Коварная и счастливая ошибки

Эпизод 1.

Была тёплая августовская ночь. На небе не было луны, и только еле заметные звёзды освещали его глубины. Оно простиралось до самого горизонта, где сливалось с тёмным, бездонным морем, которое не издавало ни единого звука, если не считать лёгкого шуршания воды о прибрежные камни. Ничто – ни стихии, ни животные не нарушали окружающего молчания. Даже ветер, которому было положено дуть ровным и настойчивым бризом, стих.

На большом камне, подперев голову рукой, сидел мальчишка. Его тёмно-русые волосы были аккуратно расчёсаны и уложены на бок, оставляя лоб открытым. Это делало его на вид несколько старше, чем было на самом деле. Но главной чертой его лица были тёмно-карие глаза. В них чувствовалось знание, и знание немалое. Но мальчик не имел его, и искал везде – и в звёздах, и в море, и во всей этой ночи.

Вдруг он почувствовал чьё-то присутствие, и, прекратив раздумья, прислушался.

Кто-то, явно не торопясь и не скрываясь, приближался к нему. По какой-то причине мальчик не оборачивался, хотя был настороже.

Некто остановился прямо за его спиной. Мальчик был готов при любом подозрительном звуке соскочить на другой камень и побежать без оглядки. Но неизвестный не шевелился.

Никто не мог сказать, сколько времени они провели в таком положении. Наконец, некто тихим и спокойным голосом спросил:

- Вы не против моего соседства?

Мальчик повернулся. Перед ним стояла девочка со светлыми волосами и тёмно-синими глазами. Она была одета в белое летнее платье, из-за которого была похожа не то на лёгкую, невесомую снежинку, не то на яркую утреннюю звезду. Он часто видел её среди других девочек, и чувствовал большую разницу между ней обычной и ей сиюминутной. Она всегда улыбалась и никогда не была одна. Полная противоположность его доли. Но сейчас между ними было что-то общее, что-то, буквально пронизывающее эту ночь. Они оба не понимали природы этого признака, но ощущали его отблеск друг в друге.

Мальчик кивнул. На какую-то долю секунды море замолчало, но потом вновь продолжило своё мерное дыхание. Девочка села на другой камень, немного подвинулась, ища удобное место, и, подперев рукой подбородок, стала задумчиво смотреть на горизонт.

Каждый думал о своём, уже не обращая внимания на всю нереальность происходящего вокруг них.

- Вот бы мочь всё – неожиданно произнёс мальчик.

Девочка подняла на него свой взгляд, несколько мгновений пристально смотрела в его глаза, и заинтересованно спросила:

- А зачем тебе сила?

- Чтобы жить и не бояться ничего.

- Ты чего-то боишься?

- Сейчас нет. Но днём… Хотя, не буду об этом.

Теперь их мысли были направлены друг на друга. Они сталкивались где-то между ними, переплетались и смешивались. Но мальчик с девочкой этого не видели и не чувствовали.

- А как тебя зовут?- спросила девочка.

- Пётр.

-А меня Зоя.

Разговор никак не складывался. Наконец, Пётр встал и медленно, словно нехотя, стал удаляться.

- Завтра увидимся – сказал он, сделав небольшую остановку, и вновь продолжил движение.

Девочка тоже встала и пошла в другую сторону. Берег остался пуст…

… Недалеко оттуда, на небольшой скале стояли две тёмные фигуры. Они были немного разного роста, обе в длинных чёрных балахонах с капюшонами.  Всё это время они были повёрнуты к берегу. Одна из них повернула голову и, ничего не выражающим голосом спросила:

- Это всё?

Вторая молчала. Через некоторое время она ответила:

- Это всё.

Они простояли ещё некоторое время, после чего тихо и бесшумно исчезли, оставив после себя только несколько следов на мелкой каменной крошке.


Эпизод 2.

