаиваю на «очняке» с ней! – горячился на ознакомлении с делом приснопамятный Червяков, - Я же говорю о добровольности, а она об изнасиловании. Так вот! Пусть придет и в лицо мне это скажет!
-      Ну, пиши, вон соответствующая рубрика об этом в протоколе, - ткнул я авторучкой в нижнюю часть бланка.
-       Сейчас напишу, а когда будет очная ставка? - оживился Червяков.
-       О, господи! Как я устал объяснять всем вам эти подробности! Брал бы адвоката и, он бы помогал тебе ликвидировать твою неграмотность процессуальную! - раздраженно отвечаю ему, действительно в каждой камере есть   потрепанные кодексы и Уголовный, и Уголовно-процессуальный, только до их мозгов ничего не доходит из печатного юридического  слова, - Так вот ты пишешь ходатайство, сиречь просьбу, а мое право ее удовлетворить или отказать тебе.
-     Почему отказать?! Вроде положена очная ставка! А адвокатов брать, деньги на ветер…
-        Потому что, очная ставка может быть проведена, если между показаниями имеются противоречия…
-        Так вот! Есть же противоречия! – тут же вскидывается Червяков.
-       Вот, блин! Каждый слышит только то, что хочет услышать! – раздраженно разъясняю ему, - Ключевые слова МОЖЕТ БЫТЬ ПРОВЕДЕНА ! Значит, на мое усмотрение! Ферштеен?
-        Ну а, что Вам, трудно, что ли? – канючит Червяков.
-     Без толку. Сколько очных не провожу, все стоят на своем! Сам посуди. Тетка накатала заяву. Если, представить в порядке бреда, что она признает добровольность полового акта с тобой и даже заявит, что боль, причиненная в процессе этого, доставляла ей удовольствие, то я сразу возбуждаю в отношении нее уголовное дело за заведомо ложный донос, связанный с обвинением в тяжком преступлении. Усек? На суде можете задавать вопросы друг другу, сколько хотите, а у меня время дорого. Вон взяточника надо тоже как-то в порядок приводить…
-       А, это тот фраер из исполкома? Темный он какой-то…
-       Темный? Не знаю, что там темного, в одной камере, что ли сидели?
-     В Крестах-то нет, он, по-моему, в БС-ную попал (камера для бывших сотрудников правоохранительных органов - прим. Авт.). А здесь в местном изоляторе хотели мы его «прописать», так он так вломил и мне, и еще паре сокамерников, что сразу охота пропала с ним связываться. Чего Вы «цветных» (милиционеров - прим. Авт.) в отдельную не сажаете? Так людям и «зашквариться» не долго…
-      Тебе-то с твоей статьей только об этом и горевать, - подкалываю я его, он опускает голову, - Ладно, давай подписывай, раз дело прочитал, бери свои сигареты и дуй отсюда!

         Вернувшись  в прокуратуру, я забрал из канцелярии все поступившие ответы на мои запросы по Виноградову. И уединившись в кабинете, стал изучать, собственно кто он, мой коллега по общему юридическому ремеслу. Так, согласно установочным данным, юридический институт в Саратове, потом больше пяти лет трудился в отдаленном леспромхозе юристом в районах Крайнего Севера. А туда-то я посылал запрос? Не помню, вроде посылал. Ага, вот ответ, конверт даже не распечатан еще. Ну-с, что пишут из лесопромышленного предприятия? Вот так фокус! Такой никогда не работал! Это значит, что? Похоже, биография у моего подшефного, по крайней мере, начиная с окончания института, «сделанная». Служил он, похоже, в службе, связанной с государственными секретами. Там ему и нарисовали этот леспромхоз, когда по какой-то причине отправили на «гражданку». Так, но ведь я, направляя его в Кресты, не ставил в сопроводительных документах никакой отметки о содержании его вместе с бывшими сотрудниками, совершившими преступления. По идее по моим документам должен он был заехать к обычным уркам в камеру. Значит, было негласное ходатайство о помещении его в спец.камеру. И кто у нас таковое ходатайство мог исполнить? Понятное дело, кроме Юрия Владимировича некому! Значит, ему было известно, что Виноградов его бывший коллега. Как там у них говорят: «Бывших чекистов не бывает!». Что ж он его сдал, да еще в такой период когда у нас очередной приступ борьбы с «коррупцией», сиречь со взяточничеством? Не знать о прошлом Виноградова он не мог. Кстати сейчас наберу его, узнаю, как там исполняется мое поручение по остальным предпринимателям, которые согласно показаниям соучастницы давали деньги за регистрацию предприятий.
