Украинский пленник

Медицинское обслуживание, прогулки, чистые одежда и постель, трехразовое питание. На обед были суп, гречневая каша, масло, хлеб, и молоко. Просто ништяк. Забавно, но когда нас взяли в плен, к нам отнеслись по-человечески. Нас даже никто не бил, ни прикладами, ни ногами. Не было никакого рукоприкладства. Просто сказали сложить оружие и всё. А ведь пугали, и ещё как пугали. Я видел выступление какой-то Уполномоченной суки по правам человека, которая взахлёб тараторила о пытках, издевательствах и унижениях со стороны войск РФ. Как же её звали-то? Помню, что русская, а как звать, хоть убей, не вспомню.
- Слышь, Мыкола. Как эту кацапку зовут, которая у нас по правам человека?
- А что? Маляву писать собрался? – ответил Иванов. – Худо тебе тут?
- Да не. Просто страшилки её вспомнились. Вроде русская, а про своих же такого наговорила, что даже я испугался.
- Денисова, - ответил из угла Тарас Чередниченко. – Людмила Денисова. Она из Крыма, кажется.
- Из Архангельска, - поправил Иванов. – Бывшая воспитательница детского сада. Она только перед развалом Союза в Крым перебралась.
- Опаньки! – воскликнул Сидр Несун. – Это как же нянечка в такие дали забралась? До уполномоченного? Отсосала?
- Голосованием, - ответил Мыкола.
- Ты откуда знаешь? – спросил «азовец» Филькен. – Твоя бывшая что ли?
- Я сам из Симферополя, - ответил Иванов. – Голосовал за неё, когда она в «Батькивщине» Тимошенко состояла. Она не совсем нянечка. В Ленинграде на юриста выучилась, а потом к нам приехала. По распределению что ли? Точно не знаю. Стала юрисконсультом Крымского обкома ЛКСМ.
- О! Так она ещё и коммуняка! – обрадовался чему-то Несун. – Во дела!
- Москаляку на гиляку! – зачем-то брякнул Семён Голохват.
- Ты давай тут потише со своими кричалками, - сказал Филькен. – Не у себя дома.
- Во-во, - согласился Несун. – Это тебе не Харьков, а Домбас. Паяльник в жопу живо засунут.
Голохват молодой, но упоротый пацанчик. Нажрался всякого дерьма из телевизора, вот и гавкает ещё. Мало его жизнь побила. Когда всё началось в 2014 году, ему было всего тринадцать лет, а теперь вот, пришибленный. Зато весь в татуировках с нацистской символикой, а на пузе здоровенная морда козла, с отсылкой, наверное, к оккультному образу - Бафомету. За козла Голохват так и не ответил: то ли действительно это Бафомет, то ли нет. Интересно, как на зоне это прокатит? Ведь наверняка Магадан увидит, придётся и за свастику тоже ответить. Теперь ведь все знают, как разукрасили себя подобной символикой дебилы из «Айдара», и чего они на камеру вытворяли. Такое не забывается. Вот и Давид Филькен тоже из «Азова», много лет является приверженцем Корчинского, но нацистом себя не считает. Парадокс.
- Херня! Они ж у нас добренькие, - ответил Голохват и улыбнулся.
- Чего ж ты в штаны обоссался, когда тебя в плен брали? – грозно спросил Иванов. – Или тогда всё по-другому казалось?
- Чё, правда, что ли? – оживился Несун. – Ты в натуре обоссался?
- Ничего не обоссался, - промямлил Голохват. – Просто ситуация была не типичной.
- Ха-ха-ха! – засмеялись все.
- Хорош ржать! – по привычке скомандовал Филькен. – На себя посмотрите! Небось сами тряслись от страха, когда москалей увидели. Уж у тебя-то, Сидр, точняк руки тряслись.
- А я и не отрицаю, - ответил Несун. – Меня от плена с самого начала трясло. Уж я-то видел, как наши с руснёй расправлялись, никому такого не пожелаю.
- Вот и я думал, что нам хана, братцы, - сказал я. – Да ещё эта Денисова всякие ужасы наплела.
- А что она вообще говорила? – спросил Сидр. – Я вот не слышал.