На часах было без двадцати три. Все необходимые блоки были подключены, оставалось только дождаться, когда разогреется система. Пётр довольно потёр ладони, но тут же взял себя в руки. Где же Зоя? Впрочем, она никогда не приходила раньше, чем за пять минут. Но неужели это недостаточно важное событие, чтобы изменить привычке?

Машина резко загудела. Пётр испуганно подскочил, но, сверив все показатели, успокоился и сел на своё место. Да, опасно, очень опасно работать с машиной, потребляющей до пяти тысяч вольт в секунду. Пётр два года разрабатывал батареи, способные держать в себе достаточное количество энергии. А как долго он их заряжал.… Вот они, стоят в углу, два ящика по сто килограмм, постепенно превращаясь в бесполезный мусор. А саму идею этой машины ему подсказал профессор в университете. Странный был человек. Огромную сумму денег вложил в неё, хотя сам совершенно не собирался становиться всесильным. Обещал присутствовать при запуске, да жаль, рак его съел раньше…

Входная дверь тихо скрипнула. Пётр напрягся. Это было не похоже на Зою. Она всегда широко её раскрывала, прощаясь с многочисленными подругами и напевая что-нибудь под нос.

Вошедший совершенно бесшумно прошёл на кухню. Это было настолько тихо, что Пётр скорее почувствовал, чем услышал шаги. Взяв молоток из набора инструментов, он  также бесшумно вышел в коридор. Там Пётр опустил его.

Зоя стояла у открытого нараспашку окна и смотрела на ночной город. Лёгкий ветерок слегка шевелил её волосы и платье, точно такое же, как и у моря, много лет назад.

Пётр не видел её лица, но прекрасно воспринимал все её чувства. Почему то они, когда находились рядом, чувствовали эмоции друг друга, настолько ясно, что иногда им казалось, будто слышат мысли.

Сейчас Зоя была спокойна и печальна. Она явно что-то вспоминала. Пётр задумался, но тоже нашёл в своей памяти столь далёкое и столь приятное событие. Да, много воды утекло с той ночи. Пётр выучился на инженера, Зоя – на модельера. Каждый вечер они встречались здесь, в его квартире. Зоя наводила порядок и уют, а Пётр, не отвлекаясь от сборки машины, рассказывал ей что-нибудь интересное, воодушевляющее, но не задерживающееся в голове. Иногда казалось, что так может продолжаться вечно. Что же ещё было им нужно? Точнее, что же было нужно Петру, ведь это была его идея?

Пётр с головой окунулся в воспоминания, оставшиеся с ещё более далёкого прошлого, чем их встреча. Школа. Кто-то бегает по коридорам, кто-то стоит в своей компании и разговаривает о чём-то. Лишь он остался один. Иногда какая-нибудь компания хулиганского вида подходит и что-то не то говорит, не то спрашивает. Пётр молчит. Все слова, которые могли помочь, уже сказаны. Затем они, не добившись ничего, отходят, и Пётр вновь остаётся один. И так изо дня в день. До сих пор немногое изменилось…

- Я сегодня опять была на том берегу - неожиданно заговорила Зоя - На море бушевал шторм. Даже плащ не сильно помог от ливня. Я постояла там пару минут, а потом поехала обратно.

Она явно что-то хотела сказать. Пётр чувствовал это, но не понимал. Осталось ждать менее двух минут, какие здесь нужны слова?

Зоя несколько секунд молчала. Потом, собравшись с мыслями, сказала:

- Может, не надо?

Пётр хотел резко возразить, но тут в его голове словно прогремел взрыв. Сотни, тысячи мыслей Зои ворвались в его сознание и закружились огромным ураганом. Вот они женятся, покупают домик у моря. Вот разводят сад. В нём вишни, яблони, сливы – любимые деревья Зои. Вот сосны и ели – любимые деревья Петра.

