Своё время Глава 4 Алёна

Алёна стояла на крыльце и смотрела как ещё не показавшееся солнышко золотило верхушки деревьев. Ей всё казалось другим, и щебетание только что проснувшихся птиц, и прохладный утренний ветерок, и шелест листьев. Всё было другим, и она уже была другой. Она не испугалась и не вздрогнула от неожиданности, когда кто-то бесшумно появившийся за спиной нежно обнял её и поцеловал в висок. Знала, что он придет, он почувствует, что её нет рядом и проснётся, чтобы найти и защитить. Да, теперь всё было другим и по-другому. Сейчас не было никого и ничего вокруг них и даже войны не было.
- Артём…
- Да, родная.
- Помнишь, я хотела кое о чём спросить, но потом передумала?
- Конечно помню и жду пока снова надумаешь.
- Ты правда не станешь от меня ничего скрывать? Если не сможешь ответить, или нельзя об этом говорить, ты так и скажи, я пойму.
- Так, не пойдёт, моя девочка. Спрашивай без всяких условий. Я, конечно, сумею соврать и неплохо. Но кому угодно, только не тебе. Вся моя жизнь не будет стоить выеденного яйца, если совру тебе.
- Ну, если так, то…
- Спрашивай же!
- Скажи, Артём, ты не тот, за кого себя выдаёшь? – Алёна испугалась своего вопроса, но уже было поздно, она ждала самой резкой реакции от него. Но Артём поразил своим спокойствием.
- Да, это так. А что это меняет для тебя? И вообще отчего такой вывод?
- Сама не знаю. Просто пришло в голову. Ты какой-то… другой. Я ещё в тот день это почувствовала. В день твоего приезда. Видела, как ты от папы вышел и как в автобус садился. Да и на концерте, когда за тобой наблюдала. Мне показалось, что для тебя всё вокруг было в диковинку, что ли, как будто ты знал, но никогда не видел то, что было вокруг. Тём, ты так просто ответил, не виляя, не пытаясь оправдаться, что я не знаю как к этому относиться.
- Вот это да! Аленький, никогда бы не подумал, что могу себя так выдать. А ведь всё правильно, всё так и есть. Относись к этому спокойно. Если бы я, как ты говоришь, вилял и оправдывался, тебе ведь не было бы легче.
- А кто ты на самом деле?
- Я всё тебе расскажу, но сначала ответь – тебе нравится моё имя?
- Нравится. Если даже ты мне скажешь своё настоящее, я не смогу, наверное, обращаться к тебе иначе. А это выдуманные имя и фамилия, или…
- Нет, Артём Макаров – это вполне реальное имя. Оно принадлежало одному человеку, а теперь его ношу я. А того человека больше нет, он умер. Ты почему так посмотрела на меня? Он умер сам от тифа в восемнадцатилетнем возрасте.
- А кем он был?
- Кем же можно быть в восемнадцать лет? Рос в детском доме, потом уехал на одну из ударных строек, там и заразился. Он был из тех, кого называют трудными детьми. Бывший беспризорник с уже сформировавшимися воровскими навыками, начинающий алкоголик и кокаинист. Имел несколько приводов в милицию за хулиганские проделки. До поры, до времени от тюрьмы спасал возраст и социальное происхождение. На стройку поехал, чтобы не привлекли за асоциальный образ жизни, за тунеядство и… за убийство. Несмотря на почти полную безграмотность проявил недюжинную смекалку и обеспечил себе алиби, по крайней мере на время. Тиф подхватил от своих собутыльников. Да, после его смерти была совершена подмена, Макаров воскрес в моём лице и стал другим человеком. Поступил в институт, учился, вступил и в комсомол, и в ОСОАВИАХИМ, работал на заводе и был отправлен в командировку в Брест, где на своё счастье встретил самую замечательную девушку на свете. – Артём привлек Алёну к себе и поцеловал её долгим поцелуем – Разве ты этому не рада?
- Конечно рада, Тёмочка. А почему тебе нельзя было так же жить под своим именем, из-за твоего происхождения, да?
- О, нет! Происхождение у меня самое что ни на есть пролетарское. Не в этом дело. Я расскажу тебе про себя, но хочу предупредить: всё что ты услышишь будет для тебя неожиданным и даже непонятным. Знаешь, пока ты мылась, я добыл доказательства своей правдивости. Но о них позже. Ты готова слушать?
- Да, готова.
- В таком случае завари нам свежего чайку и слушай…
Он рассказал ей всё! Рассказывая шаг за шагом о себе, он видел, как на лице девушки удивление сменялось разочарованием, а недоверие уступало место страху. Наконец он закончил. Алёна молчала с трудом осмысливая услышанное. К её собственному удивлению она ни на миг не усомнилась в правдивости его невероятного рассказа. Не поверить Артёму? Такое ей даже в голову не приходило.
- Аленький, я должен сказать, что чувствую за собой вину перед тобой.
- Вину за что? Ты ведь ничего не скрыл.
- В том то и дело. Я сейчас подумал, что должен был настоять, чтобы ты задала свой вопрос прошлой ночью.
- А что бы изменилось?
- Но ведь тогда мы с тобой не были ещё… близки. А теперь ты знаешь правду обо мне, и…
- Ну и что? – Алёна крепко обняла его. – Мне не важно кем ты когда-то был. Главное, что ты со мной и ты… мой. Разве нет?
- Конечно твой! И всегда буду твоим. Девочка, моя, а теперь давай про те доказательства, о которых я говорил.
- Я тебе и так верю, хотя всё ещё не могу привыкнуть к такому! Не нужно ничего доказывать.
- Это хорошо, что веришь, но ведь из-за твоей веры ты не должна ходить босой и в одежде заляпанной собачьей кровью. – с этими словами он вытащил из-под топчана рюкзак. – Вот здесь всё для тебя.
- Ты его здесь нашёл?
- Посмотри, он новенький совсем, даже не запылился, разве здесь может быть такой? Но главное – это его содержимое. Давай по порядку. – он открыл рюкзак и достал пакет с какой-то одеждой – Это твоё нижнее бельё и носочки. Пять комплектов, ничего что они не белые, а зелёные. Оно сделано с учетом того, что у девушек время от времени случаются проблемы. Понимаешь, о чем я? – Артём улыбался, глядя на смутившуюся девушку – Радость моя, жизнь, есть жизнь, если уж мне приходится о тебе заботиться, то мимо деликатных вещей никак не пройти. Пошли дальше. Вот в этом пакете твоё новое обмундирование. Оно такое же как у меня, только однотонное. Чехол двухцветный. Изнанка для зимнего времени. Куртка и брюки. А вот и обувка для моей замарашки. Давай одевайся и обувайся.
- Тём, ведь это всё мне великовато. Я же утону в этой одежде и, особенно, в обуви.
Артём, словно не слыша её, продолжал.
- Это новая фляжка для тебя, она вместе с котелком, а этот складной ножик можно носить на ремне, кстати, вот и новый ремень. Ты почему ещё не одета?
- Ты не слышал, что я говорила?
- Я же не глухой. И всё-таки одень и бельё и вот это всё, и ботинки тоже.
- Тёма …
- Потом почитаешь вот эту книжечку. Тут все свойства и возможности твоего нового обмундирования. Внимательно прочитай и всё запомни, потому что её придётся сжечь.
Алёна всё же облачилась в эту странную одежду. С бельём проблем не было, оно оказалось ей впору, но с остальным она оказалась права. И в куртку, и в брюки могло войти ещё две Алёнки. Артём смотрел за процессом и веселился, подгоняя и подтрунивая над ней.
- Ну что, доволен? Я же как чучело теперь.
- Конечно доволен. Ты мне такой больше нравишься.
- Он ещё издевается. Щас укушу тебя. – она набросилась на него, Артём схватил её в охапку, но притворился побеждённым...
- Девочка моя…