- Что во время допросов ставят на колени, потом бьют прикладом от автомата по пальцам ног и открытым ранам, - ответил Голохват. – А ещё применяют плоскогубцы. Ногти и зубы вырывают с мясом. А ещё электротоком пытают…
- Во-во, - сказал Несун. – Прямо с наших списано.
- А ещё про женщин она рассказывала, - продолжал Голохват. – Им типа прокладки не выдают, и трахают постоянно во все щели. Она ещё говорила, что москали практикуют групповые надругательства над девушками на глазах у матерей, и изнасилование малышей и младенцев чайной ложкой или свечкой, вот.
- М-даа, - протянул Чередниченко. – Широкая у неё фантазия.
- Какая на хрен фантазия! – сказал Несун. – Я ж говорю, что всё с нацбатов списано, не так ли Давид Моисеевич?
- А в рыло хочешь? – огрызнулся Филькен. – Могу устроить.
- Да я тебе сам зубы в глотку затолкаю, жидяра крючконосая! – Сидр танком пошёл на него, но мы его перехватили.
Еврей стоял на месте, как вкопанный, но был наготове. Может, кунг-фу знает, или ушу, я бы поостерёгся. Чему его там, в Израиле научили, одному богу известно. Вот мне в Латвии, внушали, что чем больше русских мы уничтожим, тем лучше будет для всех. Я так понял, что для «всех» - это для них, то есть для Америки с Евросоюзом. К нам приходили тогда американские психологи, и они нам вдалбливали, что русский народ надо ненавидеть и уничтожать. Нас прямо психологически готовили убивать русских, внушая ненависть не к правительству РФ, не лично к Путину, а именно ко всему русскому народу. А чтобы мы не боялись, нас научили глотать препараты, после которых все мы становились злыми и агрессивными долбоё..ми. Смешно, в первых же боях многие сдавались в плен, чтобы их не ликвидировали. Я же не сдавался. Я уже наркоман со стажем. А в армии Украины наркотики хоть жопой ешь. Где ещё такую халяву найдёшь? Ну, да, стреляют. И убить могут, но какая разница от чего ты сдохнешь, от иглы или от снаряда? А на фронте тебе наркотики доставляют волонтеры, выдают отцы-командиры, а также бывали случаи, когда коноплю выращивали прямо в местах расположения подразделений. Всем насрать, что ты наркоман. Когда меня забрали возле магазина, и отвезли в военкомат, я не скрывал, что у меня наркозависимость. Это пробивается легко, тем более на уровне военкомата. Но что толку? Даже медкомиссия была очень условная, все записали, дороги на венах посмотрели, да и в путь. Когда в Латвию повезли, чуть не свихнулся. Ломало так, что хоть из окна выпрыгивай. Я им так и так, мол, пиз..ец, как плохо, и о, чудо, стали выделять дозу. Видимо, кто-то из старших натовцев знал, что к чему. Не я первый, не я последний таким у них оказался. К тому же наркоманы в украинских войсках встречаются достаточно часто, и, причем все они в основном сидят на метадоне - наркотике, который раздают наркозависимым по официальной программе украинских властей. Я тогда этого не знал, а как узнал, что и мне, как бы по закону тоже положено, тут же жизнь и наладилась. Ходил пару раз на стрельбище, прилежно учился ненавидеть русских, и даже научился боевому танцу «туту нгараху» с высовыванием языка, как это обычно делают новозеландские племена маори. Не знаю, как это помогло бы нам в войне с Россией, но наш инструктор объяснял, что так мы обретём уверенность в собственных силах. Главное язык подлиннее высунуть, и страшную рожу показать, тогда русские тут же и разбегутся. Ну, а что? В этом есть своя логика. Мы же скакали на майдане, одевали кастрюли, писали «ПТН-ПНХ», и били в барабаны, поклоняясь языческим богам. Ну чем мы не такие же папуасы, как какие-нибудь маори? Вот и учили нас делать все согласованно. Самым сложным было, подобрав ноги, сделать синхронно совместный прыжок вверх, а затем так же синхронно приземлиться на землю. Если кто-то выбивался из общего ритма, инструктор очень расстраивался. Потому что на его родине это считалось плохим знаком, и тогда маори войну отменяли до более благоприятного момента. Поэтому он нас гонял до седьмого пота, и прыжки повторялась вновь и вновь - до тех пор, пока все не научаться «ловить момент».
- А если мы отменим войну из-за неудавшегося прыжка, москали её тоже отменят? – спросил я.