«Нет, про ели с соснами уже моя мысль», подумал Пётр. Огромным усилием воли он отодвинул всё постороннее на задний план и, собрав свои мысли воедино, сказал:

- Нет. Мы можем получить всё это без малейших усилий. И не только это. Все люди прошлого и будущего будут стоять перед нами на коленях.

Словно в подтверждение его слов машина запищала – система разогрелась. Пётр взял Зою за руку и торопливо, словно боясь передумать, пошёл к кабине.


Эпизод 3.

Профессор уже третий день был на больничном. Головная боль, побудившая его отвлечься от любимой работы, никак не проходила. Врачи ничего определённого не говорили, и лишь выписывали ему одно лекарство за другим. Впрочем, профессор не жаловался. Это была прекрасная возможность закончить рекомендации по устройству машины для Петра.

Пётр… Каждый раз, вспоминая его, профессор испытывал то чувство, которое овладело им при их первой встрече. Не высокий, но и не низкий, не толстый, но и не худой молодой студент с замученным  взглядом. Такие глаза бывают у тех, кто уже устал постоянно и во всех выискивать потенциальных врагов. Он всегда разговаривал с профессором на равных, что вполне удовлетворяло обоих. С сокурсниками он в лучшем случае не общался. Слишком любил серьёзность разговора. Любая шутка воспринималась им как знак неуважения. Был требователен ко всем в той же мере, что и к себе. За годы он так и не стал проще…

Послышался стук в дверь. Профессор сразу узнал его. Так стучался только Пётр. Но что заставило его приехать из другого города, без предупреждения? Это была совсем не его манера.

Профессор торопливо открыл дверь и на несколько мгновений встал в ступоре. На лестничной площадке вполне реально стояли Джоконда и её создатель, Леонардо да Винчи.

- Не пугайтесь, вам не кажется - сказал Леонардо – Разрешите войти.

Профессор с приоткрытым от удивления ртом кивнул. Они все расположились в гостиной. Леонардо и профессор сели в неизвестно откуда взявшиеся кресла напротив друг друга. Джоконда осталась стоять.

Леонардо прикрыл глаза, словно о чём-то думая, а когда открыл, сказал.

- Ну, начнём нашу беседу. Зой, иди, завари кофе двум джентльменам.

Джоконда ушла на кухню. Профессор уже не знал, за что бояться больше – за себя
или за свой рассудок.

Теперь Леонардо обратился к нему:

- Вы меня совсем не узнаёте?

- Ну как же, великий гуманист…

- Тьфу, совсем забыл про облик. Сейчас, подождите.

Леонардо стал меняться буквально на глазах. Морщины разгладились, волосы почти вросли обратно, став вполне современной причёской. Затем они стали блестяще-чёрными, но, словно передумав, посветлели до тёмно-русого. Теперь перед профессором сидел мужчина в самом расцвете сил, крепок телом и красив лицом. Что-то в нём было знакомого…

- Пётр? - неуверенно спросил профессор - Значит, всё получилось?

- Я уж думал, не доживу - облегчённо сказал Пётр - Хотя как не доживу!?! Я ж теперь бессмертный!

В комнату вошла девушка, ещё недавно бывшая Джокондой. «Вообще не похож», сказала она в сторону Петра и поставила только что сваренный кофе на неизвестно откуда взявшийся стол.

- Да, получилось - продолжил Пётр – Всё в точности так, как вы описывали. Но есть и некоторые моменты, о которых вы не говорили.

- Например, какие? - чувствуя, что его план в какой-то момент вышел из-под контроля, спросил профессор.

- Ну, например, почему мы с Зоей не можем отойти друг от друга дальше, чем на сто метров?

Профессор на какой-то момент задумался, но потом улыбнулся и ответил.

- Я тебе уже писал, что с помощью этой машины твоё внутреннее состояние становится намного реальней, чем физическое. Благодаря этому вы можете, осознанно и неосознанно, менять свой облик, перемещаться во времени, реализовать воображаемые объекты в реальность. Судя по всему, между вашими сознаниями ещё до запуска машины образовалась прочная связь. Прочная настолько, что граничит с чтением мыслей. Кстати, вы случаем теперь не телепаты?