-       Привет, Юрий Владимирович! Что там по моему отдельному поручению?
-      Установили всех, кого назвала фигурантка! Однако, на протокол никто не признается, что платил деньги. Может «поднажать»?
-     А смысл? Ну, сейчас они признаются, что платили, на суде скажут, что дали показания под давлением спец.службы. Сейчас в прессе только и рассказов о Ваших застенках. За руку их, как в случае с Виноградовым никто не ловил. Так что новых преступных эпизодов они не прибавят, а их признание в даче взяток, если не установить факт вымогательства, ляжет бременем на них. Если бы они сразу после дачи денег бежали к нам и каялись, другое дело. А после такого временного периода под примечание к статье, освобождающее взяткодателя от ответственности можно и не попасть. Так что, я особо на них и не рассчитывал. Слушай, не могу отловить по телефону нашего потерпевшего по этому делу. Как тогда дал первичные показания, так и пропал. Отлови мне его и пришли, скажем, на завтра с утра, а?
-        Ну…ладно, а зачем он тебе, он же все под протокол рассказал?
-       Очную ставку думаю провести между ним и Виноградовым, хочу подготовить, чтобы не поплыл, - соврал я.
-       Ладно, с утра он будет.
«      Вот и понятно, что связь между гэбистами и терпилой на лицо. Я до него дозвониться не могу, а тут, пожалуйста – завтра будет. Спрашивал же тогда. Ваш человек? На тот момент ушел Юрий Владимирович от ответа. А человечек-то его. Стукачок какой-нибудь или завербованный», - подумал я.

-      Вопрос у меня к Вам потерпевший! -  я глядел на нашего «взяткодателя», который был очень взволнован своим визитом ко мне, что было очень подозрительно в совокупности с последними данными.
-        Да, да, конечно, - торопливо ответил он, стараясь не встречаться со мной взглядом.
-       Так вот удивляет меня вот, что… Ведь документы о регистрации предприятия мы вам сразу же выдали. В деле фигурируют только их заверенные копии. Времени прошло много, а Вы не встали на финансовый учет в налоговой инспекции и кроме регистрации больше не сделали совершенно никаких действий, направленных на осуществление предпринимательской деятельности, а иного источника доходов у Вас, согласно моим данным нет.
-       Я это…Ну…Передумал предпринимательством заниматься. Подумал и решил, что не потяну свое дело…
-    Ну как же, я вот читаю показания Ваши, что Вы дали мне в день возбуждения уголовного дела. Тут вон и «предпринимателей душат», « я набрал займов на организацию фирмы» и прочее, прочее. Судя по всему, Вы должны сейчас пропадать на производстве, отрабатывая долги. Кроме того. Еще раз спрошу. Документы учредительные сами составляли или помогал кто?
-       И сам, и помогал мне один юрист,  телефон его нашел на рекламной странице. Офис у него был тогда в бизнес-центре, недавно хотел вот у него проконсультироваться. Зашел туда, а там другая фирма…
-    То есть показания Ваши мне не проверить, так надо понимать, - заключил я, а собеседник мой уткнулся взглядом в столешницу.
-    Вопрос вот в чем, - продолжал я давить на него, - в первоначальном варианте документов допущены две кардинальные ошибки. С ними регистрацию по любому Вы пройти не могли. И я полагаю, что эти юридические ошибки были внесены в документы умышленно, чтобы иметь повод обратится к Виноградову за помощью в составлении правильных документов!
            Потерпевший вздрогнул и затравленно посмотрел на меня:
-           Какие две ошибки?
-         А Вы даже не обратили внимания на заключение юридического отдела об отказе в регистрации. Там черным по белому написано, что нужно исправить пункты номер такие-то. Да и зачем Вам смотреть? Задача Вам другая была поставлена, ведь так?
           Он подавленно молчал. Да и слов мне не нужно было, ведь вид его и поведение подтверждали мою правоту.