Мне тогда внятно не ответили, зато выгнали с занятий, потому что я ни хрена не врубался в эту злое..учую тему. Сказали только, что за плохое исполнение танца раньше наказывали - это ведь подрывало боевой дух и оскорбляло богов. Так что я чистил сортиры. Только спустя месяцы до меня дошло, как боги умеют обижаться. Мы сидели на передовой и потихоньку перестреливались. Враг был от нас где-то совсем рядом и иногда мы перекрикивались. Тогда я обдолбался изрядно, и меня понесло. Пацаны рассказывали, что я ни с того, ни с сего выполз из окопа, и начал плясать, какую-то хрень. Им было невдомёк, что это был боевой танец «туту нгараху», но все ржали, когда я начал корчить рожи и показывать русским язык с выпученными из орбит глазами. На меня смотрели в тот день не только боги, но и в бинокли все вражеские командиры. Потом я, наверное, устал, и свалился в беспамятстве обратно в окоп. Войну в тот день отменили, и новозеландские боги, обидевшись, куда-то ушли. Медаль мне за это, конечно, не дали, но пиз..ы от начальства я получил. Чтоб армию не позорил. 

В Латвии мне не понравилось. Хоть они и европейцы, но тупые, как пробки. Вот был когда-то такой Йозеф Геббельс, и его основной задачей была пропаганда силы и могущества немецкой армии, чтобы мобилизовать немецких солдат и обычных олухов для «великой миссии». Врал он красиво и весело, рассказывая воодушевляющие истории о слабости противника и о его никчёмности. У нас, кстати, тоже такое в почёте. Говорят, дескать, возможности Москвы на пределе, в бой гонят необученных срочников, техника по большей части подбита славными бойцами ВСУ, враг зол и вымещает злобу на местном населении, а потому хочешь – не хочешь, а нужно идти спасать свою семью от оккупанта. В общем, как и сейчас, пропаганда тогда обрушивалась круглосуточно. Ею были пропитаны практически все сферы жизни, начиная от радио и газет, и заканчивая применением медикаментозных препаратов, добавляемых в обычные продукты, которые делали сознание ещё более податливым и менее критичным. Пропагандистские технологии применялись вплоть до 1945 года, Германия гибла, а людям всё равно показывали победные фашистские марши. Говорят, что по понедельникам, или средам, Гитлеру демонстрировали следующий готовый выпуск якобы победоносной кинохроники. Но даже фюреру в 1944 году надоело отсматривать фальшивые новости. Он-то знал, что к чему, да и глаза уже не обманывались, глядя на гебельсовское враньё. Но вот остальные «пожиратели пропаганды» продолжали смотреть на победы германского оружия. И те верили. Верили вплоть до того периода, пока к ним в дверь неожиданно не постучался советский солдат. Сейчас в европейских СМИ можно увидеть всё, то же самое. Украина побеждает шаг за шагом и скоро захватит всю Россию. Русские разрываются в клочья под натиском санкций и победоносных действий доблестных ВСУ. Когда начинаешь им говорить, что всё происходит с точностью до наоборот, то тупые латышы, начинают тебя ненавидеть.
- В России отвратительная фашистская диктатура, - говорил мне в баре, какой-то Янис Лиепиньш. – Весь мир уже про это знает! Как вы можете так говорить? Они просто загипнотизированы, как немцы во время Второй мировой.
- Я с Украины, - говорю я. – Там людей отлавливают, как собак и гонят на убой. У вас есть интернет, посмотрите сами.
- Нет. Не можно. Это российская пропаганда!
- Но я вам говорю. Меня самого у магазина поймали. Зеленский ведёт себя, как Адольф Гитлер, который под конец объявил о формировании фольксштурма, куда призывали всё мужское население возрастом от 14 до 60 лет.
- Вы всё врёте! Вы засланный казачок! Русским на Украине больше ничего не поможет, они вообще не сдвинулись с мета. Их боевой дух равен нулю.
- Это у нас всё на нуле.
- Как так? Мы вам много давать танки и оружия! Вся Европа с вами! Вы не патриот?
- Я наркоман.
- О?! Э.. ааа… эмм... 
- Ага.