- Только друг с другом. И как теперь это прервать?

- Да никак. Радуйтесь, что вы не слились воедино.

Пётр нахмурился. Такая осведомлённость профессора могла означать, что он был заранее в курсе их главной проблемы. Но способ узнать это был только один – спросить напрямую.

- Профессор, вы знали, что нам будет плохо?

- Да Пётр, я знал. И потому был расстроен, когда узнал о том, что ты будешь не один.

- Но зачем вы подали эту идею?

Профессор молча встал, подошёл к книжному шкафу, вытащил оттуда какой-то листок бумаги и положил на стол.

- Читайте. Оба читайте.

Пётр и Зоя пробежали глазами по листу, который оказался распечаткой стихов.

Профессор стоял и смотрел на них, чувствуя, что всё-таки его план удался. Затем он обратился к Петру:

- Не узнаёшь свои стишки? Не пытайся делать удивлённое лицо, оно всё равно выходит возмущённым. Надо было шифровать свои имя и фамилию лучше. Грин Тарпё – простейшая анаграмма. Я читал каждое твое стихотворение, и мне просто надоели твой цинизм с пессимизмом в придачу. В каждом твоём произведении ты жалуешься на судьбу и мечтаешь о мести всем, кто её портит. Впрочем, ты наверно уже понял, что чем больше можешь, тем меньше хочешь…

- О, да ты меня неправильно понял! Это конечно тоже не сахар, но есть вещи пострашнее. Мы ведь к тебе не сразу после запуска отправились, почти всю человеческую историю прожили. И посмотри, что приобрели. Посмотри мне в глаза.

Профессор совершенно спокойно надел очки, и тут же чуть не уронил их. Со стороны казалось, будто на него положили бетонную плиту. На лбу проявился пот. Зоя взволнованно тронула Петра за плечо. Тогда он прикрыл глаза, и профессор буквально упал в кресло

- Что это было? – спросил профессор после нескольких тяжёлых вздохов.

- А это мы хотели бы спросить у вас. На наши плечи это постепенно ложилось, поэтому нам немного легче – сказала Зоя, заметно выделив предпоследнее слово.

Профессор ещё немного отдышался, и начал рассуждать:

- Я там видел много страшных картин. Все они показывают какие либо несчастья, произошедшие в прошлом. Похоже, на вас давит сама история.

- И что нам теперь делать? Может, помешать созданию этой машины?

- Это только усугубит ваше положение - профессор почесал затылок, словно вспоминая слова – Вы сейчас, по сути, независимы от времени и пространства. В таком состоянии временные парадоксы невозможны. Тогда куда исчезают те вы, которые образуются в момент запуска машины? Ведь их бы было так же бесконечно много, как бесконечно много можно отматывать время к тому моменту? Всё очень просто и невозможно сложно одновременно. Каждый раз, когда другие вы запускают машину, они не становятся всесильными, а просто сливаются с вами. Этот поток не то энергии, не то чего-то другого постоянно движется к вам, в любую точку времени и пространства.  Если вы перекроете его, то те вы, которые сейчас строят машину, заживут иначе. А вы останетесь, но превратитесь во что-то наподобие призраков, неспособных на что-то влиять, невидимых и неосязаемых. Или исчезнете вовсе. Что-то одно из двух. Пути назад нет. Но я собирался всё это рассказать вам сразу после запуска машины. Значит, что-то мне помешало. Но что?

Пётр и Зоя переглянулись. Затем Пётр сказал:

- Вы молчали, и я помолчу.

- Но постойте, а если я вас остановлю при запуске машины, вы скажете?

- Только попробуйте. Вы же сами сказали, что от этого нам только хуже будет. Хотя, если мы промолчим, то вас там и не будет. Прощайте.

