О чем мечтал Шукшин

Почему-то русские писатели прикипали  душой к  малой родине, чаще  всего к усадьбе. У Льва Толстого был дом в Москве, но в Ясной Поляне писалось лучше. Александр Блок родился в северной столице, но Шахматово для нег было важнее.  На съемках последнего фильма Василий Шукшин поехал в станицу Вешенскую  за советом к Михаилу Шолохову, а вернулся очарованный мечтой: жить как Шолохов в доме на берегу реки, а за рекой чтобы открывались необыкновенные дали,  и писать. Увы,  в Сростки он не вернулся.
 
В Сростки я заезжаю каждый год вместе с туристической группой, только не в музей, а к бронзовому памятнику на горе Пикет. Наверное, к мавзолею на Красной площади не приходит ежедневно столько паломников, они идут нескончаемым потоком, идут не по брусчатке, по дорожке, проложенной среди цветущих трав.  Сначала памятник решили поставить на Чуйском тракте, или в самом селе, но скульптор  выбрал именно эту гору, иначе он грозился поставить  памятник на берегу Волги, на родине предков Шукшиных. Наверное, это важно, в каком окружении люди воспринимают скульптуру: на городской улице, или в чистом поле. И не только скульптуру. Когда-то вдова Пушкина привезла детей в Михайловское. Она считала, что дети лучше поймут отца, если соберут гербарий растений из окрестностей усадьбы. А многолетний директор музея в Михайловском даже рассеивал в усадьбе особенную тимофеевку, свойственную именно окрестным лугам. И захотелось мне, ботанику-дилетанту, понять,  как дикие травы помогают приобщиться к  образам  Шукшина  или, по крайней мере, чтить его память.

Напрасно вы будете искать в коротких рассказах Шукшина  пространные описания алтайской природы, так,  отдельные  строчки. Герои его ищут правду и свободу. Впрочем,  и у Блока в стихах любимое Шахматово не появляется, хотя все окрестности усадьбы он изучал вместе с дедом ботаником. Но не случайно памятник изображает последние кадры фильма Шукшина «Печки-лавочки». В сценарии этого нет. Шукшин закончил режиссерский факультет и мне кажется и к природе он относился как режиссер. Сцены сменяют друг друга, пока  не обретут целое. Бронзовый памятник неподвижен, но дикие травы представляют его каждый день, каждое время года,  в новом обличии.

Какие сцены предлагает нам режиссер природа у памятника Шукшину? Конечно это воспоминания о детстве. Детство было голодное.  Зимой совсем плохо, летом полегче. Рядом Катунь и на каждом острове своя ягода, даже названия островов были ягодные. Но чтобы попасть на остров нужна лодка, а ее не было. А вот на Пикете еда была доступной. Сегодня туристы бегут к памятнику мимо базарчика, где им предлагают мед, медовуху и стаканчики с ягодой, они не подозревают, что памятник стоит в степи, а клубника самое степное растение, в траве ее много. Но еще более сытной была солодка. Кто из деревенских ребятишек ее не знает? И копать особенно не нужно, в оврагах, что стекают с Пикета, полные летом розовых цветов дикой мальвы, корни солодки сами просятся в рот.  Фильм природы продолжается. Шукшин на поле клубники, или в овраге, это  сцена первая. Правда,  вряд ли горожане знают, что такое солодка, а гиды, конечно,  в таких случаях молчат.

 Если вы уже наелись клубники (вряд ли сегодня кто копает солодку), можете заметить, что через несколько дней после клубники, купаетесь в русском поле. Тысячи ромашек, которые с точки зрения ботаника вовсе не ромашки. Это нивяник, или поповник. Впрочем, может Шукшин знал такие тонкости, ведь по воспоминаниям артистов последних съемок они могли обращаться к Шукшину по поводу названия местных растений.  Память на растения у Шукшина была исключительная. Откуда? Наверное,  это уже подростковое, двенадцать лет -  время формирования личности. И так хотелось подростку участвовать в ритуальном сельском действии на сенокосе – возить копна верхом на лошади к зароду. Памятник Шукшину на русском ромашковом поле вызывает эмоции, доступные любому горожанину. И уж совсем отрадная сердцу картина - увидеть среди ромашек свободно пасущихся лошадей. Лошадей Шукшин любил.
Увы, дальше ромашек знания туристов, продираются с трудом. Однажды поле у памятника было синим, словно в него опрокинулось летнее небо. Я слышал, что один турист с удивлением спрашивал другого: «Что за красивые синие цветы? « Ответа он не получил, а это был обыкновенный синяк. Впрочем,  не совсем обыкновенный. Завезли его сто лет назад русские пасечники (скорее всего с берегов Волги, родины семейства Шукшиных) и  сажали возле ульев. Мед от синяка отменный.  Синяк сегодня – обыкновенный сорняк, его полно на обочинах Чуйского тракта. Но из окна иномарки или автобуса туристы синяк не замечали, а возле памятника увидели. Режиссер природа постаралась. Синяк, мед, Волга – это новый сюжет и новые декорации.

Юрий Никулин вспоминал:  на съемках последнего фильма Шукшин  на коробке сигарет  вдруг гримерной палочкой быстро что-то нарисовал. Это были силуэты далеких гор и дождь. Такие же силуэты далеких гор видны с Пикета и Шукшин знал название каждой горы, как и названия растений под ногами.  Он не был певцом  природы, но вздрагивал, услышав слово «Алтай». Алтайская природа его вдохновляла и, может быть, вдохновит вас, читатель.


На фото к миниатюре последняя съемка ботаника дилетанта, туриста поневоле. У памятника Шукшину море таволги и Сростки внизу между берез. Новая сцена для нового рассказа.