Весь день до вечера Алёна читала книжечку про свойства своей новой экипировки. Каждый пункт вызывал у неё сильное удивление. Но это были ещё не все сюрпризы. Когда она закончила читать, Артём бросил инструкцию в печку.
- А теперь очень важное. – Артём извлек из рюкзака небольшой ящичек. В нём лежал небольшой пистолет, кобура к нему, два магазина. – Этот пистолет твой. Сейчас будешь учиться обращению с ним.
- Тём, ты же знаешь, что я… Нет, не смогу.
- А вдруг случится так, что меня нужно спасти от какой-то опасности и для этого надо воспользоваться пистолетом, а ты не можешь. Из-за твоего нежелания преодолеть свои страхи ты можешь потерять меня.
- Не говори так!
- А разве это так уж невозможно? Ведь война идет и может случится так, что меня в нужный момент не окажется рядом и я потеряю тебя, потому что ты не смогла себя защитить. Это же для меня хуже смерти. Давай попробуем. У тебя получится.
- Не знаю…
- Вот посмотри. Сюда вставляются патроны, всего шесть штук, потому что пистолет маленький. Помнишь тот глиняный валик? Я взял отпечаток твоей ладошки, чтобы пистолет сделали специально для тебя. Сейчас разберу его. Смотри и постарайся запомнить. Вот затворная рама, вот пружина, а вот так снимается ствол для замены. Он разобран, тут нет патронов. Возьми все эти части по очереди. Бояться ведь нечего.
Алёна вдруг осознала его правоту. Это же просто железки, пусть даже собранные вместе они не опасны без патронов.
- Собери его, я попробую как он лежит в руке.
Артём собрал пистолет и положил перед Алёной. Она уже без опаски взяла его и улыбнулась ему.
- Не страшно.
- Завтра будешь учиться собирать и разбирать его, заряжать и разряжать, заменять ствол, вот он в кармашке кобуры. А это муляжи патронов. С боевыми познакомишься позже.
- А я думала, что завтра мы пойдем дальше.
- Нет, пока нельзя. Твоя одежда должна прийти в норму. Ты же читала инструкцию. Сутки истекут завтра к трём часам дня. Послезавтра будешь окончательно к ней привыкать и… научишься стрелять. А пока держи эти часы. Через сутки они начнут работать и тогда никто не сможет снять их с твоей руки кроме меня и тебя самой. Никогда их не снимай. Эту книжечку про них тоже прочитай, запомни всё и сожги.
Весь остаток дня Алёна слушала пространную лекцию Артёма. Она не понимала зачем он ей так подробно рассказывает устройство пистолета. Слушая снова и снова про пружины, кнопки и рычажки, она сначала злилась на Артёма, потом стала злиться на себя и в конце концов ей стало неловко перед ним. Он так хочет её научить, так терпеливо по много раз объясняет одно и то же, а она даже не старается запомнить. И Алёна стала вникать в то, что он говорит. Это оказалось не так сложно. Именно этого и добивался Артём. Человек должен обязательно разозлиться на себя, когда предстоит решить трудную задачу. К вечеру Алёна уже с закрытыми глазами разбирала и собирала пистолет, научилась целиться и правильно нажимать на спусковой крючок. А когда она снова обратила внимание на свою одежду, то пришла в восторг. Форма уже очень ладно сидела на ней подчёркивая стройную фигурку и в то же время ничуть не стесняла движений, была лёгкой и не маркой. Она обязательно научится стрелять и не бояться. Как можно бояться, если он будет рядом?
- Тём…
- Да, родная.
- Тём, у тебя ведь были женщины, кроме жены, конечно.
- Да, были, но жене я не изменял.
- А ты любил её?
- Нет. Я же рассказывал как случилась моя женитьба. Не любил ни её, ни других.
- А как это без любви?.. Ну, ты понимаешь о чём я?
- Да, понимаю. Дело, я думаю, в особенностях психики мужчин и женщин. Женщины относятся к близости очень серьёзно, им, наверное, кажется, что это хоть маленький, но шаг к созданию семьи. Не вышло сейчас, получится в другой раз, или с другим. Семья для женщины – главное. А мужчины относятся к этому с изрядным цинизмом. Не все мы романтики, далеко не все. Вот поэтому так и бывает без любви. А сама как думаешь?
- Откуда мне знать? У меня ведь только ты. Надеюсь, ты со мной без цинизма.
- Нет, нет! Алёнка, ты ведь тоже у меня первая, и таковой останешься!
- Как это первая? Ты ведь был женат, говорил, что…
- Да, но это ничего не значит. Я ведь очень влюбчивый человек… был. Наверное, раз двадцать влюблялся, один раз даже в любви признавался. Но ни с одной из них у меня ничего не было, ни на свидание сходить, ни даже пальцем прикоснуться не довелось. Теперь для меня никого нет кроме тебя.
- А та, которой ты признался в любви?
- Это на втором курсе случилось. Не знаю зачем я так глупо поступил. Наверное, виновата молодость. Знал же, что у неё парень есть, но ляпнул, не смог в себе держать. А она словно взбесилась, как будто я оскорбил её, раструбила всему курсу, угрожать стала. И с тех пор я опасался снова произносить эти слова. Немало нервов стоила мне истерика этой дворянки.
- Дворянки?
- Ну да! Она говорила, что мать её из дворян.
- И ты с тех пор не любишь дворян?
- С чего ты взяла? Я просто к слову сказал.
- Ну, слава богу, а то я подумала…
- Что?
- Мама моя тоже дворянка.
- Правда? Вот почему ты такая красавица!
- Да, ладно тебе, Тём. Как хорошо, что ты ничего не скрываешь. Спасибо!

Наутро, выкурив трубку после завтрака, Артём напомнил Алёне, что сейчас они пойдут стрелять. Он видел, что страх не до конца оставил её. Но это ничего. После первого выстрела он начнёт уходить. Потом самым важным будет решимость Алёны выстрелить во врага. Он не успокоится пока это не случится. Если надо будет, то он сам подстроит такую ситуацию.
Они вышли, собрав все свои вещи, хотя пока никуда не собирались. Артём рассудил так: будем стрелять, а, значит, можем привлечь чьё-нибудь внимание. В таком случае придется сразу уходить.
- Тём, что мы ищем? Кругом же деревья, можем в любое стрелять.
- Аленький, помнишь того волка? Ведь его появление могло быть не случайным. Он остановил нас, и ты заметила избушку. Я же говорил тебе, что если с уважением и пониманием относиться к окружающему миру, то он берёт тебя под защиту. А этот лес скрывает нас от беды, неужели было бы правильным причинять ему боль, стреляя по живым деревьям?
Алёна поразилась его словам. Ведь это так просто, но большинству людей не приходит в голову.
- А вот и оно! – Артём показал на трёхметровый ствол высохшего дерева. – Наверное, в него молния ударила когда-то. Может тогда и леса никакого не было, а оно одно тут росло. Давай, девочка моя, делай всё как я тебя учил. Сначала снаряди обоймы нашими патронами, потом сменишь ствол и постреляешь немецкими.
Алёна сделала всё как надо. Первый выстрел произвела слегка поколебавшись, а потом дело пошло. Артём с самого начала строго-настрого запретил ей зажмуривать глаза при стрельбе. Она расстреляла по двадцать пять патронов обеих калибров.
- Ну что ж, думаю, что достаточно. Ствол не меняй, пусть будет на девять миллиметров, пока мы идём по немецким тылам их патроны достать легче. Знаешь, что теперь самое главное?
- Чтобы я смогла убить человека, да?
- Ты ж моя умница, всё понимаешь. Только так не формулируй. Убивать людей не надо, нельзя даже незаряженное оружие на человека направлять. Это правило крепко запомни, оно должно стать привычкой. А такого врага, который нам достался, не убивать нужно, а уничтожать, ликвидировать, нейтрализовать, обезвреживать.
- Тёма, а есть разница?
- Есть. Убийство – это преступление, а всё остальное – наш долг, наша обязанность, ты ведь тоже солдат. Ладно, пошли в дом. Надо отдохнуть и подготовиться.
Они уже подходили к избе, когда Артём остановился и обнял Алёну.
- У меня есть ещё кое-что для тебя. Помнишь, как ты говорила, что тебе жалко альбома с фотографиями твоей семьи. Я попросил Аристарха помочь.
- Кто такой Аристарх?
- Это друг. Он учёный, а я как бы тема для его диссертации. В конце концов именно благодаря ему я встретил тебя. Он забрал альбом и замшевый мешочек с драгоценностями из твоего дома.
- Правда, но как это возможно?
- Значит возможно, и вот тебе подтверждение. – Артём достал из нагрудного кармана фотографию на пластиковой основе. – Узнаёшь?
- Это же мама и папа!
- Да, а теперь посмотри на обратную сторону. Я хочу, чтобы это было всегда с тобой.
На обратной стороне была фотография самого Артёма.
- А эта карточка будет со мной. – он достал из кармана фотографию Алёны.
- Артём, а твой друг Аристарх не может узнать про папу?
- Уже узнал. Ты прости, что я не сразу сказал. Ты бы не поверила, или не поняла откуда мне известно про твоего папу. Поэтому сначала я всё тебе рассказал, показал все эти вещи, которые Аристарх прислал для тебя по моей просьбе.
Погиб твой папа, родная, в первый же день погиб в крепости, в рукопашной схватке за Тереспольские ворота. Какой-то немецкий гауптман выстрелил ему в спину.
Он обнял Алёну, и они долго стояли молча у калитки. Наконец она вытерла слёзы и даже улыбнулась.
- Спасибо тебе, теперь я спокойна. Теперь я смогу, я выстрелю. Тём, ты ведь знаешь, когда эта война кончится…
Артём приложил палец к её губам.
- Остановись, родная. Конечно знаю, но не стану говорить. Скажи-ка, ты веришь в нашу победу, веришь в то, что Красная Армия прогонит этих нелюдей с нашей земли?
- Конечно верю.
- Вот и правильно. Пойми – нельзя знать свою судьбу, а во время войны особенно. Про войну я знаю, потому, что для меня это прошлое, история, но для тебя это настоящее и будущее. Подумай над этим.
- Да, ты прав. Я ведь и так узнаю, да?
- Да, верно. Час за часом, день за днём придёшь в своё будущее. Пошли готовиться к походу.
- А мы и так почти собрались.
- Да, почти. Пошли варить картошку. Можно и так взять с собой, но лучше сварить, чтобы лишний раз днём не разводить огонь.
- Как же ты всё продумываешь. С тобой не пропадешь.
- Если не раздобуду курева, то сам могу пропасть. На три раза покурить осталось.
Они сварили оставшуюся картошку и сложили в котелки. Наверное, хватило бы на ней продержаться пару дней.
Поднялись за час до рассвета. Позавтракали картошкой и чаем с последними конфетами, собрались в путь. Перед самым уходом Артём вдруг спохватился.
- Погоди, нельзя же так просто уйти. – он достал блокнот, немного подумав, написал небольшой текст – Алёна, распишись вот тут.
Прочитав записку, Алёна улыбнулась и поставила свою подпись. Артём положил листок в ящик, где хранилась картошка.
- Тёма, с тобой не соскучишься.
- Что есть, то есть. А теперь можем идти с чистой совестью.
Выйдя со двора Артём на минуту остановился, размышляя как идти и решил, что они пойдут тем же берегом, каким пришли.
Они подошли к скрытому водой мостику.
- Тём, а можно я проверю эту одежду?
- Как проверишь, на предмет чего?
- Там же было написано, что она не пропускает воду, вот я и войду в речку.
- А, ну проверь, только давай сюда сумку и свой рюкзачок, он не пропускает воду, только если она в виде дождя.
- И пистолет дать?
- Не надо, патроны воды не боятся, а со ствола она сама сольётся. И вообще: оружие всегда держи при себе.
Алёна осторожно вошла в реку, Артём шёл по мостику подстраховывая её. Вода доходила девушке до груди. Выбравшись на противоположный берег, она удивилась, что действительно ни капли воды не проникло ни под одежду, ни в ботинки.
- Ну как, проверила?
- Ага, чудо какое-то.
- Просто технологии будущего, умные вещи…