Профессор с громким криком бросился к ним через стол, но только упал на то место, где ещё недавно стояло кресло. Пётр и Зоя уже стояли у двери. Тут у него что то щёлкнуло в голове, в глазах помутнело, затем и вовсе потемнело…

…Профессор очнулся на следующий день в клинике. Какие-либо подробности прошлого вечера начисто вылетели у него из памяти.


Эпизод 4.

Тяжёлое железное копьё пролетело два десятка метров и с резким шорохом вошло в песок. На данный момент это был рекорд олимпиады. С трибун пронеслись восторженные крики болельщиков. Кто-то довольно пересчитывал деньги, полученные за выигрыш в пари, кто-то недовольно их отдавал, а кто-то просто наслаждался атмосферой соревнований. Следующим состязанием была езда на колесницах. Зрители вновь затихали в ожидании…

…Лишь одна пара смотрела на всё это равнодушно и не встречала очередной рекорд восторженными криками. Ей не были интересны победы ни Спарты, ни Афин, ни какого либо другого полиса. Это был юноша с тёмными волосами и девушка с огненно рыжим хвостом на затылке. Юноша был бледен, как мрамор. У девушки был лёгкий загар. Но было у них и кое-что общее – серые, совершенно безжизненные глаза, не выражающие никаких эмоций. Неясная тревога захватывала каждого, кто обращал на них внимание.

Неожиданно юноша встал. Его лицо, как и до этого, ничего не выражало. На какое-то мгновение между ним и девушкой промелькнуло что-то прозрачное и почти совсем невидимое. Это было не что иное, как обмен мыслями.

«Давай уйдём отсюда. Мы уже больше ста раз эту олимпиаду видели. Как и все другие».

«Подожди, есть ещё дело».

«Жду».

Девушка тоже поднялась и хотела пройти в сторону. Мужчина со скамьи выше попытался попросить её сесть обратно и не загораживать обзор, но тут она подняла голову и взглянула ему прямо в глаза…

…На какой-то момент мужчине показалось, будто легендарный Атлант решил размяться и всю тяжесть неба возложил на его плечи. Голову атаковали миллиарды воспоминаний, но не его, а каких-то других, незнакомых ему людей. Везде разрушения, голод, смерть, страх. Они пролетали с такой умопомрачительной скоростью, что невозможно было различить что бы то ни было. Одна серость, иногда превращающаяся во тьму.

Казалось, что так проходят тысячелетия. Он был крепок духом, но эта тяжесть веков ломала всех, кому доставалась. Сломался и он…

…Мужчина ссутулился, сделал последнюю попытку поднять свой опустевший взгляд и ослабшим голосом не то спросил, не то просто сказал:

- Кто же вы…

Он окончательно обмяк и уткнулся лбом в колени. Девушка, совершенно не обратив на это внимания, продолжила своё движение.

А вот и её цель. Это была девочка лет пяти. В ней не было ничего примечательного, кроме глубоких, как горные озера, синих глаз. Была в них какая-то искра, что-то, что было когда-то и у этой девушки. Это была жажда жизни, жизни, не давящей на человека, а несущей его, как река. Отсюда и бесконечные выдумки, фантазии и озорство. Отсюда движение ради счастья, а не блуждание в поисках покоя.

Девочка подняла на неё глаза. Их взгляды встретились. Девушка, как обычно, приготовилась к чуду. Но искра в глазах девочки тревожно затрепетала, и она поспешно отвернулась. Боль, которую пережило человечество, оказалась сильнее любого желания жить. Впрочем, как это обычно здесь и происходило.

Девушка вернулась к юноше, они обменялись ещё несколькими мыслями и совершенно бесшумно исчезли. Никто этого не заметил – уже объявлялись участники заезда на колесницах.


Эпизод 5.