- Но у русских мало оружия и солдат, - стал переключаться Лиепиньш. - Окунуться в военное приключение без достаточных запасов еды для солдат, оружия и боеприпасов всего через две недели, может отчаянный человек или полный идиот. Вот что показал нам Путин. Слава Украине!
- И вам не хворать. Кто не скачет тот москаль! – закричал я на весь бар.
Хохлы тут же запрыгали, а потом и все присутствующие. Радостно, весело и я бы сказал, что даже счастливо. Мой новый знакомый Янис прыгал выше всех. Я сидел, и смотрел на всё это безумие с невероятной тоской и унынием. Меня тоже пытались втащить в это стадо обезьян, но я отнекивался и врал, что после танцев «туту нгараху» подвернул ногу.

Это не тюрьма, а какой-то центр содержания военнопленных. В принципе пока всё хорошо, убираем и красим город. Даём показания и ждём своего часа. Никто не знает, что будет с нами дальше, поэтому Мыкола Иванов читает «Преступление и наказание», а остальные занимаются всякой хернёй. В соседних камерах находятся еще несколько пленных, которые, как и мы, тоже хотят сойти за копателей. Мол, не автомат, а лопату держали. Кретины. Даже пленные бабы врут напропалую, что они божьи одуванчики. Все как одна просто врачи, медсестры, и служащие финансовых отделов воинских частей. Ага, так им и поверили. И снайпер Полищук, которая в «Азове» с тринадцати лет, тоже была просто шлюхой. Впрочем, всех наших укровояк объединят один и тот же рассказ, мол, командиры кинули на мясо, а сами сбежали. Но по большей части самая важная причина сдачи – это психологический надлом. «Азовцы», например, верили, что их деблокируют с помощью каких-то политических договорняков или в ходе военной операции. Эти любили там,  на «Азовстали»,  рисовать в надежде всякие карты с красными стрелками. Типа, вот они как ударят с завода навстречу деблокирующей группировке, и будет им счастье. Ан, нет, фигушки. Киев только кормил «завтраками», обещаниями и даже исправно переводил им повышенные зарплаты с премиями «за осаду и мужество». Голохват даже хвастался, что за восемьдесят дней «азовстальского сидения» он получил сто девяносто тысяч гривен, только вот пропить их он теперь вряд ли сможет. Но ведь надеялись же, что вырвутся, хотя жопой чуяли, что деблокада была невозможна. Не было даже возможности сбросить с самолетов на «Азовсталь» необходимые медикаменты, не то, что прийти на помощь. Там примерно шестьсот раненых агонизировали в подземельях завода, но всё-таки верили в чудо. Страшно было сдаваться, ведь ещё сожгут их, как они сжигали живьём раненых российских солдат. Естественно тут обоссышься, как Голохват, когда чуешь за собой непростительный смертный грех. Вон и этнический еврей, и самый идейный боец с москалями Филькен, находясь в подземельях завода, тоже возопил о спасении к высокопоставленным соплеменникам Израиля. Такого наговорил, что даже я чуть не прослезился. Это надо записать, чтобы потом посмеятся.

«Братья и сестры! Я обращаюсь к вам от имени всех евреев, которые находятся на руинах «Азовстали». Здесь, в Мариуполе, на руинах завода, находятся евреи, такие же, как я, и такие же, как вы. Мы все помним, как от геноцида Сталина и Гитлера  пострадали наши еврейские предки. Сегодня уже нас настигла новая еврейская трагедия, которая в лице Путина объединяет и возрождает действия этих двух тиранов прошлого! Россияне уже третий месяц подряд уничтожают всё, что связано с нашими еврейскими корнями и нашей историей. Прямо сейчас наши еврейские бойцы находятся на боевых позициях и защищают каждый клочок земли, которую еврейскому народу когда-то подарил сам всемогущий господь. И поэтому мы просто обязаны бороться, потому что это наша земля и наша Окраина!
Братья и сестры, мы надеемся, что Израиль тоже не отвернётся от нас, а будет стоять плечом к плечу с нами против российских оккупантов и агрессоров. Сейчас мы находимся тут, и мы требуем помощи от Израиля в выведении нас отсюда, и мы призываем о спасении. Мы уже вас ждём! Мы уже пишем историю...».