- Прошу, прошу, пан офицер, кушайте на здоровье. А может самогоночки желаете? Ваши господа солдаты очень её уважают.
- Нет, это настоящая отрава, которую могут пить только русские. – майор Кремер брезгливо поморщился – А если ты будешь спаивать солдат Вермахта, то сгниёшь в гестапо.
- Так они сами просят – хозяин хутора изо всех сил лебезил перед немцем – Пан офицер, мне ведь для освободителей ничего не жалко, только вот…
- Что, говори?
- Пан офицер, только не подумайте чего, просто мне уже нечем кормить ваших людей. Ни кур, ни поросят не осталось, эта последняя.
- Ах вот ты о чём. Ладно, потерпи до завтра.
- Завтра уезжаете? А я хотел вам предложить в баньке попариться, рыбки половить. Про охоту не скажу, потому как палят кругом из пушек, а зверь, наверное, ушёл. А так места тут знатные имеются. Там и домик у меня есть. Районное начальство частенько приказывало охоту обеспечить.
- И где же твой домик, в лесу?
- Точно так, в лесу, у речки стоит. С берега и не видать его, если не знать. Весной был там, как только снег сошел.
- У реки? А далеко отсюда?
- Да нет, вёрст семь будет, никак не больше. Начальство наше районное частенько заезжало поохотиться.
Кремер, словно почуяв неладное, вскочил из-за стола и вынув из планшета карту, развернул её перед стариком.
- Показывай!
- Виноват, пан офицер, не обучен.
- Это русская карта, идиот.
- А мне хоть русская, хоть хранцузская, один хрен. Неграмотный я.
Кремер грязно выругался.
- Хайнц! – в комнату вошел ефрейтор из команды Шермана, его отделение оставалось с майором пока Шерман и Ланге уже третий день обыскивали окрестные деревни – Немедленно собирайтесь, у вас пять минут.
- Jawol, Herr Major!
- И ты, старик, поедешь с нами, покажешь свой охотничий домик.
Майор Кремер сильно жалел, что три дня назад поддался доводам Шермана и Ланге. Он сам с отделением Хайнца вчера добрался до поворота реки и всё-таки нашёл место ночлега русского лейтенанта и маленькой фрау. То, что это были они, он нисколько не сомневался. Стоя там, где лежал этот русский и смотря туда, где повернули назад люди Шермана, он убедился насколько удачно было выбрано место, как будто сама природа им показала его. Егерям оставалось пройти каких-нибудь двести шагов, и они бы наткнулись на эту парочку. Только вот дал бы им пройти эти метры русский, или нет? Наверняка он был готов открыть огонь, и тогда судьба солдат была бы незавидной. Берега тут высокие, местность открытая, не выпрыгнешь и не спрячешься. Но этот Макаров проявил и мудрость, и терпение.
Кремеру только и оставалось изучать их следы, идущие в обратном направлении. Он теперь понимал почему лейтенант поступил на первый взгляд глупо, вернувшись на свой маршрут. Он понял, что выиграл этот раунд, поэтому не опасался засад. Они, должно быть, уже далеко, но если где-то в лесу нашли убежище, то… Шансы на его поимку снова возросли.

Броневик с трудом пробивался сквозь заросли и наконец остановился на берегу реки.
- Ну и где твой домик, старик?
- Так вон же. – старик показал на густые заросли противоположного берега, скрывающие избушку.
Кремер только сейчас заметил печную трубу.
- Герр майор, глядите, следы, свежие.
Хайнц всматривался в цепочку следов, ведущих к реке и идущих от неё. Кремер так же принялся изучать их.
- Хайнц, вы не видите ничего странного?
- Не знаю, герр майор. Здесь они спустились к воде, вот след сапога фрау. А вот здесь она выходила из воды. Хм… Вот это да!
- Поняли, наконец?
- Да, герр майор. Они нашли для неё новую обувь.
- В этом как раз, ничего странного нет. Можно предположить тысячу вариантов как они могли раздобыть обувь. Могли купить в какой-нибудь деревне, например. Но почему рисунок подошвы ботинок лейтенанта точно такой же, как и у новой обуви этой фрау? Они отличаются только размерами. Он что, нёс ботинки с собой и только здесь, сжалившись над своей подругой, предложил новую обувь?
- Действительно непонятно, герр майор. Хотя, если этот русский не случайно пришёл сюда, можно предположить, что где-то поблизости имеется какой-то схрон, может даже в этой хижине. Однако, очень странно и маловероятно, что в схроне эту фрау могла дожидаться обувь её почти детского размера. Очень это странно и непонятно, герр майор.
- Вот именно, Хайнц! Это говорит о том, что мы всё ещё слишком мало знаем про этого лейтенанта. И в связи с дочерью майора пограничника не так просто и очевидно. Ясно одно – он не простой человек, и появление его на границе не следует объяснять только лишь командировкой. Если он целенаправленно пришёл сюда, то этот старик может что-то знать, а может и нет. Эй, а как перейти туда?
Кремер обратился к старику, уже строя планы в отношении его.
- Так мосток же есть, вот он, пан офицер. Вы пройдете, у вас сапоги, а ваши солдатики в ботиночках ножки-то промочат.
- Секретный мост? Неплохо, неплохо. О, майн гот, опять!
- Что, герр майор?
- А вы присмотритесь, Хайнц. Туда они оба прошли по мосту, а обратно нет. Судя по следам на той стороне, он шёл так же по мосту, а она переходила вброд. Почему? Тут неглубоко, ей чуть выше пояса будет. Что за причуды такие?
Они переправились на другой берег. Хайнц обратил внимание Кремера на небольшую ямку и следы лейтенанта возле неё. Ему зачем-то понадобилось полкило глины. Группа направилась к избушке. Старик шёл впереди, за ним пятеро солдат, майор, Хайнц с тремя солдатами замыкал шествие. Обойдя почти незаметный даже вблизи забор, они остановились у калитки.
- Хайнц, видите следы этой парочки? Они идут куда-то в лес и возвращаются. Отправьте людей проверить.
- Да, герр майор.
Хайнц приказал троим солдатам пойти по следу.
В маленьком дворике с сараем, банькой и колодцем повсюду были видны следы недавнего пребывания людей.
- Ты когда был здесь в последний раз, старик?
- Так это… В апреле, на пасху. А с тех пор ни-ни.
Пока солдаты проверяли саму избу, майор снова наткнулся на нечто непонятное. Во дворе среди следов лейтенанта и его спутницы обнаружились другие. Это были следы ног, обутых в точно такую же обувь, но были меньше следов лейтенанта и больше следов фрау. Тут был кто-то третий, он несколько раз проходил по двору от избы к колодцу и к баньке. Но почему нет его следов за пределами двора, куда он подевался? Он тщательно зафиксировал и этот более чем странный факт в своём дневнике.
- Герр майор, в доме чисто, никого нет. – доложил ефрейтор Хайнц.
Кремер вошёл в избу. Печка, стол, две лавки, два топчана. На одном топчане тюфяк развёрнут, а на втором свёрнут. Значит спали вместе. «Хоть тут нет никаких загадок» – подумалось майору. А вот и развалившиеся старые сапоги у печки, один подмотан, как и следовало. На столе плоский металлический ящичек. Он явно предназначался для хранения пистолета. На топчане лежала аккуратно сложенная форменная одежда, солдатский ремень, котелок, фляжка, пустой вещмешок. Хайнц осмотрел одежду. Юбка с правой стороны была испачкана бурыми пятнами.
- Герр майор, это наверняка кровь собаки, которую зарезал этот русский. Помните ту, что лежала возле каменной щели? Там ведь и пряталась эта фрау. Она пыталась её застирать.
- Да, скорее всего, это так. Я не понимаю почему они не открывали ставен. Тут нет ничего, чем можно было бы освещать комнату, ни лампы, ни свечей. Днём и ночью они должны были пользоваться фонарём, но хотя бы днём можно ведь было экономить батареи. А во двор они не так часто выходили. Значит сидели в темноте?
- Ну почему сидели, герр майор? Хех…, лежали. – Хайнц ухмыльнулся.
- Вы думаете? Конечно, конечно, Хайнц, между ними явно близкие отношения, но всё-таки это странно. И снова с формы спороты петлицы, хотя на этот раз он её не разрезал на лоскуты.
Тем временем вернулась группа, посланная в лес.
- Докладывайте!
- Герр майор, они петляли по лесу словно ища что-то. Остановились у сухого дерева. Похоже, что эта фрау там училась стрелять, вот гильзы. В дереве чуть меньше сорока пуль.
- Вы хотите сказать, что они искали именно сухое дерево, чтобы только пострелять по нему?
- Так точно, герр майор! Гильзы двух калибров, наши и ихние.
- Запомните, солдат: русские пользуются пистолетными патронами, разработанными не где-нибудь, а в Германии.
Майор призадумался. Опять два калибра. Не носят же они по два пистолета. Его опять посетила мысль про схрон, хотя он отчего-то считал эту версию несостоятельной. Хайнц прав в том, что в схроне, если он есть, не может быть обувь детского размера. Да и где он может быть, если следы, кроме как к сухому дереву, никуда не ведут? Если схрон где-то по пути сюда, то почему она переобулась и переоделась именно тут, а не сразу у тайника? Если этот старик знает про тайник в самой избушке, то зачем он вообще сообщил о ней? Кремер не видел логики.
Закурив сигарету, Кремер позвал старика, всё это время ожидавшего во дворе.
- Ну-ка скажи мне – тут была еда?
- Была, пан офицер. Консерву я в сельпе покупал зимой, килечку. Съели они их, а во дворе пустые банки. Да, ещё приносил бульбы и цибулек.
- Что ты приносил, это что такое?
- Так бульба же, картоха.
- А, картофель. Покажи где он был.
- Да вот же в ларе. Ох, ты, мать твою… Простите, пан офицер, сорвалось.
- Что, всё съели? – майор даже не потрудился встать с топчана и посмотреть в ящик.
- Ага, подчистую. И вона чё оставили. Это не моё. – с этими словами он протянул майору какую-то бумажку.
Кремер оживился и выхватил её из рук старика. Это был листок, вырванный из блокнота.
Текст, написанный ровным твёрдым почерком, гласил:

Благодарим за гостеприимство и кров.
Ваше содействие Красной Армии не будет забыто.
Все понесённые убытки будут вам возмещены
после разгрома гитлеровской Германии.