-        Мне нужно знать, о чем между Вами был разговор с Виноградовым до того как Вы включили записывающее устройство. Вилять не нужно. Вы пока…,- я выделил последнее слово, - потерпевший, давать показания обязаны. Если я установлю, что Вы мне солгали в ходе расследования дела, сядете на пару лет за дачу ложных показаний. Вот она Ваша подписка.
-       Ну, короче, - он сглотнул, - я стал говорить ему, что мол, вот отказали, не пойму почему. Виноградов говорит, что, мол, надо поменять уставные пункты, привести их в соответствии с законом. Я ему и говорю, помочь сможете? Я мол, отблагодарю.
-        А он? – я добавил в голос металла.
-       А он, сказал, что после работы может подправить мои документы и назвал сумму за эту работу!
-       За эту работу! Не за то, чтобы зарегистрировать предприятие, а за работу по правке документов?!
-     Да, то, что деньги он возьмет за именно регистрацию, он не говорил. А потом я включил магнитофон, когда речь пошла уже о сумме, и что документы должны пройти регистрацию беспроблемно.
-        Почему не обратились в прокуратуру? Почему именно в КГБ?
-      Так ведь меня ж….Пожалуйста, не спрашивайте меня на протокол об этом, чтобы мне лгать не пришлось. Вы, наверняка, уже сами все поняли!
-      Я это понял, когда решил Вас сюда вызвать! А то, что благодаря комбинации, мотивы которой мне пока не известны, человек сидит в тюрьме, Вас это как, не волнует?! Ладно, подпишите протокол и можете идти!
        Отпустив мнимого потерпевшего, я стал ждать. Я был уверен, что побежит он к Юрию Владимировичу. От него исходила вся эта задумка. Он задумал убрать Виноградова, похоже, своего бывшего коллегу, а вот зачем. Может, сочтет нужным разъяснить.

-      И что ж из того, что заявитель состоит у нас на «связи»?! – бушевал у меня в кабинете Юрий Владимирович, - Последние показания выбрось из дела, остальное то все четко!
-    Думаю, что если я легко понял нестыковки по делу, то хороший адвокат, которому Виноградов уже расскажет о своем прошлом, сделает еще больше и твоего «барабана» (потерпевшего) на суде просто развалит! А адвокат мне уже звонил. Супруга Виноградова заключила с ним договор. Адвокат хороший, аж, из самой Москвы приедет. И будет это выглядеть как?
-       Как? – остывая, спросил Юрий Владимирович.
-    Да обыкновенно, как провокация оперативных служб к совершению преступления. Ты- то Пленумы Верховного Суда России читать не обязан. Я вот долблю их по каждому делу. Сейчас не то, что в Совке. Все меняется быстро! И полетит представление тебе от суда, вернее не тебе, а в Управление. Вот и прикинь, что ты мне предлагаешь.
         Он нервно сел, закурил и подавленно спросил:
-        Что думаешь делать?
-       Прекращать за недоказанностью, самый лучший вариант. А что ты с Виноградовым не поделил  на прежней службе? 
-         Откуда ты?! – задохнулся он, потом отвернулся и пробурчал, - Делай, как знаешь!
          После чего вышел, не попрощавшись.

           Эпилог.
          После освобождения Виноградов уехал из города. Его помощница Попова тоже уехала куда-то на Дальний Восток. Юрий Владимирович ушел на повышение в Управление.
         Желание получить чиновнику дополнение к нищему окладу на своей службе в виде «такой вот сверхурочной работы» сослужило ему дурную услугу, выразившуюся в двухмесячном заключении. Да и дело по тем временам, прекращенное за недоказанностью не являлось прекращенным по реабилитирующим основаниям. Это тогда означало, что совершил человечек преступление, да вот доказательств не достаточно, чтобы его осудить. Можно здесь использовать и фразу знаменитого Жеглова о том, что «наказания без вины не бывает». Но если Жеглов советовал освобожденному подследственному Груздеву вовремя с женщинами разбираться и не разбрасывать пистолеты, где попало. То я мог бы посоветовать своему подопечному не брать сверхурочную работу на государственную службу и уж тем более не брать за нее деньги в служебном кабинете.