Море вздымалось тихо и спокойно, лишь иногда перебирая прибрежную гальку. Ветер не шуршал травой и кустарниками, росшими между крупными валунами. Молчали неподвижные созвездия. Всё было максимально похоже на ту ночь, когда Пётр и Зоя впервые встретились здесь, спустя почти четыреста лет. Сейчас они сидели на скале, ещё горячей после жаркого дня. Зоя молча плакала. Пётр тоже был недалёк от этого состояния, но вместо плача старался думать. Где-то они оступились, просчитались. В ту ночь начиналось что-то хорошее, что-то, что они со временем потеряли. Впрочем, он знал, где пошло отклонение. Несчастная машина, ломающая судьбы! Она заморочила ему голову, спутала мысли. А ведь он просто хотел быть счастливым. Но у него было совершенно неверное представление об этом состоянии. Он считал, что для счастья нужно много. А оказалось, что это совсем не так. Достаточно трёх вещей – места, которое даже в мыслях невольно называешь  домом, человека, которого ты можешь назвать близким, и спокойной совести. Зоя всегда знала эту истину, но всё равно пошла с ним. Неужели ради него? Пётр никогда в этом не сомневался, но всё равно был бесконечно ей благодарен.

Теперь они получили всё что хотели. Помнится, он сказал однажды, что все люди прошлого и будущего будут стоять перед ними на коленях. Теперь он сам был готов склониться перед ними, за всё, что они уже пережили, и за всё, что они ещё переживут.

Они могут стать самыми богатыми, влиятельными и известными людьми во вселенной – стоит только пожелать. Но для чего? Для какой цели?

Он не мог ответить на эти вопросы. Как ни старался, но всё равно выходили не ответы, а бесконечная жалость к себе.  Он, изменив свою природу до неузнаваемости, всё ещё оставался человеком – сильным, когда проблема шла со стороны, и слабым, когда проблема крылась в нём самом. Они не могли больше вернуть себе то, что полагалось судьбой. Но надо было жить, жить тем, что они оставили сами себе. Оставалось лишь придумать – как? Также бесцельно блуждать между временем и пространством? Или же найти какой-то вечный смысл своего вечному существования?

Профессор ошибался даже больше, чем он думал. Даже ко всей тяжести веков можно привыкнуть, если не перебирать её постоянно. А к этому тупику нет…

…Пётр хотел как-то утешить Зою, сказать что-нибудь приятное. Но слова кончились. Не было такого предмета, явления или состояния, название которого смогло бы ослабить бесконечное горе. Оставался только один способ, который Пётр придумал ещё до запуска машины и совсем для другого случая…

…Где то в глубоком космосе, в совершенно ничем не примечательном межзвёздном пространстве, по непонятным причинам начал собираться в одну точку газ со всей ближайшей территории. В какой-то момент его стало достаточно, чтобы началась термоядерная реакция. Но она не начиналась. Газ всё прибывал и прибывал, но что-то сдерживало его от возгорания. Напряжение неожиданно спало, и там, где ничего не было считанные секунды назад, появился величественный синий гигант…

…Неожиданно в небе полыхнул свет, настолько яркий, что не стало видно даже огней недалёкого города. Он освещал округу около двух секунд, после чего стал плавно слабеть. На небе осталась лишь яркая, удивительно красивая звезда. Теперь она будет ещё одним светильником вселенной, побеждающим мрак.

- Она твоя, Зоя.

Пётр почувствовал на себе её взгляд. В нём произошла какая-то перемена, но нельзя было даже примерно сказать, какая. Пётр повернулся к Зое, и впервые за всё это время по-настоящему удивился. Зоя была точно такой же, как и много лет назад. До этого считалось, что полностью повторить свой облик они не в силах. Помимо собственного желания, на это влияло настроение, личные представления о своём облике и другие факторы. Но она была не просто похожа на ту Зою, которая когда-то поздним вечером пришла на берег моря. Она была той самой девочкой, со светлыми волосами и в белом платье. Вот только глаза остались серыми, но уже без невидимой пропасти. Пётр сделал лёгкое усилие, чтобы повторить внутреннее состояние Зои. Теперь и он был точь-в-точь, как тогда. Непослушная чёлка слезла на лоб, и Пётр с огромным удовольствием поправил её. Он уже думал, что забыл этот жест.