Матерь божья! До чего всё-таки наивный старший лейтенант Давид Моисеевич! Как он себе это представлял? Что вот, соберутся все сионисты мира и сурово потребуют от Путина выпустить всех головорезов из «Азовстали»? Придурок, а ещё еврей называется. Да на вас же клейма негде ставить, уж до того в крови извалялись, что даже американцы согласились пристрелить всех, как бешеных собак. Сколько невинных людей погибло? Женщин насиловали, свастики выжигали, хотя и ВСУ не отставали. Северодонецк был практически уничтожен. Притом, что там не было ни одного русского военного! «Азов» и «Айдар» по факту руководили высшим начальством погранзастав, перечить боялись. Вон, у Тараса Чередниченко спросите, человек всё-таки два года перед войной служил пограничником. И все это время, по его рассказам, велась подготовка к нападению на Россию. А в перерывах между созданием укреплений искали так называемых сепаратистов. Подозрение вызывал любой русскоговорящий. А уж если находили фото украинских военных или, не дай бог, переписку с российскими абонентами, то сразу подключались СБУ и нацбатальоны. Думаете, они хоть кого-то посадили за компрометирующие связи? Ни одного! Просто никто тупо не дожил до судебных разбирательств. А кто у нас там занимался этим? А это нацбатальоны, такие как «Азов» и «Айдар». Так что Давид Моисеевич, молите бога, а то в ДНР говорят, смертную казнь ещё отменить не успели. Хотя, может быть, вас увезут в холодную Россию, на пожизненное. Если, конечно, Берл Лазар не заступится. Так что молите бога, Давид Моисеевич. Молите.

Перед сдачей в плен все мы срывали с себя нашивки и предусмотрительно разбивали телефоны, планшеты и ноутбуки. Ни западных наемников, ни иностранных офицеров-советников я пока что здесь не видел. Возможно, их засекретили для чего-нибудь важного. А возможно, что «азовцы» их порешили, как от ненужных свидетелей способных наболтать чего лишнего. Ох, уж эти наёмники. Такое ссыкло! Как-то они собирались заселиться в один из домов, но заметили, что внутри кто-то есть. Не желая рисковать, иностранцы сперва решили выпустить по строению два снаряда из РПГ. Мобилизованные были в шоке. При осмотре потом, обнаружились на кухне тела мирных жителей - четверых мужчин, трех женщин и пять ребятишек разных возрастов. И что вы думаете? Наше командование никак не отреагировало на сообщение о военном преступлении. После этого мы начали ссориться, опять поднялась паника в рядах ВСУ. Я тогда амфетамином накачался, зрелище было не из приятных. Двух женщин и ребёнка добивали выстрелами в голову. Даже сейчас жутко вспоминать.
- Мыкола, слышь! Чего там про наказание пишут? Гореть нам всем в аду?
- Ага, - нехотя ответил Иванов.
- А поконкретней, - не отставал я.
- Ну, если я всё правильно понимаю, всё происходит от нищеты, и от неустроенности. От говённой жизни то есть. У Достоевского преступление – это как бы социальный протест. Этот Раскольников посчитал нужным лишить жизни старуху-процентщицу, за то, что она кровопийца. Вредный и никому не нужный человек.
- Жидовка? – спросил Несун.
- Точно не указывается, может и жидовка. Только её звали Алена Ивановна, - ответил Иванов.
- А я слыхал, что ей было сорок два года. И никакая она не старуха, - сказал вдруг Тарас Чередниченко.
- Такую «старуху» ещё трахать и трахать, - сказал Голохват. – Присунул бы ей как следует, она бы и сама ему все деньги отдала. Зачем сразу убивать-то? 
-.Да не, - улыбнулся Иванов. – Ей под шестьдесят было. Достоевский описывает эту ведьму как маленькую сухую старушку со злыми глазами, которая наживается на несчастных людях, обдирая их как липку. Денег за вещи выдавала мало, хотя сама потом наверняка перепродавала их подороже.
- Ну, точно жидовка, - удостоверился Несун.
Филькен злобно посмотрел на Несуна, но ничего не сказал.
- Ну, так и что там дальше, Мыкола? – сказал я. – Преступление – это протест, а наказание что?
- А наказание Раскольников понёс моральное, то есть у него идут муки совести через нравственные мучения и самокопание.
- Так чего же он из-за неё мучается, если она тварь распоследняя? – спросил Тарас. – Он же только лучше сделал, очистил мир от говна.