Инженер спецлаборатории ГАУ РККА
лейтенант Макаров А.Н.

Санинструктор 17-го Брестского погранотряда
мл. сержант Гречушникова А.В.

29 июня 1941 года

Глаза Кремера налились кровью. Мало того, что он издевается над ними даже не скрывая своих следов, так ещё оставляет письменные документы с подписями и смеет писать о каком-то там разгроме Германии! Он, наверное, не знает, что пока они тут развлекались, его «легендарная и непобедимая» армия сдала Минск. Они бегут как зайцы, а он надеется их догнать. Нет, он не будет майором Кремером, если не возьмёт их. Тогда он заставит этого наглого лейтенанта сожрать свою писанину, а его шлюшку отдаст солдатам, и он будет на всё это смотреть. Выкурив подряд три сигареты и собравшись с мыслями, майор подытожил: Лейтенант с санитаркой жили тут три дня и ушли сегодня рано утром. По крайней мере два дня у них будет чем питаться.
Вообще-то это всё что удалось выяснить. Непонятным оставалось очень многое. Где они раздобыли такую же обувь, как у лейтенанта, во что теперь одета санитарка, почему они бросили её вещмешок, котелок, ремень и фляжку? Нашли новые, но где? И с какой стати в схронах запасать обмундирование для подростков? Никаких тайников в избушке не обнаружено. И, наконец, самое непонятное – кто был тот третий, что топтался во дворе? Как будто прилетел и улетел. Тут что-то не так.
- Хайнц, поехали в штаб дивизии, Шерману придется основательно прочесать эти леса, проверить каждый кустик!
Группа погрузилась в броневик и уехала, даже не подумав забрать старика. Через неделю за ним пришли из гестапо по наводке майора Кремера. Он предложил им поспрашивать старика насчёт схронов, оставленных большевиками в лесах. Услужливый старик сгинул в каком-то подвале так и не поняв чего от него хотят новые господа.

Почти непроходимая чаща постепенно редела. Алёна снова схватила за рукав Артёма.
- Тёма, кто-то говорит. – у неё, оказывается, был удивительно чуткий слух.
И действительно, прислушавшись, Артём тоже различил голоса. Осторожно пройдя ещё немного они уже поняли, что где-то впереди немцы. Слышался смех и плеск воды.
- Алёнка, жди тут, я погляжу что там. – скинув ранец, Артём пошёл на шум.
Наблюдая из-за кустов, он оценил обстановку. В речке плескались два десятка немцев, ещё двое стояли у двух мотоциклов BMW с пулемётами. На дороге стоял грузовик «Mеrsedes», а на лужайке, спускающейся прямо к реке, маленькая машинка «K;belwagen», которая, очевидно, привезла сюда вон тех двух обер-лейтенантов, сидящих на складных стульях у походного столика, возле которого хлопотал толстый немец в белом фартуке и колпаке. Самый настоящий пикник. А почему бы не присоединиться к нему?
Артём вернулся к Алёне.
- Немцы, двадцать пять голов. Нам их никак не обойти. Будем уничтожать.
- Тёма, их же много. Давай подождём, они сами уйдут.
- Не забывай, что нас всё ещё ищут. Во всяком случае мы обязаны так считать. Пока будем ждать нас могут накрыть. И потом они почти все голые и плещутся в реке. Пятерых, которые на берегу я уложу в две секунды, а остальных… как в тире у Томаша. – он улыбнулся – Помнишь?
- Тёма, а я могу помочь? Я хочу…
- Да, можешь, давай ползком за мной.
Он укорил себя за то, что забыл научить её передвижению ползком, но с удивлением увидел, что Алёна делает это как надо, правильно вынося вперёд руки и ноги. Полевые учения не прошли даром.
Подобравшись поближе к лужайке, Артём стал готовиться. Он выдвинул специальные зацепы на магазине и, приставив к нему другой, соединил их вместе. То же самое сделал и с двумя другими. Алёна вынула из кобуры пистолет и зарядила его.
- Аленький, слушай внимательно. Накинь капюшон и застегни его. Да, так. Очки опусти. Будь за этим деревом. Видишь винтовки в пирамиде? Это твоя цель. Я буду вон там и мне её оттуда, наверное, не будет видно. Стреляй в каждого, кто к ней приблизится. Она ближе, чем то дерево. Если что-то пойдёт не так, беги. Не спорь! Я тебя найду, я же рассказывал как это возможно. Ничего не бойся. Пистолет держи на предохранителе, чтобы случайно не выстрелить раньше времени. Ну, давай, ползи туда потихоньку, не спеши.
Артём подождал пока Алёна заняла свою позицию и отойдя метров на пять в сторону изготовился к стрельбе.
Он ещё раз пересчитал немцев. Да, всё верно, их двадцать пять. Жаль, что они про этот пикник не расскажут своим детям.
Автомат дробно застучал в его руках вычёркивая из списка живых двух офицеров, двух пулемётчиков и начавших выскакивать из воды многоопытных солдат группы Вальтера Шермана. Проведя высококлассные спецоперации в Бельгии, Франции, на Балканах и в Польше они один за другим бесславно погибали в русской речке, возможно даже не обозначенной на картах. Это была расплата за их самоуверенность и беспечность. Пока он переворачивал спаренные магазины одному из них всё же удалось подбежать к пирамиде. Как раз к той, за которой должна была следить Алёна. Артём прекрасно видел и эту пирамиду. Этот голый немец был обречён и уже взят на прицел. Если Алёна не решится нажать на спусковой крючок, он разберётся с ним сам. Но вдруг немец дёрнулся, выпустил из рук выхваченную из пирамиды винтовку, схватился за живот и упал навзничь. Она сделала это! Артём слышал, как Алёна продолжала стрелять пока не опустошила обойму. Кажется, даже попала другому немцу в бедро, которого добил Артём. Он поднялся и вышел на лужайку чтобы прикончить оставшихся шестерых, успевших выскочить на другой берег в надежде спастись. Но это оказалось не так просто. Берег был слишком крутым и высоким. Все шестеро так и остались лежать там. Несколько трупов речка медленно понесла куда-то. Артём осмотрелся. Возле легковушки невредимым на животе лежал толстый немец, он был белее своего фартука, дрожал всей своей жирной тушей и плакал, умоляя господина коммуниста не убивать его, потому что у него «drei Kinder».
- Schweigen! – прикрикнул на него Артём – Алёна, ты в порядке?
- Да… – из-за дерева медленно вышла бледная Алёна.
Разряженный пистолет висел на кожаном шнуре и бил её по ноге при каждом шаге, но она этого не замечала. Проходя мимо того, в которого она только что стреляла, Алёна прикрыла рот рукой и бросилась обратно в кусты. Подождав минуту, Артём подошёл к ней. Он поднял её и на руках отнёс к дереву.
- Ножки не слушаются да, родная? – девушка кивнула головой – Ничего, так бывает, посиди, пройдёт.
Тут Артём заметил какое-то движение. Быстро подбежав, выхватил пистолет из руки ещё живого офицера и выбросил его в реку. У немца была прострелена грудь и шансов выжить без помощи не было. Но это мало интересовало Артёма, он снова повернулся к Алёне и вдруг услышал:
- … Makarow… Herr Leutnant Makarow…
- Э, да мы знакомы! А почему я тебя не знаю, кто таков? – Он поднял обер-лейтенанта за ремень и, подтащив к машине, посадил на заднее сиденье – Я тебя внимательно слушаю.
- Я… Я видел вашу фотографию на границе. Мы вас ищем уже неделю. Теперь я вас нашёл. – немец горько усмехнулся.
Артём вытащил из его кармана документы.
- Обер-лейтенант Эрих Ланге, абвер. Ого! Где-то я слышал эту фамилию. Погоди-ка! А не от Оскара Горецки?
- О, да! – Ланге задыхался – Я готовил операцию по вашему похищению. Вы нас тогда обманули, да и сейчас обманываете. Наш майор Кремер будет в бешенстве. Вы уничтожили его лучших людей. Это обер-лейтенант Шерман, командир группы.
- Вот вы кто. Почему ты признался во всём этом?
- Вы меня всё равно убьёте, если я сам не умру, так хоть знайте кого.
Артём поискал в машине и нашёл аптечку. Пинками подняв всё ещё скулящего толстяка, приказал перевязать Ланге. Пока тот занимался перевязкой, спросил его, пнув ногой большую продолговатую сумку.
- Что здесь?
- Там еда, еда, герр коммунист. И ещё коньяк.
- И где же вы взяли эту еду, ограбили кого-то?
- Тут в одной деревне… Простите, герр коммунист.
- Заткнись, я не коммунист. – толстяк был искренне удивлён этим фактом – Закончил? Слушай внимательно. Сейчас берёшь эту сумку и переносишь на тот берег, потом вернёшься и перенесёшь наши вещи. Понял меня? Если их хоть немного промочишь я тебя самого утоплю.
Толстяк в ужасе бросился выполнять приказ. Артём пристально следил за дорогой.
- Почему вы не убиваете меня? – спросил Ланге.
- Это уже необязательно. Я даже желаю тебе выжить в этой войне, чтобы ты увидел разгром Вермахта, падение Рейха и унижение Германии.
- О чём вы говорите? Конечно, вы ведь не можете знать. Наша армия проходит в день по тридцать километров, а ваша бежит. Мы вчера взяли Минск. – сообщая русскому эту новость, Ланге обратил внимание, что на лице русского не дрогнул ни один мускул, словно он про это уже знал.
- А ты внимательно смотрел на карту, ты хоть представляешь сколько этих километров в России? Ваши генералы знали главную нашу военную тайну и даже говорили её вашему бесноватому фюреру, а он не послушал и повёл вас к краю пропасти.
- И что же это за тайна?
- Я ведь уже сказал. Россия большая, поглотить её невозможно. Любой враг подавится.
Тем временем повар перенёс сумку, ранец и рюкзак на другой берег.
- Садись за руль и вези офицера в госпиталь. Но вези осторожно, не спеша, а то он умрет. Понятно?
- Понятно, герр комм… герр офицер. – повар завёл машину и сдал назад чтобы развернуться, но Ланге остановил его.
- Герр Макаров, прошу вас…
- Что ещё, спросить хотите? – Артём подошёл к машине. Ланге с трудом кивнул головой – Ну, спрашивайте побыстрее.
- Майора Кремера ставят в тупик загадки, которые вы задаёте. Вы не могли бы раскрыть хотя бы некоторые?
- Может быть, Эрих. Что же мучает вашего майора?
- Ваше оружие… Почему капсюли не раздавлены, как это происходит?
- Боюсь, что это сложный для вас технический вопрос, но если запомните, то… Высокочастотный электромагнитный импульс мгновенно нагревает боеприпас. Микроволны. Порох сгорает полностью, спусковой механизм не участвует в процессе и это стабилизирует оружие. Что-то ещё?
- Да, если можно. Вы разрезали вашу униформу и сапоги, сорвали знаки отличия. Почему? Мы не можем понять.
Артём рассмеялся. Он и предположить не мог, что его бессмысленное по сути действие так озадачит этих «сверхчеловеков».
- Именно поэтому, Эрих! Чтобы забить ваши головы ненужной информацией, а там, глядишь, и по-настоящему полезные для вас сведения окажутся бесполезными. Если ваш майор всё же найдёт место где мы прятались три дня, то, наверняка, у него прибавится парочка таких же неразрешимых загадок. Если бы я вёл себя как профессионал, то вы бы смогли меня выследить. Поезжайте, вам не следует терять время, передайте вашему майору, что ему лучше не приближаться ко мне. Прощайте.
Проследив за отъезжающей машиной, Артём снова подошёл к всё ещё бледной Алёне.
- Тём, а так со всеми бывает? И у тебя было?
Артём кивнул.
- Да, моя хорошая. Хотя нет, не со всеми, но с многими. А вот про отказавшие ноги не знаю. У меня так было, вот и у тебя тоже. Мы, оказывается, одинаково реагируем. Давай, моя родная девочка, попробуем пройтись потихонечку.
Поддерживая Алёну, он подвёл её к реке. Подхватив на руки вошёл в воду и перенёс на другой берег, бережно опустив на землю как величайшую ценность. Потом помог ей взобраться наверх. Берег оказался старой дамбой, заросшей ежевикой. Он оставил Алёну и принёс сюда же все их вещи.
- Посиди тут, я кое-что сделаю и приду. Там аптечка немецкая, неплохая, может пригодиться.
Артём снова переправился на лужайку. Сквозь заросли Алёна смотрела как он сложил на берегу две коробки с пулемётными лентами, несколько гранат, цинк винтовочных патронов. Потом вдруг стал обыскивать сложенную на берегу одежду и вещевые мешки. Артём искал сигареты, и немало их насобирал, почти все они были курящими. Переправив трофеи и перенеся их к Алене, он попросил её сложить сигареты в один из контейнеров, в котором был когда-то табак. Их оказалось много, пришлось заполнять и второй контейнер. Он нарочно давал задания Алёне, чтобы та отвлеклась от произошедшего. После сигарет ей надлежало вытащить патроны из лент, заправить пустые магазины и сложить остальные в ранец. Она занялась этим делом и смотрела за Артёмом, который сначала прострелил бензобаки грузовика и мотоциклов, потом стал набирать из вытекающих баков бензин в каску и обливать им сваленные в кучу вещи немцев. Потом на эту кучу побросал всё их оружие и поджёг. Вытянув палкой из огня горящее тряпьё, он кидал его на мотоциклы и под грузовик. Земля, обильно политая бензином, вспыхнула и машины загорелись. Пока он переправлялся обратно стали раздаваться негромкие хлопки. Это разрывались патроны в начавших гореть винтовках.
Алёна ждала его уже заметно ожившая.
- Ну что, подруга моя боевая, осмотрим наши трофеи. Ну-ка что у нас тут за еда? Ого!
В сумке лежали четыре куриные тушки уже ощипанные и выпотрошенные. Восемь кругов колбасы, шмат сала, свиной окорок и три круглых хлеба завёрнутые в вышитые рушники. Но Артём особенно обрадовался ещё непочатой бутылке настоящего французского коньяка.
- Эх, жаль! Не с кем распить. Вот бы Андрей был живой и рядом. – он загрустил, вспомнив друга – Ну ладно, давай-ка мы подкрепимся. Ты как себя чувствуешь, тошнота прошла?
- Да, уже нормально.
- Тогда доставай нашу картошку.
- Прямо тут, а если они придут? Ты же отпустил их.
- Пока доедут, пока этот боров расскажет, пока соберутся… Ну не думают же немцы, что мы с тобой, этакие кретины, нахулиганив, останемся на месте, а не побежим, смазав пятки. Вот и пусть не думают, а, значит, сильно торопиться не будут. Трупы никто не украдёт. Твоё здоровье, девочка моя. – он отхлебнул коньяк и поцеловал Алёнку в губки – Ай, как сладко!
- Тёмка, не хулигань, лучше отрежь мне кусочек окорока…