- Нет, мне не надо такого щедрого подарка - сказала Зоя, и впервые за это время улыбнулась – Дадим другим людям право на неё.

Пётр что-то мысленно сказал. Зоя ему ответила. Больше им нечего было искать на этом берегу. Он дал всё, что было в его силах. Они встали рядом и, совершенно бесшумно, растворились в пространстве.


Эпизод 6.

Ночь. Дождь лил сплошной стеной, и, собираясь в небольшой ручей, медленно затоплял пещеру. Сквозь шум воды невозможно было различить ни звука, исходившего оттуда. Но они были, и старались быть услышанными. Болезненный стон и молчащие слёзы – вот имена этих неслышных звуков.

Внутри пещеры были два человека – мужчина и женщина. Женщина уже долгое время болела, и последние часы не приходила в себя. Ничего не было в её сознании, кроме нарастающей, пульсирующей головной боли и алого температурного зарева. Это ночь должна была стать для неё последней.

Мужчина, время от времени сгибаясь от голодной рези в животе, стоял перед ней на коленях и молча плакал. Уже несколько недель он не приносил сюда ничего, кроме поздних ягод и съедобных корешков. Они наполняли желудок, но не давали сил ни для борьбы с болезнью, ни для очередной отчаянной охоты на давно ушедшего на юг зверя.

Они уже не раз пожалели о том дне, когда из чистой гордости ушли из племени. Лето они прожили без особых забот. Одного попавшегося в капкан оленя им хватало на несколько дней, и проблем с питанием они не испытывали. Правда, мясо приходилось вялить, так как огня у них не было, но они не жаловались. Летние короткие дожди никак не влияли на их расположенную ниже уровня земли пещеру. Но потом пошёл первый, настоящий осенний дождь. Он шёл больше суток. Весь пол пещеры был залит ледяной водой. Тогда женщина и заболела. Плохое питание и ещё несколько таких даров погоды довели её до критического состояния. И вот они здесь и сейчас, на самом краю Ойкумены, на грани между жизнью и смертью…

…Мужчине показалось, что кто-то прошёл в пещеру. Он обернулся, и увидел девушку с юношей. Они были во всём белом. У юноши были тёмно-русые волосы и слегка бледноватая кожа. Девушка была светловолоса и загорела. Глаза у обоих были одинаковые – серые и тёплые, как сухой камень. Юноша подошёл к уже затихающей женщине и положил свою ладонь ей на лоб. Девушка прошла к центру пещеры, протянула руку, и рядом с ней, прямо в воде, появился костёр. Вода стала отступать, уходя в невидимые раньше щели.

Мужчина смотрел на всё это безучастно. Это было настолько нереально, что он считал себя давно уснувшим на ледяном и мокром полу, и что завтра он проснётся в этой пещере совершенно один, мучимый  судорогами и голодом. Если проснётся.

Со стороны костра пошёл удивительно аппетитный запах. Так и есть, на небольших палочках жарится мясо. Мужчина хотел уже попросить хотя бы кусочек, но тут произошло то, что он хотел больше любой еды. Женщина открыла глаза и с немым вопросом посмотрела на него…

…- Что я могу сделать для вас?

Мужчина смотрел на нежданных спасителей и ждал ответа. Юноша и девушка переглянулись. Что им мог предложить первобытный охотник-собиратель? Шкуру? Копьё?  Их просто смешил этот вопрос.

Девушка встала и заговорила:

- Нам ничего от тебя не нужно. Мы не такие как ты – нам нечем помочь.