- Вот и мы так считали, когда в Одессе костёр устроили, и на Донбасс пошли, - сказал я. - От неустроенности, и от нехорошей жизни сварганили социальный протест. Убивать начали. А с какого перепугу мы решили, что так правильно?
- Вот и Раскольников так же решил, - сказал Иванов. – Никто не вправе лишать человека жизни, пусть он и сволочь последняя.
- А мне всегда было интересно, - сказал Тарас. - Откуда у нас появилась такая ненависть к России и русским? Я вот до войны в Москве работал, нормальные все ребята. У меня даже друг там хороший появился. Серёга Горин, из Пензы. Отличный пацан. Мы с ним всю Москву излазили. Чего только не было. Такой смешной и весёлый…
Тарас разулыбался от воспоминаний, и затих. Испугавшись по привычке, что его не правильно поймут. Дружба с русскими, это не шутка. За это и расстрелять могут.
- Потому что они кровопийцы, как эта Алёна Ивановна, - ответил вдруг Филькен.
- Ну, не все же, - сказал робко Тарас.
- Все, - сказал Филькен. - Пока Московия существует в каком-либо виде, нам не будет покоя. Всегда из обрушений, которые у них случаются, они выходят из говна ещё более страшными, чем были. Орда развалилась - возникло Московское ханство. Возникли проблемы смутного времени – появилась Российская империя, в итоге она нанесла серьёзный удар по Украине. Раздербанили Запорожскую Сечь. Произошёл крах царизма - возникла большевистская Россия. И это было намного хуже, чем царизм. Они оклеветали и уничтожили всех славных героев Украины. Потом был распад СССР – появился Путин. Россия всегда восстаёт, как птица Феникс, поэтому мы должны перенести войну туда, чтобы они не могли объединяться, пока их режут. Это имперская страна со своими колониями и рабами. Только лишив Путина рабов, мы сможем победить. Поэтому я хочу русских унизить, и лишить их гордости за свою страну. И я хочу, чтобы Путин был повешен на крымском мосту. А наши славные хлопцы будут грабить дворцы, музеи и брильянтовую палату московского Кремля. Я хочу пройтись по сожженным руинам универмага, который выходит на Красную площадь. Я хочу помочиться в Мавзолее, и свалить кремлёвскую стену, где замурован прах Сталина.
-  Я бы в это поверил, - сказал я, - если бы вы были ирландцем или индусом, и говорили бы это про Англию. Но вы сбежавший еврей от израильской армии. Вы не стали резать палестинцев за Израиль, но приехали убивать русских за Украину. Вы умеете на ненависти к русским зарабатывать, Давид Моисеевич. В Израиле, видно, дело не пошло. Слишком большая еврейская конкуренция, да? Вот вы говорите про русских, а не знаете, что их сотни лет истязали в крепостном праве. В отличии от них, любой чукча или черкес был в России свободнее, чем Иваны и Фёклы. Вы мне лучше объясните, Давид Моисеевич, как так вышло, что ваш народ не винит в холокосте всю немецкую нацию, понимая, что виновником этого был только нацизм и Адольф Гитлер? А вы же готовы уничтожить всякого москаля, и даже тех, кто просто говорит на русском языке.
- Россия – это страна Хлестаковых, Маниловых, Смердяковых и Держиморд, - ответил Филькен. - Русский народ – это полукровка, в нем – и татарская кровь, и мордовская… Кацапы, одним словом. Украинцы – и добрее, и умнее, и чище.