Основательно подкрепившись Артём с наслаждением затянулся сигаретой. Пуская дым кольцами, он смотрел на лужайку, усеянную голыми трупами, на догорающие машины, и продумывал план действий. Немцы обязательно приедут, чтобы, как минимум, забрать технику и оружие, собрать трупы. Вопрос только в том в каком количестве они будут. Да, если их будет слишком много, то отсюда можно, оставаясь незамеченными с того берега, забежать в лес. А если их будет мало, то…
А вдруг сам майор Кремер пожалует на поминки своих головорезов? Да! Любой майор, который появится в зоне поражения, будет уничтожен им в первую очередь.
- Алёнка, мы пока никуда не пойдем.
Алёна, уже поняла, что он замышляет какую-то авантюру и не удивилась этому заявлению.
- Ты задумал очередную глупость?
- Ага! Мы дождёмся, когда они приедут проверять что тут произошло. Всё-таки технику им нужно забрать. Они же не знают, что всё уже обратилось в прах. Нет, это будет не стопроцентная глупость. Если почувствую, что не одолею их, мы уйдём, а они оттуда нас не увидят, и берег тут выше, и заросли густые. Кстати, держи, это для тебя. – он протянул ей два магазина к немецкому автомату.
- Зачем они мне?
- Во-первых, они удобны для хранения патронов. Во-вторых, они подходят к твоему пистолету. Попробуй вставить. Видишь? В них по тридцать два патрона, если начнется бой, то ты сможешь надёжно прикрыть мой тыл. А пока разбери эту аптечку. Мне кажется, что в ней много полезного.
Артём вскрыл цинк и стал укладывать пачки патронов в крайнее отделение ранца. Теперь у него больше тысячи патронов. А теперь надо подготовить место и внимательно осмотреть берег.
Алёна просто покидала склянки и пакеты в свою сумку, а потом прилегла подремать в тенёчке, пока Артём готовил позицию.