Юноша тоже встал и сказал:

- Надеюсь, нам больше не будет повода видеться с вами. Пойдём, Зоя.

- Слушаюсь, мой Пётр.

И они исчезли, оставив после себя костёр и остатки мяса.


Эпизод 7.

Пётр и Зоя невидимо стояли посреди комнаты, где уже не один год другой Пётр собирал Машину силы. Они собирались сделать то, о чём бы очень жалели при других обстоятельствах – прервать то, что приносило им так много страдания, в самом начале. Оставалось дождаться момента…

… «Зой, ты точно уверена, что стоит? Обратной дороги не будет»

«Мы же захотели помочь людям. И в конце списка – мы сами. То есть, те мы, которые сейчас произведут запуск»

«Пожалуй, ты права. Они найдут для себя достаточно смыслов жизни. Не то, что мы. Я даже сомневаюсь, живы ли мы. А они точно живы и будут жить»

«А вот и я пришла. Приготовься – ошибёшься на секунду, и придётся отматывать время»

- Я сегодня опять была на том берегу. На море бушевал шторм. Даже плащ не сильно помог от ливня. Я постояла там пару минут, а потом поехала обратно.

Пауза.

- Может, не надо?

Пауза.

- Нет. Мы можем получить всё это без малейших усилий. И не только это. Все люди прошлого и будущего будут стоять перед нами на коленях.

Писк нагревшейся системы. Запуск…

… Петра просто швыряло током от стенки к стенке. Ничего не было слышно, кроме треска заряженного металла. Кошмарная боль пробирала его при каждом столкновении. Наконец, Пётр смог открыть дверцу машины и буквально вылетел из кабины. С трудом перевернувшись на спину, он провёл краткую оценку своему состоянию. Плохо, но жить будет. Нужно было вытащить Зою. Небольшой деревянной палкой он открыл дверцу её кабины. Она спокойно сидела и ждала, когда что-нибудь произойдёт. Значит, в её кабину электричество не пошло.

Теперь можно было собраться с мыслями. Они пустили в систему в два раза больше энергии, чем та могла выдержать. Дальше всё пошло так, как они и планировали. Почти так. Почему вместо того, чтобы стать чем-то призрачным, их просто забросило обратно в их тела? Выходит, профессор ошибался и здесь?

А что, если в тело вернулся только он? Петру стало нехорошо от этой мысли.

- Зоя, ты как?

Зоя подняла на него взгляд. Обычные, тёмно-карие глаза. Будто и не было в них никогда вселенской тоски.

- Странно… Пётр, нас перебросило обратно?

- Ух, я уже испугался. Да, похоже на то. И не зови меня больше полным именем. Не царь мира.

Зоя поспешно вышла из кабины и, легко и бесшумно, обняла его. Пётр по привычке хотел отпрянуть, но вовремя остановился. Не так уж и плоха была его жизнь, просто он намеренно избегал всего, что могло её скрасить. Так они простояли около минуты
– Зоя обнимая Петра и почему то утирая о его рубаху слёзы, Пётр растерянно гладя её по голове.

Пётр почувствовал какую то пустоту внутри. Нет, на душе всё было тихо. Он был просто голоден.

- Зой, можешь что-нибудь приготовить? Я пока подготовлю всё это для сдачи в металлолом.

- Выходит, Профессор ошибался во всём?

Пётр нахмурил брови. Он совершенно забыл о своём учителе. Надо было всё-таки сказать тогда про опухоль. Но теперь ничего не изменишь.

- Нет. Он совершил только две ошибки – одну философскую, и одну фактическую. А за философию не судят.

Зоя, почему-то радостно улыбаясь, легко и невесомо направилась к дверному проёму. Там она остановилась, и, повернувшись к Петру, спросила:

- Пётр… Петь, мне это не снится? Мы снова люди?

- Тебе это не снится. А разве мы не были ими?