- На чём основаны ваши выводы, Давид Моисеевич? На русских писателях? – спросил я. – Вы, насколько я знаю, не имели чести лично ознакомиться с русским народом. В их городах и сёлах не проживали и не бывали, кроме Москвы, конечно. Или вы судите всё по «Майн кампф» и другим подобным книжонкам? И уж если вы говорите о полукровках, разве это не нацизм? А кто, по-вашему, тогда достойнее, полумордва или полутатары? Или полурусские хуже всех? А как быть с полуевреями? Ведь у вас, кажется, дедушка русский? И если уж на то дело пошло, то и украинцы все полукровки! Помесь украинцев видна хотя бы в том, что многие из нас кареглазые и черноволосые, как какие-нибудь турки, и ничего арийского и чистого нет в таком украинце. Так же накладывает отпечаток на наш генофонд соседство с Молдавией, Словакией, Венгрией, Румынией и Польшей. Видать слабая у нас, у украинцев память, если стали забывать мы, как запорожские казаки умирали на полях сражений, отстаивая прежде всего не только свою землю, но и православную русскую веру, веру своих предков, не давая себя ни окатоличить, ни омусульманить. И в чём же заключается тогда доброта и ум украинца? В католическом и протестантском европействе? Бомбя и расстреливая одну империю, мы тут же лезем в пасть к другой, более отвратительной и мерзкой. Разве прибалты не служат нам примером того, во что превратимся мы, после вступления в Евросоюз или НАТО? Прибалтика практически обезлюдела, все её сыны разъехались по шенгенской зоне в разные стороны. Так ради чего надо было бороться против русских оккупантов за свою землю? Чтобы потом её бросить и уехать? Где тут смысл и ум, Давид Моисеевич? Может, это и не ум вовсе? Может, это идиотизм? Украинцы стремятся в Европу, а кто тогда останется на Украине? Может, как в Прибалтике, только русские? И где тогда будет наш дом, тут или там? На какую страну мы будем вкалывать всю оставшуюся жизнь? Чью экономику мы будем поднимать, выращивая в Польше клубнику, и подтирая старые задницы англичанам и немцам? Уж не думаете ли вы, Давид Моисеевич, что там мы будем на равных? Нас любят, и гладят по головке,  пока мы убиваем русских, но когда это закончится, нам не предложат ничего хорошего, кроме работ на плантациях и чистку унитазов. Разве такого будущего мы хотим для наших детей? Или вы думаете, что в наше отсутствие в европах, русские будут строить нам Украину и работать, как рабы на нас? Вы ошибаетесь. Русские построят только Россию, а мы окажемся на улице, без дома и страны. Зато в Евросоюзе.
- Я тебя Ваня терплю только потому, что ты наркоман, и со мной в одной камере, в другом месте, ты бы висел на суку за свою измену, - сказал Филькен. – Не зря у тебя фамилия Москаль.
- Я знаю, - ответил я.
- Ваня, - сказал Иванов. – Не надо. Ты же умный парень, ну, чего ты дурью маешься? Брось ширяться.
- Да брось, Егор, - ответил я. – Ума во мне на Украине из принципа не может быть. Спроси у Давида Моисеевича. Умные у нас только евреи. А я Москаль, существо низкое, и антисоциальное.
- Давид Моисеевич, - спросил Тарас. – Ванька дурак?
- А кто же?! – ответил Филькен. – Это национальный герой у москалей. Среди Суперменов и Бэтменов, только Иван-дурак противопоставляется Западу.
- Врёте, - сказал я. – У нас есть Чебурашка.
- Всё-таки признал свою холопскую кровь, - обрадовался Филькен.
- Я из крестьян, Давид Моисеевич, - сказал я. – В моём роду бездельников-раввинов не было. Но вы правы, мои предки из Оренбурга. И они участвовали в пугачёвском восстании.
- Кацап, - огрызнулся Филькен.
- Из казаков на Яике? – спросил Иванов.
- Яик теперь это река Урал, - ответил я. – Крестьянин я, поверь.
- Дворняжка, - сказал Голохват. – А я из казаков!
- Ты из мудаков! – сказал Тарас. – Как негр изрисовался. Козлина непутёвая.
Семён обиделся, но Тараса Чередниченко боялся. Этот мог запросто шею свернуть одним ударом. Не руки, а ручищи. Поэтому и прятал татуировку козла на пузе.
- В Урале Чапаев утонул, - грустно сказал молчавший Сидр Несун. – Я так плакал в детстве, не поверите, братцы.
- И я плакал, - сказал Иванов.
- А кто такой Чапаев? – спросил Голохват.
- Тебе не понять, - махнул рукой Тарас.
- Давид Моисеевич, кто такой Чапаев? Казак что ли? – обратился Семён к командиру.
- Комиссар, - наврал как обычно Финкель.
- А кто такие комиссары? – не понял Голохват.
- Отстань, а? – сказал Финкель.
Семён опять обиделся, и мне этого дурня стало бесконечно жаль.