Броневик проходил поворот за поворотом. Кремер начинал нервничать от этих кривых улочек. Почему русские не могут строить свои города с прямыми улицами? А может это тоже элемент обороны? Чушь! Они просто варвары! Им неведомы циркуль и линейка. Наконец они добрались до центра. Здесь в здании бывшего большевистского начальства располагалась вновь открытая комендатура. Во дворе была какая-то суматоха. Лейтенант командовал посадкой в грузовой автомобиль группы солдат.
- Что-то случилось, лейтенант?
Лейтенант, увидев майора, вытянулся в струнку и выкинул руку в приветствии.
- Так точно, герр майор. Тут недалеко, у реки уничтожили группу наших солдат.
- Да? Кто же это сделал?
- Не могу знать, герр майор, мне приказано оцепить то место и ждать.
- Здравствуйте, Кремер. – за спиной майора как будто из ниоткуда возник долговязый гауптман.
- А, это вы, Клаус. Может расскажете что тут за возня?
- Конечно расскажу, тем более, что это непосредственно касается вас. Группа Шермана уничтожена.
- Клаус, чтобы уничтожить группу Шермана потребуется целый батальон русских. Вы не ошибаетесь?
- Не ошибаюсь. Имеются двое выживших, один из которых ваш офицер.
- Ланге?
- Возможно. И, кстати, оба утверждают, что русских был не батальон, а всего двое, один из которых молодая женщина. Офицер сейчас в госпитале. А от второго пока толку мало, напуган и несёт бред.
Только сейчас Кремер заметил стоявший неподалёку «кюбельваген», принадлежавший его людям.
- Хайнц, оставьте мне водителя и поезжайте за ними. Вы знаете что меня интересует и что надо охранять. Я съезжу в госпиталь и приеду следом за вами.
- Zum befehl, Herr Major!
Спустя десять минут Кремер стоял перед лежащим на койке помощником.
- Ланге, неужели вы нашли этого русского? И какого дьявола вы вздумали устроить пикник в разгар поисков? А, впрочем, это вы мне объясните после выздоровления. Итак, не теряя моего времени и ваших сил, рассказывайте.
- Это был он, герр майор, лейтенант Макаров. Всё произошло внезапно и быстро, я не успел что-либо понять. Кажется я первый получил пулю. Когда очнулся, всё было кончено. Он убил всех. Не тронул только повара Гюнтера. Это он привёз меня сюда.
- Как же это он не заметил брак в своей работе? Вы ведь тоже живы.
- Заметил, но приказал Гюнтеру перевязать меня.
- Вот как! Вы говорили с ним, видели его шлюшку, во что она была одета и обута?
- Говорил. Видел. Очень красивая фроляйн. Одета и обута так же как он, но форма не камуфлирована, просто тёмно-зелёного цвета. – он пересказал свой разговор с Макаровым, чем вызвал приступ бешенства у майора.
- Разгром, падение, унижение?! – Кремер орал так, что в палату стали заглядывать любопытные – Закройте дверь! Вы ему сказали, что Минск взят нами?
- Сказал, конечно, но мне показалось, что он даже не придал этому значения, как будто речь шла о какой-то деревушке. Такое впечатление, что это не было для него новостью. И ещё, герр майор... – Ланге перевёл дух.
- Говорите же!
- Я попросил его объяснить про гильзы с неразбитым капсюлем.
- Вот как! И он вам рассказал?
- Да. Заряд воспламеняет высокочастотное электромагнитное излучение.
- И вы поверили в этот бред? Больше он вам ничего не раскрыл?
- Когда я спросил его насчёт изрезанной формы там на заставе, он рассмеялся и сказал, что это бессмыслица для того, чтобы нас запутать. И ещё сказал, что если вы найдёте место где они прятались эти дни, то таких неразрешимых загадок наверняка прибавится.
Лицо Кремера покрылось пятнами.
- Тут он прав. Я действительно нашёл это место. И на самом деле есть о чём его спросить. Особенно о загадочном третьем человеке, который возник ниоткуда и исчез в никуда. Только ради этого его следует изловить. Ну что же. Выздоравливайте, Ланге, а я поеду посмотрю на ваш пикник.
- Не надо, герр майор. Я чувствую – он всё ещё там, он просил передать чтобы вы не приближались к нему.
- Вы в своём уме? Прошло уже три часа, вы думаете он там ждёт? Это было бы слишком дерзко даже для него.
Кремер вышел из госпиталя и велел водителю ехать на место гибели группы Шермана.

Артём дремал в вырубленной им в зарослях ежевики пещере. Алёна спала рядом, положив голову ему на грудь. Ситуацию контролировал дрон. Он следил за дорогой и за местностью вокруг них. Наконец вибрация часов разбудила Артёма. Он посмотрел на экран. К ним двигалась колонна из двух грузовиков и бронетранспортёра. Некоторое время Артём соображал почему один грузовик был пустым. Наконец понял: в него собираются грузить трупы.
- Алёна, проснись. Они едут. Накинь и застегни капюшон на все кнопки, одень перчатки, приготовь оружие.
- Тёма, подумай хорошенько.
- Конечно, родная. Мы в любой момент сможем отсюда уйти, не волнуйся, я же не стану рисковать понапрасну. Просто появилась возможность уничтожить наших преследователей. Если получится, то нас оставят в покое.
Наконец колонна появилась в прямой видимости. Лейтенанту, сидящему в кабине первой машины, стало понятно, что заниматься им придётся только трупами. От грузовика и мотоциклов остались только дымящие остовы.
«Давай, давай, давай, протяни ещё десять метров, ещё...» – словно бы немецкие водители могли его услышать, и тем не менее они остановились почти там, где и было удобно Артёму.
Ефрейтор Хайнц в смотровую щель броневика отчётливо увидел, как с противоположного берега над зарослями ежевики взметнулась рука и бросила гранату, которая попала точно в кузов с пехотинцами. Сразу за первой туда же полетела вторая. Из кузова посыпались выжившие. Их было немного, но все оглушённые и окровавленные в разодранной одежде. Грузовик загорелся, а солдаты попали под убийственный огонь. Ещё одна граната взорвалась под бензобаком второй машины, превратив её в огромный факел.
- К бою! – заорал Хайнц и в ту же секунду на пол бронемашины рухнул пулемётчик с дыркой во лбу – Все кроме водителя вон из машины, занять позиции! Мартин, бери троих и обойди его вон там. Он не должен видеть вас со своего места. Всем отстреливаться!
Хайнц показал направление стрельбы, но увы. Все его люди были вооружены автоматами, до стрелка около ста семидесяти метров, а МР-40 на таком расстоянии не слишком эффективен.
Артём вел огонь по высадившимся из броневика, не давая им высунуться. К пулемёту они больше не подходят и правильно делают, потому что мгновенно стали учёными глядя на лоб своего пулемётчика. Сколько пехотинцев из грузовика осталось в живых он пока не знал, но и действий от них тоже не видел. Наверное, приходят в себя от потрясения. Вдруг он услышал выстрелы у себя за спиной. Обернувшись назад увидел, что Алёна стреляет куда-то вправо. Сквозь стебли было видно как падает на землю один и держится за бок другой немец, ещё двое чуть позади уже начали обстреливать наугад невидимых стрелков. Он выхватил свой пистолет как раз вовремя, потому что Алёна расстреляла всю обойму, а автоматом в зарослях было неудобно действовать. Несколько точных выстрелов остановили всю четвёрку, обошедшую их с фланга.
- Алёна, перезарядись и эти магазины заправь! Я их сейчас всех кончу, сволочей!
С этими словами он сменил спаренные магазины и, захватив оставшиеся три гранаты, пошёл вдоль берега на дистанцию броска.
Хайнц видел как один за другим пали его люди на том берегу. Он понял, что им не дадут подняться и велел водителю броневика разворачиваться. Оглянувшись на дорогу, Хайнц увидел приближающийся «кюбельваген» с майором Кремером на переднем сидении.
В то же мгновение две гранаты одна за другой упали как раз туда где лежала оставшаяся часть его отделения, не успевшая спрятаться в броневике.
Кремер понял масштаб катастрофы почти сразу. Из облака пыли возникла фигура ефрейтора Хайнца. Он кричал и махал руками.
- Герр майор, уезжайте! Скорее! – и в ту же секунду пуля, влетев в затылок Хайнца, вышла через левый глаз, превратив его в кровавое пятно.
- Разворачивайся, быстрее! – кричал майор водителю – Едем, едем!
И тут он увидел его! Заросли скрывали лейтенанта по пояс. По движениям русского Кремер понял, что он взводит гранату. Водитель уже завершил разворот и включал передачу. Кремер видел, как граната перелетела реку и устремилась прямо к нему. Его спасло расстояние, которое было велико для точного броска. Автомобиль уже начал разгоняться, когда граната разорвалась рядом с дверцей. Осколки обдали лицо майора горячим железным ветром. Он закричал от дикой боли, лицо было окровавлено, правый глаз вытек, майор потерял сознание.
Артём навёл автомат, намереваясь довершить дело, но уехавший следом броневик принял длинную очередь своими бортами, заслонив автомобиль.
«Ну, ладно. Будем считать, что мне сегодня не повезло» – подумал Артём.
- Алёна, ты в порядке?
- Да, Тём. Мы уходим, да?
- Да, приготовься, собери всё, я сейчас перейду, проверю там.
Он снова переправился на тот берег. Оказалось, что там были и живые. Испуганные безоружные пехотинцы лежали на дне кювета.
- Всем встать! Вы из группы Шермана? Нет? Вам повезло. Значит так, собрать всё оружие, кинуть в огонь. И можете быть свободны. Понятно? Выполняйте и может проживёте ещё пару месяцев!
Он стоял рядом, наблюдая как четверо «арийцев» выполняют его приказание. Он отпустил их, и они побрели по дороге постоянно оглядываясь на русского, уничтожившего их взвод и переправляющегося на противоположный берег.
- Всё, Алёнка, уходим. Хватит на сегодня. Ты у меня просто молодец!
- Тёма, а о чем ты говорил с тем раненым немцем?
- Ах, с тем? Представляешь – это та самая группа, которая нас искала.
- Я слышала, он что-то говорил про Минск.
- Да, Минск они взяли вчера.
- Как же так, Тёма? – в глазах девушки появились слёзы.
- Ничего, Алёнка, ничего, всё вернем. На войне всякое бывает. Поражение в одном сражении не означает поражение в войне. Мы ещё вернемся. Ты же в это веришь. Пойдём, нужно до темноты уйти подальше и найти место для ночлега.