Помню день, когда мы с однополчанами искали наркоту в Мариуполе. Хороший был день. Узнали как-то, что полиция покинула здание УВД, и решили своей группой выдвинуться туда, чтобы поискать наркотические вещества. Приходим. Открываем комнату вещдоков, а там, мама дорогая, чего только не было! Тут тебе и амфетамин разносольный, и героин разноцветный, и метадон разнокалиберный, бери и угощайся на здоровье. И это не считая кислоты и прочего экстази. Я конечно амфетамин брал, но и героином не побрезговал. Совал всё, и кокаин, и ампулы, и таблеточки. Как упаковались, развернулись и ушли. Хоть война и была две недели абсолютно не страшной, но и кайфа от неё никакого не было. Какая на хрен Украина, если её жители-долбоё..ы, и за тридцать с ху..м лет не смогли договориться даже между собою? Я всё ждал, когда я сдохну. Мечтал заснуть и не проснуться. Но так наверное не бывает. Прежде чем отдать концы, человеку надо страстей перетерпеть, помучиться хорошенько, а там и в аут. Через мучения должна прийти истина. Ко мне она давно явилась, да что толку? Убивал и взрывал, кололся и глотал, всё понимал, но всё равно живу. Когда взяли в плен, долго я кочевряжился без наркоты. Хорошо врачи что-то вкалывали, и я медленно приходил в себя. А когда пришёл, захотелось повеситься. Я чётко осознал, кто я, хотя и раньше знал. А без кайфа это слишком резало мозги. Я всё понимал, и даже видел наводящие вопросы следователя насквозь. Я мог предугадать следующий вопрос, и в какую сторону он клонит. Всё так было пошло, что блевать хотелось. Ну, понятно же, что я раскаиваюсь, ну, видно же, что я наркоман, что вам рассказать такого, чего вы не знаете? На Филькена наболтать? Наболтаю, только отправьте уже на зону, я хотя бы отдохну от войны и от себя. Надоело быть игрушкой в руках политиков и нацистов, а на зоне мне будет лучше. Согласен и на Норильск.
- Ваня, - спросил на прогулке Тарас. – Ты стучишь?
- Ага.
- Тебя кончить решили.
- Знаю.
- Ваня, попроси, чтоб тебя отсюда увезли, хватит дурить.
- Да не, Тарас. Пора уже.
- Куда пора? Ну, что ты?! Ванька, дружище! Ну, перестань. Я только с тобой себя человеком чувствую. Ну?
- Тарас, ты и так человек хороший. Отсидишь, вернёшься, и будешь жить. Заплатить за всё, конечно, надо. Но наше прошлое, это наказание, за которое стоит ответить. Только это право у нас и осталось. Так что не боись, всем по заслугам причитается.
- Дурак! Какой же ты дурак! Филькен и тот уворачивается, а ты?
- А я не хочу жить так, уворачиваясь. Хоть перед смертью немножко отшкрябаю свой позор. Этот мир требует платы за всё. Он устроен по еврейскому богу и облику. Так что хрен на него. Всё идёт так, как надо. Это не судьба, это мир такой. Если бы люди боялись желтых бильярдных шариков, мы бы увидели бесконечное количество машин с квадратными колесами, и запрет на ровно стоящие столы. Всё это мракобесие читается в заголовках газет. Может, все эти Швабы и иже с ним говорят неудобные и неприятные для мира вещи, но которые действительно являются правдой? Слишком много на земле дураков расплодилось, слишком и чересчур. И это не потому, что я против людей а потому, что люди занимают неподобающе большую звериную нишу в биологии Земли. Люди потребляют огромное количество ресурсов, как возобновляемых, так и невозобновляемых, и при этом для остальной скотины польза от людей, ну очень сомнительна. Но я тебе Тарас, по секрету скажу, что польза от человека для биосферы - как раз в том, что он выкапывает уголь, нефть и всякие фосфаты, и возвращает их в круговорот биогенов. Собственно, скорее всего, для этого бог человека и создал. Не копай он землю так глубоко, она бы разорвалась на части. А так, мы устраняем всемирный запор. Но копателей всего чуть-чуть, а идиотов миллионы. Поэтому война, чума, голод, наркомания, повальная педерастия будут всегда. Это механизм очищения от неугодных дураков. И я под эту косилку залез сам. Понимая, что так оно и надо.
- Дурак! - Тарас расплакался и ушёл.

«Когда я умер, не было никого, кто бы это опроверг», - Егор Летов.