Артём не без оснований полагал, что их больше преследовать никто не будет. Скорее всего это и был майор Кремер и, вероятно, он ранен, или даже погиб. Шермана и его группы больше нет. Вряд ли абвер назначит кого-то ещё искать по лесам русского лейтенанта с автоматом неизвестной конструкции. А если даже и назначит, то будет поздно. Они приближаются к линии фронта и главная задача – это найти способ её перейти.
Они нашли ручеёк с чистой водой и решили тут остановиться на ночлег. Пока Артём решал ставить шалаш, или нет, Алёна собирала сухой хворост поблизости и вдруг, словно услышав что-то, подбежала к Артёму.
- Там кто-то разговаривает. – она спряталась ему за спину и потянулась к пистолету.
Артём стоял прислушиваясь. Да, действительно слышен разговор, но говорили на русском. Потом наступила тишина и вдруг из зарослей вышли несколько человек с винтовками, направленными на них.
- Спокойно, ребята. Свои! – он поднял руки только чтобы успокоить их.
Солдаты были одеты кое как, почти у всех обмундирование было изодрано, некоторые ранены, но повязки давно не менялись. Следом за ними вышел капитан. У него был вид сильно измученного человека.
- Кто такие, документы имеются?
Артём протянул ему офицерскую книжку. Капитан внимательно изучал её.
- Вы, лейтенант, из такой солидной конторы. А здесь что делаете?
- На момент начала войны был в командировке на границе. Могу командировочное удостоверение показать. Сейчас следуем на соединение с Красной Армией.
- Не надо, лейтенант. А вы? – он обратился к Алёне – Вы медик?
- Санинструктор, младший сержант Гречушникова. – Алёна протянула капитану солдатскую книжку.
- Брест? Вы идёте из Бреста? – удивился капитан.
- Так точно, из Бреста, товарищ капитан.
- Вот что, лейтенант, и вы, санинструктор, поступаете в мою команду. Будем вместе пробиваться. То, что хотя бы пистолеты есть – хорошо. Постарайтесь добыть более серьёзное оружие.
- Зачем? У меня и так имеется. – Артём взял в руки спрятанный за деревом автомат и показал капитану.
- Ух ты! Это что, трофейный?
- Никак нет, наш.
- На автомат Фёдорова похож. Ну что ж тогда хорошо. А у вас, санинструктор, имеется перевязочный материал? Раненых половина.
- Конечно, товарищ капитан, у меня всё есть, всех перевяжу.
Алёна приступила к перевязке раненых, которые встали в очередь. Присутствие красивой девушки оживило солдат, они старались оказывать ей знаки внимания, но все и так понимали, что перед лейтенантом у них шансов нет.
Капитан приказал всем отдыхать и присел у дерева рядом с лейтенантом. Артём достал портсигар и предложил сигарету капитану.
- Ого! Да ты богач, лейтенант. А у нас уже четвертый день уши пухнут. Ни еды, ни курева. Водой питаемся.
- Ах, ты..! Что же это я? Бойцы, подойдите. – Артём открыл сумку и достал четыре куриные тушки. У солдат округлились глаза. – Пока не совсем стемнело, соберите хворост. Тут на всех хватит. Давайте шустрее.
- Откуда такое богатство, лейтенант, никак хутор какой ограбил?
- Ограбил награбленное, товарищ капитан. У немчуры отнял.
- Это как же ты сумел?
Артём рассказал про бой у реки.
- Погоди, погоди! Мы на дымы шли и вышли к реке. На берегу три грузовика и мотоциклы. Сорок трупов насчитали. Хочешь сказать, что это твоя работа?
- Ну да. Вот, прошу вас. – Он достал из ранца коньяк и предложил капитану. – Я никогда не вру.
Капитан с сомнением покачал головой. Хотя трофеи лейтенанта говорили сами за себя.
Тем временем солдаты насадили куриные тушки на прутья и жарили их над углями. Алёна перевязала всех, пригодился стрептоцид из немецкой аптечки. У одного бойца уже начиналось нагноение, и он был как раз кстати.
Четыре курицы, несколько картофелин и каравай хлеба утолили голод четырнадцати человек. Но, пожалуй, не меньше чем ужину, красноармейцы обрадовались куреву. Как же вовремя им встретился этот лейтенант.
Маленькое подразделение устраивалось на ночлег.
Артём и Алёна отошли спать подальше, от любопытных глаз, но с первыми лучами солнца появились в лагере. Один из солдат уже копался в сумке с продуктами.
- Отставить! – раздался голос капитана – Всем подъём! Санинструктор, за распределение продуктов будете отвечать вы. На завтрак по ломтю хлеба и сала. Принять пищу и вперёд. А тебе – он обратился к любопытному солдату – нести эту сумку, и если хоть одна крошка пропадет… – он показал ему кулак. Ясно?
- Так точно, ясно, товарищ капитан!
- Тёма, чего это он? – негодовала Алёна, когда группа уже тронулась в путь – Еда же есть, почему не накормить как следует?
- А сколько мы будем идти? Никто этого не знает. Я бы и того не дал, что капитан позволил. День можно потерпеть, а вот вечером, чтобы лучше спалось и отдыхалось – это да. Между прочим, я один круг колбасы тебе в рюкзак положил. Хоть маленький, но НЗ будет.
Они двигались медленно, посланный вперёд дозор из двух бойцов то и дело докладывал о немцах на дорогах, пересекающих их путь. Приходилось подолгу выжидать пока в их колоннах появится промежуток достаточный, чтобы группа перебежала дорогу. В итоге к вечеру они смогли пройти не больше десяти километров.
- Чувствую, я лейтенант, что дальше будет ещё хуже. Чем ближе к фронту, тем больше концентрация войск. И откуда столько набежало? Как саранча. – сетовал капитан пока Алёна нарезала хлеб и остатки сала на ужин.
- Да, это так, товарищ капитан. А может двигаться ночами?
- Ночью да по лесу? Тут такие леса, что и полная луна не поможет. Хоть глаз выколи.
- Согласен, будет медленно, но он ведь должен закончиться, этот лес. А вот по более-менее открытой местности пойдём быстрее и без помех.
- Знать бы куда идти, чтобы на эту местность выйти. У меня карты этого района нет. Мы даже примерно не знаем где находимся.
- Вот если завтра выйдем к какому-нибудь полю, то обходить его не стоит. Просто сделаем привал до ночи. А по темноте мы можем хоть параллельно с немцами двигаться.
- Хм… А это мысль. Немцы ведь всё равно к линии фронта идут. Зачем нам пересекать дороги? Мы ведь и днём можем параллельно идти. Они нам направление покажут.
- Тоже верно, товарищ капитан.

Они шли ещё два дня. О приближении к линии фронта говорила доносящаяся до них непрерывная канонада и почти постоянно летящие в обоих направлениях немецкие бомбардировщики и истребители. Самая главная и трудная задача – пересечение этой линии – была впереди.
- Товарищ капитан, немцы! Примерно в трёхстах шагах отсюда расположились. – доложили идущие впереди дозорные.
- Много?
- Шесть танков в лесу.
- Танков? Докладывайте толком.
- Шесть танков, техники и экипажи.
- Товарищ капитан, разрешите я сам проверю. – Артём поймал беспокойный взгляд Алёны.
- Давай лейтенант, только поосторожнее. Всем отдыхать, не разговаривать, не курить.
Артём вернулся через полчаса.
- Действительно шесть Т-3 на опушке. Экипажи и техники, видно к бою готовят, в моторах копаются и боеприпасы грузят. Я успел увидеть, как отъезжает топливозаправщик. Прямо через лес. Значит и заправлены под завязку.
- Да-а, – задумчиво протянул капитан, – и всё против нашего брата.
- Сжечь бы их, а, товарищ капитан? – глаза Артёма горели азартом. – Даже если только экипажи перебьём, то и это немалый урон. Их долго готовят и это дорого стоит.
- Перебьём чем? У нас патронов по паре на брата. Думали там на речке разживёмся немецкими карабинами, так их кто-то в огонь побросал. Не знаешь кто это сделал? – капитан находил возможным шутить в такой обстановке и это было правильно.
- Виноват, товарищ капитан, привычка, – подыграл ему Артём, – а за патроны не думайте, у меня их куча немецких, а автомат мой их неплохо ест. Огневое подавление я обеспечу, тем более танкисты те только в танке асы, а в стрелковом бою никакие. Главное – никому не дать уйти, а на это дело и по паре патронов хватит. Там не больше тридцати человек, к тому же через двадцать минут они сядут обедать, вот когда самое время их накрыть.
- А с чего ты взял, что они обедать собрались?
- Там подвода стоит и немец в белом колпаке при двух термосах. Немцы пунктуальны, а сейчас время двенадцать сорок две. Значит ровно в тринадцать у них обед.
- Ну что же, может и получится. Пошли, только тихо и дышать через раз.
Они расположились полукругом возле лагеря танкистов. Немцы действительно собирались обедать, мыли руки и подходили к подводе с мисками. Красноармейцам была поставлена задача следить за тем, чтобы никто не ушёл. Когда всё было готово, капитан дал команду Артёму кивком головы, а тот не заставил себя долго ждать. Автомат его сегодня стрелял так, будто соскучился по работе. Не успевшие понять происходящее немцы смотрели как их товарищи один за другим падали замертво, но по инерции продолжали проглатывать свой обед, а следом и сами получали пулю на закуску. Через несколько минут всё было кончено. В этот раз повара Артём не пожалел – это война, зато лошадь постарался не задеть – это война людей.
Маленький отряд вышел из укрытий. Капитан Фесенко шестерым красноармейцам приказал выдвинутся дальше для наблюдения за противником. Артём залез в крайний танк и достал из его чрева два автомата и две сумки с гранатами.
- Ребята, в остальных такой же комплект, быстрее! Товарищ капитан можем танки подорвать.
- Давай, лейтенант, пошустрее.
Артём положил рядом с каждым танком по гранате и открыл башенные люки. Посланные вперед бойцы были возвращены назад.
- Все отходите подальше в лес, снаряды будут детонировать.
Артём бросал гранаты в люки. За те несколько секунд, пока граната срабатывала, он успевал спрятаться за соседним танком, а после подрыва процесс повторялся на следующем. Итак, все шесть танков были уничтожены. К тому времени как немцы поняли что произошло, они были далеко. Теперь у них было оружие, боеприпасы и вдобавок два термоса с кашей и хлеб. Отойдя подальше они основательно подкрепились. Потом быстрым шагом отшагали часа три. Дальше идти было нельзя. Они вышли на дорогу и лес закончился. Надо было ждать темноты.
- Знать бы где мы сейчас находимся. Ты что, лейтенант, цель нашёл? – Спросил капитан Артёма уже несколько минут всматривающегося в прицел.
- Пытаюсь ответить на ваш вопрос, товарищ капитан. Я так полагаю, что мы южнее Могилёва порядка ста двадцати километров и юго-восточнее Бобруйска порядка семидесяти пяти километров.
- Ух ты! Это как же ты понял?
- А вон указатель на дороге. Поначалу не увидел, он ржавый весь, но я разобрал. Написано: «Жлобин 15». От Жлобина до Бобруйска около шестидесяти километров. Значит от нас семьдесят пять. А Жлобин почти прямо на юг от Могилева сто пятнадцать, сто двадцать километров. Это, конечно, если по прямой считать.
- Удивил, лейтенант. Ты не картограф, случайно?
- Никак нет, товарищ капитан. Просто помню карту.
- Ишь ты! Однако, как будем переходить линию фронта, есть мысли?
- Никаких. Не имею такого опыта. Но, думаю, что лучше ночью. Хотя можно и днём при условии неразберихи с той и другой стороны.
- Ну да. Ждать пока они прорвут нашу оборону, или наши отбросят их. Нет, это не дело.
- Товарищ капитан, разрешите? – подал голос слушавший офицеров старшина.
- Конечно говори, Семён.
- Если наши в обороне, значит всё как полагается – окопы, траншеи, охранение и прочее. А немцы?
- То есть?
- Ну в одной деревне одна рота сосредоточится, в другой вторая, третья... Зачем им окапываться, если они успешно наступают?
- Значит у нас может быть шанс просочиться между ними. Что скажешь, Макаров?
- Разумная мысль, но проверить не мешает. – «Одна голова хорошо, а три ещё лучше. Правильный капитан Фесенко, не солдафон, понимает, что все мы в этом деле новички. И старшина молодец.»
- Ну это само собой, проверим, но ночью.
- Товарищ капитан, разрешите я сейчас выдвинусь и понаблюдаю за передним краем. А как стемнеет, вернусь и решим.
- Ну давай, бери двоих и идите.
- Не надо, одному проще. – Артём снова поймал тревожный взгляд Алёны.
Казалось, он забыл о её существовании. Но это было не так. Алёна с полными слёз глазами пыталась отговорить его.
- Тёма, зачем, почему ты?
- Тише, тише, родная, не надо плакать. А кто же? Если я могу сделать лучше, чем любой из них, почему нет? Не буду просить тебя не волноваться, всё равно будешь. Ты просто жди. Ладно? Может уже сегодня будем у своих.
Артём перебежал ту самую дорогу на Жлобин и где ползком, где пригнувшись прошел вперёд почти на километр. Уже совсем стемнело, поэтому по вспышкам разрывов он определил, что передний край всего в паре километров. А самое главное то, что старшина оказался прав. Справа и слева находились то ли деревни, то ли хутора. И только с их стороны в сторону передовой пулемёты выбрасывали щупальца очередей трассирующими. Артём редко пользовался помощью дрона, но сейчас решил посмотреть в инфракрасном режиме. Всё же вместе с ним будет Алёна и нельзя ошибиться. Хотя война только разгоралась, и кто знает, как всё повернётся. Разве на нашей стороне безопасно? Нет, конечно, но всё же среди своих.
Он вернулся к часу ночи. Алёна бросилась к нему.
- Со мной всё в порядке, родная. Надо доложить.
- Ну что скажешь, лейтенант, сможем пройти? – капитан сам подошёл к ним.
- Да, надо немедленно выдвигаться. Километра три идти придётся.
Капитан поднял людей и дал пять минут на подготовку. Артём отвёл Алену в сторону.
- Не плачь, Алёнка, не время. Я ведь тоже переживаю, когда тебя нет рядом. Ты должна быть готова к тому, что мы расстанемся на время.
- Почему? Я не хочу!
- Бог мой, что ты такое говоришь, да разве я этого хочу? Война меняет всё и всех, кто с ней соприкасается. Я ведь не говорю, что мы должны расстаться, а то, что ты должна быть готова к этому. Хотя я действительно не хочу, чтобы ты была рядом со мной пока идёт война. Я сделал всё что мог для твоей безопасности, но всё равно мне за тебя страшно. И не смей во мне сомневаться, слышишь?
- Хорошо, любимый… Пойдём…
Артём вёл отряд по заранее намеченному маршруту, время от времени незаметно поглядывая на свои часы. Наконец они вышли в стык между двумя опорными пунктами немецкой пехоты.
- Товарищ капитан, отсюда только ползком порядка полутора километров. Ориентиров нет, только по вспышкам.
Они ползли замирая, когда немцы отстреливали осветительные ракеты. Наконец позиции немцев остались позади, но расслабляться было рано. Наверное, это должно было случиться. Кто-то из солдат решил, что если до своих уже рукой подать, то можно и перебежками дойти. И тут же последовал ответ. Выхваченный из темноты силуэт человека моментально был замечен с обеих сторон. И если бы не воронка от мощного разрыва, то неизвестно дошли бы они до цели или нет, но двое погибли от пулеметного огня, может даже от своих. Они собрались в небольшой яме и ждали окончания перестрелки.
- Еще кто задницу выше головы поднимет, лично застрелю! Сами не бережётесь, так ещё остальных выдаёте! – угрожая пистолетом рычал на красноармейцев Фесенко, но они и так уже получили горький урок потеряв товарищей.
 Алёна, дрожа от страха, прижималась к Артёму, а он постоянно проверял застегнута ли её куртка, до конца ли замкнут защитный контур. Наконец перестрелка поутихла, и капитан послал вперёд двоих бойцов, но так чтобы те ползли на солидном расстоянии друг от друга. Это было разумно, потому что двенадцать человек заметить легче, чем одного, да и был риск погибнуть от «дружественного» огня. Он передал с ними, что будет ждать сигнала в виде двух зелёных ракет. Нужно было торопиться, потому что времени до рассвета оставалось всего ничего. Зелёные ракеты появились через час, но ползти нужно было долго. Когда до линии наших окопов оставалась какая-то сотня метров по ним ударили пулемёты. Артём всё же не выдержал. Он развернулся головой к противнику и принялся стрелять по вспышкам, не обращая внимания на приказы орущего капитана. Какое там «отставить», если они по его Алёнке стреляют? Он всё же подавил эти пулемёты, что позволило отряду добраться до своих без потерь. Артём думал, что и Алёна уже в безопасности, но обернувшись увидел её в двух шагах.
- Алёна?!
- Я с тобой хочу.
- Как же так, а? Я-то думаю, что и ты дошла, а ты… А если сейчас начнут мины кидать? Быстрее, девочка моя.
Немцы как будто услышали Артёма и вскоре вокруг них стали шлёпаться на землю мины, да и пулемёты снова проснулись.
Переваливаясь за бруствер, Алёна громко вскрикнула, Артём, ползущий позади в пяти шагах, услышав этот крик, встал и в два прыжка преодолев их, запрыгнул в траншею ни на кого не обращая внимания.
- Что, где?! Алёна, где больно? – он осмотрел её, крови нигде не было – Очень больно, Аленький?
- Не знаю, Тём, как будто в бок палкой… Меня убили, да?
- Ну что ты! Руки у них коротки. Я им за тебя знаешь…
- Ну, что лейтенант, знакомиться будем? – только сейчас Артём увидел, что рядом стоят несколько офицеров.
- Виноват, товарищ полковник. Лейтенант Макаров. – он протянул полковнику офицерскую книжку, но её принял стоявший рядом капитан.
- Ого! – воскликнул он, едва открыв удостоверение – Взгляните, товарищ полковник, ГАУ РККА. Москва.
- Да, впечатляет. Инженер лаборатории. То есть учёный лаборант. – усмехнулся полковник – Значит ты из столичных?
- Виноват, товарищ полковник, не понял вопроса.
- Не понял? А вот нет у нас тут удобных стульев и пробирок с колбами. Как здесь оказался, что за обмундирование у тебя, а ружье твое хоть стреляет? Больно хлипкое на вид.
- Товарищ полковник, моё обмундирование, экипировка и оружие вместе составляют единый стрелковый комплекс. А я не химик и не биолог, как вы могли подумать, прочитав слово «лаборатория», а оружейник. То есть не лягушек препарирую, хотя, конечно, и это могу. А здесь оказался потому, что был направлен для завершающих испытаний этого самого комплекса в Брестский пограничный отряд. Ещё вопросы?
- Лейтенант, не забывайся! – возмутился тоном лейтенанта капитан.
- Куда, куда направлен? – остановив гнев капитана жестом, с недоверием спросил полковник.
- В город Брест. Вот моё командировочное удостоверение, как видите, оно закрыто двадцать первого июня.
- Так ты идёшь из Бреста, пешком и такой ладный и чистенький?
- Так точно, вот и санинструктор из того же отряда.
- Разрешите, товарищ полковник. – решил наконец вмешаться капитан Фесенко – Лейтенант Макаров не белоручка. В том, что мы смогли пробиться во многом его заслуга. Я сначала тоже ему не верил, думал врёт, рисуется. Но увидев его в деле уже не сомневаюсь, что он в одиночку уничтожил до сорока немцев и несколько единиц техники. Не далее как вчера нам удалось уничтожить шесть танков противника с экипажами на ремонтной площадке и если бы не Макаров, нам бы самим это в голову не пришло. Да и вы сами могли только что видеть, как он подавил огневые точки.
- Ладно, капитан, там видно будет. А пока все в особый отдел.

Продолжение следует